Странный брак

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Глядя на себя в зеркало, Элоиз сердито хмурила брови. Душ не помог ей расслабиться. Прическа тоже не способствовала улучшению настроения, признала Элоиз, вытирая каштановые пряди. Половина волос с одной стороны головы была сбрита для операции.

— По-моему, сейчас такой стиль моден, — пробормотала Элоиз.

Интересно, подумала она, знал ли Джонатан женщин с экзотическими стрижками и татуировками на руках или в местах более интимных?

Почувствовав приступ ревности, Элоиз разозлилась на себя.

— У нас с ним нет ничего общего. В основе нашего брака, скорее всего, лежит физическое влечение, и, судя по реакции Джонатана, я думаю, меня влекло к нему, а не наоборот.

От мысли, пришедшей ей в голову, Элоиз обдало холодом. А вдруг она настолько в него влюбилась, что сделала татуировку? Быстро сняв укутавшее ее полотенце, Элоиз внимательно обследовала себя.

— Слава Богу, никаких татуировок, — выдохнула она с облегчением.

Вновь обернувшись полотенцем, Элоиз обратила внимание на лицо. Что ж, внешность довольно приятная, хотя в отличие от красавицы матери Элоиз не могла похвастаться совершенством черт. Губы полноваты, лицо более округлое, а нос короче и шире.

— Значит, я пошла в отца и его родню, — заключила она, вглядываясь в серые глаза, которые и цветом, и разрезом напоминали глаза Сары.

Элоиз пожала плечами, как будто хотела сказать, что в данный момент внешний вид абсолютно ее не волнует, и направилась в спальню, к которой примыкала ванная. Она не ожидала никаких визитов и похолодела, увидев в комнате Джонатана. В следующий раз, подумала она, нужно не забыть закрыть дверь на замок.

Поднимаясь с кресла, стоявшего у окна, он равнодушно произнес:

— Я услышал шум воды. Когда догадался, что ты принимаешь душ, то решил, что мне надо быть поблизости на случай, если тебе вдруг станет плохо.

Он держался так, будто выполнял малоприятную обязанность, свалившуюся ему на плечи. Элоиз была вне себя от злости — ей надоело чувствовать себя обузой.

— Я не желаю, чтоб за каждым моим шагом… — начала она ледяным тоном, но тут же осеклась: их взгляды встретились и она увидела, как потемнели его карие глаза. От холода, которым веяло от них всего несколько секунд назад, не осталось и следа. Глаза Джонатана пылали нескрываемым желанием.

— Действительно, ты сама прекрасно со всем справляешься, — сказал он сквозь зубы и не спеша вышел из комнаты.

Потрясенная, Элоиз стояла, глядя на дверь, закрывшуюся за Джонатаном. Нет, физическое влечение явно не было односторонним.

— А может быть, он просто очень долго был одинок и теперь любая женщина способна воспламенить его? — произнесла она, решив не делать скороспелых умозаключений. В конце концов, еще минуту назад она была уверена, что он не испытывает к ней никаких чувств. — Кроме того, я убеждена, что похоть не слишком хорошее основание для брака, — добавила она, хотя в какой-то момент была готова согласиться с обратным.

Как ни старалась Элоиз забыть его пылкий взгляд, она ничего не могла с собой поделать: он преследовал ее. Не желая оставаться в комнате, она стала искать одежду, чтобы одеться и уйти. Первая дверь, которую она открыла, была дверью встроенного шкафа. Он был пуст.

— Значит, Джонатан и вправду перебрался в другую комнату, — пробурчала Элоиз, поняв, что это был его шкаф. Она надеялась почувствовать облегчение, но вместо этого ее пронзили боль и обида. — Жаль, что я ничего не помню, — сказала она, хлопнув дверью. Все ее попытки вспомнить прошлое кончались головной болью, и она оставила свои старания.

Подойдя к следующей двери, Элоиз открыла ее и обнаружила еще один встроенный шкаф, заполненный женскими нарядами.

— Мой, — сказала она с уверенностью, почувствовав что-то знакомое.

Направо висели красивые костюмы, дорогие блузки и брюки, а также несколько платьев от известных модельеров. У стены на полках стояли туфли и сумки к каждому наряду. Рядом на вешалке Элоиз увидела несколько платьев для коктейля и два длинных вечерних наряда.

Слева висели джинсы, хлопчатобумажные брюки, множество маек, платья, пуловеры, рубашки, юбки и блузки. На полке стояли две пары кроссовок, несколько пар туфель и босоножек и несколько пар сапог для верховой езды. На верхней полке лежали четыре шляпы: коричневая, черная, рыжевато-коричневая и белая.

— Боже! Сколько одежды! — с удивлением воскликнула Элоиз.

Выбрав джинсы, майку и кроссовки, она оделась и спустилась вниз, на первый этаж.

Стоя на нижней ступеньке лестницы, она огляделась. Направо была столовая, налево — гостиная. Желудок напомнил ей, что подошло время обеда. Кухня должна быть поблизости от столовой, подумала Элоиз и повернула направо. Дойдя до конца коридора, она толкнула дверь, пропускавшую возбуждающие аппетит запахи, и увидела огромную кухню в деревенском стиле. За длинным деревянным столом сидел Джонатан, подозрительно глядя на стоявшую перед ним тарелку.

— На вкус моя стряпня всегда лучше, чем на вид, — подбодрила его Сара. — Советую тебе вначале попробовать, а уж потом судить.

Джонатан поднял руку, сдаваясь.

— Именно так я и собираюсь поступить, но для подвига мне нужно собраться с духом.

— Никогда не думала, что ты умеешь шутить, — ответила Сара.

И я тоже, подумала Элоиз, удивившись его шутке. Она уже решила, что у него напрочь отсутствует чувство юмора.

Джонатан подцепил вилкой кусочек неизвестного ему блюда, похожего на яичницу, посыпанную сверху чем-то зеленым.

— Ну, что скажешь? — спросила Сара, готовая смело выслушать любой отзыв.

— Это интересно, — ответил Джонатан дипломатично.

— Приятно слышать, — сказала Сара с видом победителя.

В эту самую минуту Джонатан, словно почувствовав, что они не одни, резко повернулся к двери. Однако глаза его при виде Элоиз страстью не запылали, наоборот, он был явно недоволен ее приходом.

— По-моему, тебе следует отдыхать, — сказал он тоном, не терпящим возражений. Уж не думает ли он, что она сейчас развернется и послушно побежит наверх?

— Да-да, отдых прежде всего, — поддакнула Сара.

Элоиз стояла как вкопанная. Нет, приказывать мне никто не будет, подумала она и твердо произнесла:

— В течение нескольких недель я только и делала, что отдыхала. К тому же я голодна.

— Я собиралась попросить Джонатана отнести тебе еду, как только он закончит, — сказала Сара, идя к плите. — Но если ты уже здесь, присоединяйся к нему. Садись, — приказала она.

— Не забудь, она привыкла к больничной пище, — предупредил Сару Джонатан. — Советую приготовить ей самую обычную яичницу.

Сара бросила на него возмущенный взгляд.

— Она будет есть яичницу с помидорами, луком и петрушкой, точно такую же, как у тебя. Ей нужно разнообразие, а также протеин.

Садясь за стол на противоположном конце, Элоиз взглянула на Джонатана и прочла в его взгляде: «Я старался». Эта слабая попытка защитить ее тронула Элоиз, но она тут же себя одернула. Он то и дело демонстрирует ей полное свое безразличие, а она готова разнежиться от малейшего проявления его заботы. Это до добра не доведет.

— Садись-ка или рядом с Джонатаном, или напротив, — скомандовала Сара. — Я не собираюсь бегать от одного конца стола к другому, разнося вам еду.

Опасаясь, что Джонатан лишит ее присутствия духа, Элоиз не желала садиться рядом с ним без крайней необходимости.

— Я сама возьму еду, — заявила она, поднимаясь и направляясь к кофейнику.

— Не люблю, когда у меня путаются под ногами, — фыркнула Сара. — Еду тебе принесу я.

Понимая, что будет выглядеть или дурочкой, или трусихой, настаивая на своем, Элоиз взяла кофе и опустилась на стул напротив Джонатана.

Он с некоторой злостью взглянул на нее.

— Я не кусаюсь, — сообщил он, понизив голос, когда она отпила глоток.

Элоиз почему-то представилось, как Джонатан ласкает мочку ее уха. Ее обдало жаром, и она изо всех сил постаралась отвлечься от этих мыслей.

— Конечно, он не кусается, — подтвердила Сара, вдруг возникшая у стола словно из-под земли. Она поставила перед Элоиз тарелку. — Съешь-ка вначале вот это, а я тем временем приготовлю тебе яичницу. — Она перевела взгляд на Джонатана: — А ты доедай свою, пока она не остыла.

— Слушаюсь, мэм, — ответил он.

Элоиз взглянула на Джонатана и вновь увидела в его глазах веселые искорки. Но они исчезли, и он принялся за еду. Это минутное мальчишество живо запечатлелось в памяти Элоиз, согрев ее. Но она тут же себе напомнила, что Джонатан женился на ней только из-за денег. Хватит думать о нем!

Взяв в руку ложку, Элоиз медлила над сомнительного вида стряпней, несмотря на голод.

— Это овсянка с коричневым сахаром, орехами и корицей, — растолковал ей Джонатан. — Довольно вкусно, хотя внешне красотой не блещет.

— Спасибо, — отозвалась Сара, давая понять Джонатану, что комплимент принят.

Джонатан уже ел и не умер, подумала Элоиз и попробовала необычное блюдо. Странно, но не плохо, решила она и съела еще.

— Теперь, когда я вас обоих накормила, пойду прилягу. Я все еще живу по австралийскому времени, — сказала Сара, ставя перед Элоиз яичницу и тост. Взгляд ее остановился на Джонатане: — Ты сказал, что отнес мои вещи в желтую комнату для гостей?

— Да, поднимешься наверх, повернешь налево, первая дверь с левой стороны, — объяснил он.

Сара кивнула.

— Как всегда, та же самая комната.

Не успела Элоиз поблагодарить тетушку, как та уже скрылась за дверью кухни.

Как только Сара ушла, Джонатан встал, взял у Элоиз тарелку и выбросил яичницу.

Элоиз, замерев, молча наблюдала, как он достал свежие яйца и начал взбивать их.

— Кажется, тебе знакомо это занятие, — заметила она, стараясь не думать, как хорошо он выглядит в джинсах.

— Я много лет жил один, — ответил Джонатан.

Скоро он опять заживет один, подумала Элоиз, вспомнив, что Джонатан собирается уезжать. Вглядываясь в его лицо, она поняла, что он чувствовал себя неловко в ее присутствии. Интересно, почему он не уезжает сейчас? В конце концов, есть Сара, которая присмотрит за ней. Она снова почувствовала себя обузой.

— К чему тебе эти лишние хлопоты? Я могла бы съесть яичницу, приготовленную тетушкой. Ты ведь свою съел.

— Мой желудок привык ко всему, — холодно ответил он, перекладывая яйца со сковороды на тарелку. — А если тебе кажется, что с Сарой у тебя не будет проблем, тогда я займусь работой в гараже, которая давно ждет меня.

— С Сарой мы поладим, — заверила его Элоиз.

Кивнув, Джонатан взял свою тарелку, сполоснул ее, поставил в моечную машину и направился к двери. И уже на выходе остановился.

— Я оставлю номер гаража у телефонного аппарата. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.

— Конечно, — ответила Элоиз, про себя, однако, подумав, что лучше умрет, чем попросит у него помощи. Она была, как никогда, уверена, что ему хочется поскорее отделаться от нее. Так почему же он никак не уйдет?

— И помни, доктор Грин сказал, что ты должна ограничить свою деятельность, по крайней мере в течение еще пары недель. Так что в это время постарайся не подходить к своим любимым лошадям. Джед Бик вот уже пять лет ухаживает за ними. На него можно положиться, да и лошади прекрасно себя чувствуют.

Его приказной тон раздражал ее, но Элоиз понимала, что в нынешнем состоянии она еще не в силах заботиться о таких больших животных, как лошади, поэтому кивнула Джонатану в знак согласия.

Он вышел, оставив ее одну на кухне.

— Теперь самое время выяснить как можно больше о самой себе, и в первую очередь узнать, сколько у меня денег, — прошептала Элоиз.

Оглядев кухню, она увидела телефон. Он висел на стене, а на полке под ним лежала телефонная книга, рядом — записная книжка и кружка с карандашами и ручками.

— В доме у меня полный порядок, — заметила Элоиз с одобрением, поднялась и прошла к телефону.

Она нашла номер своего адвоката и набрала его. Ее тут же соединили, и тот с готовностью согласился приехать на ферму Элоиз в течение часа.

После этого, почувствовав, что голодна, она доела яичницу и тост, раздумывая, стоит ли принимать помощь от Джонатана Тавиша. Нет, не стоит. Лучше всего собрать его вещи и выставить их на крыльцо до его прихода.

Элоиз просмотрела документ и взглянула на адвоката.

— Судя по этому соглашению, у Джонатана нет никакого юридического права на мои деньги, независимо от того, останемся мы мужем и женой или разведемся.

— Такова была его настоятельная просьба, — ответил Чарлз Полянски. — Поначалу мы с тобой выработали соглашение, которое мне представлялось более чем щедрым, но Джонатан отказался подписать его.

Элоиз нахмурила брови.

— Я была уверена, что он женился на мне из-за денег.

— А я и не утверждаю, что твои деньги не играли никакой роли в этом браке.

Элоиз прищурила глаза.

— Так какова же их роль?

— У Джонатана был старый гараж и устаревшее оборудование. Застраховано все это было на минимальную сумму. А его дом вообще не был застрахован. Ты предоставила ему средства для переоснащения, чтобы он смог продолжить дело. Ты настояла на расширении бизнеса и покупке самого лучшего оборудования.

В глазах Элоиз вспыхнуло понимание. Так вот в чем дело! Вот откуда доход Джонатана!

— Однако, — продолжил Чарлз, — он следит за каждым центом и выплачивает тебе ежемесячно определенную сумму. Он даже хотел выплачивать проценты, но ты отказалась.

— Этот человек — загадка, — сказала Элоиз, вновь впадая в растерянность.

— Когда ты пришла ко мне и сказала о своем намерении выйти замуж за Джонатана Тавиша, я посоветовал тебе хорошенько подумать, — отеческим тоном произнес обеспокоенный Чарлз.

— Значит, вы не одобряли мой брак? — спросила Элоиз. А был ли кто-нибудь, кто одобрял его? — подумала она.

— У меня были некоторые опасения, но они быстро развеялись. Я вашему браку удивлялся. Каждый из вас способствовал развитию друг в друге самых лучших черт. — Чарлз задумался. — Не хочу сказать, что у вас были идеальные отношения. Иногда ощущалось между вами какое-то напряжение, но это же вполне естественно.

Сейчас я едва ли благотворно влияю на мужа, подумала Элоиз. То, как описывал ее брак адвокат, противоречило нынешнему отношению к ней Джонатана.

— Вы искренне верили, что с нашим браком все в порядке? — спросила она скептически.

— Два месяца тому назад ты была у меня и изменила свое завещание. Большую часть своего состояния ты оставила Джонатану и детям, если они у вас будут.

Элоиз внимательно посмотрела на Чарлза.

— Я говорила о детях? — Одно дело, подумала она, хотеть мужчину, совсем другое — родить от него ребенка.

— Я знаю тебя со дня твоего появления на свет, — сказал Чарлз. — Легкомыслием ты никогда не отличалась. Всегда была слишком серьезной, даже в детстве. Что же касается детей, то здесь ты всегда занимала твердую позицию: не заводить их, если они не желанны. Поэтому упоминание о наследнике убедило меня в необходимости составления нового завещания.

Спустя некоторое время Элоиз стояла на крыльце, провожая адвоката. Ей все еще было трудно поверить, что свое будущее она собиралась разделить с мужчиной, который так редко улыбался и не испытывал к ней особо теплых чувств.

Может быть, только я хотела наследника? А Джонатан хотел лишь переоборудовать гараж, а потом развестись со мной? — спрашивала себя Элоиз, но не находила ответа.

Она собралась вернуться в дом, намереваясь последовать примеру тетушки, которая все еще спала. Теплый ветерок трепал ее волосы. Воздух был напоен нежными ароматами лета. И вдруг Элоиз резко повернулась и сошла с крыльца.

По дорожке она прошла мимо дома, завернула за угол и вскоре оказалась у двери одноэтажной постройки, размером с гараж на две машины. Она взялась за ручку двери, которая без сопротивления открылась. Войдя внутрь, Элоиз попала в помещение, похожее на мастерскую механика. Вдоль стены располагался длинный рабочий стол, над ним висели полки с аккуратно разложенными инструментами. На двух других стенах тоже висели инструменты. Вдоль задней стены стоял инвентарь, требовавший большего пространства.

В атмосфере мастерской было что-то успокаивающее. Когда-то это была мастерская ее отца. По всему было видно, что кто-то до сих пор ею пользуется. Вероятно, Джонатан, подумала Элоиз.

— Вот ты где!

Элоиз вздрогнула и повернулась, услышав женский голос. На пороге стояла встревоженная Сара.

— Я проснулась и не обнаружила ни тебя, ни Джонатана. Сразу позвонила к нему в гараж, вдруг ты уехала вместе с ним, — говорила Сара, не отрывая взгляда от Элоиз. — Джонатан сказал, что ты осталась здесь, тогда я решила обойти всю ферму, прежде чем паниковать по поводу твоей пропажи.

— Я не могла усидеть на месте, — объяснила Элоиз. — Извини, что напугала тебя.

— Пойди в дом и выпей холодного чая или лимонада, — приказала Сара, держа открытой дверь и рукой приглашая Элоиз. — Ты, кажется, умираешь от жажды.

— Да, мне хочется пить, — призналась Элоиз, вытирая пот со лба.

Женщины обошли дом и увидели мчавшуюся по дороге машину. Старенький синий пикап резко затормозил в нескольких шагах от них. Из него выскочил Джонатан, хлопнув дверью.

— Ты же собиралась отдыхать! — с упреком воскликнул он.

Джонатан сердился. Элоиз, взглянув на его измазанные маслом руки, поняла, что он помчался сюда, даже забыв их вымыть. За злостью в глубине его темных глаз крылась искренняя тревога.

— Я несколько недель провела в четырех стенах. Мне захотелось подышать свежим воздухом, — пояснила она в свое оправдание, удивившись тому, что его обеспокоенность ей приятна.

— Ну и как? Вдоволь надышалась?

— Вдоволь, — ответила Элоиз, стараясь обнаружить в нем новые признаки волнения.

— Дай слово, что не будешь больше выходить одна, по крайней мере еще несколько дней. В этих просторах не трудно потеряться. К тому же здесь полно медянок и гремучих змей.

— Я помню, что нужно быть начеку во время прогулок, — ответила Элоиз, явно получая удовольствие от его заботы. — Странно, но именно об этом я почему-то помню.

— Дай мне слово, — повторил он строго.

— Хорошо, я не буду выходить из дома одна, — пообещала она, вдруг почувствовав желание оказаться в его объятиях.

— Вот так-то лучше. Теперь я могу вернуться к работе, — сказал Джонатан, немного успокоившись.

Элоиз молча смотрела, как он возвращался к пикапу, и чувствовала себя покинутой.

— Да, он не на шутку запаниковал, — задумчиво заметила Сара, когда машина скрылась из виду.

— Да, — подтвердила Элоиз, прекрасно понимая, что должна испытывать угрызения совести за то, что заставила его так волноваться. Но вместо этого слова тетушки обрадовали ее.

— Пойдем-ка в дом, ты чего-нибудь попьешь. — Сара вновь повела себя как наседка, опекающая своего цыпленка.

Элоиз кивнула и пошла вслед за тетушкой.

— Хочу тебя предупредить, — сказала Сара, идя на кухню, — ужин сегодня будет незамысловатым. Позвонил доктор Грин и велел кормить тебя самой простой едой.

Элоиз была уверена, что за всем этим стоит Джонатан. Она поблагодарит его при первой же возможности. Мысль о том, что у нее есть достойный повод увидеться с ним наедине, взволновала ее, а через миг расстроила. Искать повод для встречи с собственным мужем, который не проявляет к ней никакого интереса! Так ведут себя только влюбленные дурехи!

Ее гордость настоятельно требовала избегать Джонатана, но как она могла избегать человека, который бросил все и примчался, как только узнал, что она могла попасть в беду! Элоиз сидела за столом, чувствуя, что с каждой минутой устает все больше и больше.

— Думаю, мне пора прилечь, — сказала она, заставляя себя подняться.

— Давно пора, — ответила Сара, по-матерински улыбнувшись племяннице. — Не хватало, чтобы у тебя под глазами появились мешки. Ты же хочешь выглядеть в наилучшем виде перед красавцем мужем?

Да, это так, призналась себе Элоиз, поднимаясь по лестнице, но в ту же минуту вновь стала ругать себя за дурацкое поведение. Ведь Джонатан не скрывает, что хочет освободиться от нее. Насильно мил не будешь.

Однако сомнения продолжали мучить ее. Почему ее так притягивал мужчина, решительно настроенный держаться от нее на расстоянии?

— Я отказываюсь верить в собственную глупость: не могла же я выйти замуж за человека, которому нет до меня никакого дела? — шептала она.

Лежа на огромной кровати, Элоиз смотрела в потолок. Ее переполняло чувство одиночества. Нужно узнать о Джонатане побольше, прежде чем выставлять его чемоданы на крыльцо, решила Элоиз. В ее положении любой неосторожный шаг опасен.

Она заснула с мыслями о Джонатане.

Когда Сара пришла будить ее к ужину, Элоиз почувствовала слабый запах чеснока и лука. Даже приказы врача бессильны перед кулинарным рвением тетушки, думала Элоиз, спускаясь вниз.

Она помогала Саре вынимать из духовки хлеб, когда вошел Джонатан.

— Мне казалось, что Элоиз предписана строжайшая диета, — сказал он укоризненно.

Сара повернулась к нему:

— Кем это предписана? Ты вступил в сговор с доктором, чтобы угодить собственному вкусу!

— Я просто позвонил доктору Грину, чтобы удостовериться, что мы правильно кормим Элоиз, — ответил он, дерзко глядя на Сару.

Многих бы напугал этот взгляд, но тетушка в ответ не менее дерзко посмотрела на Джонатана.

— Нет ничего скучнее, чем жаркое без лука и чеснока. И для крови полезно. Это общеизвестно. А Элоиз необходимо поправляться.

Элоиз приказала себе не расслабляться в присутствии Джонатана Тавиша. Тем не менее на сердце у нее потеплело от его заботливости.

Джонатан бросил на Элоиз равнодушный взгляд.

— Да, выглядит она бледновато, — согласился он.

Элоиз нахмурилась и снова призвала себя к порядку. Столько времени потратить на макияж и прическу! После слов Джонатана она чувствовала себя так, словно только что побывала под проливным дождем.

— Если вы уже закончили обсуждать, как лучше меня кормить, то я не откажусь поесть, — язвительно заметила она.

Джонатан подошел к стулу и выдвинул его, чтобы усадить Элоиз. Потом обошел вокруг стола, желая посадить и Сару.

— Я сама могу выдвинуть себе стул, — отвергла Сара его любезность. — Лучше садись и приступай к жаркому.

Джонатан с недовольным видом сел за стол и опасливо положил себе на тарелку жаркое.

— Ну, что скажешь? — спросила его Сара, когда он проглотил первый кусок.

— Сносно, — признался он и добавил себе еще жаркого.

Сара, облегченно вздохнув, тоже приступила к еде.

Элоиз краем глаза наблюдала за мужем. Чем же все-таки привлекал ее этот бесстрастный мужчина? Она вспомнила о своем намерении узнать его как можно лучше.

— Как тебе работалось сегодня? — спросила она.

— Неплохо, — ответил он, не поднимая глаз и продолжая есть.

Элоиз нахмурилась. Джонатана явно раздражали ее попытки завести беседу. Как она была глупа, радуясь его мимолетным проявлениям заботы! Элоиз повернулась к тетушке:

— Ты никогда не рассказывала мне о своей поездке в Австралию.

— О! Это было сказочное путешествие, — просияла Сара. — Я всегда мечтала побывать там, и вдруг позвонила Беверли Мартин, кузина со стороны твоей бабушки. У ее дочери Маргарет, которая ждала ребенка, возникли некоторые трудности. Беверли сама собиралась поехать помочь ей, но у нее разболелся муж, и она была вынуждена остаться. Я поехала вместо нее, чему была бесконечно рада. Поездка была настоящим приключением. Роды прошли благополучно. Маргарет и ребенок чувствуют себя прекрасно. А я после этого немного попутешествовала по стране.

Сара продолжала рассказывать, а Элоиз не смогла удержаться и вновь посмотрела на Джонатана. Он, казалось, совсем забыл о присутствии женщин и заинтересованно читал газету, одновременно доедая ужин.

Думать о нем, рассуждала Элоиз, — попусту тратить время. Но тут ее взгляд упал на его сильные руки. Она вспомнила, как увидела его у себя в спальне с нескрываемым желанием в глазах, и вздрогнула.

— Вымою посуду и лягу спать, — объявила Сара, прервав рассказ о поездке в Австралию.

Видя, что Элоиз все свое внимание переключила на мужа, Сара решила поскорее уйти и оставить племянницу наедине с Джонатаном.

— Я тоже устал, — сказал он, откладывая в сторону газету и доедая последний кусок вишневого пирога. — Пойду в спальню и немного почитаю перед сном.

Острая обида пронзила Элоиз, но гордость не дала ей ходу. Она вовсе не хотела оставаться наедине с этим брюзгой. Угораздило же ее выбрать себе такого мужа!

— А я посмотрю телевизор, — сказала она с напускной легкостью.

Все поднялись из-за стола, и Элоиз настояла на том, чтобы помочь Саре вымыть посуду. Джонатан тоже принял в этом участие, но старался держаться от нее на расстоянии.

Дура! — отчитывала себя Элоиз, вспоминая, как засыпала с мыслями о Джонатане. Единственный возможный способ удержать его около себя — это связать веревкой и не отпускать. Но стоит ли он таких усилий?