Список желаний

Глава 11

Они добирались по-разному: на частных самолетах, в роскошных лимузинах, на «Феррари», «Мерседесах», грузовиках, мотоциклах, роликах, а одна юная старлетка со своим спутником прикатили на скейтбордах. Телевизионщики тут же разместили аппаратуру, блюдца спутниковых антенн выскочили, словно молодые побеги диковинных растений, и повсюду, насколько хватало взгляда, разбрелись актеры, актрисы, режиссеры и продюсеры.

Газеты описывали этот день как «знаменательный». Голливуд вышел в поле, чтобы помочь «одной из своих». Ариэль пыталась объяснить, настаивая на том, что просто добрые люди решили подать руку помощи оказавшимся в беде, но средства массовой информации стояли на своем: Голливуд помогает своим! В конце концов, она сдалась и перестала что-либо объяснять. Какое это имеет значение, если дело будет сделано?

Ко второй половине дня все постепенно утряслось и вошло в рабочий ритм. Ариэль огляделась, чувствуя непривычное волнение. Как можно забыть о вечных спорах и придирках по поводу того, кому досталось лучшее место, у кого более умело положен грим, и просто окунуться в работу? Она отхлебнула из банки пепси, увидела рядом актера, с которым снялась во многих фильмах, и передала ему банку. Тот залпом допил остаток.

— Спасибо, Ариэль, как раз то, что надо! Скучаю по тебе, милая, — и пошел дальше. Она громко рассмеялась.

— Боже мой, да это же Том Хэнкс, да? Ариэль, это он? — взволнованно спросила Долли.

— Это очень милый человек, который сказал, что скучает по мне. Думаю, так оно и есть. Разве имена имеют какое-то значение?

— Джек Паланс помог мне поднять корзину на грузовик. По крайней мере, мне кажется, что это был он! Голос такой же, но из-за шляпы и очков я не разглядела лица, а спросить не могла — во рту пересохло от волнения. Кто-то сказал, что здесь Хизер Локлир в каком-то невообразимом комбинезоне. Говорят, она обломала все ногти и даже не разозлилась! Ариэль, это о многом говорит!

— Да, о многом. Пора за работу. Сменю Чарли Шина, ему явно надо передохнуть — работает без перерыва. Обещала принести ему содовой. А посмотри на его отца, еще ни разу не присел! Это же прекрасно!

— Ты слышала, что Долли Партон и Реба как-ее-там собираются спеть вечером, если не уснут от усталости?

— Нет, не слышала… А кто устроил освещение?

— Ребята из «Юниверсал». Их босс — вон тот седой старик — сказал, что любит тощих женщин с длинными волосами. Я тут же предложила ему себя, а он ответил, что увидится со мной за ужином. Продукты привозят целый день, хотя никакого ужина, скорее всего, не будет. Может, отнести ему тарелку? Ариэль, я собрала восемьдесят четыре бушеля, а ты?

— Я сбилась со счета. Но судя по тому, как болит спина, много. Руки онемели… Ну ладно, увидимся позже. Кстати, ты видела Лекса?

— Давно, наверное, около полудня, разговаривал с федералами, настоящими, а потом куда-то уехал. Думаю, это он организовал уборку на других ранчо. А ведь все сработало, Ариэль! Просто удивительно, как все приехали и принялись за работу! И самое главное, никто не дает интервью прессе. После такого начинаешь верить в человечество.

— Да, ты права.

Был час ночи, когда Ариэль с хот-догом в одной руке и банкой «Пепси» в другой устало опустилась на землю.

— Не знаю, хватит ли у меня сил поднять руку, чтобы донести ее до рта, — пробормотала она сама себе.

— У кого-то возле кухни есть целый ящик мази. Поищи тюбик у меня в кармане, если хочешь, — отозвался кто-то рядом.

— Клинт! Как я рада тебя видеть! И ты приехал из самого Кармеля?

— Ариэль, это не так уж далеко. Мы скучаем по тебе. Ты здесь счастлива?

— Да, да, очень! Поначалу пришлось нелегко, но сейчас… да, счастлива. Клинт, ценю, что ты приехал, надеюсь, когда-нибудь смогу оказать услугу тебе.

— Не обязательно. Ты и так устроила настоящий праздник, — прежде чем уйти, Клинт положил ей на колени тюбик мази.

— Занято?

— Нет, — Ариэль все еще держала хот-дог и банку на весу, так как знала, что стоит опустить руки, как боль отзовется во всем теле.

— Как дела, Ариэль?

— Честно?

— Конечно. Ты собираешься съесть этот хот-дог или просто держишь его?

— Не могу пошевелить руками, хотя голодна, как волк. Никогда в жизни так не уставала, Слай.

Огромная мускулистая рука направила хот-дог к ее рту.

— Ешь, потом натру тебе руки. Тебе надо побольше работать.

— У меня столько разных дел! Чудесно, что ты приехал. Все владельцы ранчо очень благодарны вам. Без вас они бы были попросту разорены. Господи, как хорошо! Хочешь кусочек?

— Со всеми нитратами? — Сталлоне откусил чуть ли не половину и довольно задвигал челюстями.

— Как ты думаешь, Слай, если бы шестнадцать Рембо сбивали пулями авокадо, получилось бы быстрее? — голос Ариэль звучал устало. — Кстати, прекрасно выглядишь!

— К тебе это тоже относится, малышка. Слышал о твоей операции. Ариэль, тебе следовало бы дать нам шанс, прежде чем рвать все связи и уезжать. Уж ты-то знаешь, как мы заботимся о своих и заслужили такую возможность.

Какой грустный у него голос, подумала Ариэль. Но и ее собственный тоже прозвучал печально:

— Мое лицо было моей жизнью. Я не хотела жалости. Мне надо было успокоиться, похоронить прошлое и начать новую жизнь, И она действительно началась. Могу сказать совершенно честно, что сегодняшний день — второе чудо, случившееся в моей жизни.

— Молодец, Ариэль! Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти. То, что ты делаешь, — очень хорошо. Никто из нас этого не забудет. Ты не отдашь мне остаток хот-дога? — Ариэль протянула остаток, а потом тюбик с мазью.

Через пятнадцать минут она вернулась к работе.

К полудню следующего дня «Голливудское воинство», как называли их газеты, объявило общий перерыв, чтобы поесть горячего. Все устали до изнеможения, промокли от пота и потому с жадностью набросились на стейки, копченые ребрышки и жареную картошку. Холодный чай и содовая лились рекой.

Ариэль устроилась у одного из трейлеров с банкой содовой в руке и сигаретой. Как вынести все это еще два дня, она не знала. Из громкоговорителя доносился чей-то голос, сообщавший об общих успехах.

— Ариэль, ты как? — оказалось, это Лекс Сандерс.

— Устала, но, в общем, в порядке. А ты? — он был усталым и небритым, но в глазах горел огонь, и она знала, что он горит из-за нее; ей показалось — более дорогого лица еще никогда не приходилось видеть. Она улыбнулась.

— Слышала, кто-то сказал, что первые пять грузовиков уже готовы к отправке. Как дела на других ранчо?

— Отлично! Здесь есть кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить, — Лекс махнул рукой, к ним подошли шестеро мужчин, таких же грязных и небритых. — Это мои соседи, хотят поблагодарить тебя лично за организованную помощь. Без тебя нам всем пришлось бы несладко.

Мужчины подходили по очереди, представлялись и протягивали руки. Ариэль в отчаянии смотрела на свои. Грязные, с пузырями мозолей и поломанными ногтями. Она отвечала на рукопожатия, изо всех сил стараясь сдержаться и не закричать от боли.

— Есть что-нибудь новенькое о мистере Марино и тех рабочих, которых он переманил? Федералы здесь? — спросила Ариэль.

— Были. Вообще-то они тоже подключились к работе. У них фургон с факсом и прочим оборудованием. Там есть один человек, который всем и занимается. Не знаю, что случилось с Наваро и Гарри, я дал их подробные описания, идет проверка. Думаю, они уже далеко.

— Я чувствую себя полной идиоткой! Как можно было попасться на их сказку?

— Все остальные — не исключение. Мы все полагали, что имеем дело с Четом Эндрюсом, а в действительности за ниточки дергал Марино. Однако никаких улик против него нет.

— Твой груз доставлен?

— Да, я все получил. Сначала Тим привез их в пикапе, накрыв брезентом, к себе домой, а его брат вчера ночью переправил ко мне. Кстати, он оставил твою машину у дороги, милях в десяти отсюда. Стэн уже послал за ней кого-то. Умный парень, заслуживает прибавки к жалованию.

— О Лекс, я так рада, что ты все получил! Меня это беспокоило, — Ариэль обняла его. — От тебя так пахнет! — она сморщила нос.

— Да и ты источаешь не аромат полевых цветов. Когда все закончится, примем горячую ванну. Вместе. Черт, я даже готов пригласить Снуки!

— Правда? Это самые приятные слова за последние дни.

— Если дашь мне шанс, хотя бы полшанса, буду говорить их тебе до самой смерти. Эй, это не Чарльз Бронсон, вон там? — в его голосе слышалось нескрываемое восхищение.

— Похоже, он. Для своего возраста неплохо двигается, да? Наверное, вспоминает время, когда снимался в той картине, про арбузы.

— Я ее видел! Отличный фильм! Ну, пора за работу.

— От меня и вправду пахнет потом? — обиженно спросила Ариэль.

— Угу.

Время, казалось, стоит на месте. Солнце уже село, когда Ариэль решила выпить чаю со льдом, отошла к одному из трейлеров и медленно опустилась на землю. Трудно было даже поднять руку со стаканом. Но так пересохло в горле, что она заставила себя сделать это движение. Осушив стакан, Ариэль поставила его рядом и сделала знак Снуки. Овчарка подошла ближе.

— Мне надо поспать хотя бы несколько минут, — прошептала Ариэль. — Знаю, ты не можешь определять время, но, пожалуйста, разбуди меня через полчаса, — сон сморил ее мгновенно. Снуки обошла хозяйку один раз, другой, третий и, наконец, остановилась, охраняя. Когда трое мужчин подошли к грузовику, овчарка насторожилась. Она слушала голоса, ловила непривычные интонации, но убедившись, наконец, что никакой угрозы нет, положила голову на лапы. Однако глаза оставались открытыми и внимательными.

— Это Ариэль Харт. Я, бывало, часто видел ее на площадке. Говорят, очень милая леди. Всегда улыбалась и махала рукой. Ни за что не пропустил бы такое, даже если бы пришлось работать с тобой, Ван Дамм.

— Думаю, Сигал, нам стоит сделать вместе какой-нибудь фильм.

— Возьмите и меня, джентльмены! Что, если я напишу сценарий? Назовем «Рембо и еще кто-нибудь». Но только, Сигал, хвостик надо убрать!

— Ни в коем случае, даже не рассчитывай. Позвони моему агенту.

— Моему тоже, — добавил Ван Дамм. — А в каком порядке будут стоять имена?

— В алфавитном.

— Ладно, согласен.

Три суперзвезды шутливо отсалютовали спящей Ариэль. Снуки заворчала.

Мужчины повернулись, три самых кассовых голливудских актера пошли делать то, ради чего приехали сюда, — помогать одной из своих!

Луна уже стояла высоко в небе, когда Ариэль проснулась и посмотрела на часы. Черт возьми, проспала пять часов! Вот тебе и получасовой отдых. Она потянулась, и в то же мгновение Снуки вскочила.

— Так значит, ты вовсе не совершенство! Придется посмотреть, можно ли научить тебя определять время. Вот только все закончится… У меня все болит, руки, ноги, спина. Пора за работу! Вряд ли я когда-нибудь начинала что-нибудь делать в половине четвертого утра, — она опустила голову, насколько это оказалось возможным, и начала медленно вращать головой.

По пути на поле встретился Лекс. Его пикап был доверху забит ящиками с авокадо. Ариэль помахала рукой.

— Где ты была? — крикнул он.

— Делала маникюр, — Ариэль не сбавила шага.

— Не забудь, у нас свидание в горячей ванне!

Она резко повернулась и направилась к пикапу. Лекс высунулся в окно.

— Поцелуй меня! — последовал поцелуй. — Мне понравилось… Еще! — Лекс поцеловал ее еще раз. — А это как тебе понравилось?

— Могу честно сказать, так меня никогда не целовали…

— Хм… Ты еще ничего не видел в жизни, Лекс Сандерс! Подожди, пока я наберу обороты, и, надеюсь, ты не отстанешь. От меня все еще пахнет?

— Угу. Но послушай, обычно я работаю на всех двенадцати цилиндрах. Однако еще кое-что есть в запасе… Так что, леди, вы тоже еще многого не видели!

Ариэль смеялась всю дорогу до плантации авокадо.

— Знаешь, Снуки, надеюсь, ожидания сбудутся и действительность не окажется хуже, чем предвосхищение! Я вся дрожу, тело покалывает. Может быть, это от работы, — Снуки громко залаяла. — И потом, есть еще ты. Надо что-то придумать… Как лечь в постель с мужчиной, если ты не подпускаешь его ко мне?

— Придется завязать собаке глаза, — раздался чей-то веселый голос.

— Рэкел! Это лучший совет, который ты можешь дать?

— Ну, конечно, привязать тоже можно. Она, похоже, из тех собак, которые не станут раздумывать, прежде чем броситься в огонь или закрытое окно. Ариэль, ты делаешь хорошее дело! Я рада, что принимаю участие. Да, кстати, пару часов назад тебя разыскивал какой-то парень. Выглядел не так, как наши, — с брюшком, грязный и давно не бритый. Не очень приятный тип. И… от него сильно воняло. Ну, пока, надо погрузить эту корзину. Когда все закончится, давай устроим ленч!

— С удовольствием.

Чет Эндрюс… посмел явиться сюда, во владения Лекса? Да, ответила Ариэль сама себе, определенно посмел! Но что это значит? Ариэль огляделась. В такой толпе найти его совершенно нереально! Вполне возможно, в эту минуту он наблюдает за ней! Ариэль поежилась.

Она проработала два часа, прежде чем сделала перерыв на кофе. Разговаривая с двумя операторами, знакомыми по общей работе, смотрела на поднимающееся из-за горизонта солнце. Ариэль знала операторов хорошо, чтобы расспросить о семьях.

— Это чудесно, что вы пришли на помощь! Мне бы хотелось сделать что-то хорошее и показать, как я вам благодарна.

— С каких это пор Голливуд нуждается в благодарности? — спросил один из мужчин.

— Но вы заслуживаете огромной благодарности и признательности! Одного слова «спасибо» недостаточно. Кстати, ребята, вы что-нибудь снимаете?

— Сделали очень интересные кадры, а когда смонтируем видео, копию пришлем тебе. Если ты, конечно, не собираешься возвращаться на большой экран. В этом бизнесе все надо записывать. Никогда не знаешь, что и когда может пригодиться.

— Что это так тихо? Куда все подевались? — Ариэль удивленно огляделась.

— Готовятся взять штурмом последнюю рощу. Сейчас почти все у палатки, подкрепляются перед оставшимися четырнадцатью часами. Мистер Сандерс сказал, что потребуется примерно столько времени, чтобы закончить уборку урожая. Здесь более семисот человек, и это не считая репортеров, которые, между прочим, работают наравне со всеми. Ариэль, нам пора идти, дай мне пару недель, и пленка будет готова.

Женщина кивнула и пошла к месту работы.

— У нее нет пары недель, — прохрипел чей-то голос. — У нее вообще нет времени. Разве не так, мисс Уродина-кинозвезда? — голос принадлежал невидимому в темноте Чету Эндрюсу.

Ариэль никогда не думала, что кровь может похолодеть, но так и случилось.

— Мистер Эндрюс… Нет, вы ошибаетесь! Что вы здесь делаете? Чего хотите? — она оглянулась. Поблизости никого не было — только она и Снуки. Ариэль облизала пересохшие губы.

— Это ты, сука, во всем виновата! Все шло отлично, пока ты не объявилась здесь! Ты, дрянь, все взбаламутила! Но не думай, что тебе это сойдет с рук. Мои люди держат тебя и твою псину на мушке. Сейчас мы с ней разделаемся!

— Спокойно, Снуки, стоять, — произнесла Ариэль ровным, как она надеялась, голосом. — Здесь сотни людей! Ваша игра кончена. Кстати, здесь присутствуют агенты ФБР, настоящего ФБР. Они все знают о Дрю Марино. Что бы ты там ни планировал, сделаешь только хуже себе.

— Хуже некуда, сучка! Это все вы, ты и твой мексиканец! Но теперь уже неважно. Ты свое получишь, прямо сейчас! А потом то же будет с мексиканцем!

Займи его разговором! Пусть говорит! А ты думай. Это не кино! Эндрюс хочет убить тебя и Лекса, и убьет. Она осторожно оглянулась, чтобы убедиться, действительно ли у Чета есть поддержка. В свете раннего утра показалось, что повсюду движутся какие-то тени. Рука опустилась на ошейник Снуки. Может ли она рискнуть жизнью собаки? Ариэль шагнула вперед, прикрыв Снуки, и едва слышно прошептала:

— Найди Лекса и Долли!

В мгновение ока Снуки проскочила сквозь кусты, пролетев перед лицом ошарашенного Эндрюса. Ариэль опустила плечи. Куда он выстрелит? В грудь, голову, живот?

— Сейчас я изобью тебя так, что от твоего личика ничего не останется. Оно превратится в кровавое месиво! Нет, я не стану тебя убивать — ты сдохнешь в тот момент, когда взглянешь в зеркало!

— Убийство есть убийство, как я умру — не имеет значения. Тебя упрячут за решетку до конца жизни, а может, пошлют в газовую камеру, — Ариэль не могла вспомнить, существует ли в штате Калифорния смертная казнь.

При этих словах Эндрюс издевательски ухмыльнулся.

Ариэль попыталась внутренне собраться и сконцентрироваться, вспоминая уроки и наставления мастера Мицу. Защита от нескольких нападающих. Представь, что это кино! Ты только что вышла на съемочную площадку. Переверни следующую страницу сценария. Расслабься! Сконцентрируйся! Загляни внутрь себя. Прими левостороннюю стойку. Расчет на правую ногу и правую руку. Помни, придется пользоваться и правой, и левой! Не упускай из виду всех противников. Сконцентрируйся!

Ариэль, ты можешь победить этого парня. Ты в форме, а он всего лишь груда жира. Да, 250 фунтов жира. Я устала, у меня болят руки, болит спина. Он постарается схватить тебя, одолеть силой и массой. Ты можешь ответить левым прямым в пах, потом отступить на шаг, схватить его руку и бросить на землю с поворотом тела. Прикончишь прямым ударом в лицо. Если поднимется — удар в пах, левой — в шею и прямой слева. Будет двигаться — ногой в грудь. И все! В спортзале все это получается, но здесь?

У нее сбилось дыхание. Нужно успокоиться. Краем глаза Ариэль уловила какое-то движение. Люди Эндрюса? Лекс? Ее друзья? Она видела перед собой толстые, огромные руки, похожие на колбасы, Эндрюс размахивал ими, стараясь напугать ее. Ариэль встала в стойку, опустила руки, готовая к нападению. Внимание! Ни на секунду не упускай его из виду. Залаяла Снуки — не отвлекайся. Сконцентрируйся! То, что лает Снуки, хорошо. Она ведет помощь.

И вдруг Ариэль поняла — ей вовсе не нужна помощь, совершенно не нужна! В кровь ударил адреналин. Она повернула руки ладонями вверх, отвела назад.

— Ну, мистер подлец, иди и возьми меня, — движение воздуха — кто-то удаляется. Но это не ее друзья, наоборот, уходят его сообщники! Остались только двое — она и Эндрюс.

Сконцентрируйся. Ему страшно. Эндрюс более испуган, чем ты! Перед тобой всего лишь груда жира. Да в свой худший день ты бы без труда одолела этого парня. Мастер Мицу сказал бы, что тебе это по силам. Верь!

— Сука! — заорал Эндрюс.

— Ублюдок! — Ариэль выбросила вперед правую ногу. Удар по колену выдвинутой вперед ноги заставил негодяя упасть. Ариэль бросилась к нему с быстротой молнии, чтоб растоптать его лицо, сделать с ним то, что он намеревался сделать с ней! Эндрюс откатился в сторону и вскочил, рассекая воздух огромными руками. Ей не удалось уклониться — кулак врезался в скулу. Ариэль ощутила что-то теплое и поняла, что он рассек кожу, отступила, мотая головой, и тут же совершила пируэт, которому позавидовала бы любая балерина. Удар ногой пришелся в пах Эндрюсу. Откуда-то со стороны донеслись аплодисменты. Боже, у нее есть зрители? Не думай об этом, соберись!

— Что здесь происходит?! — голос Лекса. Ариэль снова уловила движение и инстинктивно поняла, что Лекса сдерживают. Внимание!

— Нет! — это уже ее голос. Она доведет дело до конца. Сама. Ариэль пошла вперед — выпад. Эндрюс, при всей своей массивности, исхитрился нырнуть и толкнул ее в грудь. Ариэль отшатнулась.

Слышался дрожащий голос Долли:

— Она сможет, оставьте ее! — и потом тише и спокойнее: — Она должна сама это сделать. Не знаю почему, но должна!

Все верно.

— Трахнутая уродина! Сука! Кому ты нужна с такой безобразной рожей! Сейчас я тебе ее подправлю!

В руке Эндрюса оказалась свинцовая труба. А может, палка? Она не рассмотрела.

— Кем ты себя возомнил? Ты грабишь мои грузовики, воруешь мой груз, запугиваешь моих рабочих! Всю жизнь я играла по правилам и не позволю какому-то подонку портить жизнь тем, кто честно работает! Ты меня слышишь, кусок дерьма? — Ариэль услышала аплодисменты, Эндрюс тоже, и на какое-то мгновение растерялся, утратил контроль над ситуацией.

Этим мгновением и воспользовалась Ариэль. Развернувшись, ударила Эндрюса правой ногой по шее. Еще разворот — палка вылетела из руки Чета и откатилась в сторону.

Ариэль уже тоже не владела собой, делая то, что ее учили не делать.

— Ты, сукин сын! Запугивать мою семью и друзей, да? Все, хватит. Больше этого не будет. Ты только и делаешь, что портишь людям жизнь. Я покажу тебе, что значит «портить жизнь»! Семья для тебя ничто — ты даже о детях не заботишься! Хватит! — чувствуя, что задыхается, Ариэль устремилась в атаку, нанося удары без разбора, руками и ногами. Она била и била, буквально выплевывая слова, о существовании которых раньше даже не догадывалась. Чет Эндрюс упал, и, убедившись, что он не опасен, Ариэль позвала Снуки:

— Возьми его! — овчарка громко зарычала, обнажив клыки.

— Стоп!

— Что? — выдохнула Ариэль. Долли выбежала к ней навстречу. — О чем он говорит?

— Ариэль, с тобой все в порядке? Пару раз он тебя достал, крепко достал! Щека в крови… Но ты была хороша, действительно хороша! Думаю, Лекс тоже хочет услышать, что все в порядке.

— Все о'кей, — Ариэль устало повернулась к протянувшему руки Лексу. — От меня, наверное, ужасно пахнет?

— Какая разница? Тут есть пара ребят, желающих пожать тебе руку. Слышал, как они говорили, что ты все сделала отлично. Не знаю, правда, понимают они что-то в этом или нет.

— Не имеет значения…

— Для женщины это было неплохо!

— Спасибо, Стивен.

— Я мог бы показать тебе кое-что, но думаю, ты в этом не нуждаешься.

— Спасибо, Жан-Клод.

— Мы собираемся делать фильм, хочу написать роль и для тебя. Представь: ты побиваешь этих двух парней, на тебе черные колготки и туфельки на шпильке! Твое имя на первой строчке. Берешься?

— Никогда в жизни, Слай, но спасибо за предложение. Лекс, мне надо присесть, — Ариэль прислонилась к нему.

Сандерс шептал какие-то нежные слова, которые иногда шептала Долли, когда Ариэль болела. Ее мать никогда не употребляла подобных слов. Вдруг захотелось плакать, плечи задрожали.

— Расслабься, Ариэль, в слезах нет ничего стыдного, — она что-то неразборчиво пробормотала. Лекс вытер ее грязные щеки замасленным рукавом рубашки. Слезы полились сильнее. Ариэль плакала обо всем несбывшемся, которое могло бы сбыться, а потом плакала уже от счастья.

— Я в порядке… Давай закончим работу и проводим этих чудесных людей! Я хочу тишины и покоя.

— Ариэль, придется немного подождать. Не забывай, вечеринка, — напомнил Лекс.

— О Боже, я совсем забыла!

— А я нет. Тики и другие женщины уже все приготовили, а распоряжается Долли. Твои друзья заслуживают самого лучшего, что мы можем предложить. Будет много музыки. Ну так что?

— За работу, — отозвалась Ариэль. — Пока.

— Свидание в горячей ванне?

— Обязательно! — она свистнула, подзывая Снуки, та тут же подбежала к хозяйке.

Вечеринка удалась на славу. Горы продуктов, доставленных от лучших поставщиков Лос-Анджелеса, разметались в считанные секунды, чтобы на их месте тут же выросли новые. Шампанское било неистощимым фонтаном. Повсюду, насколько хватало взгляда, смеялись и танцевали люди. Впечатление создавалось такое, будто сотня рождественских праздников слились в один.

— Прием окончен! — весело сказал Лекс. — Тебе надо попрощаться с друзьями.

— Да, обязательно. Просто сказать «спасибо» — недостаточно.

— Ариэль, не думаю, что они ждут благодарности.

— Знаю. Ну разве это не чудесно?

Ариэль стала рядом с Лексом и другими владельцами ранчо, пожимая руку каждому гостю, говоря слова благодарности. То, что она слышала в ответ, согревало душу:

— В любое время, малышка… только позвони… с удовольствием… я бы повторил… рад был помочь… — искренние слова, идущие из глубины души. Слезы катились по щекам, слезы радости и благодарности. Перед ней остановились последние гости.

— Так как насчет туфелек на шпильках и черных колготок на стройных ножках?

— Я же сказала, никогда в жизни! Спасибо, что приехали.

Три пары темных глаз смотрели на нее. Как один, мужчины сказали:

— Спасибо, что пригласила нас. Береги себя!

Когда огромные железные ворота были закрыты и заперты, Лекс привлек Ариэль к себе:

— Не забыла, у нас свидание.

— Да, свидание. Что это за шум?

— Женщины бьют своих мужей. Те вернулись прошлой ночью.

— И, конечно, ты принял их обратно?

— Само собой.

— О'кей, мне только надо снять всю эту одежду. Встречаемся в ванной, — сердце застучало. Вот он… Наконец-то… Тот миг, о котором она мечтала все эти недели, месяцы…

В большом холле в доме Лекса Ариэль отыскала свою сумку, спрятанную за гигантским кактусом в красном глиняном горшке. Зубная щетка и косметика, белье, чистые джинсы и футболка. Список желаний и маленькая коробочка, долгие годы хранившаяся в ящике туалетного столика. Захватив красную холщовую сумку, она направилась к лестнице.

В комнате, которую отвела ей Тики, Ариэль бросила сумку на кровать, скинула туфли и стянула колготки. В глаза бросилось, как дрожат руки. В желудке появилось неприятное ощущение. О Боже! Ариэль бросилась в ванную, уверенная, что съеденное сейчас покинет ее. Глаза наполнились слезами, плечи затряслись. Ей было страшно! Очень страшно!

Во многих отношениях это конец пути. Годы, мечты, листки бумаги с желаниями… Все сошло к одному-единственному.

Глядя на свое отражение в зеркале, Ариэль разговаривала сама с собой, как делала всегда, когда готовилась сыграть сцену. Конец, всегда думай о конце. Счастье навсегда! Ты и Лекс, мы будем жить счастливо, пока смерть не разлучит нас. Что, если, если… Как сказать ему? Что он подумает? Поверит ли? Да, поверит, когда ты покажешь кольцо. Возможно… Возможно, он уже знает. Может быть, тебе стоит назвать его Феликсом? Или лучше вообще ничего не говорить? Может быть… может быть…

Ну давай же, Ариэль, он ждет тебя. Возможно, его мучает то же, что и тебя. Может быть… может быть…

Серебристое, в блестках, платье соскользнуло на пол. Телесного цвета комбинация проплыла по воздуху в облаке статического электричества, прежде чем опуститься поверх платья. Тяжелые жемчужные сережки шлепнулись на пол вместе с браслетами. Толстое махровое полотенце цвета лютика было таким большим и роскошным, что она, завернувшись в него, чувствовала себя лучше, чем в норковом манто. Ариэль прошла в спальню, где достала из-под кровати плетеные сандалии.

Теперь она готова.

Встретить свою судьбу.

Лекс Сандерс, он же Феликс Санчес — и есть ее судьба. Она знала это с того самого дня, когда в белом платье поднялась на гору.

Ариэль уже была возле двери, когда вспомнила о кольце. Сердце замерло, когда оно скользнуло на палец.

Теперь она действительно готова.

Снуки вскочила, не отрывая взгляда, последовала за хозяйкой. Пока они спускались по лестнице в холл, овчарка потерлась о ногу Ариэль. В самом низу, наклонившись, Ариэль заговорила с собакой:

— Снуки, я хочу, чтобы ты вела себя хорошо. Хочу… чтобы ты отправилась спать. Бывают такие времена, когда ты можешь отдохнуть, а Лекс займет твое место. Он в силах позаботиться о нас обоих, можешь мне поверить. Снуки, я всю жизнь ждала этого, так помоги мне, — она обняла овчарку. — Я так тебя люблю! Не думаю, что смогла бы достичь всего этого без тебя, — Снуки облизала щеки хозяйки, склонив голову на бок, как-то странно заурчала, а в следующую секунду уже толкала Ариэль в сторону патио.

Крышка ванны была открыта, и пар спиралями поднимался вверх. Вода булькала. Лекса нигде не было видно. Рядом с кованным железным столиком уже находилась постель для Снуки, которую Ариэль притащила с собой. Овчарка огляделась, потом устроилась на своем месте, опустив голову на лапы.

Ариэль развязала пушистое полотенце, и оно упало на стул. Через секунду она была уже в воде и только ахнула, почувствовав, как кто-то тянет ее вниз. Вынырнув на поверхность, Ариэль широко улыбнулась.

— Да, вот это я называю романтикой! — промурлыкала она. — Ты давно здесь?

— Ныряю уже в четвертый раз. Похоже, больше не получится. Посмотри на мои руки, они все в волдырях.

— Хорошо, что пострадали только руки!

— Угу, — протянул Лекс, — но ты, конечно, можешь проверить.

— Угу, — протянула в ответ Ариэль. — Под водой разобрать довольно трудно.

— Может быть, ты и права. А если позже, когда мы выберемся отсюда, послушаем мой музыкальный автомат, попьем колы и пожуем резинку?

— Да… почему я об этом не подумала?

— Потому что… я сообразительнее тебя… Ариэль, мне надо кое-что спросить. Думаю, я прав… То есть, уверен почти на 100 %, но иногда сомневаюсь… Все эти мелочи… вещи, которые я помню, которые никогда не забывал… То, что никогда не позволю себе забыть. Видишь ту папку на столе? В ней есть кое-что, что тебе следует увидеть.

— Лекс, не нужно, — она подняла руку и покрутила пальцами, чтобы он увидел кольцо. Лекс поднял руку с таким же кольцом. Ариэль улыбнулась.

— И давно ты знаешь? — голос Лекса звучал хрипло.

— Наверняка? Не очень. С первого же дня ты напомнил мне кого-то, когда смеялся, твой смех отзывался в моей душе. Я хотела, чтобы это был ты, даже наняла частного детектива, чтобы постараться отыскать тебя. Его отчет поверг меня в отчаяние, хотелось плакать. Когда… после операции предстояло принять решение, куда поехать и что делать, я не могла думать ни о каком другом месте! Но когда нанятый мной адвокат сказал, что запись брака отсутствует, это меня сломило. А потом Голливуд… Ох, Лекс, сколько лет… потрачены впустую. Когда думаю об этом, хочется плакать.

— Ш-ш-ш… Теперь все в порядке, мы нашли друг друга. Наверное, так было суждено, чтобы ты нашла меня, а я тебя. Подумай обо всем хорошем, что сделала с тех пор, как приехала сюда. Без тебя и твоих друзей мы все пропали бы.

— Но ведь неприятности начались именно из-за меня.

— Нет. Тебе пора прекратить так думать. Не было бы тебя, был бы кто-то другой. Изменились бы только имена. Во всем случившемся нет твоей вины. Послушай, мне надо спросить тебя кое о чем. Я слышал, тебе сделали предложение вернуться? Они хотят этого… Я не против. Сейчас девяностые, и женщины желают заниматься карьерой. Я буду понимающим мужем.

— Не хочу возвращаться. И не хочу быть Эгги Биксби. Мы уже давно не Эгги и Феликс, мы Ариэль и Лекс, и так и должно быть. Если Аза все еще желает выкупить компанию, я согласна ее продать. Хочу жить здесь, с тобой, хочу наверстать все, упущенное за эти годы.

— Ты серьезно?

— Черт возьми, конечно, серьезно! Лекс, я слышала — уж не помню, от кого именно, — что Марино все бросил и уехал. Это правда?

— Насколько я знаю, да. Марино, конечно, кровосос, но не сделал ничего особенно плохого, кроме того, что сманил наших рабочих и нанял Чета. К ограблениям он не имел никакого отношения. Наверное, вернулся в Нью-Йорк и занялся более привычным делом, какими-нибудь финансовыми операциями. Марино из тех людей, кто всегда в шаге от пропасти. Об Эндрюсе вообще нечего беспокоиться, так что, по-моему, жизнь выглядит прекрасной.

— А что будет с Долли и Тики?

— Тики готовится вернуться домой. Я подарил ей небольшой домик в горах, где она сможет воспитывать внуков. Она сама так решила. Целый год только об этом и говорила. Тебе надо знать еще кое-что. Мои люди будут очень расстроены, если мы поженимся не здесь, они уже все распланировали. Свадьбы длятся три дня, иногда четыре.

— Четыре дня! И что вы делаете четыре дня?

— Едим. Поем. Танцуем. Ты получишь множество подарков, которые сложишь в шкаф, а потом раздашь на Рождество. Весело! Я готов, если ты не против. Хотя… им вряд ли понравится твое кольцо.

— Жаль. Но я не хочу другого, хочу носить это до самой смерти. Я серьезно, Лекс.

— Знаю, и чувствую то же самое. Нравится это тебе или нет, но все равно скажу. Я совершенно перегрелся.

— О Боже, давай вылезать!

Они вышли из ванны.

Стряхивая капли воды, прижались друг к другу обнаженными телами. Ариэль даже ухитрилась как-то достать желтое полотенце, свисавшее со спинки стула.

— Ты действительно думаешь, что нам удастся пройти в комнату, закутавшись в одно полотенце? — с сомнением протянул Лекс.

— А что, если я буду держать полотенце, а ты пойдешь первым? Впрочем, послушан, проблема вполне разрешима, — внезапно полотенце взлетело в воздух и опустилось в воду. — В наш новый дом мы войдем обнаженными!

— Я перенесу тебя через порог. Итак, миссис Сандерс?

— Неси и не отпускай.

— Постель уже приготовлена. Чистые простыни. Я даже купил пузырек с туалетной водой, твой любимый запах гардении. И опрыскал подушки. Да что подушки, я полил всю комнату! Она готова. Я тоже готов. О Боже! — Внезапно Лекс опустился на колено.

— В чем дело?

— Похоже, у меня что-то со спиной…

— Что?! Не желаю ничего слушать! Вы слышите меня, Лекс Сандерс?

— Ну, это ничем не хуже, чем твоя собака, уже испортившая нам один вечер. Да, кстати, где она?

— Спит. Преспокойно спит. Уснула на всю ночь во дворе. Проснется только утром. Так что у нас есть шесть часов. Шесть часов! Ты имеешь представление о том, что можно сделать за шесть часов?

— Расскажи!

Ариэль наклонилась к его уху и не скрыла ни малейшей подробности. Лекс тут же вскочил, в глазах плясали веселые огоньки.

— Ну, кто начнет?

Пара мгновений, и они очутились в постели, целовались, нежно касались и ласкали друг друга.

— У меня привычка кричать, — смеясь, сообщила Ариэль.

— Ну, это все же лучше моего рычания. Дом пуст, так что можем делать все, что хотим.

— И даже Снуки не разбудим!

— Упаси Бог!

— А ты можешь любить меня так, как тогда, в первый раз? Ты помнишь, что мы тогда делали и что говорили? Я помню все.

— Я тоже. Но мы совсем не те прежние. Ариэль, подожди минуту, — Лекс сбросил ноги с кровати. — У меня есть план. Вставай и накинь на себя что-нибудь. Будем играть по правилам.

— Сейчас?

Он уже натягивал джинсы и рубашку. Ариэль поднялась и прошествовала через холл в ту комнату, где переодевалась. При этом даже не удосужилась подумать о белье. Надев джинсы и футболку, встретила Лекса у лестницы в холле.

— Пошли, — он взял ее за руку.

Стоявший в кабинете «Вурлитцер» больше всего напоминал некий инопланетный механизм неизвестного предназначения. Ариэль улыбнулась. Мечта… Теперь ей стало понятно.

— Хочешь колы? Или жевательную резинку?

— Да. Три красных шарика.

— Нет, по меньшей мере, шесть. Надо, чтобы получилось побольше слюны. Потом выпьешь колы и будем надувать пузыри. Умеешь?

Ариэль подумала о своем фарфоре, о том, как жвачка постоянно прилипала к зубам.

— Могу попробовать.

— Выпьешь колы?

— Конечно!

— Потанцуем?

— С колой и жвачкой или без?

— Не знаю. Раньше я этого никогда не делал. А что ты думаешь?

Ариэль поставила стакан и сунула шарики в карман.

— Хочу танцевать так, чтобы ты меня обнимал. А уже потом, после танца, ты должен растопить камин и купить мне колы и жвачки. Ну, как это звучит?

— Так вот как тогда делали?

Ариэль хотела сказать, что так же невежественна в вопросах тинейджерского протокола, как и он сам, но только кивнула.

— Если память не изменяет, да. Родители никогда не позволяли мне тусоваться с другими подростками. А какая разница?

— О, разница огромная! Я ждал этого момента всю жизнь. И хочу, чтобы теперь все было по правилам.

Ариэль села на пол, скрестив ноги.

— Давай поговорим. Мы оба видели в кино, как это делается. Надо делать так, как ты считаешь нужным…

— Ты, наверное, думаешь, что я рехнулся?

— О нет, Лекс, совсем нет! Это ведь твоя мечта. Хочу, чтобы у тебя все было так, как ты видел в своих грезах. Мы не сможем пойти дальше, пока не успокоим нашу память. Это очень важно для нас обоих. Отныне я хочу быть частью всего, что происходит в твоей жизни! Итак, ты собираешься пригласить меня на танец?

— Ариэль, я не очень хороший танцор, кроме того, босиком. Выбери песню. Если бы все это происходило тридцать лет назад, я бы дал тебе возможность выбрать мелодию.

— Правда?

— Конечно, ведь я джентльмен.

— Верно, Лекс, это одна из тех черт, которые мне так нравились в тебе. Всегда такой галантный! Конечно, в то время я не понимала, что означает это слово. Деньги, пожалуйста, — Лекс передал ей монетку в десять центов. Ариэль опустила ее в прорезь и нажала кнопку. Волшебный голос Хэнка Уильямса пел «Твое обманчивое сердце».

Поначалу, кружа по комнате, они то и дело наступали друг другу на ноги, потом оба расслабились, причем одновременно, тела соединились в едином ритме.

— Так приятно ощущать тебя в своих объятиях, — сказал Лекс.

— Я как раз собиралась сказать то же самое! Господи, от этого танца мне захотелось пить. Ты не купишь мне колы? И, если хватит денег, жевательную резинку, — голос Ариэль звучал робко, как у совсем маленькой девочки.

Лекс откинул голову и рассмеялся.

— С удовольствием, — он опустил монетку и подождал, пока появится бутылка, потом открыл ее и с полупоклоном протянул Ариэль. Затем купил еще одну, теперь уже себе. — Тост, надо произнести тост. Подумай, за что мы выпьем?

— Давай выпьем за Голливуд. Если бы не Голливуд, мы бы никогда не нашли друг друга. А потом выпьем за долгую жизнь и счастье!

— Мне это нравится, — они чокнулись бутылками и отпили по глотку.

— Черт, два глотка и ничего нет. Наверное, когда мы были детьми, то даже не думали об этом?

— Мне никогда не покупали много сладостей. Мама говорила, что от них портятся зубы. Что-то я никак не дождусь обещанной жевательной резинки! Хочу красную.

Когда они снова уселись у камина, Лекс держал под мышкой две бутылки, а в руке была целая пригоршня маленьких красных шариков.

— Посмотрим, сколько мы сможем осилить за один раз.

Чуть позже Ариэль, облокотясь на груду подушек, заметила под негромкую музыку, доносящуюся из автомата:

— Как хорошо! Ты этого и хотел?

— Не только. Большего. Из-за тебя. Без тебя я, вероятно, прослушал бы одну песню, выпил одну бутылку, сжевал пару шариков. И вряд ли когда-нибудь повторил бы. Все получилось прекрасно! Нам еще многое предстоит наверстать.

— Я только хочу знать, когда мы вернемся в постель, — Ариэль выдула поистине гигантский пузырь.

Лекс надул примерно такой же, слегка придвинулся, и теперь их тела почти соприкасались. Взгляды встретились, и в этот миг оба пузыря лопнули. Липкая розовая масса забрызгала лица. Ариэль, смеясь, попробовала соскрести ее со щеки.

— По-моему, надо что-то делать, слизать ее или соскоблить. Ты сказал, будет весело, так и есть?

— Мне чертовски хорошо, — дыхание Лекса вдруг стало прерывистым, губы встретились с ее губами, в поцелуе смешались сладость и горечь. Таких мягких губ ему еще не приходилось встречать. Лекс целовал ее лицо, ямочку на подбородке, зарывался в водопад серебристых волос.

Его руки ласкали ее тело, узнавали знакомую, полузабытую красоту. Каждая впадинка и каждая выпуклость женского тела вызывали в мускулах непривычное приятное ощущение. Лекс глубоко вздохнул.

Ариэль заставила его перекатиться на спину, оказавшись сверху, крепко сжала коленями его бока. Она смотрела на такое дорогое лицо, которое когда-то давно уже принадлежало ей… Любовь всегда дремала где-то в глубине души, и сейчас это чувство проснулось. Ариэль наклонилась, чтобы поцеловать его, и волосы завесой упали между ними. Ее поцелуи, долгие, любящие, не только касались губ, но и пробуждали чувства.

Лекс улыбнулся. Это его Эгги, та Эгги, которую он любил, разделявшая с ним все самое лучшее, отдававшая всю себя.

Их соитие было любящим, нежным и пронизанным радостью. Они так давно не были вместе, так истосковались по тому, что могли дать друг другу…

— А-а-х… — протянул Лекс.

— О-о-о… — вторила Ариэль, устраиваясь поудобнее в его объятиях.

Единственными звуками, нарушавшими царящую в комнате тишину, в комнате, которую Лекс раньше никогда ни с кем не делил, был шорох простыней и шепот двух любящих людей. Ариэль лежала на изгибе руки Лекса, уткнувшись во впадинку у основания шеи, шелковистые пряди падали ему на плечо. Она вдыхала его запах, смешанный с ароматом ее собственных духов, пальцы поглаживали грудь, а нога, переброшенная через его ногу, ощущала напряженные мускулы бедра.

Они были как свет и тень: Ариэль серебрилась, подобно лунному блеску, Лекс напоминал тьму ночи. Лекс держал ее нежными, ласковыми руками, возносившими на эротические высоты и бережно спускавшими с них.

Самое лучшее наступило потом, после того, как они занимались любовью, когда все барьеры оказались сметены. Их близость стала подлинным соединением двух любящих сердец, принесшим покой и удовлетворение обоим.

Ариэль еще глубже зарылась лицом в его плечо. Лекс прижал ее к себе, крепкие руки обещали защиту. Он любил эту женщину, любил всем своим истосковавшимся по настоящему чувству сердцем. Ариэль уловила произошедшую перемену и отдалась на волю его желаний. Только что руки Лекса ласкали ее, и вдруг стали оковами, крепкими, надежными, из которых невозможно освободиться, но она и не пыталась.

Лекс волновал ее, требовал, вознаграждал восхитительным вниманием губ те места, которые уже объявили своими его руки. Ласки, любовь вызывали в Ариэль ответный отклик, сначала быстрый и жадный, потом более спокойный и более сладостный.

Она мурлыкала от удовольствия и дарила Лексу те ласки, которых ему так не хватало. Освобождение от любовной муки близилось, до него оставался один миг, но, как два мотылька, играющих с пламенем, они оттягивали наступление этого восхитительного момента, обещавшего блаженство.

— А-а-х… — вырвался у Лекса сладострастный стон.

— О-о-о… — вторила Ариэль.

— Гав, — тихо подала голос Снуки.

— А-а-х…

— Любишь меня — люби мою собаку…

— До конца жизни!

— Гораздо дольше. Иди сюда, Снуки.

Овчарка подбежала к постели. Опустив массивную голову, лизнула Лекса в щеку, потом, зайдя со стороны Ариэль, лизнула и ее. Дважды тявкнула. Они оба смотрели, как собака повернулась и побежала к двери, приоткрыла ее и проскользнула в коридор.

— А-а-х… — опять вырвалось у Лекса.

— Как официально! — заметила Ариэль.

— Да, — он покрыл ее лицо поцелуями.

— Чудесно! Мы будем заниматься любовью снова, и снова, и снова…