Танцуя с ветром

Глава 29

Лорд Чизвик перегнулся через барьер ложи и посмотрел вниз.

— Когда бы я ни пришел в театр, у меня всегда одно желание — запустить вниз парочку гнилых яблок. Терпеть не могу эту шушеру в задних рядах партера.

— Вряд ли актеры скажут вам спасибо, — заметил Люсьен. — Ведь в конце концов все, что вы бросите вниз, полетит на сцену.

— Ну, если так, значит, они это заслужили, — вмешался в разговор лорд Мэйс.

— Так закупи у лоточницы побольше апельсинов про запас, — предложил Нанфилд.

— Сегодня они не понадобятся, — заверил его с улыбкой Айвс. — Пьеса, говорят, превосходная.

— Надеюсь, — ответил Нанфилд, — а то придется пренебречь вашим гостеприимством, Стрэтмор, и уйти в разгаре представления. Открылся новый карточный клуб, говорят, очень необычный. Надо еще туда заглянуть сегодня.

— Если пьеса неудачная, я пойду с вами, — предложил Люсьен.

Ему очень повезло. Все подозреваемые, кроме Харфорда, оказались свободны и приняли приглашение на спектакль. Чтобы его цель не была столь очевидна, Стрэтмор пригласил еще и Айвса, который из-за Клео всегда с удовольствием ходил в «Марлоу».

По случаю праздников многие знатные семьи разъехались по своим поместьям, и лучшие ложи пустовали. Зато галерка и задние ряды партера были забиты битком. Простые горожане с нетерпением ждали премьеры «Скандал в благородном семействе».

Как всегда представление началось с исполнения музыкальной пьесы, чтобы все действо можно было представить как концерт. Но оркестранты понапрасну тратили силы, исполняя «Кончерто-гроссо». Их никто не слушал. Но, как только музыка смолкла, разговоры прекратились. Начался первый акт. Сюжет пьесы был прост и незатейлив. Коварный и продажный купец решил опорочить честного государственного деятеля, сэра Дигби Безупречного (одно только упоминание о честности государственного деятеля вызвало в зале взрыв хохота).

Диалоги были короткими и остроумными. Затрагивались все животрепещущие темы, от экстравагантного поведения принца-регента до мирных переговоров в Вене и Ренте. В восторге были все, даже весьма требовательные гости Стрэтмора.

Кульминацией первого действия была сцена бала, который сэр Дигби устраивал в честь помолвки своей дочери. Злобный купец решил опорочить сэра Дигби перед гостями и устроил заговор. Сэр Дигби остановил музыку и вывел к гостям свою прекрасную дочь — ее играла Клео — и ее смущенного жениха. Тут-то все и началось. Не успел он и рта открыть, как на сцене появились двое забавных бродяг. Они вынесли огромный, свернутый рулоном ковер. Гости замерли в изумлении, а вышедшие на сцену стали быстро разворачивать ковер. Из ковра выскочила Кит, гибкая, как змея. На ней был белокурый парик и пурпурно-красное платье, еще более вызывающее, чем у Долли. Оно было не только сильно декольтировано спереди, но и оставляло обнаженной всю спину до талии.

Люсьен разместился в углу ложи. Отсюда ему было удобно наблюдать за своими гостями, не вызывая подозрения. При появлении Кит Айве и Уэстли расхохотались вместе со всеми гостями. Чизвик наклонился вперед и положил руки на барьер, напряженно глядя на сцену. Нанфилд откинулся назад и забарабанил пальцами по колену, не отрывая взгляда от актрисы. У Мэйса, пожалуй, был самый безразличный вид. Он вообще никак не отреагировал на появление девушки, разве что поджал губы.

Люсьен был разочарован. Он, конечно, не ожидал, что похититель вскочит, закричит: «Виновен» — и начнет рвать на себе волосы. Но какую-то реакцию — смущение или удивление — при появлении Касси Джеймс он надеялся заметить. Хотя отсутствие внешних признаков волнения ничего не доказывало. Все «Апостолы» были прекрасными игроками и умели превосходно владеть собой.

К ужасу сэра Дигби, Кит бросилась к нему на шею и расцеловала. Жена и дочь замерли, оскорбленные до глубины души. Потом девушка стала бурно флиртовать с женихом дочери и рассказывать всем присутствующим, как хорошо ее содержит сэр Дигби. Еще бы, ведь он очень богат. Он же берет взятки! Несчастный глава семейства пробовал протестовать, но напрасно. Кит просто не давала ему сказать ни слова и принялась кружиться по сцене, зажигая всех присутствующих своим бурным весельем. Юбки взлетали все выше и выше, и Люсьен с огромным трудом заставлял себя отрывать взгляд от сцены, чтобы наблюдать за гостями.

В движениях девушки появилось что-то новое. Когда она танцевала в «Цыганке», ее страсть была притворной. Она пыталась сыграть то, чего никогда не ощущал. Теперь все изменилось. Движения стали чувственными, а страсть была самой настоящей. Она отражалась в каждом взгляде девушки, в наклоне головы, в движении рук. Люсьен весь напрягся. Они с Кит не виделись уже два дня, которые показались графу целой вечностью.

Юбки взлетали уже выше колен, и перед зрителями предстало соблазнительное зрелище бабочки, вытатуированной на внутренней стороне бедра танцовщицы. Зал разразился аплодисментами. Стрэтмор разрывался между желанием разорвать на части каждого сидящего в зале мужчину, с вожделением смакующего зрелище, и чисто мужской гордостью.

Ведь на самом деле Кит принадлежала только ему. Он один касался губами дразнящей бабочки, он один знал каждый изгиб ее тела, ему одному она открыла свою чистую душу.

Пожалуй, он вот-вот сойдет с ума. Очевидно, рассудок вернется к нему не раньше, чем они с Кит поженятся.

В финале сцены Кит, усевшись на пол, приняла эффектную позу у ног сэра Дигби. Его жена и дочь в крайнем возмущении покинули сцену. Дочь тащила за собой упирающегося жениха. Вслед за ними удалились гости. Кит вскочила на ноги и упорхнула, послав сэру Дигби воздушный поцелуй. Несчастный сэр Дигби остался один на один со своим позором.

Первое действие закончилось под бурные аплодисменты.

— Прелестная актриса, — воскликнул лорд Чизвик с несвойственным ему энтузиазмом.

— В самом деле, — поддержал его сэр Джеймс. — Как ее зовут?

— Касси Джеймс, — ответил Нанфилд, вдохнув щепотку табака и протянув табакерку Мэйсу. — Когда-то я предложил девице прекрасные условия, все, что она хочет. Но паршивка прогнала меня. Надо будет попробовать еще раз, когда представится случай.

Тут он скосил глаза на Люсьена и добавил:

— Она, конечно, уже могла обзавестись покровителем.

По его насмешливому тону.Стрэтмор понял, что его гость наслышан о похищении Кит из артистической гостиной. Но в словах не было и следа ревности. Невозможно было определить, было это безразличие напускным или искренним.

— А мне актрисы надоели, — протянул Мэйс. — Самовлюбленные, продажные твари. Я предпочитаю дам из общества. Они и стоят дешевле, и всегда благодарны за внимание. Пойду-ка разомнусь перед вторым актом.

С этими словами он встал и вышел из ложи. Остальные также поднялись со своих мест, чтобы пройти в фойе и навестить знакомых в других ложах. Люсьен остался один и мог обдумать все, что ему удалось заметить. Потом он тоже решил спуститься вниз, но какое-то шестое чувство удержало его. В этот момент в ложу вошла Кит. Она была в черном плаще с низко опущенным капюшоном и напоминала средневековую монахиню.

В первый момент они замерли, глядя друг на друга, а потом бросились друг другу в объятия. Девушка была разгорячена после танца, а ее поцелуи были страстными и жадными. Несколько минут они не могли оторваться друг от друга. Наконец Кит отвернулась от графа и рассмеялась.

— Милый, я пришла совсем не за этим. Ты узнал что-то новое?

— Не следует обсуждать это здесь, — ответил Стрэтмор, который никогда не забывал, что и у стен есть уши, — компания может вернуться с минуты на минуту.

— Знаю. Но я кое-что для нас приготовила. В конце этого ряда есть маленькая ложа. Сегодня она пустует. Там мы сможем поговорить, — и взяв его за руку, она выскользнула в коридор.

Кит сделала прекрасный выбор. Ложа была устроена так, что сидевших в глубине почти не было видно. Здесь на них никто не обратит внимания. Тем не менее из предосторожности он привлек ее к себе. Теперь, если их заметят, то примут за влюбленную парочку, что, впрочем, было недалеко от истины.

Шепотом Люсьен рассказал девушке о своем визите к Долли и о наблюдениях, сделанных в ложе.

Когда он закончил, Кит не сказала ни слова. Она явно была разочарована.

— Прости, Котенок. Может быть, я что-то упустил. Но когда ты начала танцевать, я не мог оторваться от сцены. Да и кто бы смог? Ты была просто восхитительна.

— Я танцевала для тебя, — почти неслышно ответила Кит.

— Я надеялся на это, — сказал Люсьен и просунул руки под плащ девушки. Под плащом она была в своем танцевальном костюме, и его пальцы заскользили по шелковистой обнаженной спине.

У Люсьена было сладостное ощущение чего-то запретного. Но глаза девушки были тревожны.

— Может, интуиция тебе что-то подсказала? Кто из них — главный?

— Мэйс, — ответил граф. Этот неожиданный для него самого ответ был результатом долгих раздумий и сопоставления фактов. — Ты знаешь, он вел себя подозрительно безразлично. По-моему, он единственный во всем зале остался спокоен. Кроме того, я убежден, что этот человек — холодный и жестокий.

— Но твоя Долли утверждает, что он из тех, кто сам берется за хлыст, — напомнила Кит. — Зачем заставлять женщину хлестать себя?

— Трудно сказать, — Люсьен откинул назад капюшон плаща. Тяжелые кудри парика лежали по плечам, а из-под них выглядывало маленькое и нежное, как весенний цветок, ушко Кит. Он провел по нему языком, ощутил соленый привкус и вдохнул знакомый ему аромат. Но надо было думать только о делах.

— Но ведь та же Долли утверждает, что такие люди непредсказуемы, — добавил он.

Кит глубоко вздохнула и крепче обняла его.

— А Нанфилд? Он же сознался, что хотел сделать Киру своей любовницей.

— Он совсем не похож на преследователя. Если только он не прекрасный актер, — произнес Люсьен. Его рука тем временем скользнула за глубокий вырез платья, и пальцы начали ласкать отвердевший сосок.

— А Чизвик?

— Он вел себя так, будто никогда не видел Касси Джеймс. Может быть, это правда. Он почти не бывает в театрах.

Люсьен понимал, что ему нужно отпустить Кит, но руки его не слушались.

— С тобой невозможно оставаться серьезным, — произнес он отчасти безнадежно, отчасти с юмором.

— Я знаю, о чем ты говоришь, — девушка наклонилась к нему, лизнула иго щеку и провела языком вдоль скулы. Ее сухие и горячие губы уткнулись в знакомую ложбинку за ухом. Несколько раз она легонько куснула мочку уха, как бы приглашая поиграть.

Люсьен резко повернулся к девушке и прильнул к ее приоткрытому рту пылающими губами. Их поцелуй был страстным, глубоким и всепоглощающим. Люсьену казалось, что сейчас с ним и сдержанная Кэтрин, и пленительная, сверкающая Касси Джеймс, и нежная, ласковая Кит. Он сжимал ее в объятиях. Ее бедра призывно сливались с его. Их лихорадочное объятие, казалось, длилось вечно. Все остальное перестало существовать. Они не слышали, как зрители возвращаются в зал и занимают свои места.

Люсьен спохватился первым.

— По-моему, тебе пора возвращаться на сцену, — сказал он почти неслышно.

— Мой выход только в конце третьего акта, — прошептала девушка, и Люсьен почувствовал ее дразнящее прерывистое дыхание у своего уха.

Он понимал, что Кит боится разорвать свою связь с сестрой даже на короткое время. Он понимал, что буря страстей опасна для нее. Он совершенно не хотел нарушать эмоциональное равновесие девушки. Но предательские руки довеем не слушались его. Одна крепко прижимала Кит, а другая скользила по роскошному пурпурному шелку юбки, вокруг бедра, в манящую ложбинку между бедрами. Даже сквозь несколько слоев ткани его пальцы ощущали тепло, исходящее оттуда.

Кит застонала, и ее пальцы впились в его талию.

— Мы… Мы не должны…

— Я знаю, — согласился он, но его рука проникала все глубже. — Теперь трудно остановиться…

Кит не могла сопротивляться. Ее бедра приветствовали его приказ. Она исступленно вскрикнула, но он прижался губами к ее рту.

Тем временем спектакль продолжался. Реплики актеров вызывали взрывы хохота в зале. Но ни Люсьен, ни Кит не слышали их. Руки Кит, оказывается, тоже не подчинялись своей хозяйке. Одна из них скользнула вокруг талии, нескромно спустилась вниз, поглаживая ниже живота Люсьена. Он вздрогнул и подался вперед. Мужская плоть касалась ее ладони. Кит крепко сжала отвердевший фаллос. Люсьен замер от восторга словно парализованный. Но долго эта пауза продолжаться не могла. Он просто взорвется…

Люсьен подхватил юбки девушки и поднял вверх.

Из-под клубящегося облака шелка показались стройные ноги в чулках, прикрепленных к корсету подвязками. Не обращая внимания на эту сложную конструкцию, он скользнул ладонями между бедрами, туда, в заветную, теплую и влажную расщелину, скрытую теперь только тончайшей тканью трусиков. Кит спрятала лицо у него на плече и прижалась к нему губами, чтобы сдержать крик, готовый вырваться при первом его прикосновении.

— Мы не должны, — продолжала повторять Кит слабым голосом, не сознавая уже, чего ей хочется больше — чтобы он проявил выдержку или слабость. Сама она была не в силах сопротивляться своим порывам. — Нас могут увидеть из зала…

— Слишком темно… Никто… не заметит, — хрипло прошептал Люсьен, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

Кит охватило опьянение страстью. Теперь она совершенно не могла понять, почему они не могут продолжать… Ведь им так хорошо… Ее ладонь сжимала его твердый горячий фаллос. Его сила чувствовалась даже через плотную ткань панталон. Она вспомнила, как это прекрасно принадлежать Люсьену, и бессознательно ее ладонь стала ритмично двигаться вверх и вниз. Это движение заставило Люсьена, забывшись, быстро расстегнуть пуговицы на панталонах. Он хотел поскорее скинуть все, что мешало их близости. Одной рукой он обхватил Кит за талию, а другой нащупал кресло позади себя в глубине ложи. Он сел сам и усадил девушку на колени лицом к себе. Ноги Кит были широко расставлены и обхватывали его бедра. Люсьен слегка наклонил Кит вниз. Теперь они могли легко соединиться, и он вошел в нее, еще не пришедшую в себя от быстроты его натиска. Их тела соединились под прикрытием пышных юбок девушки. Контраст был потрясающе эротичен. То, что они остались в одежде, то, что вокруг были люди, придавало ощущениям особую, непереносимую остроту.

Кит подалась вперед. Ее торс был прижат к его, ее щека прижималась к его щеке. Люсьен так крепко прижимал ее к себе, что она едва могла дышать. Они начали ритмично двигаться. Их движения становились все более яростными. Несчастное кресло скрипело под ними, но смех и аплодисменты в зале заглушали любой шум. Кровь резко пульсировала в висках девушки. Ей казалось, что в голове ее стучат барабаны. Она теряла рассудок. Все ее помыслы сейчас были сосредоточены в одной точке, которая всегда была для нее безымянной. Оттуда шел жар, оттуда шел страстный спазм, пронизывающий все ее тело… Кит впилась зубами в плечо, почувствовала языком грубую шерсть его сюртука.

— Господи… Кит, — Люсьен руками сжал бедра девушки вокруг себя и, сдерживая стон, рванулся вверх, последним кульминационным движением доводя их близость до конца.

Кит ощутила дрожь внутри себя. Потом минута неподвижности. Они замерли и даже не дышали. Затем напряжение стало спадать, и они впервые с тех пор, как слились в страстном объятии, смогли глубоко вздохнуть.

— Кит, милая, я не ожидал, что все так случится… — Люсьен прижался лбом ко лбу девушки.

— Моя вина не меньше твоей, — честно призналась девушка.

Боже, как же она могла забыть о сестре? Какое же она эгоистичное существо! Безоглядно отдаться похоти и начисто забыть, что ее сестра, ее близнец, ее второе «я» — в смертельной опасности.

Мысленно Кит попыталась соединиться с Кирой. Она боялась неудачи, но теперь ей было известно, что главное — постараться сохранить спокойствие н сосредоточиться. Нельзя приходить в отчаяние, если связь не установилась с первой попытки. Кит собралась, все ее сознание устремилось к Кире. Она перестала ощущать свое тело. Очень скоро пришло знакомое ощущение близости с сестрой.

— Все в порядке. Я чувствую Киру рядом.

— Отлично, — ответил Люсьен со смешком. — Теперь я совсем не жалею, что мы нарушили обет целомудрия.

— Это вовсе не смешно, — ответила Кит, подняв голову. — Страсть чудовищно ослабляет мои возможности. Я не должна была этого позволить, ни за что!

— Но это вполне естественно. Любовный порыв ослабляет связь, но ненадолго, — ответил Люсьен. — И ты напрасно коришь себя. Твоя связь с сестрой не нарушена. По-моему, мы оба получили огромное наслаждение.

Конечно, Кит наслаждалась близостью. Именно из-за этого она и чувствовала себя виноватой, и тон ее стал сварливым. Девушке хотелось избавиться от переполнявшего ее чувства радости. Ведь Кира страдает!

— Конечно, ты не можешь расстаться с удовольствиями! Видимо, я своими ласками должна расплачиваться за твою помощь в поисках.

Люсьен сжал руки девушки выше локтя. Они были по-прежнему вместе. Она чувствовала его присутствие внутри себя; он подавлял ее своей мощью. Это было настоящим вторжением. Он покорил девушку.

— Разве я хоть как-то намекнул тебе, что за мою помощь надо расплачиваться, — заговорил Люсьен после продолжительного молчания. Его голос звучал неожиданно мягко и нежно.

— Нет, — ответила Кит, опустив глаза. — Но мне все время кажется, что я целиком в твоей власти.

Снова воцарилось опасное молчание.

— По-моему, ты пытаешься спровоцировать меня и вынудить держаться подальше, — насмешливо произнес граф.

Кит не переставала удивляться, как хорошо он разобрался в ее характере. Он понимал ее лучше, чем она сама.

— Наверное… Наверное, ты прав. Я измучена, ведь я живу чужой жизнью, жизнью Киры. А теперь еще и ты… Я как листок на ветру и больше не владею собой. Это не очень приятное чувство, поверь.

— Я верю, милая, — тихо ответил он и, разжав свою железную хватку, нежно привлек ее к себе. — Скоро это кончится. Ты снова станешь самой собой.

Тем временем на сцене сэр Дигби вещал о том, как он вновь завоюет положение в обществе и подвергнет наказанию своих врагов. Услышав его монолог, Кит поняла, что у нее осталось еще немного времени.

Они по-прежнему были вместе. Люсьен держал девушку в своих объятиях. Его присутствие становилось все ощутимее. Он набрался сил и мог начать все сначала. Кит подумала, что если они вновь займутся любовью… Они не будут спешить… Желание будет нарастать, медленно, и они насладятся каждой секундой близости. Удовлетворение будет более полным…

Что это с ней? Меньше всего она хочет оставаться во власти этого мужчины. Он и так сделал ее волю мягкой, как воск. Собрав последние силы, девушка высвободилась и встала на ноги.

Она почувствовала, как Люсьен вздрогнул всем телом, протестуя против ее ухода, но потом отпустил. Люсьен протянул ей платок, чтобы она могла вытереть следы их бурной страсти, и начал приводить себя в порядок.

— Даже если бы не существовало других препятствий для нашей близости, — начала Кит, стараясь говорить спокойно и рассудительно, — существует риск беременности. Это было бы ужасным осложнением.

— Не вижу здесь ничего ужасного или сложного, — ответил Люсьен, — даже если ты уже беременна. Мы поженимся и очень скоро.

Кит запахнула плащ и неожиданно для самой себя сказала:

— Прошу тебя, никогда больше не говори об этом.