Сверх Меры

Глава 15 Сверх меры

Несколько мгновений потребовалось для того, чтобы осознать — я жива и, что еще лучше, невредима, хотя было невозможно ощутить то, что окружало меня: ни запаха, ни звука. Глаза видели тьму, почти непроглядную, лишь еле заметные бледные тени — это я подняла руки к лицу, стараясь определить плотность черного тумана.

Видимость в десять сантиметров — все, что я сейчас имела. Время и пространство исчезли для меня, ориентация полностью потерялась.

Когда это закончится? И что мне делать?

— Эй! — Мой неуверенный голос увяз в странной субстанции.

Удивительно, ты чувствуешь, как твои голосовые связки напрягаются и производят звуковые волны, но почти не слышишь собственного голоса. Жуть, не иначе.

Я шла вперед, в неизвестность, выставив руки перед собой. Прошла чертова вечность, прежде чем что-то привлекло мое внимание. Там, далеко впереди, был свет. Теплый и манящий, я легко могла его разглядеть. Он стал моим маяком, не знаю почему, но я была уверена, что именно в той стороне находится мое спасение.

Ближе и ближе подбираясь к свету, на негнущихся ногах и с больной головой, я чувствовала, как температура вокруг поднимается. Становилось жарче с каждым шагом. По лбу уже тек липкий пот, когда я почти добралась до источника света.

Хлоп!

Все, что я успела — это прикрыть лицо руками, оберегая зрение от яркой вспышки, но ее жар все равно опалил мне брови, полыхнул по щекам и носу. Маленькое солнце чуть не обуглило мне лицо, взорвавшись сверхновой, а оглушительный для такой тишины хлопок на время лишил меня рассудка. В панике я кинулась обратно, не соображая, в каком направлении двигаюсь. Взрывы десятков сверхновых преследовали меня, то и дело неожиданно возникая по дороге, заставляя резко менять направление. Просто чертов китайский новый год!

Темнота медленно начинала рассеиваться, смутно виднелись очертания высоких квадратных колонн, и крошка на бетонном полу вновь приветственно белела и хрустела под ногами. Моё шумное дыхание и крики, должно быть, были слышны на всей территории завода.

Мгла все рассеивалась, и я вдруг поняла, что оказалась в ужасном положении. Полминуты и рассеянный мрак уступил место яркому пламени. Теперь я точно не могла выбраться, все вокруг горело. Куда ни взгляни, пространство вокруг меня полыхало белым огнем.

Откуда, мать твою, взялся огонь? Что за чертовщина здесь происходит!

— О, господи! — взмолилась я, крутя головой.

Огненная ловушка! Я оказалась в дьявольском кольце из огня. Пусть пока пламя еще находилось от меня на достаточно приличном расстоянии, но я всей кожей чувствовала палящий зной красных языков стихии. Каждая секунда наливалась болью на коже. Только что бледная, она уже воспаленно покраснела от высокой температуры.

Что же делать? Н хочу вот так!

Я вертела головой, как сурикат, в поисках спасения. Но, начавшие слезиться глаза, отказывались смотреть в поисках хоть какой-то бреши в жаркой стене.

Н — да… Как обычный человек, я никогда не думала о дне своей смерти. Она казалась мне такой далекой и нереальной. Умирает кто угодно, но не я. Старуха с косой приходит к кому-то другому, ведь мое время еще не настало. Именно так я и считала до этого момента. Зной стал такой силы, что начинало казаться, будто кожа заживо слезает с меня. Горячий воздух опалял ноздри и легкие. Если ад и вправду существует, то он точно походит на то, что я сейчас наблюдала и ощущала. Огонь еще не дошел до меня, а боль уже была невыносимой. По моим щекам тек нескончаемый поток слез, я глотала их и морщилась от собственной беспомощности.

Как же так, Мэйер, ты сдаешься?

В бессилии я закричала и заметалась в огненном плену, как муха в паутине. Но куда я не кидалась, меня везде встречало одно — жаркое пламя.

Совсем отчаявшись, я вдруг заметила краем глаза совершенно очевидный просвет в стене огня. Не раздумывая ни секунды, я рванулась туда. Пламя успело только лизнуть мне правое плечо и опалить волосы. С минимальными повреждениями, больше напуганная, я выбежала из помещения злосчастного цеха в темные коридоры завода.

Уж лучше попытаться дорого продать свою жизнь, нежели подохнуть, как запуганная овца.

Черный едкий дым прожигал каждый мой вздох, вызывая страшный кашель. Мои легкие горели. Глаза слезились, не давая мне возможности разглядеть хоть что-то, я двигалась на корточках вдоль длинной стены, испещренной трубами, надеясь, что она приведет меня к выходу.

В коридорах оказалось не легче. Несколько раз я натыкалась на непроницаемую стену огня и поворачивала в другом направлении. Но я тщетно искала выход, через двадцать минут поисков у меня уже не осталось ни сил, ни воздуха. Тело слабело, и я не могла этому помешать.

Собственными руками мне хотелось удавить того, кто решил поджечь чертово здание!

Как же мне больно!

Казалось, спасения нет. Куда бы я ни направлялась, везде одно: либо пламя, либо удушливый дым. Поначалу я решила, что это Элрой вновь испытывает на мне свой отвратительный Дар, но нет. Как бы я ни старалась, как бы ни напрягалась, обстановка вокруг была неизменна. А еще иногда на моем пути попадались трупы незадачливых новорожденных. Зрелище было столь отвратительным, что только природное упрямство не давало мне извергнуть содержимое желудка наружу. Зачастую мне с трудом удавалось понять, что кровавое месиво когда-то было человеком.

Я снова закашлялась, нехотя вбирая отравленный дымом воздух. Вытирая едкие слезы и размазывая их по лицу, я слабела шаг за шагом.

Мне не было страшно на пороге смерти, я не волновалось, что не успела многого сделать, и не вспоминала прошлое. Меня переполняли злость и ненависть к вампирам. Ситуация просто бесила меня.

Ну, нет, я не героиня второсортного романа, чтобы так просто сдаться. Я сама строю свою судьбу. Черта с два я позволю какому-то недоразумению погубить меня! Выход может быть рядом!

Гнев придал мне сил. Стиснув зубы и наплевав на саднящее горло, я вцепилась зубами за ускользающее сознание и, подгоняя себя непечатными словами, двинулась дальше. Шагов через тридцать мой пыл поубавился, и ноги опять начали подводить.

Ругаясь про себя благим матом, я упала на колени, опустив голову на самый пол. Чуть свежее, но все так же невыносимо больно.

Я вновь зашлась раздирающим горло кашлем.

— Мэйер? — от раздавшегося где-то поблизости голоса я готова была прыгать от счастья, ну или хотя бы махать руками.

— Дааа, — как заядлый алкоголик просипела я и вновь закашлялась.

Боже! Йоан здесь. Все это не видение. Шансы, что я выживу, тут же подскочили с нуля до вероятности.

Я почувствовала, как его руки помогают мне подняться. Посмотреть на спасителя я не могла, глаза невыносимо щипало.

— Сюда, — тихо сказал он, и я оказалась в его объятиях.

Вампир уверенно вел меня, почти не обращая внимания на сильную задымленность и мои частые спотыкания. Рядом с Йоаном я обрела уверенность и силы, чтобы продолжать путь, а не валяться на полу, отдавая концы. Черт знает, почему его не беспокоил дым. Может, он просто задержал дыхание или, по праву бессмертия, Матэя не волновали такие глупости как нехватка воздуха, пожар или что-то в этом роде.

Я жалась к его теплому боку, крепко обхватив обеими руками, а вампир неуловимым движением накинул мне на плечи насквозь провонявший пожарищем пиджак.

— Надо же, как эти двое увлеклись. — Йоан оттолкнул ногой чью-то конечность. Меня вновь замутило. — Ладно, чертов румын, но Мэнсон! Не думал, что «дитя мира» может быть настолько кровожадной. Даже смешно.

Вместо ответа, я закашлялась. Сил, радоваться живой Марджори или удивляться неожиданной болтливости босса, у меня не было. Вдохнуть полной грудью — до сих пор оставалось моим единственным желанием. Даже судьба Элроя меня нисколько не интересовала. Я просто шла.

За долю секунды до нападения, Йоан постарался сильнее прижать меня к себе, но это не помешало нападавшему вырвать меня из его рук. Размахивая всеми конечностями, я пролетела несколько метров спиной вперед прежде, чем упала на пол. Голова по инерции качнулась и врезалась с треском в бетон. Из легких с хрипом вырвался воздух, и несколько секунд я просто не могла вздохнуть, а боль заставила потерять ориентацию в пространстве.

Где-то надо мной раздавались сдавленные рычания и хлесткие звуки ударов.

— Ты сдохнешь! — Элрой безумно засмеялся. — Она сдохнет! И все ваши гребаные устои рухнут!

Снова звук удара и пол под нами содрогнулся. Я пыталась подняться, но безуспешно. Слабой, дрожащей от натуги рукой я коснулась затылка. Холодную ладонь согрело что-то липкое и влажное. Сквозь слезы я с удивлением уставилась на поднесенную к самому лицу руку. Кровь.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, да? — Голос рыжего изменился, стал напряженнее и приглушенно доносился до моих ушей. — Оно разносится с ветром, воздух уже не так чист, горечь грядущего раздражает наш нюх, так? А, братишка? Рано или поздно, но это случится.

— Заткнись, — отрезал Йоан.

Внезапно разговоры прекратились. Я пыталась найти первородных глазами, но это оказалось сложно не только из-за черных клубов дыма, их передвижения были столь быстры, что мне удавалось лишь изредка зацепить краем глаза огненные всполохи ярких волос Элроя.

Ну их нафиг! Я не собираюсь здесь подыхать!

Закусив губу, я сделала огромное усилие, задвинув на задний план боль и слабость, крепко ухватилась за трубу на стене и поднялась. На дрожащих ногах медленно, но верно, я двинулась неизвестно куда. Главное — подальше от двух вампиров.

Но мне не суждено было уйти. Вскрик Йоана был какой-то смазанный и слабый. Послышался сильный удар, и я услышала чье-то падение.

На моем пути тут же возникла довольная и окровавленная морда Джеймса Элроя.

Если он здесь, то кто… О, нет!

Собственные зубы прокусили нижнюю губу. Боли я не чувствовала, лишь отчаяние. Не может все так закончиться. Йоан Матэй не тот, кого можно просто прихлопнуть. Но изуродованное лицо передо мной, искаженное злорадной усмешкой, говорило об обратном.

Элрой выглядел ужасно. Нос с горбинкой был разбит в багряное месиво, от уголков его тонких губ по щекам тянулись две рваные и косые линии. Левая рука первородного безжизненно висела вдоль тела, скорее всего, выдернутая из сустава. В боку чернела дыра. Лампа над ним мигнула, и на мгновение он показался мне восставшим из ада демоном. Мужчина медленно подошел.

Вампир не стал пить мою кровь, хотя, возможно, это восстановило бы его силы. Вместо этого он просто сделал едва видимое движение рукой, и мою шею неприятно обожгло. Джеймс театрально поклонился.

С секунду я не понимала, что произошло, но потом, удивленно схватившись за горло, я упала на колени, разбив их. Горячими и густыми потоками моя кровь устремилась на выход. Я захлебывалась ей, и из последних сил старалась руками закрыть рану. Эта сволочь каким-то образом перерезала мне горло. И я не понимала, почему совсем не чувствую боли, мне просто стремительно становилось холодно, конечности немели. Повалившись на бок, я забилась крупной дрожью.

Нет, нет, нет! Не может быть. Все это не со мной! Это же не я издаю эти страшные булькающие звуки? Неправда! Просыпайся, Соня, давай! Это просто кошмар!

Но нет, кровь не останавливалась, и я вовсе не спала, а умирала.

Сквозь пелену тумана перед глазами я заметила мелькнувшую тень. И в следующее мгновение раздался вопль Элроя. В нем было смешано и удивление, и боль, и страх. Кажется, плоть его рвалась, но, возможно, мне просто чудилось. Может он умирал в моем сне?

Красное марево почти затопило мое сознание, но чьи-то хлопки по щекам и встревоженный голос заставили меня вернуться и открыть глаза.

На лице босса я впервые увидела тень страха, которая быстро сменилась твердой уверенностью и решительностью. На мгновение в моих глазах вновь потемнело. К моим губам что-то прикоснулось, и я с трудом заставила себя разлепить веки. Он что-то говорил, прижимая к моему рту свое запястье. Но я не слышала.

Пить? Он хочет, чтобы я пила, но что я должна пить?

Сознание вновь уплывало. Тогда он отнял от моего рта свою руку, и я заметила, что она разодрана. Йоан вновь ногтями впился в свое запястье и, надавив, позволил собственной крови течь.

— Пей, черт тебя дери, — четко прочитала я по его губам.

Но я уже не могла глотать. Все онемело, и тело больше не принадлежало мне, только, благодаря собственному упрямству, я все еще оставалась здесь. Он понял это и вновь принялся терзать свою руку уже на локтевом сгибе, разрывая бледную кожу.

Мне хотелось сказать, что уже поздно, что старушка с косой уже дышит мне в затылок. Чудом будет даже еще одна минута в этом мире.

— Йоан, я устала. Посплю немного, — в мыслях сказала я ему.

Он будто услышал и, с огромным отчаянием в глазах, уставился на меня. Опять это расплывчатое движение и в следующее мгновение, повернув мое лицо вверх, он прижался ко мне губами, чем-то заполняя мой рот. Я с трудом разобрала вкус его крови. Такой странный. Но все было уже бесполезно.

Я уже не видела, как он отстранился, не чувствовала его рядом и просто уснула.

Вот так, за день до Хэллоуина, в возрасте двадцати пяти лет скончалась я, Соня Джин Мэйер. Дочь Джин и Карла Мэйер, сестра Энни. Уроженка Реддинга и истинная калифорнийская женщина, влюбленная в океан, солнце и вкусную еду.

Нет в мире такой силы, что способна вернуть из мертвых. Никто, даже первородный, не может отобрать твою душу у смерти. Итог от опасной прогулки почти всегда один. И я не исключение.

Ничто и нигде. Ни тьмы, ни света, ни звуков, ни запахов, ничего. Мир позабыт, все оставлено позади, там за чертой смерти, которая уже не волнует и не страшит. Нет тела, нет мыслей. Ангелы не пели, встречая меня, не видела я и счастливых райских садов, так же как и адское пламя, коим пугают живых, не лизало мне пятки, никто не кидал меня в котлы. Трудно описать словами то, что я чувствую. Даже нет, не так. То, что я не чувствую. Ни одному живому человеку не под силу это понять. И все мои описания здесь абсолютно бессмысленны. У меня даже нет сознания. Кажется, что я знаю все и ничего одновременно. Это длится уже вечность, не меньше. Одно я знаю точно — я мертва. Воспоминаний о смерти у меня нет, равно как я не помню и свою жизнь. Есть лишь здесь и сейчас.

Ни усталости, ни голода, ни желаний. Прекрасное спокойствие.

И вдруг, спустя вечность смерти, на меня накатывает волна боли. Такая мощная, что хочется кричать. Но ведь я не могу. Я мертва. Меня снедает невиданное доселе чувство. Острая резь раздирает все мои несуществующие жилы. Несуществующие кости ломит от жара и жажды.

Жажды чего?

Постойте! Это все как-то неправильно! Спокойствие и незнание мне нравились больше чем это. Верните все, как было!

Но что это? Я чувствую что-то еще. Оно теплыми ручейками разливается во мне, наполняя каждую клеточку силой. У меня есть тело. Это я понимаю спустя какое-то время. Не знаю, должно ли быть так.

В голову врывается противный белый шум, словно кто-то включил радио мимо волны. Затем появляется свет. Теперь мне интересно, что может таиться за той стеной белого сияния, прожигающего мне глаза. Мне все еще хочется вернуться в то спокойное «ничто», но любопытство берет верх. И я плыву/иду/лечу к свету, сгорая в нем.

Собственный крик чуть не оглушает меня. Я резко сажусь, часто дыша, будто только что очнулась от кошмара. Вспоминаю последнее видение в своей жизни, и судорожно хватаюсь за горло, ощупывая его. Ничего. Долго и не веря, мои пальцы скользят по коже в поисках смертельной раны, но тщетно. Губы вытягиваются в облегченной улыбке. Неужели все это было просто сном? Какое облегчение!

Я кое-что чувствую у себя во рту, что-то чужеродное, как бы странно это не звучало. И замираю, когда касаюсь языком острых клыков. Моих охрененно больших клыков!

Неужели…?

Оглядываюсь. Место, где я оказалась, мне абсолютно не знакомо. Небольшое помещение без окон, с каменными стенами и массивной металлической дверью. Один источник света — лампа на другой стороне подвала (иначе это место не назвать). А под ней на узкой кровати, в окружении нескольких датчиков лежит он. Тот самый старик, на которого три года назад напал сумасшедший младший братец Джеймса Элроя. Худой, с истонченной кожей, испещренной сетью глубоких морщин. Они покрывают все его вытянутое лицо с мясистым носом и высоким лбом. Тощие руки с крючковатыми пальцами, покрытые темными пятнами, лежат поверх светлого покрывала с замысловатым узором.

Между нами метров пять или шесть, но я четко вижу каждую его морщинку, каждый седой волосок на его голове, как расширяются ноздри при выдохе. Он смотрит на меня бесцветными, водянистыми глазами и чего-то ждет.

Мучительно болезненный спазм сжимает мои внутренности, во мне рождается та же сухая ломота, что я чувствовала в тот момент, пока была мертва. И источником моих мучений является ни кто иной, как этот старик.

Он и я знаем это. Стоит мне только подумать, как я уже стою рядом с его кроватью. Сомнений не осталось — я стала бессмертной.

— С доброй ночью, девочка, — губы мужчины неожиданно вытянулись в улыбке. — Прости, что не могу поприветствовать тебя стоя. Я — Бенджамин, если угодно, зови меня Бен.

Он говорит сипло и очень слабо, но каждое его слово четко долетает до моих ушей.

Я закрываю рот руками, силясь не наброситься на вожделенный кусок мяса. Именно так он мне и видится. Сплошной, пропитанный сладким кровавым соком, вкусный кусок. Откуда я могу знать, каков он на вкус? Ведь до этого мне удалось лишь попробовать собственную кровь и кровь Йоана, тогда перед смертью. Может, все это заложено в каких-то вампирских инстинктах?

Боже, какой бред.

Молчание затягивается.

— Не волнуйся, я сам так решил. Иначе, думаешь, хозяин оставил бы тебя рядом со мной?

— Но, почему? — Еле выдавливаю я.

Размыкать рот больно, челюсти жаждут сомкнуться на его шее.

— Устал, вот и все. Я инвалид и в тягость своему господину.

— Это так не похоже на него, — честно признаюсь я, борясь сама с собой.

Бен прикрывает глаза, глубоко вздыхает и улыбается.

— На самом деле, иногда, он много человечнее большинства людей. Хозяин этого не показывает, но мы с тобой яркое доказательство.

Так значит, вот куда делся тогда Йоан во время нашей первой встречи! Он спасал этого старика. Его не было примерно час, за который я, заключенная в наручники на невероятно неуютном заднем диване его машины, нервно ерзая юбкой по черной кожаной обивке, уже успела проститься с жизнью.

— Бен, вы его слуга?

— Да, и последний. Так и не удосужился обзавестись потомством, к сожалению.

Я молчу, не зная, что еще сказать этому мужчине. Что там говорить, я не знаю, что мне думать самой. Мир, где я воскресла, кажется чужим, нереальным, но невероятно красочным. Теперь я понимаю, насколько ущербны человеческие чувства. Мы, как слепые котята, шарящие вокруг, в поисках сами не знаем чего, и даже не подозреваем, насколько глухи и слепы. Я слышу биение сердца смертного человека рядом со мной, знаю, как быстро бежит по его венам кровь, чувствую тепло его тела, даже на таком расстоянии.

Невероятно. Кем я стала? Уж точно не простым вампиром. От мысли о собственной возможной могущественности мне становится не по себе.

— Я не хотела становиться такой. — В сердцах я взмахиваю руками, чувствуя горький привкус во рту. — Бессмертие? Да ладно! Честно, я на самом деле планировала состариться, а теперь, даже не представлю, что со всем этим делать.

Зачем я говорю все это старому человеку? Ему ни к чему мои откровения и проблемы.

Он перебивает меня насмешливым кашлем.

— Мир велик и прекрасен, ведь так? Так почему бы не потратить вечность на изучение его чудес? — Он лукаво улыбается, и под его взглядом я чувствую себя маленьким и глупым ребенком. — У той стороны, неоспоримо, есть огромные плюсы.

— Да, но… — горькая усмешка. — Что я скажу близким? Мама и так пилит меня на счет внуков, а теперь ей придется перестать рассчитывать на старшую дочь…

— Не нужно ничего решать, девочка. — Водянистые глаза пристально следят за мной. Мне кажется, что старик видит то, что еще скрыто от меня самой. — И не надо объяснять. Тебя похоронили около двух месяцев назад. В мире смертных напротив твоего имени теперь стоит дата смерти.

Надо же, все считают меня мертвой. Путь в отчий дом закрыт, о разговорах с сестрой можно забыть. В одночасье я лишилась того светлого мира, где меня ждали и любили. И о чем думает человек, вмиг осиротевший и вырванный из прежней жизни?

Ни о чем. Да, это странно, но в голове вспыхивают и тут же гаснут воспоминания, а мысли… их просто нет. Ты плывешь по реке, в спокойной глади которой видишь картины, казалось, давно забытые, принадлежавшие детству. Вспоминаешь ненужные мелочи. И только. Может, до меня еще просто не дошло? Скорее всего, осознание потери придет позже, когда я справлюсь с мучающей мои внутренности жаждой.

Бенджамин молчит, устремив свой взор в никуда, размышляя о чем-то своем. Старик дает мне время принять эту новость. Что до меня, то подступающая волна нового приступа жажды заставляет на время забыть об этом. Все сводится к контролю.

Еще немного и я просто не выдержу, но перед тем, мне хотелось бы узнать кое-что еще.

— Как я смогла стать… такой? — Облизываю пересохшие губы, во рту сушит так, что даже слюна не выделяется. — Ведь было поздно. Я умерла. В этом я уверена на сотню процентов.

Мне хочется поежиться от того воспоминания безграничного холода во всем теле, когда я знала, что согреться больше не удастся.

— Спроси чего полегче. — Мужчина улыбается, и в уголках рта паутиной залегают глубокие морщины. — Я только знаю, что хозяин пожертвовал многим, чтобы ты могла и дальше быть в этом мире. Он не говорил, но я заметил, что некоторых своих способностей он лишился. И это, девочка, самое лучшее признание, которое он может дать.

Да. Я поняла это почти сразу, как очнулась от долгого сна. Матэй еще никогда не делал подобного для кого-то и то, что я теперь присоединилась к рядам клыкастых кровопийц, говорит о многом. Но я подумаю об этом позже.

Сил, сдерживать инстинкт, уже нет. Я готова прямо сейчас кинуться на больного мужчину. Да, это дико, но преодолеть соблазн нереально. Его кровь заставит боль отойти назад. Знание этого заставляет забыть о привитых обществом рамках морали.

— Ты была на грани два месяца. Мы не знали, удастся ли тебе вырваться. Думаю, Он скоро появится здесь. Так что уважь старика. От этого не сбежать, — замечает мое состояние мужчина. — Когда вампиры впускают тебя в свой мир, не стоит надеяться на счастливый конец. Мы оба были глупы, когда думали уйти от всего этого, эти кровососы так просто не отпускают.

Он ждет своего конца, закрыв глаза, но не от страха. Он встречает смерть как старую подругу. Мне осталось только лишь помочь ему.

Медленно, словно через клепсидру, нависаю над ним. Бледное лицо расслаблено. Ничего его больше не волнует. И я понимаю, что такой смерти мне не видать, а я надеялась.

Мои губы прикасаются к его теплой коже, я выдыхаю и в тоже мгновение, впервые в жизни, вонзаю свои клыки в яремную вену. Мужчина судорожно хватает меня за предплечье, вонзая короткие ногти в мою мраморную кожу. Я поздно осознаю, что, наверное, стоило его как-то загипнотизировать, но уже поздно. Я не могу остановиться, заставляя человека биться в агонии.

На секунду я поднимаю взгляд и вижу отблеск алых огоньков в металлической спинке кровати. Мои глаза.

Быстро и лихорадочно я иссушаю Бена, позабыв обо всем на свете. Кровь не только избавляет от боли и дает чувство насыщения, ты еще и чувствуешь невероятное, безграничное удовольствие. Горячая и сладкая жизнь вливается в тебя, питая все твои нервные окончания, тело бьет током. Волны удовольствия хлещут по тебе, заставляя выгибать спину и впиваться еще сильнее.

Он уже не сопротивляется, даже не дышит. А я хватаю последние глотки, жадно, как голодная собака, вгрызаюсь и не отпускаю.

То, что я сейчас испытываю, трудно описать, но больше всего это похоже на оргазм. И очень странно получать его от какого-то старика.

Я отстраняюсь, тяжело дышу и облизываю губы.

Как же чертовки вкусно! Просто невероятно. Вот почему вампиры так брезгуют обычной пищей — ни одно изысканное блюдо не сравнится с прекрасным вкусом живой крови. И я уже никогда не стану прежней.

После мук жажды, что я испытала за те минуты после пробуждения, меня переполняет легкость и блаженство послевкусия. Закрыв глаза и наслаждаясь этим, я провожу несколько минут. Затем нега спадает, и я опять способна мыслить ясно.

Оборачиваюсь к Бенджамину. Глаза его широко раскрыты, щеки впали, а кожа побелела, как высохший пергамент. И, честно, мне немного жаль.

За несколько секунд до того, как тяжелая дверь открылась, я чувствую его. По коже бегут мурашки, нос улавливает запах, такой приятный и странно родной, на моем внутреннем радаре он светится яркой точкой.

Скрип.

Я уже стою напротив и жду. Металлическая штуковина открывается очень медленно.

Замираю, когда створка полностью распахивается. Йоан держится за ручку двери и пристально смотрит на меня. За два месяца, что показались мне вечностью, он неуловимо изменился. Нет, он все так же красив, на лице ни следа усталости, ни единой раны после встречи с Элроем не осталось, внешне невозможно заметить произошедшие изменения. Но вот другим, новым чутьем я «вижу», как он ослабел и устал. На несколько мгновений мне даже кажется, что его волосы потускнели. Я моргаю, прогоняя наваждение.

Одному дьяволу известно, сколько мы так стоим, просто глядя друг на друга и запоминая каждым атомом наше новое состояние.

Он кидает короткий взгляд за мою спину, и в нем отражается сожаление.

Ничего не говоря, я просто бросаюсь вперед и крепко прижимаюсь к Йоану, вмиг обретая счастье от ощущения его рук на своей спине и от того, как сильно он сжимает меня в своих объятиях.