Сосед

- Поспеши милая, я ведь могу и передумать. Кто знает, может больше и не отвечу на твой звонок. В нашем городе полно шлюх.

Алена медленно подошла к нему почти вплотную и, опустившись на колени, стала расстегивать ремень на его брюках все еще дрожащими и непослушными пальцами. Александр откинулся поудобнее в кресле, прикрыв при этом глаза. Ее же движения были неуверенны, неубедительны и явно неловки, что видно ему совсем не понравилось. Он вдруг выпрямился и, схватив ее за волосы, заставил поднять голову и посмотреть на него.

- Мне тут детский сад не нужен. Или ты делаешь все как надо, или уматывай. – А потом помог ей, продолжая держать ее голову и буквально нанизывая на себя, отчего Алена чуть не задохнулась, и крупные слезы потекли из глаз.

- Привыкай милая, - он снова закрыл глаза, но ее волосы при этом не выпустил.

На следующее утро она просыпалась мучительно, медленно открывая глаза. Шубина уже рядом не было, и она откровенно про себя поблагодарила бога. Хотя, бог в эту безумную ночь явно ее оставил. Алена попыталась подняться, но тут же рухнула обратно на постель. Все тело болело, будто ее избили. А возможно так и было. Теперь она уже во все могла поверить. А не помнила до конца, все, что было этой ночью, только потому, что в какой-то момент, не выдержав всего происходящего, просто хватила полстакана водки, и возможно только это ее и спасло от того, чтобы не свихнуться. А сойти с ума было от чего.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь раньше только намекнул, что Александр будет обращаться с ней, так, по скотски, она бы плюнула этому человеку в лицо. Но в эту ночь он именно так и вел себя. Планомерно и методично втаптывал ее в грязь, убивая на корню остатки хоть малейших иллюзий по отношению к нему. Делал практически все, что ему вздумается.

Подтянув на себя одеяло, она увидела на простыне кровь. Это была ее кровь. И, несмотря на сильную, раскалывающую ее на части, головную боль, она сразу все вспомнила. Как в какой-то момент Шубин повернул ее на живот и прижал ее голову лицом вниз к кровати так сильно, что она едва не задохнулась. Полностью дезориентированная его действиями, Алена не сразу поняла его намерения. До нее дошло только в тот момент, когда острая боль буквально пронзила ее там. Он сделал это почти без всякой подготовки. Возможно, намеренно, а возможно уже просто ничего не соображал, потому что продолжал пить на протяжении всей ночи. И она закричала, пытаясь оказать хоть какое-то сопротивление. Но у нее ничего не получилось. Шубин держал ее крепко. А потом она молила бога, чтобы только поскорее все закончилось. Каждое его движение, каждый новый толчок приносили невероятную боль, казалось, ее просто сейчас разорвет на части. Она продолжала плакать, умоляла его остановиться. Ей было не до демонстрации своей гордости. Но он конечно не слышал ее.

Он вообще уже тогда ничего не слышал и не чувствовал. А просто планомерно шел к своей цели. А цель была ясной: не оставить камня на камне от того, что было раньше между ними. Убить все чувства в себе и в ней и, похоже, у него это отлично получилось. Алена ненавидела его сейчас, всем сердцем. Шубин поставил жирную точку, она же с ним согласилась. Это был уже не ее муж. Он явно перешел черту. Теперь начинался новый этап их отношений. Совсем других отношений…

Алена кое-как встала, умылась и с трудом одевшись, поспешила уйти из этой квартиры, предполагая, что никогда сюда не вернется. Но она сильно ошибалась. Ей еще много раз придется побывать в ней и, как говорит Шубин, хорошо постараться. Потому как он действительно не шутил, говоря, что ей надо ему угодить, чтобы увидеть сына.

Она это быстро уяснила. Шубин был хороший учитель. Когда Алена все же отправилась после этой страшной ночи к нему домой в надежде увидеть Максима, ей снова не открыли и на ее звонки Шубин даже не думал отвечать. Она, как раненный зверь выла, бродила вдоль длинного забора и колотила по закрытой двери, но никто так и не сжалился над ней.

Алена была раздавлена, растоптана и практически сдалась. Казалось, она уже ничего не чувствовала и ничего не хотела. Так прошла неделя. Звонок начбеза раздался неожиданно для Алены, когда она уже практически потеряла всякую надежду и даже перестала названивать Шубину. Она сидела на работе, тут то и позвонил Константин Львович.

- Вы можете приехать. – И отключился. Всего три слова, но они так много для нее значили. Да что говорить, вся ее жизнь сузилась сейчас до этих трех слов. Во рту пересохло, а голова закружилась. Катя, коллега, сидящая за соседним столом, сразу почувствовала неладное.

- Что случилось? – спросила сочувственно. По-видимому, Алене не удалось скрыть своего состояния.

- Нехорошо что-то, - произнесла она, схватившись за горло. Воздуха и в самом деле не хватало.

- Так ты иди, а я скажу Антонине Петровне, что тебе плохо стало. Тем более, остался то всего час до конца рабочего дня.

- Да, пожалуй, пойду. Спасибо, - согласилась Алена и, стараясь сохранять спокойствие, отправилась на выход. А вот на улице, уже не скрывая своего нетерпения, вскинула руку и бросилась к такси. Но в каком бы состоянии она не была и как бы не хотела быстрее оказаться рядом с сыном, Алена все же заскочила по дороге в магазин и купила ему игрушку.

Она шла по знакомым коридорам и не могла поверить в происходящее. Слишком долго этого добивалась. Казалось, этот дом уже навсегда будет для нее закрыт. Остановившись возле знакомой ей комнаты, где так много проводила времени с сыном, она замерла на какое-то время возле открытой двери. Посередине комнаты среди бесконечного количества игрушек сидел Максим. Его светлая головка выделялась на фоне темного ковра. Няня сразу заметила Алену и хотела было уже обратиться к ней, но та прижала палец к губам, призывая молчать. Ей так хотелось насладиться этим зрелищем в полной мере. И поверить, что это не сон.

Вероятно почувствовав ее взгляд, Максим повернул голову и, увидев ее, тут же соскочил и бросился к Алене.

- Мама приехала!

Игрушка выпала из ее рук, она сделала всего несколько шагов и буквально рухнула на колени, прижав сына крепко-крепко к себе. Слезы помимо воли застилали глаза, и она уже думала, как же сможет расстаться снова с ним, это просто невозможно.

Несколько часов пролетели словно один миг. Они играли с Максимом, дурачились, запускали купленный Аленой вертолет, но вот пришло время сыну идти спать. Няня с виноватым видом уводила Максима в его спальню, сказав, что Алене уже пора уходить, иначе Александр Викторович будет сильно недоволен. Алена прекрасно знала, насколько он может быть недоволен.

И все же, прежде, чем уйти, она прошла в кабинет Шубина, рискуя вызвать его гнев.

- Здравствуй, - произнесла, зайдя в кабинет, предварительно постучавшись. Она стояла перед мужем, как провинившаяся школьница. Он какое-то время делал вид, что изучает документы, но потом поднял все-таки на нее глаза. И она окончательно поняла, что это действительно был уже совсем другой Шубин. Легкая небритость, колючий взгляд и скривившийся в злой насмешке рот. Та ночь безвозвратно изменила не только Алену, забрала и навсегда уничтожила все, что было хорошего между ними, но также изменила самого Шубина. Все случилось так, как по-видимому, он и хотел.

- Что надо? – бросил он грубо. - Разве мало того, что тебе позволили?

- Спасибо. Ты очень добр, - произнесла она тихо. В ее голосе и словах при всем желании нельзя было обнаружить ни капли иронии.

- Ну так, что еще?

- Я хотела поговорить о Максиме. Он то чем виноват, что ты лишаешь его матери?

Шубин выпрямился и, резко откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди.

- Что же ты раньше не думала о сыне, когда под моего братца ложилась?

Алена невольно тяжело вздохнула. Все напрасно. Непонятно, вообще, зачем затеяла этот разговор и также непонятно, зачем произнесла следующие слова:

- Я не спала с твоим братом.

Шубин почти удивленно повернул несколько раз головой.

- Твоему упорству можно только позавидовать, - с этими словами он вдруг достал что-то из ящика стола и, подойдя к ней, всунул в руки фотографии. Алена нервно сглотнула, хотя, по большому счету, уже почти не удивилась этим новым доказательствам ее вины. На снимках она целовалась с Артемом возле бассейна. Она прекрасно помнила этот инцидент, после которого брат Шубина долго извинялся и просил не говорить ничего Александру. Она тогда загорала возле бассейна и уснула. А когда проснулась, оказалось, что целует Артема. Она прекрасно помнила, как думала, что целует мужа. Алена резко оттолкнула Артема, он даже в бассейн тогда упал и сильно на него разозлилась. Но все-таки решила не говорить Шубину про этот случай, решив, что у мужа и так проблем достаточно, тем более, Артем больше ничего подобного не делал. А теперь она понимала, почему. Действительно, этих снимков и записей с камер видеонаблюдений, когда Артем приходил ночью к ней в спальню, Шубину оказалось достаточно для обвинений. И все же, прекрасно понимая, что все бестолку, Алена рассказала сейчас правду об этом поцелуе, но, как и следовало ожидать, он ей не поверил.

- Это даже хорошей попыткой не назовешь, - сказав это, Александр посмотрел на нее почти брезгливо и вернулся в кресло. Она только и смогла на это покачать головой, понимая, что дальше кидаться на амбразуру не имеет смысла.

- Когда я смогу снова увидеть сына?

- Когда мне снова придет охота с тобой поразвлечься, - ответил он цинично. Перед ее глазами сразу всплыла та ночь. Значит, это для него развлечение. Алена вскинулась, жалея, что у нее нет оружия. Она даже предположить не могла, что когда-нибудь так сильно будет ненавидеть Шубина, что готова будет убить его. Если бы только взгляд, действительно, мог испепелять.

- Подонок, - не смогла она сдержаться. Даже кулаки сжала.

Но он только насмешливо скривил губы.

- Ты можешь идти.

- Ты еще пожалеешь об этом, - произнеся это, она развернулась и стремительно вышла. Хотя и успела услышать, как он произнес:

- Ты это уже говорила.

А потом собственно и начался этот год, в котором почти все дни были для нее похожи один на другой. Не считая того времени, когда ей все-таки позволяли видеться с сыном. Правда было это не так часто, как хотелось бы. И она ничуть не покривила душой, когда сказала Никите, что она девочка по вызову. По сути, так и было. Да, та ночь, полная жестокости, была единственной, но запомнила Алена ее уроки навсегда. Теперь у них с Шубиным были совсем другие отношения. Она должна была исполнять любую его прихоть. И ей и в голову не приходило отказаться, сказать «нет». Впрочем, иногда, когда он особенно ее доводил, она все же бунтовала. Например, как в тот раз, когда ударила Шубина вазой, и он пришел потом к Никите.

Хотя иногда, все же Шубин был нежен с ней и даже дарил дорогие подарки. Но она старалась потом побыстрее забыть такие моменты, вычеркнуть из памяти, будто их и не было. Расслабляться было чревато. Потому что настроение Александра слишком резко менялось от одной крайности к другой. То он был ласков с ней, одновременно целуя ее и твердя, зачем она это с ними сделала. А то наоборот, мог накричать на нее и выгнать. Или хуже того, грубо воспользоваться ею, ничуть не думая о боли, которую причиняет. Но она научилась уходить от всего этого, мысленно отключаться. Вроде, как это и не с ней происходило вовсе и ее не касалось.

В тот год Алена и познакомилась с Никитой. Что говорить, понравился он ей. Она так устала от грязи и мерзости, которая была в ее жизни. А рядом с Никитой, кажется, душой отдыхала. И да, у нее мелькнула шальная мысль, начать свою жизнь сначала. Но это было невозможно по многим причинам. Во-первых, Алена плотно сидела на крючке у Шубина. А во-вторых, Никита был прав. Ей давно надо было идти к специалисту. Он тогда безошибочно угадал, хотя и был хирургом. У Алены были проблемы. Почти каждая ее близость с Шубиным сопровождалась не только душевной, но и физической болью. Поэтому приходилось прибегать к специальным средствам. Даже, когда он старался, ей почти никогда не удавалось расслабиться. И поэтому она просто терпеливо ждала, когда все закончится. И это тоже было поводом для его злости.

И вот сейчас, сидя в кресле, по прошествии этого года, Алена почему-то решила все вспомнить. Но зачем, почему именно сейчас? Она понимала, что не зря затеяла сама себе промывание мозгов или как там выговаривала Никите, препарирование. И тут ей снова вспомнился их разговор с Ильиным. Как он тогда сказал, только сильные личности заслуживают помощи, а остальных и не жалко. Он конечно прав. Ей надо давно что-то делать. Алена будто очнулась от спячки и ясно поняла, что будет бороться. Пока правда не знает как, но точно просто так сложа руки сидеть не будет. Возможно набьет много шишек и наверняка сделает много ошибок. Но как там говорят, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал. Пусть с ошибками, но она пойдет вперед, а иначе окончательно перестанет себя уважать. Да и сын будет вряд ли гордиться такой матерью.

Решив это, она будто духом воспряла. И когда в очередной раз позвонил Никита, она твердо сказала, что возвращается к Шубину. Однако сказать, значительно легче, чем сделать.

И все же, набравшись храбрости, она поехала к Шубину в офис. И, как ни странно, ее пустили. Алена сочла это хорошим знаком.

Сидя перед ним в кабинете, она пыталась подобрать слова для разговора, теребя при этом ремешок сумочки.

- У меня мало времени, - поторопил ее Шубин. Он был на редкость терпелив.

- Я хочу признаться, - произнесла она не в силах поднять голову и посмотреть ему в глаза.

- В чем интересно? – Алена сумела заинтриговать его.

- Я, действительно, спала с Артемом. Прости меня. Сама не знаю, как это вышло. Наваждение какое-то. Просто ты все время был занят, я чувствовала себя одиноко, а тут он, всегда рядом, - проговорила она на одном дыхании.

Шубин откинулся на спинку кресла и с силой втянул в себя воздух. Его глаза превратились в мелкие щелочки.

- Почему ты раньше не призналась? – произнес он сквозь зубы. Спокойствие давалось ему с трудом.

- Я боялась.

А потом была пауза, очень долгая, почти невыносимая.

- Ты обещал простить меня, если я признаюсь, - напомнила она ему.

- Так ты только поэтому призналась? Надеешься, что я оставлю тебя в покое наедине со своей совестью.

- Нет, - помотала она головой. – Я прошу простить меня только ради нашего сына. Ничего больше мне не надо. – А потом наконец, прямо посмотрела ему в глаза и произнесла то, ради чего собственно и затеяла этот разговор:

- Прошу, позволь мне вернуться. Я ни на что не претендую, ни на что не рассчитываю. Я готова на все, готова вернуться в любом качестве, пусть даже прислугой.

Он с недоумением посмотрел на нее.

- Неужели? – Видно, что ее слова заинтересовали его.

Она кивнула головой.

- Да.

- Хорошо, я подумаю, а сейчас иди, - вдруг резко бросил он. Каким бы циником он не был, видно, что ее признание и просьба, произвели на него впечатление.

Она не стала искушать судьбу. Да и раздражать его более также не стоило. Алена поднялась и поспешно вышла из кабинета.

И как ни странно, но Шубин разрешил ей вернуться и именно в качестве прислуги, как она и просила. Конечно, он ее не простил, да она и не надеялась на это. Но главное, она была дома, с сыном, остальное неважно.

Вот уже неделю Шубин был в отъезде. Алена не могла нарадоваться. О таком подарке можно было только мечтать. Целую неделю провести с сыном, и при этом не надо было ни на кого оглядываться, не спрашивать ни у кого разрешения и не смотреть постоянно на часы, моля бога, чтобы время хоть ненадолго остановилось. Хотя их совместное времяпровождение ограничивалось пределами дома, таков бал приказ Шубина, но это не страшно, главное, что Максим всегда был рядом. И зря она боялась, что он отвык от нее. Сын хорошо понимал, кто его мама и тянулся к ней.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. С возвращением Шубина все изменилось. В воздухе появилось напряжение. Он приехал вечером, немного раньше, чем предполагалось, и зашел в кухню. Сначала обратился к Надежде Ивановне, женщине, которая следила за домом, насчет ужина, а потом наткнулся взглядом на Алену. Не очень-то приятно она чувствовала себя под его тяжелым взглядом. Ему будто понадобилось время, чтобы вспомнить, а что собственно она здесь делает.

- Я буду ужинать через полчаса, - очнулся он наконец. Обращался Шубин к Надежде Ивановне, но с Алены глаз при этом не сводил. Нехорошо так смотрел, не по-доброму. Как будто уже пожалел, что разрешил ей быть здесь. Она же не знала, куда деться. Ей хотелось превратиться в маленькую незаметную мышку, спрятаться от его холодного взгляда. А еще Алена молила бога, чтобы только ничего не испортить. Проведя эту неделю с сыном, она поняла, что сойдет с ума, если ей придется снова с ним расстаться.

Слава богу, этот первый ужин прошел спокойно. Она накрыла на стол и тихо удалилась. Шубин даже ничего не сказал ей при этом. Вот бы и дальше все шло также.

На самом деле, ее вообще, не напрягала и никак не унижала эта работа. Алена никогда не была белоручкой. Подумаешь, приготовить ужин и прибраться в доме. Тем более, что делала она это для своего ребенка. Надежда Ивановна даже забеспокоилась, что ей работы совсем не останется, и ее выгонят, так Алена старалась. Но на самом деле, беспокоилась она напрасно, дом был большой и дел хватало. К тому же, надо было кормить охрану.

Надежду Ивановну взяли на работу совсем недавно. Поэтому она ничего не знала о событиях, произошедших год назад. Когда Алена вернулась, ей не посчитали нужным что-то объяснять. А няня, по всей видимости, умела держать язык за зубами. И конечно женщина очень удивилась, застав Алену в детской, играющей с хозяйским сыном. Надежда Ивановна даже шикнула на нее, мол что она делает. Не успела появиться в доме и полезла куда не надо. Когда Алена сказала, что Максим ее сын, удивлению женщины не было предела. Да уж, говорить, что она к тому же пока еще законная жена Шубина, очевидно, не стоило. Хотя, наверняка узнает через какое-то время.

А вот Шубин прекрасно помнил, кто его жена, а возможно просто не хотел оставлять, как он говорил, ее наедине со своей совестью. Он появился в ее спальне буквально через два дня после приезда. Удивительно, что не сразу. И снова нетрезвый. Похоже, в таком состоянии в последнее время он был гораздо чаще, чем наоборот. Алена выходила из душа, вытирая при этом голову, и откинув волосы назад, наткнулась взглядом на Шубина. Даже вздрогнула от неожиданности.

Он же не собирался зря времени терять. Да и разговаривать с Аленой не считал нужным. Действительно, кто она такая, чтобы опускаться до разговора с ней. Всего лишь прислуга. Да и ее признание своей вины, после которого она оказалась здесь, будто разом стерло для него остатки хоть каких-то границ дозволенного. Казалось, теперь он уже точно не сомневался, что имеет на ее жизнь и на ее тело все права. Шубин больше не считал нужным хоть немного церемониться с ней. Ее признание давало ему полный карт-бланш, и она это прекрасно понимала. А его дальнейшие действия только подтвердили это.

Посверлив ее какое-то время более, чем скверным взглядом, он сделал к ней пару шагов и, схватив за руку, тут же прижал к стене, покрывая жадными грубыми поцелуями лицо, шею, грудь. Нетерпеливо распахнул халат, и уже ничего не скрывало ему доступа к ее телу. Его жесткие и совсем неласковые руки были повсюду, мяли ее, грубо терзали. Алена отворачивала голову от его поцелуев и запаха алкоголя, и в тоже время терпела его ласки. Он подхватил ее и положил на кровать. И уже никак не сдерживая себя, полностью отдался своей страсти. Целовал, чуть прикусывая кожу, опускаясь все ниже, снова припал к груди.

Алена была уверена, что стерпит, но, по-видимому, переоценила себя, потому что в какой-то момент неожиданно, наверное, даже для самой себя, с каким-то отчаянием вдруг надавила со всей силы на его плечи руками. Шубин, оторвавшись от ее тела, недовольно посмотрел на Алену.

- Я не могу, - произнесла она, смотря ему прямо в глаза и поворачивая при этом головой. В ее глазах была настоящая мольба и слезы. – Мне больно, - это было уже сказано с надрывом. Она готова была вот-вот расплакаться. И это была правда. Каждый поцелуй причинял ей боль, особенно, когда он касался ее груди, прикусывал, втягивал соски. Было почти невыносимо.

- Неужели ты не понимаешь… – не смогла она закончить фразу и прикрыла согнутой в локте рукой глаза.

Все еще нависая над ней и тяжело дыша, будто не поверив ей, он провел ладонью по ее животу, спустился ниже, пока его пальцы не оказались в ней. И как практически всегда за этот год, там было сухо. Алена чуть дернулась, но не отодвинулась. Шубин, по-видимому, все же убедившись, что она говорит правду, сам отодвинулся от нее. А потом, поднявшись, произнес недовольным голосом:

- В следующий раз я не остановлюсь, так что позаботься об этом.

Он уже развернулся, чтобы уйти, когда она вдруг произнесла:

- Неужели тебе приятно спать с куклой, которая даже не возбуждается от твоих ласк?

Он зло усмехнулся.

- Какая тебе разница, что мне приятно, а что нет. – А потом вновь подошел к ней и, наклонившись прямо к ее лицу, произнес с нажимом:

- Ты будешь делать то, что я прикажу, остальное тебя не касается. – Выпрямившись, Шубин отправился к двери и уже выходя, добавил:

- А если нет, вылетишь отсюда в три счета. – И тут же вышел из комнаты.

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Относительно, потому что Шубин, на самом деле, был всегда недоволен и груб. То кофе не так приготовлен, то ужин остыл. Алена только успевала бегать на кухню и обратно в гостиную, выполняя его распоряжения и прихоти. А ему будто доставляло удовольствие поиздеваться над ней. Даже Надежда Ивановна ее жалела и пыталась сама иногда накрыть на стол, но только получала нагоняй за это от хозяина, который неизменно требовал Алену и придирался исключительно к ней. Так что женщина оставила попытки ей помочь, боясь потерять работу. И в тоже время Алена удивлялась, что Шубин ни разу не появился у нее в комнате после того, как тогда ушел от нее ни с чем. Хотя, когда они отдыхали несколько дней в горах, он и дня не оставлял ее в покое, а вернее, ночи. И тогда его совсем не интересовало ее состояние. Поверить в то, что Александр пожалел ее, было невозможно. Так что оставалось только гадать. Может действительно надоело, что от нее не было никакой ответной реакции. Не очень то, наверное, приятно целовать холодную статую, а возможно дело было совсем и не в этом. Поди сейчас, разберись, что у него на уме. Но однажды стала понятна причина его охлаждения к ней.

Было обычное утро, все вроде шло как всегда, но неожиданно в кухне раздался звонок. Надежда Ивановна взяла трубку, оказалось, звонил Шубин.

- Александр Викторович, сказал, чтобы ты отнесла ему завтрак в спальню, - обратилась она к Алене, после того, как поговорила. Та с недоумением воззрилась на женщину. Первый раз такое слышала, чтобы Шубин завтракал в спальне, да еще в будний день.

- Он что, заболел?

Надежда Ивановна только поводила головой на это.

- Ты хочешь, чтобы я стала у него выяснять, зачем ему завтрак в постель? Я еще не самоубийца.

Алена вынуждена была согласиться.

- Да уж, вы правы. – И стала собирать поднос.

- Не забудь вторую чашку поставить.

- Как? – Алена опешила.

- Ну что непонятного, не один он там. – У женщины явно заканчивалось терпение от ее бестолковости. Она сама поставила приборы на поднос и сунула его в руки Алены.

- Все, давай иди быстрее, а то опять же тебе достанется.

Алене ничего не оставалось, как пойти в спальню, гадая по дороге, откуда вдруг ночью у него кто-то появился, ведь за ужином никого еще не было. Одно хорошо, пока шла, у нее было время подготовиться. Понятно, какую реакцию ожидает от нее Шубин. Но он не дождется. Хотя она и призналась сама себе, что, действительно, какие бы ни были между ними ужасные отношения, увидеть рядом с мужем другую, да еще в их, когда то общей постели, это не так то просто, как возможно должно было быть при сложившихся обстоятельствах.

Она постучалась и, растянув рот до ушей, зашла в спальню.

- Доброе утро, - произнесла все с той же дурацкой улыбкой. Шубин лежал на кровати, едва прикрывшись простыней, и как всегда недовольно смотрел на нее из под руки, покоившейся у него на лбу. А его пассия в коротеньком халате сидела за туалетным столиком, кстати, бывшим когда-то ее столиком. Но Алену это не смутило.

- Вот, пожалуйста, ваш завтрак. - Она ловко сервировала маленький столик возле кровати. И разлила чай. – Что-нибудь еще?

- Нет, ничего не надо. Можете идти, - снисходительно и даже как то недовольно произнесла блондинка. Алена с удовлетворением заметила, крашеная блондинка. Хотя собственно, какое ей до этого дело. Интересно, а недовольный вид, это что, заразно что ли, мелькнуло у нее в голове. Точно, от Шубина нахваталась.

- Приятного аппетита, - Алена чуть ли не присела в реверансе и с гордым видом удалилась. Но как только вышла за дверь, все веселье разом прошло. Как бы ей не хотелось, чтобы уже не только для других, но на самом деле, было все равно, с кем спит Шубин, пока, к сожалению, это оказалось не так. Видно, несмотря, на всю ненависть, которую Алена к нему испытывала, все же какие то чувства еще, к сожалению, остались. Сначала она шла по коридору с поникшими плечами, признавая, что растерялась. Как то не подготовлена она оказалась к встрече с подружкой Шубина. Но потом, гордо расправив плечи, вернулась в кухню.

- Ну что? – проявила любопытство Надежда Ивановна.

- Ничего, красивая, - ответила Алена, пожав плечами.

- Понятно. - Что было понятно Надежде Ивановне, неизвестно.

Слава богу, после завтрака парочка куда-то уехала и дышать стало значительно легче.

Вечером, когда все дела были сделаны, и она уложила сына спать, Алена вышла покурить на улицу. Присев на крыльцо, с удовольствием затянулась. Эта привычка появилась у нее еще после той ночи. С тех пор ничего больше так не успокаивало, как сигарета. Через некоторое время вслед за ней вышла Надежда Ивановна. Она накинула Алене куртку на плечи и присела рядом.

- Холодно уже.

- Спасибо,- искренне поблагодарила Алена.

Женщина положила ладони на ее плечи и чуть надавила.

- Ничего, все будет хорошо, все образуется.

У нее против воли на глазах появились слезы.

- Что образуется? – бросила в сердцах. – Вы же ничего не знаете.

- Да что тут знать. Такие истории у всех похожи. Скажи спасибо, что ребенка признал. И то хорошо. Чаще бросают.

Немного помедлив, Алена после небольшой паузы, глядя куда-то в сторону будто нехотя, призналась:

- Он мой муж.

- Кто?

- Шубин.

- Как… ? – У Надежды Ивановны дар речи пропал. Но тянуть дальше не стоило, все равно узнает, да и смысла скрывать не было.

- Да уж, ошарашила ты меня, девонька. Чудны дела твои, господи.

Какое то время, они сидели молча, но потом Надежда Ивановна все же нарушила молчание:

- Не знаю, что уж у вас там произошло, что до такого дело дошло, но, поверь, он тебя любит. Смотрит то как.

Алена невольно горько усмехнулась.

- Ага, волком.

- Можешь мне не верить конечно, - почти обиделась женщина. – Но я такие вещи вижу. А эту девку специально привел, чтобы тебе досадить.

- Да мне все равно. Пусть хоть кого приводит. Прошло все уже, ничего не осталось. – А про себя подумала, после того, что было, обратного пути у них нет. Ни у него ни у нее.

- Ага, как же. Вижу я, как прошло. Ну да, ладно, пойдем, а то действительно холодно.

Они встали и отправились в дом, а Алене только и оставалось гадать, почему вдруг с этой по сути, чужой для нее женщиной разоткровенничалась. Возможно, просто уже не было сил все в себе держать. Ведь даже мама ничего не знает. За этот год она была у нее два раза всего, и один бог знает, как она уговаривала Шубина поехать всем вместе, втроем. Как унижалась. А потом также вместе изображали счастливую семью, которой уже и в помине не было. Шубин оказался неплохим актером. Алена же была в какой то мере благодарна ему, что пощадил ее маму. Жестокой правды она бы точно не вынесла…

Укладываясь в постель и стараясь согреться под теплым одеялом, она вспомнила слова женщины о том, что все образуется. Нет, ничего не образуется. Будет только хуже. Алена интуитивно чувствовала, как в Шубине росло напряжение. Он становился все более раздражительным, несдержанным и непредсказуемым. Ничем хорошим это закончиться не могло. Потому что Алена также менялась. Она понимала, что больше не может быть с Шубиным. Спать с ним, терпеть его ласки. Даже ради ребенка. Это становилось уже невыносимым. Появление этой подружки конечно не могло не порадовать. А вдруг он от нее отстанет. Что она ему могла теперь дать, ничего.

Присутствие блондинки в доме с одной стороны радовало, но с другой стороны принесло новые хлопоты и проблемы. Кристина, так ее звали, быстро смекнула, как Александр относится к Алене и вовсю ему подражала, стараясь при случае покомандовать и унизить Алену. А та, какое-то время, действительно терпела, а потом не выдержала и, когда Кристина что-то выговаривала ей в очередной раз на кухне, пригрозила, что если она сейчас же не уберется, она ей в чай плюнет. Конечно, это было по-детски, но она не знала, как еще ее угомонить. Блондинка тут же побежала жаловаться. Надежда Ивановна только головой на это покачала. Интересно, что Алена ждала грома и молний, но ничего не последовало. Возможно, Шубин считал, что это только его право, доставать и унижать Алену. А вскорости блондинка и вовсе просто исчезла, как будто ее и не было. Ей бы радоваться, но Алена понимала, почему это произошло, и Шубин теперь точно не оставит ее в покое.

И она оказалась права. Однажды ночью, когда Алена никак не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок, в спальне появился Шубин, с грохотом распахнув дверь и не церемонясь, включив верхний свет. Алена в первый момент не могла никак открыть глаза, привыкая к яркому свету, все-таки немного задремать она успела. А когда все же открыла глаза, наконец разглядела Шубина. Он стоял в дверях в одних джинсах и с бутылкой в руке. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы понять, он был жутко пьян. Александр стал, пошатываясь, подходить к ней, при этом приложившись в который раз к горлышку бутылки, откинул ее прямо на ковер. Алена соскочила с кровати. Еще никогда она его таким не видела и так не боялась. Он был не просто пьян, а казалось, просто в ярости. Как будто успел, пока пил, изрядно накрутить себя, прежде, чем прийти к ней. И было понятно, сегодня он точно не пожалеет ее. Налитые кровью глаза просто прожигали ее насквозь и не давали никакой надежды на снисхождение.

А она поняла, что больше не может всего этого вынести, несмотря на то, что давала себе слово, несмотря на страх. Возможно еще и от того, что здесь, в этом доме был ее сын, и она не хотела, чтобы грязь, в которой Алена жила все последнее время, хоть как то касалась и его. Она сделала обманчивое движение в сторону и вдруг бросилась прямо через кровать к выходу. Шубин было попытался схватить ее за руку, но не успел. Алкоголь явно притупил его реакцию. Алена же бежала на кухню. И как назло, там оказалась Надежда Ивановна.

- Уходите отсюда! Сейчас же уходите отсюда! - крикнула она со злостью. Церемониться было некогда. Женщина сначала ничего не поняла, но увидев Шубина, появившегося на кухне следом за Аленой, да еще в таком виде, тут же бросилась вон. Он даже не обратил внимания на женщину, а прямо сходу двинулся на Алену, буквально отшвырнув по дороге стул, оказавшийся у него на пути. Его бешенный разъяренный взгляд говорил сам за себя. Шубин будто готов был тут же прибить ее за непослушание. Но она не собиралась так просто сдаваться. Схватив первый попавшийся нож, сжала его в ладони и у нее выступила кровь.

- Что ты делаешь? – Шубин с недоумением смотрел на ее выставленную с ножом руку. – Ты спятила. – Как бы он не был пьян, ее действия его явно поразили.

Но она только сильнее сжала руку, и несколько капель крови упало на пол. Сама она, по-видимому, от того, что находилась сейчас в таком невменяемом состоянии, почти не чувствовала боли, но и говорить при этом не могла. А в его глазах появился азарт, как у охотника, преследовавшего свою жертву. Ее действия дезориентировали его совсем ненадолго. Ему будто так даже интересней стало. Мол, ну что ж, посмотрим кто кого. Шубин зло усмехнулся, а потом повернулся и сделал вид, что хочет взять что-то со стола, а когда она повернула голову, последовав за ним взглядом, тут же резко перехватил ее руку за запястье и, сильно сдавив ее, заставил выпустить нож. А когда тот упал, яростно набросился на Алену. Она же просто с отчаянной решимостью боролась с ним, даже несколько раз ударила его по лицу, отчего на нем остались следы крови от ее порезанной руки. Но сил становилось все меньше. Александр будто обезумел и ясно было, его уже ничего не остановит. Он выплескивал всю злость и напряжение, накопившееся в нем.

И вот уже разорванная рубашка оказалась на полу и Алена загнана в угол. Она кидала в него чем придется, что под руки попадалось. Но Шубин даже не обращал на это внимания, он схватил ее за волосы и толкнул к столу, Она уже практически сдалась под его натиском и грубостью, прижатая к поверхности, не имея больше возможности ни сопротивляться ни двигаться. Только слезы появились на ее глазах от отчаяния, что не смогла противостоять и все оказалось напрасно. Услышав звук расстегивающейся ширинки, Алена все-таки снова дернулась со всей силы, которая только у нее еще осталась, сделав последнюю попытку вырваться, но он крепко держал ее, не давая сдвинуться и на миллиметр.

И вдруг в кухне раздалось неуверенное покашливание.

- Простите, - услышали они и одновременно подняли головы. Оба тяжело дышали при этом. В дверях стояла няня. Она смотрела на них расширенными от ужаса глазами и приложив ладонь ко рту. Можно было представить, какое зрелище она увидела и какое впечатление это на нее произвело. То, что творилось на кухне, только в страшном сне может присниться.

- Простите, - повторила женщина. – Там Максим плачет. У него живот болит. Сильно болит, - добавила она тихо, не спуская с них будто приклеенного испуганного взгляда.

Алена вмиг оказалась на свободе. А Шубин, будто тут же протрезвев, бросился вон из кухни. Она же, заскочив в свою комнату за халатом и перевязав наскоро руку салфеткой, быстро понеслась вслед за ним в спальню сына.

- Может какую таблетку дать? – неуверенно произнес Шубин, который сидел на кровати рядом с Максимом и держал в своей руке его маленькую ручку. А другой вытирал его слезы. Но Алена, расспросив подробно Максима и няню до этого, поняла, что дело серьезное.

- Тут таблетка не поможет, надо в больницу. – И как ни странно, Шубин послушал ее. Он поднялся и, бросив на ходу:

- Одевайтесь, - взялся за телефон, чтобы разбудить и отдать распоряжения водителю.

Уже в машине, держа на коленях голову сына, она взяла телефон и нажала на кнопку вызова, но ей никто не ответил. Алена набирала снова и снова, пытаясь дозвониться.

- Докторишке своему звонишь? – зло, буквально выплюнул Шубин, сидящий рядом. – Я ему своего ребенка не доверю. Так что можешь не стараться.

Но Алена не собиралась быть больше покорной. Если она за себя боролась, то уж за ребенка и подавно.

- Очень тебя прошу - замолчи, - неожиданно и решительно прозвучало в машине. Шубин даже голову резко повернул в ее сторону и посмотрел на нее уничтожающим взглядом. Но она не испугалась, а ответила не менее гневным взглядом.

- Сделай милость, сейчас оставь все это, пожалуйста. Я понимаю, ты можешь сделать со мной все, что хочешь, но давай ты на время забудешь о своей идиотской ревности и ненависти, а подумаешь о ребенке, как ему будет лучше. Ты прекрасно знаешь, что Никита лучший в городе детский хирург. А убить меня ты спокойно сможешь и потом. – Произнеся эту отповедь, она снова взялась за телефон. Как ни странно, но Шубин промолчал, только челюсть сжалась так, что казалось зубы раскрошатся. Но ей было на это плевать, тем более, Никита, наконец, ответил. К ее радости, он сегодня как раз дежурил в больнице, а не подходил к телефону, потому что был на операции.

Он встретил их буквально на пороге больницы и проводил в кабинет. Так непривычно было видеть его в халате. Несмотря на то, что там был другой врач, он сам осмотрел Максима, провел нужные манипуляции. Алена во все глаза смотрела на него и ребенка и постепенно, также, как и Максим, стала немного успокаиваться. Никита так ласково и ободряюще говорил с ее сыном, расспрашивал его обо всем, что было ясно, он в надежных руках. Потом они втроем поднялись на второй этаж и сделали УЗИ. Шубин остался внизу. Ее предположение только подтвердилось. У Максима болел аппендицит. Нужна была операция.

Они снова спустились. Никита позвал медсестру и сказал, чтобы она отвела Максима в операционную. Алена было дернулась, она хотела быть все время с Максимом, но Никита остановил ее.

- Все будет хорошо, поверь мне.

Сына увезли наверх и что удивительно, он совсем не плакал, хотя конечно тревога была.

- Вера Семеновна, - вдруг обратился Никита к другой медсестре. – Прошу вас, сделайте девушке перевязку и дайте успокоительное что-нибудь. – Он видно заметил ее неловкую повязку на руке, которая уже почти полностью сбилась и пропиталась кровью. Да Алене и не до этого было.

- Конечно, Никита Андреевич, не беспокойтесь, - ответила медсестра. Видно было, что его здесь очень уважают.

- Нет, что ты, не надо. – Алена даже головой замотала. Еще не хватало, чтобы на нее время тратили.

- Надо, - неожиданно твердо ответил Никита, глядя ей прямо в глаза. А потом наклонил голову и взял другую ее руку, на которой отчетливо виднелись свежие синяки. Она невольно одернула руку. И отвернулась, не выдержав его сурового взгляда. Он конечно все понял.

- Иди, - Никита чуть подтолкнул ее, и она покорно пошла за медсестрой. Сил спорить уже не было, да и место и время были неподходящими. К нему тут же подошел Шубин.

- Вы можете сказать, насколько состояние серьезное?

- У кого, у вашего сына или у жены? – ответил он вопросом на вопрос. Голос звучал довольно резко.

У Шубина желваки на лице заходили от его тона. Видно было, что он еле сдерживался. Они какое-то время так и стояли, сверля друг друга взглядами. А потом Никита демонстративно развернулся и подошел к лифту, ясно давая понять, что разговаривать с Шубиным не намерен. А тому только и оставалось это проглотить. Сейчас, действительно, не время было выяснять отношения. Никите предстояло делать операцию его сыну, и он прекрасно понимал это. Да уж, не привык Шубин к такому отношению. Никита уже второй раз ставил его на место.

Вера Семеновна не только наложила Алене свежую повязку на руку и дала успокоительное, но и заботливо напоила чаем. Все это и уверенность в Никите, помогло ей немного расслабиться. На самом деле, это была безумная ночь, нервы все время были на пределе и расслабиться совершенно необходимо. Иначе, она не выдержит и сорвется, и не сможет помочь собственному сыну. Она должна быть сильной ради него, просто обязана. Алена интуитивно чувствовала, что испытания в ее жизни не закончились. Но как бы она не держалась, слезы все же вырвались наружу.

- Да вы не переживайте. Все будет хорошо. Вы вовремя приехали. А то знаете, как бывает, родители сами начинают детей таблетками пичкать или хуже того, грелки прикладывать. А Никита Андреевич врач от бога, - успокаивала ее Вера Семеновна.

- Я знаю. Спасибо, - вытирая слезы, поблагодарила Алена. Она и сама удивлялась, насколько уверена в Никите. Казалось бы, должна была бояться за Максима, да она и боялась, но в тоже время не сомневалась, что все будет действительно хорошо.

Женщина еще что-то говорила, подливала ей чаю, и она не заметила, как задремала, пристроив голову на руки, лежащие на столе. И, как ни странно в подобных обстоятельствах, но ей приснился удивительный сон. Они тогда втроем поехали на море. Их единственная поездка с Максимом. Ему как раз исполнилось два года. Это было самое счастливое время для их семьи. Купались, загорали. Забавно было наблюдать, как Максимке попало немного соленой воды в ротик. Он так смешно морщился… И сон был так прекрасен, что когда ее кто-то потряс за плечо, она никак не могла вынырнуть из своего сновидения, очень уж хотелось досмотреть, а еще лучше, совсем остаться в этой сказке.

- Просыпайся соня, - услышала Алена как издалека и наконец разлепила глаза. Над ней возвышался Никита и устало улыбался. Она вопросительно посмотрела на него.

- Все хорошо, - сказал он все с той же улыбкой. - Операция прошла отлично.

Поднявшись, она буквально бросилась к нему на шею и поцеловала.

- Спасибо тебе.

- Не за что, - усмехнулся он, отчего в уголках глаз появились морщинки, которых она раньше не видела. Видно изматывает его работа до предела.

Чуть отстранившись, Алена разглядывала его лицо, а он откровенно воспользовался тем, что она так близко и не выпускал ее из объятий.

- Ты такой замученный, - произнесла она, жалея его. А у Никиты действительно были темные круги под глазами. Он и не должен был оперировать Максима, потому что до этого уже простоял на ногах больше пяти часов. Но не сделать самому операцию ее сыну, конечно, не мог.

- Ничего, пустяки. А вот ты на ногах не стоишь. Так что пошли, устрою тебя по высшему разряду. – Алена совсем не возражала. Сил уже совсем не было. Он явно нехотя отпустил ее из своих рук, и они направились к двери. А когда ехали в лифте, совсем неохотно и с заминкой Никита произнес:

- Там правда твой муж бурную деятельность развел и охраны нагнал.

Алена только голову опустила.

- Ты мне ничего не хочешь сказать?

- Нет, - помотала она головой.

- Ясно, - прозвучало недовольно, но она ничего с этим поделать не могла. Шубин похоже совсем потерял контроль над собой, поэтому Алена понимала, что ей надо быть осторожной и не дай бог не подставить Никиту. Она сама была для Александра сильнейшим раздражителем, как красная тряпка для быка, а вмешай сюда Никиту и все станет еще более непредсказуемым. Хотя, куда уже больше…

Возле палаты действительно сидели два охранника, а когда они зашли внутрь, около кровати, где лежал Максим, сидел Шубин. Он только слегка голову повернул в их сторону. Никита убедился, что с Максимом все в порядке и отправился на выход, где остановился только на минуту.

- Он будет спать до утра, так что вы тоже спокойно отдыхайте. Медсестра и я будем все время заходить. – И вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Алена постояла немного возле кровати, а потом, поцеловав сына, пошла и сама легла на соседнюю кровать. Ей просто необходимо выспаться, чтобы в полную силу ухаживать за Максимом. Шубин только молча проводил ее взглядом, но ничего не сказал, а уж у нее и подавно никакого желания с ним разговаривать не было после всего произошедшего сегодня. Едва прислонившись к подушке и закрыв глаза, Алена словно в бездну провалилась и рука, которая вдруг стала сильно болеть или она, наконец, почувствовала эту боль, ей не помешала.

Утром, когда Максим проснулся, Шубин еще какое-то время побыл с ним, а потом, убедившись, что с сыном все в порядке, уехал. И только тогда Алена вздохнула свободно. Сон придал ей силы, и она чувствовала себя очень хорошо. К тому же Никита был всегда рядом. И это придавало дополнительную уверенность. Ему, по-видимому, также удалось поспать, так как выглядел достаточно хорошо и улыбался уже не так вымученно. Как же хотелось подольше поговорить с ним, узнать о его жизни за то время, пока не виделись. Самой многое рассказать ему. Но это было невозможно. Кругом была охрана, и Алена не хотела, чтобы Шубину доложили, что она слишком много времени общается с доктором его сына. И так все было слишком зыбко.

Несколько дней прошли спокойно. Шубин конечно навещал сына, они даже что-то обсуждали с Аленой, правда это касалось только Максима и его состояния. А еще, она что-то такое увидела в глазах Шубина за эти дни, что ей совсем не понравилось. Как будто он принял какое-то решение для себя, и это решение касалось Алены. Поняла она это и потому, что вел он себя достаточно отстраненно, будто отгородился от нее невидимой стеной безразличия. А ей стало не по себе. Лучше бы он был груб и не сдержан с ней. Пусть бы даже накричал. Оказалось, что ненависть в его глазах и презрение, это не самое страшное. Холодный, непроницаемый, ничего не выражающий взгляд, наводил на очень неприятные догадки. А его почти всегда теперь бесцветный голос нагонял какую-то вселенскую тоску. Алена боялась и оказалось не зря.

Примерно к концу пятого дня их пребывания в больнице, когда уложили Максима спать, Шубин вызвал ее на разговор.

Они стояли на улице, на крыльце, облокотившись на перила. Шубин курил, Алена же отказалась от сигареты. Александр явно тянул с разговором, а ей хотелось, чтобы его вовсе не было. Ничего хорошего она от него не ждала. И наконец он заговорил. Голос звучал глухо и отрешенно.

- Ты уже наверное сама поняла, что из этой затеи с твоим проживанием в доме, ничего не вышло. Мне казалось, после твоего признания все будет по-другому. Не знаю даже, на что я надеялся. Вроде как ты покаешься, а я тебя возможно смогу простить. Но вышло наоборот. Стало только хуже. – Он повернул несколько раз головой. – Не могу я тебя простить. – Слова давались с трудом, а последнюю фразу произнес с таким напряжением и практически сквозь зубы.

А потом откровенно признался, глядя прямо перед собой:

- Однажды, просто пришибу.

Ненадолго замолчав, Александр продолжил:

- Но как бы я тебя не ненавидел, ты все же, какая никакая, а мать моего ребенка. Так что после того как Максим поправится, ты должна будешь просто собрать вещи и уехать.

Вот так лаконично, коротко и сразу в цель. Это было прямое попадание. Выстрел в упор. Бескомпромиссный, не дающий никакой надежды. Как он там сказал, пришибет ее. А сейчас он что сделал? Разве не убил Алену? Ее будто парализовало. Вряд ли смогла бы сейчас и шагу сделать. Руки затряслись и стало так холодно, будто она зимой босиком и раздетая на снегу стояла. К горлу подступил ком, мешающий говорить. Она даже заплакать была не в состоянии. Алена явственно почувствовала, как к ней в душу будто холодная змея заползла. На улице дул всего лишь легкий ветерок, а ей казалось, что пронизывающий ветер и пальто не спасало…

Шубин же воспользовался ее состоянием. Сделав последнюю затяжку, выбросил сигарету, а затем сел в машину и тут же уехал. Алена стояла какое-то время не в силах пошевелиться. Остатки сил, которые позволяли хоть как то держаться, рухнули в одночасье. Она только и смогла закрыть лицо руками и замереть в беззвучном крике. У каждого в жизни есть свой предел. Похоже, ее уже наступил. В таком состоянии ее и застал Никита, который ненадолго уезжал домой, чтобы принять душ и переодеться.

Поднявшись на крыльцо и увидев Алену, он сразу понял, что-то не так. Она же, увидев его, вышла из ступора и бросилась к нему. Казалось, просто вцепилась в него и тут-то уже не смогла сдержать настоящих рыданий. Никита понял, у нее началась истерика.

- Ну все, все успокойся, – наклонившись, осторожно прошептал ей в волосы и гладя при этом по спине. Но она не могла остановиться. Так и стояли, и Никита понимал, что ей нужно время.

Когда рыдания стихли, он привел ее в комнату отдыха для персонала, предварительно отправив одну из медсестер приглядывать за Максимом. Достав коньяк, налил немного в бокал и буквально приказал Алене:

- Пей. – Не став спорить, она взяла бокал трясущимися руками и отпила чуть-чуть, но он помотал головой и настойчиво повторил:

- Пей все. – И поддержал бокал, буквально вливая в нее коньяк, будучи уверенным, что без этого ей не обойтись. Алена расслабилась. Очертания предметов вокруг нее стали неясными.

Никита достал что-то из холодильника из продуктов, налил еще коньяк. И потихоньку начал расспрашивать Алену. Постепенно, незаметно для себя, а может и намеренно, кто знает, Алена пусть и не полностью, но все же рассказала, пусть небольшую, но полную драматизма историю своего замужества. Надо сказать, что и коньяк этому поспособствовал. А может просто невозможно было и дальше держать все в себе. Ведь иногда просто необходимо выговориться. А Никита внимательно слушал, казалось не пропуская ни слова и, задавая наводящие вопросы. Благо, что сегодня было не его дежурство, да он вообще пришел в больницу только ради Максима и Алены, так что мог спокойно вести разговор.

А наутро, проснувшись уже в палате, она сначала вроде как рассердилась на саму себя за свою несдержанность и, как ей казалось, ненужную откровенность. Однако, к обеду поняла, что все это было не напрасно. В голове будто все по полочкам встало. И она приняла решение. Да, наверное, слишком быстро, но времени у нее практически для раздумий уже не было. Накормив Максима и уложив его спать, Алена спустилась на улицу и, найдя укромный уголок, где ей никто не помешает, набрала нужный ей номер, заглядывая в карточку.

- Здравствуйте, Алена Дмитриевна, - раздалось через несколько секунд в трубке. - Я вас внимательно слушаю.

- Здравствуйте, Глеб Георгиевич, - ответила она буквально на выдохе. – Мне нужна ваша помощь.

- Я уже понял. Сейчас скину телефон одного человечка. Он вам поможет. И с документами и со всем остальным. Это единственное, что я могу для вас сделать. – И отключился. Она даже спасибо не успела сказать. Да ему и не надо наверное это было.

Дальше, не теряя времени, Алена пошла к Никите. Слава богу, он оказался один в кабинете.

- Никита, я хочу тебя попросить… - начала было она, но тут же осеклась. Имеет ли она право вмешивать его во все это. Но потом продолжила, другого выхода у нее просто не было.

- Пожалуйста, подержи Максима еще пару дней в больнице. А Шубину скажи, что еще немного хочешь понаблюдать.

Он так посмотрел ей в глаза, словно в душу заглянул.

- А ты мне не хочешь рассказать о твоих планах? Я ведь могу помочь. – Он конечно уже и сам догадался, что она задумала.

Алена покачала головой.

- Нет, Никита. Я не могу тебя во все это втягивать. Ты и так будешь первым в списке подозреваемых. – И он увидел решимость в ее глазах и понял, что Алену не переубедить. Поэтому решил говорить о деле.

- А что с охраной собираешься делать?

- Придумаю что-нибудь, - ответила она как можно спокойней, хотя этот вопрос ее конечно волновал.

- Ладно, я подумаю.

- Никита, - взмолилась Алена. – Не надо. Сделай только то, что я прошу. Остальное, я сама.

Некоторое время они молчали, а потом он неожиданно спросил:

- А ты не хочешь, чтобы я с вами поехал?

Вот сейчас Алена уже посмотрела на него довольно твердым взглядом и как можно уверенней произнесла:

- Нет, не хочу. – Хотя в душе было совсем другое. Никита уже стал родным для нее человеком, а она была одна. И такой был соблазн переложить на него хоть часть своих проблем, просто забыться в его объятиях. Но прекрасно понимала, что это невозможно. Шубин не даст им спокойно жить. Им придется все время прятаться, убегать. А у него есть долг, обязательства перед своими больными. Она знала, что это для него значит…

- Понятно. – Неясно было, поверил он ей или нет. Скорее всего, поверил.

Алена подошла к Никите и поцеловала его, почти несмело. А он вдруг обхватил ее голову руками и, притянув к себе, обрушился на ее рот своими губами, а потом также внезапно отпустил, почти оттолкнул. Отступив назад, она стояла какое-то время и просто смотрела на него, а потом развернулась и вышла. Слова были ни к чему. Его взгляд ей все сказал.

На следующий день Никита позвонил ей, и она снова оказалась у него в кабинете. Он протянул ей небольшой сверток.

- Что это? – спросила с недоумением.

- Деньги, - спокойно ответил он.

- Я не возьму. – Алена для убедительности даже головой помотала.

- Ты возьмешь. – Никита буквально всунул ей деньги в руки. – Хотя бы это, раз уж больше ты от меня ничего не хочешь принять.

- Спасибо, - произнесла она с трудом. В горле стоял ком. А потом добавила:

- Не обижайся. Но я должна сама. Ты и так для меня много сделал.

– Адрес спрашивать не буду, чтобы уж точно не сболтнуть. Но если сможешь как-то дать знать, что у тебя все нормально, я буду счастлив.

- Хорошо.

- Ладно, иди. Сейчас надо быть особенно осторожными. - Алена только кивнула на это и, опустив голову, вышла из кабинета. Как же ей тяжело было сейчас. Ведь по сути, это был единственный друг, который мог ей помочь. А приходилось расставаться. Дальше, действительно, ей придется действовать самой, а еще довериться человеку, которому доверять в принципе нельзя было. Но другого выхода у нее не было. Она больше не могла расстаться с сыном. Лучше уж и правда пусть Шубин пришибет.

Никита уже еле стоял на ногах. Операция длилась несколько часов, да еще и с осложнениями. Случай был тяжелый. Он был так напряжен, что казалось, даже видеть хуже стал. Медсестра то и дело вытирала ему лоб салфеткой. Ольга Федоровна, верная помощница, видя его состояние, осторожно обратилась к нему:

- Вы идите Никита Андреевич, я сама зашью. – Она ждала возражений, зная, что он предпочитает доделывать все сам, до конца, но неожиданно Никита согласился:

- Хорошо.

Он уже был на выходе из операционной, когда туда зашла крайне взволнованная медсестра Ниночка и что-то горячо зашептала ему на ухо.

- Да, я понял. Не волнуйтесь, – спокойно ответил Никита, хотя, понятное дело, в ближайшее время его самого в покое явно не оставят. На ходу стягивая маску, наконец, вышел из операционной. К нему тут же подошли два амбала, один из которых произнес:

- Никита Андреевич, пройдемте в ваш кабинет. И давайте без глупостей. – Его повели, практически под конвоем, на глазах у всей больницы. Еще, когда Ниночка сказала про то, что происходит в больнице, он сразу все понял. По-видимому, Алене все удалось. Не знает, как, но очевидно, судя по переполоху, который устроили люди Шубина, ни ее, ни ребенка, здесь больше не было.

В кабинете, возле окна стоял Шубин. Когда он вошел, тот неторопливо повернулся к нему. Сразу бросилось в глаза, что лоск с него мигом слетел. Теперь он меньше всего напоминал добропорядочного банкира, скорее охотника. Взгляд убийственно тяжелый, не предвещающий ничего хорошего. Интересно, что амбалы остались за дверью.

- Никита Андреевич, церемонии разводить некогда, - Шубин сразу перешел к делу. – И сами понимаете, кости ломать вам совсем не хочется. Так что давайте не будем терять зря времени. Вы просто скажете, где мой сын?

Никита не спеша сел на стул возле стола и потер переносицу, слегка прикрыв при этом глаза. Затем, посмотрев на часы, автоматически отметил, что уже семь часов.

- Я не знаю где ваш сын, - спокойно ответил он.

- Зря вы геройствуете, - нехорошо усмехнулся Шубин, понятное дело, ничуть ему не поверив. - Поверьте мне на слово. Так или иначе, но вы скажете все, что я хочу и даже больше, о том, о чем даже сами и не подозревали. – Он внезапно подошел к Никите и, наклонившись к нему, с нажимом произнес:

- Только вам то, зачем это надо? Никак не пойму. Жили себе спокойно, и живите также дальше. Зачем вам эти проблемы?

- Боюсь, вам этого не понять. – Никита прямо посмотрел ему в глаза, показывая, что ничуть не боится его угроз.

Шубин, с силой сжав челюсть, снова отошел к окну, засунув руки в карманы пальто при этом. Оставалось только удивляться его стараниям по сдерживанию себя.

- Значит, не скажете, - вроде как задумчиво проговорил он. – Ну хорошо, пеняйте на себя. У меня в подвале и не такие ломались. – А потом подошел к двери и позвал охрану.

- Александр Викторович, можно два слова наедине? – Шубин резко развернулся, но замешкался только на секунду и все-таки дал знак своим амбалам и те снова вышли.

- Неужели одумались? – он даже чуть бровь приподнял, вроде как удивляясь.

Однако Никите было плевать на его удивление, он смертельно устал.

- Итак, внимательно слушаю.

Но Никите пришлось его разочаровать:

- Я прошу дать мне время, один день, а вернее, до завтрашнего обеда. А потом я сам приду к вам. Даю слово.

- С какой стати?

- На завтра у меня запланирована очень важная операция. Ребенка долго готовили к ней и случай тяжелый.

- Да мне плевать, - почти зашипел на него Шубин. – И снова склонился над Никитой и буквально с ненавистью посмотрел на него, прожигая его взглядом. Видно, что сдерживаться ему удавалось с трудом. – Скажи, где мой сын и жена, и катись к чертям собачьим, куда хочешь.

- Так может в этом все и дело?

- В чем? – резко отреагировал Шубин.

- Что тебе плевать на всех и на все, кроме себя самого и своих чертовых денег? – Никита против воли тоже стал выходить из себя. – Будь по-другому, может и жена с сыном были бы рядом.

Посверлив его еще какое-то время стальным взглядом, Шубин снова отошел.

- Хочу тебе напомнить, хотя это и не в моих правилах. Я делал операцию твоему сыну и хотя бы ради этого, дай мне эти сутки, а потом, повторяю, я сам приду к тебе. И ты займешься ломанием костей или что ты там собирался со мной делать. Сам подумай, куда я денусь? - Наступила пауза, достаточно долгая пауза. А потом вдруг Шубин подошел к двери и уже, взявшись за ручку, произнес:

- Даю тебе время до завтра, до конца операции. А за одним, подумай, стоит ли и дальше упорствовать. Не придешь, пеняй на себя, - и вышел.

А Никита даже вроде как опешил. Не ожидал он такого благородства от Шубина. И просил то без особой надежды. Просто люди действительно издалека приехали. Потратили кучу сил и средств, хотя совсем не богатые. Что же им теперь назад ни с чем ехать. Да и мальчонку жалко. Он ему на самом деле, помочь может. Но слава богу, обошлось. А сейчас спать. Домой точно уже не доедет. Даже об Алене думать не может. Он встал, закрыл дверь и улегся тут же на диване. Отрубился мгновенно, не успев ни о чем подумать. Все потом…

На следующий день самому ехать не пришлось. Шубину явно изменило терпение. Сразу после операции Никиту снова повели под конвоем, но уже до самой машины. Он только и успел на ходу халат сбросить и отдать его Ниночке, которая чуть не плача бежала за ними. Ну надо же, пигалица, а не боится этих мордоворотов.

- Никита Андреевич, чем я могу помочь?

- Ниночка, все будет хорошо, поверьте мне, - спокойно ответил он и, уже не оглядываясь, вышел на улицу. Погода была на удивление хорошая, но долго ему наслаждаться солнышком не дали, быстро запихав в машину. Ехать пришлось не очень далеко.

Машина въехала во двор огромного особняка. Никита некстати представил, что Алена жила здесь когда-то… Сегодня церемониться с ним явно никто не собирался. Едва они зашли в дом, его тут же привели в подвал. Шубин зашел минутой позже. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, охота не удалась. Он был просто в бешенстве. Глаза сверкали, движения нервные и нетерпеливые. Это было видно, когда он попытался прикурить сигарету, но потом, смяв ее, резко отбросил в сторону. А вчерашнее благодушие легко объяснялось. Он явно рассчитывал на быструю поимку беглянки, ан нет. Шубину пришлось утереться. И он конечно заметил чуть заметную насмешку в глазах Никиты. И она ему явно не понравилась. На самом деле, не стоило Никите дразнить и без того разъяренного зверя. Подойдя ближе и сжав кулак, Шубин без всяких предисловий нанес удар, вложив в него всю свою злость. Никита отлетел, оказавшись на полу. Его тут же подхватили и снова поставили на ноги. Похоже, зря он приписал вчера Шубину несуществующее благородство.

- Давай, выкладывай, пока я из тебя котлету не сделал, - нетерпеливо произнес Шубин.

- Да пошел ты, - ответил Никита, сплевывая кровь, и тут же получил следующий удар, уже в живот. Да уж, бил Шубин профессионально. Никита снова пристроился на полу, глотая ртом воздух. Но мордовороты не собирались отпускать его и он вновь оказался на ногах.

- Послушай, я все знаю, как вы там в больнице по углам шептались, как ты снял крупную сумму… Так что не тяни. Иначе, еще немного и некому будет деток спасать, - проговорил Шубин почти благодушно. – Тебе самому помощь понадобится, но я не уверен, что она не опоздает.

Никита молчал. Интуиция ему подсказывала, что силы еще понадобятся. Геройствовать на публику желания не было. Шубин правильно расценил его молчание.

- Ну что ж, я хотел как лучше, - будто действительно сожалея, проговорил он.

Он дал знак и в комнату впустили мужчину, довольно серьезного на вид. Между тем, Никиту усадили на топчан, стоящий тут же в подвале.

- Приступайте, - отдал команду Шубин. Когда вновь прибывший мужчина достал ампулу и шприц, Никита без труда догадался, через что ему предстоит пройти.

- Я сожалею, - произнес Шубин уже у двери.

- Интересно, а Ильин тоже сожалел, когда также пытал твою жену? – чуть повысил голос Никита, пока в это время ему закатывали рукав и делали укол. Но он не сопротивлялся, понимая, что это сейчас ничего не даст. Он увидел наручники у одного из амбалов, поэтому совсем не хотелось быть ими прикованным. Шубин резко остановился и посмотрел на него.

- Моя жена во всем призналась.

- Это он сам тебе сказал? А ты знаешь, что сначала она держалась и все тебя выгораживала, потому что твой начбез постарался ее убедить, что она именно так должна была себя вести, чтобы ребенка отпустили. Но потом не выдержала и призналась Ильину, что ни в чем не виновата.

- Так ты поэтому ей помогал? Поверил в эту жалостливую историю? Так мы сейчас послушаем твою историю и сравним, - зло бросил он и без дальнейших колебаний вышел.

Через некоторое время в кабинет, где сидел Шубин с бутылкой виски, зашел тот самый мужчина, что делал укол Никите.

- Ну… ? - нетерпеливо и грозно бросил Шубин.

Тот только головой поводил в стороны.

- Ничего. Только все твердит про какую-то операцию, что не хотел… В общем, ерунда какая-то.

- Ну так, заставьте его говорить.

- Нет, все, сердце больше не выдержит, - уверенно сказал мужчина.

- Черт, - Шубин опрокинул в себя очередную стопку. – Ладно, все, сворачивайтесь. – А когда мужчина вышел, положил голову на руки, которые лежали на столе. Он прекрасно понимал, что перешел черту, но остановиться уже не мог…

Прийти в себя удалось только дней через десять. Спасибо другу из частной клиники, где Никита все это время и провалялся. Но зато вышел, почти, как новенький. Однако, физически то он восстановился, но вот морально, стало только хуже. Он себе места не находил, все время думая об Алене. Как она, что с ней. А вдруг Шубин все-таки нашел ее. В голове поселилась куча вопросов и ни одного ответа. Вернувшись домой, пришлось потрудиться, навести порядок. Люди Шубина перевернули все вверх дном, вероятно, ища хоть какие-то зацепки. Но в душе порядка не было. Даже работа не помогала. С одной стороны, Никита очень хотел, чтобы Алена позвонила. Хотел убедиться, что с ней и с ребенком все в порядке, а с другой, боялся этого, справедливо полагая, что его телефоны прослушиваются. Да и наверняка за ним следят.

Через неделю беспокойство уже просто зашкаливало, и он сделал, как сам считал, абсолютную глупость, позвонил вечером Шубину. Перед тем, как отпустить, его снабдили телефонами, чтобы сразу позвонил, когда Алена объявится. Неужели и вправду Шубин рассчитывал, что Никита доложит ему. Вряд ли…

- Да, - грубый ответ резанул слух. Никиту конечно это не напугало, но он все же замешкался, не зная толком что сказать и спросить. Но Шубин его опередил:

– А, это ты докторишка, решил покаяться?

- Я хотел поговорить.

- Интересно, о чем?

- Я понимаю, рано или поздно ты ее найдешь, - озвучил он свои страхи. Скрывать не имело смысла. У него абсолютно не было цели держаться перед Шубиным каким-то киношным мачо. Никиту беспокоило, что будет с Аленой.

- Не сомневайся даже. Только твое какое дело? Если только не хочешь сказать, где она прячется?

Никита проигнорировал его вопрос.

- Я прошу только об одном, подумай хорошенько, прежде, чем совершить непоправимое. Алена ни в чем перед тобой не виновата. Я уверен в этом и… – Он еще что-то собирался сказать, но Шубин ему не дал этого сделать:

- Пошел к черту, - бросил он зло и отключился.

Конечно, можно было предположить, что этим все закончится, но, по крайней мере, Никита понял, что Алену не нашли и это не могло не радовать.

А еще примерно через неделю, поздним субботним вечером, он сделал еще большую глупость. Оказался возле ворот роскошного особняка Шубина. Если бы Никиту спросили, а зачем собственно добровольно рисковать головой и самолично лезть в логово зверя, он бы вряд ли ответил. Наверное, все по той же причине, непроходимой собственной глупости…

Ему долго не открывали, вероятно гадая, что ему здесь понадобилось, но потом все же открыли и даже впустили, причем без лишних слов и, не требуя при этом никаких объяснений столь позднему визиту. А когда Никита оказался в гостиной, то сразу понял причину столь долгой заминки. Шубин был сильно пьян и, по всей видимости, планы были грандиозные. В том смысле, что останавливаться накачивать себя алкоголем не собирался. Он внимательно посмотрел на стоящего перед ним Никиту, будто что-то обдумывая, а потом махнул рукой, как бы приглашая за стол:

- Не стесняйся. Садись. Мы же почти родственники. Одну бабу тр…ем.

Когда Никита сел, он налил ему в стакан водки.

- Ну что, - приподнял свой бокал. – Догоняй. А то серьезного разговора у нас с тобой не получится. Если ты конечно за этим приехал. А что-то мне подсказывает, что так и есть.

Никита взял стакан и, выпив все до капли, даже не поморщился.

- Уважаю, - кивнул Шубин и наполнил стаканы вновь.

Через некоторое время Никита, все-таки закусив, первым, что пришлось под руку, признался:

- Я не спал с твоей женой, - и при этом прямо посмотрел в глаза Шубину.

Тот только усмехнулся и чуть развел руки в стороны.

- Во-первых, мне по х..ру. А во-вторых, одним больше, одним меньше. Ты, братишка, кто знает, кто там у нее еще в постели побывал.

Никита с силой втянул в себя воздух, стараясь сдержать себя.

- Я повторяю, что не спал с твоей женой, и с братом твоим она не спала, - произнес он почти по слогам. - Неужели до тебя еще не дошло? Он все это специально подстроил. - Но Шубин явно не слышал его. Взяв сигарету, не торопясь закурил. Зажигалка резко пронеслась по столу. А нервишки то все-таки пошаливали. Впрочем, как обычно, когда речь заходила о его жене.

- После того, как она меня подставила, хорошо подставила, у нее на счету образовалась такая хорошая кругленькая сумма, в долларах конечно. Так что это до тебя еще не дошло. Она шлюха, самая обычная девка. Хотя, согласен, и не дешевая.

Тут уже Никита не выдержал и в один миг, перемахнув через стол, сшиб Шубина вместе со стулом на пол. Он схватил его за рубашку и методично стал наносить удары, выплескивая всю свою злость, накопившуюся в нем. Он бил за себя, за Алену. И разбитая губа Шубина, из которой тонкой струйкой бежала кровь, его не остановила. Но Шубин конечно не собирался спокойно сносить удары. Несмотря на то, что его реакция была заторможена алкоголем, да и Никита застал его врасплох, он все же через какое-то время сбросил его с себя и ответил не менее жестко. Удары сыпались один за другим. Казалось, они дрались не на жизнь, а на смерть. Не было никакого сомнения, что эти люди ненавидят друг друга и друзьями никогда не станут. Казалось, вот-вот поубивают друг друга, но тут подоспела охрана и разняла их.

Оба тяжело дышали, но запал явно прошел. Напряжение было сброшено.

- Отпустите его, - бросил Шубин охране, которая держала Никиту за руки. А потом дал знак уйти.

- Пошли отсюда, - это уже предназначалось Никите. Тот не стал спорить. Они поднялись на второй этаж в кабинет Шубина. Он отдал распоряжение экономке принести закуску, а сам достал несколько бутылок с коньяком. Предварительно смыв кровь в ванной и, приведя, насколько это было возможно, себя в порядок, снова уселись в кресла за небольшой столик, только уже в кабинете. Шубин при этом приложил лед к разбитой губе.

- Здесь камер нет, так что никто не помешает, - как ни в чем не бывало проговорил Шубин, как будто и не было драки. И тут же наполнил бокалы коньяком.

Никита только чуть отхлебнул. В отличии от хозяина этого дома у него не было планов напиться.

- Черт, сигареты забыл, - проговорил Шубин недовольно, похлопывая себя по карманам. Никита вытащил свои и положил на стол вместе с зажигалкой.

- Ну ты и бешенный, хотя по виду и не скажешь. А еще врач. Ты вроде должен спасать людей, а не калечить.

- Таких, как ты, пусть кто-нибудь другой спасает, - парировал Никита.

- Слушай, а где драться то так научился? Я думал ты слабак, - вполне так миролюбиво усмехнулся Шубин сквозь сигаретный дым, демонстративно потрогав при этом челюсть.

- В армии, - лаконично ответил гость. Никита был серьезен и о драке уже не думал, его больше другое волновало. И он озвучил свои мысли:

- Послушай, давай поговорим, как мужик с мужиком. Ты что, действительно не понимаешь, что воюешь с женщиной, со своей женой, матерью своего ребенка?

- С чего ты взял, что я с ней воюю? За все в этой жизни надо платить, а уж за предательство и подавно. И плата, как ты понимаешь, не может быть дешевой. Мало, что меня подставила, она рисковала жизнью ребенка. Я Ильина хорошо знаю, у него бы рука не дрогнула. – Последние слова были произнесены почти шепотом. Шубин вскинулся, выпуская дым, а взгляд его стал колючим. Видно, что воспоминания о сыне дались нелегко. – Ты хоть понимаешь… – он осекся и, нервно затушив окурок, тут же прикурил новую сигарету. – Ты хоть понимаешь, что это такое, когда твой сын находится в заложниках? И виновата в этом, в том числе и твоя жена.- Сейчас его взгляд был страшен. Он как будто все пережил вновь. Но тут же взял себя в руки. Плеснув коньяку, и выпив его залпом, немного расслабился. Да, он немного приоткрылся, но было понятно, что на дальнейшую откровенность вряд ли стоит рассчитывать. Для него все было и так ясно. Но с другой стороны, он же не выгнал Никиту и даже позволял ему говорить. Нельзя было упускать этот маленький шанс.

- И что, когда ты ее найдешь, неужели рука поднимется убить? Или дальше издеваться будешь?

- Уже, - неожиданно произнес Шубин, нехорошо так усмехаясь.

- Что уже? – не понял Никита и посмотрел на него с недоумением.

- Уже нашел. – Хозяин дома в очередной раз затянулся, смотря при этом на гостя чуть с прищуром и пакостной улыбкой на лице, явно наслаждаясь реакцией, которую произвели его слова. Никита, также глядя прямо ему в глаза, понял, что Шубин не шутит. В горле пересохло, и как то одновременно рукам стало холодно, а по спине, напротив, будто жар прошел, аж до самого затылка пробрало. Рука сама потянулась к бутылке. Никита выпил и опустил глаза, ясно понимая, что проиграл. Алена проиграла. И он ничего так и не сделал, не смог. Он чувствовал на себе взгляд Шубина и, сделав неимоверное усилие, все-таки посмотрел на него.

- Так что расклад изменился, как видишь. В серьезных разговорах я не нуждаюсь, - произнес тот насмешливо. При этом он сидел, развалившись в кресле, с видом победителя и свысока смотрел на гостя, как человек, явно понимающий гораздо больше в жизни, чем его собеседник.

- Так ты поэтому меня не выгнал? Решил покуражиться? - с трудом сглотнув, проговорил Никита. Голос охрип и отказывался слушаться его. В таких играх он явно уступал Шубину.

- Черт, сам не знаю, зачем я тебя вообще слушаю. Наверное, интересно стало, до чего ты дойдешь, стараясь выгородить мою жену. Скажу честно, мне казалось, что уже ничего в этой жизни не сможет удивить. А ты смог.

- Это чем же?

- Своей упертостью наверное.

Никита, задавая вопросы, практически не задумывался над ответами. Это была просто возможность, чтобы прийти в себя.

- Где она? – наконец, спросил он о том, что его действительно волновало.

Шубин не торопился отвечать. Выпил, закусил и, только сделав очередную затяжку, все-таки произнес.

- А там, где и была. Ее в Подмосковье нашли. Правда, фамилия другая. Учительницей устроилась в местной школе, а Максим в садике. Подумать только, наследник Шубина и в самый обычный детский сад ходит.

Никита ничего не понял. Он даже головой помотал.

- Подожди, как там же? – Это что за очередная игра в кошки-мышки, мать его. – Что ты задумал?

- Просто еще ничего не решил, - спокойно ответил Шубин. – Но приглядывать людищек конечно оставил. - А у Никиты против воли снова кулаки сжались. Как же ему хотелось вцепиться Шубину в глотку, чтобы стереть эту наглую усмешку с его лица, так раздражающую его. Хозяин дома, обратив на это внимание, неторопливо повернул несколько раз головой.

- Прекрасно понимаю твои чувства, но нет, теперь ты будешь паинькой. Там, в гостиной, я просто позволил тебе немного поиграть в ковбоев.

- Мне плевать на твою игру, - вскинулся Никита. - Только мозги включи. Ты хоть понимаешь, в каком она сейчас состоянии? А если Алена увидит твоих людей, испугается и глупостей наделает?

- Не успеет.

- Я бы не был так уверен. Как ты ее нашел?

- Просто повезло. Спряталась то она действительно хорошо, только вот сглупила. Написала тебе письмо. Подумать только, мне, своему мужу, не написала, а о тебе, похоже, только и думает. Интересно, и чем ты ее так поразил, что она решила рискнуть. Наверное, в постели хорош? – Видно было, что Шубину доставляло удовольствие играть у него на нервах.

- Заткнись, - не выдержал Никита и прикрыл глаза, понимая, что еще немного и снова не сдержится.

- Ладно, все, шучу, - примирительно приподнял ладони Шубин. – А то блин, чувствую, опять драться полезешь, а у меня скоро совет директоров. Не хотелось бы с разукрашенной рожей ходить. В общем, Алена поехала в другой поселок и в библиотеке отправила электронное письмо на адрес вашей больницы.

- Я не получал.

- Ну, еще бы. Кто б тебе его показал. – Шубин поднялся и, подойдя к рабочему столу, извлек из ящика бумажку и небрежно кинул на стол перед Никитой. – Как видишь, всего два предложения. У нас все хорошо, мол, не переживай.

Прочитав, Никита поднял голову и наткнулся на внимательный взгляд Шубина.

- А ты я смотрю совсем обнаглел, даже не пытаешься скрыть свое отношение к моей жене.

- Я ее люблю, - неожиданно, возможно даже для самого себя, произнес Никита.

Хозяин дома поднялся и, засунув руки в карманы брюк, нервно прошелся по кабинету.

- Забавный у нас тут разговор получается. Ты не находишь?

- Настоящий разговор мы еще и не начали, - жестко ответил Никита. Он уже понял, что с ним надо только так разговаривать.

- Вот как? Ну что ж, давай начинай свой серьезный разговор, - милостиво разрешил Шубин и снова сел в кресло.

Никите было плевать на его тон. Чуть поддавшись вперед и скрестив руки в замок при этом, он заговорил:

- Я предлагаю ненадолго забыть о личном, ненависти и прочей хрени. Представь, что Алена не твоя жена. Посмотри на ситуацию, в конце концов отвлеченно и наверняка поймешь, что все это просто грамотная подстава.

- Ну, ну, давай. До чего ты там договоришься?

- Ты не находишь, что в этом деле слишком много улик? Как будто их специально на блюдечко выложили и тебе преподнесли. И если ты считаешь, что против твоей жены слишком много аргументов, чтобы быть неправдой, я как раз считаю наоборот. Не может быть, чтобы ты раньше, при всей твоей долбанной охране и хваленой службе безопасности ничего не знал, а тут враз все на тебя свалилось. И фотографии, и видео, документы эти, да еще счет в банке. Так не бывает, - Никита повернул несколько раз головой. – Как мне видится ситуация. Ты увидел, как твой брат заходит к твоей жене в спальню и башню у тебя снесло, начисто мозги вырубило. У меня такое ощущение, что остальное тебя вообще мало интересовало. Я прав?

Шубин молчал, сверля его мрачным взглядом и не забывая при этом прикладываться к бутылке. Между тем Никита продолжил, стараясь быть максимально убедительным, справедливо считая, что только это может по-настоящему зацепить Шубина, а эмоции к делу не пришьешь:

- Ты не захотел сам руки марать и отдал Алену Ильину, зная, что тот отлично справится с грязной работой.

- И он справился, она во всем призналась.

- А если представить, хотя бы на минуту, что Ильин лжет, а Алена говорит правду? Ты его крупно подставил. Так с какой стати ему преподносить тебе все на блюдечке? Алена так и сказала, что Ильин считает, что за свой прокол с документами ты дорого заплатишь. Включи наконец мозги. Это и есть расплата. Ты устроил ад не только своей жене, но и сам в нем живешь. Другими словами, сам себя наказал. Ильин прекрасно понимал, ну забрал он у тебя там что-то, для тебя это не так существенно, через год все восстановишь. Скажи, я прав? – Но снова, так и не дождавшись ответа от Шубина, продолжил:

- А вот если в душу к тебе влезть, да напакостить там, да не по мелкому, а по крупному. Это совсем другое дело. Тем более, твой брат, и подсказал Ильину, как ударить побольнее. И ему эта идея понравилась. В этом случае они выступили, как союзники.

Шубин откинулся в кресле со стаканом в руке, расстегнув при этом рубашку. Никита сумел задеть его за живое.

- Подумай хорошенько. Кто именно тебе внушил мысль о предательстве Алены? Люди, у которых нет ни малейшего повода к тебе хорошо относиться. Неужели ты не видишь? Это смешно, серьезно относиться к явным подставам. Что значит это видео? Ты прекрасно знаешь, как Алена крепко спит, да ее из пушки не разбудишь. Твоему братцу и делов то было, зайти ночью в спальню и посидеть там пару часов.

Шубин с нехорошей улыбкой поддался вперед.

- Так все-таки было у вас? Как легко ты себя выдаешь.

Никита, не выдержав, вскинулся, стараясь глубоко дышать.

- Да, ночевала она у меня пару раз. В кресле засыпала, когда я над диссертацией работал! Идиот! – сил держаться уже не было, а надо было. Он обратил внимание, что все-таки смог, пусть мизерную, но каплю сомнения в голове Шубина заронить.

- Ладно, оставим эту тему. - Взгляд Шубина сейчас был на редкость серьезен для сегодняшнего вечера. - Складно ты тут все изображаешь. Только одна маленькая деталь.

- Какая же?

- Выводы ты свои делаешь на основании слов Алены. А она может сказать, все, что угодно, чтобы себя выгородить.

- Да! - резко ответил Никита и уже даже не пытался скрыть свою ярость. – Я делаю выводы на основе слов женщины, которая, по абсолютно непонятным мне причинам, все еще тебя любит! – Он схватил сигарету и прикурил. Руки при этом дрожали. – А ты делаешь выводы, на основе показаний твоего братца, который тебя ненавидит и Ильина, который, как я понимаю, раз ты держал у себя в сейфе на него компромат, другом для тебя никогда не был. Так что? Совсем не чувствуешь разницы?

Шубин оперся на колени локтями и провел ладонями по лицу.

- И последнее. – Никита старался закрепить успех, который, без сомнения, был. - Ты задавался вопросом, кто помог твоей жене с документами, по которым она сейчас живет? И для чего он это сделал?

Вот тут уже Шубин впервые за этот вечер посмотрел на него без тени насмешки и определенно задумавшись. Но сомнения в его голове пока явно пересиливали.

- Ты городишь все это про Ильина, потому что прекрасно понимаешь, достать его и проверить твои слова практически невозможно.

Никита зло усмехнулся.

- Конечно. Куда легче измываться над женщиной, которую некому защитить. Ты прав, - он наигранно покачал головой, - это гораздо безопасней.

У Шубина сжалась челюсть, и желваки заходили на лице. Теперь уже он себя еле сдерживал.

- Уматывай, - проговорил сквозь зубы. – Его взгляд не предвещал для гостя ничего хорошего, но тот и не собирался больше задерживаться. Никита поднялся.

- Мне действительно пора. А тебе есть о чем подумать. – Он чувствовал себя как выжатый лимон. Да и аргументов у него больше не осталось. Шубин следил за ним нехорошим взглядом и понятное дело, не собирался провожать гостя. А Никите и не нужны были провожатые. Но когда вышел на улицу и вдохнул полной грудью свежего воздуха, оказалось, что хозяин дома все-таки решил о нем позаботиться. К нему обратился один из охранников.

- Александр Викторович приказал отвезти вас.

- Там моя машина за воротами.

- Вашу машину тоже пригоним, она поедет следом.

- Хорошо, - только и смог ответить он. Это была поистине безумная ночь. Никита не припомнит, чтобы так выкладывался когда-нибудь. Но оно того стоило. По-крайней мере, он был уверен, что его слова уберегут Шубина хотя бы от резких движений в адрес Алены. На большее он и не рассчитывал, слишком все далеко зашло.

Ехать до его дома было не близко, поэтому у Никиты оказалось достаточно времени для размышлений. Тем более, Шубин позаботился, хотя с чего бы, но, тем не менее, чтобы он доехал с комфортом, с личным водителем. А его машина действительно следовала за ними. Никита немного расслабился после тяжелого разговора, да и выпитое давало о себе знать. Хотя голова была, как никогда, ясная. Почему он признался Шубину в том, о чем даже Алене так и не сказал? Наверное, потому что всегда считал, что ей это особо и не надо было, а тут в запале вырвалось. Возможно, правда так и вырывается, неожиданно, необдуманно.

Он действительно любил. Первый раз в жизни вот так по-настоящему. Не думая ни о последствиях, ни и том, кто его избранница, чья она женщина. Просто любил этого человека. Ее волнистые, густые, непослушные волосы и зеленые глаза с чуть заметной крапинкой, чаще грустные, чем веселые. И только эта картинка все последнее время стояла перед глазами.

Особым героем никогда себя не считал, и ему было чего бояться. Да и дураком никогда не был. Прекрасно понимал, вставать на пути у таких людей, как Шубин, плохая идея. Но, странное дело, за себя не боялся, только за нее. И прекрасно осознавал, что совместного будущего у них не может быть. Не только из-за Шубина, а потому что точно знал, она то относится к нему совсем не так, как он к ней. Но и отступать не собирался, понимая, что уже не сможет как раньше жить, без нее. Да и Алене точно нужна была его помощь, хотя, понятное дело, особо от него ничего не ждала. Какие могут быть возможности у простого врача. Однако, сам Никита точно знал, сделает для этой женщины все, что только возможно, все, что в его силах, а возможно и больше. И пусть Алена сама решает, захочет ли она быть с ним. Да, он не соврал Шубину, между ними ничего не было, но он ясно понимал, ему нужна была именно эта женщина и никакая другая. Осознание этого было настолько ясным, почти бескомпромиссным, что он предпочитал совсем не думать о шансе быть с ней рядом, который был почти нулевой в данной ситуации…

Вся последующая неделя прошла в сильном беспокойстве за Алену. Тем более, он не знал, где она, а Шубин точно знал. И оставалось только надеяться, что тот хоть немного подумает, прежде, чем сделает очередной шаг. Ведь он же не отправил своих псов за ней сразу после того, как узнал, где она, хотя соглядатаев и оставил возле нее. Значит надежда была реальной, а не пустышкой. Но с другой стороны, разве можно было с уверенностью сказать, что у Шубина хватит терпения все обдумать и не сорваться в какой-то момент, накачавшись предварительно изрядной долей алкоголя, который, как известно, плохой советчик. Впрочем, также, как злость и ненависть, обуревавшие Шубина. Никита прекрасно видел, какую бешенную, неконтролируемую реакцию вызывает у него только одно упоминание о его жене. А с другой стороны, сам Никита не смог сдержаться, когда Шубин нелицеприятно отзывался об Алене. Два разных человека, но реакция, похоже, была одна. Эта женщина сводила с ума, заставляла бешено биться сердце и впадать в настоящую ярость…

А еще опасался, как и сказал Шубину, что Алена, увидев его людей, может наделать глупостей. В отчаянии человек на многое способен. Неужели, тот не понимает этого. Ведь она с ребенком, его ребенком. Оставалось только надеяться, что хоть это его остановит от неверного шага. Хотя, понятное дело, рассчитывать, что здравый смысл восторжествует, было бы нелепо, глупо и главное, опасно. Никита, хотел он этого или нет, должен был трезво оценивать ситуацию.

Терпение раньше закончилось у самого Никиты, и он решил сначала позвонить Шубину, а если ничего не добьется, то у него был еще один совсем крошечный шанс отыскать Алену, хотя и совсем призрачный. Когда то он помог одному человеку, совсем не последнему человеку в ФСБ, вернее его сыну. Возможно, тот не откажет ему в помощи. Хотя, они не виделись с тех самых пор, как он сделал ту самую операции, спасшую мальчику жизнь. Но телефон у него имелся. Тем более, Шубин сам подсказал зацепку с письмом. Но только Никита собрался осуществить задуманное, вернувшись вечером с работы домой, как Шубин неожиданно позвонил сам. И, решив обойтись без приветствия, сразу перешел к делу:

- Ильина убили.

- Что? – невольно резко вырвалось у Никиты.

- Ты прекрасно слышал, – напротив, почти без эмоций ответил Шубин.

Потом была пауза. Никита не мог ничего ответить или сказать. Слова были бессмысленны. Никакой комментарий не поможет. Было понятно только одно, что разговаривая тогда с Шубиным в его доме, убеждая его в невиновности Алены, Никита очевидно надеялся, что он, если и не поверит его словам то, по крайней мере, прижмет Ильина к стенке и тот расскажет правду. Но этот шанс растаял как дым.

Между тем, Шубин продолжил:

- Она должна вернуться не позже, чем через три дня. Сама. Я так понимаю, ты у нас вроде миротворца. Вот и объясни доходчиво в таком случае ей, что не стоит делать глупостей. – Продиктовав адрес, Шубин отключился. Никита очень бы хотел ответить по поводу миротворца, но промолчал, стиснув зубы. И его терпеливость была вознаграждена. Адрес Алены, что называется, был у него в кармане.

Позвонив заведующему отделением своей больницы, сообщил, что ему необходимо три дня выходных. Тот конечно сразу стал возражать, но Никита в этот раз как никогда был непоколебим, заявив, что тогда уволится. Заведующему ничего не оставалось, как согласиться. Разбрасываться такими кадрами ему бы и в голову не пришло. Никита собрался в считанные минуты и уже через некоторое время мчался в сгущавшихся сумерках на своей машине к той, которой он вынужден будет сообщить совсем нерадостную весть. Понятно, что очков это ему в ее глазах не прибавит, но пусть лучше он все ей скажет сам заранее, чем Шубин появится у нее на пороге неожиданно собственной персоной. Пока Никита ничего не мог больше сделать. И конечно это его злило, доводило до белого каления. Но что толку злиться или биться головой о стену. Этим делу не поможешь. Возможно, его приезд хоть как то поможет ей морально подготовиться. Хотя, какая к черту подготовка. Ерунда все это. Она сбегала от этого кошмара совсем не для того, чтобы вернуться потом обратно.

Он подъехал к ее дому только на следующий день. Не выспавшийся, измотанный до предела. Потому что гнал машину, выжимая из нее все возможное, нарушая правила, и практически не останавливаясь. Хотя до этого его можно было бы назвать образцовым водителем. Но так не хотелось терять драгоценного времени.

Было раннее утро, воскресенье. На улице практически не было народу. Да, это вам не город. Дом Алены тоже казался безлюдным, будто окруженным тишиной и словно окутанный тайной. Никита все еще держался за руль и смотрел на окна. Никого из обитателей видно не было. Странно, так гнал машину, будто боялся опоздать. А теперь вдруг напала нерешительность. Как там говорят, в средние века гонцов, приносящих плохую весть, просто напросто убивали. Он невольно чертыхнулся. Да пусть бы убили, лишь бы никогда не видеть боль в ее глазах, лишь бы она снова улыбалась…

Решительно выйдя наконец из машины, Никита открыл калитку и зашел во двор. И почти тот час же дверь дома также отворилась. На крыльцо вышла Алена. Они увидели друг друга одновременно и оба какое-то время просто смотрели друг на друга не в силах сдвинуться с места. В глазах Алены он прочитал абсолютное понимание происходящего. У нее не было никаких иллюзий. И все же, она первая будто опомнилась и, сойдя с крыльца, подошла к нему. Еще никогда Никита не чувствовал себя настолько виноватым и беспомощным. Это там, в операционной, он был бог и царь, а здесь, практически, никто… Но она его не винила. Это было также видно по ее взгляду. Только легкая грусть. Понятно, что она всегда ждала чего-то подобного. И возможно, как ни странно, сейчас испытала что-то вроде облегчения. Невозможно жить все время в страхе.

- Здравствуй, - Алена первая нарушила молчание.

- Здравствуй, - ответил он чуть хриплым голосом. Бессонная ночь и волнение мешали говорить. Но его глаза, буквально пожирали ее всю, без остатка. Его взгляд говорил сам за себя. В нем отражались все его чувства, в которых невозможно было ошибиться. Алена также смотрела на него не отрываясь. И вдруг она сама подошла так близко, почти вплотную к нему, что в ее намерениях невозможно было ошибиться. И Никита отбросил сомнения, просто выбросил их за ненадобностью, словно напрасный груз. Двумя руками он обхватил ее лицо и припал к ее губам. А потом они стояли обнявшись и все также молчали.

- Пойдем в дом, - наконец произнесла Алена, слегка отодвинувшись от него.

Он только и смог, что кивнуть. А когда они пошли в дом и поднялись на крыльцо, Никита вспомнил про соглядатаев, но было уже поздно. Он хотел ей что-то сказать, предупредить, но она неожиданно прикрыла его рот ладошкой, а у него дыхание перехватило.

- Не надо, ничего не говори, - повернула несколько раз головой и так посмотрела при этом на Никиту. И он понял, что не сможет устоять, никто бы не смог. От такого взгляда не спрятаться. И вот они уже в ее комнате. Алена так спокойна, как будто давно ждала Никиту. Она закрыла дверь и, повернувшись к нему, начала расстегивать пуговицы на халате, глядя ему прямо в глаза.

- Максим спит. Он так рано никогда не встает.

А он вряд ли понимал, о чем она говорит. С первым поцелуем, как только он почувствовал под своими ладонями ее нагое тело, в голове загудело так, что казалось не совладает с собой, не выдержит этого бешеного напряжения. Он так долго этого ждал, никогда даже себе не признаваясь, что хочет ее больше всего на свете.

Алена помогла ему избавиться от одежды и вот они уже в постели и невозможно разобраться в сплетении тел. Они первый раз вместе, но оба понимают, что у них нет в запасе времени для изучения друг друга. Поэтому вели себя как опытные любовники. Старающиеся дать друг другу по максимуму, насытиться друг другом впрок, насколько это возможно. Его движения, поцелуи уверены, руки настойчивы. Алена также не отстает от него, беря инициативу в свои руки, не давая ни себе ни ему передышки. Но в какой-то момент он окончательно теряет контроль. Движения резкие, напористые. Он заводит ее руки за голову и она уже полностью подчинена ему, и конечно не против. А уже в следующее мгновенье ее губы приоткрываются, последнее его движение, более глубокий толчок Она выгибается, не в силах сдержать стон, и вот он уже следует за ней.

А потом они лежат какое-то время не в силах не то, что говорить, а даже пошевелиться. Дыхание тяжелое, не отпускающее их. Но затем приходит успокоение и даже умиротворение. Алена положила голову ему на грудь и к ней первой пришла способность говорить.

- Я видела их. Сначала думала, что ошиблась, но потом поняла, что это точно его люди. С тех пор просто жду, - произнесла она очень спокойно.

Никита, который лежал, закинув одну руку за голову, а другой рукой гладил ее волосы, резко закрыл глаза, а его рука затвердела, сжавшись при этом в кулак. Что он мог сказать. Глупое прости… А следующие ее слова заставили его выругаться.

- Я не смогу к нему вернуться. Даже ради ребенка, - произнесла она тихо и обреченно. – Да и Шубин прав. Ни к чему сыну на все это смотреть. - А Никита снова промолчал, и ей не надо было закрывать ему рот рукой. Он бы все равно не знал, что ей сказать, как утешить. Бесплодные обещания ей были ни к чему…

Непонятно почему им дали отсрочку, но они приехали только на следующее утро. Хотя ясно было, что в данной ситуации выжидать три дня, которые Шубин дал Никите, чтобы привезти Алену, никто не собирался. Ему, наверняка уже доложили пикантные подробности. Никита проснулся первым и сразу услышал, как к дому подъехало сразу несколько машин. Он попытался осторожно подняться, чтобы не разбудить Алену, но она тоже проснулась и конечно сразу услышала звуки хлопающих дверей.

- Сиди здесь, - серьезно проговорил он, почти приказал, стоя уже у двери, и тут же вышел. Но она конечно не послушалась. Накинув халат, вышла почти сразу следом за ним. Но все равно не успела. Несколько человек тяжелой поступью уже вошли в дом, среди них был конечно и Шубин. Остановившись посреди гостиной, сначала он бросил тяжелый взгляд на Алену, но почти не задержался, тут же переместившись на Никиту.

- Что же ты наделал пакостник? – произнес он, с нехорошей усмешкой. – Я тебя зачем послал сюда?

Никита не ответил. Они стояли очень близко напротив друг друга и смотрели друг на друга с ничем не прикрытой ненавистью. Между ними была одна женщина, и все было предельно ясно. Никто не собирался отступать. Хотя, понятное дело, у Шубина для того, чтобы отстоять свое право, было больше возможностей. Но Никита не думал о проигрыше, он готов был драться, и, в свою очередь, отстаивать свое право на эту женщину. И Шубин без всякой отсрочки дал ему возможность этим правом воспользоваться.

Без предупреждения он нанес сильный удар кулаком Никите в лицо. Сейчас уже в ковбоев играть никто не собирался. Никита был готов к этому, поэтому, с трудом, но устоял на ногах, и ответил с таким же ожесточением. Удары стали сыпаться один за другим. И даже, кровь, выступившая у обоих на лице, не могла их остановить. И действительно это совсем уже не было похоже на игру. Охрана Шубина двинулась было к ним, но он остановил их:

- Стоять! Я сам разберусь. – И снова ударил, теперь уже в живот. Никита какое-то время держался, но в какой-то момент упал, а Шубин продолжал с ожесточением избивать его.

- Саша!!! – наконец крикнула изо всех сил Алена, выходя из оцепенения, которое напало на нее от жуткого зрелища и всего происходящего. – Прошу тебя, прекрати!

Но он не слышал ее, продолжая наносить удары и уже похоже ничего не соображал. Алена была в отчаянии, понимая, что не сможет его остановить. А потом они услышали детский крик:

- Мама! – Все обернулись. Максим стоял в дверях своей комнаты и с ужасом и со слезами в глазах смотрел на отца, избивающего дядю Никиту, с которым они только вчера играли в пиратов, а еще он хорошо знал, что это тот самый дядя, который делал ему операцию.

Алена бросилась к сыну и прижала его к себе, отворачивая его голову от страшного зрелища. Она шептала ему какие-то слова, успокаивала его. Господи, он выглядел таким напуганным. Как же они могли, буквально, купаясь в своей ненависти, забыть о маленьком ребенке, втянуть его во всю эту грязь. Но она не позволит! С нее хватит! Больше не станет все это терпеть и позволять ими манипулировать по его усмотрению. И Алена не знала откуда взялась смелость и сила, но она вдруг закричала, обращаясь к мужу и продолжая крепко прижимать Максима к себе:

- Уходи! Сейчас же убирайся отсюда! Я не отдам тебе моего ребенка. Можешь нас всех поубивать! – Она уже не смогла больше сдерживать себя и разрыдалась. Но продолжала громко шептать при этом:

- Оставь нас в покое! Прошу тебя, уходи. – Повернула несколько раз головой – Уходи, оставь нас… – Последние слова она произнесла с надрывом, уткнувшись куда-то в волосы сыну.

Шубин, когда только услышал Максима, на какое-то время замер на месте, буквально застыл, глядя на сына, вцепившегося своими маленькими ручонками в маму. Взгляд его при этом был страшен, а ладони сжаты в кулак. Потом опустил голову и неожиданно, не сказав ни слова, развернулся и, слегка шатаясь, вышел из дома. Охрана последовала за ним. А Алена не сразу поверила в то, что сейчас произошло. Только через несколько минут опомнилась и, поцеловав сына, бросилась к Никите, лежащим на полу без движения…

Алена готовила обед, когда зазвонил телефон. Посмотрев на экран, увидела, что это Шубин. Как всегда, в течение последних двух месяцев, по субботам, она ждала его звонка, хотя, понятное дело, без особой радости. Можно сказать, вынужденно. Но деваться то было некуда.

- Да.

- Буду через пятнадцать минут. Собери Максима, – произнес лаконично и отключился. Так было всегда, она даже «хорошо» не успевала сказать. А ее мнение его вообще не интересовало, потому что он сам устанавливал правила в очередной игре. А сейчас ему пришла охота поиграть в воскресного папу. Понятно, что Алене все это не нравилось, особенно, неопределенность существующей ситуации, но то, что это несравнимо лучше того, что было, однозначно. Главное, сын был с ней. Остальное можно пережить.

- Максим! - крикнула куда-то в недра квартиры. – Одевайся, папа сейчас приедет.

- Ура!!! – Он прибежал в кухню буквально через пять минут и уже одетый.

Алена, удивленно приподняла брови, а потом, наклонившись, одернула на нем кофту и поправила воротник.

- Ты прямо, как настоящий солдат. Вот бы всегда так одевался, - произнесла она с улыбкой и поцеловала сына. – А то обычно копаешься.

- Обедать то будешь? - спросила без всякой надежды и, точно зная ответ.

Максим интенсивно замотал головой и протянул привычное:

- Нееет. Мы же с папой пойдем гулять, а потом в Макдональдс зайдем.

- Ох, уж эта ваша вредная еда, - скептически проговорила Алена.

- Она не вредная. Так папа сказал, - упрямо ответил Максим, а она с грустью уловила прямо Шубинскую интонацию.

- Можно я во двор пойду? – в нетерпении спросил сын.

- Ты же знаешь, папа не разрешает. Посиди, он сам за тобой зайдет. – Только Максим уселся, как в дверь позвонили. Его со стула как ветром сдуло.

- Подожди, я сама открою, - Алена никак за ним не успевала. Посмотрев в глазок, тут же открыла дверь.

- Привет. – Шубин как обычно не ответил. Он сразу же наклонился к Максиму:

- Привет. Ну, что, пошли?

- Пошли. – Подхватив сына и так и не сказав Алене ни слова, начал спускаться с лестницы. Похоже, ей объявили бойкот. Ну ладно, хоть подниматься сам стал за Максимом. А то раньше он и близко к квартире Никиты не подходил. Алена тогда сама провожала сына до машины, когда Шубин приезжал за ним.

Она какое-то время наблюдала за ними, но потом все же закрыла дверь. Вернувшись на кухню, взялась доваривать обед. Но мыслями была все еще с сыном. Ей как обычно в последнее время предстояло провести два дня в ожидании и беспокойстве.

А буквально через полчаса пришел Никита с дежурства. Она с радостью кинулась встречать его. Как же хорошо, что эти выходные ему не надо быть на работе. С ним намного легче и время летит быстрее.

- Скорее, раздевайся и мой руки, - протараторила она с радостной улыбкой на лице.

- А что у нас сегодня на обед? - также весело спросил Никита и поцеловал Алену.

- Твоя любимая солянка.

- Ммм… Мечтал о ней целую неделю.

Алена конечно очень старалась не показывать свое настроение, но грусть в ее глазах буквально прорывалась наружу.

- Ну, перестань. Все будет хорошо, - все-таки не выдержал Никита, когда они уже поели и пили чай. Он положил свою руку на ее руку и чуть сжал, как бы приободряя. От Никиты конечно не могла укрыться ее нервозность. Так было практически все выходные, когда Шубин забирал Максима.

Алена виновато посмотрела на Никиту.

- Прости. Знаю, что порчу тебе настроение, но ничего поделать с собой не могу.

- Не извиняйся. Но ты зря накручиваешь себя. Знаешь, у меня нет повода относиться к Шубину хорошо, но отец он совсем неплохой, - убежденно проговорил Никита и он действительно так считал.

Горько усмехнувшись, Алена ответила:

- В том, что он хороший отец, я как раз не сомневаюсь…

- Тогда я не пойму, о чем ты беспокоишься? – До этого они как то старались не поднимать эту тему, но сегодня почему-то решили иначе.

Немного помолчав, Алена все же решилась озвучить свои страхи:

- Я каждый раз боюсь, что он не привезет Максима обратно. – Слезы невольно выступили у нее на глазах. Она повернула несколько раз головой. – Ничего не могу с собой поделать. Все время думаю об этом. В голове много вопросов и ни одного ответа. – Алене явно необходимо было выговориться. - Почему он тогда нас отпустил? Почему не забрал Максима? Понятно, что я этому рада, но в тоже время, постоянно жду подвоха. Какую игру он ведет? Или это новый способ наказать меня – держать в неизвестности и постоянном напряжении, в надежде, что от этого я просто свихнусь? Если это так, то у него получилось задуманное. Каждое воскресенье превращается в настоящий кошмар, пытку. Как будто, действительно схожу с ума. Я каждый раз бегу к окну, когда слышу звук подъезжающей машины. Но Шубин будто нарочно тянет время. А, когда не выдерживаю и пытаюсь дозвониться до него, чтобы выяснить, где они, когда приедут, он попросту не отвечает на мои звонки. – Алена устало махнула рукой. – Да что я тебе рассказываю, ты и сам все это видишь.

Никита чуть потянул ее за руку и она, встав и обойдя стол, оказалась у него на коленях, в кольце его рук. Алена обняла Никиту за шею и крепко прижалась к нему, а он заверил ее как можно убедительней:

- Даже не думай об этом. Такого точно не случится. Поверь мне.

Она конечно ему не поверила и страхи никуда не делись. Даже Никита не мог поручиться за то, что придет в голову Шубину. Но все же она была бесконечно ему благодарна за поддержку, поэтому только теснее прижалась к нему и поцеловала.

- Спасибо тебе, - прошептала она тихо-тихо ему на ухо.

- За что? – спросил он также шепотом.

- За то, что ты всегда рядом. За то, что ты есть.

Никита конечно тут же воспользовался ситуацией, подхватил Алену на руки и понес в спальню. Похоже, только так можно было отвлечь ее от невеселых мыслей.

Через пару часов, когда Алена сидела перед зеркалом и приводила себя в порядок после душа, Никита подошел к ней с загадочной улыбкой и протянул два билета.

- Что это? – искренне удивилась Алена.

- Билеты в театр.

Посмотрев на время на билетах, она возмущенно воскликнула:

- Боже, так это меньше, чем через два часа.

- Конечно, так что не рассиживайся, - усмехнулся он. Алена же бросилась собираться, как ошпаренная, попутно ругая его, что вместо того, чтобы сразу ей сказать о билетах, он понимаете ли занимается непонятно чем. Но Никита не обиделся. Пусть лучше на него ворчит, чем хандрит и переживает.

Театром субботний вечер не ограничился. После него они отправились в ресторан. Так что домой добрались только ближе к полуночи. Алене по-настоящему удалось впервые за последнее время расслабиться. И даже на следующий день в воскресенье уже не металась как обычно по комнате в ожидании Максима.

Но, надолго ее не хватило. Буквально, дня через три Алену все-таки снова накрыло. Как-то ночью, Никита проснулся и обнаружил, что ее нет рядом с ним. Он обошел квартиру и догадался выйти на балкон. Она стояла, завернувшись в его куртку, и курила. Слезы непрерывным потоком бежали из ее глаз и видно, что она уже и не пыталась их остановить. Никита подошел к ней и обнял.

- Ты вроде бросила курить, - прошептал ей в волосы.

Алена только и смогла, что согласно покивать головой.

- От старых привычек трудно избавиться. – Но сигарету все-таки выбросила.

Он наклонился и поцеловал ее, а потом провел пальцами по щеками, стирая слезы.

- Ну что опять? Ведь все хорошо. Максим с тобой и я тоже, - успокаивал ее осторожно, почти, как маленькую девочку. – Все потихоньку утрясется.

Она же не могла вымолвить в ответ и слова.

- Ты зря придумываешь себе несуществующие страхи. Я уверен, Шубин понял, что зашел слишком далеко и все его дальнейшие действия могут отразиться на ребенке. А ему он точно не захочет навредить. Ведь Максим после того случая не общался с отцом и боялся его. Помнишь, как много мы с ним разговаривали? Да и самому Шубину пришлось постараться, чтобы сын его больше не боялся. Вряд ли он захочет повторения подобного. Что может быть хуже, чем потерять доверие ребенка?

Алена внимательно слушала его, а потом, тяжело вздохнув, уткнулась ему в плечо. А затем, подняв на него заплаканное лицо, вдруг виновато проговорила:

- Я не знаю, как тебе это правильно объяснить, что со мной происходит. Дело не только в Максиме.

Он внимательно посмотрел на нее и поспешил заверить:

- Я тебя слушаю, ты можешь мне все рассказать.

Тяжело вздохнув, она все же ответила:

- Ничего не могу с собой поделать. Клянусь, я старалась. Но все время думаю о том, что произошло со мной. Понимаешь, - вдруг произнесла она с надрывом, - я не могу спокойно жить, пока все эти обвинения висят на мне.

- Мы оба знаем, ты ни в чем не виновата и этого достаточно. Забудь обо всем этом, как о кошмарном сне.

Алена в отчаянии замотала головой.

- Не могу. Я чувствую себя так, будто меня вываляли в грязи, которая будто в кожу въелась и прекрасно понимаю, что просто так мне от нее уже не отмыться. И каждый раз, когда вижу Шубина, я думаю обо всем этом. И то, как он смотрит на меня, заставляет снова и снова чувствовать себя виноватой. Ему уже почти удалось меня убедить в этом.

Никита почти яростно завертел головой.

- Не говори ерунды. – Он даже слегка встряхнул ее. – Ты ни в чем, ни в чем не виновата. – Его голос сейчас звучал как никогда убедительно.

- Ох, как же тебе объяснить то, - Алена даже голову вскинула, посмотрев куда-то наверх.

Никита не торопил ее и она продолжила:

- И дело не только в том, что я чувствую себя виноватой в том, в чем меня обвинили. Дело не в этом, - повторила она. - Я виновата еще и в том, что как последняя идиотка позволила себя подставить. Почему я не разглядела, что из себя представляет его брат, а ведь Шубин меня предупреждал, что тот его ненавидит. Мне следовало быть осторожней с ним в общении. Почему я не закрывала дверь спальни, когда Саша уезжал? Это даже не беспечность, а скорее глупость. Почему я так расслабилась возле бассейна, что позволила Артему втянуть себя в его грязную игру? Столько много «почему» и ни одного внятного ответа. Так что в этом-то я точно виновата.

Никита смотрел на нее удивленно.

- Ты с ума сошла, - проговорил он почти зло. - Ты рассуждаешь, как те бабушки на лавочке. Девушку изнасиловали, а они ее же и обвиняют. Зачем мол она юбку короткую надела, сама виновата.

- При чем тут бабушки? - произнесла Алена устало, отвернувшись при этом от него. А потом совсем освободилась из его рук и снова облокотилась на перила. Никита встал рядом с ней. Они вместе смотрели на спящий город. Все дышало покоем, только в их душах покоя совсем не было.

- Перестань. Неужели ты так просто сдашься? – проговорил он почти с досадой.

Алена горько усмехнулась.

- Если бы не ребенок, может быть и сдалась. Да и перед тобой стыдно. – А потом, помолчав, решила неожиданно продолжить свои откровения:

- Ты не все знаешь.

- О чем ты?

- На самом деле, это была не первая глупость, которую я совершила. Когда мы только познакомились с Шубиным, он меня тогда обманул. Представь, прикинулся обычны директором обычного магазина запчастей.

- Зачем он это сделал?

Алена хмыкнула.

- Хотел меня проверить, падка ли я на деньги.

- Получается, ты его тогда простила?

- Простила, как видишь, - согласно кивнула она. – Влюблена была, как ненормальная. Это и была самая первая глупость и, как потом оказалось, не последняя. Уже тогда нужно было бежать без оглядки…

- Невозможно все в жизни просчитать, - убежденно произнес Никита, а потом вдруг, кивнув на перегородку между их балконами, решил сменить тему. Он был прав, слишком много было разговоров о Шубине.

- Помнишь, как тогда переговаривались через нее?

Алена, вспомнив, тоже заулыбалась.

- Конечно помню. Ты мне тогда здорово помог.

Повернувшись, он снова привлек ее к себе, а она ничуть не была против, прильнув к нему всем телом.

- Ты мне всегда помогаешь.

Проведя по ее руке, он будто очнулся.

- Да ты околела уже, пойдем домой. Скорее надо чаю горячего выпить.

- Я не хочу чаю, - произнесла она уверено и прямо посмотрела ему в глаза.

Он повернул несколько раз головой.

- Ох, не смотри на меня так. А то я за себя не ручаюсь, - проговорил он грозно, но при этом едва сдерживая улыбку.

- А вот и не испугаешь. Я уже давно хочу, чтобы ты перестал себя контролировать.

Никита больше ничего не стал говорить, а просто подхватил ее на руки и понес в комнату. И это действительно была ночь откровений и не только в разговорах, но и в постели…

Было уже почти утро, а они так и не заснули. Алена лежала, положив голову ему на плечо. Одна нога, согнутая в колени, покоилась у него на бедре. Не хотелось ни двигаться, ни разговаривать. И все же, через некоторое время Никита нарушил молчание:

- Знаешь, я все время испытываю перед тобой чувство стыда.

- За что? – от изумления от его признания она даже приподнялась с его плеча и посмотрела на него с удивлением. Но он снова привлек ее голову к своему плечу. – Вот уж кому, кому, а тебе передо мной не в чем испытывать чувство стыда. Ты практически идеальный мужчина, таких больше нет.

Никита хмыкнул, смотря при этом в потолок и гладя ее волосы.

- Скажешь тоже, идеальный. Просто, когда мы стали жить вместе, я как будто с ума сошел от счастья, последние мозги растерял.

- Не говори ерунды.

- Правда, правда, - заверил он. – Ты рассказываешь о своих проблемах и я вроде и сочувствую тебе, но при этом так ошалел от счастья, что с трудом тебя понимаю.

- Угу, счастье. У тебя вон месяц только ребра срастались, а ты счастье… По-моему, это как раз несчастье, с такой, как я связаться.

- Дурочка, - проговорил он ласково и поцеловал ее в волосы. – Я с тобой только и жить то начал по-настоящему. Иду на работу счастливый, потом домой возвращаюсь, еще больше счастливый. Знаю, что вы меня с Максимкой ждете.

Алена вздохнула и согласилась с ним:

- Ты прав. Это и есть счастье.

- А кстати, я же тебе забыл сказать сногсшибательную новость.

- Какую?

- Нашел тебе работу. Администратором в шикарном ресторане. Если ты конечно захочешь. Помнишь, я был недавно у однокурсника на Дне рождения. Хирургом он так и не стал, а вот рестораном обзавелся. День рождения мы как раз там праздновали. Все очень чинно и прилично.

- Спасибо. Ты угадываешь мои желания, Так не хочется сидеть в душном офисе с бумажками.

- Значит, договорились…

А через неделю, Никита сидел у себя в кабинете и о чем-то напряженно размышлял, как будто на что-то решаясь. Прошло немало времени, прежде, чем он все же решился. Никита взял телефон и набрал номер, смотря на лежащую перед ним карточку. Ему ответили практически сразу.

- Вадим Алексеевич. Здравствуйте, это вас беспокоит …, – он не успел договорить. – Ах, вы узнали? Да, да… все хорошо. – Он какое-то время слушал своего собеседника, а потом все же озвучил цель своего звонка:

- Вы угадали, мне нужна ваша помощь. Нужно найти одного человека. Шубина Артема Викторовича. – Потом снова пауза. – А, ну да, конечно, это не телефонный разговор. Скажите куда, и я подъеду. – Никита взял листок и записал адрес, и тут же, попрощавшись со своим собеседником, отключился.

И они действительно встретились. Оказалось, он зря беспокоился. Вадим Алексеевич его конечно помнил и готов был непременно помочь, чем сможет. Ведь Никита когда-то спас его сына, а такое не забывается. Только весь вопрос в том, жив ли еще этот человек, которого он собирался найти. Конечно в такой организации, которую представлял Вадим Алексеевич, все могут, но вряд ли даже они смогут вернуть человека с того света…