Спасения не будет

Глава 19

Проснулась я рано. Потянулась и поднялась с кровати. Взгляд упал на кожаный шнур на двух петлях из узелков. Красивый и аккуратный шнур ручной работы достался мне от Мирты вместе с остальными нарядами. Первое, что учится делать каждый, кто встает на путь монаха, это плести кожаный шнур, который станет для него оберегом на всю жизнь. Видимо, мне достался «бракованный». А чему удивляться, ведь кожу для него готовили, бережно резали ее на тонкие узкие полоски, а после с любовью сплетали их в одно изделие чужие руки. Чужие уста заговаривали на здоровую и духовную жизнь. Этот оберег для меня бесполезен. Вот и вползает в мое сознание гниль беспокойства и тревоги, лишая сна и покоя. Тяжело вздохнув, я оделась и обвязала талию кожаным шнуром.

Затаив дыхание я смотрела, как постепенно гаснут, а после и вовсе исчезают с небосвода далекие звезды. В лучах разгорающегося солнца светлеют черные берега, и над каскадом водяной пыли рождается радуга — тонкая и эфемерная, как моя надежда вырваться отсюда. Если бы я могла обернуться птицей, не задумываясь, взмыла бы ввысь. Я хотела сбежать от самой себя, но внутренний голос упрямо твердил, что если я действительно хочу вдохнуть воздух свободы, я должна буду преодолеть все преграды и единственное, на что я могу рассчитывать — это на свои способности! Я завернула рукав платья и внимательно осмотрела белую кожу на запястье. От жутких татуировок не осталось и следа. Неужели эфир, который я пропустила через себя, выжег в моем теле всю инородную магию?..

Я настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала, как в мои покои вошла Мели.

— Послушница Айла, вы уже встали, — Мели поставила поднос с фарфоровым запарником на столик. — Я приготовлю чай.

— Благодарю, — опуская рукав, тихо сказала я.

Приятно было наблюдать, как ловко моя прислужница справляется с запарником. Ее движения были полны бьющей через край жизнью. Искренняя и открытая, Мели виделась мне простодушным ребенком, которого сложно было увязать с таким страшным и коварным местом, как королевский двор. Впрочем, королевская свора очень быстро сотрет с ее милого лица мечтательную улыбку. А пока… Мели все также таскает мне из библиотеки труды великих мудрецов: труды о сиянии всевидящих, о духовных жертвах, о темной паразитической силе, захватившей наш мир, и даже не догадывается, насколько я далека от веры. Мели верит мне. Верит в мою легенду. В отличие от ненавистного мне секретаря…

— Волшебно, — протянула я, вдыхая фруктовый аромат чая.

Мели улыбнулась, демонстрируя чудесные ямочки на щеках.

«Мне нет до нее никакого дела, мне бы со своими проблемами разобраться», — подумала я, отворачиваясь.

Что может быть лучше одиночества, наполненного тонким ароматом и терпким травянисто-фруктовым вкусом белого чая. Этот благородный сорт настолько полюбился мне, что я уже не представляла без него утро. А с того момента, как во дворце «слетели» все заклятия, развеивающие запах, этот напиток полюбился мне вдвойне. Но как только я поднесла чашку к губам, дворец накрыл тревожный гул, отдаленно напоминающий дикий рев зверя под металлический скрежет огромных пластин. Не успел он раствориться в шуме бурлящей воды, как раздался более мощный трубный гул.

Когда он сменился третьим, Мелитина вскрикнула и подстреленной птицей упала на колени.

— Что это значит? — спросила я, пытаясь унять тревогу.

Прокатился новый гул, заглушая шум воды и лай взбесившихся собак.

— Отвечай, — властно потребовала я, раздражаясь ее молчанием.

Еще один трубный гул.

— Немедленно! — закричала я, вконец теряя терпение.

И еще один.

На седьмой раз вострубили все семь древних духовых инструментов, переполняя убивающим шумом маленькую комнату. Звук был настолько мощным, что, казалось, вот-вот дворец рухнет, похоронив нас под обломками.

Когда гул стих и вокруг нас воцарилась удивительная тишина, Мели, наконец, изволила отреагировать. Она подняла на меня взгляд, затуманенный несчастьем, и прошептала:

— Свершилось… Королевы больше нет.

— Не-ет, — отказываясь верить словам, я сделала неосторожный шаг назад. Облизав мои пальцы, горячий напиток расплескался по блюдцу. Я тут же выпустила блюдце из рук, и оно, со звоном ухнуло на мраморный пол и разлетелось вдребезги.

— Нет. Только не это! — я зажала рот ладонью, глотая рвущиеся из груди проклятия.

— Послушница Айла, потерпите, я сбегаю к лекарю. Я мигом, — подскакивая, выпалила прислужница. Мели проскочила мимо замершего в проеме Ориана, на бегу отвешивая поклон, и помчалась прочь, сверкая пятками.

— У меня такое чувство, будто я сижу в лодке посреди океана. И что эта чертова лодка… тонет! — я судорожно схватила ртом воздух. Эмоции зашкаливали: хотелось метаться и рвать на себе волосы, хотелось выплеснуть напряжение, которое так долго копилось во мне. Я схватила вазу и замахнулась. «Безумная — подумала я, поймав свое отражение в зеркале. — Нет. Я не сорвусь. Я еще жива, а значит, жива и надежда». Меня немного отпустило, и разум слегка посветлел.

Я вернула вазу на место и присела на диван. Ожидать прислужницу под пристальным взглядом молчаливого воина то еще испытание, но я справилась. И когда Мели влетела в мои покои, растрепанная и слегка запыхавшаяся, я шагнула навстречу, выставляя ладонь вперед.

— Не о чем волноваться. Ожег не оставил и следа.

Мелитина склонила голову. Взгляд ее упал на осколки фарфора.

— После уберешь. Сейчас доложи Ликерии, что я желаю ее видеть.

— Как прикажете, — немного неуверенно произнесла Мели, и оставив мазь на резном столике, покинула мои покои. На этот раз шагом.

— Знаешь, о чем я думаю? — с вызовом произнесла я, когда мы вновь остались с Орианом вдвоем.

— Знаю, что ничего хорошего ждать не следует, — с холодной усмешкой сказал воин…

Ждать пришлось долго. Я понаблюдала как Мели убирает фарфоровую крошку, опустошила пару чашек уже остывшего чая, полистала очередной труд и, отложив книгу, задумалась над тем, умышленно ли командорская дочка заставляет себя ждать, или у нее возникли обстоятельства.

За огромными окнами лучи уже заходящего солнца окрасили высокие облака в нежные тона. Читать больше не было сил, как вдруг вошла Ликерия и остановилась на пороге. Заметив, что она не собирается садиться, а значит, не намерена задерживаться, я мягко поинтересовалась:

— Тяжелый день? Если так, будет лучше отложить наш разговор до завтра.

— Выкладывай. Ты придумала, как вытащить Сайроса?

Я плохо знала Ликерию, однако сейчас я понимала, что если скажу короткое и лаконичное «нет», то рискую быть не услышанной вовсе.

— Ты встречалась с монархом, — улыбнулась я, просматривая ее ауру. Самую обычную ауру без мерцающих кристальным блеском нитей.

— Да или нет? — потребовала ответа Лика.

После недолгого молчания я продолжила свою мысль:

— Вижу, БегГар Шампус снял «клеща» с твоей ауры. Разве это не хорошая новость? Уже сейчас ты можешь покинуть королевский дворец, а я останусь верной своему обещанию командору и вместо тебя пойду под венец.

Удивление на лице Ликерии сменилось легким замешательством.

— Я не могу, и ты это знаешь!

— Знаю, — подтвердила я и прибавила: — Присядь. Разговор будет долгим.

Помедлив, Ликерия обогнула резной столик и села напротив меня.

— Предлагаю заключить сделку. Я помогаю тебе освободить Сайроса из заточения. Ты… — я вынула из вазы один сладко пахнущий бутон и, посмотрев поверх него на растерянную девчонку, смяла его в ладони, — срываешь мне свадебную церемонию. Я не хочу давать еще одну нерушимую клятву. Не хочу становиться хозяйкой этого места. Я не хочу…

— Исключено, — неожиданно вмешался беловолосый. И положив руку на плечо Ликерии, заявил: — Рисковать тобой мы не будем.

Мельком глянув на Ориана, я откинулась на удобную спинку диванчика, и сделав неопределенный жест рукой, с холодным равнодушием заметила:

— Можешь сбежать сейчас… Одна!

— Не могу, — возмутилась Лика.

— Тогда решено! Срываем церемонию!

— Ничего не решено! — твердо сказал Ориан.

— Тогда приказывай седлать коней, — обратилась я к Ликерии. — Вы немедленно отбываете в монастырь!

— Никуда я не еду, — взбесилась Лика.

— Тогда срываем церемонию моего бракосочетания! — заключила я.

— Не выйдет! — Ориан.

— Не вмешивайся! — я.

— Здесь я решаю! — возмутилась Лика.

— Нет, — удивил меня Ориан.

— Да! — воскликнула я и добавила. — Сейчас решает Лика! Ко всему прочему на подготовку у нас еще есть время.

— У нас может быть сколько угодно времени, но мы никогда не будем готовы к такому.

И тут Ликерию понесло. Она расставила всех нас по местам, с учетом кто какой цели служит. Воину света Лика напомнила про совершенную преданность. Схватив меня за руки, она попыталась открыть во мне дверь сострадания, но тщетно. Ее чудесный мир, в котором царили любовь и участие был непонятен мне и чужд. Я одернула руки и прижала кончики пальцев к вискам, чувствуя себя перетянутой стрелой. Всё. Достали.

— Мне нужно на свежий воздух.

…Из темной воды выглядывали угрожающих размеров валуны. Я шла по узкой тропке вдоль длинной каменной стены, которая под лучами закатного солнца окрасилась в розовый цвет. Шероховатый камень царапал ладонь, но я не чувствовала боли. Она была естественной. Она напоминала мне, что телом я все еще здесь, тогда как мысли витали далеко за пределами дворца. Я не стала объяснять воину, молчаливо следующему за мной, что не желаю становиться пешкой в их далеко идущем замысле и не позволю делать из меня жертву. На разговоры у меня больше не было сил. Я просто шла и шла, мечтая о чуде: встретить того, кто одним прикосновением сможет успокоить мою кровоточащую душу, кто возьмет меня за руку и войдет со мной в немыслимое течение чувств, кто не побоится принять меня без маски или, наоборот, с бесконечным множеством масок. Как маленькая девочка, я мечтала встретить достойного. Я немногим не дошла до арочных проемов, из которых выбрасывались горы водяной пыли, когда царапающая ладонь шероховатость камня сменилась чем-то слизким. Когда оно ожило, я едва успела осознать, что коснулась гладкого туловища затаившейся в каменной кладке змеи, как все уже закончилось. Острые клыки вонзились в руку беловолосого воина, который заслонил меня собой. Поморщившись от боли, Ориан оторвал от себя гада, выжигая его разум своей магией, после отбросил неподвижное тело на крутой скальный уступ.

Странно, но мгновение назад присутствие воина в моей жизни тяготило меня. Сейчас… я уже ничего не понимала. Эта короткая минута молчания между нами вместила в себя чувств больше, чем я могла выдержать.

Ориан стер слезы с моих глаз.

— Возвращайся в свои покои и пусть Мелитина не отходит от тебя ни на шаг, — сказал Ориан и пошатнулся. — Ты нужна Змеерогому, этот гад прямое тому подтверждение.

— Я приведу помощь, ты только дождись. Не умирай, хорошо?

— Я не могу умереть, — Ориан нашел в себе силы улыбнуться. — Разве что потерять сознание.

— Успокаиваешь меня? — я нежно провела пальцами по двум глубоким ранам на его руке, которые, отекая, приобретали грязно-синий оттенок.

— Ориан? Я помогу. Вместе мы…

— Нет, — Ориан припал на колено. — Иди. Иди и не оглядывайся. Сейчас я не в состоянии тебя защитить. Кто знает, сколько еще этих тварей…

Ориан стал жадно хватать ртом воздух. А я… Сделав неуверенный шаг назад, развернулась и рванулась к главным воротам, на бегу смахивая слезы.

— Множественные переломы, повреждения внутренних органов и несовместимая с жизнью травма головы, — перечислил Шампус, не скрывая своего удивления. Таким он видел Валтора лишь раз, когда лично истязал его тело, заливая кровью каменный пол темницы. Много воды утекло с тех пор…

Откинув полы своего кафтана, БегГар Шампус присел рядом с напольной циновкой, на которой недвижимо лежало тело секретаря. Он осторожно приподнял голову Валтора, поднес к его губам сосуд и влил ему несколько глотков еще горячей крови, без которой тело лазара не смогло бы поддерживать регенерацию. Секретаря схватил удушающий кашель, от которого задрожало пламя свечи. Когда приступ прошел, БегГар с мрачной решимостью забить всех своих псов, но не позволить сознанию Валтора раствориться в извечной тьме, вновь напоил секретаря целебной жидкостью.

— Что было ночью?

— Недоразумение, — произнес Валтор бессильным голосом.

Комната, где разместили Валтора, была в северном крыле, закрытом для посещения. Это один из тех подземных этажей дворца, где шум бьющей о скалу воды заглушал слова, где вековые деревья, пробив корнями кладку, прочно вросли в стены, где сырость и плесень неотвратимо разъедали штукатурку, на которой была нанесена карта лариусских земель. Если присмотреться, на карте все еще можно было разглядеть замок, путь от черного хребта до кровавого озера, проходящий через прибрежную деревню под названием Табела, да удаленный северо-восточный район с лесным покровом.

— Недоразумение? — переспросил король, смерив секретаря пристальным взглядом.

— Недоразумение, — подтвердил Валтор, вспоминая то ужасное падение… и ту бесстрашно-волшебную улыбку, которую поймал на девичьих устах, когда пришел в сознание. — Лестница… ушла из-под ног, и я… покатился вниз…

Растянув губы в кривой улыбке, Валтор задумчиво посмотрел на короля и добавил:

— Может стар я стал, а может время сейчас другое и мне еще предстоит под него подстроиться?..

— Надеюсь, ты останешься верен своим способам достижения целей?

— Пусть мои внутренности и стали месивом, но они не сделали меня мягким, — сквозь зубы выдавил Валтор, ощущая, что уже не в силах отказаться от нарушительницы и сдать ее королю. Мысли о ней волновали его еще слабый разум, а переполненное чувствами сердце совершало удар за ударом, создавая сладостную иллюзию жизни. Сейчас он видел в нарушительнице достойного противника, он нуждался в ней, а значит, сам найдет способ поймать ее как можно скорее. А после… после он будет наслаждаться пытками, исследуя ее способности к перевоплощению. Он раскроет ее тайну, но даже после этого не даст ей умереть. Нет, он будет крепко держать ее жизнь в своих когтях.

БегГар Шампус придавил Валтора свинцовым взглядом.

— Что не так?

— Змеи. Со дня кончины пресветлой, они заполонили дворец.

«Королева умерла», — в мыслях повторил Валтор. Что ж, этого следовало ожидать.

После свадебного обряда судьба новоиспеченной королевы предопределена. С прикосновением короля, его зловещая черная магия проникает в светлый храм ее души и вбирает в себя весь солнечный свет. Когда черная магия впервые пробивает ауру королевы, энергия ее внутреннего универсума устраняет негативное воздействие, аура очищается, восполняется запас жизненных сил. С каждым последующим проникновением восстановление проходит все сложней. Борьба идет до тех пор, пока отравленный организм королевы не переполнится черной магией. Иными словами, девушка, тронутая черной магией, словно источник, на дно которого бросают гниющие останки. И чем больше БегГар Шампус будет пить из такого источника, тем отвратнее становится его вкус. Наступает момент, когда «пить» королеву становится настолько неприятно, что БегГар Шампус обрывает ее жизнь. Это логично. А вот змеи во дворце — уже не логично! В этом мире может произойти всякое, но только не это! На протяжении многих сотен лет на территории дворца и в его окрестностях не было замечено ни одного ползучего гада. А тут вдруг появились!

— Есть пострадавшие? — спросил Валтор, пытаясь хоть немного разобраться в происходящем.

— Воин света. Заслонил собой монахиню.

— Монахиню? — голос Валтора дрогнул.

— Сегодня на рассвете в ее покоях была найдена еще одна змея.

— Но кому и зачем понадобилось убивать монахиню?

— С этим нам еще предстоит разобраться. А так же с крайне непростой ситуацией, сложившейся во дворце. Валтор, мы истребляем ползучих гадов, но пока мы не раскроем причину, они так и будут угрожать нашему спокойствию…

Каждый задумался о своем. На мгновение в комнате повисло молчание и слышался лишь грозный шум водяных потоков.

— Не разлеживайся здесь долго. Ты нужен мне в строю, — с этими словами король поднялся и направился к выходу. Взгляд его упал на карту, практически полностью уничтоженную временем. И все же сквозь века она донесла главное: королевскую обитель, скрытую от терний крылом «Черного дракона» и миф о загадочном озере, в водах которого плещется кровь бесчисленных жертв Аспида.

— Что ты знаешь про Змеерогого? — не оборачиваясь, спросил Шампус.

Секретарь собирался было ответить, но его схватил удушающий кашель. Он сплюнул кровь и уставился на монарха снизу вверх:

— Немного. Лишь то, что клятву, данную в стенах его храма нельзя не исполнить. Магию Змеерогого невозможно отследить, а его жизнь невозможно оборвать. И все же я не помню случая, когда Змеерогий вмешался в судьбу смертного. Зачем ему вмешиваться сейчас? Все это весьма странно…

Более чем… Вот только повелевать сердцем змеи может лишь Змеерогий, посылать сигналы и вынудить гада двигаться по указанному пути может лишь Змеерогий, а также заставить его излить свой яд в тело меченого мага, может лишь Змеерогий. И на это должна быть причина, которую им тоже предстоит выяснить, а пока… монахиня будет жить.