Соседка

Глава Десятая

Проводить воскресенье на теннисных кортах стало давней традицией жителей Гренобля. Раньше Бернар ходил туда один. Арлетт не любила теннис. Да и Тома был маленьким. Но как только ему исполнилось два года, она стала посещать теннисный клуб, не для игры, а чтобы поболтать с друзьями, обсудить последние сплетни или просто выйти «в свет». Сидеть дома в воскресенье, согласитесь, скучно.

А теперь Тома вырос, и Бернар стал обучать его игре. Малыш очень старался, но был по-детски неуклюж и часто ронял мяч.

— Вот так, — Бернар поправил руку Тома. Тот неправильно держал ракетку.

— Тома!

Они обернулись и увидели Арлетт.

— А вот и мама.

Тома бросил ракетку и побежал к ней. Как всякий ребенок, он был сильно привязан к матери.

Бернар остался на поле. В руке он сжимал теннисный мячик. Вдали он увидел Матильду. Она сидела в летнем кафе, за одним из белых столиков и о чем-то увлеченно беседовала с мадам Жюво.

Солнце слепило глаза. Апрельский день казался необычайно теплым. Матильда была в белой широкой спортивной майке и легких шортах. Бернару, привыкшему к ее строгим костюмам и женственным платьям, этот наряд показался непривычным. И все равно белый цвет чудесно гармонировал с ее ослепительно черными волосами. А короткие шорты открывали соблазнительно стройные ноги.

— У вас красивые волосы, — сказала мадам Жюво, — мне всегда хотелось иметь такие же.

— Но вы можете покрасить.

— Нет. Это было бы вульгарно, уверяю вас. Тем более что в моем возрасте трудно менять облик. — А вот и Ролан.

К ним подошли двое молодых людей. Один из них — в очках, с бородой и копной взлохмаченных густых волос — поцеловал руку мадам Жюво.

— Вы надолго к нам?

— Пробудем весь уик-энд. Я уже заказал номера в гостинце.

— Глупости! — возмутилась мадам Жюво. — Вы оба остановитесь у меня. Ни о каком отеле не может быть и речи.

Ей нельзя было перечить. Ролан знал, что у мадам Жюво ему будет куда удобней. Она относилась к нему как мать.

— Хорошо, я позвоню в отель.

Мадам Жюво одобрительно кивнула, и они ушли.

— Этот парень — настоящее сокровище, — сказала она. — Он мне очень помог. Извините, я вас не представила, потому что забыла ваше имя.

— Матильда Бушор. Мы с Филиппом теперь соседи супругов Куффре.

— Ах вот как, — мадам Жюво посмотрела на Матильду с нескрываемым интересом. — Мне говорили о вас. Но по-моему вы не очень похожи на тех, кто ищет вчерашний день.

Матильда побледнела.

— Не поняла…

Но их прервал голос Филиппа.

Филипп обожал теннис. Игра для него была хорошей разгрузкой после неподвижной работы. К тому же он считал, что теннис помогает сохранять форму. Ему было уже сорок лет, и опасность располнеть нависала все больше и больше. Он не любил полных людей. Они казались Филиппу ленивыми и отчасти недалекими (хотя такие мысли он никому не высказывал).

В голубой майке и свободных спортивных шортах он чувствовал себя непринужденно и легко. В руке он держал пакет с ракетками. Вдруг кто-то схватил его за руку. Филипп видел плохо и часто не узнавал знакомых, даже когда находился близко от них.

— Ролан? — он был удивлен, увидев старого приятеля. Они не встречались несколько лет. Ролана трудно было узнать. Борода, непривычно небрежная прическа. — Сколько мы не виделись? Года четыре?

— Нет, уже пять, — Ролан улыбался.

— Чертовски рад тебя видеть. — Матильда! — позвал он. — Иди сюда.

Матильда подошла. В спортивном наряде она выглядела юной и романтичной.

— Это Ролан Бегюз. Я тебе уже говорил о нем.

Когда-то давно они вместе были на Корсике, участвовали в ралли. Филипп вел свою машину. Скорость была слишком высокой и произошла авария. В этот момент откуда-то появился Ролан на своем «вильямсе», успел в считанные секунды вытащить его, оглушенного и истекающего кровью, из «форда». Едва они сделали несколько шагов, как машина взлетела в воздух. Оба просто чудом остались в живых. После этого взрыва зрение Филиппа ухудшилось. Так Ролан спас ему жизнь. Филипп никогда не забывал об этом.

— А это Матильда.

— Очень приятно.

— Мадам Бушор.

— Представь себе, Матильда моя жена, — похвастал Филипп.

— Я не знал, что ты женат, — сказал Ролан.

В это время мадам Жюво смотрела на них, вынимая напитки из корзины.

— Извини, — сказал Ролану Филипп, — я обещал Матильде поиграть с ней.

— Я поиграю с Устини. А ты поговори со своим другом.

Оставив их вдвоем, она направилась к теннисным кортам с ракеткой в руках.

Старые приятели присели за столик. Им было о чем поговорить. За те годы, что они не виделись, у каждого в жизни произошло так много. Ролан работал в издательстве, кроме того, немного писал сам.

— Трудно, наверное, быть издателем в провинции?

— Да, конечно, есть проблемы. Но ведь их не больше, чем везде. — Ролан любил свою работу.

— А мне надоел Париж, — задумчиво произнес Филипп. Они познакомились там с Матильдой. И с самого начала жили там. Но потом она сказала, что устала. От шума, от городской суеты. И они решили уехать в провинцию.

— Я помню, ты писал стихи, — сказал Ролан.

— Да, давно.

Он смотрел на Матильду. Она была прелестна. Когда он впервые увидел ее, то понял — это судьба. Он никогда не думал о женитьбе. Был доволен работой, а женщины его мало интересовали. Но увидев Матильду, вдруг подумал и сказал себе: это твой последний шанс, не упусти его.

Тут друзья увидели почтальона, который ходил от столика к столику, спрашивая мадам Жюво.

Она выходила из кафе, опираясь на трость.

— Добрый день, мадам Жюво, — сказал мальчик-рассыльный. — Вам телеграмма, — и протянул ей голубой листок.

Бернар наблюдал за мадам. Он заметил, как поникло ее лицо, когда она прочитала текст. Резко повернувшись, она зашагала прочь, сгорбившись и хромая.

Бернар побежал за ней. Она вошла в дом. Он догнал ее.

— Что случилось, мадам? Мне показалось вы очень расстроены.

— Нет. Эта чертова телеграмма… Сделаю вид, что ничего не получала, — она опустилась в кресло.

— Вам помочь?

— Нет. Спасибо, идите.

Уходя Бернар сказал:

— Вы всегда можете рассчитывать на меня.

Тома катался с горки, а Арлетт ловила его внизу. Они громко смеялись.

Матильда стояла на теннисной площадке и издали с улыбкой наблюдала эту счастливую картину. Она жалела, что не имела детей. Все-таки с ними жизнь приобретает смысл, даже если в ней нет любви. Матильда была одинока. Она не могла любить, потому что любимый человек принадлежал другой женщине и принадлежал по праву, а ей так хотелось… У нее не было ребенка, которому она могла бы подарить свою любовь и которому была бы нужна. Она завидовала Арлетт. Она нужна была Тома и даже Бернару, как ни тяжело было осознавать, он был к ней очень привязан и, возможно, любил… А она, Матильда, была одна. Настоящая жизнь — это любовь, а у нее этого не было. Вернее, была… Она жила один раз, давно, восемь лет назад. Бернар приносил много проблем, иногда был груб, устраивал сцены, но… принадлежал ей. И она любила. После этого к ней больше так и не пришла любовь, которой жаждало сердце.

Филипп был прекрасным человеком. Но это было что-то совсем другое. Может, он и любил ее, но их отношения нельзя было назвать любовью.

— Филипп сказал, что вы пишете чудесные сказки, — она обернулась и увидела Ролана.

— Он преувеличивает.

— Филипп считает, что вы талантливы. Но вам не хватает уверенности в себе.

Матильда давно писала сказки. В душе она была романтична, и ей нравилось сочинять то, чего не существовало в жизни. К тому же, она делала к ним иллюстрации. Но все это считала не более чем любительством. Кроме Филиппа никто не знал о ее увлечении.

Матильда и Ролан медленно прогуливались по зеленой аллее.

— Я собираюсь издавать альбомы. И хочу выпустить книгу сказок с хорошими иллюстрациями.

— Нет. Мои рисунки совершенно не профессиональны, — Матильда немного смутилась. — Ведь я работаю только тушью и цветными чернилами и ограничиваюсь всего четырьмя цветами.

Ролан расхохотался.

— Ничего себе любительство!

Матильда когда-то занималась в художественной школе в Париже и увлекалась живописью. Но после их разрыва с Бернаром она была на грани нервного срыва. Долго болела. Пришлось бросить любимое занятие. Художника из нее так и не получилось.

— Я — дилетант, — сказала Матильда.

— О! Среди дилетантов встречаются замечательные художники. Руссо, например.

Солнце припекало. Становилось душно. Вдруг она увидела Бернара. Он прошел мимо, отвернувшись в сторону и делая вид, что с ней не знаком.

Матильда остановилась и посмотрела ему вслед. Извинившись перед собеседником, она быстро пошла за ним, стараясь догнать.

Бернар вошел на площадку и, сидя на корточках, стал выкладывать ракетки из сумки.

— Привет, Бернар! Я без партнера. Может быть, сыграем?

Он был не в духе. После их встречи в магазине, он не находил себе места. Чувствуя, что прошлое возвращается вновь, он испытывал тревогу и даже страх. Он хотел ее. Это было хуже всего. Он знал себя и понимал, что в один прекрасный день не выдержит и… Нет. Он не хотел думать об этом. Как честный семьянин, он знал, чем кончаются такие вещи, а ради ребенка он не должен поддаваться своей слабости. И в то же время это была не слабость, а нечто большее. Перед этой женщиной он не мог устоять. Единственное спасение — не видеть ее. Но как?!

И вот теперь она стояла перед ним, такая величественно прекрасная и соблазнительная.

— Ты не меняешься, — сказала она.

«Уходи, уходи быстрее, иначе произойдет непоправимое», — говорил Бернару внутренний голос. Ничего не сказав, он ушел.