«Вези ее в больницу! СЕЙЧАС ЖЕ!» — показал он, глядя на то, как Мэдди дрожит, бледная как призрак, пока Мэй раскачивает ее в своих руках.
— Я поведу, поехали, — сказал Ковбой, и втроем мы помчались к выходу, пока Тэнк и Булл выталкивали последних нескольких человек из дверей.
Запрыгнув в грузовик, Ковбой завел двигатель, пока я держал Лилу на руках, убирая ее неровные короткие волосы от ран на щеке. Опустив голову, я прижался в поцелуе к ее лбу, ее лицо хоть и было чертовски сильно испорчено, было ошеломляющим.
И впервые за чертовски долгое время, я начал плакать.
***
Часы медленно шли в длинном стерильном коридоре. Все Палачи были здесь, выстроившись в ряд, одетые в кожу, обычные люди держались подальше от нас.
Лила и Флейм оба были в отделении хирургии. Флейм обезумел от нахождения здесь и еще сильнее от того, что его касались, поэтому ему вкололи успокоительное по прибытию, чтобы они могли оценить ущерб и засунуть его психованную задницу в реанимацию.
Лилу сразу же забрали от меня, доктора и медсестры искоса на меня смотрели. Ублюдки посмотрели на наши цвета и жилеты, и мгновенно пришли к выводу, что я порезал свою сучку. Потребовалась вся моя сила, чтобы не набить их неодобрительные лица, но моя женщина сейчас нуждалась в них больше, чем моя ярость.
Всю дорогу она не просыпалась, и доктора сразу забрали ее на операцию, чтобы наложить швы, не упуская ни секунды. Стикс, Мэй, Булл и Таннер прибыли вскоре после нас. Летти и Красотки остались, чтобы успокоить шокированную Мэдди.
Что привело меня в настоящее время. Я сходил с ума тут, пока ждал, воспроизводя в голове слова Лилы:
Больше нет искушения. Ты свободен от искушения... свободен от... моего зла.
На ее обезображенном лице была улыбка. Бл*дь, она полностью слетала с катушек.
Тяжелые кожаные сапоги скрипели по полу рядом со мной, и секунду спустя Стикс сел рядом, его задница с глухим стуком опустилась на пол. Его руки опирались на ноги, и он показал:
«Объявился шериф. Охранники доложили об огнестрельном выстреле, и что Палачи привезли истекающую кровью сучку».
Вздохнув, я провел руками по лицу и сказал:
— Чертовски идеально.
«Тэнк и Булл заплатили ему, и я убедился, что он получил бонус за то, что сохранит свой рот закрытым».
— Спасибо, брат, последнее, что нам нужно, это полицейские на хвосте.
Стикс положил руку мне на плечо и оставил ее там. Этот гребаный жест от моего лучшего друга почти сломил меня. С тех пор как наши отцы отправились к лодочнику, мы были друг у друга. Затем у него появилась Мэй. Сучка была трахнута на голову... но ничего и близко похожего на мою сучку, которая сейчас лежала на операционном столе, пока ей накладывали швы.
«Мы пройдем через это», — показал Стикс.
«Да? Через что? Через то, что происходит в ее голове, из-за чего она покалечила себя, или еще хуже, почему я не замечал этого?»
— Никто из нас не замечал, — сказал тихий голос. Я поднял голову и увидел Мэй, которая стояла перед нами, обняв себя руками. Стикс вытянул руки и приняв их, Мэй позволила Стиксу усадить себя к нему на колени. Положив щеку ему на грудь, ее взгляд не покидал моего. — Лила всегда была той, кто лучше всех... обучался у старейшин. Она была идеально покорной женщиной, и она ненавидела наше звание, нашу изоляцию и ненавидела называться Окаянной... Я думаю... Думаю, она больше не хотела быть красивой... чтобы больше не было никакого искушения.
— Черт, Мэй. Эти мрази из секты действительно оказывали на нее такое влияние? — спросил я, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. До того, как истекая кровью, появилась Мэй в нашем дворе, я даже не знал о существовании сект, не придавал значения, как они могут промывать мозги людям.
— Да, — ответила она, сдерживая слезы. — Это все, что мы знали. Для нас было сложно отказаться от учений, которые мы считали святыми...
Стикс запустил руку в черные волосы Мэй и поцеловал ее макушку. Запрокинув голову назад, я кратко уловил, что братья смотрели в нашу сторону, подслушивая разговор, прежде чем закрыл глаза и просто начал дышать.
Проходили минуты, раздался кашель, и я открыл глаза. Средних лет доктор неловко стоял в конце коридора.
— Вы привезли мужчину и женщину?
Мы все сразу подскочили на ноги, я ступил вперед.
— Сучка в порядке?
В глазах доктора было гребаное осуждение и, осмотрев меня сверху донизу, он сказал:
— Если вы имеете в виду молодую женщину, которую привезли в порезах и истекающую кровью, то да, ей сделали операции, и она восстанавливается.
— Отведите меня к ней, — приказал я, доктор опустил свой планшет.
— У этой женщины есть имя? — спросил он, и клянусь, мне потребовались все силы, чтобы не вставить этот планшет в его узкую задницу.
— Лила, — сказала Мэй позади меня. — Ее зовут Лила.
Доктор начал что-то писать, и спросил:
— Фамилия?
Мэй нахмурилась.
— У нее нет.
Доктор прищурил глаза.
— У нее нет фамилии? — рассмеялся он без намека на веселье и покачал головой. — Молодую женщину, истекающую кровью от порезов на лице и руке, и свежих и похожих на ранения после хлестанья плетью по спине, с распятием, выжженным на животе... привозит общеизвестный нечестивый мотоциклетный клуб, и сейчас вы говорите мне, что у нее нет полного имени. Нет документов, медицинских записей, и никакой истории в нашей системе. И как раз перед этим вы привезли мужчину с ранением в шею, которого пришлось усыпить, пока он все крушил, и его зовут Флейм. У него тоже нет полного имени.
Когда я двинулся вперед, лицо доктора побледнело, и я вырвал планшет из его рук и бросил в стену. Доктор напрягся.
— Слушай-ка, док. Мы проигнорируем все, что ты сказал. — Я сорвал бейдж с его белого халата и бросил Вику.
— Эй! — закричал доктор, и я встал прямо перед его лицом, он замер.
— Закрой свой гребаный рот и послушай. — Доктор сглотнул, и я сказал: — Теперь ты позаботишься о моем брате и моей женщине с гребаной улыбкой на своем уродливом лице, или я позволю своему брату Вику узнать все о твоей семье, пробраться к тебе в дом посреди ночи и заколоть их прямо в гребаные сердца. Ты понял это, мудак?
— Д-да, — заикался он, и я произнес в его ухо:
— Палачи управляют этим городом, не копы или федералы, или любая другая власть, которой ты думаешь позвонить. Ты должен запомнить это, если попытаешься встать на моем пути увидеть мою женщину. Потому что ничто кроме проклятого апокалипсиса не остановит меня от того, чтобы пробраться в палату к своей сучке.
Вик подошел ко мне, вертя бейдж в руках.
— Что такое, док? — он сделал паузу. Затем на его лице расплылась широкая улыбка. — Я просто умирал от желания сказать это.
Я дернул головой и стиснул зубы. Улыбка Вика сразу исчезла, и он сказал:
— Ты будешь делать то, что тебе сказали, или я получу шанс поиграть с сиськами твоей жены?
Доктор дал задний ход.
— Нет, я подчинюсь. Только не делайте больно моей жене.
— Хороший выбор, — сказал я натянуто, затем спросил: — Где Лила и Флейм?
— Лила в восьмой палате. Флейм в послеоперационной палате Б. Его скоро переведут в отдельную палату. — Доктор развернулся и практически убежал.
Мэй пыталась протиснуться мимо Вика, чтобы попасть к Лиле, но Стикс удержал ее за руку, отпустив только, чтобы показать:
«Детка, позволь сначала Каю ее увидеть. Позволь ему побыть со своей женщиной. Мы подождем».
— Нет! — запротестовала Мэй. — Она моя сестра... Она захочет меня увидеть... я нужна ей.
Опустив голову, я повернулся лицом к Мэй и сказал:
— Мэй, пожалуйста. Позволь мне побыть с ней наедине какое-то время. Мне очень нужно это. Мне нужна она.
Слезы появились в глазах Мэй.
— Хорошо, — прошептала она. — Просто дай ей знать, что я здесь, если она захочет меня увидеть.
Кратко дернув подбородком, я направился по коридору в палату номер 8. Пока я шел за мной наблюдали: персонал, посетители, пациенты. Я игнорировал большинство из них и обнаружил, что стою снаружи отдельной палаты.
Повернув дверную ручку, я толкнул дверь, сразу же увидев, что Лила спит на кровати. Моя грудь сжалась, как будто внутри меня было железное легкое. Ее короткие волосы были отброшены назад, белые марлевые полоски покрывали ее тело, самая большая на ее щеке.
Левым глазом я уловил движение, и медбрат, одетый в медицинский костюм, встретился со мной взглядом, замерев на месте.
— Ты закончил? — спросил я коротко.
Он кивнул и начал говорить, но я перебил:
— Иди на хрен отсюда и не возвращайся, пока я не позову.
— Но...
— Иди на хрен! — заревел я, и ударившись спиной о медицинскую тележку, он вышел из палаты.
Как только закрылась дверь, я защелкнул замок и медленно направился к Лиле. Стоя с края узкой койки, я заметил капельницу, и запах антисептика исходил от ее кожи.
Я провел пальцами по тыльной стороне ее руки, слушая ее мягкое дыхание. Ее выражение лица было таким спокойным, таким умиротворенным. Она была так красива, так чертовски красива.
Сев на край кровати, я наклонился и прижался в поцелуе к ее губам, затем засунул руки ей под спину и сдвинул ее в сторону, осторожно, чтобы не повредить капельницу.
Сбросив ботинки, я лег рядом с ней, вдыхая ее ванильный аромат. Взяв ее за руку, я положил голову на подушку рядом с ее и погладил ее короткие волосы.
— Я люблю тебя, детка. Мы пройдем через это, потому что, бл*дь, ты заслуживаешь лучшей жизни, чем у тебя была. Ты заслушиваешь быть счастливой со мной.
23 глава
Лила
Услышав устойчивый ритм капающей воды, я медленно открыла глаза и мгновенно уперлась взглядом в белый потолок. Дезориентированная, я сделала глубокий вдох и наполнила легкие воздухом. Все мое тело ощущалось деревянным, спина чесалась и саднила, поэтому я повернулась на правый бок и замерла.
Передо мной на стене было зеркало, которое отражало женщину на кровати. У этой женщины были лохматые короткие волосы, она была покрыта бинтами, а на щеке была повязка.
Широко раскрытые голубые глаза шокировано смотрели на меня, и на мгновение я забыла, как дышать.
Это была я?
Это я....
В мое сознание нахлынули воспоминания: нож, оцепенение, порезы, уничтожение проклятья дьявола... свобода от моей красоты.
Осторожно вдохнув, я сразу же нахмурилась. Мой желудок скрутило от понимания, что я наделала. В моем разуме не было демона, который мучил меня и говорил, что я грешница, и что связана с адом. Я чувствовала только спокойствие, божественный покой, которого не было прежде.
Я больше не была красивой. Девушка из зеркала была... кем-то менее. Менее привлекательная, менее грешная. Эта девушка не будет существовать в мужских глазах. Для меня эта девушка была идеалом.
Когда я смотрела на эту девушку, то осознала, что в уродстве была настоящая красота.
Я попыталась улыбнуться, улыбнуться с облегчением, но поврежденная сторона моего лица не приподнималась, шрам был слишком глубокий, воздействовал на мышцы, ощущение движения было странным и неизведанным.
Подняв руку, чтобы коснуться своего нового лица, я заметила провод, тянущийся от моей кожи, и еще больше воспоминаний всплыли в моей голове. Пистолет, который я схватила, нажатие курка, как побежала Мэдди, Флейм оттолкнул ее с моего пути... И Кай, боже, Кай держал меня на руках, в его глазах — мучение и страх.
— Детка... какого черта ты натворила?
Я подняла пальцы, чтобы провести по безупречному лицу Кая. Он отдернул голову, и его ослепляющая красота практически украла дыхание из моих легких. Он был хорошим мужчиной, который заслуживал настоящей любви. Я улыбнулась свободе, которая у него была.
— Больше нет искушения. Ты свободен от искушения... свободен от... моего зла.
Нож, моя щека, потеря дьявола...
Затем с пониманием, что я потеряла его, вернулась боль. Кай больше не был под моими чарами, его увлечение мной разрушено. Я потеряла свою любовь, и хоть это и больно, я понимала, что это правильно. Я ощущала стянутость на щеке, следы от порезов на моем теле, но также я ощущала, что с моих плеч снят тяжелый груз.
Я больше не была красивой. Я боролась со злом изнутри и победила. Я больше не соблазняла мужчин. И наконец-то могла достичь спасения.
Внезапно рядом со мной раздался тихой вздох, и я замерла. В отражении я не видела никого в комнате, но когда еще один низкий шум наполнил тишину, я поняла, что не одна.
Повернув свое тяжелое тело и голову налево, запах табака и машинного масла немедленно окутал меня, и мое сердце застучало с неистовой силой. Светлые волосы, собранные в лохматый хвост, лежали рядом со мной.
Кай.
Мой Кай спал рядом со мной.
Что он делал здесь со мной? Теперь он был свободен, его связь со мной разрушена...
Осмотрев незнакомую комнату, я запаниковала, когда заметила странные аппараты, окружавшие меня. Я не знала, где нахожусь. Хотя мое неустойчивое сознание начало проясняться. Руки задрожали, и когда я двинула левой рукой, что-то было обернуто вокруг нее.
Опустив голову, я обнаружила, что рука Кая переплетена с моей. И он сжимал ее так крепко, как будто не мог заставить себя отпустить меня, даже во сне. Затем на мгновение я забыла, что находилась в незнакомом месте, просто сфокусировалась на факте, что Кай был здесь.
Я больше не была красивой, а он был здесь.
Моя кожа испорчена, волос нет, моя щека изуродована... тем не менее он здесь, защищает меня, лежит рядом со мной.
Почему?
Я провела большим пальцем по грубой коже его руки, и , услышав его пробуждение, подняла взгляд, чтобы встретиться с его. Я задержала дыхание, когда только проснувшиеся голубые глаза осматривали мое лицо.
Вот он. Тот самый момент, когда я потеряю его. Мои легкие почти перестали работать, когда я ждала того, что он скажет, но затем я почти расплакалась.
— Детка, — выдохнул Кай, с облегчением и любовью, и затем медленно наклонился вперед, освободив свою руку от моей, чтобы осторожно провести по моей щеке. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением, но мой разум не перестал задавать один и тот же вопрос.
Почему он не ушел? Теперь он свободен.
Ласковая рука опустилась мне на шею, вниз по руке, и я неохотно открыла глаза, борясь со слезами.
Кай смотрел на меня с самым чистейшим выражением обожания на лице, которое я когда-либо видела. Он не смотрел на меня так, когда я была идеальна, на его потрясающем красивом лице я никогда не видела подобного выражения. Затем, готовясь к моей реакции, он наклонил голову и нежно прижал свои губы к моим.
Я была поражена.
Я не знала, что думать. Я пожертвовала своей красотой, чтобы освободить любимого, но он все еще был здесь.
Я не могла понять, почему он все еще здесь!
Губы Кая продолжали ласкать мои, и поначалу мой рот оставался неподвижным, я была слишком шокирована, что этот красивый мужчина целует меня... мое... мое некрасивое лицо. Но Кай продолжал давить на меня, его язык медленно порхал по моим губам, пока они не приоткрылись со вздохом, и его язык скользнул внутрь.
Ощущая его такой привычный вкус, я потерлась в нем. Затем он был везде — в моем рту, его осторожные руки в моих коротких волосах... его душа в моем сердце.
Когда Кай отстранился, его глаза сияли и блестели, поначалу я думала, что это из-за похоти, но затем, когда слезинка скатилась из уголка его уставшего глаза по щеке, мое сердце рассыпалось в пыль.
— Кай, — заплакала я. Наклонившись вперед, поморщившись от дискомфорта, я сцеловала горячую соленую слезу. — Пожалуйста, не плачь...
— Не делай подобного снова, детка, — прервал он хриплым, болезненным голосом. В его тоне не было злости, только опустошение. — Потому что я не хочу существовать без тебя. Слышишь меня? Ты моя гребаная женщина. Мы едем по этой дороге вместе, неважно, что встречается на пути.
Яростно заморгав, я пыталась сформулировать ответ, но могла только моргать.
Кай провел пальцами по краю бандажа на моей щеке, в его глазах плескалась боль, и он сказал:
— Я спрашиваю снова. Ты слышишь меня, Ли?
Его любящий взгляд умолял меня сказать хоть что-нибудь.
— Я... я не понимаю, что происходит, — прошептала я, наблюдая, как Кай наклонил голову набок, изучая меня. Он вытер свои слезы тыльной стороной руки и взял себя в руки.
— Что, детка? Что не понимаешь? Какого черта происходит в твоей голове? — спросил он, его голос был хриплым от нахлынувших эмоций.
Погладив его короткую бороду, я спросила:
— Почему... почему ты все еще здесь? Я не понимаю, почему ты здесь, рядом со мной?
Выражение лица Кая стало пустым, а затем все мышцы напряглись, небольшие морщинки образовались вокруг уголков его глаз.
— Где мне, бл*дь, еще быть, если не с моей женщиной? Моей сломленной женщиной. Ты порезала себя перед моим клубом, детка, стреляла в брата, находясь в каком-то культовом трансе, и попала в госпиталь. Я могу быть только здесь, в твоей кровати, чтобы убедиться, что ты в порядке.
— Твоей женщиной? — спросила я в полном шоке, и на это раз мое сердце заколотилось... надеждой.
Он и правда...?
Кай и правда...?
Нет... невозможно!
— Лила, детка, тебе лучше объяснить мне в чем дело, потому я чертовски запутался сейчас. — Он наклонился ближе, облизав свои идеальные губы. — Ты моя женщина. Ты стала целым миром для меня с тех пор, как я впервые тебя увидел. Ты понимаешь это сейчас?
Слезы застилали мой взор, и недоверчивое рыдание сорвалось с губ. Кай обхватил мою голову, и его выражение лица смягчилось от моей реакции.
— Я люблю тебя, Ли. Ты моя. Моя женщина. Моя собственность. Моя гребаная старуха... моя гребаная вечность.
— Но... но я больше не идеальна. Я освободила тебя от своего дьявола. Я больше не искушаю тебя в фальшивой любви.
На его лице отражалось замешательство, затем оно превратилось в злость.
— Так вот почему ты все это сделала? Ты думала, что я под какими-то долбаными чарами? Ты так плохо о себе думала, Ли? Что даже порезала себя?
Мои губы задрожали, и я сказала:
— Это было не только из-за тебя. Все мужчины хотели меня только из-за моего лица... моего тела. Меня брали против воли с тех пор, как я была ребенком. Каждый раз, прикасаясь ко мне, мне рассказывали, что это из-за моего грешно красивого лица. Меня брали и касались, потому что мужчины не могли сопротивляться. Меня обучали, а затем брат Ной взял меня для того, чтобы я обрела спасение.
Я видела, что на лице Кая отражалась ярость, поэтому вздохнув, добавила:
— Но в отличие от этих мужчин, мужчин, которых я не желала знать, я любила тебя. Потому что сильно люблю тебя, я желаю тебе счастья. Я не могла держать тебя с собой под ложным предлогом. — Борясь со страхом, я сказала:
— Я не могла жить подобным образом больше ни дня. Вся боль, которую мне причинили старейшины за последние несколько дней, огонь, которому меня подвергли, соития, которые я была вынуждена терпеть с братом Микой... Я просто хотела избавиться от причины всего этого. Моя красота, моя привлекательность у мужчин всегда была причиной моей боли и борьбы. Меня отобрали из-за моих светлых волос и голубых глаз, мимо которые не могли пройти последователи. Меня остерегалась семья, потому что из-за меня у старейшин закрадывались похотливые мысли. — Слезы потекли по моим щекам, когда я добавила: — Я хочу быть незаметной. Я не хочу существовать в мужских глазах. Я убедилась, что так и будет. Я хочу быть невидимой.
Кай сел ко мне спиной, облаченной в белую футболку, свесил ноги с кровати и наклонил голову вперед. Его мышцы напряглись, а плечи дрожали. Используя всю небольшую силу, что у меня была, я попыталась сесть и положила руку на его спину.
Красивое лицо Кая с выражением страдания на нем, повернулось ко мне, его профиль был царственным и сильным.
— Вот где ты ошибаешься, Ли. Есть шрамы или нет, обрезаны волосы или нет, рубцы на спине или нет, выжженный крест на животе или нет, ты идеальна для меня. Ты всегда будешь существовать для меня. И все, что ты сделала, чтобы изуродовать себя, не сработало, потому что ты всегда будешь самой красивой сучкой, которую я когда-либо видел. Точнее сказать, ты всегда будешь единственной сучкой, которую я вижу.
— Кай, я...
Развернувшись, Кай поймал меня в ловушку с обеих сторон своими сильными руками, его широкое тело нависало надо мной.
— Нет, Ли, ты послушай меня. Ты была втянута в жизнь, которая принесла тебе только плохое. Черт, не просто гребаное плохое. Они без остановки издевались над тобой, насиловали, заставляя думать, что все хорошее внутри и снаружи тебя было от дьявола. Эти больные мрази считали себя последователями Бога, которые должны заставить тебя почувствовать себя дерьмом, используя свои педофильские замашки! У меня нет веры. Не думаю, что когда-нибудь доберусь до гребаных жемчужных ворот, но я уверен, что если бы Бог существовал, ничего из того, что делали эти ублюдки, он бы не хотел. Он бы любил тебя такой, какая ты есть, не за твою красоту, сучка, а за тебя саму.
Кай погладил мои волосы и поцеловал мою пораненную щеку.
— Я буду любить все эти шрамы, и чертовски сексуальные короткие волосы. Можешь выглядеть как тебе, черт побери, захочется, можешь мусорный мешок на себя напялить даже. Я с тобой до самого конца.
Когда я обняла его за шею, волна любви... безоговорочной любви накрыла меня, и я сказала:
— Я не могу жалеть.
— О чем жалеть?
Изучая его идеальное лицо, я была наполнена счастьем.
— Я не могу жалеть о том, что сделала с собой. Теперь я чувствую себя свободной.
Кай вздохнул, словно от истощения, и прижал свой лоб к моему. Я закрыла глаза, радуясь этому чуду, которое лежало рядом со мной.
— Не могу поверить, что ты любишь меня... вот так, — прошептала я. — Ты моя недостижимая мечта, ставшая реальностью.
Кай поерзал на боку, и осторожно, чтобы не коснуться моих повреждений, потянул меня на себя, пока я не распласталась на его груди, а его теплые руки в защитном жесте обнимали меня. Я слышала, как он пытался говорить, но не смог ничего выговорить.
Я закрыла глаза, проходили минуты, и я вдохнула уютный запах Кая. В конце концов, он поцеловал меня в макушку и сказал:
— Я сделаю так, что ты будешь чувствовать себя красивой, детка. И ты больше никогда не будешь чувствовать себя хуже других.
Незнакомая волна покоя наполнила мою душу, пока Кай лениво проводил пальцам по моим теперь коротким волосам.
— Вот так у всех? — пробормотала я, потерянная в ощущениях его прикосновений.
— Как так, детка?
— Вот это все между нами. То, что мы чувствуем друг к другу. Это нормально?
Кай резко вдохнул, его рука вокруг моего плеча немного усилила хватку.
— Нет, детка, — выдохнул он, в его хриплом тембре явственно слышалось обожание. — Такого нет у всех.
Вздохнув от удовольствия, осознание наполнило меня.
— Значит оно того стоило, — признала я, и по-настоящему это и имела в виду.
— Что, Ли? Что того стоило?
— Все... — прошептала я, моя наполненная болью жизнь промелькнула в голове: мучения, потеря, изоляция, издевательство… насилие. Я уткнулась в его торс и продолжила: — Каждая секунда моей жизни... потому что, в конце концов, она привела меня к тебе. Позволила мне так сильно влюбиться в тебя, Кай... мужчину, который спас мое израненное и разбитое сердце.
24 глава
Кай
— Кай? Куда мы? Клуб в другой стороне.
Прошло ровно две недели с момента, как Лила порезала себя. Сегодня она возвращалась домой. И спасибо, бл*дь, потому что я больше не мог проспать и ночи на этой гребаной узкой койке.
Моей женщине стало лучше. Ее щека заживала. Шрам все еще был красным и свежим, но моя женщина хорошо справлялась. Очень хорошо. Она изменилась. Освобождение от красоты и получение шрама каким-то образом подарило ей свободу, и я чертовски обожал сучку, которой она стала сейчас.
Лила смотрела на меня в замешательстве, когда я свернул на проселочную дорогу, которая вела к земельным владениям моего и старика Стикса, принадлежащих клубу. Она прищурила голубые глаза и поджала пухлые губы. Ее аккуратно коротко подстриженные волосы — спасибо Красотке — были чертовски милыми, и я не мог решиться сказать ей, но стрижка сделала ее еще более красивой, чем она была.
— Едем в новое место, сладкие щечки, — сказал я. Лила отвернулась посмотреть в окно. — Большем не можем оставаться в клубе. Ты заслуживаешь жить в другом месте.
Лила нахмурилась и посмотрела на меня. Я не смог сдержать широкую улыбку. Две мили по дороге, затем я повернул налево и выехал на расчищенный в лесу участок, который показывал недавно отреставрированный бревенчатый домик.
Лила ахнула. Когда я остановился, она выскочила из грузовика и встала прямо напротив дома. Я вышел и встал позади нее, обнял ее за талию и положил подбородок ей на макушку.
— Как ранчо, — воскликнула Лила, впечатленная.
— Раньше был дом моего старика. Стикс доделал их ранее в этом году.
— Их? — спросила Лила.
Убрав руки с талии Лилы, я взял ее за руку и повел вокруг. Указывая на дорогу на холм, я сказал:
— Стикс и Мэй будут жить в нескольких милях, вверх по холму.
— Стикс и Мэй переезжают из клуба? — сказала она с улыбкой.
Я кивнул.
— Да, настало время прекращать заниматься херней и использовать дома для чего они и были построены для Преза и ВП.
— Кто-нибудь еще живет рядом с клубом?
— АК, Вик и Флейм живут в пяти милях южнее рядом с рекой. Отдельные дома, но достаточно рядом, чтобы быть соседями. — Обхватив щеки Лилы, я сказал: — Но Стикс, Мэй, Флейм. АК, Вик не живут рядом со мной.
— Я... я не понимаю.
Я посмотрел ей в глаза и сказал:
— Они живут рядом с нами.
Лила удивленно выпучила глазки.
— Ты хочешь, чтобы я жила с тобой?
— Лила, нет другого выбора. Ты больше не останешься в клубе. Это не место для моей женщины. Ты заслуживаешь настоящий дом. Наш дом. Тебе понравилось ранчо Сии, этот дом похож.
Слезы скопились в глазах Лилы, и я обрушил свои губы на ее. Она застонала в мой рот. Через секунду поцелуй стал чем-то большим. Мой член стал очень твердым, и Лила обхватила края моего жилета, прижимая свои упругую грудь к моей.
Я потерял контроль. Я не был с Лилой с ночи, когда ее похитили, и мне отчаянно нужно было взять ее, трахнуть, кончить в нее и сделать своей раз и, бл*дь, навсегда.
Проведя рукой по ее платью, я положил руки на ее бедра, поднял Лилу, и она обернула ноги вокруг меня, пока я нес ее в коттедж, губы Лилы все еще терзали мои.
Схватившись за дверную ручку передней двери, я открыл ее, а Лила даже не удосужилась посмотреть на телевизор или кухню, даже не подняла голову, пока мы поднимались по лестнице, и не разорвала поцелуй, даже когда вошли в спальню.
Опустив нас на кровать, я разорвал поцелуй, чтобы посмотреть на раскрасневшееся лицо Лилы. Ее глаза были полузакрыты, и я понимал, что она хотела меня так же сильно, как я хотел ее.
— Кай, пожалуйста... — умоляла она.
Встав на колени на кровати, я снял футболку через голову и расстегнул пуговицу на джинсах. Голубые глаза Лилы вспыхнули, когда она с желанием уставилась на мои наполовину расстегнутые джинсы.
Наклонившись, я поднял подол ее платье, спасибо, бл*дь, не серого, а белого без рукавов, которое ей принесла Мэй. Показались ее голенькие загорелые ноги и ванильный запах масла, которое она втирала в кожу, ударил мне в нос. Клянусь, я низко зарычал, мой член был таким твердым, что почти выпрыгивал из штанов.
Лила извивалась на матрасе, когда я провел указательным пальцем до ее киски, кончиком задел ее вход и клитор. Мне нравилось смотреть, как ее глаза расширялись, а спина выгибалась.
— Черт, детка, я могу кончить, просто наблюдая за тобой.
Оставив ее киску, я поднял платье до живота Лилы, удерживая свой голод под контролем, когда пытался не заострять внимание на заживающем ожоге распятия, который эти ублюдки выжгли на моей сучке.
Ощущая руку Лилы на своей бороде, я поднял голову, и увидел, что она за мной наблюдает.
— Я люблю тебя, — прошептала она, и бах, я снова навис над ней, поднимая ее платье над головой, обнажая ее большие титьки для своего рта.
Опустив голову, я захватил ртом тугой красный сосок. Черт, на вкус она была как малина или клубника... что-то подобное. Неважно! Для меня чертовски идеально.
Лила запустила пальцы в мои волосы и начала пропускать через них пряди, сильно потянув, отчего я сходил с ума. Она любила это. Любила ощущение моего рта на своем теле.
Моя женщина была свободна, в ее глазах была только похоть, ничего не сдерживало ее, в ее голове не было глупого Пророка, говорящего ей, что она ведет меня в грех. Только я и она на нашей гребаной кровати.
Проведя рукой по ее животу, я положил ладонь на ее влажную киску, нажимая пальцем на ее клитор, и громкий стон сорвался с ее рта. Скользнув пальцем в нее, я всосал сосок жестче, ощущая, как она сжимается вокруг моего пальцы и жаждет мой член.
Потерев пальцами ее точку G, по дыханию Лилы я определил, что она уже близко.
Ее киска начала сжиматься вокруг моих пальцев. Кожа покраснела, она задержала дыхание, открыла рот и замерла.
— Аааааааа! — простонала Лила, этот стон звучал как гребаный рай, ее руки почти вырывали мои волосы, когда первый из множества сегодняшних оргазмов пронесся сквозь ее тело.
Замедлив темп своих пальцев, я спустил ее с небес на землю, теперь ее грудь вздымалась. Лила задыхалась, ее глаза медленно открылись, а на лице расплылась смущенная улыбка.
— Тебе хорошо, детка? — спросил я. Лила кивнула.
Я вытащил пальцы и медленно, будучи уверенным, что внимание Лилы приковано ко мне, засунул их в себе в рот, слизав ее влажность.
Лила сжала бедра вместе, пока наблюдала за мной. Затем внезапно встала на колени, вытащила мои пальцы изо рта, прижав свои губы к моим, и протолкнула язык в мой рот.
Вытянув руку, я положил ее на короткие волосы Лилы, пока ее дрожащая рука легла на мой, покрытый джинсами, член. Лила сглотнула стон из моего рта, когда ее чертовски нежные пальцы опустили молнию, и мой член ударился об мой живот.
Отстранившись, я встал с кровати и в мгновение ока мои джинсы были в куче на полу. Лила стояла на коленях, наблюдая за мной и облизывая губы. Ее нежная кожа была покрыта шрамами, ожогами и гребаными укусами от Мики. Несмотря на все это, она оставалась самой чертовски красивой женщиной.
Я подошел к краю кровати, волосы упали на мои печи, когда обхватил свой член. Лила поползла вперед, нервничая, и я провел рукой по ее волосам.
— Могу я... могу я прикоснуться к тебе? — спросила она, ее голос был хриплым, когда она обняла меня.
Я отпустил свой член, и Лила робко протянула руку, обернув пальцы вокруг ствола, не в состоянии полностью его обхватить. Ее рука нежно сжала и начала двигаться. Запрокинув голову назад, я стиснул зубы, чтобы не прореветь ее имя.
Было так хорошо, так чертовски хорошо. Затем она отпустила руку, и я ощутил, как теплый рот мягко скользнул по моему кончику. Клянусь, я кончил почти на месте.
Открыв глаза, я обнаружил, что Лила смотрела в мои, когда опускала свой рот ниже, круговыми движениями проводя языком по кончику.
— Бл*дь, детка, чертовски хорошо, — прохрипел я.
Осторожно и робко Лила начала двигать языком быстрее и быстрее, и быстрее, и я больше не мог сдерживаться.
Схватив ее за подбородок, я оттолкнул Лилу от своего члена, ее губы были полными и припухшими от этого идеального отсоса.
— Ложись на спину детка,— приказал я и улыбнулся, когда Лила сделала так, как я просил. Ее невероятные изгибы были на полном обозрении, а гребаной киске было слишком сложно сопротивляться.
Забравшись на кровать, я навис над Лилой, пока мои губы не коснулись ее, и провел своим членом по ее влажной киске.
— Я хочу взять тебя без презика, Ли, — сказал я. — Я проверялся на этой неделе, и я чист. Твои анализы крови в больнице тоже в порядке, и они сделали противозачаточную инъекцию. Я хочу почувствовать, как эта киска будет сжимать мой член. Да?
Лила обняла меня рукой за шею и потянула к своим губам. Ее бедра начали двигаться. Я отстранился, как раз в момент, когда врезался членом в ее жаркую, влажную киску.
— Да, Кай, пожалуйста, возьми меня. Всю меня... без искушения.
Больше разрешения мне и не нужно было, и, обхватив в кулак волосы Лилы, я толкнулся в нее до конца.
Сдавленный стон сорвался с губ Лилы. Она обхватила руками мою спину, провела ногтями по коже. Боже, было так хорошо, тепло, влажно и чертовски идеально.
Я начал двигать бедрами, ощущая, как она сжимается вокруг моего члена, сводя меня с ума. Наклонив голову, я прижался губами к ее и еще сильнее толкнулся в ее киску. Мой язык проскользнул в рот Лилы, и я сглотнул каждый стон. Я хотел толкаться в нее так глубоко, как это возможно, хотел заклеймить ее, сделать своей, заменить любой чертов след от этого ублюдка Мики.
— Кай... — простонала Лила, когда ее бедра синхронно двигались с моими. Но я хотел большего, желал увидеть, как она кончает, хотел смотреть на ее чертовски красивое лицо.
Я перекатился на спину, и Лила ахнула, когда оседлала мои бедра, а я все еще находился глубоко в ней. Она положила руку мне на грудь и ее голубые глаза смотрели на меня в шоке.
— Трахни меня, детка, — зарычал я, когда поднял руки и обхватил ее бедра.
Лила откинула голову назад, когда я вонзался в нее. Ее соски были твердыми камушками, большие сиськи подпрыгивали ритмично.
— Кай, это ощущается... — пробормотала она, прервавшись на громкий стон, затем облизала языком губы, царапая мышцы моего пресса ногтями.
Лила начала сильнее двигать бедрами, гребаный инстинкт овладел мной, и я уставился в ее раскрасневшееся лицо. Ее глаза были закрыты, и я застонал, когда моя женщина объезжала меня быстрее, увеличивая скорость с каждой секундой.
Убрав руку с ее бедра, я закружил по ее клитору пальцем. Глаза Лилы широко открылись. Она начала дрожать. Ее бедра дергались, и то, как ее киска сжимала мой член, дало мне понять, что она близка.
Я увеличил темп движения большого пальца. Ее кожа засветилась от румянца, и мой член стал еще тверже. Лила запрокинула голову назад и выкрикнула мое имя, пока ее киска чертовски сильно сжимала мой член, что я не мог связно мыслить. Я чертовски сильно кончал.
Лила задыхалась, когда мы оба замерли и наши взгляды встретились. Я не видел шрама на ее лице. Все, что я видел, мою женщину, мою старуху... мою гребаную жизнь.
Обхватив ее запястье, я потянул Лилу вперед, пока ее сиськи не коснулись моей груди. Я провел большим пальцем по ее шраму: от виска до подбородка, и Лила посмотрела на меня настороженно.
— Я чертовски сильно люблю тебя, — сказал я, и слезы наполнили глаза Лилы.
— И я люблю тебя, Кайлер.
Я изучил каждую черточку ее лица и сказал:
— Ребекка...
Лила замерла, и ее губы задрожали.
— Как... ты узнал, что меня так зовут?
— Я встретил твою сестру, когда спасал тебя. Она сказала мне твое настоящее имя.
— Фиби? — прошептала она и теперь залилась слезами.
— Да, она хотела, чтобы я спас тебя.
Лила отвела взгляд. Она больше ничего не сказала о своей сестре.
Когда она снова повернулась ко мне лицом, то сказала:
— Пожалуйста, не называй меня этим именем, Кай.
— Почему?
Лила опустила голову на мою грудь и поцеловала мою потную кожу.
— Потому что я не знаю девочку с этим именем. Хоть я и жила всю жизнь как Окаянная Далила, ты знал меня как Лилу. Теперь я Лила. Ребекка умерла, когда ее забрали ребенком.
Мое сердце ухнуло камнем вниз, когда я услышал боль в ее голосе. Но я притянул ее к своему рту и прошептал:
— Лила. Моя старуха.
Лила попятилась и часто заморгала.
Улыбнувшись, я провел рукой по ее спине, затем до упругой задницы, сжав плоть.
— Одевайся, — приказал я.
Лила нахмурилась.
— Зачем? — Она наклонила голову, обвела пальцем татуировку петли на моей коже и сказала: — Я вполне довольна находиться здесь, с тобой. И не возражаю оставаться в кровати с тобой еще какое-то время.
— Потому что я настолько хорошо трахаюсь? — пошутил я.
Лила покраснела и сказала:
— Ты знаешь, что ты красивый. Невероятный... и очень опытный... в этом.
Рассмеявшись и подмигнув Лиле, я сжал ее задницу, поднял ее с кровати и сказал:
— Одевайся. И штаны.
Лила покачала головой.
— Не могу. На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие. Второзаконие 22:5.
Раздраженно выдохнув, я сказал:
— Ли, мы не будем снова это обсуждать.
— Кай, хоть я и не в Ордене, я не могу отрицать, кем являюсь. Не могу отречься от своей веры.
Подойдя к своей женщине и чертовски возбуждаясь от того, как моя сперма стекает по ее бедру, я обхватил ее щеки в колыбель своих ладоней и сказал:
— Тогда надевай платье, но под него кожаные штаны. Красотка забила твой шкаф. Там они точно есть.
Челюсть Лилы удивленно отвисла.
— У меня есть шкаф здесь?
— Да, сладкие щечки, есть. Как и у меня. И чтоб ты знала, я не хочу, чтобы ты одевалась как мужик. Мне нравится, когда моя женщина выглядит как гребаная женщина, а не брат. Я не тащусь от членов.
Лила боролась с улыбкой и кивнула.
— Я должна надеть кожаные штаны под платье.
— Хорошо, — сказал я уверенно и пошел одеваться. — Потому что я наконец заполучу тебя на заднее сиденье моего байка. Время пришло.
Я слышал, как Лила нервно ахнула.
Но я на хрен проигнорировал это.
***
— Готова? — спросил я, когда Лила обняла меня за талию.
Она кивнула мне в спину, и ее хватка на моем жилете усилилась.
— Да.
Я поднял подножку и двигатель моего Харли взревел, мы покатились по грязной дороге на проселочную, что проходила мимо клуба. Руки Лилы железной хваткой держали меня за талию, но я не мог стереть ослепительную улыбку со своего лица. Моя старуха сидела на моем байке, ветер хлестал мне в лицо, свобода на дороге и два колеса сжигали асфальт.
Это была жизнь, которую я теперь хотел, я никогда не был так чертовски счастлив.
Звук хихиканья раздался в моем ухе. Посмотрев на Лилу через зеркало заднего вида, я увидел, что она улыбается. Она запрокинула голову назад и рассмеялась.
Она полюбила это.
Она тоже попробовала свободу.
Мы ездили часами, пока не оказались в Мак-Кинни-Фолс-Стейт-Парк. Палачи приезжали сюда все время. Лиле сразу же понравилось это место.
Остановившись рядом с водой, я развернулся на месте, и Лила обернула ноги вокруг моих бедер. Схватив ее за задницу, я притянул ее ближе. Лила широко улыбалась, когда обняла меня за шею.
— Тебе нравится ездить, детка? — спросил я.
— Да, очень сильно, — ответила она, и, прижав свой лоб к моему, сказала: — лучшая часть — держаться за тебя, разделять с тобой то, что ты любишь.
— Прижми свои гребаные губы к моим, — потребовал я, и Лила придвинулась, обрушив свои губы на мои.
Я разорвал контакт, покрывая поцелуями ее нежный подбородок, затем тонкую шею. Ваниль. Повсюду ваниль.
— Кай, — прошептала она, и я отстранился, прежде чем закончил тем, что трахнул ее на этом байке. Лила положила голову мне на грудь и уставилась на воду, вздохнув.
Я ощутил, что ее настроение изменилось, поэтому усилил свою хватку и спросил:
— Все хорошо?
Лила молчала несколько минут, прежде чем спросила:
— Ты веришь в Бога?
Вопрос опрокинул меня на задницу. Я нахмурился, задаваясь вопросом, куда она, на хрен, с этим ведет.
— Не знаю, детка, — ответил я честно. — Но я думаю, что религия испорчена. Люди убиваю за Бога, который может быть настолько же реальным, как гребаный Санта-Клаус. Люди судят других за то, что они не верят в то же самое, а мрази, как пророки Давид и Каин, используют эту власть, чтобы контролировать людей. — Я вздохнул, пытаясь не выйти из себя. — Но Бог не имеет гребаного понятия.
— Я верю, — прошептала она. — Несмотря ни на что, я все еще верю, что есть Бог, который любит свой народ.
Я не знал, что сказать, но огромный поток страха наполнил меня. Я только вернул свою женщину назад, мою женщина, которая была разрушена долбаной педофильской сектой. Я думал, что мы двигаемся дальше, начинаем нашу жизнь, но она все еще верит? Из-за этого я боялся так, что у меня подгибались ноги. «Разве женщина захочет этой жизни, когда так крепко связана с Богом», — подумал я.
— Мы с Мэй говорили, когда я была в больнице. Она рассказала мне, как пророк Давид изменил Библию, чтобы мы поверили в его послание. Она рассказала о его лжи, как он использовал свою власть, чтобы делать плохие вещи с детьми... со мной, — сказала она тихо. Я обнаружил, что сжимаю ее сильнее, как будто мог каким-то образом защитить ее от прошлого. Лила уткнулась в мою грудь и сказала счастливо. — Но она также дала мне Библию, настоящую Библию, и эти откровения поразили меня. Они были полны прощения, хороших намерений и притч о мире и любви к человечеству. Я влюбилась в эти слова... Влюбилась в эти послания. Они возродили меня, наполнили надеждой и даровали мне благодать.
Комок сформировался в моем горле, пока я слушал Лилу. Сказанное ею не соответствовало жизни Палачей, не подходили нам с ней.
Ощутив что-то мокрое на своей груди, я подтолкнул Лилу своим плечом и увидел ее слезы.
— Детка, — прохрипел я, вытирая ее щеки. Она покачала головой, схватив меня за руки, оставляя поцелуй за поцелуем на запястье.
— Не хочу, чтобы ты думал, что я несчастна или не люблю тебя. Потому что я счастлива и люблю больше, чем могу объяснить. Псалмы — это стихи, ты — мой. Ты — воплощение каждого божественного слова, что может соскользнуть с моих уст. Я обожаю тебя, Кай. Я не могу представлять свою жизнь без тебя. Ты мой белый голубь. Ты наполняешь меня миром любви и преданности.
Моя грудь сжалась, я провел большим пальцем по ее шраму и сказал:
— Детка...
Лила подняла платье, кожаные штаны идеально облегали ее ноги, и она показала мне свой плоский живот, обводя один из своих шрамов, оставленных сектой.
— Этот крест был заклеймен на моем животе отвратительными и пагубными мужчинами, но также этот символ есть в моем сердце, образно, конечно же. Я ребенок Господа, которым дорожу, Христом, которого люблю и любила безумно.
Закрыв глаза, я втянула вдох и меня затошнило. Чем больше она говорила, тем сильнее я чувствовал, как она отстранялась. Я знал, что быть вместе будет сложно... я не думал, что это будет невозможно.
Я был убийцей.
Преступником.
И когда ты Палач, у тебя нет времени на религию.
Лила опустила свое платье, и ее лицо исказилось, будто от боли.
— Вся моя жизнь состояла из служения Господу. — Ее блестящие от слез глаза встретились с моими, и она сказала: — Кай... Я не знаю кто я, без своей веры.
В ее голосе звучало отчаяние, как будто он ждала, что у меня был гребаный ответ, но я его не говорил.
Лила плакала у меня на груди. Вскоре она устала, выплакалась, все еще восстанавливаясь от повреждений. Молча мы поехали домой, где я отнес ее в кровать. Мы трахались медленно. Затем она уснула на моей груди.
Я не спал. Моя голова была забита тем, что она сказала.
Ты мой белый голубь. Ты наполняешь меня миром любви и преданности.
Но она не знала себя без веры...
Забавно, учитывая, что я не знал, кто я без нее. Сучка изменила меня. Раньше я не заботился о женщинах ни на йоту, а сейчас благословлял проклятую землю, по которой она ходила.
Я притянул Лилу ближе к груди, вдохнул ее ванильный запах и прижал крепче, потому что то, что я собирался сделать, не удержит ее со мной навсегда.
В действительности я был чертовски уверен, что это полностью отдалит ее от меня.
Но для моей женщины, сучки, которую я безумно любил, все должно быть закончено. Она наконец заслуживала счастья, даже если это означало, что я должен был пожертвовать своим.
25 глава
Кай
— Т-ты ув-уверен, ч-что это с-сработает?
Прислонившись к грузовику Стикса, я пожал плечами, мы оба выдохнули струи дыма.
— Я не уверен ни в чем. Я знаю только, что последние несколько дней, с тех пор как я привез свою женщину домой, она тихая и постоянно думает. Она хочет этого. Нуждается в этом. — Я посмотрел на Стикса. — Также ей нужны ее сестры. Только они понимают. Черт, насколько мы знаем, они чувствуют то же самое.
Стикс бросил окурок на землю, и его ботинки захрустели на гравии у наших ног. Он встал передо мной, на его мрачном, напряженном лице было беспокойство.
— Я... Я н-не х-хочу п-потерять Мэй из-за этого.
Я уставился на свой коттедж и вздохнул.
— Мэй выбрала эту жизнь. Ты в безопасности.
Стикс положил руку мне на плечо и поднял ее, чтобы дважды похлопать мне по щеке. Ему не нужно было говорить. Я слишком хорошо знал своего брата, чтобы быть уверенным, что он понимает, отчего я собирался отказаться.
— Н-никогда н-не в-видел т-тебя т-таким п-прежде, б-брат, — сказал Стикс, протягивая мне еще одну сигарету.
— Раньше мне было нечего терять, Стикс. Ничто не могло разрушить меня так, как потеря Ли.
Зазвонил телефон Стикса, сигнализируя, что Мэдди с Мэй. Мэдди не покидала квартиру месяцы, кроме того раза, когда проведывала Ли после похищения. Это привело к тому, что Мэдди обнаружила уход Лилы и то, что она порезала себя в баре. После этого Мэдди не смела выходить. Но сейчас она жила со Стиксом и Мэй в их коттедже, и Мэй очевидно убедила Мэдди поехать с нами сегодня.
Стикс открыл дверь грузовика и сказал:
— В-встрет-тимся т-там.
Я оттолкнулся от грузовика и пошел к дому. Лила убиралась, напевая про себя, одетая в платье с длинными рукавами. Оно больше облегало, чем те, что она обычно носила, и демонстрировало ее потрясающую фигуру. Также она носила байкерские ботинки по щиколотку. Ее короткие светлые волосы были не расчесаны, но выглядели чертовски круто, и она вытирала со столешниц. Но лучше всего был мой патч на ее спине, ее кожаный жилет гордо гласил: «Собственность Кая».
Мое сердце ухнуло в желудок, когда я смотрел на нее. Я задавался вопросом, был ли это последний раз, когда я видел ее вот так. Сделав вдох и услышав, как грузовик Стикса поехал по нашей грязной дороге, я понял, что настало время все прояснить.
Подойдя к Лиле, я обнял ее за талию, и она подпрыгнула, затем сняла свои перчатки.
— Кай! — рассмеялась она, повернулась и обняла меня за шею. Она прижала свои губы к моим и уткнулась в мою шею. — М-м-м... ты так хорошо пахнешь. Как масло и сигареты.
— И это хорошо? — спросил я хрипло.
— Очень хорошо, — прошептала она. — От этого я чувствую себя в безопасности.
Мой желудок сжался, и я прижал ее ближе.
Лила задержала дыхание, затем отстранилась, посмотрела мне в глаза и спросила:
— Ты в порядке, Кай?
Обхватив ее лицо в колыбель своих рук, я подтолкнул ее к столешнице. Мои губы обрушились на ее, и через секунду, я приподнял ее платье, сорвал трусики и ворвался своим членом в нее.
— Кай... — застонала Лила, схватив меня за волосы, ее голая задница была на гранитной столешнице. Я не дал ей и шанса сказать что-нибудь еще, когда вбивался в нее, ее киска стала влажной и сжимала мой член.
— Чертовски сильно люблю тебя, детка, — прохрипел я, мои толчки становились быстрее, и я чувствовал, что готов взорваться.
— Я тоже люблю тебя, — сказала Лила, прежде чем ее киска сжала мой член, покрывая меня своей влажностью и выжимая мой член без остатка.
— Бл*дь! — закричал я, когда кончал, моя голова была на ее плече, пока я пытался перевести дыхание.
Лила медленно толкнулась бедрами, получая последнее наслаждение. Затем подняла мою голову, в ее взгляде светилось беспокойство.
— Что не так?
Я быстро прижался губами к ее и отстранился, мой член выскользнул из ее влажной киски, и я застегнул ширинку.
— Или приведи себя в порядок и надень штаны. Мы прокатимся.
— Прокатимся? — спросила она.
— Да, детка. Нам нужно кое-куда съездить.
Лила посмотрела на меня подозрительно, но сделал так, как я сказал.
Пять минут спустя мы ехали по автостраде, направляясь в центр. Лила крепко держалась за меня, и я делал все, чтобы не потерять остатки разума.
***
Я остановился позади грузовика Стикса, и почувствовал, что Лила крепче сжала меня от удивления.
— Кай? — спросила она.
Выключив двигатель, я просто сидел с минуту.
— Так красиво, — Лила пробормотала позади меня. Я заставил себя взглянуть на церковь. Белая церковь, которая ей понравилась много месяцев назад.
— Слезай, сладкие щечки, — приказал я, и Лила свесила ноги, коснувшись асфальта. Я последовал за ней и наблюдал, как она наклонила голову, пока рассматривала церковь.
— Очень-очень красиво, — снова прошептала она.
— Именно так я и думал, — пробормотал я себе под нос, но я не смотрел на белый камень или витражные окна. Я смотрел на свою женщину, в чьих глазах горело волнение.
Повернувшись ко мне, Лила сказала:
— Кай, что мы здесь делаем?
Я посмотрел на грузовик, и видя, что он бы пуст, я провел рукой под носом.
— Ты сказала, что не знаешь, кем являешься без веры.
Глаза Лилы расширились, и она сделала прерывистый вдох.
— И... и ты привез меня сюда?
— Да, детка. Организовал все так, чтобы пастор показал тебе все вокруг, показал, что значит религия, которая не унижает и не заставляет делать то, чего ты не хочешь.
Глаза Лилы наполнились слезами, и она покачала головой.
— Я не... я не понимаю...
— Лила, детка, я так чертовски сильно люблю тебя...
— Я тоже люблю тебя, — перебила она, но я вытянул руку, чтобы она затихла. Слеза скатилась по ее щеке, и я ее вытер.
— Я чертовски сильно люблю тебя, но знаю, что без всего этого... — я указал на церковь позади себя, — ты не чувствуешь себя единым целым. У тебя нет цели. Но больше всего ты веришь в Бога, детка, и вот к чему это сводится.
Лила провела рукой по краю моего жилета, и я не мог встретиться с ней взглядами. Как гребаная киска, я не мог встретиться с ее чертовым взглядом.
— Кай, — выдохнула Лила, когда провела тыльной стороной ладони по моей щеке. Я поднял голову и увидел опечаленное выражение на ее лице. — Что не так? Почему ты это делаешь?
— Потому что это правильно для тебя. Всю жизнь тебе говорили, что делать. У тебя никогда не было того, что ты любишь, ничего своего. — Я указал на церковь позади себя и сказал: — Тебе нужно это место, сладкие щечки.
— Но почему ты грустный? — надавила она снова.
Я шагнул вперед и прижал свой лоб к ее.
— То, во что ты веришь, и как я живу — противоположные полюса, Ли. Палачи не живут по законам морали. Мы живем отдельно от людей по своим собственным правилам — ничего из этого не подходит твоей вере. И я понимаю это. — Я выдохнул и сказал: — Я просто хочу, чтобы ты была чертовски счастлива, Ли....
Звук открывшейся двери позади меня привлек мое внимание, и не обращая внимания на опустошенное выражение лица Лилы, я повернулся и увидел, что пастор стоит у двери с Мэй и Мэдди. Обе широко улыбались моей женщине. Мэй махнула рукой, показывая Лиле присоединиться к ним. Мэдди выглядела спокойной, даже счастливой.
Лила сомневалась, и ее голубые глаза встретились с моими.
— Кай... — сказала она грустно, но по ее взгляду я видел, что она хотела пойти.
— Или, Лила. Найди себя.
Лила наклонилась вперед и прижала свой рот к моему.
— Спасибо, — прошептала она, и я почти развалился на части.
Лила спокойно поднималась по лестнице, робко пожала руку пастора. Я наблюдал, как пастор завел их внутрь. Лила последовала. не оглядываясь.
Я пялился на закрытую деревянную дверь, казалось, целую вечность и думал, что моя грудь взорвется. Я понимал, что потерял ее. Как я мог конкурировать с Богом? Я был красивым ублюдком с почти идеальным телом, но даже я не был божественным.
Справа раздался свист, и Стикс появился с двумя стаканчиками кофе. Я прислонился к его грузовику, опустив голову, когда он протянул мне стакан. Стикс встал рядом со мной.
Он ничего не говорил, и, опустошив полчашки, я сказал:
— Чертовски уверен, что я потерял ее, мужик.
Стикс вздохнул и положил руку на мое плечо.
— Бл*дь! — выплюнул я и бросил стакан с кофе на землю, игнорируя, что люди вокруг обходили нас стороной.
Я провел рукой по волосам и глубоко вдохнул. Стикс наблюдал. Но его челюсти были стиснуты, а глаза прищурены. Я понимал, что он бесится от сочувствия ко мне, но я не мог видеть этого, не мог вынести его жалости.
— Я поеду, — сказал я и направился к своему байку. Остановившись рядом со Стиксом, я сказал:
— Убедишься, что она вернется в безопасности, хорошо?
Он кивнул. Я вытащил ключи, в тот же момент, когда позади меня со скрипом открылась дверь церкви. По мраморным ступеням раздались шаги.
— Кай! Кай!
Развернувшись, держа в руках шлем и авиаторы, я увидел, как Лила сбегает по ступенькам церкви и машет мне остановиться.
Беспокоясь, что что-то не так, я опустил шлем и очки на сиденье и бросился к ней.
— Какого черта не так? — спросил я, вглядываясь в ее лицо и готовясь надрать какую-нибудь пасторскую задницу. — Кто-то здесь обидел тебя?
Но Лила не переставала бежать. Оказавшись возле меня, она обняла меня за шею, уткнувшись в нее головой, ее хватка была сильной.
— Детка? Что не так? — спросил я, гладя ее короткие волосы.
Лила отстранилась, в ее глазах стояли слезы.
— Кай... — прошептала она, и каждая часть меня напряглась.
— Кто из них обидел тебя? Я, бл*дь, убью их!
Лила прижала руку к моей щеке.
— Нет, Кай, ты не понимаешь.
Я замер. Лила широко улыбнулась, ослепив меня.
— Там так прекрасно, Кай. То, чему они учат, чему поклоняются... чистая жизнь, которую они ведут...
Разочарование наполнило меня, и я убрал прядь волос с лица Лилы.
— Это хорошо, детка, да?
Она кивнула, счастливо рассмеявшись.
— Да.... да, я влюбилась в это. Мы все. Я чувствую, что принадлежу этому месту.
— Хорошо, детка. Очень хорошо, — прохрипел я, чертовски запутанный, почему же она вернулась. Чтобы мучить меня? Сделать все еще тяжелее, чем есть?
— Кай? — спросила Лила, вынуждая меня посмотреть на нее. Я встретился с ней взглядом и очень медленно вдохнул. — Ты спас меня. Ты продолжаешь спасать меня, — всхлипнула она, ее нижняя губа дрожала.
Мое сердце сильнее заколотилось в груди.
— Я... черт, Ли, — это все, что я смог произнести.
— Ты вернул мне веру, чистую веру, без условностей. И у меня есть ты...
— Я грешник, детка. Какого хрена ты хочешь быть со мной, когда у тебя есть такая сильная вера? — я указал на церковь за собой.
Лила наклонила голову набок.
— Даже спасение можно найти с помощь любви грешника.
И вот здесь я все понял. Они никуда не уходила. Она была в моей постели, на моем байке и на гребаную вечность рядом со мной.
Лила погладила мою щеку.
— Любовь — это жизнь, а ты моя любовь... Ты — вся моя жизнь.
Когда я смотрел на свою женщину, которая сияла, пока говорила, что я — ее жизнь, я знал, что есть единственный способ сделать все правильно. Привязать ее к себе, чтобы она не ушла снова.
Положив руку на затылок Лилы, я выдохнул:
— Выходи за меня, Ли.
Лила замерла в моих руках и ахнула, прошептав в шоке:
— Что?
— Выходи за меня. Ты хочешь сделать все правильно. Тогда выходи за меня замуж.
— По святому закону Бога? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Хоть по святому закону розового единорога, мне плевать.
— Ты сделаешь это ради меня?
— Детка, я достану луну для тебя. Наручниками прицеплю себя к тебе на всю оставшуюся жизнь.
Лила рассмеялась, запрокинув голову назад.
— Тогда да, Кай! Мой ответ — да!
Я обрушил свои губы на ее, и мое сердце было готово взорваться. Мой старик был неправ, я, черт побери, поклонялся женщине, которая была в моих объятиях.
Хлопок по моей спине заставил меня повернуться. Стикс широко улыбался, показывая:
«Ад замерзнет, если ты свяжешь себя узами брака! Добро пожаловать в братство подкаблучников, Кай!»
«Мой старик ошибался. Киски нужно хорошо лизать, жестко трахать и всегда поклоняться им», — показал я в ответ
Стикс рассмеялся.
«Аминь этой истине, брат».
«Околдован киской, Стикс. Я всегда был околдован этой блондинкой святошей».
26 глава
Лила
Я вышла замуж за Кая четыре дня спустя, купаясь в красоте созданий Господа, пока голуби летали в небе. Я была одета в простое белое платье и с венком в волосах, а на Кае была его обычная кожаная одежда и жилет Палачей.
Мэй и Мэдди стояли со мной, пока я одевалась, Мэй не переставала плакать, а Мэдди смотрела за мной со счастливой улыбкой...
— Ты такая красивая, Лила, — сказала Мэй, когда одела венок мне на голову. Ее светящиеся голубые глаза встретились с моими, и она сжала мою руку. — Ты заслужила эту любовь, Лила. Заслужила быть счастливой.
— Спасибо, сестра, — сказала я сквозь комок в горле, прижав свой лоб к ее. Мне все еще было сложно поверить, что это произошло.
Я выходила замуж за Кая, объявляла о любви к нему под взглядом Господа.
— Мы должны помолиться вместе? — спросила Мэдди позади меня, и я повернулась, увидев, как она протягивает руки ко мне и Мэй. Кивнув, я взяла ее за руки, как сделала и Мэй, и Мэдди начала «Отче наш».
Когда она закончила, мы втроем посмотрели друг на друга, и не нужно было ничего говорить, все было и так понятно. Мы выжили. Были едины. У нас была новая вера и надежда на новую жизнь, свободную от боли.
Мы постепенно освобождались от нашего проклятия...
Пастор Элси Джеймс провел церемонию перед братьями Кая, их старухами и моими сестрами — которые были подружками невесты — в красивом саду возле нашего коттеджа. Даже Элисия, сестра Кая присутствовала, что шокировало клуб. Она сказала, что готова рискнуть быть раскрытой, чтобы только увидеть, как «изменившаяся шлюха», ее брат, женится. Но я знала, что она хотела быть здесь ради своей семьи в этот особенный день, и я видела, как был счастлив Кай, когда Сия появилась со слезами гордости на глазах.
Мы с Каем обменялись кольцами. Он дал мне простое золотое кольцо, надев его на мой палец, когда самая идеальная церемония подходила к концу. Мы сказали «согласны», и когда солнце достигло своего пика я официально стала «Собственностью Кая»
Пастор Джеймс объявил нас мужем и женой, и Кай повернулся к своим братьям, скрепив наш союз, прокричав:
— Живи свободным, разъезжай свободным, умирай свободным! — когда мы проходили через семью МК, и они с радостью подхватывали клич.
Они приняли нас как мужа и жену.
Позже в это день мы сидели на крыльце, я на коленях Кая проводила пальцем по золотому кольцу на его пальце, и была не в состоянии остановить чувство полного удовлетворения.
Кай поднял мою руку к своему рту и спросил:
— Тебе хорошо, детка?
Положив руку на грудь своего мужа и смотря, как моя семья пьет и смеется в моем саду, я сказала самые правдивые слова, которые когда-либо говорила:
— Мое сердце в покое. Без моей красоты, но благословенное твоей безоговорочной любовью. Впервые в жизни я полностью умиротворена.
Кай вздохнул. Я узнала это был сигнал его согласия.
Стикс и Мэй заехали во двор на мотоцикле, после сопровождения Мэдди в церковь. Моя сестра нашла свое место в четырех белых стенах церкви Спасителя. Она нашла покой в месте без осуждения и боли. Она сидела часами у ног мраморного Христа под бдительным взором пастора Джеймса. Я знала, что она не останется на моей церемонии надолго. Ей все еще было некомфортно находиться среди людей.
Мэй подошла к нам, улыбаясь, и наклонилась поцеловать меня в макушку, прежде чем села на колени к Стиксу в кресло-качалку рядом с нами. Ковбой и Хаш были с другой стороны, болтали с Элисией. Она и Ковбой были увлечены беседой о лошадях и родео, Хаш не мог отвести взгляда от нее тоже, казалось, их троих мгновенно притянуло друг к другу. Я не могла сдержаться и захихикала от гиперопекающей хмурости Кая, но мне нравилось видеть Сию улыбающейся и счастливой.
Мое сердце порхало от счастья. У меня была еще одна сестра, которую я любила.
— Думаю, она нравится им обоим, — прошептала я Каю. — И думаю, они тоже ей нравятся. — Его взгляд дал мне понять, что он недоволен этим фактом.
Рассмеявшись на прищуренный взгляд Кая, пока он следил за их разговором, я повернулась к Мэй.
— Как Мэдди? Казалось, она наслаждалась церемонией.
— Да, — сказала Мэй. — И ей лучше. Хотя я не уверена, что сделает ее по-настоящему счастливой и заставит чувствовать себя в безопасности.
Я отправила молчаливую молитв Господу, чтобы он помог Мэдди найти ее путь.
— И психи вернулись!
Я посмотрела в сторону волнующейся толпы у входа на нашу собственность. Викинг и АК только что заехали во двор в своем фургоне. Флейм выпрыгнул с заднего сиденья, его братья подходили поприветствовать его. Все это время Флейм был в больнице, восстанавливался после ранения в шею. АК и Викинга отправили присматривать за ним, чтобы когда он отходил от успокаивающих препаратов, никого не покалечил.
Хащ и Ковбой подпрыгнули на ноги и оба похлопали его по спине, приветствуя его возращение, и эти двое мужчин заставили меня улыбнуться. Они оба остались с нами и, как объяснил Кай, получили жилеты с патчами Остина. Когда я увидела, что Сия смотрит на них, покраснев, то задумалась, будем ли мы видеть Сию чаще.
Таннер, друг Тэнка, тоже переехал в клуб. По большей части он был тих и замкнут. Мне всегда казалось, что в его сердце много печали. Кай рассказал мне, что сначала невзлюбил этого мужчину, но после того как Таннер рискнул своей жизнью, чтобы вернуть меня, Кай зауважал его.
Голова Флейма крутилась из стороны в сторону, и он оглядывал двор как животное, в поисках добычи. Викинг вложил ему в руку бутылку пива, но Флейм бросил ее на землю и продолжил поиск.
Увидев, что мы сидим на крыльце, Флейм рванул к нам, мышцы его груди и рук выпирали из-под множества татуировок. Он был в жилете, но без футболки, в кожаных штанах и тяжелых черных ботинках. На одной стороне его шеи были швы красные и со шрамами, там, где моя пуля встретилась с его шеей. Увидев рану, я испытала вину.
— Где она? — огрызнулся Флейм на Стикса, прежде чем у меня появился шанс извиниться за то, что ему сделала.
Стикс сощурил глаза, тем не менее молчал.
Следующим Флейм посмотрел на Кая. На это раз его голос был как битое стекло.
— Где. Она?
Кай заерзал подо мной, поправил мое положение у себя на коленях и сказал:
— Успокойся, нахер, брат. Ты только вернулся, и сегодня моя гребаная свадьба, на случай, если ты не заметил!
Флейм излучал ярость, его лицо стало красным, он закричал:
— ГДЕ, БЛ*ДЬ, ОНА!
— В церкви Спасителя, — сказала я быстро. Измученные глаза Флейма сверлили дыру в моих. Наклонившись ближе, я сказала: — Для начала Флейм, я хочу извиниться за то, что причинила тебе боль. Это было ненамеренно. Я... просто была не в себе.
Флейм напрягся на мое извинение, но кратко кивнул. И я знала, что это было далеко от того, как должен проходить разговор.
— Мэдди? — настоял он, его полностью черные глаза нервировали меня.
— Мэдди в церкви Спасителя, — призналась я. — Она там уже некоторое время. Все мы ходим туда.
Флейм отшатнулся, как будто его ударили в живот, и его лицо исказилось от боли.
— Нет... — прошипел он, переводя взгляд со Стикса на Кая, в поисках подтверждения. Они оба кивнули, выражения лиц были суровые.
Флейм сжал кулаки, и его тело затряслось от злости.
— НЕТ! — взревел он, из-за чего я подпрыгнула и схватилась за Кая. Флейм начал раскидывать стулья по двору на землю.
— Она не может быть там! Какого хрена вы отправили ее туда? — кричал он. Все братья дали ему пространство, смотря на него в замешательстве и с беспокойством.
Вытащив нож из жилета, Флейм начал резать кожу на своей руке, кровь капала с лезвия. Он качал головой и бормотал:
— Они не могут. Она не может быть там. Боль. Ей сделают больно. Они причинят ей боль. Она будет кричать. Я не могу слышать ее крик. Мэдди. Моя Мэдди. Мэдди. БЛ*ДЬ. МОЯ МЭДДИ!
Запрокинув голову назад, он издал оглушительный, кровожадный крик, затем запульнул нож в ближайшее дерево, повернулся и побежал к холму.
— Бл*дь! — выплюнул Кай. АК и Викинг посмотрели на них со Стиксом. Кай встал со мной на своих руках и приказал:
— Идите, нахрен, за ним и не дайте ему никого убить в этой церкви!
АК и Викинг побежали за ним, психотрио снова было в деле, как и приказал Кай.
Кай посмотрел на Стикса и сказал:
— Еще больше гребаной драмы, През. И какие, мать его, проблемы у Флейма с гребаной церковью?
Стикс показал что-то в ответ, и они оба безрадостно рассмеялись.
— С Мэдди все будет хорошо? — Мэй спросила Стикса.
— АК и Викинг поймают его раньше и успокоят, — сказал Кай, и Мэй настороженно кивнула.
Странно, но я не переживала за Мэдди. Каким бы больным на голову не казался Флейм, он был полностью очарован моей сестрой, и если я правильно поняла, Мэдди смотрела на него не так, как на остальное мужское население, которого боялась.
В последнее время я узнала, что тот, кто кажется нечестивым снаружи, может быть доброй душой внутри. Флейм олицетворял насилие и ненависть, но когда он смотрел на Мэдди, в его глазе не было ничего, кроме обожания.
«Только время покажет», — подумала я про себя.
Мы ели, мужчины пили, и к ночи были готовы идти спать. Когда все начали покидать наш двор, Кай сгреб меня в объятия и понес в нашу супружескую постель, все время смотря на меня своим красивым, обожающим взглядом.
Когда он спросил меня, была ли я счастлива в своей новой счастливой жизни, я могла ответить только правду.
— Кай, мое сердце... оно бьется ради тебя. Мои легкие — они дышат ради тебя. Моя душа...
Глаза Кая наполнились эмоциями, когда я говорила.
— Что, сладкие щечки? Скажи мне, — спросил он с намеком на отчаяние в голосе.
— Моя душа... принадлежит тебе. Ты спас меня, малыш. Ты захотел меня за мой внутренний мир. Даже когда ты смотришь на меня так, я верю, что меня достаточно тебе.
— Черт, детка, — прошептал Кай и, схватив меня за затылок обрушил свой рот на мой.
После того как мы погрузились в чувственные ощущения, исследовали тела друг друга, на это раз под благословение моего Господа, я поняла, что пророк Давил ошибался.
Ибо он проповедовал, что никто не может по-настоящему полюбить Окаянную. И ни одна Окаянная никогда не получит любовь от чистой души.
Но я, Далила, Окаянная, получила искреннюю, незапятнанную любовь Кайлера «Кая» Уиллиса, чистой души, непоколебимой в его преданности. Он любил меня по-настоящему, без условностей.
И я, Далила, Окаянная, нашла то, о чем всегда мечтала.
Я наконец-то была спасена.
Я не должна была влюбляться в него, но запретная любовь, которую я нашла с ВП «Палачей Аида» превратилась в ключ к моему спасению.
Эпилог
Кай
Я вытянул руку на сторону кровати своей жены, желая прижать свою детку ближе. Под моей ладонью была только холодная простынь, а не теплая сиська, которую я искал. Мой член присоединился к моему разочарованию, что моя старуха выскользнула из кровати, не сказав мне. Открыв глаза, я вздрогнул, так как утреннее солнце уже залило коттедж ослепительным светом.
Я чертовски сильно не любил утро.
Но моя детка любила.
«Сколько, нахрен времени?» — подумал я, когда перекатился и посмотрел, что часы на стене показывали пять утра — рассвет.
Сев в кровати, я вытащил сигарету из тумбочки и свесил ноги с кровати; мои ступни коснулись деревянного пола, когда я потянулся.
Натянув джинсы, я прошел из комнаты на кухню и встал у задней двери, зная точно, что увижу через окно.
Лила сидела на краю сада, на расстоянии наблюдая, как рассвет окрашивает холм. Как всегда она была одета в длинную ночнушку, но эта была без рукавов, с низким вырезом и на тонких лямках — ее немного измененный стиль. В действительности я бы сжег этих ублюдков, в них было мало место для маневров.
С тех пор как она стала мне женой пару недель назад, то постепенно все больше открывалась, рассказывая о своем прошлом и страхах. И она, наконец, стала счастлива. Шрамы на лице освободили ее от демонов.
Она считала себя уродливой.
Для меня она была самым красивым созданием на свете.
Открыв дверь и пройдя на крыльцо, я направился к Лиле, она наклонила голову набок, рассматривая рассвет с улыбкой на губах.
Сделав последнюю затяжку, я бросил окурок на землю и тихо сел на корточки, прижимаясь в поцелуе к поджатому рту Лилы.
Лила ахнула от удивления, в шоке положив руки мне на щеки. Используя ее теперь открытый рот, я скользнул в него языком, и Лила мгновенно застонала, как только мой язык встретился с ее.
Отстранившись, я проложил дорожку из поцелуев по ее шраму и затем посмотрел в ее голубые глаза, ее черные ресницы казались огромными, когда касались ее щек. Лицо Лилы покраснело, и она тяжело дышала, но огромная улыбка растянулась на ее красивых полных губах.
— Доброе утро, сладкие щечки, — поприветствовал я, ухмыльнувшись и подмигнув ей. Я сел на росистую траву рядом со своей старухой, сразу же лег на спину и положил голову ей на колени.
Лила подняла руку и расчесывала пальцами мои волосы, пока улыбалась мне.
— Доброе утро, малыш, — сказала она тихо, затем отвела взгляд, наклонила голову и прижала пальцы к губам, давая мне знак, быть тихим.
Я приподнял брови, когда все погрузилось в тишину, затем птицы внезапно начали петь, и Лила закрыла глаза, просто слушая гул. На лице появилось безмятежное выражение, и ее глаза распахнулись, чтобы посмотреть в мои.
— Пересмешники, — прошептала она, как будто звук ее голоса мог нарушить пение птиц.
Нужно просыпаться каждое утро и слушать пение птиц.
Воспоминания о ее самых первых словах мне, пронеслись в моей голове.
Я не мог поверить, что мы были здесь прямо сейчас... черт возьми, женаты... чертовски счастливы.
Моя грудь болела от того, как сильно я любил эту женщину, и я вытянул руку, притягивая Лилу вниз на себя. Лила засмеялась, когда приземлилась мне на грудь, ее руки вцепились в мои бицепсы.
— Кай! — вскрикнула она, хихикая, и, запустив пальцы в ее короткие волосы, я притянул ее губы к себе, на этот раз желая больше одного гребаного поцелуя.
Проведя свободной рукой по ее ночнушке, я поднял подол до ее талии, обнажая голую задницу, прежде чем скользнул пальцами между ягодицами, дальше к киске и нашел ее клитор.
Лила разорвала поцелуй со стоном и посмотрела мне в глаза. Ее веки начали смыкаться, когда бедра подавались навстречу моим пальцам, поглаживая мой член.
— Мне не понравилось, что тебя не было в кровати этим утром, детка. Не нравится просыпаться одному, — сказал я, когда стянул лямки ее ночнушки, выставляя напоказ идеальную грудь. Наклонившись вперед, я взял сосок в рот и жестко всосал, приподнимая плоть.
Ощущая, что ее киска стала влажной, я выпустил ее сосок изо рта и перекатил нас, пока не оказался сверху. Быстро расстегивая пуговицу на джинсах, вытащил член, и, закинув ногу Лилы себе на плечо, погрузился прямо в нее.
— Боже! — прохрипел я сквозь стиснутые зубы, когда наполнил свою женщину и начал толкаться бедрами. Ее узкая киска так чертовски хорошо ощущалась.
Обняв меня руками за шею, Лила закрыла глаза, когда я опустил руку и потер ее клитор круговыми движениями. Я наблюдал за своей женщиной, когда она облизала губы, ее громкие стоны становились громче и громче, чем быстрее я толкался в нее.
Ощутив, как кожа моих яиц натянулась, я стиснул челюсти и выдохнул через нос, пытаясь сохранить контроль.
— Черт, детка, — сказал я. — Ты такая чертовски узкая... такая чертовски красивая.
— Кай — закричала Лила и дернулась, когда ее киска начала стискивать мой член сильнее. Ее ногти впились в кожу моей шеи, а пальцы потянули мои длинные волосы, отчего я застонал. — Я близко... я... ах! — Лила запрокинула голову назад и ее спина изогнулась, когда она кончила. Я толкнулся в нее еще три раза, крепко удерживая ее ногу у себя на плече, и закричал, когда кончил так сильно, что мои ноги по-настоящему задрожали.
Задыхаясь, я опустил ногу Лилы к своей талии и опустил свою грудь на ее, уткнувшись в ее мягкую грудь.
— М-м-м-м, — пробормотал я, облизывая ее влажную кожу, — вот чертовски хороший способ проснуться.
— Да, — сказала Лила, задыхаясь. — Утро — безусловно, мое любимое время дня.
Смеясь над ее попыткой пошутить, я поднял голову и прижал свои губы к ее, разорвав поцелуй, чтобы сказать:
— Люблю тебя, красавица.
Лила покраснела, даже после всего этого времени, и обхватила мою щеку.
— Я люблю тебя. И ты тоже красивый, — сказала она робко.
Я поиграл бровями.
— Ох, я, черт побери, знаю это, детка. Это лицо не может быть более идеальным. Мое тело как у греческого бога, и мой член длинный...
Лила накрыла мой рот рукой и рассмеялась, одна часть ее рта поднималась выше другой из-за шрама. Но для меня ее улыбка стала только милее.
Взгляд голубых глаз Лилы смягчился, и она выдохнула.
— Что, детка? — спросил я, поглаживая пальцем ее тело, докуда только мог дотянуться.
— Просто я невероятно счастлива. До тебя во мне отсутствовала любовь, теперь я переполнена ею. До тебя я жила без надежды. Теперь вдохновлена ею. До тебя я была сломлена. Теперь я цельная.
— Лила, — прохрипел я, в моем горле сформировался комок от ее слов. Я побил по сердцу кулаком и сказал: — Ты здесь, Ли. Ты всегда будешь здесь.
Лила потянулась за поцелуем, и казалось, через целый век, я отстранился. Ухмыляясь своей женщине, я выскользнул из нее, встал на ноги и вытянул руку.
— Пойдем поедим.
Лила взяла меня за руку, я потянул ее на ноги, и обняв ее за плечи, повел к коттеджу.
Как только мы вошли на кухню, Лила направилась к шкафчикам и начала готовить. Она все еще любила готовить, в действительности, она занималась этим при любой возможности, что не вызывало ни единой жалобы от меня.
Я сидел за столом и просто наблюдал ее перемещение по кухне, пока она напевала церковные песни, и задавался вопросом, как, черт побери, я жил без нее прежде?
Через пятнадцать минут, Лила сделала блинчики, бекон и кофе для нас обоих — наш обычный завтрак.
Моя старуха поставила все это на стол, села рядом со мной, взяла мою руку в свою и начала кушать…
И не спрашивала у меня разрешения.
***
Новый Сион
Пророк Каин
Я расхаживал туда-сюда в комнате для переговоров, где мы с Иудой и братом Лукой встречались с Кланом. И не просто с Кланом. С Джонни Лэндри и губернатором Айерсом, Великим Магистром знаменитого техасского ККК.
Настало гребаное время. Мой оскуделый совет сходил с ума из-за последней атаки.
— Мы хотим, чтобы эти поклонники дьявола были уничтожены. Мы хотим убить их, а их тела наколоть на шипы, чтобы предупредить любого угрожающего общине человека, не ввязываться в войну с избранным народом Господа! — зашипел Иуда, и я поднял руку, чтобы заговорить.
Прошли недели с тех пор как Палачи забрали Далилу и убили двоих моих членов совета в процессе, черт, не просто убили, а изуродовали и отметили их чертовыми огромными «ПА»! Я был сыт этим по горло. Эти придурки испортили все для меня в общине. Мои люди начали сомневаться в моем лидерстве, и я еще не получил откровение от Господа. Ничего не шло по плану. Ничего из предначертанного для меня не сбывалось.
И теперь мои люди хотели крови.
Мне нужно было вернуть их веру в меня. Мне нужно было стать Пророком, которым мне всегда было предназначено стать. Мне было некуда идти. Нечего делать. Это все, что было в моей жизни!
Повернувшись лицом к лидерам клана, я сказал:
— Я хочу вернуть Окаянных, чтобы они больше не смогли сбежать во внешний мир. Затем я женюсь на Окаянной, как сказано в пророчестве, и исполню слова Давида. Я должен жениться на Саломее и соединиться с ней в Дане Господней. Я должен вернуть ее, неважно какой ценой. Это важно для будущего моего народа.
Ударив ладонями по столу, я уставился в глаза Лэндри и Айерсу.
— Ваши люди облажались. Кто-то просочился в систему и узнал местонахождение Нового Сиона. Это место должно было быть выключено со всех радаров, непроницаемым, ради всего святого! Только свой человек мог раскрыть эту информацию Палачам.
Лэндри посмотрел на Айерса, а Айерс наклонился вперед, расположил подбородок на сцепленных пальцах, полностью выглядя как политик, в которого он себя превратил.
— Ты прав, Каин....
— Пророк Каин! — в унисон подчеркнули Иуда и брат Лука, перебивая губернатора, предостерегая его от отсутствия уважения к посланнику Господа. Мика, сын брата Луки, был убит самым отвратительным образом, в манере, которая принадлежала Флейму, и брат Лука был взбешен.
Айерс поднял руки и улыбнулся.
— Пророк Каин. Приношу извинения.
Лэндри ухмыльнулся Айерсу и скрестил руки, но вскоре их веселье испарилось.
— У нас есть подозреваемый, дезертир из офицеров высшего чина, который, по нашему мнению, украл информацию из офиса Лэндри. Он не был замечен со дня налета, поэтому мы пришли к выводу, что он объединился силами с ними.
Я сжал кулаки, пока они не заболели.
— Значит, он должен быть пойман и наказан!
Айерс поднял руки.
— Пророк Каин, я знаю Палачей много лет, при нескольких президентах, могу добавить. И могу сказать, что эти мужчины могущественны. Ты жил с ними пять лет, поэтому в курсе этого. У них интернациональные связи. Больше связей, чем у меня и всего Клана. Черт, больше чем у гребаного президента США, и полагаю, больше, чем у вас. Поэтому нам нужно тщательно все планировать, отнестись внимательно к деталям. Мы не должны оставлять следов.
— Это займет время. Но я твердо верю, что в конце концов мы победим. С поставкой вашего оружия моему клану для войны, которая, несомненно, грядет в США, наши отношения будут нерушимы. Белая христианская мечта Господа будет реализована.
Я посмотрел на Иуду, и он пожал плечами. Было видно, что он согласен с ними. Айерс, очевидно, уловил это и сказал:
— Это марафон, пророк Каин, не спринт. Позвольте нам убедиться, что все наши активы на своих местах, и мы ударим. И это разрушит МК.
Я подошел к окну кабинета, уставившись на общину, и сделал вдох. Может, это будет не сейчас, может, не завтра, но в скором времени я верну Окаянных месту, которому они принадлежат, и Мэй в свою постель. А Палачи?
Они будут гореть в гребаном Аду.
Плейлист
Emeli Sande — Clown
The White Buffalo — Devil Is a Woman
Blue Oyster Cult — (Don’t Fear) The Reaper
Ron Pope — A Drop In the Ocean
Ella Henderson — Ghost
Biffy Clyro — God & Satan
Lifehouse — Hanging By a Moment
Creed — Higher
Regina Spektor — Laughing With
Janis Joplin & Big Brother & The Holding Company — Piece of My Heart
Gene Loves Jezebel — The Prairie Song
Lana Del Ray — Ride
Gabrielle Aplin — Salvation
The Rolling Stones — Sympathy For the Devil
Hozier — Take Me to Church
Evanescence — Tourniquet
Amos Lee — Violin
Ella Henderson — Yours
Jonny Fears — The Squeeze
Hozier — In The Woods Somewhere
Заметки
[
←1
]
Откровение св. ап. Иоанна Богослова — последняя книга Нового Завета. Иное название Апокалипсис Иоанна.
[
←2
]
жаргонное название белых фермеров, жителей сельской глубинки США, вначале преимущественно юга, а затем и области при горной системе Аппалачи.
[
←3
]
Сладкий снэк, состоящий из плитки шоколада и поджаренного зефира, зажатых между двумя крекерами.
[
←4
]
Вудстокская ярмарка музыки и искусств (англ. Woodstock Music & Art Fair, в разговорной речи Вудсток) — один из знаменитейших рок-фестивалей, прошедший с 15 по 18 августа 1969 года на одной из ферм городка в сельской местности Бетел (англ.)русск., штат Нью-Йорк, США. Вудсток стал символом конца «эры хиппи» и начала сексуальной революции.
[
←5
]
американский убийца, музыкант, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств.
[
←6
]
телешоу конкурс красоты для детей.
[
←7
]
Мэйфлауэр (с англ. «Майский цветок») — корабль, который приплыл с первыми поселенцами, отцами-пилигримами, к берегам Северной Америке, чтобы создать там новую колонию.
[
←8
]
Модель Харли Дэвидсона
[
←9
]
«Американская история Икс» (англ. American History X) — американская кинодрама 1998 года о неонацистах 1990-х годов