Глава 30

Мы ждали в Маунт-Олимпусе, Джо и я. Руперт и Ван Бик ушли завтракать и обсуждать будущий винный завод Руперта. Они велели сразу же дать им знать, если что-нибудь прояснится, и пообещали сделать то же самое.

– Вот уж стена так стена, – сказала Джо. Мы стояли в саду Шеффо и смотрели на изобилие серого цвета. – И что ты будешь с ней делать?

– О, это легко, – ответила я. – Нарисую всех героев Троянской войны, будто они танцуют. Я выстрою их в линию и проиллюстрирую их отношения: Ахилл вытаскивает из пятки копье, а за ним стоит Парис с луком и стрелами; Елена рядом с Парисом; к Елене устремляется Менелай; Менелая держит за руки Агамемнон… Точно так же поступлю с богами, но они окажутся на заднем плане и краски возьму не такие яркие. Такой у меня замысел. Не хочу, чтобы это прозвучало кощунственно, но в «Илиаде» боги не играют такой уж важной роли. Однако без них не обойтись.

– Это все католическое воспитание! Политеизм выбивает тебя из колеи. – Джо опустилась на траву рядом с бассейном. – А боги превращают все в мыльную оперу. Поэтому тебе, наверное, стоит полюбить «мыло». Но я спрашиваю о том, чем ты будешь расписывать эту стену. И нужно ли ее сначала как-то почистить?

Наварре вышел из дома в сад с подносом, на котором стоял один-единственный стакан. Он поприветствовал нас вздохом и обиженным видом, но стал еще более недовольным, когда мы отказались от закусок, ограничившись чаем со льдом.

– Мне нужно проконсультироваться с художником, специалистом по граффити, – сказала я Джо. – Кто еще пишет по цементу?

– Бетону, – поправил меня Наварре. – Арматурная сталь номер пять.

– Простите? – не поняла я.

– Я говорю о толщине арматуры, – пояснил он как-то печально. – Она придает стене твердость. Вам потребуется специальная грунтовка для бетона и акриловая или масляная эмаль. И сначала, разумеется, стену придется помыть.

– Конечно, – согласилась я. – Спасибо. Вы очень много знаете о… бетоне.

– Я гей, а не невежда, – заявил Наварре и побрел обратно к дому.

– Какой странный человек, – произнесла Джо. – Даже в самый худший из дней я не чувствую себя такой несчастной…

С балкона второго этажа раздался крик:

– Вы видите? Опять распутство!

Шеффо, одетый в парчовый халат, дрожащей рукой указывал на двор своих соседей. Я посмотрела вверх и увидела антенну. Ее проволочные переплетения были похожи на ветки деревьев.

– Я возвел высокую стену, – негодовал Шеффо, – а эта гадость выше ее! Я поставлю в известность ассоциацию собственников! Мало того что они изничтожили мои итальянские кипарисы, так теперь еще и это! – И он исчез в доме.

Интересно, что злобные соседи могли сотворить с той стороной стены, которая выходит на их участок? В смысле оформления. Возможно, ничего, раз она находилась в тридцати двух дюймах от границы. Я подошла к стене и прикоснулась к ней руками. Холодная – ведь на дворе зима, – и пахнет она… скалой. Но что на ней с другой стороны? Краска? Плющ?

У северного конца стены стояла статуя Посейдона, опиравшегося на трезубец. Бог-здоровяк выглядел так, словно мог поднять штангу весом по крайней мере… Ну, в общем, достаточно тяжелую для человека ростом семь футов. Он был надежно укреплен в земле и достаточно прочен для того, чтобы я могла на него вскарабкаться. Это куда проще, чем залезть на дерево, – есть во что упереться ногами.

Сверху мир выглядел совершенно другим, а двор соседей был отсюда как на ладони. Я увидела джунгли из проволоки, антенн и всяческих электронных приспособлений – полная антитеза саду Шеффо! Здесь едва слышался шум радио, словно вдалеке гудел улей. «Дабл-ю-восемь-ди-экс» – доносилось сквозь этот гул. Фраза повторялась снова и снова. Ширина стены была по меньшей мере два фута. По границе между участками шел соседский деревянный забор высотой около четырех футов.

Из моего нагрудного кармана вдруг выпал мобильник.

Черт побери!

И что теперь? Между стеной и забором зазор в тридцать два дюйма, Я недостаточно ловка, чтобы перейти стену и спуститься на вражескую территорию, но даже если я это сделаю, то на ней нет статуи Посейдона. Телефон можно достать, только просунув руку в промежуток между досками изгороди. Я посмотрела вниз, на Джо – та была погружена в телефонный разговор.

И тут мой телефон зазвонил! Я тупо смотрела на него и молча слушала трель.

Есть только один разумный способ разрешить ситуацию. Я жестами дала Джо знать, что скоро вернусь, слезла со стены, свернула налево и позвонила в соседнюю дверь.

Мне никто не открыл. Я подождала и повторила попытку. Результат тот же. Я огляделась. На почтовом ящике значились имена: «Миртел и Елмер – дабл-ю-восемь-ди-экс – Уистлер».

Что, если пробраться на их задний двор? Быстро. В этом нет ничего противозаконного, так ведь? Если только не называть эту акцию проникновением в частное владение. Но на моем пути встали ворота – вероятно, они были предназначены для ограждения радиооборудования от посягательств. Где эти люди, соорудившие собственный ядерный реактор? Общаются с союзниками? Я потрясла ворота. Заперто! Однако на уровне колен я обнаружила дверцу – для собаки, большой собаки. Я, немного подумав, проскользнула в нее.

И уперлась взглядом в сабо. И в чьи-то колени.

– Здравствуйте! Как неожиданно! – раздалось над моей головой. Женщина присела на корточки.

Вьющиеся седые волосы, просторная клетчатая рубашка. Мне хотелось встать на ноги, но, кажется, это будет невежливо, подумала я.

– Здравствуйте! – ответила я все в той же позе. – Мне ужасно неудобно, но у вас на заднем дворе лежит мой телефон.

– Да, – кивнула женщина. – Он звонил. Я не знала, стоит ли отвечать. Вот он. – Она протянула мне телефон. На ней была панама с надписью «Дабл-ю-восемь-ди-экс». Мне показалась, мой визит произвел на нее приятное впечатление. Она даже была рада меня видеть. – Меня зовут Мирт. А вы Бетти, верно?

– Бетти?

– Бакли. Я узнала вас! По волосам. Так изысканно, Бетти Бакли. Актриса? Кажется, так. Но волосы у нее, конечно, не оранжевые.

– Нет, меня зовут Уолли. Я пойду. Спасибо, что спасли мой телефон. – Я хотела было встать, но Мирт наклонилась и положила руку мне на плечо. Пришлось остаться в прежнем положении.

– Я знаю, что вы, звезды, не любите, когда вокруг вас устраивают шумиху. Вы пришли к ним в гости? – Она кивнула в сторону участка Шеффо.

– Да.

Мирт притянула меня ближе к себе и понизила голос:

– Вы должны знать. Маффлер забралась к ним во двор, и все закончилось печально.

– Как?

– Вы должны знать! – повторила она. – Крысиный яд…

– Мне так… жаль.

– Я верю вам, дорогая! – Мирт похлопала меня по руке и распахнула собачью калитку – видимо, она решила, что я предпочту выйти тем же путем, каким и вошла сюда. Мне ничего не оставалось, как совершить обратный маневр.

Неужели это правда, будто Шеффо или Наварре оказались способны отравить вышеупомянутую Маффлер? Непохоже. Непохоже также, что Мирт или ее муж срубили итальянские кипарисы. Более того, непохоже, что меня приняли за какую-то актрису!

Я проверила голосовую почту, желая выяснить, кто звонил. Это был Пи-Би – доводил до моего сведения, что в больнице кризис с комиксами, и спрашивал, не знаю ли я, где его рубашка с изображением «Пинк флойд», поскольку он пытается упаковать свои вещи. «Я не хочу оставлять ее здесь, но не могу найти. Позвони мне», – попросил он. «Кризис с комиксами» – эти слова звучали как-то подозрительно. Почти катастрофа с волосами. А что касается рубашек с «Пинк флойд», то я в жизни их не видела, в том числе и на своем брате. Разберусь с этим позже. Если вообще стану разбираться. Иногда лучше проигнорировать какие-то проблемы, и они решаются сами собой.

Джо стояла возле украшенного статуями бассейна и смотрела в глубину. Она была так неподвижна, что сама казалась каменной богиней; впечатление разрушали только волосы, которые шевелил ветер. Она сунула руку в карман и достала телефон. Я смотрела на нее, думая о том, что даже богиням и богам приходилось иметь дело с супружеской неверностью. Какой смысл в бессмертии, если ему сопутствует вечная ревность?

Джо взглянула на меня, затем подошла, протянула телефон и сказала, что со мной хочет поговорить Ван Бик.

– Здравствуйте! – с удивлением сказала я.

– Привет! Послушайте, я понимаю, мы только что познакомились, и мне ужасно не хочется взваливать на вас такое, но я не могу сказать Джо обо всем по телефону… Это придется сделать вам.

– Что сделать?

– Они нашли Эллиота. В воде, к югу от того места, где припаркована его машина. Он утонул.

Я отчетливо услышала свое дыхание: вдох – выдох… вдох – выдох… Я посмотрела на Джо – она внимательно наблюдала за мной, гадая, что такого сказал мне Ван Бик. На ее переносице пролегла резкая морщина. Я прошептала:

– Ладно. – Нажав на красную кнопку, я вернула телефон Джо. Ее рука была ледяной. На лице застыл немой вопрос. Меня охватила дрожь.

Я не знала, какие подобрать слова, поэтому просто сказала:

– Эллиот мертв.

Джо продолжала смотреть на меня, как будто я ничего не говорила. Я почти собралась произнести это еще раз, но тут она кивнула. Ее глаза закрылись, на какое-то мгновение мне показалось, что она собирается улыбнуться, но тут же мышцы ее лица сократились. Она подняла руку, показывая, чтобы я не приближалась к ней, а другой рукой оперлась о статую. Навалившись на трезубец Посейдона, она сползла на землю и позволила телу рухнуть вперед, так что лоб ее уткнулся в землю. Она не издала ни звука.

Прошло несколько минут. Появился Наварре. Стоя в дверях дома, он смотрел на нас. Я не двигалась, не представляя, что можно сделать, кроме как оставаться рядом с Джо. Наварре неторопливо подошел к нам. Мне казалось, я принимаю участие в каком-то медленном балете без музыкального сопровождения. Он остановился и спросил:

– У нее все в порядке?

– Нет, – ответила я. – У нее умер муж.

Наварре наклонился и положил руку ей на спину между лопаток. Никто из нас не двигался. Щебетали птицы.

Спустя какое-то время Джо оторвала от земли голову и сказала:

– Я хочу видеть его.

Загрузка...