Список жертв

Глава 32

Алек ненавидел официальные мероприятия, которые требовали вечерних костюмов и соблюдения множества утомительных правил. Приемы в пафосных загородных клубах также не относились к числу приятных, с его точки зрения, способов проводить время. Но сегодня он был не против смокинга и галстук-бабочка не так уж сильно давил шею — и все из-за Риган. Возможность находиться рядом с ней, наблюдать за сменой настроений на ее одухотворенном личике стоила гораздо больше, чем несколько часов, проведенных в вечернем костюме. Искренность и уязвимость девушки казались ему невероятно трогательными. Софи рассказала какую-то печальную историю про своего знакомого, и на глазах Риган заблестели слезы.

— У моей истории был счастливый конец, — напомнила Софи.

— Я плакса, — смущенно прошептала Риган, промокая глаза салфеткой.

— Так ее и звали в школе, — сообщила Софи Алеку.

— А я опять плакала, когда услышала это прозвище. Но то было давно. Я переросла свой недостаток. Ну, почти.

— Ой, да по тебе все всегда видно: что ты думаешь и что чувствуешь, — отмахнулась Софи.

Алек подумал, что это святая правда, и это качество Риган Мэдисон представлялось ему совершенно восхитительным. Оно отличало ее от всех женщин, с которыми он встречался прежде. Бьюкенену казалось, что невозможно заскучать, даже если просто сидеть рядом и наблюдать, как меняется выражение лица Риган. Да уж, ей нельзя садиться играть в карты, думал он. И что еще казалось ему невероятным в девушке из богатой и знатной семьи — абсолютное отсутствие эгоизма и эгоцентричности. И преданность друзьям. «Это качество нравится мне больше всего, — сказал себе Алек. — Впрочем, кого я обманываю? У нее лицо, которое сделало бы честь любой журнальной обложке, и совершенное тело, и глупо притворяться, что это ничего для меня не значит». Каждый раз, как взгляд его падал на губы Риган или нежную кожу точеной шейки, Алек вынужден был усилием воли возвращать себя к реальности и повторять: «Я на работе, это служба… черт бы ее, эту службу, побрал».

Софи извинилась и отправилась на поиски своего кавалера. Алек сел и в очередной раз отказался от вина, которое с завидной регулярностью предлагали официанты. Он задумчиво взглянул на бокал Риган. Девушка пила перье.

— Как эта шипучка на вкус? — спросил он.

Вместо ответа она протянула ему бокал. Алек осушил его одним глотком и поставил на стол. Риган рассмеялась.

— Предполагалось, что ты отопьешь глоток.

— Я никогда не отпиваю. Если уж я собираюсь что-то выпить, так нет смысла тянуть и отпивать. Кстати, это вполне можно считать моим кредо. Отражает жизненную философию.

— Не отпивать, но пить? — Риган улыбалась. — Должно быть, в колледже ты принадлежал к студенческому братству.

— Конечно. И в то время я съел немало картофельных чипсов. — Он помахал официанту, попросил еще два перье, потом сказал Риган: — Внимание, сесть по стойке «смирно»!

— Не поняла!

— Эйден уже здесь.

Риган обернулась и теперь наблюдала, как ее брат входит в зал. Он был без дамы и не заметил Риган, которую Алек запрятал едва ли не в самый дальний угол. Эйден Мэдисон шел к сцене, где его уже ждал Дэниел О'Доннел, администратор больницы «Паркдейл».

Софи тоже заметила Эйдена. Она поспешила ему навстречу, сказала что-то — к удивлению Алека, Эйден улыбнулся ей искренне, — приподнялась на цыпочки и поцеловала брата Риган в щеку.

В зале появился Спенсер. Рядом с ним шла Корди, что-то щебетала, и он улыбался ей. Риган ревниво разглядывала брата. Он выглядит вполне счастливым. Немного утомленный, но веселый. Должно быть, долгий перелет и разница часовых поясов скажутся позже.

— Мужчина рядом с Софи… — начала она.

— Это Спенсер.

— Ты угадал.

— Фамильное сходство, — сказал Алек. — Кроме того, Генри показывал мне фотографии вашей семьи. Ты вместе с братьями на открытии чего-то там. Генри сказал, что вставит снимок в рамочку и повесит на стену, потому что это чуть ли не единственная фотография, когда вы все вместе.

— Ты прав. Фактически мы собираемся вместе только в случае кризиса или… похорон.

Алек покачал головой, раздумывая над тем, что это довольно неудовлетворительные поводы для семейных сборищ.

— Пожалуй, мне нужно пойти поздороваться с братом, — сказала Риган.

— Ты забыла, что их здесь уже двое.

— Все я помню. Но я хочу поприветствовать только одного. Второй не в фаворе.

— Вот говорит настоящая сестра своих братьев!

Она встала, и палантин, на который Риган последние несколько минут не обращала должного внимания, соскользнул с плеч и упал на пол. Алек не помнил, как оказался на ногах. Ему не понравилось, как платье обрисовывает фигуру девушки. Нет, не так! Ему очень нравились и фигура, и платье — он просто не хотел, чтобы кто-то, кроме него, мог лицезреть это совершенство.

Бьюкенен уже собирался сказать, что палантин необходимо вернуть на место, но тут Риган повернулась — она стояла совсем близко — и подняла к нему лицо… Если бы он не твердил про себя: «Я на работе, на работе», — то не удержался бы… так близко оказались ее губы. Она прекрасна. И кто он такой, чтобы указывать ей, что носить и что нет? Попробуй он указать своей сестре, его сначала высмеяли бы, а потом устроили такое… мало бы не показалось, это точно.

«Но Риган мне не сестра. Она моя работа, мой объект… а это еще хуже».

— Алек, ты что-то сказал?

— Не выходи из зала, — проворчал он. — Я буду присматривать за тобой, но зал покидать не надо.

— Конечно.

Корди, Спенсер и Риган встретились посреди зала. Сестра и брат обнялись и поздоровались. Алек, внимательно наблюдая за сценой семейной идиллии и одновременно присматривая за окружающими Риган гостями, достал мобильник. Уинкотт ответил почти сразу, словно ждал звонка.

— Проверь-ка ты братьев. — Алек не стал тратить время на приветствия.

— Неужели бал такой скучный, что тебе больше нечем заняться?

— Я серьезно. Сделай это.

— Уже. Хоть это и не твоя забота и я не обязан тебе этого говорить. Ты не участвуешь в расследовании, помнишь?

Бьюкенен промолчал. Если лейтенант Льюис дознается, что они с Уинкоттом обсуждают расследование, он сможет навредить Джону. Алек уважал Уинкотта и не хотел ставить под угрозу его карьеру; так что крыть ему было нечем.

— Ну, у тебя что, свежие мысли появились? — спросил Джон.

— Я подумал, что парень может иметь претензии ко всему семейству. Тогда он вполне мог использовать Риган, чтобы заставить их собраться в Чикаго. Я знаю, что ты проверил семью, но попробуй копнуть глубже.

— Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

— Слушай, я тут подумал… У тебя не хватает ни людей, ни времени — как всегда в нашей конторе. Давай я позвоню Гилу и попрошу его кое-что проверить.

— Ах вот как: ты не ведешь расследование, но собираешься раздавать поручения?

— Я пытаюсь помочь.

— Да я разве против… Если Гил не будет возражать…

— Есть что-нибудь новое на Риган?

— С того момента как сегодня утром ты уже задавал мне этот вопрос, ровным счетом ничего не изменилось. Единственные люди, имеющие к ней претензии, — получатели грантов, которым отказали в возобновлении выплат. Мы нашли в списке пару психов — ну, вроде тех, что считают себя великими изобретателями, но они прошли проверку. То есть они, конечно, психи, но с нашим делом никак не связаны. Мы по-прежнему занимаемся Питером Моррисом. Да, кстати, подружек ее мы тоже проверили. Думаю, ты уже выяснил, кто такая Софи Роуз?

— Спасибо, что вовремя поставил меня в известность, — саркастически заметил Алек.

— Я чуть со стула не свалился, когда узнал, — хмыкнул Джон. — Самое удивительное, что это ничего не значит для Риган и ее братьев. Они считают, что грехи отца не имеют отношения к дочери.

— Наверное, так и должно быть.

— Так что Бобби Роуз тоже отпадает — уж мы проверяли, проверяли… Стой, мне тут звонят. — И Уинкотт отключился.

Алек убрал телефон и продолжал наблюдать за гостями.

Эйден присоединился к брату и сестре и что-то говорил, но слушала его только Корди. Причем она не просто слушала — она внимала. Риган, напротив, хмурилась. В какой-то момент она покачала головой, повернулась и пошла к своему столику. По дороге с ней пытались заговорить несколько человек, она каждого одарила улыбкой, но не остановилась.

Алек отодвинул стул, но Риган продолжала стоять, глядя в сторону дверей.

Корди вернулась следом за подругой, улыбкой поблагодарила Алека, который отодвинул ей стул, положила на колени салфетку и спросила:

— Что там такое? — Бросив взгляд в ту сторону, куда смотрела Риган, она пробормотала: — Ах, понятно.

— Что понятно? — живо спросил Алек.

— Папик и его киска, — пояснила Корди.

Бьюкенен промолчал, но, наблюдая за гостями, он внимательно посматривал на живописную парочку. Лицо Эмерсона порядком раскраснелось, должно быть, от выпитого. Синди то и дело поправляла волосы и бретельки предельно откровенного платья. «Забавная парочка, — подумал Алек. — Интересно, что Уинкотт о них разузнал?»

Софи и Джефф вернулись к столу, и Софи также одарила Эмерсона и Синди долгим взглядом. Потом повернулась к Риган и промурлыкала:

— Я смотрю, сегодня все семейство в сборе. Как это мило!

— Не то слово.

— Уокера не хватает, — сказала Корди.

— Не важно, я просто хотела сказать что-нибудь саркастическое, — пояснила Софи. Она заставила всех сесть за стол, а потом заявила: — Эйден не имел права приглашать Эмерсона. Он прекрасно знает, что Риган его терпеть не может. Он поступил непорядочно по отношению к родной сестре. Я ему так и сказала!

— Откуда ты знаешь, что это именно он пригласил Эмерсона? — Корди немедленно бросилась защищать Эйдена.

— А вот и знаю! — торжествующе воскликнула подруга и, прежде чем Корди успела возразить, добавила: — Он сам признался.

— И что он сказал, когда ты назвала его непорядочным? — поинтересовалась Корди.

— Сказал, что это дешевле, чем оспаривать его иск в суде. А потом велел мне хорошенько поразвлечься сегодня. Вообще он обращается со мной так, словно мне все еще десять лет!

В это время подоспел официант с первой переменой блюд, и разговор перешел на более нейтральные темы. Риган была рада поговорить о пустяках. Джефф развлекал публику рассказами о теннисном турнире, в котором он имел неосторожность принять участие. Все смеялись, и Риган тоже, изо всех сил делая вид, что ей ужасно интересно. Есть она не могла: появление Эмерсона напрочь отбило аппетит. Она просто ковыряла вилкой в тарелке. Но никто, похоже, не замечал этого.

По завершении обеда, но до начала танцевальной программы на сцену вышел Дэниел О'Доннел. Он слегка поклонился и постучал по микрофону, чтобы привлечь внимание присутствующих.

— Ой, надеюсь, сегодня будет не очень много скучных речей, — сказала Корди.

— Всего одна, — отозвалась Риган.

— Учитывая, что мы платим по тысяче долларов за право присутствовать на этом вечере, со стороны организаторов нечестно мучить нас чересчур долго, — сказала Софи.

— Тсс. — Корди поднесла палец к губам. — Люди услышат.

Администратор поприветствовал собравшихся и поблагодарил их за участие в благотворительном вечере, а затем представил Риган.

— Ах вот как! — засмеялась Софи.

— Не затягивай речь, подружка, — напутствовала ее Корди.

— Да уж поняла, что зануду вы можете и помидорами забросать, — отозвалась Риган.

Она намеренно оставила карточки с речью в сумочке, а сумочку — на стуле. Алек поднялся вместе с Риган, но не пошел за ней. Он остался на месте, внимательно наблюдая за гостями. И даже менее внимательный человек, чем детектив Бьюкенен, заметил бы, что все до одного мужчины провожали взглядами Риган, когда она шла к сцене.

Ее речь была короткой, но уже с первых фраз девушке удалось в полной мере овладеть вниманием публики. Она подчеркнула, что больница расположена в месте, где сходятся несколько жилых кварталов, поэтому ее нужно расширять и требуются деньги на ремонт и установку дополнительных коек.

— Именно поэтому мы сегодня здесь собрались.

Алек с удивлением слушал, как Риган объясняет собравшимся в зале весьма небедным людям, почему им необходимо сегодня вечером расстаться с частью своих денег. Все слушали ее внимательно, и к тому моменту как решительный и страстный голос Риган умолк, Алек почувствовал готовность расстаться с большей частью своих накоплений. Она просто находка для любого фонда, думал он. Прежде он не имел возможности оценить таланты Риган на поприще сбора средств и теперь понял, что она великолепна и в этом качестве. Просто наваждение какое-то — с каждым днем эта женщина все больше привлекает его, являя новые грани своей личности.

Речь Риган Мэдисон гости вознаградили овацией; люди вставали, приветствуя такую хрупкую, но удивительно решительную девушку. Как только она шагнула со сцены, толпа окружила ее. Алек, которому это весьма не понравилось, быстро оказался рядом, обнял Риган и поставил ее так, чтобы ее лопатки упирались ему в грудь. Через пару минут он заметил Эмерсона, который пробирался к ним. В руке тот держал бокал, а на лице его застыло злобно-вызывающее выражение.

— Давай-ка потанцуем, — сказал Алек.

— Но музыки еще нет.

— Я могу что-нибудь напеть.

Он крепче прижал к себе Риган — она почувствовала себя чем-то вроде футбольного трофея — и легко проложил путь к танцполу. Как только они ступили на площадку, зазвучала музыка, и Алек вздохнул с облегчением.

— Спасибо, — негромко сказала Риган.

— Ты его заметила? — Он оторвал взгляд от толпы и посмотрел на нее.

Она кивнула. Волосы на ее макушке щекотали ему подбородок. Теплая ладошка касалась его затылка, и Алек не мог не думать, что она рождена словно специально для него: так естественно было чувствовать ее рядом, держать в объятиях. Потом она взглянула ему в глаза — и он едва не позабыл о том, что находится при исполнении.

«М-м, что ж, признаю, что меня буквально снедает вожделение», — сказал себе детектив Бьюкенен. Танцуя с такой красивой женщиной, очень трудно не фантазировать о том, как было бы здорово продолжить танец в другом месте и обнимать ее обнаженное тело в постели и…

— Скоро мы сможем сбежать. Осталось недолго.

Один из официантов стоял у дверей и смотрел на Риган. Вот уже несколько минут парень стоит с подносом в руках и просто смотрит. Алек нахмурился. Тут за спиной нерадивого служащего возник мэтр и быстро привел его в чувство.

— Я не спешу, — сказал он.

— На кого ты смотришь? — спросила она.

— Да так, на всех понемножку. Официант покинул зал.

— Тебе, должно быть, смертельно скучно.

— Ну я же еще не умер.

Танец кончился, и несколько мужчин устремились в сторону Риган, намереваясь потанцевать с ней, но Бьюкенен увлек ее обратно к столу.

— Так нельзя, — с упреком сказала Риган. — Я должна танцевать и быть милой и поощрять в присутствующих желание расставаться с деньгами. Больница остро нуждается в финансовых вливаниях, и нужно уговорить гостей расстаться с частью заработанных денег.

— Большинство присутствующих здесь людей не сами сколотили состояния. Они просто унаследовали богатство.

— Возможно, и все же…

— Ты вполне можешь быть милой и сидя здесь, за столиком. — Алек отодвинул для нее стул и с упреком добавил: — Ты же не хочешь, чтобы Корди скучала за столом в одиночестве?

Ловкое движение, и стул слегка ударил Риган под коленки. Пришлось сесть.

— Ты, должно быть, не заметил, — язвительно сказала она, — Корди танцует и нимало не скучает.

— Ну, она наверняка скоро вернется. — Алек сел рядом и заботливо продолжал: — Ты выглядишь замерзшей. Почему бы тебе не накинуть покрывало?

— Это не покрывало. — В глазах Риган зажегся насмешливый огонек. — Это палантин.

Бьюкенен подхватил злосчастный кусок ткани и закутал в него Риган. Пальцы его скользнули по нежной коже. Такая чудесная шея, такие точеные плечи. Несколько минут они просидели в молчании. Риган рассеянно наблюдала за танцующими и прислушивалась к себе: внутри жила приятная, волнующая дрожь возбуждения. Неужели это вызвано легким прикосновением его рук? Возможно, она просто изголодалась без мужской ласки? Или это Алек такой необыкновенный? «Ох, не время сейчас об этом думать. Будем думать о чем-нибудь другом, менее волнующем. Ну-у, скажем, о друзьях. Кстати, как там ее девочки? Ага, вот Софи: она вальсирует с Джеффом, и они оживленно что-то обсуждают. А Корди… Корди вальсирует с Эйденом».

— Что ты думаешь о моих друзьях?

— Они мне нравятся, — ответил Алек, наблюдая за Корди. Риган улыбнулась счастливо, словно он сказал комплимент.

— Когда мы были маленькими, то я и Корди всегда пребывали в уверенности, что Софи выскочит замуж первой и до двадцати лет. Теперь я уж и не знаю, решится ли она когда-нибудь осесть и завести семью. Слишком уж любит веселиться и не любит долговременных отношений. А Корди у нас романтик. Она ждет свою единственную настоящую любовь.

— Может, она уже нашла своего единственного… — задумчиво сказал Алек, наблюдая за танцующей парой.

Риган с интересом принялась разглядывать гостей, выискивая взглядом Корди. Алек частично заслонял ей обзор, и она наклонялась то в одну, то в другую сторону. Увидев Корди, она засмеялась:

— Боже, да она танцует с Эйденом!

— Да.

— Ты думаешь, что она?.. — Сама мысль о том, что Корди может относиться к ее брату как к мужчине, казалась Риган нелепой.

Алек, чей взгляд не был затуманен привычными отношениями, видел, что Корди смотрит на Эйдена с обожанием. Но вот что по этому поводу думает сам Эйден, понять невозможно — по его лицу нельзя прочесть мысли.

— Что ж, я мог и ошибиться, — заметил Алек, решив не выдавать чужую тайну.

— Конечно, ты ошибся! Эйден видит в Корди мою подружку, и не более. Она выросла на его глазах, мы вместе делали уроки и все такое. А она видит в нем моего старшего брата…

— И не более, — насмешливо подхватил он.

— Ну да!

Некоторое время они молча наблюдали за гостями, потом Риган сказала:

— Дэниел выглядит расстроенным.

— Кто такой Дэниел?

— Дэниел О'Доннел.

Бьюкенен молча приподнял брови, показывая, что имя для него ничего не значит.

— Он главный администратор больницы. Если я не буду разговаривать с гостями и убеждать их пожертвовать деньги, то собранных средств может оказаться недостаточно для реализации его планов. Так что я пошла… Хочешь со мной?

— Нет, я буду наблюдать отсюда. Только не выходи из зала. Он замолчал, хотя ему очень хотелось добавить: «И ради Бога, накинь покрывало, или накидку, или как там эта штука называется». Но Алек сдержался и лишь молча наблюдал, как Риган идет к подиуму. Вот она обернулась и улыбнулась. Алек вздохнул: он с самого первого дня заметил, что у нее ямочки на щеках, и все это время усилием воли заставлял себя не думать об этом. И о многом другом.

Зазвонил мобильник.

— Бьюкенен.

— Я застрял в Сиэтле. — Это Ной Клейборн.

— А что ты там делаешь?

— В основном ем. Рыбу.

— То есть в Чикаго ты будешь не скоро?

— Не знаю. А ты где? Вроде я слышу музыку.

— Я в загородном клубе, и ты действительно слышишь оркестр. Но это работа.

— Да? И какая?

— Телохранитель, — коротко буркнул Алек, прекрасно понимая, что приятель не упустит случая поиздеваться.

— Ухты! Лучше, чем сортиры драить, но тоже… того. И чем ты провинился?

— С чего ты взял, что я провинился?

— Не держи меня за дурака. Ты облажался, причем по-крупному, иначе с чего это тебя так… продвинули, аж до телохранителя. Ну?

— По моей вине лейтенант Льюис выглядел плохо в глазах начальства.

— Да? И как тебе это удалось?

— Я подал в отставку, — признался Алек и торопливо добавил: — Это долгая история. Расскажу при встрече.

— Ладно-ладно. Тогда увидимся в Бостоне. Я тебе позвоню…

— Слышишь, Ной, у тебя есть минутка?

— Да, а что?

— Я хотел тебя спросить… наверное, это глупо, но мне стало интересно…

— В чем дело-то? — не выдержал приятель, когда Алек опять замолчал.

— В женщинах.

— О? Я думал папа тебе все рассказал давным-давно. Ну, если ни он, ни старшие братья не сочли нужным тебя просветить на этот счет…

— Очень смешно! — рявкнул Бьюкенен. — Я просто думал…

— Да говори ты!

— У тебя ведь было много женщин?

— Не отрицаю. Я их всех люблю.

— И у тебя были долгие связи, да? Ну такие, которые длятся больше чем сутки. Неделю, а может, и больше.

— Ну были.

— Я хотел вот что спросить: ты чувствовал себя собственником по отношению к этой женщине? Может, тебе хотелось спрятать ее от других мужчин? Или пристрелить того, кто слишком внимательно на нее смотрит?

— Бог ты мой! Кто она, Бьюкенен?

— А нельзя просто ответить на вопрос?

— Отвечаю: нет, во мне никогда не просыпался собственнический инстинкт. — По голосу было понятно, что Ной смеется.

Алек вздохнул: он рассчитывал на иной ответ. Да и вообще не стоило нарываться — теперь Ной изведется от любопытства.

— Эй, Бьюкенен, если я правильно понял, у тебя наметились долговременные отношения с некой дамой, и ты вдруг почувствовал себя ревнивым собственником?

— Нет, ты меня неправильно понял. Нет у меня никаких отношений.

— О!

— Что?

— То есть ты с ней даже не спишь, но все равно ревнуешь? Алек заметил Эмерсона. Тот высматривал Риган. Вот он увидел девушку — она разговаривала с братьями и О'Доннелом — и нетвердой походкой направился к ней.

— Слушай, мне пора, и я был бы признателен, если бы ты не стал пересказывать этот разговор Нику.

— Не могу, прости, приятель. — Теперь Ной откровенно веселился. — Твой братец — мой партнер; нехорошо скрывать информацию от партнера. Дежурства иной раз бывают скучноваты, и теперь у меня имеется чудесная история как раз на случай такого дежурства. Кроме того, не так уж часто у меня есть возможность поиздеваться над Ником и его братцем.

Бьюкенен был в ярости.

— Ты не посмеешь, — прорычал он. Ему захотелось немедленно дотянуться до Ноя и придушить его. Он представил себе эту сцену, и ему стало немного легче. В конце концов, сам виноват: ни к чему было затевать дурацкий разговор. А Клейборн развлекался вовсю:

— Эй, Алек, послушай моего совета: будь осторожен, а то тебе не удастся сбежать из Чикаго неженатым. Я видел, как это было с Ником и Тео. На ребят было больно смотреть. Оба они прошли через стадию «не тронь меня», когда только познакомились со своими будущими женами.

— И ты уверен, что с тобой такого никогда не произойдет?

— Никогда!

Голос Клейборна дрогнул, и Алек довольно усмехнулся — ну хоть чуть-чуть отыгрался.

— Если ты закончил про женщин, у меня тоже есть что рассказать, — быстро сказал Ной.

— Давай.

Самой большой любовью в жизни Клейборна была рыбалка. Он долго рассказывал Алеку о своих успехах на этом поприще и о том, что они с отцом Томми — общим другом — готовят настоящий поход по рыбным местам Канады.

— Ты как, поедешь?

— Если только смогу выбраться, то с удовольствием. Риган танцевала с кавалером Софи, как там его… Джефф.

Этот толстяк вполне безобиден в отличие от Эмерсона, который прислонился к колонне и, потягивая из очередного бокала, смотрел на Риган. Он уже пребывал в той стадии опьянения, когда все эмоции тут же отражаются на лице, и выражение этого лица нравилось Алеку все меньше. Похоже, отчим ждет окончания танца, а потом опять примется надоедать Риган.

— Мне пора. — Он захлопнул телефон. Ной будет не в претензии на отсутствие прощальных слов.

Едва Риган сошла с танцпола, как Эмерсон оказался рядом. Бьюкенен двинулся было к ним, но потом передумал. «Она большая девочка, — сказал он себе. — Пусть сама справляется. Только так можно решить эту проблему».

Лицо Риган приобрело отчужденно-холодное выражение, но она не стала убегать от отчима. Она стояла и слушала, пока он что-то выговаривал ей, жестикулируя и покачиваясь. Когда ей надоело, она повернулась и сделала попытку уйти, но Эмерсон схватил девушку за руку. Риган, не изменившись в лице, сжала ладонью свободной руки его кисть, и по выражению боли и удивления, промелькнувшему на физиономии Эмерсона, Алек понял, что она вывернула ему пальцы.

«Молодец, девочка. Должно быть, воспитание братьев не прошло совсем даром. Они, конечно, навязчивые и склонны к излишней опеке, но кое-чему все же научили сестричку».

Освободившись от Эмерсона, Риган не вернулась к безопасности уединенного столика. Она двигалась в толпе гостей, улыбалась, пожимала руки, разговаривала с людьми. Вслед за ней шел О'Доннел, собирая щедрый урожай чеков с пожертвованиями. У Риган есть талант общения, думал Алек, наблюдая за девушкой. Люди тянутся к ней и смотрят на нее с искренней симпатией… большинство. Не считая Эмерсона и его жены. Та, когда не была занята своим силиконовым бюстом — он все время норовил сбежать из платья, — поглядывала на Риган довольно злобно.

Риган Мэдисон собирала пожертвования на благотворительность. Время от времени она поглядывала на Алека и улыбалась ему. А может, просто проверяла, на месте ли телохранитель. Прошел почти час. Потом Риган нашла глазами Эйдена и стала пробираться к нему. Это заняло какое-то время: люди останавливали ее, жали руку, что-то говорили. И все же в конце концов она оказалась рядом с братом. Тот начал говорить еще до того, как девушка открыла рот. Алек мог с уверенностью определить, что Риган его слова не слишком нравились. Сначала она выглядела растерянной, потом лицо ее вспыхнуло, и она покачала головой.

Потом к ним присоединился Спенсер, и теперь несложно было догадаться, что братья уговаривают Риган на что-то, чему она категорически противится. Бьюкенен тихонько хмыкнул. Готов поставить сотню, сказал он себе, что речь идет об Эмерсоне.

Вот Риган повернулась и пошла к столу. Когда она оказалась рядом, Алек увидел, что ее буквально трясет, но не от усталости, а от гнева. Девушка была слишком взбудоражена, чтобы сесть, и потому они просто стояли, и Алек терпеливо ждал, пока она придет в себя.

— Я могу помочь? — спросил он наконец.

— Нет, но все равно спасибо.

— Постарайся пару раз глубоко вздохнуть и выкинуть проблему из головы.

— Ты видел?

— Да.

— Мои братья, они… они такие…

— Да? — Он с любопытством ждал определения. Никогда не знаешь, что именно выскажет сестра, особенно если ее хорошенько достать.

— Они очень практичные, — выдохнула Риган.

— Ужасно, — произнес он с чувством. В ее устах нейтральное в общем-то слово прозвучало названием страшного греха.

— Не смешно, — пробормотала Риган. Руки ее по-прежнему были сжаты в кулачки, а спина прямая, как самая совершенная мраморная колонна. Алек осторожно обнял ее за плечи и слегка встряхнул.

Она перевела дыхание, подняла глаза и уже собиралась сообщить, что скоро можно будет ехать домой, но он смотрел на нее с таким веселым любопытством и с такой симпатией, что девушка вдруг позабыла, что хотела сказать.

— Алек.

— Да?

— Я хотела спросить… — она чуть понизила голос, чтобы никто не слышал, — если бы мы… встретились по-другому… в другое время и в другом месте… ты бы… — Риган чувствовала, как лицо заливает краска смущения, но упорно продолжала сражаться с собой, — ты хотел бы…

— О да! — Он не стал дожидаться вопроса. Вздохнул и повторил негромко: — Еще как.

Потом они просто стояли рядом, молчали и слушали старую медленную песню, которую играл оркестр. Когда замер последний аккорд, Риган взяла со спинки стула свой палантин, перекинула через руку и, собираясь двинуться к выходу, взглянула ему в глаза. И остановилась.

— О чем ты думаешь?

— Я скажу тебе позже. — Улыбка его могла бы растопить лед. Или сердце женщины.

— Скажи сейчас.

Он скользил взглядом по залу и молчал так долго, что Риган уже не надеялась на ответ. Но потом Бьюкенен вдруг произнес:

— Сейчас я на работе.

— И что?

— Моя смена скоро кончится, — сказал он и улыбнулся.