Среди роз

Глава 25

— Поднимаю тост! — провозгласил мистер Кроули, золотых дел мастер. — За город Иденби! И за его основателя — лорда Тристана де ла Тера!

Ему ответил хор голосов. Купцы и ремесленники, собравшиеся в зале, дружно подняли кубки. Тристан, сидевший во главе длинного стола, с улыбкой передал бумаги сэру Хамфри — он уже решил, что лучшего мэра ему не найти. Поместье сэра Хамфри располагалось у границы нового города; жители знали и любили его. Он сражался и трудился вместе с ними, пользовался доверием и уважением.

— Благодарю вас, джентльмены! — Тристан поднял бокал. — И желаю всем вам процветания!

Появившийся Грисвальд кашлянул, и жители только что основанного города Иденби поставили кружки и начали покидать зал. Однако сэр Хамфри медлил у камина. Тристан устроился в кресле перед огнем, вытянул ноги и, медленно потягивая вино, ждал, когда сэр Хамфри заговорит — несомненно, он хотел замолвить слово за Женевьеву.

— Мы очень признательны вам, Тристан.

— Благодарю.

— Вы проявили необыкновенное великодушие и милосердие по отношению к врагам. Мне вы вернули дом. Темкин получил место управляющего и снова стал свободным человеком. Леди Эдвина и Джон счастливы в браке. Все это…

— Все это я уже слышал, — нетерпеливо перебил его Тристан. Он нахмурился и подлил себе еще вина. Сколько болтовни! К чему? После приезда в Иденби Тристан трижды решал повидаться с Женевьевой. Три раза он подходил к двери, переступал через порог и, борясь с желанием, требовал от нее объяснений.

И каждый раз она молча опускала голову: Леди Иденби вновь стала его пленницей, а Тристан занял главную спальню замка.

Часто он размышлял о том, что ему живется ничуть не лучше, чем Женевьеве. Бессонными ночами Тристан ходил по спальне, изнывая от боли, и мечтал о ней. Ему представлялось, как он держит Женевьеву в объятиях. Однако Тристан хотел не покорности, а любви — от женщины, которая снова предала его.

Он усмехнулся, понимая, что Женевьева завладела его душой с первой же встречи. Тристан поставил бокал на стол так резко, что стекло чуть не хрустнуло, и поднялся, решив избавиться от наваждения. Не глядя на сэра Хамфри, он подошел к лестнице и крикнул:

— Джон, спустись вниз!

Через несколько минут появился Джон и с любопытством взглянул на Тристана — такой беспечности в голосе друга он не слышал уже давно.

— Джон, идем! Пирс открыл постоялый двор у самой границы города. Пойдем, выпьем эля и пожелаем ему удачной торговли! — Он обернулся к сэру Хамфри: — Не хотите ли присоединиться к нам, сэр?

— Нет, спасибо.

— Тристан… — начал Джон.

— Мне не терпится напиться — так, как бывало прежде. — Тристан дружески обнял его за плечи.

— Утопить свои печали, — подсказал Джон.

— Нет, просто забыть о них! Найти утешение в кружке эля — и, может статься, в объятиях пылкой молодой плутовки! Идем!

Тристан помахал рукой сэру Хамфри и велел Мэтью подать лошадей. Джон последовал за ним: он старался не оставлять Тристана в одиночестве. На пороге он обернулся к сэру Хамфри:

— Будьте добры, передайте моей жене, что я изо всех сил пытаюсь поймать тигра за хвост.

Сэр Хамфри кивнул, а Джон прибавил шагу, догоняя Тристана.

— Мне ясно, что ты не желаешь говорить с Тристаном, но не понимаю, почему ты отмалчиваешься со мной! — сетовала Эдвина. Женевьева раздраженно ходила по комнате. Держа на коленях маленькую Кэтрин, Эдвина думала, что она вырастет настоящей красавицей — у девочки глаза Тристана и тонкие черты матери. В последнее время Эдвина посматривала на Кэтрин с особой нежностью, поскольку надеялась подарить Джону малыша. С племянницей она спорила потому, что с душевной болью видела, как страдают Женевьева и Тристан.

— Нам не о чем говорить, Эдвина. — Женевьева вздохнула. — Ты обо всем расскажешь ему.

— Но я же твоя тетка! Мы родные люди!

Женевьева устало усмехнулась и посмотрела на Эдвину.

— Прости, но я не могу доверять тебе, поскольку ты всегда поступаешь так, как считаешь нужным. Вместо того чтобы помочь, ты можешь мне навредить.

— Женевьева, что такое ты говоришь?

— Я все понимаю. — Женевьева снова заходила по комнате. — Он считает, что я приезжала в Бедфорд-Хит, чтобы отыскать улики против него. Но клянусь, что такого у меня и в мыслях не было! — Она бросилась на постель и уткнулась в подушку, готовая разрыдаться. Женевьева ненавидела себя за слабость, однако ее донимали не только душевные муки — утренняя тошнота возобновилась. Она не раз думала о том, как воспримет Тристан известие о новой беременности.

Жить так, как они живут сейчас, немыслимо. Женевьева вздрогнула и прижала руки к груди. Тетка сообщила ей, что Тристан и Джон уехали вдвоем, намереваясь напиться. Значит, она ему больше не нужна? И вправду, зачем нужны жены, если не для того, чтобы рожать наследников? Может, на этот раз родится мальчик… а потом Тристан совсем перестанет замечать ее.

— Женевьева, клянусь Богом, я не выдам тебя. Ты должна все открыть, иначе ты сойдешь с ума!

— У меня скоро снова будет ребенок.

Несколько секунд Эдвина молчала.

— Конечно, он будет рад, но…

— Но вряд ли простит меня. Господи, Эдвина, что же мне…

— Рассказать обо всем мне.

— Эдвина, если ты проболтаешься, будешь гореть в аду!

— Объясни, в чем дело.

Радуясь возможности наконец-то излить душу, Женевьева рассказала тетке о том, как видела Гая в Бедфорд-Хите и как решила выяснить все сама.

— Эдвина, пойми меня, он верно служил моему отцу и был другом Акселя. Я не могла допустить, чтобы он погиб!

— Продолжай!

— Во дворце Гай сам пришел ко мне, уверял, что любит меня и все уладит. Он сказал, что похитил письма. И я…

— И ты решила украсть их у Гая. Но стражники заподозрили неладное, погнались за тобой и нашли их.

Женевьева печально кивнула.

— Расскажи ему все! — потребовала Эдвина.

— Не могу! Он решит, что я сговорилась с Гаем!

— Объясни все по порядку и начни с того, как увидела сэра Гая в его поместье.

— Может, и вправду стоит попробовать… Нет, вряд ли… Ничего не понимаю… — Она вдруг уставилась на дверь. На пороге стоял сэр Гай в черном плаще с капюшоном. Его светлые волосы падали на лоб. Гай улыбнулся Женевьеве.

— Я приехал за тобой, любимая. Чтобы спасти тебя.

Она растерялась. Как он сюда попал? Ее должен был охранять Роже де Трейн. Куда же он девался?

Женевьеву охватили страх и гнев.

— Гай, что ты здесь делаешь? Разве тебе не приходило в голову, что я могла во всем признаться Тристану? Уверена, ты слышал, что меня довезли до самых Ворот изменников.

Эдвина ахнула, и Женевьева поняла: тетка знает, что означает появление Гая здесь, в этой комнате.

— Прости, — прошептал Гай. — Женевьева, как глупо ты поступила! Но уверен, ты не выдала меня мужу. Иначе он не уехал бы без тебя… и ты не ждала бы меня здесь.

— Я не ждала тебя! — Женевьева вскочила с постели. — Из-за тебя я чуть не поплатилась жизнью, Гай!

Он метнулся к ней и схватил за руку.

— Скорее, Женевьева! Нам пора уходить.

— Гай, с тобой я никуда не пойду. Я жена Тристана! Я…

— Я люблю тебя, Женевьева! Я хочу тебя…

— Гай, ты всегда был моим другом и другом Акселя. Я никогда не любила тебя, не понимаю, с чего ты взял…

В его глазах вспыхнула злоба.

— Женевьева, если ты не со мной, значит, против меня! Иденби должен стать моим…

— Что?! — Она попыталась вырваться и в отчаянии обернулась к Эдвине. Та сидела, обнимая маленькую Кэтрин. Поймав взгляд племянницы, она чуть заметно покачала головой, и Женевьева ужаснулась. Она догадалась, что хотела сказать Эдвина: «Будь осторожна — этот человек способен причинить боль не только тебе, но и всем нам». — Гай, я никогда не собиралась за тебя замуж…

— Довольно, Женевьева. Долгие ночи я лежал без сна и представлял себе, как мы будем вместе. Как ты встанешь передо мной, разденешься и ляжешь рядом…

— Гай, я ничего тебе не обещала. Я любила Акселя.

— Так ты идешь со мной, Женевьева? Мне необходим замок Иденби, и он станет моим. Я видел сторонников Йорков в Ирландии — когда-нибудь они выступят против Генриха, и мы вернемся сюда. Надеюсь, мне позволят самому обезглавить Тристана де ла Тера.

— Гай, неужели ты ничего не понял? Я люблю его! С тобой я никуда не пойду! Уходи же скорее — пока он не вернулся, пока стражники не застали тебя здесь! Послушай, я действительно люблю его. Я…

Она вскрикнула, рухнув на пол от удара, и замерла. Гай смотрел на нее с нескрываемым бешенством.

— Нет, ты уйдешь отсюда вместе со мной. Без сопротивления. Ты будешь моей, тварь, пока мне не надоест твоя надменность. Глупая, Акселя убил вовсе не сторонник Ланкастеров, а я. И старого Эдгара тоже.

— О Боже! — выдохнула Женевьева.

— И я буду убивать, Женевьева. Убью и тебя — лишь бы ты не досталась ему. Но я бы предпочел, чтобы ты ушла со мной.

Она пронзительно закричала, но он пнул ее в бок. Эдвина вскочила, но не успела подбежать к двери, как незнакомец с ножом преградил ей путь. Эдвина попятилась, прижимая к груди малышку, и обернулась к Гаю, дрожа всем телом.

— А где же…

— Малышка Анна? С ней все хорошо. Она заперта вместе с Мэри и другими слугами.

— А сэр Хамфри? — Эдвина облизнула пересохшие губы.

— Истекает кровью на полу, — с отвращением бросил Гай. — Как и старик Грисвальд… впрочем, он выживет. А остальных слуг было легко запугать. Кое-кого мы загнали в башню. А сосунок де Трейн пытался отбиваться, но мы нанесли удар сзади — верно, Филберт?

Его сообщник усмехнулся.

— В замке множество стражников… — проговорила Женевьева, но Гай только хмыкнул.

— Мы покинем его прежде, чем они успеют опомниться. Эдвина, дай сюда девчонку.

— Нет! — Эдвина отскочила.

Женевьева поднялась и бросилась на Гая, как тигрица, но он ударом сшиб ее с ног. Настигнув Эдвину, Гай схватил ребенка. Эдвина снова закричала, но Филберт схватил ее за волосы и оттащил. Кэтрин расплакалась на руках у Гая, словно предчувствуя беду.

Женевьева с трудом поднялась на ноги и направилась к Гаю, но он остановил ее словами:

— Опомнись, Женевьева, иначе я с радостью перережу ей глотку. Напрасно она появилась на свет… Итак, миледи, одевайся и иди со мной.

— Но я здесь пленница! — Женевьева была в ужасе: Гай держал в руках ее плачущую дочь и мог исполнить угрозу не задумываясь. Господи, почему она раньше обо всем не догадалась? Ее отец не погиб в бою, а пострадал от руки человека, которого считал другом. И Аксель, милый Аксель… Гай не только жесток, но и безумен — почему раньше она этого не замечала?

— Не бойтесь, миледи. Я уже сказал конюхам, что возьму тебя с собой на прогулку. Мальчишки только заухмылялись — видишь, дорогая, твой муж не удосужился сообщить слугам, что ты здесь пленница.

Что же ей делать? Здесь помощи ждать неоткуда. Но если поднять крик во дворе, стражники поймут, что в замке враг.

— Я… пойду с тобой, — наконец решилась она. — Прошу, отдай ребенка Эдвине, а я…

— Нет, миледи, девчонку я понесу сам. А ты будешь идти и ослепительно улыбаться, и если посмеешь поднять крик, я мгновенно вышибу из нее дух.

— Ублюдок! Мерзавец, исчадие ада… — Разъяренная Эдвина рванулась к Гаю, но он ударил ее по голове. Эдвина рухнула на пол и затихла.

Женевьева вскрикнула и в ужасе бросилась к тетке.

— Эдвина, дорогая…

Гай бесцеремонно дернул ее за волосы.

— Она жива, оставь ее в покое. Надевай плащ. Мы уходим.

Дрожащая Женевьева накинула легкий летний плащ, не сводя глаз с лежащей на полу Эдвины.

— Пожалуй, перед уходом мне следовало бы прикончить ее — чтобы ты больше ни в чем не сомневалась.

— Я иду. — Женевьева шагнула через порог и ахнула, увидев лежащего в коридоре Роже де Трейна. На его лбу запеклась кровь, но, похоже, он был еще жив. Кэтрин плакала все громче, и Гай зажал ей рот.

— Помни, Женевьева: я могу заставить ее замолчать навсегда.

Опустив глаза, она направилась к лестнице. Кэтрин хныкала, чувствуя, что мать рядом. Через несколько секунд они оказались во дворе. Стражники у дверей отдали честь. Женевьева слышала смех, доносящийся из кузницы. Мэтью приблизился к ней, и она с улыбкой объяснила, что едет на прогулку с сэром Гаем. Он сказал, что сейчас же оседлает лошадь.

Мэтью, Мэтью… он так и не понял, что произошло. Солнце раскалило каменные плиты двора, веял теплый ветер, небо стало лазоревым. Голоса таяли в жарком воздухе. «Тристан, я люблю тебя, — думала Женевьева, — я люблю тебя всем сердцем. Как же глупа я была! Прошу, поверь — я подчинилась ему вопреки своей воле».

Эдвина расскажет ему правду. Только бы он поверил ей! Только бы пришел на помощь… Но найдет ли он ее? Неужели Гай решил увезти ее в Ирландию? Или спрятать где-нибудь поблизости, а потом убить вместе с Кэтрин, как убил многих других?

Она чуть не вскрикнула, почувствовав его прикосновение. Через минуту Мэтью привел лошадь и подвел ее к тумбе, Женевьева забралась в седло. Гай легко вскочил на своего жеребца, прижимая к себе Кэтрин. Женевьева боялась, что он задушит ребенка или уронит его, нарочно бросив под копыта лошади…

— Мы погуляем в лесу, — объяснил Гай улыбающемуся Мэтью.

— Да, сэр Гай.

— Беги вперед и вели стражникам открыть ворота. — Гай бросил конюху монету.

— Слушаюсь, сэр. — Мэтью побежал к воротам. Гай подхлестнул гнедую кобылу Женевьевы, и та послушно пошла вперед. Через несколько секунд стражники помахали им вслед, и ворота Иденби закрылись. Гай опять хлестнул лошадь Женевьевы, и они рысью поскакали вдоль моря.

Кэтрин разразилась слезами, Женевьева подъехала ближе к зловеще усмехающемуся Гаю.

— Прошу тебя, Гай, отдай ее мне! Здесь я не стану поднимать тревогу. Отдай мне дочь!

Гай небрежно протянул ей ребенка.

— Возьми. И заставь ее замолчать. Немедленно!

Женевьева прижала к себе Кэтрин. Гай схватил поводья ее кобылы. Малышка продолжала плакать.

— Пусть заткнется! — рявкнул Гай.

— Она голодна…

— Так накорми ее!

— Но не могу же я кормить ее в твоем присутствии! Надо остановиться, найти место…

Он рассмеялся так, что по коже Женевьевы побежали мурашки.

— Корми сейчас, при мне. Мы не остановимся, пока не отъедем далеко от замка.

— Тристан догонит нас.

— Тристан занят. — Он усмехнулся так, что Женевьеву снова охватил леденящий страх. Гай указал назад. Женевьева обернулась и увидела, как над замком в воздух поднимается столб дыма.

— Замок горит! — ахнула она.

— Верно. — Гай опять засмеялся. — Я же говорил, Женевьева: если он не будет моим, то не достанется никому. — Его губы сжались, лицо стало безжалостным. — Я уничтожу его.

— Ты убил их! Всех, кто был в замке! — вскрикнула она.

— Кое-кто спасется. Молись за них, Женевьева. И едем!

Мэтью сразу заподозрил неладное: леди Женевьева улыбалась, но казалось, она вот-вот разразится слезами. Сэр Гай и прежде бывал в Иденби, вместе с посланцами короля, но этот приезд был неожиданным. Мэтью помнил: как бы ни ссорились милорд и миледи, они были нежны с малышкой. Леди никому не доверяла ребенка… почему же теперь отдача его почти незнакомому рыцарю?

К счастью, он размышлял не долго. Уверенный в том, что случилась беда, Мэтью бросился в большой зал и увидел сэра Хамфри, лежащего на полу. Из кухни доносились звуки, которые разбудили бы и мертвеца. В воздухе пахло дымом.

Мэтью выбежал из зала, призывая на помощь. Через секунду в замке поднялась суматоха. Взбежав наверх, Мэтью чуть не упал, споткнувшись о лежащего на полу человека. Роже де Трейн, застонав, пришел в себя.

— Пожар, сэр, пожар! — закричал Мэтью. Шатаясь, Роже поднялся и вошел в комнату Женевьевы. Шторы и постель уже полыхали вовсю. А у постели лежала леди Эдвина.

Роже бросился к ней. Пламя потрескивало. Преодолевая головокружение, Роже подхватил Эдвину на руки и успел выбежать из комнаты прежде, чем обрушилась одна из потолочных балок.

Роже остановился только во дворе, постанывая и хватая ртом воздух. Эдвина открыла глаза, и ее лицо побелело.

— Анна! Моя дочь! Роже, скорее…

— Миледи, она уже здесь! — Мэтью вел за собой маленькую леди Анну, Мэри, Мэг и других слуг. Зарыдав, Анна прижалась к матери. Эдвина начала успокаивать ее, но вдруг вспомнила все.

— Женевьева! Они увезли Женевьеву! Надо срочно найти Тристана и Джона…

— Я еду за ними, — сказал Роже.

— Нет, постой! Он не поверит тебе, зато наверняка выслушает меня! Она покинула замок не по своей воле, — объяснила Эдвина, и Роже кивнул.

— Сейчас приведу лошадей, — сказал Мэтью.

— Сэр Хамфри, какое счастье, что вы живы! — воскликнула Эдвина. — Надо потушить пожар. Грисвальд, займись слугами! Анна, дорогая, с тобой останется Мэри. Я скоро вернусь.

Усевшись в седло, Эдвина рысью последовала за Роже.

Испытанное средство не помогло. Он пьянствовал допоздна, но уныние не покидало его. Тристан только усмехался блудницам из таверны, которые умильно поглядывали на него и вкрадчиво обещали исцелить от всех печалей. Он знал: ничто не избавит его от мучительного желания. Только одна женщина могла бы пролить бальзам на его душу, опьянить, как крепкое вино.

«Ступай к ней, — сказал себе Тристан. Это был вопль сердца и души. — Ступай к ней и заключи ее в объятия». Он ударил кружкой по столу. Джон, украдкой посматривавший на него, вздрогнул.

— Тристан…

Тристан поднялся и швырнул на стол монету.

— Едем домой.

Джон с облегчением вздохнул. Он не понимал, в чем дело, но обрадовался и поблагодарил кокетливую девицу, которая прислуживала им и была явно разочарована равнодушием благородных лордов. Тристан решительно направился к двери, но она вдруг распахнулась.

— Эдвина!

При виде перепачканного копотью лица жены Джон бросился к ней.

— Эдвина, Роже, что все это значит?

— Что произошло, черт возьми? — спросил Тристан.

Эдвина заговорила сбивчиво и быстро:

— Сэр Гай… увез Женевьеву и Кэтрин… поджег замок, но это уже не важно. Тристан, никакой это не заговор! Гай украл твои бумаги, а Женевьева пыталась спрятать их, чтобы ты не убил Гая и не попал в Тауэр. Но это еще не самое страшное. Тристан, он безумен! Гай сам сказал, что убил отца Женевьевы, Акселя и собирается прикончить твою жену. Сейчас она с ним и… — она всхлипнула, — и малышка тоже! Они уехали неизвестно куда. Гай знает эти места. Тристан, найди Женевьеву, иначе ей конец! Она отбивалась изо всех сил, пока он не пригрозил убить ребенка! Долго ехать верхом она не может, иначе потеряет малыша…

— Когда? — рявкнул Тристан. — Кто с ним? Сколько у него людей?

— Час назад. Один человек. Он назвал его Филбертом…

Тристан яростно выругался.

— Филберт! Слуга из Бедфорд-Хита! Клянусь, я убью его. Если он прикоснется к ней, если дотронется до Кэтрин… — Он выбежал. В его глазах пылала ярость. Через секунду Тристан уже сидел верхом на пегом жеребце. Переглянувшись, Роже и Джон последовали за ним.

Но они не могли угнаться за Паем, который несся галопом. Крик огласил всю округу. Это был боевой клич, леденящий кровь, ужасный, древний, как вражда Ланкастеров и Йорков.