Сойти с ума (СИ)

Глава 17. Смотровая башня

— Откуда… у… тебя… этот… кулон? — отдельно, с трудом выдавливая из себя слова, задал вопрос герцог.

Он боялся услышать ответ.

— Так старуха одна продала, — дергался правый глаз у северянина. — Я к золотарю пришел, хотел какой-нибудь оберег для себя перед походом приобрести. А тут бабка эта с кулоном медведя. Понимаете, изображение медведя на родовом гербе семьи моей, оттого я заинтересовался. А еще я как буковки на подвеске увидел — Б.Я. — купил сразу, даже торговаться не стал. Ведь мое имя Буго Ярич.

В отличие от Чарона говорил Буго Ярич быстро, торопливо. Стремился к сотрудничеству в надежде на помилование. Мужчина не хотел умирать. Он хотел вернуться домой и примерить новый костюм, который ему обещали доставить еще на той неделе.

— А что со старухой? — уже спокойнее спросил Волфуорт.

— Почем мне знать? — удивился вопросу пленный северянин. — Она деньги свои получила, пересчитала, да и ушла. А куда, мне неведомо. Я за ней не следил.

Чарон смог вдохнуть и выдохнуть, сердце перестало бухать и забилось ровнее, тише, тугой узел где-то в районе солнечного сплетения перестал давить и сжиматься. С его любимой Бригиттой все в порядке, опасность ей не грозила, просто ушлая старуха ловко провела как пещерников, так и его самого с графиней. Вот же авантюристка, — мысленно аплодировал герцог махинаторше.

Он успокоился и принялся допрашивать Буго Ярича, безошибочно определив, что этот пленный готов сдать все диспозиции лишь бы вернуться в свое уютное родовое имение.

— Не убивать пленных? — вопросительно приподнял бровь Лаварэнц, когда герцог покончил с допросами и позвал его в дом капитана для обсуждения дальнейших локаций.

Эрнис хорошо знал о враждебности и сильной личной неприязни друга по отношению именно к северянам.

— Война так скоро не закончится. Наших солдат тоже могут пленять. Будет на кого их потом обменивать, — пояснил Чарон. — Трус Ярич выболтал, что неудача на золотых приисках не остановит войска Севертауна. Они пойдут дальше. И в связи с этим, Эрнис, я хочу оставить тебя здесь с частью отрядов для того, чтобы усилить гарнизон золотых рудников.

— А ты?

— Заберу в столице пополнение и к слюдяной долине. На подмогу Леопольду. Я королю уже почтового голубя отправил. Лучше бы ястреба, конечно, быстрее долетит, но у капитана только голуби.

— Не перехватят? — подивился Эрнис, когда это друг все успел.

— Мы с Леопольдом шифровку придумали. Посторонние из нее не поймут ничего.

— Ясно. Через прибрежный район пойдешь?

— Это самый короткий путь, — подтвердил Чарон выбор направления.

— А как с Барфилдом поступишь?

— Сниму с занимаемой должности. Дальше погляжу оставлять пацана в армии или нет. Грозд со мной к долине пойдет, будет доказывать свою пригодность.

— Бригитта определенно оказывает на тебя положительное влияние, — хмыкнул Эрнис. — Прежний Чарон Волфуорт самолично и прилюдно казнил бы болвана.

— Не преувеличивай, — открыл герцог дверь в дом капитана гарнизона и, прежде чем войти внутрь, стряхнул с сапог налипшие грязь и снег. — Надеюсь, графиня Янссен окажет положительное влияние и на твою женушку, — сурово добавил он.

— Чарон, — недовольно закатил глаза Лаварэнц. — Когда уже ваша вражда прекратится?

— Никогда, — заверил Волфуорт друга. — Я Аделину терплю только из-за тебя. И мне совсем не нравится, что она крутится подле моей Бригитты.

— Бригитта еще не твоя, — мстительно заметил Эрнис.

— Это вопрос времени, — самоуверенно заявил генерал.

Дорога до слюдяной долины заняла больше времени, чем распланировал Чарон. Все из-за двух неприятельских галер, курсировавших в отдалении от береговой линии прибрежной зоны Югтауна.

Море оживало после суровой зимы, целые пластины бело-прозрачного льда отрывались от общей толщи, таяли и курсировали в воде под воздействием сменяющихся ветров и течений. Корабли северян пока не могли подойти близко к берегу, где лед еще только начал поддаваться весеннему наступлению.

— Выжидают гады, морально давят своим присутствием, — пожаловался генералу комендант района. — Была у меня надежда, что у них припасы вскорости закончатся, так и уберутся они отсель. Но, чуют гады оттепель. И ведь, если высадятся, выбьют нас отседова. Гарнизон почти весь полег, когда пехота северян тут прошла. Пятнадцать человек всего осталось.

— А мирные жители? — порадовался Чарон тому, что вовремя увез родителей и братьев Бригитты из опасного сейчас района.

— Часть до прихода северян успела сбежать. Но были и такие, кто отказывался дома покидать. За имущество свое тряслись, надеялись, что обойдется. Для кого-то и правда обошлось, а кто-то теперь в землице сырой лежит. Может, вы, генерал, обождете дальше-то идти? Поможете одолеть корабли?

— Лед может еще неделю держаться, а то и две. У меня нет столько времени стоять на месте, — задумчиво произнес Волфуорт. — Сутки, максимум двое.

— Так глядишь, за это время и придумаете, как корабли эти, будь они неладны, отогнать, — обрадовался комендант, что генерал не отказал совсем.

Чарон все смотрел и смотрел в бинокль на носы деревянных галер, украшенных резными фигурами богов северного пантеона.

— Поджечь бы вас, — размышлял он вслух.

— Генерал, так давайте, я пойду, — вызвался Грозд Барфилд. — Ночью.

Парень после своей выходки на золотых рудниках не отходил от Волфуорта ни на шаг, чем уже начал изрядно раздражать герцога.

— А как льдина отколется? Кто тебя из открытого моря в таком случае вытаскивать будет?

— Так я легкий совсем. Под моим весом не расколется ничего, — пылал энтузиазмом и чувством вины молодой Грозд.

— Ты забываешь про то, что с собой надо тащить факелы и зажигательную смесь, кидать факелы со значительного расстояния. Тебя могут быстро заметить, быстро убить, быстро погасить огонь.

— Но попробовать-то стоит, — не сдавался гуттаперчевый парень.

— Стоит, — согласился герцог. — Но на этот раз будешь действовать по согласованному плану.

Ночью четверо военных, отобранных по весовым показателям, на значительном расстоянии друг от друга двинулись по непрочному льду в направлении вражеских галер. За собой мужчины подтаскивали небольшие резиновые лодки, найденные на верфи. В них сложили факелы, обмотанные пропитанными смолой тряпицами, огненные стрелы, зажигательную смесь, бутылки с негашеной известью.

— Если вас заметят, цельтесь в офицеров и кормчего, — напутствовал генерал. — Команда, лишенная руководства, быстрее поддается панике.

Чарон с комендантом прибрежного района наблюдали за передвижениями своих людей. Очертания кораблей темными зловещими силуэтами вычерчивались на фоне полной луны, как жуткие пауки на живописной паутине.

Заметят или нет? — поежился герцог от внезапного порыва ветра. Он надеялся, что северяне на галерах не проявляют особой бдительности, просто ждут, когда путь к берегу будет расчищен.

Однако на одном из кораблей часовой оказался недремлющим, разглядел движение на льду, приподнял ручной фонарь, всполошился и поднял тревогу.

— Задери тебя медведь! — выругался Чарон, когда в одного из солдат выпустили стрелы сразу из нескольких арбалетов и, судя по тому, что солдат не попытался отползти назад, его скорее всего убили или тяжело ранили.

В другую посудину полетел полыхающий факел. Но бросок вышел неудачным, и горящая палка не достигла цели. В воде на миг сверкнуло оранжевым, осветило корму корабля, и округа вновь погрузилась во тьму.

В эти секунды к кромке льда приблизился Грозд и стал швырять на борт ближайшей галеры бутылки с негашеной известью. Бутылки разбивались и известь летела во все стороны, ослепляя людей. Двое других военных начали палить огненными стрелами, бросать горящие факелы. Фейерверк из искр оседал на дереве, воспламеняя податливый материал.

Северяне панически забегали по палубе, что означало — солдаты Волфуорта следовали инструкции и прежде всего постарались вывести из строя кормчего с офицерами.

— Получилось! — начал даже пританцовывать комендант.

Одна галера начала медленно разворачиваться, пытаясь уйти от огневого обстрела подальше в море, но огонь занялся на мачте, и она со стоном и свистом упала вместе с веревками и такелажем, покалечив и поубивав людей на борту.

Корабль потерял управление, с ужасным грохотом столкнулся со второй шхуной. Огонь перекинулся и туда.

В красном, смертельном зареве отражались прыгающие в воду люди.

Быстро назад, — молча приказывал Чарон своим подчиненным. Двое солдат уже начали отход, но третий пополз к неподвижной фигуре на льдине. Грозд, ну конечно, кто же еще! Опять геройствовать вздумал, — чертыхнулся герцог.

Барфилд погрузил товарища в лодку и пополз назад, таща за собою тяжелый груз. От скопления людей, жара пожарища, лед начал трескаться, разламываться на куски, как будто только и дожидался подходящего случая.

Береговая линия шумела, ломалась от криков, треска, хруста.

Беглецов с галер поджидали отряды Волфуорта. Завязался бой. Сам Чарон прокладывал себе дорогу к отколовшемуся куску льда, который начинало уносить в море. Барфилд пытался вытолкать с льдины лодку.

— Толкай! — крикнул герцог. — И прыгай сам!

Наконец Грозд справился, и Чарон ухватил край резиновой лодки, подтянул ее и к той льдине, на которой стоял сам.

— Он жив, — тяжело прохрипел Барфилд.

Герцог взвалил раненого себе на плечи и побежал к берегу.

Пополненное в столице войско Волфуорта добиралось до слюдяной долины практически без отдыха, по пути их ждали стычки с силами северян и трудные переходы. А в самой долине шли ожесточенные бои, в кои отряды подкрепления были вынуждены тотчас ввязаться.

В горной местности сражаться всегда сложно, а особенно в такой, где существует опасность провалиться в шахту или застрять в слюдоносной яме. Разрабатываемые жилы растянулись широкой полосой на несколько километров. В отличие от золотых приисков, добыча слюды активно велась и в зимние сезоны. Именно зимой с осадочных горных пород снимались крупные пласты листового минерала, в остальные периоды года — это были куски намного меньшие.

Гибкую, упругую и прочную слюду активно использовали при изготовлении окон, светильников, иллюминаторов боевых галер, в качестве огнестойкого изоляционного материала заслонок у печей. Измельченную слюду добавляли в грунт для поглощения лишней влаги, что помогало защищать растения от корневых болезней. Слюдяной порошок являлся органическим сырьем для пудры и румян, придавал коже легкий блеск, что весьма нравилось женскому полу. Не обходилось без применения слюды и в создании узорных ларцов, всевозможных украшений, представленных разными оттенками горного кристалла — бежевым, мокрым серым, бурым, розовым, светло-желтым, зеленым и даже фиолетовым. При таком широком употреблении минерала, понятное дело, король Леопольд не собирался никому уступать долину.

Но и северяне вцепились в этот участок с сорока открытыми карьерами и тремя глубокими шахтами. Не желали покидать удобные позиции, раз за разом организовывая наступления и отбивая атаки. Благо южанам удалось вывести из строя последнее орудие, которым располагал противник.

— Эх, жалко пушку упустили, — сокрушался король. — Надеюсь, по тем чертежам, что ты добыл, Чарон, нашим умельцам удастся воссоздать такую же.

— Лучше усовершенствованную, — заметил герцог, памятуя самопроизвольно взорванное ядро в стволе орудия.

Дважды, а по необходимости и трижды в день, все командующие чины собирались для обсуждения военной стратегии. Совещания проходили в одной из шахт, где разместился король.

Большинство солдат в период боевых действий обустраивались в земляных избах. Леопольд же устроился с комфортом даже под землей.

— Что-то много в последнее время приходится лазить по тоннелям, — ворчал Чарон, когда впервые спускался в слюдяную шахту, заваленную горной породой.

До подземных покоев короля приходилось пробираться по узким проходам при тусклом освещении ламп с зажженными в них свечами. Путь осложняли еще и уложенные вдоль стен упакованные в непромокаемую пленку пачки листовой слюды.

Временные апартаменты короля представляли собою две смежные пещеры. Их стены пестрели самоцветами, в арке между гротами желтым пятном выделялся цветок кислорода. Король получил его от Волфуорта. Герцог по возвращении из Скаженного леса передал Леопольду все образцы цветов, виденных им в лесу. Отдал он и плоды манцинеллового дерева, из которых изготовили яд для дротиков и уже успели успешно применить в нынешней военной кампании.

Одно из пещерных помещений служило Леопольду рабочим кабинетом, второе опочивальней. Король не был бы сам собой, если бы даже на войне не нашел себе полюбовницу. В шахте, в его спальне обосновалась очередная претендентка на звание королевы. Во всяком случае, очаровательная девушка надеялась на скорое обретение нового статуса. Леопольд, как и Чарон Волфуорт, с которым государь имел обыкновение делиться делами сердечными, знали, что этому никогда не бывать. Правитель любил в своей жизни одну единственную женщину — умершую жену.

— Никто не заменит ее место, — как-то сказал он Чарону. — Мой сын от любимой женщины — единственный наследник трона. Не хочу жениться более, не собираюсь плодить еще детей. Иначе кто-нибудь из них обязательно устроит заговор и захочет свергнуть наследника первой очереди. А я не могу такого допустить.

Когда-то Чарон не понимал подобной преданности давно мертвой королеве, но после знакомства с графиней Янссен он и сам слишком хорошо осознал, что значит любить одну женщину. Красавицы могут радовать взгляд, услаждать тело, но никогда не займут места в сердце, которое уже отдано одной-единственной.

От слюдяной долины северян удалось отогнать лишь спустя месяц. Командование противоборствующей стороны допустило опрометчивый шаг, захватив не всю разработку, а одну из шахт. Южане попросту закрыли выход из подземелья, заживо похоронив на глубине более ста метров большую часть войска захватчиков. Оставшимся отрядам пришлось уносить ноги.

Но война на этом не закончилась. Еще почти долгих три месяца армия короля Леопольда очищала Югтаун от вторженцев, в очередной раз выбивала северян с золотых приисков и не дала захватить карьер с никелевыми рудами. На море произошло две жарких схватки, где усовершенствованным благодаря графу Рикону боевым галерам южан удалось одержать безоговорочную победу над флотилией короля Севертауна.

Конец войне положил союз южан с эльфами. Если Западтаун и Востоктаун заняли выжидательную позицию, то эльфийское королевство однозначно приняло сторону юга. Северяне не смогли выдержать натиск объединенных войск и запросили мира.

Так и получилось, что после отъезда Чарона Волфуорта из Скаженного леса вернуться туда у него вышло лишь летом.

Эрнис уже забрал Аделину с сыном, а Чарону пришлось задержаться в столице по королевским делам.

Перед тем, как отпустить генерала в отпуск, Леопольд все же не забыл дать последнее напутствие.

— Чарон, дорогой, ты дерево-то поищи при оказии.

— Конечно, но не буду вас обнадеживать, милорд, — с непроницаемым лицом сказал герцог. — Думаю, шанс найти дерево иллюзий — мизерный. Лес путает и может вообще закрыть все тропы, погубить. Вероятно, так произошло с предшественником Доббина Модсли.

— Вот как? В Скаженном лесу можно сгинуть? — заволновался Леопольд, ведь он и сам планировал побывать там. — Пожалуй, я тогда не буду в лес соваться, — решил венценосец. — Не хочется исчезнуть в каком-нибудь зачарованном болоте.

Герцог видел, Леопольд погрузился в роман со своей новой пассией, так что и чудесные цветы государя сейчас не особо волновали, когда такой прелестный цветочек рядом. Он знал, позже правитель вернется к разговору о необыкновенном дереве. Но что Волфуорту помешает говорить все время одно и тоже — дерево иллюзий не найдено. А может, его и вообще в природе не существует?

— Роббин, я на несколько дней отбуду, — предупредил Чарон управляющего. — За время моего отсутствия смени ручку-гонг на более легкую.

— Непременно. Форму оставить прежней — голова черной птицы?

— Нет. Пусть будет медведь.

Когда герцог удалился, Роббин позволил себе легкую улыбку. Ему нравились те перемены, которые происходили с его суровым хозяином.

Скаженный летний лес существенно отличался от леса зимнего. Краски стали ярче, знакомые птички с ультрамариновыми перышками пели звонче, густой запах смолы смешивался с ягодным, грибным. Нереально красивые бабочки заставляли останавливаться и рассматривать дивные узоры их крыльев. Бесчисленные солнечные лучи просачивались сквозь деревья, заливали апельсиновым светом каждую веточку, каждый листик, каждый лепесточек. В прозрачном ручье резвился лис. Чарон вспомнил свое первое появление в заснеженном лесу, тогда он тоже увидел лиса.

На этот раз герцог направлялся к восточному поселку пешком. Компас ему не понадобился. Отчетливая тропа открывалась всего одна и вела по знакомым местам.

Поселок встречал насыщенными звуками леса, но не голосами людей.

— Где все? — всматривался Чарон в уютные домики, так похожие на пряничные.

Радостное чувство предвкушения встречи сменилось липким штормовым волнением. Почему нет скаженных? И звери не встречают.

Герцог побежал к домику Бригитты, толкнул, как всегда, незапертую дверь и…никого не обнаружил. Ни девушки, ни ее вещей.

— Потерял кого?

— Где она? — не оборачиваясь, глухо спросил Волфуорт.

— Ее здесь нет.

— Это я и сам вижу, — взорвался Чарон. — Модсли, говори, где она, иначе я тебя сейчас прибью.

— А разве твой дружок не предупредил тебя, что Бригитта перебралась в другой дом и поселилась там не одна?

— В другой дом? Не одна? — процедил герцог.

Убью, — думал он. И ее, и того, кто посмел отобрать у него девчонку. А Эрнис ему ничего не сказал. Друг называется! Аделина наверняка злорадствует. Хотя, какое ему дело до рыжеволосой змеи.

— Она со своей подружкой жила, пока та здесь пряталась, — сжалился Доббин над герцогом.

— Задери тебя медведь, — выдохнул Чарон.

— Испугался, да? — рассмеялся Доббин.

— Никогда не влюбляйся, Модсли, — посоветовал парню Волфуорт. — Я за всю свою жизнь столько не нервничал, сколько с тех пор, как эту чертовку в юбке повстречал.

— Она на речке, — не стал больше томить Доббин влюбленного герцога. — Они все там. Купаться ушли.

— А ты почему не пошел?

— Дров хочу нарубить, пока Геральда нет. Старик слишком активно помочь норовит, боюсь, как бы пальцы себе не отрубил. Да и ушастый советами своими достал, он сегодня из себя дровосека изображает.

— Ясно, — улыбнулся Чарон.

— Дорогу найдешь? Или проводить тебя? — заправил Доббин за уши непослушные каштановые вихры.

— Я помню, как к реке пройти.

Герцог не стал сразу спускаться к воде. Остановился у склона, фактически спрятался под изогнутыми ветвями ивы.

На берегу валялись скомканные полотенца и разномастная обувь. Дед Геральд дремал с удочкой в руках. Даниэл и Хемери что-то сооружали из мокрого песка. Хан загорал. На его голове пристроился Джоан, а на груди Эллочка. Большинство скаженных плескались в воде. На многих были надеты спасательные круги. Поодаль от людей ныряли и поднимали фонтаны мелких брызг медведь с тигром.

Желанная герцогу девушка в ярко-синем купальном костюме устроилась на надувном матрасе. Глаза ее были закрыты. По обе стороны от графини примостились Изабель и Молли. Разноцветный матрас покачивался на воде, эльфиички лениво переругивались между собой, Бригитта щурилась под знойными солнечными лучами и глаз не открывала.

Чарон тоже щурился, но не от солнца. Созерцание своей невесты доставляло ему огромное удовольствие. На этот раз он не будет потакать Нанне и тянуть со свадьбой, неделя на подготовку и ни днем более, а то девчонка опять чего-нибудь учудит, — размышлял герцог. И с Аделиной нельзя давать ей увидеться. Жена Эрниса мастерица на идиотские предложения для его Бригитты.

Чарон так бы и любовался дальше на графиню из своего укрытия, если бы дурному эльфу не взбрело в голову заорать:

— Аллигатор!

Скаженные с визгами заторопились к берегу, Изабель и Молли слаженно бултыхнулись в воду, перевернув матрас вместе с Бригиттой.

Герцог не раздумывал ни секунды. Да он вообще не думал. Скатился по склону и как был в ботинках и одежде, так и забежал в реку, поплыл к матрасу, поднырнул под него, но не увидел девушку. Вынырнул, вдохнул воздуха, собрался прыгнуть подальше и… поймал взгляд Бригитты.

Она стояла позади него. Длинные мокрые волосы спускались к самой воде, исчезали в ее прозрачности. По плечам девушки струились дорожки из водяных капель.

Он не понимал ее взгляда и тоже просто смотрел.

На самом деле Бригитта давно его заметила, с той самой минуты, как он появился на склоне реки, следила за ним из-под полуопущенных ресниц. Не смотреть на него было выше ее сил.

Их молчаливый диалог нарушило шумное приближение Лорика. Медведь подплыл к Чарону, по-хозяйски устроил лапу на плече мужчины, ткнулся влажным носом ему в щеку.

— И я рад тебя видеть, берложник, — потрепал герцог Лорика за толстую мощную шею.

— Вождь вернулся! — размахивал удочкой Геральд.

Скаженные забыли об аллигаторе и, толкая друг друга, устремились обратно в воду. Все хотели поздороваться с вождем.

— Ты что же, спасать меня бросился? — спрашивала Бригитта некоторое время спустя.

Они сидели на берегу реки на нагретом за день высоком уступе. Чарон разделся до нижнего белья, одежда его сохла рядом. Графиня же прикрылась широким полотенцем, все-таки смущалась показываться перед Чароном в полуобнаженном виде, пусть даже на ней и был надет вполне закрытый купальный костюм.

— Испугался, что ты можешь утонуть, — убрал он волосы с плеч за спину.

Бригитта, словно загипнотизированная, следила за его движениями. Как же мужчина красив, хорош собою. И почему она раньше этого не замечала? Может ли она дотронуться до его груди, плеч? Девушка отвернулась, чтобы не поддаться соблазну.

— Я хорошо плаваю, да и речка совсем неглубокая.

— Это хорошо, что ты хорошо плаваешь, — улыбнулся Чарон.

Побыть наедине подольше не получалось, жители восточного лесного поселка постоянно крутились рядом — спрашивали, делились своими заботами. Герцог мог бы шикнуть на неразумных, прогнать, но он этого не сделал.

С речки возвращались все вместе. Лорик и Юки то и дело останавливались, стряхивали с мокрой шерсти остатки воды, капельки летели во все стороны, оседали на лицах и одежде скаженных. Вместо того, чтобы ругаться на хищников, люди хохотали и требовали повторить еще.

— Значит, в этот дом ты перебралась? — проводил Чарон графиню Янссен.

— Этот дом просторный. Нам втроем тут было вполне комфортно.

— Бригитта, как может быть комфортно, когда нет своего личного пространства? Признайся, переехать тебя уговорила рыжая змея.

— Чарон, ну чем тебе так не угодила Аделина? — засмеялась Бригитта.

— Змея, она и есть змея, — не менял своего мнения Волфуорт. — Кстати, у меня твой кулон с медведем. Снял с шеи одного северянина, — сменил он тему и рассказал девушке о том, при каких обстоятельствах обнаружил подвеску.

Бригитта в свою очередь поведала ему историю о разбойном вторжении северян в их поселок.

— И все из-за этой ушлой предводительницы пещерников, — посмурнел лицом герцог оттого, что, как оказалось, его Бригитта подвергалась нешуточной опасности. — Старуха не думала о конспирации и стала легкой добычей для лихих людей.

— Увидимся в погребке, — шагнула графиня на крылечко. Она заметила, герцог о чем-то крепко задумался после ее рассказа о разбойниках.

К обеду Чарон не появился, и Бригитта сникла. Уехал? Больше не хочет ее видеть? Тогда зачем приезжал?

Девушка вонзила зубки в мякоть инжира, сок фрукта брызнул в лицо.

— Колбаса так не делает, — важно изрек Даниэл.

— Какая колбаса? — не поняла Бригитта.

— Которая не из здорового питания, — с удовольствием жевал эльф бутерброд с ветчиной.

— Ах, вот ты о чем! — дошло до графини, что Даниэл просто подтрунивает над ее возникшим с недавних пор пристрастием к здоровой пище. — А где Доббин? — показалось ей странным отсутствие за обедом не только герцога.

— Так он с вождем ушел, — одновременно жевал и говорил эльф.

— А куда, знаешь? — нетерпеливо спросила графиня.

— Не, не знаю. Сказали только сообщить тебе, что к вечеру вернутся.

— Так что ж ты не сообщал? — укоризненно глянула девушка на ушастого.

— Так ты только сейчас спросила, — пожал плечами Даниэл.

Причина отсутствия мужчин стала понятна лишь во время вечерней трапезы, на которую они слегка опоздали.

— Дверь устанавливали, — плюхнулся Доббин на лавку рядом с эльфом.

— Какую дверь? — старалась Бригитта не поворачивать головы в сторону Волфуорта. Боялась выдать свою радость на его возвращение.

— Твой жених заставил меня тащиться в разлом и крепить в тоннеле дверь с засовом.

— Можно подумать, ты ее один крепил, — придвинулся Чарон поближе к Бригитте. — Зато больше никаких чужаков со стороны северных складов.

Девушка не могла связно мыслить, когда герцог находился так близко и предпочла помалкивать, дабы не сморозить какую-нибудь глупость.

А вот Волфуорт совсем был не прочь поговорить с ней.

— Бригитта, как ты отважилась на такое?

— На что, такое? — оторвалась она от рассматривания узора на тарелке и конечно же сразу попала в плен внимательно-любопытных черных глаз.

— Ты кушаешь манный пирог, — с улыбкой пояснил герцог. — Помнится, он не входил в число твоих любимых блюд.

— Уговорила себя, что это вкусно.

Чарон рассмеялся, поставил перед ней какую-то безделицу и принялся за еду. Он не ел с самого утра, если не считать печеной картофелины, которой его угостили пещерники. Пора уже было как следует подкрепиться.

Бригитта дотронулась до мерцающего бордового камушка, обработанного в форме цветка. Он очень походил на те цветы, что росли у смотровой башни.

— Цветок привлечения внимания? — дрогнул у нее голос.

— Похоже получилось?

— Даже очень. А ты что, сам его сделал?

— Да, — гордо ответил Чарон. — Это самородок из слюдяной долины.

— И кого ты собрался им привлекать?

— Тебя, конечно, — то ли дразнил ее герцог, то ли говорил вполне серьезно.

После ужина он проводил девушку до дома и нехотя попрощался.

— А где ты будешь ночевать? — также не хотела расставаться с ним Бригитта.

— Ну, не с Доббином же мне площадь делить, — усмехнулся Волфуорт. — Переночую в том домишке, где ты раньше жила.

Чарон улегся в кровать и стал размышлять о том, как завести разговор с Бригиттой об отъезде из Скаженного леса и скорой свадьбе. Конечно, он мог просто поставить ее перед фактом. Графиня не посмеет ослушаться. Но ему невыносимо сильно хотелось, чтобы она сама желала уехать с ним. Это желание взаимности доставляло ему убийственную муку. Он прекрасно понимал, нельзя заставить любить, но как же желал ее любви.

Герцог откинул сшитое из лоскутов покрывало, вновь оделся и вышел в ночь.

Жители поселка спали, даже Саян не разгуливал по каменистым тропкам, обрамленных цветочным калейдоскопом. Наверное, уже придумал сюжет и творит.

И все же кому-то, кроме него, тоже не спалось.

— Бригитта, — окликнул он девушку.

Она как будто и не удивилась его появлению.

— Мне не спится совсем, — призналась она. — Я на смотровую башню решила подняться. Знаешь, после того, как ты сказал, что цветы у башни дают подсказки, я часто туда хожу. И правда, рисунки всегда разные. Так интересно.

— Что же ты видела? — подстроился Чарон под ее шаг, сознательно спрятав руки за спину. А то так и тянулись дотронуться до нежной девичьей кожи и шелковистых волос.

— Чаще всего морские волны и корабли.

— Скучаешь по морю? — остановился он у входа в башню и потянул за ручку железной двери.

— Очень.

Внутри строения не было ничего особенного или интересного. Три пролета, забитые рабочим инвентарем, запасами одежды и обуви.

По винтовой лестнице они забрались под самую крышу и вышли на тесный балкончик.

— Бригитта…, — начал Волфуорт и замолчал.

Такой уверенный. Всегда уверенный. А тут спасовал.

Она ждала, ничуть не удивляясь узору в виде сердца, выписанному чудо-цветами на полянке.

— Бригитта, я не сказал Леопольду о дереве иллюзий.

— Почему?

— Потому что люблю тебя.

— Сильно любишь?

— До умопомрачения. И хотел бы знать, что чувствуешь ты.

— Ты довольно симпатичный.

— И все?

— Ты мне нравишься.

— И все?

— Я тебя люблю, Чарон.