Странный брак

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Элоиз сидела на крыльце, любуясь ночным небом. Полная луна высвечивала серебряную дорожку. Неожиданно на крыльце зажегся свет.

— Я думала, ты уже спишь, — недовольно сказала она вышедшему на крыльцо Джонатану. Ей хотелось отдохнуть, а рядом с ним едва ли это удастся.

— Я решил посмотреть, как ты, — ответил он.

Его заботливый тон сейчас раздражал ее.

— Мне хочется кое-что узнать.

Джонатан удивленно поднял бровь.

— Как тебе удалось убедить меня выйти за тебя замуж?

Он стоял, прислонившись плечом к стене дома, и внимательно смотрел на Элоиз.

— С моей стороны даже попыток таких не было. Это ты сделала мне предложение.

Слова эти прозвучали громом среди ясного неба. Элоиз была в растерянности.

— Я сделала тебе предложение?

Он гордо расправил плечи.

— Да.

Ничего странного, ведь угодила же она в больницу из-за глупого трюкачества перед толпой зевак, напомнила себе Элоиз. И все же ей трудно было поверить в свою бесшабашность, поскольку все вокруг в один голос твердили о ее сдержанности и здравомыслии.

— Если ты станешь говорить, что я умоляла тебя на коленях, то я сочту тебя лжецом.

Джонатан усмехнулся.

— Нет, это больше походило на деловое предложение.

Наконец-то в этой истории проглянул хоть какой-то смысл, если это слово позволительно употребить, говоря об их браке, подумала она. Элоиз вгляделась в его лицо.

— Какого же рода было это деловое предложение?

— Ты сказала, что хочешь иметь мужа.

— Значит, в один прекрасный день я ворвалась в твой дом и объявила, что хочу иметь мужа? — спросила она в полной растерянности.

— Меня это крайне удивило, — признался Джонатан.

Элоиз пыталась найти в его лице хотя бы малейший намек на то, что он говорит не всю правду.

— А я объяснила, почему выбрала именно тебя?

— Ты сказала, что решила выйти замуж до тридцати лет, а мужчина, который за тобой ухаживает, не внушает тебе доверия. Ты подозревала его в расчетливости.

— И все это я тебе взяла и выложила ни с того ни с сего? — спросила она, с трудом произнося слова.

— Ты встречалась с Марком Томпсоном, сыном Пола. И когда уверилась, что ему нужны твои деньги, а вовсе не ты, вы разошлись.

— Значит, я столь странным образом отреагировала на разрыв с Марком. — Элоиз становилось понятнее собственное поведение. Для него была причина, пусть даже и глупая.

Джонатан нахмурился.

— У меня никогда не было привычки обманывать женщин. Я понимал, что твои действия были лишь порывом, и поэтому посоветовал тебе хорошенько подумать, прежде чем предпринимать шаги, о которых впоследствии ты можешь пожалеть.

Она кинула на Джонатана саркастический взгляд, всем своим видом показывая, что сомневается в правдивости его слов.

— Судя по всему, я не последовала твоему совету.

— Ты говорила, что никогда не испытывала глубокого чувства к Томпсону. Действия твои были вполне обдуманными — во всяком случае, ты пыталась убедить себя в этом.

— Значит, я порвала с ним и тут же прибежала к тебе с предложением о браке? — спросила Элоиз, все еще не веря в это.

— Нет. После твоего разрыва с Томпсоном прошло две недели. Когда ты пришла ко мне, то походила на адвоката, готового вступить в схватку на судебном заседании, — ответил Джонатан.

В глубине души Элоиз знала, что он говорит правду. Как же глупо она вела себя!

— Так почему же я пришла к тебе?

От его взгляда веяло холодом.

— Конечно, я не лучший вариант, но и не худший, который ты могла бы выбрать.

Элоиз смутилась.

— Извини. Я никак не хотела тебя обидеть, — сказала она, стараясь уменьшить причиненную ему боль. — Мы просто очень разные.

— Это и было одной из причин твоего предложения. Ты сказала, что устала от семейных встреч, где твое присутствие никого не радует. Посему решила выбрать такого мужа, чтобы мать перестала приглашать тебя на эти сборища.

Элоиз вздохнула.

— Кажется, я должна перед тобой извиниться за бестактность.

Он пожал плечами.

— Ты повела дело начистоту, а я всегда уважал прямых людей. Твое предложение было честным. У меня сгорел гараж, денег на его перестройку не хватало. И в этой ситуации ты предложила мне необходимую сумму.

— Но ты ведь мне их возвращаешь, — сказала она, нахмурив брови.

— Конечно, возвращаю, я никого не обманываю.

— Ты говоришь, что я остановила на тебе свой выбор, потому что знала о твоем трудном финансовом положении, к тому же заранее рассчитала, что моя мать тебя принимать не будет? — спросила Элоиз. Как низко она пала, чтобы искать мужа подобным образом! Какое унижение!

— Это только часть истории, — сказал Джонатан.

В его голосе слышалось некоторое раздражение. Элоиз поняла, что он чего-то недоговаривает.

— Какова же другая часть?

Джонатан отошел от стены, выпрямился и встал, опустив руки в карманы.

— Нас влекло друг к другу, и мы однажды поцеловались.

— Однажды поцеловались? — переспросила она, смутно припоминая его объятия.

— Да. В течение последних двух лет я пользовался услугами твоей фирмы для расчетов моих налогов. Как-то вечером ты зашла, чтобы уточнить некоторые цифры. Не знаю, как это произошло, но помню аромат, исходивший от тебя. Должно быть, это были твои духи. И еще… меня привлекла твоя привычка грызть карандаш. Мне она казалась смешной.

Джонатан говорил все более хриплым голосом, а Элоиз становилось все жарче, и она облизала пересохшие губы.

— Вероятно, мне было очень одиноко в тот вечер, — продолжил он.

— Вот так так! Спасибо, — обиженно ответила она, сразу похолодев.

— Я знал, что мы — не пара.

— И тем не менее ты поцеловал меня. — Элоиз хотелось знать, что же случилось дальше. Что заставило ее сделать ему предложение?

Джонатан сдвинул брови.

— Мы оба повинны в этом. Ты закончила работу, поднялась со стула и потянулась, чтобы размять спину. Я, конечно, заметил, что у тебя очень красивая фигура. Ты взглянула на меня, а я не мог оторвать от тебя глаз. Я ожидал услышать от тебя что-нибудь резкое, но вместо этого встретил заинтересованный взгляд. — Джонатан вздохнул. — Я не устоял и коснулся твоей щеки. Я думал, ты ударишь меня, но твои серые глаза потемнели, и ты шагнула мне навстречу.

Элоиз почувствовала, как слабеют ее ноги, и была счастлива, что сидит. Если бы она стояла, то наверняка снова шагнула бы к нему, как в тот вечер, о котором он рассказывал.

— Все было как во сне. Мы очнулись, уже целуясь. Это был сладостный поцелуй. Но совершенно неожиданно ты оттолкнула меня, и я увидел, что ты шокирована своим собственным поведением. Мы оба решили, что нам не следовало этого делать. Это был минутный порыв, временная потеря здравого смысла. Мы согласились забыть о случившемся.

Значит, этот поцелуй забыть не удалось, подумала Элоиз, если они оказались мужем и женой.

— И ты забыл? — спросила она.

— Подобное забыть слишком трудно.

— Итак, мы поженились, потому что мне был нужен муж, тебе были нужны деньги да к тому же нас влекло друг к другу, — сказала она, резюмируя его рассказ.

Он кивнул.

— Пожалуй, так.

Она вспомнила слова Чарлза по поводу ее размышлений о детях. Интересно, что думал об этом Джонатан?

— Ну, и что же получилось из нашего брака? — спросила Элоиз.

— Похвастаться нечем. Иначе ты бы не стала сейчас об этом спрашивать. Теперь у меня насчет брака нет никаких романтических иллюзий, — ответил Джонатан, резко повернулся и вошел в дом, оставив Элоиз одну на крыльце.

Видимо, он полагает, что она несчастна в браке, и с этим связывает потерю памяти. Отсюда его холодность. Элоиз нестерпимо захотелось пойти за ним. Но что она ему скажет? Правда состояла в том, что потеря памяти могла быть вызвана эмоциональными переживаниями, желанием Элоиз порвать брачные узы. Может быть, после разговора с Чарлзом случилось нечто такое, что заставило ее хорошенько поразмыслить?

Голова Элоиз начала болеть. Вздохнув, она поднялась и пошла к себе в спальню.

Элоиз лежала, глядя на предрассветное небо. Вчера вечером стоило ей опуститься на кровать, как она тут же заснула крепким сном. А сегодня пробудилась в четвертом часу и все попытки заснуть снова оказались безуспешными. Из головы не выходил разговор с Джонатаном.

Чувствуя, что бессонница одерживает над ней верх, Элоиз встала, надела джинсы, хлопчатобумажную рубашку и спустилась вниз. Войдя в кухню, она удивилась, увидев Сару. Та сидела за столом, разглядывая кроссворд во вчерашней газете.

Тетушка слегка ее напугала, однако ее компания была предпочтительнее, чем компания Джонатана, и, уж конечно, с ней было уютнее, чем наедине со своими мыслями.

Сара встретила ее улыбкой.

— Кажется, ты никак не можешь привыкнуть к дому. Надеюсь, через день-другой мы обе восстановим свой естественный биоритм.

Вспомнив, что еще ни разу не поблагодарила тетушку за то, что та проделала столь долгий путь из далекой Австралии, чтобы помочь ей, Элоиз поспешила это сделать.

— С тех пор как оставила работу, я стараюсь как можно больше времени посвящать семье, — ответила Сара. — Конечно, иногда, если какой-то случай заинтересует меня, я вспоминаю, что я медсестра, и вновь помогаю людям. — Глаза ее ярко вспыхнули. — Среди моих больных были даже знаменитости из мира кино. Но, услышав о твоем несчастье, я бросила все и прилетела, несмотря ни на что, — улыбнулась Сара.

Впервые с тех пор, как пришла в сознание, Элоиз почувствовала, что ее по-настоящему любят. Подойдя к тетушке, она обняла ее.

— Спасибо, — поблагодарила Элоиз.

— Я знаю, ты немного напугана, — сказала ей Сара. — Но это вполне естественно. Все будет в порядке, не волнуйся.

Элоиз послышался в этих словах приказ, и ей захотелось ответить в том же тоне.

— Конечно, мэм, — сказала она и направилась к кофейнику.

Налив себе чашку горячего кофе, Элоиз устроилась в кресло-качалку у окна. Рядом с креслом стояла большая корзина, полная разноцветных клубков, тут же лежали спицы, крючки и журналы мод. Внимательно посмотрев на корзину и ее содержимое, Элоиз вспомнила, что все это принадлежит ей.

Нагнувшись, она достала из корзины клубок и, увидев под ним пару недовязанных детских пинеток, тут же положила его на место.

Попивая кофе и медленно раскачиваясь в кресле, она пыталась вспомнить прошлое, но все было напрасно.

— Кажется, тебе не дают покоя твои мысли, — сказала Сара, глядя на племянницу с материнской заботой.

— Я купила себе мужа и сейчас пытаюсь вспомнить, была довольна покупкой или нет. — Элоиз сердилась на себя. Она не могла поверить, что действовала так откровенно. Весь город решил, что в основе брака лежали деньги.

— Откуда в тебе эта уверенность, что Джонатан женился ради денег? — поинтересовалась Сара.

— Я спросила его, почему мы поженились, и он все рассказал мне.

Сара задумалась.

— Джонатан, по-моему, совсем не похож на мужчину, которого можно купить.

— Это было соглашение с выгодой для нас обоих, — заметила Элоиз. — Он перестроил гараж, я заполучила мужа. — И ради справедливости тут же добавила: — Он возвращает мне все деньги, которые я дала ему на постройку нового гаража.

— Получается, что за женитьбу на тебе он получил большой заем, — уточнила Сара.

Элоиз кивнула.

— Так он захотел.

— А ты заполучила мужа. — Сара повторила слова Элоиз и внимательно посмотрела на племянницу. — Неужели тебе так сильно захотелось замуж, что ради этого ты пошла на сделку?

— Если верить тому, что сказал Джонатан, я хотела выйти замуж до тридцати лет. К тому же я пребывала в растерянности, так как не была уверена в мужчине, с которым встречалась. Я не знала, любит он меня или мои деньги, и решила не разгадывать загадок.

Сара кивнула.

— Да, в своем избраннике следует быть уверенной. Тайный расчет в браке хуже всего. Кроме того, твое желание выйти замуж до тридцати лет очень характерно для тебя. Ты всегда отличалась тем, что старалась планировать свою жизнь. Но я никогда не думала, что ты так тверда. — В глазах Сары вспыхнул интерес. — Джонатан сказал, почему ты выбрала его?

— Он объяснил это моим желанием не участвовать в светских раутах моей матери.

Сара сощурила глаза.

— Нет, этому я не поверю. Ты всегда ладила с матерью.

Элоиз почувствовала неловкость.

— Джонатан рассказал, как мы однажды целовались, еще до женитьбы. Кажется, нас сильно влекло друг к другу.

Сара широко улыбнулась.

— Вот это, пожалуй, самое разумное из всего, что ты мне рассказала.

— Но у меня складывается впечатление, будто я знаю причину его холодного отношения ко мне. Мне кажется, он объясняет мою потерю памяти желанием забыть о нашем браке, — добавила Элоиз.

Сара резко кивнула.

— Вполне вероятно. Я его знаю не слишком давно, но в одном абсолютно уверена: он гордый мужчина.

Элоиз вздохнула.

— Проблема состоит в том, что он, может быть, прав. Я не знаю.

— Да, твоему положению не позавидуешь! — с сочувствием проговорила Сара.

Элоиз крепко зажмурила глаза.

— Как бы я хотела вспомнить хоть что-нибудь, — процедила она сквозь зубы, напрягая всю свою память.

— Не усердствуй, от этого у тебя только голова разболится, — предупредила ее Сара.

Зная, что тетушка права насчет головной боли, Элоиз глубоко вздохнула и открыла глаза. Взглянув в окно, она увидела, что встает солнце. Но вдруг мрачный образ Джонатана предстал перед ее глазами, и на нее нахлынула волна разнообразных чувств: желание, злость, смятение. Выдержав этот натиск эмоций, Элоиз почувствовала опустошенность.

— Я надеюсь, что скоро все вспомню, — прошептала она, чуть дыша.

— Пчелы слетаются на мед, а не на уксус, — резко сказала Сара, ставя перед Джонатаном тарелку с блинчиками.

— Ты хочешь сказать, чтобы я ел эти блинчики и не очень высказывался по поводу их начинки? — с усмешкой спросил он.

— В них нет ничего особенного. Всего лишь несколько ягод черной смородины, которые я нашла на кусте у забора. — Сара внимательно посмотрела на Джонатана. — Я имела в виду поведение вообще.

— Вероятно, Джонатан старается держаться подальше от пчел, — заметила Элоиз. А что имела в виду она? Неужели ее подсознание пыталось ей что-то подсказать?

— Мне никогда не нравились их укусы, — ответил он. Его тон подтверждал правильность догадки Элоиз.

Сара покачала головой.

— Когда-то я знавала существо еще менее дружелюбное, чем ты. Это была старая дворняжка. Никогда не знавшая ласки, она никого к себе не подпускала, боясь, что ее ударят.

— Женщины, — хмуро пробормотал Джонатан, намазывая маслом блинчики и сознательно не обращая внимания ни на Сару, ни на Элоиз.

Неожиданные аналогии Сары поразили Элоиз. Но что действительно потрясло ее, так это беспокойство, появившееся на лице Джонатана. Вспомнив его прошлое, Элоиз подумала, что в его холодности нет ничего особенного. Возможно, это его обычная манера поведения. Если так, то их брак, вероятно, не доставлял им обоим особой радости. Исключением было время, когда они предавались любви, подумала Элоиз. Что же касается ее желания иметь детей, то, может быть, такова была ситуация… Она хотела детей. А Джонатану, наверное, было все равно. Но почему она упомянула его имя в своем завещании? В глубине души она злилась на себя. Каждый раз, когда она думала, что начинает понимать, возникали все новые и новые вопросы.