Список жертв

Глава 27

Риган была опасно близка к отчаянию. Две недели прошло с тех пор, как она получила фото убитого детектива Суини. Каждый день тянулся невыносимо медленно, а утро не приносило ничего, кроме точно такого же утомительно долгого дня. Нервы ее были напряжены до предела, и иногда Риган казалось, что если она не выберется наконец из отеля, то просто сойдет с ума. Иногда ее навещал детектив Уинкотт. Он рассказывал, как идет расследование. Полиция искала очень тщательно, но не нашла ни малейшей связи между Шилдсом и детективом Суини. А это значило, что убийца по-прежнему неизвестен и что он на свободе.

Бесконечное ожидание наполняло душу ужасом, девушка никогда и подумать не могла, что можно так бояться неизвестно чего. Потом Риган вспомнила, что труд всегда помогает отвлечься от тяжких мыслей, и, раз уж работы как таковой у нее нет, она решила навести порядок в своем кабинете. Одну из стен занимали стеллажи, плотно заставленные папками. Риган решила, что систему хранения информации следует пересмотреть. Содержимое некоторых папок она перенесет на компьютерные диски, и тогда от части бумаг можно будет избавиться. Все остальные документы нужно перебрать и разложить совершенно по-другому. В ее голове существовала собственная система, в соответствии с которой Риган и размещала папки. Она начала с того, что выгребла часть из них на пол, и теперь пройти от двери до стола было весьма проблематично. Однако Риган несколько воспрянула духом: она нашла себе занятие, и это отвлекало ее от тревог и невыносимого ожидания.

Впрочем, был еще один момент, который не добавлял девушке оптимизма, — ее отношения с братьями. Спенсер задерживался в Мельбурне, но звонил ей не меньше трех раз в день, просто чтобы убедиться, что его сестричка жива-здорова. Так же регулярно звонил Уокер, который не терял надежды уговорить ее отправиться в путешествие, пока обстановка в Чикаго не станет более благоприятной.

Через две недели таких разговоров по телефону и столь усиленной заботы Риган готова была повеситься на телефонном шнуре. Однако, поразмыслив, она выбрала менее радикальный способ борьбы и просто приказала Генри не соединять ее с братьями.

Единственный из трех братьев, с кем ей хотелось обстоятельно побеседовать, был Эйден. Она собиралась высказать ему все, что думает о постоянной опеке и беспардонном вмешательстве в ее жизнь. Сначала необходимо разобраться со старшим, а уж двух других она одолеет без труда. Так больше продолжаться не может, решила Риган. Нужно заставить Эйдена оставить в покое ее личную жизнь. Если он научится уважать ее самостоятельность, то и другие братья поступят так же. Они всегда и во всем соглашаются со старшим братом. Это был прекрасный план, и его выполнению мешало только одно — ей никак не удавалось изловить Эйдена и заставить его выслушать то, что она собиралась ему сказать. Он отменил все деловые поездки и безвылазно торчал в Чикаго. Он заходил к ней чуть ли не сто раз на дню. Но у него решительно не находилось времени задержаться и поговорить с сестрой. Риган понимала, что за ней присматривает не только детектив Бьюкенен; служба безопасности отеля ни на минуту не выпускала девушку из поля зрения, и Эйден всегда знал, где именно она находится. В данном случае Риган была действительно благодарна брату за заботу и ценила то, что он так ее защищает и печется о ней. И все же было удивительно, что у брата не находилось времени сесть и поговорить с младшей сестрой. Эмили прислала сообщение, что у Эйдена просто нет времени выслушивать нытье Риган. Генри, на электронный адрес которого пришло послание, был в ярости.

— Я понял, чего она добивается, — заявил он. — Она хочет выжить вас из отеля, и, похоже, наша Мегера решила, что для этого все средства хороши.

— Как ты думаешь, может, она просто не в курсе, что я сестра Эйдена?

— Теперь-то знает. Но вот в самом начале, когда она только начала хамить, Эмили могла и не знать, что вы член семьи. Однако когда она поняла, кто есть кто, было уже поздно. Отношения у вас не сложились, и ей не остается ничего другого, как попытаться представить вас некомпетентной и легкомысленной особой. Она уверена, что тогда Эйден не станет прислушиваться к вашему мнению, в том числе и к тому, что вы скажете о ней самой, об Эмили Милан. Вы небось не в курсе, но она охотится за вашим братом. Мечтает выйти за него замуж, если хотите знать. А вы стоите у нее на пути и путаете карты.

— Эйден никогда не стал бы употреблять такое дурацкое слово — «нытье»! Это не в его стиле, — задумчиво сказала Риган. — Я уверена, он скоро догадается, что задумала эта женщина.

Все так, но Эйден действительно намеренно избегал разговора с сестрой, давая ей время остыть и пережить обиду. Он прекрасно понимал, что она рассердилась на то, как он обошелся с ее автомобилем. Может, это и было не слишком порядочно с его стороны, но в данных обстоятельствах такую меру можно счесть вынужденной. Надо просто выждать, решил он. Сестренка успокоится, и все пойдет как прежде. Это не первая их ссора, и раньше такой способ действий срабатывал безотказно. Риган успокаивается и соглашается, что брат прав. Как всегда.

Но Риган, не имея возможности поговорить с Эйденом, обдумывала проблему снова и снова и в конце концов решила, что все дело в любви. Она любит братьев и хочет, чтобы они были счастливы. Ради этого она готова на многое. Она даже пыталась изменить себя.

Когда они еще были детьми, девочка всегда шла со своими проблемами к Эйдену. Возможно, потому что он был старший и каким-то образом заменял отца. А еще он не выносил ее слез, а слезы у Риган текли легко., Впрочем, она старалась изо всех сил научиться сдерживать свои эмоции. Чем старше она становилась, тем лучше это получалось. Но иногда чувства брали верх над разумом. По общему мнению, в том была повинна кровь Гамильтонов, которую унаследовала Риган. Так Спенсер объяснил ей в детстве разницу темпераментов, которыми обладали члены семьи. Гамильтоны всегда были излишне эмоциональны, а Мэдисоны отличались сдержанностью и дисциплинированностью, граничащими со стоицизмом. А еще они были трудоголиками, как Спенсер и Эйден. Правда, в семье имелся еще и Уокер, и никто не мог точно сказать, в кого он уродился таким сорвиголовой. Но однажды в семейных хрониках отыскали сведения о двоюродном прапрадедушке, который как ударился в загул в юности, так и не смог остановиться. Говорили, что, даже испуская последний вздох, он умудрился сделать непристойное предложение ухаживавшей за ним сиделке. Все решили, что Уокер пошел именно в него, и успокоились.

В данный момент Риган вообще готова была пожалеть, что у нее есть родственники. Алек прав: если она не найдет способ избавляться от стресса, то долго не протянет. И в том будет заслуга не только братцев. Тот самый детектив Бьюкенен превратился в очередной источник напряжения и стресса. Он все время находился рядом. И — что скрывать — Риган нравилось его общество: умный, забавный и заботливый джентльмен. Но вот причина, по которой он был рядом… чем дальше, тем более неудовлетворительной она казалась.

Они были неразлучны уже две недели. Он отказался брать выходные и согласился покидать отель на ночь только после того, как в коридоре, который вел от лифта к ее квартире, поставили полицейского. Алек был последним, кого она видела вечером, запирая дверь. И первым, кто говорил ей доброе утро, когда она выходила из своей квартиры на следующий день. Он вел себя безупречно, но Риган не переставала мучиться сомнениями: обратил бы детектив Бьюкенен внимание на мисс Мэдисон, если бы его не приставили к ней в качестве телохранителя? Если бы они встретились при других — нормальных — обстоятельствах, пригласил бы он ее на свидание?

Другим человеком, который высоко ценил общество детектива Бьюкенена, оказался Генри. Они часами обсуждали спортивные состязания и музыкальные группы, а когда Алек предложил Генри помочь с курсовой работой по политологии, тот вообще был на седьмом небе от счастья. Вскоре он уже советовался со старшим товарищем по поводу своего будущего и поверял ему тайны своих отношений с подружкой.

По вечерам все трое переодевались в тренировочные костюмы и шли в спортзал. Алек находился в идеальной спортивной форме и без труда обходил их на беговой дорожке. Он не преминул пару раз пройтись по этому поводу. Риган отговаривалась недавней операцией на колене, но работала как проклятая и каждый день пробегала чуть большее расстояние и даже умудрялась сокращать время. Приближался ежегодный благотворительный забег, и девушка твердо решила принять в нем участие.

Риган, сознавая опасность своего положения, изменила привычный распорядок жизни и старалась не покидать отель. Но приближались мероприятия настолько важные, что она не могла пропустить их. Одно из таких значимых событий — благотворительный прием — должно состояться в отеле «Гамильтон», и Алек не переставал радоваться по этому поводу.

Более того, Риган исполняла роль хозяйки этого благотворительного приема. Как всякая хозяйка, она мечтала, чтобы все прошло гладко, и немного нервничала. Зал для приема и ведущая к нему галерея нуждались в специальной подготовке. Фрэнк из отдела техобслуживания и его помощники колдовали со светом, а Алек и Риган лазили по стенам с рулеткой, выверяя расстояние между загадочными крючками.

— Может, ты все же расскажешь мне, что именно мы делаем и почему? — поинтересовался детектив Бьюкенен, в очередной раз передавая девушке рулетку.

— Мы проверяем, правильно ли подготовлены места, где будут вывешены картины. Я тщательно все продумала, и теперь главное — выдержать нужные интервалы. Тогда каждая работа будет смотреться индивидуально, и в то же время они все поместятся.

— А где сами картины?

— Увидишь. — Она загадочно улыбнулась.

Алек чувствовал ее тревогу и в то же время не мог не видеть, что Риган ждет этого вечера с нетерпением. Постепенно его тоже охватило чувство радостного предвкушения чего-то необычного.

Перед началом вечера Риган переоделась в строгое черное платье. Единственным украшением служил отделанный блестящими камушками ворот. Времени оставалось слишком мало, чтобы позволить себе сложную укладку, поэтому она просто расчесала волосы и слегка сбрызнула их лаком. Провела по лицу пуховкой, а по губам — бледно-розовой помадой и, сочтя макияж законченным, устремилась к двери.

Прием начался в семь вечера. Алек без всякого удовольствия смотрел на толпу гостей, которая становилась все плотнее. Риган, наоборот, пребывала в состоянии радостного возбуждения. В какой-то момент она попыталась шагнуть в толпу людей, словно позабыв, кто он и для чего здесь. Но Бьюкенен поймал ее руку и тихо сказал:

— Не отходи от меня.

Девушка кивнула и больше не делала необдуманных попыток смешаться с гостями. Нужно сказать, что впечатляющая фигура мужчины, ни на шаг не отходящего от Риган, вызвала не только любопытные взгляды, но и множество вопросов. Девушка представляла его всем как своего друга, и не многие решились расспрашивать ее, зато Генри буквально измучили вопросами: кто этот человек, насколько их отношения с мисс Мэдисон серьезны и чем, собственно, он зарабатывает себе на жизнь? Генри отбивался, как мог. Впрочем, у него было много работы, и помогал ему друг Кевин, также получивший приглашение на прием.

Поприветствовав гостей, Риган взяла Алека под руку и подвела его к одной из двенадцати выставленных картин. Тщательно продуманная подсветка и обрамление позволяли в полной мере оценить яркую абстракцию, которая искрилась жизнерадостными красками. Рядом с каждым полотном имелась прямоугольная карточка с именем художника.

— Я никогда не слышал этих имен, — сказал Бьюкенен.

— Это прекрасный шанс узнать работы великих людей то того, как они станут знамениты. У тебя уже появилось любимое полотно?

— Право, не знаю. Они все хороши.

Неподалеку от молодых людей маялись Генри и Кевин. Они выжидали удобного случая, чтобы поговорить с Алеком. Кевин нервничал. Его руки все время непроизвольно сжимались в кулаки, и он сунул их в карманы. Не в силах стоять спокойно, он то и дело начинал переминаться с ноги на ногу.

— Не психуй, — прошептал Генри. — Вот увидишь, Алек обязательно что-нибудь придумает.

— Надеюсь. А когда к ним можно подойти?

— После того как прием закончится, но до того момента, как Риган пойдет к себе. — Генри смотрел на своего босса и полицейского с искренним восхищением. Потом спросил приятеля: — Они классно смотрятся вместе, как думаешь?

Внимательный взгляд Генри не упустил момент, когда смеющаяся Риган взяла Бьюкенена за руку. Похоже, им хорошо вдвоем. Дернув приятеля за рукав, Генри стал пробираться к Риган, чтобы перехватить ее до того, как она войдет в зал. Он представил своего друга Алеку, который сразу отметил, что парнишка чем-то напуган. Пожимая протянутую ладонь, он почувствовал, что Кевина бьет дрожь.

— Мне ваше лицо кажется знакомым, — задумчиво протянул Бьюкенен. — Может, я вас арестовывал?

— Я работаю в кафе «Палмс». Возможно, вы заходили к нам.

— Возможно.

Риган не замечала, что рядом происходит что-то непонятное. Она увидела в толпе гостей знакомое лицо и сказала Генри:

— Они уже здесь.

Кевин нерешительно оглянулся и прошептал, исподлобья глядя на Алека:

— Может, вы найдете минутку… поговорить. Ну, попозже.

— Хорошо.

— Ты готов, Генри? — спросила Риган:

— Да. Вперед!

Девушка пошла к сцене. Пробраться через толпу оказалось не так просто. Народу собралось много, еда и напитки подавались в достатке, и гости, пребывая в хорошем настроении, были не прочь пообщаться с хозяйкой.

Был среди толпы приглашенных и незваный гость. Этот мужчина не спеша пробирался поближе к Риган, наблюдая и выжидая, когда же наступит удобный момент. Несколько минут он стоял совсем рядом, прислушиваясь к разговору Риган и какого-то типа, которого она называла Алеком. Они обсуждали картины. Если бы ему удалось подойти еще чуть ближе, прикоснуться к ней… возможно, она согласилась бы поговорить с ним, и ему удалось бы залучить ее туда, где нет множества любопытных людей. Мужчина пытался преодолеть разделявшие их несколько футов, но каждый раз на пути оказывался этот парень. Он ни на секунду не выпускал руки Риган и не позволял ей отдалиться хоть на шаг. Она была сегодня хороша как никогда. Настоящая звезда, центр всеобщего внимания. Множество людей стремилось пообщаться с ней, и мужчина довольно долго маневрировал, подбираясь все ближе и ближе. Вот теперь — он протянул руку, надеясь на рукопожатие. Уверенный, что после нескольких слов она не откажется поговорить с ним в более спокойном месте. Но этот чертов Алек, опять оказался между ними и увлек Риган в другую сторону. Разочарование сдавило грудь. Мужчина понял, что сегодня не та ночь. Ему не удастся подойти достаточно близко. Что ж, он подождет. Другая возможность представится, это неизбежно. Он просто будет ждать и готовиться. Незамеченный, мужчина покинул прием.

Генри подал знак струнному квартету, разрешая сделать перерыв. Они с Риган поднялись на подиум, и она подошла к микрофону. Поприветствовала гостей еще раз, а потом представила Генри и отошла на пару шагов, давая ему слово. Генри шагнул к микрофону и начал речь.

Молодой человек говорил о том, как важно учить детей музыке и основам искусств. Тем временем перед подиумом выстроились двенадцать художников, чьи картины выставляли сегодня в зале приемов отеля «Гамильтон». Генри представил их всех по очереди. Было видно, что он гордится тем, что сделали дети, и счастлив принять участие в их судьбе.

Алек был поражен. Увиденное произвело на него огромное впечатление. Самому старшему художнику не исполнилось еще и пятнадцати лет. Только теперь он понял, что имела в виду Риган, когда сказала, что он познакомится с авторами работ до того, как они станут по-настоящему знамениты. Талант этих детей только начал раскрываться. Картины выставили на продажу, и цены, надо отметить, были весьма немалые. Но все деньги до последнего доллара, повторил Генри, будут перечислены на занятия музыкой и живописью в школы, где учатся юные художники. Сами молодые дарования получат материалы, необходимые для творчества, и стипендии. Потом к подросткам присоединились взрослые, и Генри представил собравшимся учителей, задействованных в программах, которые финансировались из фонда Гамильтонов.

К девяти вечера все картины нашли себе новых владельцев. Риган была счастлива. Она искренне поздравила Генри, и они обнялись, как боевые соратники. Она нахваливала его всем и каждому, подчеркивая, что сегодняшний вечер явился плодом его усилий. Но Генри шепотом сообщил Алеку, что идея была Риган, а он сам занимался практическим воплощением, что, впрочем, тоже немало.

Вечер закончился в десять часов. Время было не слишком позднее, но Риган чувствовала себя совершенно измотанной. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в своих комнатах, принять горячий душ и забраться в постель.

Они шли к лифтам. Кевин и Генри двигались в арьергарде, а Риган рассказывала Алеку о художественном проекте:

— Понимаешь, как только у школы возникают проблемы с деньгами, администрация урезает финансирование именно этих предметов. Музыка и основы искусств идут под нож первыми. Начальство, оно просто забывает…

— Что забывает?

— Что образование должно питать не только мозг, — вмешался Генри. — Сердце и душа не менее важны, и им тоже нужно учиться. Вот для этого-то и требуются музыка и живопись. — Алек согласился, и тогда Генри продолжил: — Мы решили, что картины будут висеть здесь всегда. Как только продается одна — мы сразу же вешаем другую. Так процесс будет непрерывным. Здорово, правда? Эта идея просто блеск! Но наша глобальная цель — сделать такие же выставки во всех отелях, принадлежащих Гамильтонам.

Кевин, беспокойство которого достигло предела, ткнул Генри под ребра и прошептал:

— Давай про мое дело. Я больше не могу.

— Риган, как вы насчет зайти в бар и немножко выпить? — позвал Генри.

Бар находился здесь же, за соседней дверью. Внутри было малолюдно. Алек предложил занять столик и заказать что-нибудь безалкогольное.

Потом он повернулся к Риган:

— Если хочешь, я провожу тебя наверх. Полицейский наверняка уже на посту, так что я быстренько проверю твои комнаты, пожелаю тебе спокойной ночи и вернусь к ребятам. Они подождут.

— Я в порядке, — улыбнулась Риган. — Посижу немножко с вами.

В баре царил уютный полумрак. Стенные панели темного дерева придавали заведению респектабельный вид. На столах мерцали свечи. Генри занял столик у стены и отодвинул стул для Риган. Но Алек покачал головой и усадил девушку спиной к стене. Мужчины остались стоять. Генри и Кевин перешептывались и выглядели растерянными.

— Что происходит? — полюбопытствовала Риган.

— Тут такое дело, — начал Генри и толкнул Кевина.

— Ну что же вы? — спросила она.

Риган удивлялась перемене в своем помощнике. Сегодня, стоя на подиуме и обращаясь с речью к собравшимся гостям, он выглядел преуспевающим, лощеным молодым бизнесменом. Сейчас он вел себя как нервный, неуверенный в себе подросток. Она вспомнила, что раньше он уже бывал в таком состоянии, если происходило что-то из ряда вон выходящее, какие-нибудь неприятности.

— Я подумал, что, может, Кевин поговорит с детективом Бьюкененом… он вроде не против. А Кевин хотел бы… ну, вы понимаете, конфиденциально.

Риган видела, что молодой человек нуждается в ее поддержке, поэтому кивнула и сказала:

— Конечно. Я подожду, идите.

— Генри, побудь с Риган, пока мы с Кевином побеседуем, — сказал Алек. Потом строго посмотрел на девушку и добавил: — А ты сиди смирно и не вздумай сбежать.

Риган закатила глаза, демонстрируя изнеможение. Как, интересно, она может сбежать, если он никогда не выпускает ее из поля зрения?

Детектив и юноша отошли на несколько шагов. Кевин принялся сбивчиво что-то объяснять. Алек слушал внимательно, возвышаясь над ним. По лицу Бьюкенена ничего нельзя было понять, а вот Кевин еле сдерживался. Он то краснел, то бледнел, шмыгал носом и отчаянно жестикулировал. Потом по щеке его поползла слеза, и он сердито смахнул ее, бросив испуганный взгляд в сторону Риган. Та моментально отвернулась: мальчик не должен догадаться, что она видела его слабость. — У Кевина неприятности? — спросила она Генри.

— Не у него самого… Это личное, но он не против, чтобы я вам рассказал.

Подле них материализовался официант и торжественно водрузил на стол вазочку с орешками кешью. Генри заказал напитки и сел. Потом принялся рассказывать:

— Он напуган, потому что его мать… знаете, она пропала пару лет назад. Просто вышла из дома и не вернулась.

— Я помню, он как-то говорил.

— Его отец получил развод и единоличную опеку над детьми, и это было хорошо… они жили нормально. И тут вернулась мамаша Кевина, да не одна. Ее дружки таскают в дом дурь… ну то есть наркотики.

— А что отец Кевина?

— Вы хотите спросить, почему он их не вышвырнет? Он пытался, но они не уходят. Он просто не может один справиться с этой шайкой… Детей он отправил жить к друзьям, но так не может продолжаться вечно. Вот Кевин и подумал, вдруг Алек поможет?

— Бедный Кевин, — прошептала Риган. — Должно быть, ему очень плохо.

— Он-то думает, что ведет себя естественно, так что никто ни о чем не догадывается, но это неправда. — Генри повернулся, бросил сочувственный взгляд на друга и спросил Риган: — А как вы это делаете?

— Что именно?

— Остаетесь такой спокойной. Тут ведь черт-те что происходит. Маньяк этот… полиция везде, и охрана шагу вам не дает ступить…

— Я вовсе не так спокойна, как тебе кажется, — вздохнула Риган. — Просто я пытаюсь не думать об опасности. Не зацикливаться на этом.

— Это ужасно: ждать, что в любую минуту может случиться нечто… Такое ожидание — настоящий кошмар. Мне дурно делается при одной мысли, что вам грозит опасность. Если с вами что-то случится, я не знаю, что сделаю…

— Все будет хорошо. — Риган накрыла ладошкой руку Генри, непроизвольно сжавшуюся в кулак. — Вот увидишь.

Она говорила уверенно, но в душе ее жил тот же страх, что и у молодого человека. Ожидание изматывает. Потом она вспомнила об Алеке, взглянула на него и почувствовала, что душный ужас немного отступил. Пока он рядом, с ней все будет в порядке.

Официант принес напитки. Риган пригубила свой бокал. Она продолжала посматривать на Бьюкенена, и Генри это заметил.

— Что будет, когда он уедет?

— Наверное, они пришлют кого-нибудь другого.

— Да ладно, я вовсе не о том. Это же я, Генри, помните? Можете не притворяться. Я наблюдал за вами обоими, и ваши… э-э… особые отношения нельзя не заметить.

«Ах вот как», — в смятении подумала Риган.

— Алек симпатичный, — сказала она сдержанно. — С ним легко и все такое. Но знаешь ли, он не принадлежит к тому типу мужчин, которые мне действительно нравятся.

— К таким — стерильным?

— Что? — Она растерянно улыбнулась.

— Знаете, есть такие: застегнуты на все пуговички, всегда в костюме и при галстуке и выглядят ужасно невозмутимыми. Одно время я думал, что вашего брата Эйдена можно считать воплощением подобного стиля. А потом мы с ним играли в регби во время благотворительного матча. И тут-то я понял, как ошибался! Он был еще тот игрок — не боялся испачкаться и нападал так, что у меня искры из глаз летели! Теперь я знаю, что его нельзя отнести к стерильному типу… и Алека… детектива Бьюкенена тоже. Он разрешил мне называть его по имени. Так вот, я думаю, что на игровом поле он будет очень серьезным противником.

— Уверена, он не станет уклоняться от ударов, — задумчиво сказала Риган. — И наверняка будет стремиться к победе.

Генри допил свою колу и взял стакан Кевина. Осушив его, он принялся вертеться на стуле. Видно было, что юноша нервничает до такой степени, что он вдруг перестал понимать, куда девать руки. Генри крутил пустой стакан, звеня кубиками льда. Риган протянула ему сок, и он выпил и сок тоже.

— Что-то меня жажда замучила, — смущенно пробормотал юноша.

— Ты нервничаешь.

— Наверное.

Риган украдкой наблюдала за Кевином. Вот он отшатнулся от Алека и попытался сбежать, но тот схватил его за руку и принялся говорить что-то, удерживая паренька на месте. Риган не могла расслышать слов, но Кевин постепенно успокоился и теперь не выглядел таким испуганным.

«Алек Бьюкенен — хороший человек», — сказала она себе и вдруг почувствовала спазм, сжавший горло. Вслед за этим пришло осознание, что влечение и симпатия, которые она в полной мере испытывала все две недели, переросли в нечто более сильное.

— Они идут, — прошептал Генри.

Кевин подошел к столику, и Риган заметила, что глаза у него красные.

— Наверное, нам пора, — сказал он приятелю.

— Нам тоже, — подхватил Алек. — Уже поздно.

Риган встала и попрощалась с молодыми людьми. Когда они ушли, Алек повел ее домой.

— Завтра я приду немного позже, — сказал он. — Вещи надо собрать. Полицейский останется у твоей двери до моего возвращения, так что не волнуйся.

— Хорошо. — Риган была уверена, что предполагаемая задержка вызвана проблемами Кевина, но не стала расспрашивать.

— Спокойной ночи. — Он взялся за ручку двери.

— Подожди минутку.

— Да?

— Завтра… будь осторожней… когда будешь собирать вещи.

— Ладно.

Она заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Наверное, он приснится ей сегодня ночью… и это будет чудесный сон. Но завтра она возьмет себя в руки и преодолеет свою так некстати проявившуюся слабость и возникшие вдруг чувства. Это очень правильное решение, похвалила себя Риган. Есть только одна маленькая проблема — она понятия не имеет, как его выполнить.