Список желаний

Глава 1

День был морозным, одним из тех дней, когда хочется поскорее укрыться в доме, растопить камин, укутаться в теплое и со стаканчиком горячего пунша свернуться калачиком в кресле. Картину неплохо дополнили бы сигарета и свежий, «горячий» сценарий.

Агнес Биксби, поклонникам и воротилам кинобизнеса более известная как Ариэль Харт, вошла в дом и громко позвала свою давнюю подругу и домоправительницу:

— Долли, я здесь!

Оставила кейс у входной двери и сбросила туфли на каблуке, раскидав их в разные стороны. Легкое пальто плавно опустилось на кушетку. Потом Ариэль наклонилась к стоявшему в прихожей столику, выдвинула ящик, достала резиновую ленточку, стянула в пучок густые светлые волосы. Сражаясь с ними, коленом задвинула ящик и выпрямилась. Длинные, разлетающиеся волосы больше подходят молодым, а не женщине, чей возраст приближается к «большой пятерке», то есть к пятидесяти. Но в шикарном месте, именуемом Голливудом, они так же необходимы, как яркий макияж и вызывающие накладные ресницы. По крайней мере, все прекрасные обитатели Голливуда — а Ариэль относила себя к этой категории — пытались казаться вечно молодыми. Нечего даже думать, чтобы все эти костлявые тела тосковали по картофельному пюре и мясному соусу, предупредила себя Ариэль, закуривая вторую за день сигарету.

Скользя взглядом по милой комнате, в которой она проводила большую часть времени — семейная комната, большая комната, шумная комната или как их там называют в наше время, — Ариэль чувствовала себя не в духе. Отличная комната: прекрасная, украшенная ею самой и для себя самой, замечательное место для интервью — как часто она давала их в начале карьеры… Теперь ее почти забыли, а мебель начала выказывать признаки изношенности, хотя Долли, ее домоправительница, по-прежнему тщательно заботилась обо всем.

— Я люблю эту комнату, правда, люблю, — Ариэль взяла стакан, протянутый Долли. — От этих красок и мягких пастелей на стенах она кажется такой теплой. Я всегда думала, что эта комната прекрасна, как картинка. Мне так не нравится это слово… Наверное, я ненавидела его всю жизнь.

Прекрасный диван, глубокий и уютный, так и манил к себе. Ариэль устроилась поудобнее, положив ноги на кофейный столик, и потянулась за третьей сигаретой.

— Ты не получила роль? — спросила Долли.

— Нет. Досталась какой-то сорокапятилетке, которой совсем недавно сделали лифтинг — я даже заметила розовые шрамы. Может, и мне следует заняться подтяжкой. А ведь я прекрасно подходила на эту роль! Но… Знаешь, Долли, — кстати, я уверена, ты за этим следишь, — это первое приглашение за три месяца. Я знала, конец близится, но не думала, что это случится так скоро. К тому же мне казалось, что я подготовлена, а оказалось — нет. Мой агент настроен не очень оптимистично. В наши дни не так уж много хороших ролей второго плана. А я с каждым днем становлюсь все старше, — Ариэль залпом выпила то, что обычно потягивала не спеша.

— Похоже, ты преисполнена жалости к себе, — бросила Долли, откупорила бутылку «Будвайзера» и приложилась к ней. Долли была миниатюрной женщиной с толстой черной косой, свисавшей до костлявых ляжек. Она носила в ушах сережки-колокольчики, оповещавшие о ее приближении. Мешковатый комбинезон, пестрая рубашка, на шее — не меньше семи ниток мексиканских бус. Ноги босые и заскорузлые. Когда же ожидались гости, Долли облачалась в униформу французской горничной со скромным белым передником и туфлями на остроконечных каблуках.

— Я заслужила жалость, — резко ответила Ариэль, голубые глаза сердито блеснули. — Мне до чертиков надоел этот бизнес, я хочу уйти из него. Проблема в том, что это он уходит от меня. Я все чаще обдумываю, как открыть собственную компанию. Боже, если мне это удастся, я прочешу весь город в поисках сценариев с ролями для пожилых женщин. Ну почему, почему мужчины с годами становятся представительнее, а женщины просто старше? Принеси еще выпить. Пожалуйста! И вот что, я хочу картофельное пюре, мясной соус и ростбиф. Не забудь добавить в соус яблоко. Сделай салат из капусты и свежие булочки с маслом, много-много масла. Других овощей не надо. А на десерт персиковый пирог со взбитым кремом. В кофе добавь настоящих сливок и бренди.

— Если ты все это съешь, тебя стошнит. Ты уже столько лет не ела ничего подобного! Твой желудок привык к салату из тунца с лимонным соком. Придется идти в магазин.

— Мне наплевать, стошнит меня или нет. Я хочу! Может, тебе станет легче, если я съем свеклу с уксусом? Так что отправляйся в магазин. А на завтра хочу стейк и картофель фри, а на послезавтра — ногу барашка. Чего мне захочется в четверг, скажу позже.

— Я приготовлю, но тебе стоит знать, что речь идет о десяти фунтах. Как ты будешь жить, добавив к этому скелету десять фунтов? Придется ведь садиться на диету или покупать новые платья. Иду, иду. Добавить репу к пюре?

— Репу? Конечно, и побольше масла, соли и перца. Не забудь, я просила принести выпить. Лучше сразу двойную порцию. Мне надо расслабиться.

— От трех порций ты свалишься под стол и проспишь там до утра. И кто тогда все это будет есть?

— Разбудишь. Иди!

Стиснув стакан, Ариэль дотянулась до телефона и нажала кнопку памяти.

— Сид, это Ариэль. Я не получила роль. Ее отдали Вилоне Дейтон. У нее действительно замечательный лифтинг. Я тут посчитала — картина далеко не радостная. Двенадцать провалов, ровно дюжина. Думаю, нам пора сесть и серьезно поговорить. Сегодняшний день убедил, надо… что-то делать. Конечно, я понимаю, кино было моей жизнью. Но ведь и после большого экрана есть жизнь — должна быть, — в собственном голосе Ариэль послышалось отчаяние, а это совсем плохо… Боже, что она будет делать? Взгляд переместился на статуэтку «Оскара», полученную четыре года назад за лучшую роль второго плана. Затем еще два хороших фильма, а потом дела покатились под гору.

Она допила оставшееся в стакане и поняла, что Долли разбавила виски водой. Черт бы ее побрал!

— Конечно, слушаю, Сид, я ведь всегда тебя слушаю. Есть одна идея… почему бы тебе не прийти на обед? У нас сегодня настоящая еда — ростбиф и персиковый пирог. Нет, никто не умер. Просто отныне я собираюсь питаться именно так, — некоторое время Ариэль прислушивалась к попискиванию, доносившемуся из трубки. — Конечно, я совершенно серьезно. Сегодняшний день убедил меня, что Голливуд покончил со мной, и знаешь что, Сид? Я с ним тоже покончила. Я имею в виду, со съемками. Похоже, самое время сделать то, что я собиралась сделать, когда этот день настанет. Хочу организовать собственную компанию и, возможно, попробовать себя в режиссуре. Так ты придешь к обеду или нет? Отлично, поговорим завтра. Может быть, я поговорю с тобой завтра. А может, и не поговорю.

Ариэль помолчала — писк и чириканье стали громче и интенсивнее.

— Я выглядела прекрасно. Играла совершенно профессионально, как всегда. Может, тебе стоит позвонить продюсеру и самому спросить, почему он выбрал Вилону, а не меня? Мне бы тоже хотелось это знать, — Ариэль заставила себя глубоко вздохнуть и медленно выпустить воздух. Сид ни в чем не виноват. Только она сама виновата, что начала стариться. Ариэль пожалела, что в стакане больше не осталось ни капли. — Извини, Сид, сегодня просто неудачный день. Давай поговорим, когда я не буду такой раздражительной.

Ариэль положила трубку, и на нее буквально обрушилась тишина. Неужели она всегда жила в доме, полном тишины? Разве она не включала стерео? Разве Долли не смотрела на кухне одно из бесчисленных ток-шоу? Где такой привычный шум? Может, стоило сказать Сиду о новом бугорке под кожей на щеке и еще одном на лбу?

— Сегодня я чувствую себя на пятьдесят! — крикнула Ариэль, обращаясь к пустой комнате. — Знаю, что до дня рождения еще две недели, и формально мне еще сорок девять, — она подумала о Карле Симмонс, потому что всегда думала о ней, когда дела шли плохо. Карла Симмонс, топ-модель и лучшая актриса на протяжении трех лет подряд. А потом — щелк. Не нужна. Ничего. Ни лифтинг, ни другие ухищрения не помогли стареющей актрисе, но Карла продолжала упрямо цепляться за кино, потому что больше у нее ничего не было. Жадные до денег мужья давным-давно обчистили ее. Даже Тина Тернер и та оказалась удачливее. При всех косметических операциях Карла выглядела старой. Сколько раз Ариэль одалживала ей денег, чтобы заплатить за квартиру. Вообще помогала, оплачивала медицинскую страховку, определяла в восстановительную клинику. И за это тоже платила. Что ж, если повезет реализовать свой план и основать собственную компанию, возможно, удастся найти и для Карлы несколько хороших характерных ролей. Карла согласится на что угодно, лишь бы показаться перед камерами.

Ариэль обещала себе камин. И ей-богу, выполнит свое намерение. Только сначала надо переодеться и натянуть что-нибудь тепленькое. Неплохо бы принять и душ.

Через десять минут в камине вовсю пылал огонь — несколько упаковок сосновых шишек Ариэль лично привезла из Орегона. На всякий случай бросила и обычное полено — для уверенности, что огонь не потухнет, когда она вернется из душа.

Прежде чем подняться наверх, Ариэль взяла в руки «Оскара» и задумчиво посмотрела на статуэтку. Награда за отличную работу. Она принадлежала к этой группе избранных, лучших из лучших. О, как легко низвергаются могущественные! Ариэль вернула сияющую позолоченную фигурку на каминную полку. Интересно, что случится с наградой после ее смерти?

— Похоже, мне придется кому-то ее завещать, — Ариэль все еще что-то бормотала под нос, поднимаясь по винтовой лестнице.

Наверху остановилась и взглянула через перила вниз. Давным-давно, когда перестраивала дом, она распорядилась убрать старую лестницу и установить новую, которую про себя называла лестницей Тары. О, как обыгрывала она ее, какие роскошные устраивала приемы, медленно спускаясь к собравшимся внизу гостям, чтобы покрасоваться. Каждый раз, когда у нее брали интервью, Ариэль обязательно фотографировалась, стоя на великолепных ступеньках. Из груди вырвался усталый вздох.

Ариэль быстро переодевалась. Кроме того, привыкла делать одновременно два дела: раздеваясь, поставила на проигрыватель компакт-диск и повернула ручку громкости так, чтобы слышать музыку в ванной. «Притти Вуман». На глазах выступили слезы. Слишком много мыла…

Привычный ритуал после душа занимал двадцать минут. Лосьон для тела, лосьон для локтей и колен, специальный крем для рук с ланолином, защитный крем, увлажнитель для лица, крем для шеи, крем для глаз, кондиционер для волос и, наконец, бальзам для ног.

Отражение в зеркале несколько обеспокоило. Когда это ей делали последний массаж? Около трех недель тому назад.

Лицу Ариэль уделяла особое внимание, ведь именно лицом зарабатывала на жизнь перед камерой. Три недели назад этих бугорков не было. Ариэль повернулась к увеличивающему зеркалу. Нет, гримом их не скроешь. Впрочем, сейчас это все не так уж важно.

В камине все еще пылал огонь. Она подбросила еще одно полено, прежде чем налить в стакан новую порцию. Пожалуй, виски многовато. На кухне Долли гремела кастрюлями и сковородками. Ариэль выключила проигрыватель и поймала себя на том, что улыбается, слушая мыльную оперу Долли. Два актера ворчали, что по меньшей мере уже семнадцать человек знают, что у кого-то тридцать лет назад родился внебрачный ребенок, и единственный, кто не в курсе этого, разумеется, его отец.

И что теперь делать? Конечно, выкурить сигарету. К чему себя беречь, если над губой все равно появятся эти зловещие морщинки? Кому какое дело?

А может, она слишком остро на все реагирует? Может, сегодня просто плохой день для волос и для кожи? Нет, надо быть честной хотя бы с самой собой. Сегодняшний день знаменовал начало конца ее актерской карьеры. Лучше уйти сейчас. Заняться чем-то другим. В этом городе у нее есть определенное имя. При условии, что она останется в Голливуде. А ей этого хочется? Разумеется, да — она живет здесь уже тридцать лет. Это ее дом.

Когда-то Ариэль думала, что ее домом будет совершенно другое место, но тогда она была шестнадцатилетней девчонкой. И жила в Чула Виста, недалеко от Сан-Диего. Счастливейшее время в жизни. Даже сейчас, тридцать лет спустя, она все еще помнила это. Конечно, для счастья имелись свои причины, но сейчас об этом думать некогда, да и не нужно. Жизнь с отцом-военным не давала возможности называть какое-то место домом, ведь ты нигде не задерживаешься настолько, чтобы пустить корни. Мне бы хотелось…

На кухне у Долли все еще работал телевизор, звезды мыльной оперы сражались по поводу тестов на ДНК. Вот такой простой и должна быть жизнь, подумала Ариэль. Но жизнь никогда не была простой. Просты люди, жизнь же чертовски сложна.

— Долли!

— Что? — прокричала та из кухни.

— Я собираюсь завести собаку! Может быть, и кошку, для компании!

Долли, проскользнув по полированным полам, предстала перед хозяйкой задыхаясь, словно бегун на дальние дистанции.

— Тогда я ухожу! Не желаю убирать за собакой! Хватит уборки и за тобой. Собаки грызут, кошки гадят, а уж от вони и вовсе не избавишься. И выгуливать пса у меня времени нет. Животным надо уделять внимание, а ты слишком занята. Я ухожу! — она сорвалась.

— Ну и уходи, — неожиданно для Долли согласилась Ариэль. — Сомневаюсь, что кто-то станет платить тебе столько же и при этом разрешит смотреть мыльные оперы с утра до вечера. Таких нет. Мы привыкли друг к другу. И обе это понимаем. Ты ведь тоже не становишься моложе. Посмотри правде в глаза, работа у тебя не пыльная. Я оплачиваю твою страховку, обеспечиваю стабильное существование, даю два выходных в неделю и позволяю пользоваться своей машиной. Дарю классные подарки на Рождество. Так что уходи!

Подобные дискуссии у Ариэль и Долли разворачивались по меньшей мере раз в неделю и заканчивались тем, что кто-то уступал. Долгие годы дружбы позволяли женщинам быть откровенными, высказывать все, что приходило в голову, и после споров уходить с высоко поднятой головой. Фамильярность не всегда порождает неуважение, любила говорить Ариэль.

— А что ты собираешься подарить мне в этом году? — хитро поинтересовалась Долли.

— Ничего, ты ведь уходишь, потому что я завожу кошку и собаку. А какой подарок ты собиралась преподнести мне? — в тон Долли полюбопытствовала Ариэль.

— Я всегда покупаю в самую последнюю минуту. Что-нибудь со значением, как обычно. Может, обойдемся одним животным? Возьмем собаку, которая не линяет. Можно сходить в питомник и выбрать уже обученную. Они отдают их почти даром, платишь небольшую сумму, например, долларов пятнадцать. Но только не кошку!

— Тогда двух собак.

— Это не предмет для переговоров. Одну!

— Не забудь оставить адрес, по которому тебя можно найти. О, да, ведь мне пора вносить твой взнос в пенсионный фонд. И кстати, — Ариэль развела руками, — у тебя же на следующей неделе день рождения! А я-то собиралась отвести тебя пообедать в «Планету Голливуд» и подарить сумочку от Шанель…

— Ладно! Две собаки — последняя уступка.

— Боюсь, Долли, придется принять твое предложение. Вернее, не боюсь, это совсем другое чувство. Я просто оцепенела. Я ведь знаю толк только в одном — в актерской игре, — она говорила сбивчиво, слезы водопадом струились по щекам — подобную роскошь Ариэль позволяла себе очень редко, из опасения, что глаза могут покраснеть и распухнуть.

— Все в порядке, — Долли опустилась на колени. — Давай поплачь. Когда закончишь, я порежу огурец, и мы приложим его к твоим глазкам. Слезы очень полезны. Терапевтическое средство — снимают напряжение и очищают от токсинов. Тебе нужно только одно — сказать самой себе, что это они теряют, а не ты. Вот и все. В этом городе ты получила побольше многих: есть «Оскар», ты стала звездой и даже оставила отпечаток стопы на Аллее звезд. Немногие могут похвастать тем же. Ничто не длится вечно. Это же одна из твоих любимых поговорок, — обняв Ариэль за плечи и покачивая, как мать дочку, Долли говорила нараспев, словно собираясь усыпить ее. — Ну ладно, пусть будет и кошка. Две собаки и кошка. О тебе даже напишут в «Вэрайети».

Напряжение стало спадать, Ариэль икнула.

— Долли, во всем этом чертовом городе ты моя единственная подруга. Иногда мне кажется, только мы с тобой и знаем, что значит слово «верность». Все, я в порядке. Немного страшно, но я со всем разберусь по-своему. Еще повезло — у меня есть выбор. Сегодня… сегодня я только получила подтверждение, что перестала существовать как актриса. Насчет животных ты, скорее всего, права. Может быть, позже, когда все уладится. Долли, тебе когда-нибудь хотелось любить кого-то? И чтобы кто-то любил тебя? Я имею в виду — по-настоящему. У тебя такое когда-нибудь было? За те двадцать пять лет, что мы вместе, я никогда об этом не спрашивала. Не знаю даже, зачем спрашиваю сейчас. Очень-очень давно я любила по-настоящему. В браках ничего подобного не получилось. Может быть, правы те, кто считает, что любишь только раз в жизни? — голос Ариэль звучал грустно, почти плаксиво.

— Когда-то, давным-давно, — тихо повторила Долли. — Но, наверное, не судьба. А после того — ни разу. Да и то сказать, я не очень-то старалась. Хватает и того, что имею. Впрочем, я хотела бы иметь детей. Это единственное, о чем можно пожалеть. Собираемся поплакаться друг дружке, а, Ариэль? Если да, что можешь сказать ты? У тебя было два мужа и несколько романов, ты ведь знаешь, что это за штука, любовь. Жаль, что ничего у тебя так и не получилось. Но неужели ты действительно потеряла человека, которого любила по-настоящему и с которым никто другой не мог сравниться?

— Мне бы хотелось…

— И сколько желаний в списке сегодня?

— Два.

— Два? Уже хорошо. Два — лучше, чем шесть, которые ты записала вчера. И чем пять, ведь позавчера было пять? За прошлый год твой список изрядно пополнился.

— Конечно. Но эти списки ничего не значат. Так, ерунда. Я ответила на твой вопрос?

— Нет.

— Однажды, давным-давно, я любила одного человека, но отец называл это чувство щенячьей любовью. Родители сказали, что я слишком молода, да и парень им не нравился. Отца перевели в другое место, и мы переехали. Конец истории.

Нет. Совсем не конец истории. Когда-нибудь ты поговоришь обо всем этом. Расскажешь. Расскажешь вслух. Мне бы хотелось…

— Я принесу чашку чая. Ты сегодня какая-то невеселая. Нисколько не удивлюсь, если завтра сляжешь с простудой. Может быть, у тебя даже какое-то кишечное заболевание. Думаю, ты должна немного вздремнуть. Обед будет готов не раньше восьми. Возле камина очень уютно. На улице дождь, ветер усиливается. Ужасная будет ночь!

— Не знаю, почему это тебя так радует, — проворчала Ариэль, поудобнее устраиваясь среди подушек. Когда Долли вернулась с чаем, она уже спала.

Домоправительница поставила поднос на низкий столик перед диваном, опустилась на колени и приложила ладонь ко лбу хозяйки. Горячий, но тревожиться пока рановато.

Долли присела на корточки. Ариэль всегда держала свою жизнь под контролем, никогда ничего не делала, предварительно не проверив все до мельчайшей детали. Потом обсуждала проблему до тех пор, пока на все сто процентов не проникалась уверенностью в правильности решения. Много ночей женщины просиживали допоздна, обговаривая очередной вопрос, попивая черный чай с ромом и похрустывая сухими тостами. Ариэль делилась с Долли всеми проблемами, ценила ее мнение, была не только чудесным работодателем, но и замечательным другом.

Долли поднялась на ноги, покачав головой, забрала поднос с чаем. Самое худшее в жизни — когда от тебя отказываются. Особенно для актрисы. Долли раздражало, что Ариэль не рассказывает ей о своих тревогах, а ведь в последние месяцы несколько раз уступала роль более молодым и ярким актрисам. Вообще-то, больше года прошло с тех пор, как ей предлагали более или менее серьезную роль. Столько сценариев, столько читок и… ничего. Сегодняшний день стал для хозяйки неким невидимым рубежом. Жаль, но ей так и не удалось вспомнить, сколько именно попыток было у Ариэль за прошлый год. Сид должен знать, но звонить не хотелось. Это означало бы выйти за определенные границы. Долли повернулась, опять поставила поднос и, наклонившись, пристально вгляделась в лицо Ариэль. Маленькие бугорки, так беспокоившие хозяйку и подругу, походили на прыщи, но прыщами не были. В этом Долли не сомневалась. Она вдруг почувствовала, как напряглись мышцы живота, и почти выбежала из комнаты, расплескав чай по подносу.

Что-то с лицом Ариэль было не так… и с каждым днем это что-то становилось все хуже.

— Ну, Долли, что у нас на завтрак?

— Получишь половинку грейпфрута и кусочек сухого тоста. Через пять минут будет готов кофе.

— Сегодня я съем яичницу-болтунью из двух яиц, три тоста, обжаренных с желтком, побольше земляничного джема и кофе с настоящими сливками. У меня впереди целый день, необходим существенный завтрак. Собираюсь поместить в «Вэрайети» объявление на целую страницу о покупке сценариев. Зайду к адвокату и навещу Сила. Я действительно хочу осуществить план насчет основания собственной компании и всерьез настроена попробовать себя в роли режиссера, если подвернется подходящий сценарий. После завтрака позвоню финансовому консультанту, узнаю, сможет ли он помочь с деньгами. Первое правило бизнеса: никогда не играй с собственными деньгами. Другое дело, что, возможно, иного варианта просто не будет. Думаю, страшны первые два крупных плана, потом все станет на свои места. За эти годы я многому научилась. Иногда сама удивляюсь, чего нахваталась. Все остается с тобой, если ты понимаешь, что я имею в виду. Знаю, знаю, я должна носить удобные туфли, а не эти, с острыми каблуками, которые приходилось надевать каждый день. Голливуд не принимает женщин-режиссеров всерьез, но меня примут именно так. Весь секрет в контроле. Я куплю какую-нибудь студию. Сейчас же. Я смогу. Я это чувствую. Как ты считаешь, Долли?

— Если чувствуешь, что так надо, то я «за».

— Так надо! — просияла Ариэль.

— И давно ты это задумала?

— Сразу после первого отказа. За тридцать лет работы я всегда получала роль, каждый раз после читки — до того самого дня. Для той роли я тоже годилась, так считали и продюсер, и режиссер, но спонсоры хотели кого-то другого. Когда это случилось во второй и третий раз, я увидела надпись на стене. Ты меня знаешь, меня надо бить молотком по голове, прежде чем я уступлю. Но даже дурак понял бы — после дюжины отказов правила игры изменились, а я вовсе не дура.

Долли поставила перед Ариэль завтрак.

— Такого завтрака ты не ела уже лет десять, а то и все пятнадцать. Надеюсь, твой желудок справится. Неплохо бы купить в придачу к удобным туфлям еще и гигиенический пояс, — голос Долли звучал невесело, но Ариэль, поглощенная едой, не обратила на это внимания.

Долли налила себе кофе, положила четыре кусочка сахара и добавила сливок, ровно столько, чтобы кофе стал светлым. Усевшись на стул напротив Ариэль, резко посмотрела на нее.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы уехать из Голливуда?

— И что делать?

— Что-нибудь найдется. Тебе надо притормозить. Это… что бы это ни было… ты ведь об этом еще и не думала. Возможно, что-то связанное с модой. У тебя глаз на цвет и фасон. Мы могли бы заняться общественным питанием. Продукты с низким содержанием жиров. Я бы занималась готовкой, а ты стала бы моей лучшей рекламой. Это интересно. При всех твоих возможностях ты могла бы начать свой бизнес, используя таланты людей вроде Карлы. То есть, хочу сказать, не спеши ввязываться во что-либо. Подумай, прежде чем с головой бросаться в какое-то предприятие.

— Замечательно! Налей еще чашечку кофе. Уже год думаю об этом. Целый год. Э, Долли, я, кажется, пропустила что-то? Так ты сама собираешься заняться бизнесом? Если да, то можешь во всем на меня рассчитывать. Это моя жизнь. Нужно что-то иметь. Я не смогу просто встать и уйти. Держу пари, что не смогу одновременно заниматься режиссурой и сниматься. Хотя другие так и делали. Но главное — я верю в себя. В любом деле это половина успеха. А теперь давай поговорим о приятном. Спланируем вечеринку. Вот увидишь, и моргнуть не успеем, как компания уже будет основана. Сценарии потекут рекой. Уверена, Кеннет Ламантия сразу же обеспечит нам поддержку. Можно считать, бизнес уже у нас в кармане. Так что давай продумаем настоящий гала-прием. Грандиозное объявление. На все девять ярдов. Пригласим целый город и будем молиться, чтобы половина не пришла. Мы должны превзойти тот прием, который давали, когда я получила «Оскара». Увидишь, как кое-кто позавидует. Знаешь, для разнообразия неплохо оказаться по другую сторону забора.

Долли скривила гримасу, которая должна была сойти за улыбку, покачала головой, и ее коса заметалась из стороны в сторону.

— Нет. Сама заниматься бизнесом не хочу. Я думала о тебе. Не хочу видеть, как ты терзаешься. Этот город — настоящий убийца. Ты это знаешь, и я тоже. Я имела в виду нас обеих. Что бы ни случилось, всегда буду с тобой. Вечеринка? Пусть будет вечеринка. Должна сказать, ты воспринимаешь все случившееся очень хорошо. Я думала, ты будешь… в полном отчаянии.

— И была. Не забывай, все происходило постепенно, на протяжении всего прошлого года. Пока я еще не свыклась, но переживу. Мой выбор — уйти. Роли еще будут предлагать, но вряд ли хорошие. И мне захочется их взять, только чтобы хоть что-то иметь. А я не хочу ничего подобного. Так лучше.

Ариэль допила кофе.

— Ну, а теперь о моем кабинете. Надо подумать, как его переоформить. Хотелось бы видеть его более женственным. Можно сменить шторы, купить новый ковер, избавиться от этого чудовищного стола и поставить белый. Цветные подушечки, несколько новых стульев для клиентов, побольше зелени и, может быть, жалюзи на окна. Хочу, чтобы комната стала уютной. Слава Богу, у нас есть камин. — Ариэль дотронулась до щеки и поморщилась. — Пожалуй, два кресла и низкий столик — как раз то, что надо. Похоже, я уже волнуюсь. Сделай мне одолжение, сбегай в магазин и купи какой-нибудь крем от этих пятен на лице.

— Лучше сходи к врачу. Ну что такое полчаса в твоей жизни? Может быть, тебе нужны антибиотики. И если начистоту, никакой грим здесь не поможет.

— Попробуем. Если ничего не выйдет, пойду к врачу. Просто жалко бежать к докторам из-за нескольких прыщиков.

К тому времени, когда Долли объявила ленч, Ариэль уже запустила машину в движение. В «Вэрайети» приняли объявление, она арендовала почтовый ящик на имя Долли и открыла банковский счет новой корпорации «Перфект продакшнз». Теперь у нее есть собственный юридический адрес, и, по словам Ламантии, в скором времени ее должны завалить тоннами юридических документов.

Направляясь на кухню, Ариэль драматическим жестом отряхнула руки. Ее ждали сэндвич с ветчиной и сыром, картофельный салат и салат из капусты. Она съела все, ворча, что больно жевать:

— Держу пари, у меня абсцесс, поэтому на лице выскакивают эти штуки. Когда я ела утром, было не больно. Может, на всякий случай записаться на завтра к дантисту? Ух, какой замечательный ленч! Просто прекрасно снова есть все, что хочешь! Перестань хмуриться, после полудня возьмусь за тренажер и сброшу все лишние калории. А теперь пора заняться кабинетом. Вот тебе поручение: отнесешь в банк бумаги, потом зайдешь на почту и кое-что подпишешь. Да, заплати за аренду за шесть месяцев. Все остальное время в твоем распоряжении, можешь смотреть свои мыльные оперы.

— Ариэль, ты уж сделай кабинет как следует, чтобы мы могли делать перерыв на чай или кофе, как в рекламах. Ну, знаешь, где женщины такие разодетые, все сидят в креслах и повсюду свежие цветы. Изящно и мило.

— Постараюсь. У тебя есть мотрин[1]?

Долли достала из шкафчика бутылочку и вытряхнула на ладонь три таблетки. Ариэль проглотила их, запив содовой.

— Позови, когда обед будет готов. А нашу вечеринку давай назовем суаре[2]. Я составлю список, а ты отнесешь отпечатать. Через три недели, считая с субботы. Оцени экспромт: «Ариэль Харт почтет за честь ваше присутствие на суаре 12 ноября 1994 года». День и год придают официальность. И дальше что-нибудь в подобном роде: «По случаю образования «Перфект продакшнз». Знаю, подбор слов не совсем тот, но общую идею ты, надеюсь, ухватила. Ну как?

— Звучит здорово. Официально, да?

— Абсолютно. Надену то платье с бусинками, которое шили в Гонконге. Надо съездить в Родео Драйв и подыскать тебе что-нибудь супермодное. Начинай думать, что именно ты хочешь.

— На твоем месте я бы не очень-то рассчитывала на то платье, если и дальше собираешься так же есть. Я его посмотрела — распускать нечего, запаса нет.

— Вот что, Долли, я не собираюсь сейчас беспокоиться из-за этого. Я и так волнуюсь! Думаю, у меня все получится. Вот будет потеха, когда эти парни, вычеркнувшие меня из списков, начнут чахнуть от зависти. Наверное, это не очень-то красиво с моей стороны, а? Ну да ладно, кому какое дело! Теперь моя очередь. Мне и вправду все это нравится. Черт, опять пошел дождь. Пора за работу, к моему тепленькому камину. Тебе следовало бы растопить камин здесь, на кухне. Разожги его, тогда мы пообедаем здесь. А на Рождество съездим в Аспен, полюбуемся снегом. Я закажу места заранее. Может, стоит пригласить Карлу? Как ты считаешь?

— Как я считаю? Думаю, ты взвалила на себя кучу дел. Вечеринка, Аспен, новый бизнес. Притормози. Нельзя сделать все сразу. Не надо.

— Надо, Долли. Просто необходимо. Мне нужно быть занятой, чтобы не думать. Не хочу превращаться в отшельницу, которых в Голливуде и так полно. Всем недовольны и никак не могут забыть обиды. Я и сама знала, что когда-нибудь это случится, только была молодой и не думала, как скоро придет этот день. Жизнь продолжается, и я хочу жить. Это единственный способ, который мне знаком.

— О'кей, только не спеши. Обещай мне.

— Обещаю. Увидимся в шесть.

Остаток дня прошел быстро. Ариэль договорилась, что художник-декоратор придет на следующее утро, заказала на неделю места в Аспене, потом позвонила Карле, и та обрадовалась совместной поездке. Дантист уехал на какую-то конференцию в Вегас, поэтому визит назначили на следующую неделю. Прежде чем стать на тренажер и совершить обычную пятимильную пробежку, Ариэль умылась и еще раз нанесла на лицо крем. Она не была уверена, но ей показалось, что бугорки под кожей стали больше. Теперь болело все лицо. Наверное, таблетки перестали действовать. Может, стоит обратиться к другому дантисту? В конце концов Ариэль решила: если к утру не станет лучше, то позвонит зубному врачу Долли. Потом вытряхнула из бутылочки еще две таблетки мотрина.

Она пробежала не больше полумили, когда невыносимая головная боль заставила сойти с тренажера. Не будучи от природы мнительной, Ариэль все же встревожилась. Что-то не так. Боже, а если это абсцесс и придется снимать все фарфоровые коронки? Поставят что-нибудь временное и придется прятаться от людей! Ну и ладно.

Часы на каминной полке показывали 4.30. Самое время немного вздремнуть перед обедом. Завтра ей станет лучше, она уверена. Завтра — первый день новой карьеры! Ариэль скрестила пальцы, как делала, когда была ребенком, надеясь, что новая карьера окажется столь же успешной, как и та, которую пришлось оставить.

Мне бы хотелось…