Случайный свидетель

Глава шестая

Я не ожидаю увидеть Винса снова после того поцелуя, поэтому, когда нахожу его ждущим у моей машины после школы, это чертовский сюрприз. И не совсем приятный. Учитывая, в какого монстра похоти он превратил меня ранее, я хочу держаться от него на некотором расстоянии.

Увидев меня, он отталкивается от машины и выражает что-то вроде улыбки.

— Привет, — приветствует он.

— Эй, — говорю я, прижимая к себе книги.

— Ты как-то убежала раньше, — указывает он в качестве объяснения. — Я не пытался тебя преследовать.

— Я так и подумала. Я делаю паузу. — Имею в виду, если бы ты преследовал, тебе, наверное, не стоило бы ждать у моей машины и объявлять о себе. Это не очень-то скрытно.

— Хорошее замечание, — признает он.

Я киваю, глядя в водительское окно. — Я не могу остаться и поболтать. Мне нужно забрать Кейси.

— Знаю. Буду краток. Засунув руку в правый карман, он смотрит на наши туфли, затем снова на меня. — Завтра суббота.

— Обычно это следует за пятницей, да.

— Твоя мама уехала, так что… я подумал, что тебе не придется присматривать за детьми.

— Странно, что ты это знаешь, — замечаю я.

Ухмыляясь, он игнорирует мои комментарии. — Почему бы тебе не пойти куда-нибудь со мной? Мы можем поужинать или сходить в кино, или еще что-то.

Мое сердце останавливается, а затем камнем падает вниз. — Ты имеешь в виду свидание?

Он делает не совсем лестное лицо, учитывая, что мы сегодня утром поцеловались. — Нам не нужно навешивать ярлыки.

О, хорошо, ненавистник ярлыков. Глядя вдаль, я говорю: — Я так не думаю. Раньше было очень приятно, но и очень неожиданно, и я не так уж хорошо тебя знаю…

— Это справедливо. Конечно, ты могла бы узнать меня, если бы пошла со мной.

Это хороший момент, но я не знаю, как объяснить, что не решаюсь довериться ему наедине. А что, если он поцелует меня, и это снова пошлет молнии в мой мозг? А что, если мы будем одни в его машине, и я не захочу, чтобы он останавливался? А что, если он не остановится?

— Я не понимаю, что там произошло, — говорю я, как можно честнее. — И не знаю, стоит ли нам делать это снова. Когда-нибудь.

— Почему бы и нет? — спрашивает он.

— Потому что… мы даже не встречаемся, — заявляю я, поскольку, как мне кажется, это самое простое объяснение. Я не хочу поднимать тот факт, что он вроде как убил моих соседей и определенно вломился в мой дом, чтобы напугать до чертиков, и совершенно точно следовал за мной вчера из школы домой, если не для того, чтобы запугать и узнать, в каких школах учатся мои братья и сестры, то по какой-то причине.

Я не хочу указывать на то, что знаю, что он опасен, и, возможно, развивать отношения с ним не кажется самым умным шагом. Не могу признать, что, когда он поцеловал меня, мой мозг полностью рухнул, и я превратилась в монстра похоти, несмотря на все это.

Я не знаю, чего больше всего боюсь, но того факта, что есть множество вариантов выбора? Вероятно, это хороший знак, что мне следует сделать большой шаг назад. Тем более, что сразу после того, как он пригласил меня на свидание, он выпаливает: «Давайте не будем вешать ярлыки».

Мне бы повезло, если бы мы пошли куда-нибудь, он бы меня поцеловал, я бы сошла с ума и позволила бы ему лишить меня девственности, а потом, в понедельник, я бы увидела его в школе, флиртующим с кем-то другим.

Но он не в моей голове, поэтому он ищет какое-то приемлемое успокоение, чтобы предложить мне. — Я просто… я на самом деле ни с кем не встречаюсь.

— Точно.

Он хмурится, не понимая.

— Слушай, я не собираюсь притворяться, что меня не влечет ко всему этому «плохому парню», которым от тебя веет. Меня влечет. У меня есть тип, и ты как бы… плохой парень на стероидах, потому что это не просто аура опасности, ты действительно опасен. Ты настоящий парень. И меня все равно влечет к тебе, очевидно. Даже несмотря на то, что ты напугал меня до чертиков и заставил потерять… просто бесчисленное количество часов сна, и это, вероятно, означает, что со мной что-то не так. Но я видела, как моя мама выворачивалась наизнанку из-за таких парней, парней, которые набрасываются на тебя со всем, что у них есть, но не могут удержаться. И я знаю , что это глупо, независимо от того, насколько волнительно в данный момент, и знаю, что это напрашивается на неприятности, и это с парнями, которые… не носят твою фамилию. С тобой это не просто нездорово, это еще и законно опасно.

Я заставляю себя посмотреть на него, выплеснув все это, ожидая, что он будет оскорблен, раздражен, может быть, защитится. Вместо этого он задумчив, хмуро смотрит куда-то за меня. — Я не могу с этим спорить.

Если я чувствую разочарование, то это потому, что происхожу из длинного ряда тупых гребаных женщин.

— Но это не опасно, если мы не афишируем это.

Покачав головой, я спрашиваю: — Как ты себе это представляешь?

— Слушай, я не говорю, что мы могли бы быть вместе вечно. Я даже не говорю, что это хорошая идея. Но ты мне нравишься, и, кажется, тебя тянет ко мне…

— А мотылька тянет на пламя, — вмешиваюсь я.

— Но почему бы нам просто… не попробовать немного? Не обязательно, чтобы это было что-то серьезное. Ты не застряла со мной. Я не выброшу тебя в канаву, если ничего не получится.

Покачав головой от полнейшей нелепости такого предложения, я спрашиваю: — Зачем?

Винс смотрит на меня, в его глазах снова пляшет та ранимость, что была раньше. Я вижу, что он хочет что-то сказать, но изо всех сил пытается это выговорить, и черт меня побери, это меня заводит. Я жду, пугливая, но убедительная.

Он сглатывает, отворачивается от меня, затем снова встречается со мной взглядом. — Ты знаешь обо мне ужасные вещи, о которых никто не знает. О которых никто никогда не узнает… и тебя все равно волнует, ранишь ли ты мои чувства.

Я почти слышу, как мой мозг издает крик поражения, а мое сердце переполняется, когда я вижу в нем что-то, что нуждается во мне.

Оставайся сильной .

Бедный мозг пытается в последний раз, но это бесполезно — не с этими большими коричневыми лужами, умоляющими меня сдаться.

Не делай этого, не делай этого, не делай этого!

Когда я открываю рот, оттуда вырывается тупость. — Который час?

Но затем его красивое лицо загорается, и мое сердце наполняется предвкушением. Мне очень нравится видеть этот взгляд на его лице, зная, что я его инициатор.

— Я заеду за тобой в шесть.

Несмотря на уверенность в том, что это очень плохая идея, я не могу сдержать улыбки, когда он подмигивает мне и направляется к своей машине.

-

Нахмурившись на свое отражение, я срываю рубашку через голову, швыряю ее на пол вместе с остальными и бегу к шкафу. Я остановился на паре облегающих джинсов и высоких коричневых сапогах, но никак не могу найти подходящую рубашку. Не помогает и то, что я на самом деле не знаю, что мы делаем.

— И это тоже не то, — бормочу я, яростно развешивая пластиковые вешалки по штанге в шкафу.

Раздается стук в дверь, и я ахаю, хватаю рубашку и натягиваю ее на себя. — Не входи! — кричу я, не желая иметь дело с мамой. — Я иду!

Я останавливаюсь у шкафа, чтобы быстро взглянуть на свое отражение, прежде чем выскочить из спальни. Дверь за мной закрывается как раз вовремя, чтобы увидеть, как моя мать открывает дверь, несмотря на мои попытки остановить ее.

Я вздыхаю про себя, закидываю сумочку на плечо и направляюсь к Винсу.

— Я мама Мии, Шелли, — говорит она с чрезмерно восторженной улыбкой.

Кивнув и засунув руки в карманы, он говорит: — Винс.

— Винс, это хорошее имя. Вы знаете друг друга со школы?

Проскользнув мимо нее, словно встав между ними, я могу стереть этот разговор, и говорю: — Мы уходим.

— Ну, хорошо, но, наверное, мне стоит установить для вас комендантский час или что-то в этом роде, верно?

— Нет нужды, — уверяю я ее. — Мы не будем задерживаться допоздна.

— Это так странно. Глядя мимо меня на Винса, она говорит: — Обычно на свидания хожу я.

Меня забавляет, как она говорит это так, будто это нормальный порядок вещей. Без дальнейших повреждений мне удается вывести нас за дверь, но мое лицо уже горячее. Я надеялась , по крайней мере, начать наше "свидание?" без румянца на щеках. Большие надежды, я полагаю.

Винс удивляет меня, открывая для меня дверь, когда мы подходим к его машине. Его глаза скользят по моему телу, милая ухмылка скользит по его губам. — Ты выглядишь хорошо.

— Спасибо, — сказала я, быстро окидывая его взглядом. — Ты тоже.

Оказывается, мы будем ужинать. Я решаю, что предпочла бы тишину кинотеатра, но мы уже заехали на хорошо освещенную парковку стейк-хауса, в котором я никогда не была. Не знаю, почему я решила, что мы возьмем итальянскую кухню, но не упоминаю об этом.

Я чувствую себя девчонкой и неловко, когда мы сидим за высоким столом друг напротив друга, мои пальцы танцуют по белой льняной скатерти, ища чем бы заняться. Мне нужно что-то — что угодно — чтобы отвлечься от реальности того, что я делаю прямо сейчас. Ужин с парнем, который всего несколько ночей назад прижал меня к кухонному столу и схватил за горло, угрожая, что он действительно способен это осуществить.

Да, хороший выбор.

Я также обоснованно боюсь, что все пройдет хорошо. Если все пройдет хорошо, он может меня поцеловать, и я боюсь, что он снова меня поцелует, может быть, больше, чем чего-либо еще, что он может сделать.

— Итак… у тебя большая семья.

Его улыбка меркнет, и я борюсь с чувством содрогания, пытаясь понять, что могло заставить меня пойти на это .

— Да, довольно большая, — подтверждает он.

— Это круто. Я не знаю. Есть моя мама и мои братья и сестры, но у нас нет большой семьи, никого в этом районе. У меня есть тетя, которая раньше жила здесь, но она переехала.

Я слышу, что становлюсь скучной. Я хочу остановиться, но слова просто вываливаются из моего рта, как жвачки из сломанного торгового автомата.

— Ваша семья… э-э, они все, я имею в виду… э-э… Как можно спросить о мафии?

— Плохая? — предполагает он с почти сочувственной улыбкой.

Я оглядываюсь вокруг, в растерянности. Мне просто хочется встать и уйти. Придется сменить школу, чтобы больше никогда не смотреть на него.

Усмехнувшись, Винс говорит: — Тебе не нужно так нервничать, Миа. Это даже не настоящее свидание, помнишь?

Я не уверена, почему он думает, что это заставляет меня чувствовать себя лучше , но мне некомфортно говорить об этом открыто.

Должно быть, я все еще выгляжу так, будто ищу аварийный выход, но он продолжает и отвечает на вопрос, который я так и не задала. — Да, они все довольно… вовлечены. Хотя я действительно не хочу говорить о них сегодня вечером».

— Кто-нибудь знает, что я видела? — выпалила я.

Его лицо на мгновение проясняется, становится совершенно пустым, а затем прорывается намёк на осторожность. — Нет. И не узнают — никогда.

Я киваю, не то чтобы успокоенная, но это имеет смысл.

К счастью, официант подходит и спасает нас от нашего собственного разговора, принимает заказы на напитки и рассказывает нам о специальных предложениях. Он говорит, что даст нам несколько минут, чтобы просмотреть меню, затем уходит, чтобы забрать наши напитки.

Я поворачиваюсь к своему меню, жалея, что не могу успокоить нервы. Может быть, подсознательно я думаю, что если достаточно сильно забью это не-свидание, он больше не спросит.

Больше не поцелует меня.

Больше не превратит в бездумного похотливого монстра.

Не втянет меня глубже в его безумную жизнь.

Мы делаем заказ, когда возвращается официант, но его уход означает, что он не вернется, чтобы спасти меня снова в ближайшее время, и я здесь одна.

Винс отодвигает свернутые столовые приборы в сторону, затем смотрит на меня. — Итак, ты чувствуешь себя так комфортно на всех своих свиданиях?

Я не могу не закатить глаза. — Это не свидание, помнишь? Я не могу тебя огородить, — шучу я, но только немного. Мне это немного не нравится. Это еще одна причина убедиться, что он больше меня не поцелует. Я даже не знаю, почему согласилась на эту чушь.

Нет, это неправда.

Этот чертов взгляд на уязвимость.

— Обычно я гораздо более спокойная, — сообщаю я ему, приподняв брови.

В его глазах появляется игривый блеск, когда он говорит: — С Брэдфордом?

— Нет, мы так и не встретились. Я пыталась ему позвонить… той ночью, но… Я прочищаю горло. — Ну, я, очевидно, отвлеклась.

Винс не впечатлен моим вкусом в отношении парней, что довольно забавно. — Что ты вообще нашла в этом парне?

Сейчас это кажется глупым. Я не могу этого объяснить. Вздыхаю и пожимаю плечами, надеясь, что этого достаточно.

Его брови взлетают вверх, и он не выглядит полностью удовлетворенным, но не давит. — Ты все еще хочешь позвонить ему?

— Если бы я это хотела, меня бы здесь с тобой не было, — честно говорю я ему.

— Иногда он все еще наблюдает за тобой на уроках.

Хмурюсь и засовываю соломинку в чашку, отпивая диетическую колу. Я не заметила ни капли интереса от Джейса с тех пор, как Винс занял место рядом со мной, так что не могу себе представить, что это правда. Кроме того, не-свидание или свидание-свидание, это кажется странной темой разговора.

— А как насчет тебя? — любезно отвечаю я. — Не встречаешься с гаремом других девушек?

Он улыбается, качая головой. — Только ты.

Это меня радует, даже если не должно радовать.

Раньше, чем я ожидала, официант приносит наши салаты, и, к счастью, у нас есть что-то еще, на чем можно сосредоточиться. У меня есть целый ряд вопросов, которые я хотела бы ему задать, но знаю, что не должна, и инстинкт оттолкнуть его все еще довольно силен.

Его телефон зазвонил, когда он уже доел салат, но он не ответил.

Тишина громче, чем я ожидала, но она гораздо комфортнее, чем я могла бы подумать. Мне нравится наблюдать за ним, когда он не замечает. У меня есть вопросы о нем, которые не могу задать, и в эти тихие моменты я ищу ответ.

Как кто-то может сделать то, что он сделал, а потом продолжать жить своей жизнью? Мы одного возраста, и я даже не могу представить, что в моих руках окажется чья-то жизнь, не говоря уже о том, чтобы отнять ее. Одна лишь вероятность того, что Винс угрожает моей семье, была выше моих сил — как он справляется с тяжестью вины? Разве он не чувствует ее? Разве она не давит на него, когда он лежит ночью в постели, пытаясь заснуть?

Делал ли он это раньше?

Сделает ли он это снова?

Он монстр?

Заметив мое серьезное настроение, Винс спрашивает: — У тебя там все в порядке?

Я смотрю на него, кивая, но не хотела, чтобы мой разум блуждал там. — О чем ты больше всего жалеешь? — спрашиваю я его.

Слышу, как его вилка падает на тарелку с салатом, но не поднимаю глаза. Я ожидаю, что он скажет мне, что уже знаю, или разозлится, что подняла эту тему. Если бы помогла убить кого-то, я бы, наверное, не хотела, чтобы кто-то поднял эту тему на свидании.

Я не ожидаю, что он скажет как ни в чем не бывало: — Что родился.

Широко раскрыв глаза, я резко поднимаю взгляд на него. Он не выглядит особенно подавленным, как можно было бы ожидать от человека, который говорит что-то подобное. Он делает глоток своей газировки, как будто его это не беспокоит.

— Родился? — спрашиваю я. — Это твое самое большое сожаление.

— Родиться в той семье, в которой я, в частности, — говорит он, кивая еще раз. — Но если бы дело дошло до того, родиться у них или не родиться вообще, я бы не выбрал первое.

Немного ошеломленный, я говорю: — Ух ты.

Он пожимает плечами, не собираясь извиняться.

— Ты, должно быть, действительно их ненавидишь, — говорю я, чувствуя себя неловко из-за такой формулировки, но что еще могла предположить из того, что он только что сказал?

— Я не ненавижу их. Это просто… ловушка. Тюрьма. В наши дни и в этом возрасте большинство людей не имеют пути, намеченного для них еще до их рождения — до того, как их даже зачали. Большинство парней могли бы сидеть здесь с тобой сегодня вечером и называть это свиданием. Они бы не встретили тебя так, как я. Они могли бы быть нормальными, предложить тебе все, что им вздумается. У меня нет такой свободы.

Я удивлена его открытости, даже если не понимаю всего этого. — Ты думаешь, твоя семья меня не одобрила бы?

— Неважно, даже если бы они это сделали, — просто говорит он. — Я бы никогда не позволил им встретиться с тобой.

У меня в животе завязывается узел. — Никогда? Даже если мы… перейдем от «не-свиданий» к делу и на самом деле….?

Он уже качает головой, но выглядит немного грустным. — Этого не может быть.

Во мне вспыхивает искра гнева. — Почему? Никто в твоей семье не ходит на свидания ?

Вместо ответа он спрашивает: — О чем ты больше всего сожалеешь?

Я хочу сказать, что пробовала позвонить Джейсу Брэдфорду , но это слишком подло. Я также не уверена, что это правда, как бы безумно ни было. Даже когда он сидит напротив меня, добавляя основу к идее, что ничто не может быть между нами, я чувствую, что хочу приблизиться. Хочу узнать его. Хочу быть особенным человеком, который преодолеет его защиту.

Наконец, с легким вздохом, я говорю: — Думаю, я этого еще ничего не сделала.