Смерть экс-любовника

Глава 15

В воскресенье я проснулась одна. Меня мучило похмелье. Я нажала кнопку на автоответчике рядом с кроватью, подключенном к гостевой линии. На нем было два сообщения.

«Дорогая девочка! – услышала я голос дяди Тео. – Конечно, ты можешь взять у меня книги. Приезжай! Моя библиотека в твоем распоряжении. Греки – восхитительные люди. И такие хорошие повара! Сама в этом убедишься».

Интересно, что он имел в виду? Затем раздался голос Саймона: «Я на работе, но где ты? Надеюсь, спишь, потому что если ты спасаешь подруг, то заставляешь меня беспокоиться по этому поводу, а если не спишь, но не поднимаешь трубку, то тебе грозят большие неприятности… Хорошо. Давай поговорим о твоей работе. Сделай мне одолжение и не подписывай пока никаких контрактов. Сегодня воскресенье, и это все равно будет трудно сделать. Я скучаю по тебе».

Так-то лучше. За «Я скучаю по тебе» можно простить немало грехов! Он больше не сходил с ума, и мне было почти непонятно, почему это делала я. Хотя, возможно, просто оборонялась. Главное – мы предотвратили великую битву, или же благополучно пережили маленькую ссору, или как еще назвать ту сцену? Это не было нашей первой ссорой вообще, а лишь за время совместной жизни, но для того чтобы отношения были долгими, необходимо выработать военный этикет. По крайней мере я так считала. Раньше у меня никогда не было долгих отношений.

Хотя год назад у меня был жених. Мы пережили немало конфликтов за те несколько месяцев, что жили вместе, хотя хорошо подходили друг другу, но в один прекрасный день Док расторгнул нашу помолвку. В этом не было ничего личного. Ему пришлось отправиться на другой конец света, дабы спасти свою юную дочь от ставшей ему чужой полусумасшедшей жены, и он не знал, сколько времени это займет. Самое большее шесть лет. Он решил, что для меня это слишком долго. Такое решение было принято единолично.

Я лежала в кровати, смотрела в чересчур белый потолок и думала, как Док отнесся бы к Саймону. Вряд ли хорошо. Помимо того что я занималась с Саймоном сексом, у моего нового бойфренда была тьма достоинств, которыми не обладал бывший жених. К примеру, он высок. Богат. Агент ФБР. Док же какое-то время сидел в тюрьме.

Что касается Саймона, то он знал о Доке из тех источников, откуда федералы обычно черпают такую информацию, и высказался в том духе, что мужчина, у которого есть жена, не должен вступать в отношения с другой женщиной. Конец истории.

Естественно, я разделяю такую философию. В теории. Но истории не начинаются и не заканчиваются четко и ясно, подобно кроссвордам или налоговым декларациям, где ответы всегда однозначны. Любовь, семья и домашние дела – все это, судя по моему опыту, вещи нечеткие, пересекающиеся и полные исключений. И я была Прелюбодейкой. Формально. Соучастницей в прелюбодеянии. А это не украшает жизненное резюме. Если бы я не думала, что брак Дока испускает последний вздох, если бы не считала, что вот-вот последует развод, я бы никогда не запала на него так сильно. Так… страстно.

С этими мрачными мыслями я оделась, поджарила тосты, поработала над шестью почти законченными поздравительными открытками – поскольку стоял декабрь, я рисовала открытки к Дню отца и к Четвертому июля – и отправилась в Глендейл.

В воскресенье утром автомобилей на дорогах не много, и я начала думать о Джо еще и потому, что у меня ее машина и телефон. Аккумулятор у телефона сел, а в машине не было зарядного устройства, и я включила свой телефон в надежде, что подруга свяжется со мной. Он почти тут же зазвонил. Это был мой брат.

– Уолли, я не буду переезжать, – сказал он.

Я сделала глубокий вдох.

– В «Хейвен-Лейн»? Почему?

– У них другой почтовый индекс.

– Да, но…

– Мне это не нравится. И номер телефона тоже не понравится.

– Но междугородный код останется таким же.

– Правда?

– Да. А если номер придется тебе не по душе, мы купим сотовый и ты выберешь номер сам.

– Я могу его выбрать?

– Думаю, да. В некоторых пределах.

– А какой номер телефона в «Хейвен-Лейн»?

– У меня его с собой нет, я еду в машине.

– Позвони, когда узнаешь. Или просто сложи все цифры и скажи мне. – С этими словами брат повесил трубку. Слава тебе, Господи! Еще одна трагедия предотвращена.

Я поискала бумажку, на которой можно было бы записать о своем обещании, и нашла штрафную квитанцию Джо, где уже было что-то накарябано, и вывела: «Позвонить Пи-Би. Номер "Хейвен-Лейн"». Движение замедлилось, а у меня зазвонил телефон, сообщая о непрослушанной голосовой почте.

Это еще одна вещь, которая мне непонятна: почему мой телефон должен звонить когда заблагорассудится с целью оповестить о сообщениях, оставленных несколько, часов, а то и дней ранее? На этот раз выяснилось, что вчера вечером звонила Джо. Как такое возможно? Ведь телефон был при мне весь вечер. «Я в аду, – сказала она, – хотя в хорошем отеле ад не так уж и плох. Встретила здесь знакомого парня, и он оплатил мой номер своей кредиткой. Я всегда встречаю знакомых в «Шаттерс», просто дикость какая-то… Ох! Ведь не собиралась говорить тебе, где обосновалась. Ты не говори копам, если будут спрашивать. Я скрываюсь».

Я позвонила в «Шаттерс». Они соединили меня с номером Джо, но к телефону никто не подошел. Я набрала номер Фредрик и прочитала ей сообщение Джо.

– Удали его, – велела она. – Понятия не имею, почему Джо прячется от полицейских, но мне все это не нравится и… подожди! Ты на «мерседесе»? Посмотри, нет ли на заднем сиденье пары фиолетовых туфель.

Я обернулась.

– Есть.

– Слава Иисусу! Я думала, что потеряла их. Где ты сейчас?

– На сто первом, почти на сто тридцать четвертом, – ответила я. – Еду к дяде Тео.

– Прекрасно. А я на Сепулведа, в «Костко» вместе с кузиной Франзин. Ты с ней виделась. Дай мне адрес дяди Тео, и я туда подъеду.

Дядя Тео жил в Глендейле рядом с шоссе, на ничем не примечательной улице. Но я навещала его очень часто, и она казалась мне привлекательной. Фредрик со мной не согласилась. Вызволив свои туфли из машины Джо, она вместе со мной пошла в квартиру дяди Тео, чтобы зайти в туалет, хотя предпочла бы сделать это где-нибудь в другом месте, В лифте мы играли в «Отгадай, чем пахнет».

– Картошкой, жаренной на старом масле, – принюхалась она. – И мокрой собакой.

– Яичным рулетом и дизельным топливом.

– Это не имеет отношения к дяде Тео, – сказала Фредрик, оглядев лестничную площадку четвертого этажа, – но если бы, выходя из квартиры, я упиралась взглядом в стены такого цвета, то выбросилась бы из окна.

– Не беспокойся. Внутри квартира оклеена обоями. – Мой дядя выбрал эти обои сорок лет назад, но его страсть к ним еще не угасла. У меня были свои ключи, и я открыла квартиру под номером четыреста одиннадцать, не нажав кнопку звонка, поскольку тот никогда не работал.

Нас встретили крики.

На какое-то мгновение я решила, что ошиблась квартирой. На меня и Фредрик смотрело море лиц, и ни одно из них не принадлежало дяде Тео. Кто-то кричал, а остальные разговаривали на языке, который я не смогла определить.

Дядя Тео, одетый в полосатую пижаму, появился из кухни.

– Олимпия, в чем дело? – спросил он, а затем увидел меня. – Уолли! И Фредрик! Какая радость! Панос, Перикл, не волнуйтесь! Это не Служба иммиграции, это хорошие, любимые мной люди. Нет, нет, нет, не Служба иммиграции. – Дядя Тео замахал руками, стараясь всех успокоить, потом заключил меня и Фредрик в пафосные, как в театре кабуки, объятия. – Видите? Никакой иммиграции. Никакой полиции. Нет, нет, нет.

Крики прекратились. Я увидела, что пол гостиной застлан постельными принадлежностями, а мебель отодвинута в сторону.

– Дядя Тео, кто твои гости? – спросила я. Было очевидно, что это греки. «Теперь вы везде будете видеть греков», – сказал Шеффо. Даже в Глендейле.

– Это семья Платона. Родственники. В его квартире они не умещаются.

Дружба дяди с Платоном Никопулосом началась в семидесятых, а это значило, что его семья была… нашей семьей.

– И они живут здесь?

Дядя кивнул:

– Перекантуются несколько недель, пока не найдут другое жилье.

– Они здесь… легально?

Дядя Тео похлопал по спине кричавшую до того женщину.

– Что касается Аполлона, то да, – ответил он. – Это сын Олимпии. Другие говорят по-английски не слишком хорошо. Я думал, ты пригласишь в свой дом двух-трех из них, но они не хотят разделяться.

Вот и слава Богу. Я представила, как на Саймона налетает толпа людей, чье знание языка ограничивается словом «иммиграция». Фредрик, лишенная дара речи, отправилась искать туалет.

– А теперь, моя дорогая, – начал дядя Тео, – я со стыдом должен признаться, что у меня практически нет книг о греках. Я, наверное, отдал кому-то некоторые из них, и у меня остались только один или два перевода «Илиады», одна «Одиссея», «Мифология» Балфинча, конечно, кое-что из Софокла, немного Эсхила, «Сонеты Орфею» Рильке, несколько романов Казантзакиса, если только мне удастся их найти… – Он переступил через лежащего на полу человека, смотревшего маленький телевизор, и подошел к полкам. Книг на них было вдвое или втрое больше, чем полагалось, и потому нужно было убрать те, которые стояли в первом ряду, чтобы добраться до второго. Как мне показалось, поиски займут неделю.

– Это гораздо больше, чем мне нужно. – Я объяснила, что буду расписывать стену в Маунт-Олимпусе.

– Шеффо Корминьяк? – переспросил дядя Тео. – Много лет назад я видел, как он играл Просперо. И уже тогда казался довольно старым. Разве он еще жив?

– Да. И мне необходимо покончить с его стеной прежде, чем он расстанется с этим светом. Мне больше всего нужна книга по мифологии – хочу выяснить, кто есть кто.

Фредрик вышла из туалета и быстро попрощалась, прошептав, что ей надо сматываться, пока ее одежда не пропиталась запахом хумуса.

– Милая девушка, – сказал дядя Тео, надевая очки для чтения. – Пойдем дальше. Мифология имеет отношение к богам, героям и царям. Наиболее полный источник, дающий представление о них, – это «Илиада».

– Шеффо придерживается того же мнения. Но она очень… длинная. И скучная.

– Да нет же, моя дорогая, – возразил дядя. – Если перевод хороший, то она читается на одном дыхании.

– Это история о войне, правильно? Мне не слишком нравятся такие истории. Можно я попробую почитать другую книгу, скажем, «Одиссею»? Там речь идет о путешествии на корабле. Путевые заметки. Звучит гораздо привлекательнее.

– «Одиссея»? В своем роде это тоже классика, но я настаиваю…

– А как насчет комментариев Клиффа? Я читаю не слишком быстро.

– Клифф? Ничего о нем не знаю.

Мне не хотелось просвещать его. Вместо этого я взяла «Илиаду» в переводе Роберта Феглеса – дядя Тео заверил, что я прочитаю ее за один присест.

– Боги поселятся в твоей душе. – Он похлопал меня по солнечному сплетению. – А ты тем временем помни, что греки больше всего были одержимы славой. И кроме того, властью, наряду с любовью, местью, красотой, искусством, танцами, драмой, поэзией и вином, но слава всегда шла на первом месте. Ради нее они жили и с готовностью умирали.

– Это похоже на Голливуд.

– Умная девочка. – Дядя Тео неожиданно ущипнул меня за щеку. – Фильм – ворота в бессмертие…

Наш разговор был прерван телефонным звонком. Джо.

– Ты можешь встретиться со мной на углу Фаунтин и Фэрфекс? – спросила она.

– Говори громче, – попросила я. – Я тебя едва слышу.

– Юго-восточный угол. Комната наверху. Только если это удобно. Можешь?

– Хорошо, но я в Глендейле…

– Я должна идти, они на меня шикают.

Я поцеловала на прощание дядю Тео, переступила через кого-то из его гостей, других обогнула и ушла – с «Илиадой» и «Справочником пантеона греческих богов и богинь и их римских соответствий» доктора Паоло Померанца. Чтение одного только названия сего труда утомило меня.

Целая вечность ушла на то, чтобы перебраться через холм, и почти столько же на парковку, но не прошло и часа, а я уже держала путь к юго-восточному углу Фаунтин и Фэрфекс.

Это был жилой Голливуд с двухэтажными домами и апартаментами, немного неопрятный, с печальными садами-заплатками и ящиками с цветами на окнах, оживляющими мрачные фасады. Я дошла до угла здания, оказавшегося Первой христианской церковью; по его фасаду шла надпись: «Вручи себя Ему, и Он понесет тебя». Почему-то я мысленно представила Иисуса в костюме пожарного, но поспешила стереть этот образ. Ничто не сможет так обидеть половину покупателей, как необычная религиозная открытка.

Мои собственные религиозные чувства были довольно мрачными. Моей «совестью» всегда была Рута, которая заботилась о Пи-Би и обо мне, когда мы были маленькими. Я слышала голос Руты долгие годы после ее смерти – она всегда говорила, что надо делать, а мне меньше всего хотелось ее слушать. Позже, однако, она стала молчаливой, не знаю почему. Уходят ли духи в длительный отпуск? Можно ли дать объявление о том, что мне нужен новый дух? И нужен ли он мне? И вообще, верю ли я в духов?

Люди на ступенях церкви курили, тут и там стояли банки из-под кофе, наполненные песком, чтобы можно было затушить окурки. Курильщики не произвели на меня впечатления обычных прихожан, но, подумав, я поняла, что понятия не имею, как выглядят обычные.

– Кто-нибудь знает Джо Рафферти? – спросила я. Ее никто не знал. Я протиснулась сквозь приросших к ступеням прихожан и вошла внутрь.

После сияющего солнечного света интерьер церкви показался мне почти что черным, но я споткнулась о доску с объявлениями и нашла расписание. Поскольку был полдень воскресенья, церковная служба уже закончилась, но должно было состояться несколько собраний: анонимных игроков в азартные игры, анонимных приверженцев секса, анонимных любителей обильной еды и анонимных алкоголиков. Места собраний обозначались номерами комнат. Я пошла наверх, хорошо представляя, в какую категорию анонимов лучше всего вписывается моя подруга.

Звук усиленного микрофоном голоса привлек мое внимание к маленькой аудитории. В ней было душно даже для конца декабря. Я вошла через заднюю дверь, миновала стол, на котором стояли большие кофеварки и лежали личные вещи, плюс к этому здесь был поднос с дешевым купленным в магазине печеньем – его перебирал человек средних лет, словно надеясь обнаружить там кусок домашней выпечки.

На возвышении стояла женщина в костюме. Она рассказывала, как пила вино со взбитыми желтками, сахаром и сливками. Слушатели засмеялись. Видимо, женщина пошутила, но я не поняла ее шутки. От толпы отделилась Джо, округлив в знак приветствия глаза, и вывела меня из комнаты.

– И так до бесконечности! – сказала она, исступленно жуя жевательную резинку. – Ужасное место. Слава Богу, ты пришла. Хорошо, что я не нашла свободного места, ведь если бы нашла, то обязательно заснула бы. Ты принесла мой сотовый? Я отдала ей сумочку.

– Телефон там, но он разряжен. Пока он работал, никто, кроме репортеров, не звонил. Что ты здесь делаешь?

– О… ничего. Все так глупо.

– Мы можем идти?

– Да, минут через десять. Я оставила машину в трех кварталах отсюда. Ты нашла где припарковаться? Мне следовало предупредить тебя, что это будет трудно.

Я заглянула в комнату для собраний – слушатели опять аплодировали. Неожиданно мне захотелось этого магазинного печенья и кофе с большим количеством сахара и сливок, сама не знаю почему.

– Джо, вчера к вам домой приезжал детектив, – прошептала я. – Эллиот разговаривал с ним. Как у тебя получается избегать их?

Джо зажевала еще быстрее и, надув пузырь, щелкнула им.

– Я с ними поговорю, но буду откладывать разговор до тех пор, пока не выясню, что им известно. Именно это я и поведаю.

– То есть расскажешь то, что они уже знают?

Она посмотрела через плечо на участников собрания.

– Пусть думают, будто я с ними откровенна.

– А ты не можешь быть действительно откровенной? Джо, ты сделала что-то противозаконное? – шепотом спросила я. – Я никому тебя не выдам. Лучшие подруги хранят секреты друг друга – можешь положиться на меня как на священника. И еще Руперт говорит, что Дэвид распродавал свои вещи…

– Ш-ш. Не здесь. – Джо снова оглянулась. Участники собрания поднимались со своих мест, с шумом отодвигая стулья. Джо посмотрела на меня. – Я тебе доверяю. Просто не могу об этом говорить. Уолли, события будут развиваться отвратительно. И для тебя лучше…

– …отречься от тебя?

Она пожала плечами.

– Лучше для кого? – спросила я.

Еще одно пожатие плеч. Я заглянула в аудиторию с алкоголиками. Держась за руки, они что-то бубнили. Но, даже не разбирая слов, я угадала ритм «Отче наш…».

– Это в порядке вещей? – спросила я растерянно, не в силах вспомнить, когда в последний раз слышала молитву. – Они всегда молятся на собраниях?

– Да, – ответила Джо. – Слушай, я просто хочу сказать, что твои отношения с Саймоном… Короче, я не желаю ставить тебя в неловкое положение…

– О да, я, конечно же, бросаю подруг ради того, чтобы облегчить свою жизнь с бойфрендом…

Кто-то налетел на меня, и я покачнулась.

– Извини, малышка! – Это сказал парень. Почти ребенок! Я приготовилась ответить «ничего страшного», впадая в недоумение оттого, что меня назвал малышкой человек на десять, а то и на пятнадцать лет моложе меня, но тут из дверей скопом повалили люди, будто им только что дали команду немедленно покинуть помещение.

– Эй, а вы, случайно, не Джо Рафферти? – послышался чей-то голос.

– О, черт! – ругнулась Джо. – Это слишком для великого принципа анонимности.

Я схватила ее за руку:

– Пошли отсюда.

– Да. То есть нет. Я должна кое-что подписать. Нам придется снова войти туда.

Мы стали продираться сквозь толпу. В комнате по-прежнему было много народу – некоторые стояли группами и разговаривали, другие складывали стулья и собирали кофейные чашки. Обстановка была словно на удавшейся вечеринке, такая же праздничная, как у Рекса и Триши, хотя средства были затрачены несопоставимые. Мы с Джо встали в некое подобие очереди, выстроившейся по периметру комнаты.

– Это ты! Я так и думал! – К нам подошел человек с красным лицом и яростно потряс руку Джо. – Что ты здесь делаешь?

– Догадайся, – ответила она, не отнимая руки.

– О! Да, правильно! Конечно. – Мужчина, которому на вид было лет сорок, покраснел еще больше, а затем ухватился за мою руку. – Гарольд Грэки. Алкоголик-наркоман.

– Уолли Шелли. Дизайнер открыток – создатель фресок.

Он засмущался было, но тут же улыбнулся:

– Мы с Джо давно знакомы. Я играл небольшую роль в «Электронном билете». Дикие времена!.. – Джо кивнула, будто только что поняла, кто такой Гарольд. – Эй, как долго ты держишься?

– Вы о чем? – удивилась я.

– Давно не пьешь?

– Не знаю, – ответила Джо. – А сколько сейчас времени?

– Что касается меня, то я далеко не трезвая, – сказала я.

– Ничего страшного, Шелли, – произнес Грэки, и я не стала его поправлять. – Продолжайте ходить сюда. И ты, Джо. Кстати, тебя разыскивает один парень.

– Кто такой? – спросила Джо.

– Какой-то чувак-адвокат. Невысокий. Одет в костюм с галстуком. В Лос-Анджелесе недавно. Подошел ко мне на прошлой неделе в Радфорде, прослышав о нашем с тобой знакомстве.

– Что ему нужно?

– Внести изменения. Он шнырял вокруг, разыскивая парня, женатого на «этой актрисе» – то есть на тебе, – и кто-то сказал ему, будто тебя совсем недавно видели в Толука-Лейк, а еще кто-то вспомнил, что я работал с тобой в «Электронном билете». Тогда этот адвокат разыскал меня и спрашивал о тебе. «Я не виделся с ней после прощальной вечеринки по окончании съемок «Электронного билета», ведь мы вращаемся в разных кругах», – объяснил я ему. Кто бы мог подумать, что теперь дело обстоит иначе… – Гарольд достал бумажник и, покопавшись в нем, нашел визитную карточку и дал ее Джо. – Его имя Зиглер. А называет он себя Зигги.

– Зигги? – переспросила я. Гарольд и Джо посмотрели на меня. – Я его видела.

Джо посмотрела на визитку, затем на Гарольда.

– Могу я оставить ее себе?

– Конечно. Знаешь, что такое случайность? Способ, которым Господь ведет дела.

Я посмотрела на Джо. Она столь выразительно закатила глаза, что они подверглись опасности оказаться зрачками внутрь. От комментариев она воздерживалась до тех пор, пока Гарольд не отошел от нас.

– Не выношу трезвенников, – заявила она. – Разговаривают лозунгами! Так и хочется поскорей напиться!

– Зигги – тот самый тип, который вчера ехал за твоей машиной до мойки, – поведала я. – Сначала я решила, что он репортер, потом – что ищущий работу адвокат. А кто он на самом деле?

– Анонимное ничтожество. – Джо пожала плечами.

Мы наконец добрались до начала очереди, и она протянула какую-то бумагу девушке с таким количеством пирсинга в разных частях тела, что я не могла понять, почему она не распадается на кусочки. Девушка подписала бумагу и спросила, как Джо понравилось собрание.

– Поприятнее, чем в окружной тюрьме.

– Неужели так плохо? Со временем наши встречи будут становиться все интереснее. Приходите еще.

– Судебное предписание, – объяснила Джо, несясь вниз по ступенькам. Я едва поспевала за ней. – Около месяца назад я попала в небольшое происшествие и судья приговорил меня к этим богомерзким собраниям.

– Что за происшествие? – поинтересовалась я.

– Связанное с вождением автомобиля.

– И сколько собраний ты должна посетить?

– Двенадцать собраний за тридцать дней.

– А на скольких уже была?

– Считая сегодняшнее? На двух. Но у меня осталось еще пять дней.

– Иначе что? – спросила я. – Они посадят тебя в тюрьму?

– Ничего страшного, – ответила Джо, изучая визитку, которую дал ей Гарольд. – Эй, знаешь, что странно в этом Зигги, который считает, будто он нам чем-то обязан? Во-первых, я никогда о нем не слышала. Во-вторых, он из Техаса. Эллиот одно время жил там.

– И, в-третьих, он специалист по разводам, – добавила я. – Он тоже дал мне свою карточку.

– Знаешь, чего я хотела бы? – отозвалась Джо. – Чтобы он был уголовным адвокатом. Скоро мне придется подыскивать такого.