Свет твоих глаз (СИ)

29. Эдуард. Шаг вперед

На ужин с родителями Веронику я пригласил неспроста. Во-первых, знал, что мама Вика хочет познакомиться с ней не только по переписке в интернете и обидится, если я приеду один. Во-вторых, в качестве личной помощницы Веронике предстояло сопровождать меня на встречи и переговоры. Мне было необходимо понять, как ведет себя моя помощница в обществе, умеет ли держаться естественно и непринужденно.

О третьей причине я старался не думать, но она существовала и заключалась в том, что я, кажется, разучился обходиться без Ники, без ее помощи и молчаливой поддержки. Не знаю почему, но мне оказалось легко принимать заботу Вероники. Она подбирала мне рубашки и свитера в тон, накладывала еду на тарелку, водила под руку во время прогулок и даже пару раз находила и зачитывала нужные документы. И это меня нисколько не задевало! Куда исчезло угнетающее, болезненное чувство собственной неполноценности?

Я хотел проверить, смогу ли так же легко принимать помощь Ники не наедине, а в присутствии моих близких. Проверил. Оказалось, что, когда рядом Вероника ― мне даже с родителями за одним столом сидеть проще!

Правда, совсем не отпускать от себя Нику во время ужина не удалось. Сначала мама Вика зазвала мою помощницу на кухню и о чем-то долго расспрашивала. Если бы Тимофей не взялся вовремя поторопить женщин ― я сам сделал бы это.

А потом мою помощницу решили поздравить с новой должностью, а она так смутилась, что захлебнулась вином и сбежала из-за стола. Мама Вика дождалась, пока стихнет доносящийся из ванной надсадный кашель, а потом скомандовала:

― Эд, иди, зови Нику обратно за стол. Сама она, похоже, не решается выйти.

И я пошел. Выманил Нику из-за дверей, за которыми она пряталась, прикоснулся к ее лицу, желая убедиться, что она не плакала, сжал ладонями ее худенькие плечи и вдруг понял, что не могу отпустить просто так.

Меня накрыло ― нежностью, влечением, жаждой близости. Служебный роман? Да и черт с ним! Мы с Никой ― взрослые свободные люди! Кому какое дело, если между нами возникнет что-то большее, чем деловые отношения? Главное, чтобы сама Вероника была не против.

Я обхватил ладонями запрокинутое кверху лицо. Склонил голову и легонечко ― так, чтобы не напугать ― прижался к приоткрытому рту своей помощницы. Потерся губами о ее губы, ожидая, что вот сейчас Ника оттолкнет меня, начнет возмущаться, сопротивляться моему своеволию. Но Вероника в очередной раз сумела удивить. Сначала ― застыла, будто прислушиваясь к ощущениям. Потом вдруг всхлипнула, задрожала и обмякла в моих руках. И тогда я взял ее руки и закинул себе на шею, потом обхватил тонкую талию, сжал трепещущее женское тело и углубил поцелуй. Попробовал на вкус верхнюю губу Ники, потом проделал то же самое с нижней. Провел по ней кончиком языка. Ника снова всхлипнула и попыталась ответить ― робко, нерешительно, будто впервые.

Она точно была замужем? Или ее муж никогда не целовал ее? Как такое возможно?!

Рассуждать было некогда. Думать не хватало сил. Меня несло расплавленным лавовым потоком в пекло страсти. Мышцы натягивались струнами, в висках и в животе пульсировало, в голове росла и ширилась звенящая пустота. С каждым мгновением я все больше забывал, где мы и кто мы. Мир выцветал и терял звуки, утрачивал смыслы и значения. То, что происходило между мной и Никой, становилось явлением вселенского значения ― словно взрыв сверхновой. Я уже не пытался сдерживаться и целовал свою помощницу со всей страстью, которая вдруг прорывала любые плотины и заслоны на своем пути!

Ника отвечала мне ― по-прежнему мягко и несмело. Обнимала и щекотала пальчиками мой затылок, всхлипывала еле слышно, переводя дыхание, и даже не пыталась отстраниться!

― Ой! Я соус пролил! Пойду сполосну руки! ― сквозь звон в ушах донесся до меня сначала голос брата, а потом и его приближающиеся шаги.

Ника тоже услышала их, вздрогнула, рванулась ― и я отпустил ее. Мы отпрянули друг от друга, прижались к противоположным стенам, растрепанные, запыхавшиеся.

― Вы что тут застряли? ― ввалился в темную прихожую Тимофей. ― Я вам не помешал?

― Самую малость, ― не очень приветливо ответил я и двинулся в сторону гостиной. Заодно позвал помощницу и даже протянул ей руку, ― идем, Ника. Договорим дома.

В мою протянутую ладонь легли теплые женские пальцы. Я сжал их покрепче, давая понять, что не хочу отпускать ― ни сейчас, ни потом. Вывел Веронику в гостиную, усадил за стол и уселся сам.

Мама Вика сделала вид, что очень озабочена попытками убрать пролитый Тимом соус. Отец старательно помогал ей, подавая салфетки. Эта возня продолжалась, пока из ванной не вернулся виновник переполоха. Мы с Вероникой успели попить воды, перевести дух и даже взять в руки вилки.

― Кто-то еще желает горячего, или переходим к десерту? ― мама сложила испачканные салфетки на поднос и поставила туда же пару опустевших тарелок.

― Мечтаю добраться до торта, который испекла Ника! ― оживился Тим.

― И я не откажусь, ― подтвердил отец.

Я просто кивнул. Торт или не торт ― мне было без разницы. Хотелось совсем другого десерта. Того, который я не успел толком распробовать и теперь мечтал уложить не на тарелку, а в свою постель.

По телу все еще перекатывались горячие волны, кожу покалывало от возбуждения, в паху тянуло и ныло. Разве мог я знать заранее, что моя помощница ― такая горячая и страстная женщина? Теперь ― знал, и это будоражило до дрожи!

Чаепитие растянулось минут на двадцать. Торт, приготовленный Вероникой, понравился всему моему семейству сладкоежек, и в особенности ― Тимофею. Брат даже постанывал от удовольствия и снова вздыхал, что такая замечательная помощница досталась не ему. Теперь, после поцелуя, его полушутливые выступления начали раздражать меня еще больше. В какой-то момент я даже не выдержал и потребовал:

― Оставь Нику в покое, Тим. Шутка, которую повторяют дважды, перестает быть смешной.

― В самом деле, сын, хватит уже, ― поддержала меня мама Вика. ― Кстати, время позднее, мы с отцом еще не успели отдохнуть после перелетов, так что предлагаю расходиться.

― Давайте помогу убрать со стола, ― тут же вызвалась Ника.

― Спасибо, не откажусь. Собери, пожалуйста, чашки и блюдца, ― мама вручила моей домработнице поднос.

Через пару минут обе женщины ушли на кухню. Я вдруг вспомнил, что не спросил у мамы Вики, куда подевалась найденная ею девушка, которая откликнулась на объявление о суррогатном материнстве, и пошел следом.

― Мама, ты не знаешь, что случилось с женщиной, которая должна была явиться на собеседование по поводу рождения ребенка? ― спросил, переступив порог и отыскав взглядом фигуру Виктории.

Мама Вика повернулась в сторону Вероники, будто желая той что-то объяснить.

― Мне все известно, ― услышал я успокаивающий голос Ники. ― Одно из условий, которые поставил Эдуард, предлагая мне должность своей личной помощницы ― это поиск новой кандидатуры…

― Вот как? ― в голосе матери я услышал растерянность. ― Не ожидала, что Эд решится обсуждать этот вопрос с кем-то помимо меня.

― Мама, я помню, как непросто тебе было согласиться. Теперь эта задача с тебя снята, ― поспешил вмешаться раньше, чем Ника успеет рассказать, как я по ошибке принял ее за суррогатную мать и требовал выполнения контракта.

― Спасибо, сынок. Но ты знаешь, что я все равно сделала бы это для тебя. Я на многое готова, лишь бы помочь…

― Мам, я знаю. Спасибо за все. Так что там с той женщиной?

― Сейчас посмотрю почту и вайбер, ― мама Вика приблизилась, погладила меня по плечу. ― Пойду поищу свой телефон.

Пока мать ходила за телефоном, я уселся на табурет и наблюдал за Вероникой. Насколько мог видеть, она складывала грязные тарелки и блюдца в посудомоечную машину. Мне так много хотелось сказать ей! Поблагодарить за то, что не стала вспоминать о проклятом контракте. Признаться, что я ничуть не сожалею о поцелуе и мечтаю повторить его! Но ― не время и не место. Скажу позже, когда останемся наедине.

― Устала? ― чтобы не сидеть в тишине, спросил у Ники.

― Немного, ― призналась она.

― Понравились тебе мои родители?

― Очень! ― на этот вопрос Ника ответила куда более охотно и живо.

У меня даже потеплело на душе.

― Хорошо, ― мои губы невольно растянулись в улыбке.

Вообще, несмотря на все наши противоречия и споры, улыбаться рядом с Вероникой мне хотелось намного чаще, чем раньше. А после сегодняшнего вечера хотелось не только улыбаться.

― Нашла. Она написала мне в вайбере! ― объявила с порога мама Вика.

― И что пишет? ― я был почти уверен, что ничего хорошего.

― Сейчас открою. Ага… так… ее родственники узнали, что она задумала, и запретили, даже пригрозили выгнать из дома.

― Понятно. Чего-то такого я и ожидал. ― За две недели я успел свыкнуться с мыслью, что этот шанс уже в прошлом, так что почти не расстроился.

Мама Вика огорчилась намного больше:

― Мне очень жаль, Эд. Надо было мне не одну, а двух или трех кандидаток сразу найти и пригласить. Может, уже сладилось бы дело.

Она присела на табурет рядом, прижалась виском к моему плечу.

― А может, все-таки передумаешь? Женился бы, сынок. Невесту я тебе скорее найду…

― Мама! ― возмутился я. Таких разговоров между нами еще не было. ― Прекрати! Еще чего не хватало!

― Простите, я выйду, ― сдавленно пискнула Ника, которая как раз закончила возиться с посудой.

― Погоди, Вероника, ― остановила ее мама Вика. ― Вот скажи: ты пошла бы за Эдуарда замуж?

― Мама, прекрати! ― я уже не просто возмутился, а взвился, будто мне в спину всадили заряд соли из дробовика. ― Ника! Ты не обязана отвечать на этот вопрос!

― Спасибо, ― голос помощницы прозвучал еще тоньше, чем до этого. ― Я там, в гостиной…

― Нет. Нам пора. Иди одевайся. ― Оставаться в родительском доме я больше не мог.

Не было сил выносить это давление, эти вечные разговоры про женитьбу и внуков. Если раньше я от них кое-как отшучивался, то теперь они причиняли боль ― слишком сильную, чтобы шутить. Как моя замечательная и проницательная мама этого не понимает?!

― Прости сынок, но я же хочу, как лучше! ― мама Вика всхлипнула.

Ну вот! Я так и знал: теперь она будет плакать, отец будет осуждающе сопеть и вздыхать, подавать ей воду и тайком курить на заднем дворе. И после этого они обижаются, что я стараюсь к ним как можно реже ездить!

― Мам, я понимаю, но давай я сам буду решать, как мне лучше?

― Ладно, Эдик, ладно. Ты только не злись. Мы с папой так за тебя беспокоимся!

Через пару минут я вылетел из родительского дома, как ошпаренный. Ника еле успевала за мной. Я слышал негромкий стук ее каблучков у себя за спиной. Она издали разблокировала дверцы машины. Я мигом нащупал ручку, уселся на пассажирское сиденье, закрыл глаза и нарочно стукнулся затылком о подголовник, пытаясь вытрясти из головы черные мысли.

Ника догнала меня через несколько мгновений. Молча села за руль, завела мотор, выехала со двора.

― Эд, пристегнись, пожалуйста, ― напомнила осторожно.

Только после этого я расслышал, как попискивает сигнал тревоги. Нащупал ремень, вставил фиксатор в разъем.

― Осуждаешь меня за то, как я разговаривал с мамой Викой? ― спросил зачем-то. Мнение Ники, ее взгляд со стороны стали для меня неожиданно важными. Вдруг она поймет что-то такое, чего никак не могу понять я?

Вероника ответила не сразу.

― Не осуждаю, ― проговорила медленно. ― Тебя можно понять, но и Викторию ― тоже. Ни одна домработница не заменит жену. Никакая няня не заменит маму. Речь ведь не о том, чтобы приготовить ужин, убрать или поменять памперс малышу. Это могут сделать наемные работники. Но мама Вика хочет, чтобы ты любил и тебя любили.

― Думаешь, я этого не понимаю?!

― Не знаю. Зато вижу, что ты не даешь себе даже шанса на любовь.

― А он у меня есть? ― во рту стало горько. В глазах появилась резь. Я сглотнул, опустил стекло, впуская в салон ночную прохладу.

― Я верю, что он есть… у всех. ― Уверенности в голосе Вероники, вопреки словам, не было. Похоже, в свой шанс она не верила так же, как я ― в свой.

― Похоже, ты сама сомневаешься в том, что говоришь.

― Твои родители ― разве не пример? ― после небольшой заминки ответила Ника. ― Счастливые семьи есть. Их не так мало. Просто у меня не получилось… а ты и не пытался.

― Нет, не пытался. Не до того было. Думал, никогда не поздно.

― А тебе и не поздно! ― неожиданно горячо возразила Ника.

― Ник, только ты не начинай, ладно? А то мне придется из собственного дома убегать, как из родительского!

― Ты спросил ― я ответила. ― Ника замолчала.

Так, в гнетущей тишине, мы и добрались до дома. Начали подниматься по лестнице к моей квартире. Туда, где мы с Никой снова останемся наедине. Где нам никто не помешает, никто не потревожит. Воспоминания об украденном поцелуе ожили в памяти, оттеснили в сторону все остальные мысли.

Какое мне дело до каких-то незнакомых женщин и призрачных шансов на эфемерное счастье, когда рядом есть Ника ― пусть с изломанной судьбой, но при этом живая, ранимая, искренняя и страстная?

С трудом дотерпев, пока Ника откроет, а потом запрет дверь, я шикнул на примчавшегося встречать нас Найджела, поймал Веронику прямо на пороге, прижал к стене, обнял за плечи, собираясь поцеловать.

Ника перехватила мои руки, вывернулась, отступила на пару шагов.

― Не надо, Эд. Не делай так больше! ― попросила тихо.

― Почему? Мне показалось, ты была не против там, у родителей. Тебе неприятно? Противно?

― Это неправильно… я зря тебе поддалась. Так все станет еще сложнее!

― Разве?

― Просто не делай так больше! Прошу! ― Ника скинула куртку, обувь, прошла в кухонный уголок, включила кофеварку.

Я так и остался стоять у порога. В теле пульсировало влечение, а в голове заполошной стаей испуганных птиц метались обрывки мыслей.

«Не оттолкнула. Не сказала, что противен. Но боится. Она всего боится. Бедная запуганная девочка. Не понимает, что не обижу. И другим в обиду не дам!»

― Не могу обещать, что выполню твою просьбу, Ника, ― честно признался вслух.

Она не ответила, да я и не ждал. Позвал Найджела и пошел наверх, в спальню ― переодеваться и думать. У меня было, о чем поразмыслить.