Среди чудес и кошмаров

Глава 37

«Что ты делаешь, Мальта?»

Я плеснула в лицо холодной водой. Но облегчения это не принесло. Я бы солгала самой себе, если бы вздумала утверждать, что Йотун был мне неприятен, а его прикосновения не заставляли сердце биться чаще. Его объятия прогоняли тягостное одиночество, заставляли забыть о страхах. Как будто кольцо рук могло оградить от всех опасностей.

Это была опасная, тонкая магия, состоящая из слов и нежности. Словно ласковая шелковая паутина окутывала чувства, лишающая воли и возможности пошевелиться.

Его слова, его поцелуи, как яд, уже проникли в кровь, превращая ее в огонь, овладевали мыслями. И действие этой магии с каждой минутой, проведенной рядом с ним, только усиливались.

Неужели так легко попасть в плен коварного наваждения этого мужчины и не просто потерять себя, а еще предать любовь к Мадсу? Внутренний голос зло рассмеялся: «Вот только Мадсу она не нужна».

Я без сил опустилась на пол и закрыла глаза, проклиная себя за глупость и слабость. Сама же бросилась в его объятия. Куда это приведет…

Я должна твердо дать ему понять, что не стану его наложницей.

«Выпей зелье!»

Голос. Очень настойчивый. Чужой.

«Выпей! Все до капли».

Как будто мне в голову сама собой пришла эта мысль.

Я открыла глаза и огляделась.

Комната была пуста. Флакон Дагней валялся на столике, пробка для надежности запечатана восковой печатью.

Я помотала головой.

Липкое неприятное чувство поползло между лопатками. Не к добру слышать голоса, но еще хуже слушать их советы.

Нет. Не может быть. Просто показалось. Я была слишком… взволнована, вот и мерещится всякое. Это я себя так успокаивала.

Дверь решительно распахнулась, и вошел Йотун. Я даже не успела ни удивиться, ни возмутиться, потому что из одежды на нем были только штаны. Он едва взглянул на меня, сидящую на полу, пересек комнату, забрал зелье и ушел.

– Ложись спать, Мальта, – резко приказал он, выходя.

Значит… он тоже слышал?

Я вздохнула и начала снимать платье.

* * *

Утром я обнаружила Йотуна в библиотеке. Казалось, колдун полностью поглощен изучением содержания толстенной книги и не замечает моего появления.

Наконец он оторвался.

– А, Мальта, ты так тихо вошла… а я увлекся.

Он махнул рукой на страницу.

Что ж… прекрасно. Теперь, когда я завладела его вниманием, нужно покончить со сложным разговором.

Несколько мгновений я собиралась с силами.

– Я не могу стать твоей любовницей, Йотун, – твердо сказала я.

– Можешь, – коротко ответил он, и глаза его весело блеснули. – Что-то еще?

Его обескураживающая прямолинейность, приправленная изысканной вежливостью, вызвала злость.

Резкие слова были готовы сорваться с моих губ, но я призвала на помощь всю свою силу, чтобы как можно спокойнее продолжить:

– Тебе придется выбрать, Йотун. Мое доверие, магия, совместные выходы в свет… или… другое.

Я выдержала его внимательный взгляд, сжимая пальцы в кулаки.

Уголки его губ дрогнули, но он подавил улыбку. Кажется, моя речь не произвела на него большого впечатления.

– Хорошо, – сказал он.

– Я не шучу, – предостерегла я.

– Это я понимаю. Ты можешь сильно осложнить мне жизнь.

Я вскинула подбородок.

Мне не пришлось опускаться до прямых угроз. Но Йотун сам не раз и не два говорил, что мое поведение отражается на нем, а я была нужна ему…

Йотун сидел, откинувшись на спинку кресла, кончики пальцев мягко касались уголка страницы: поза непринужденная и расслабленная… И в то же время у меня появилось стойкое ощущение, что я нахожусь в нескольких шагах от хищного зверя: одно неверное движение, и он нападет.

Пример Тиссы придавал мне смелости. Несмотря на всю свою жестокость, Маг не имел власти над ней. Он мог убить наложницу, но не напугать.

Я сомневалась, что у меня хватит мужества на подобное сопротивление, однако совсем не предпринять никакой попытки означало проиграть.

Йотун молчал, продолжая спокойно меня разглядывать.

По его лицу нельзя было прочитать даже примерное направление его мыслей.

Я решила, что ему нужно время, чтобы дать мне ответ, поэтому поклонилась и поспешила покинуть кабинет. Когда я оказалось в дверях, Йотун сказал:

– Сегодня вечером… – он выдержал паузу, во время которой мое сердце болезненно сжалось, и я стиснула дверной косяк. – Мы посетим прием. И жду тебя через час, займемся магией.

Я не могла сдержать улыбку и обернулась.

Конечно, я рассчитывала на то, что он выберет магию, но никогда нельзя знать наверняка.

– Кто-то решил разыграть партию в Битву троллей. Что ж… неплохо, – сказал Йотун, используя человеческое название для игры. – Через час, – повторил он.

* * *

Ингар открыла глаза. Они горели желтым огнем, она прищурилась от света, льющегося через небольшое окно, и отодвинулась в глубину своей постели, часто моргая, словно стараясь прогнать резь.

Новая мертвячка огляделась. В комнате царил беспорядок, на полу – подсохшие бурые пятна. Она провела языком по зубам… а потом принялась ощупывать челюсть.

Клык удлинялся и втягивался.

Ингар судорожно вздохнула, а потом принялась хватать ртом воздух. Она задыхалась, из горла вырывались мучительные хрипы.

В спальню вошла первая мертвячка.

– Моя дорогая.

Ингар продолжала хвататься за горло.

– О, – мертвячка улыбнулась. – Не беспокойся. Ты не можешь дышать, потому что тебе незачем. Оставь это нудное занятие…

Ингар перестала задыхаться и уставилась на пришедшую:

– Что со мной?

– Ты наконец-то пришла в себя… и обрела контроль. А то, надо признаться, я уже подустала… Ты очень беспокойная мертворожденная. Но, может, оттого, что ты мой первенец.

Она подошла и поцеловала Ингар в макушку.

Жуткая пародия на материнскую любовь.

Ингар продолжала растеряно смотреть вокруг, а потом схватилась за голову, зажимая ладонями уши.

– Что это? Что?

– У тебя появился слух. Ты слышишь! – Мертвячка счастливо рассмеялась.

Ну точно гордая мать радуется первым шагам своего малыша.

Ингар закричала от боли. Она опять начала хватать ртом воздух, задыхаясь.

Мертвячка обняла ее и держала в своих объятиях, успокаивая.

– Сейчас пройдет, пройдет. А ты думала, будет легко…

И действительно, Ингар вскоре успокоилась.

– Тебе нужно принять ванну и одеться. Но плохая новость заключается в том, что ты, обжора, съела всех наших слуг. Ай-яй, как непрактично.

– Что? – Ингар отстранилась. – Я не…

– Не помнишь. Ну и ничего страшного. Мы наймем новых слуг. Откуда-нибудь подальше. Давай, вставай…

– Это кровь? – спросила Ингар, кивая на пол.

– Да, – просто ответила мертвячка, – Ты была неаккуратна с едой.

– Я что…

– О, да.

– Невозможно, – прошептала Ингар.

Мертвячка рассмеялась, да так, что ее звериные клыки вышли на полную длину, сахарно поблескивая.

– Невозможно, – эхом повторила она. – На невозможное можно посмотреть в заросшем рву за замком.

И тут я поняла, что за гул сопровождал их разговор. Мухи. Тысячи жирных мух жужжали за окнами замка.

Я сбежала из видения раньше, чем увидела ров. Как хорошо, что у меня получилось вырваться.

* * *

Йотун сидел напротив.

– Она пришла в себя, – сказала я.

Мне было легко.

Как будто с моих плеч исчез груз. Так оно и было. Неопределенность наших с троллем отношений не давала мне вздохнуть. А теперь, после утреннего разговора с ним, я… почувствовала спокойствие.

– Это я понял, – откликнулся тролль.

Он поднялся и прошелся вдоль книжных полок, ведя пальцем по корешкам.

– Ты тоже слышал… вчера вечером? – Это был опасный вопрос, потому что он возвращал воспоминания о том, что предшествовало этому странному шепоту, но… я должна была выяснить.

Йотун неопределенно дернул плечом.

– Да, – коротко ответил он и нахмурился.

Я вздохнула и улыбнулась.

– Какое облегчение! А то мне показалось, что я схожу с ума.

Он только хмыкнул.

– Как думаешь, бездна может превращать троллей в чудовищ? – спросила я.

– Тоже об этом размышляю. И выводы неутешительные. То, что действует на людей, скорее всего подействует и на троллей.

Я подумала о Дьярви, который стал мертвяком, а комендант чудовищем…

– Он был жив.

– Что? – не понял Йотун.

– Когда проглотил бездну, комендант был жив, а мертвячка и Дьярви были мертвы.

– А вторая девушка? Ингар, кажется?

– Да, она умерла, но… ее не окутывала тьма. Мертвячка пила ее кровь, заставляла пить чужую. – Я потерла виски, припоминая. – Точно. Она еще давала ей свою кровь.

– Хорошо бы выяснить, что у них с магией, – сказал Йотун. – И наш знакомец Дьярви…

– На него тоже попробую взглянуть.

Жизнь вошла в определенную колею, приобрела относительный баланс. Я привыкла просыпаться довольно поздно, так как часто новому дню предшествовал прием у какого-то придворного или известной наложницы, затягивающийся далеко за полночь. Дагней всячески покровительствовала мне, называла своей дорогой подругой. Мы иногда выбирались в город, она давала советы по этикету и приносила свежие сплетни, от которых я получала немало удовольствия и постепенно начала лучше разбираться в местных нравах. Благодаря ее расположению другие наложницы стали проявлять ко мне интерес и даже делали попытки вовлечь в свой круг. Тем более я теперь могла говорить на тролльем. Хоть заклинание не всегда поддавалась контролю. Иногда я сбивалась на людское наречие и ничего не могла с этим поделать.

Если Йотун не торопился во дворец, то мы вместе завтракали.

Я полюбила наши непринужденные разговоры. Йотун был приятным и остроумным собеседником, особенно когда перестал загонять себя и меня в рамки сложного церемониала и хитрых правил поведения между покровителем и наложницей.

Мне показалось, что, приняв мои условия, сам колдун остался доволен. Он больше не пытался меня обнять или поцеловать. Йотун был троллем слова. Почувствовать его прикосновения я могла только в редких обстоятельствах. Например, когда он помогал выйти из кареты или чуть притягивал к себе на приеме, если ему требовалось что-то сказать так, чтобы слышала только я.

Видениям я старалась уделять хотя бы несколько часов, разделив их на дневные, вечерние и ночные. Отчего-то именно ночью происходило все самое интересное.

Дьярви предпочитал перемещаться исключительно в темное время. Он скользил по туманам на первый взгляд без какой-то особенной цели, охотясь на случайных троллей. Если при жизни он не отличался добротой, то после смерти его кровожадность только возросла.

Бальтазара Тосса мучился бессонницей.

Верховному магу приходилось весьма непросто. Сама ткань, из которой состояла Миравингия, словно расползалась в его руках, и он путем невероятных усилий пытался все удержать. Но он как никто другой был ответственен за возникший хаос. Это его маги в красном налетали на деревни, разоряя их. Это его маги выслеживали и убивали карлингов, они разлучали семьи и помещали детей в свои башни.

Но одно видение, конечно, выделялось… Оно застало меня на приеме. Я почувствовала его приближение и кивнула Йотуну. К счастью, всегда существовали комнаты, где покровители могли уединиться со своими наложницами. Это ни у кого не вызывало удивления, скорее даже одобрение.

* * *

Верховный маг не спал. Его секретарь Леон все еще был рядом, записывал последние распоряжения.

– … необходимо растащить этих союзничков… Думаю, самый слабый – это барон Оланд. Он никогда не отличался решительностью. И стоит он… не дороже шлюхи…

– Королева – скорее символ, – осторожно сказал секретарь.

– И символы важны! Она должна быть моим символом. Сидеть там, где ей место. Но у нас преимущество. У них не получится переправить ее в Даригон.

Бальтазар Тосса усмехнулся.

– Я лично возглавлю поход на мятежников, – вдруг сказал он.

– Вы? – поразился секретарь.

Бальтазар Тосса бросил на него надменный взгляд.

– Да. Я.

Он повернулся к секретарю спиной, чтобы налить из графина вина.

– Попадись мне этот мальчишка… Клянусь, хлыст пройдется по его спине. Надо было пороть его в детстве. Это все его мать…

Он поставил графин на место, так сильно грохнув донышком о столешницу, что вино выплеснулось красным фонтаном, растеклось некрасивой лужей и тонкой струйкой побежало на пол.

Бальтазар Тосса взял кувшин и наполнил кубок водой.

– Зла не хватает. Леон, нужно отдохнуть. Разбуди меня через пару часов и продолжим.

– Да, государь.

Секретарь покинул покои.

Вино капало на паркет.

Верховный маг принялся раздраженно снимать мантию. Он что-то бормотал себе под нос.

Наконец, разоблачившись до нижней рубашки, обнажающей желтые тощие ноги, он влез в постель.

Магический свет в светильниках погас.

Видение держало крепко.

Через какое-то время дыхание верховного мага стало размеренным, а потом раздался раскатистый храп.

Леон тенью скользнул в покои, в руках он сжимал небольшой арбалет. Звякнула тетива, зло запел болт, устремляясь к цели. А мишень, надо сказать, была широка и объемна. Тело Бальтазара Тоссы под одеялом выглядело, как гора, укутанная снегом. Промахнуться было трудно.

Болт не долетел: угодил в защитный барьер. Упал сначала на одеяло, а потом скатился на пол.

– Леон, – в голосе Бальтазара Тоссы слышалось разочарование, смешанное с раздражением.

Вспыхнул свет, загоняя тени в углы, не оставляя ни одного темного пятнышка.

– Леон, – повторил верховный маг и небрежно шевельнул пальцами.

Но молодой маг отбросил арбалет. Он не дал заклинанию себя поразить. Более того он послал в Тоссу свое.

Тот блокировал.

– Охр… – Бальтазар хотел позвать стражников, но почему-то осекся.

И… комнату как будто пронзили тысяча миниатюрных сиреневых молний. В воздухе запахло грозой, я могла ощутить этот особенный свежий запах.

Не часто верховный маг демонстрировал свои силы, но это было поразительное заклинание. Он почти не двигал руками, как будто оно сразу родилось из его разума.

Леон рухнул, как подкошенный, его лицо пошло рябью, вздулось пузырями.

Он открыл рот в беззвучном крике.

Неторопливо Бальтазар Тосса вылез из постели и подошел к…

– Здравствуй, сын.

Вместо секретаря на полу корчился Лука.

* * *

– Нет! – крикнула я. – Он жив!

Йотун, который стоял, привалившись к окну, отвлекся от созерцания луны.

– Прискорбно, – ответил он.

Я вытерла выступившие слезы.

– Ну, почему… почему… – твердила я, не в силах справиться с разочарованием.

Тролль рассматривал меня со странной смесью жалости и удовольствия во взгляде.

– О, я прекрасно понимаю твои чувства. Сам чуть не плачу, когда мой враг выживает.

Я не могла не улыбнуться. Истеричный полусмешок, полувсхлип. Тыльной стороной ладони я вытерла слезы.

Йотун подал мне платок. И, подняв глаза, теперь, когда ослепляющий страх перед ним отступил, я могла действительно увидеть его. Внешность чистокровного тролля больше не вызывала удивления, и я не могла не признать, что Йотуна отличает от других мужчин его расы, необычная, даже хищная красота. Я невольно сравнила его и Мадса. Может, во всем виновата кривоватая, лукавая улыбка, которая вызвала череду воспоминаний. Пожалуй, Йотун был чуть выше, но чернокнижник – определенно шире в плечах. Если бы этим двоим пришлось встретиться в поединке, не уверена, кто бы победил… и в силе, и в искусстве владения боевой магией.

Я поняла, что довольно долго и беззастенчиво рассматриваю тролля, и отвела взгляд.

– Идем. Пора возвращаться, – сказал Йотун.

– Вы сможете тоже создать такую же защиту?

Он усмехнулся.

– Теперь мы знаем, что ваш верховный маг настолько дальновиден, что не снимает защитных амулетов даже в постели.