Глава 8

Энди проснулся на следующее утро и обнаружил, что всю ночь проспал в джинсах. А еще, что его щеки заросли щетиной. И вспомнил, что бритвенные принадлежности лежат в рюкзаке, который лежит в ее сумке, которая стоит на дереве, которое растет под окном спальни, в которой спит она.

А значит, придется дожидаться, пока она не проснется.

Хотя есть два способа избежать этого сказочного путешествия за своими бритвенными принадлежностями. Он может попросить администратора, чтобы тот отправил Пракаша в ближайший магазин за бритвой и кремом. Или еще один день проходить небритым. В конце концов, они в плену.

А может, все же лучше побриться? А то он опять напомнит ей какого-нибудь зверька, вроде дикобраза. И хоть это ее наверняка развеселит, ему радости от этого будет мало, потому что она может отказаться целовать его колючую щеку. Итак, оставалось позвонить в приемную и отправить Пракаша в магазин.

Энди снял трубку телефона, набрал номер приемной и вскоре услышал в трубке задорный голос администратора.

— Доброе утро, мистер Корнуэлл! Чем могу быть полезен?

— Доброе утро, мистер Тхакури! У меня небольшая мужская проблема: нужно побриться, а я забыл прихватить с собой бритвенные принадлежности. Не могли бы вы отправить Пракаша за ними в ближайший магазин?

— Никаких проблем, мистер Корнуэлл. Через пятнадцать минут Пракаш принесет их в вашу комнату. Бритву и крем для бритья, как я понял?

— Да. Спасибо, мистер Тхакури. Буду очень благодарен.

— Не за что, мистер Корнуэлл. Кстати, от мистера Пьера по-прежнему никаких новостей. Я опять пытался дозвониться, кто-то взял телефон, но ничего не ответил. Возможно, его телефон попал в чужие руки. Был украден или утерян.

— Что ж, я все же надеюсь, что мистер Пьер в полном здравии и сегодня до полудня наконец прибудет. Это ведь был наш последний день в отеле, не так ли?

— Абсолютно верно, мистер Корнуэлл. Но я буду только рад, если вы останетесь у нас подольше.

— Спасибо за ваше гостеприимство, мистер Тхакури.

Энди положил трубку и посмотрел на часы. Было только восемь. Русалка все еще спала, и он решил до ее пробуждения и появления бритвенных принадлежностей принять душ. Он стащил с себя джинсы и трусы и направился в ванную. А когда через пятнадцать минут, намотав вокруг бедер полотенце, вернулся в гостиную, услышал стук в дверь.

На пороге стоял Пракаш и протягивал ему пакет.

— Ваша бритва и крем, сэр, — сказал он.

— Спасибо, Пракаш. Подожди минуточку…

Энди положил пакет на стол и стал прощупывать задние карманы джинсов в поисках бумажника, собираясь дать пареньку рупий сто на чай. Но бумажника не было.

— Черт! — выругался он.

Он ведь вчера вечером чувствовал его в заднем кармане. Куда он мог пропасть оттуда? Может, вывалился на диван, когда он спал?

Энди обшарил диван, перетряс покрывало. Ничего.

— Проклятье, — снова выругался он и, повернувшись к Пракашу, разочарованно развел руками. — Извини, друг, я, к сожалению, не могу найти свой бумажник. Но как только найду, обязательно отблагодарю тебя.

Пракаш кивнул и закрыл дверь, оставив Энди наедине с новой загадкой: куда мог пропасть его бумажник, в котором, кроме шести-семи тысяч рупий, была одна из его банковских карточек и паспорт?

Он обшарил всю комнату, даже заглянул под ковер. Нигде бумажника не было. Наконец, устав от поисков, он сел на диван и задумался: где он мог его посеять? Вероятнее всего, в парке у бассейна. Хотя нет, он помнит, что бумажник был в кармане, когда они с Русалкой говорили о деньгах. И он никак не мог вывалиться из его кармана, когда они сидели под кустом у ограды. Ну никак. Карманы глубокие, и джинсы сидят на нем плотно. Кроме того, он всю свою жизнь носил бумажник в заднем кармане джинсов: мог бегать, прыгать, лежать, но никогда еще не терял его.

Он сидел на диване, упираясь локтями в колени, и пытался удержать в руках свою распадающуюся на части голову, когда услышал, как скрипнула дверь спальни.

— Привет! — сказала Астрид с улыбкой, застегивая на ходу змейку своей курточки. — Ты давно проснулся?

— Привет. А ты хорошо выспалась?

— Да. Всю ночь во сне летала. — Она помахала руками, изображая птицу. Потом подошла, села рядом с ним на диван и заглянула ему в глаза. — Что с тобой, Куку? Ты весь такой чистый и свежий, но выглядишь так, будто у тебя украли миллион.

Он бросил на нее хмурый взгляд.

— Не миллион, но довольно много денег. А к ним в придачу паспорт. Тебе, случайно, не попадался на глаза мой бумажник?

— Не-а. Но если даже он пропал, ты не расстраивайся, Куку. Это всего лишь бумаги. Главное, что ты сам — живой и здоровый, — мягким голосом сказала она и погладила его по плечу.

— Легко говорить, Русалка. А я пахал ради этих денег пять лет. И если сейчас же не заявлю о потере карточки — плакали мои денежки. А потом… Ох, даже страшно подумать о той волоките, которая меня ждет, чтобы восстановить паспорт и визу. Где же я мог потерять бумажник?

— Не знаю. Но это ерунда, Куку, у нас навалом денег. Я тебе возмещу потери.

Он замотал головой.

— Из того, что предназначено бедным? Нет, Русалка, я оттуда не возьму ни копейки. Я заработаю еще. Кроме того, у меня есть еще одна банковская карточка, на которую мой друг Кайл перечисляет процент с доходов моей фирмы в Англии. Деньги — не проблема, — сказал он, расслабившись. — Да и паспорт тоже. Не велика беда. И вообще, ты права: главное, что мы живы и здоровы.

— Да-а, Куку, ты уникальный, — задумчиво протянула она. — Я не ожидала…

Она вдруг вскочила с дивана и бросилась в спальню. Что она задумала? — удивился он. А когда она вернулась из спальни, тряся его бумажником и улыбаясь во весь рот, ему захотелось одновременно расцеловать ее от радости… и от злости удушить.

— Ты стащила его у меня, гадкая девчонка?!

Она протянула ему бумажник.

— Проверь, там все на месте?

— Зачем ты стащила его у меня? А? Решила поиздеваться? Ты знаешь, что тебе полагается за такие шуточки? — Он схватил ее за руку, держащую бумажник, и притянул к себе.

Она рассмеялась.

— Знаю. В Средневековье мне бы за это отрубили руку.

— А я откушу тебе нос!

Он притянул ее к себе и угрожающе осклабился. Она выронила на пол бумажник и схватилась свободной рукой за нос.

— Не надо, Куку, пожалуйста! Я раскаиваюсь! — взмолилась она. Ее глаза откровенно смеялись. И блестели так, что могли ослепить.

— Не верю.

Он притянул ее к себе еще ближе и стал злобно стучать зубами. Она шлепнулась рядом с ним на диван.

— Пожалуйста, Куку, выслушай меня сначала. А потом можешь откусить мне нос, если тебе этого очень хочется.

— Опять будешь мне врать? Лапшу на уши вешать, да?

— Нет. Просто, моя мама… Помнишь, я говорила тебе, что она учила меня проверять мужчин? Так вот, я хотела тебя проверить.

— Проверить? И на что же ты меня проверяла, Русалка?

— На жадность к деньгам. На силу характера. А еще отомстила тебе за усы. Помнишь, на крыше? Теперь мы квиты. Согласен?

Энди расхохотался. Она его проверяла! Проверяла бы лучше своего Пьера. Хотя и Пьеру наверняка досталось от ее проверок…

А он? Что он успел о ней узнать?

Что она красивая и у нее великолепный голос. Что она сочувствует бедным и поклоняется Солнцу. Что она умеет пить не только лучше ученых, но и не хуже забулдыг. Что она, при случае, мастерица стащить из кармана бумажник. И ей совсем не составляет труда украсть у мужчины его сердце. Но при этом она почему-то предпочитает влюбляться в придурков…

— Ну что, Куку? Что ты там задумался? А хочешь узнать, когда и как я его у тебя стащила? — спросила она, подтолкнув его локтем.

— Нет. Хочу знать, прошел ли я испытание? И если прошел, то к какому разряду придурков отношусь? К безнадежным?

— Ты совсем не придурок, Куку. И ты и есть сама надежность. Ты — настоящий джентльмен, если хочешь знать. Порядочный, не жадный, уверенный в своих силах…

— Спасибо, Русалка. И при случае передавай привет своей маме. Скажи ей, что встретила наконец не придурка, а настоящего джентльмена, но тебе он абсолютно неинтересен.

— А я не говорила, что ты мне неинтересен.

— Да? А вчера в бассейне?

Она опустила глаза.

— Я просто сказала, что тебе не следует в меня влюбляться.

— И почему же?

— А потому, что это я безнадежная. А ты ведь на меня иногда так смотришь… И в твоих глазах так много… этого… огня. Я ведь знаю, чувствую… И мне просто хочется уберечь тебя от беды.

Энди не понимал, от какой беды она хочет его уберечь, потому что самой страшной бедой для него была вот эта печаль в ее синих глазах, с которой она смотрела на него. Он снова задумался. И вспомнил, что вчера она побоялась признаться ему, чем она занимается…

Он взял ее за обе руки и пожал их.

— Ты не безнадежная, Русалка. Чем бы ты ни занималась, я знаю, что у тебя доброе сердце. И у тебя еще вся жизнь впереди. Еще все можно исправить. И это не значит, что тебя невозможно полюбить.

— Спасибо, Куку.

Она вздохнула и вдруг прикрыла глаза. И Энди догадался, что она ждет его поцелуя. Его сердце заколотилось с такой силой, что он перестал слышать свои мысли. И, не теряя больше ни секунды, он взял в ладони ее лицо и горячо припал к ее приоткрытым влажным губам. Он почувствовал, как она сладко вздрогнула. А потом, как ее руки в один миг оказались у него на затылке. Зарылись ему в волосы. Стали ласкать затылок, прижимая его голову.

Ему не верилось, что он целует ее, свою Русалку. Целует эти вечно улыбающиеся губы и куда-то проваливается. Не куда-то, а в бездну блаженства, в чистые воды моря, нейтрализующие жар плоти и превращающие страсть в любовь.

Наконец он осторожно вернул ей ее губы и открыл глаза. Она продолжала стоять с закрытыми глазами. Ее губы все еще оставались приоткрытыми, и их уголки слегка изгибались кверху в мягкой полуулыбке. Потом она со вздохом распахнула глаза. Они теперь были синее и пронзительнее обычного. А еще необыкновенно веселыми и абсолютно пьяными. Они то съезжались к кончику носа, то разбегались в разные стороны.

И Энди с радостью заключил, что все было правильно. Или нет… Все было лучше, чем правильно, потому что невозможное на минуточку стало возможным.

Посылая ему в глаза поток теплых лучей, она неожиданно провела кончиком языка по губам.

— Эх, Куку, неужели ты не знаешь, что сладости вредны натощак? Одевайся, и пойдем завтракать.

Энди только сейчас обнаружил, что на нем, кроме полотенца на бедрах, ничего нет. И ничем, кроме глупого кивка, ответить ей не смог, потому что улыбка, приставшая к его лицу, мешала ему говорить. Он схватил джинсы и трусы и бросился в ванную. И по пути впопыхах наступил на что-то твердое, споткнулся, но не потрудился даже посмотреть. А как только скрылся за дверью ванной, услышал ее журчащий смех.

Конечно, он опять ее рассмешил. Ну и что? Главное не это. Главное, что он ее поцеловал. В губы. И хотел бы поцеловать еще. И вообще готов целовать каждый день, каждый час. Лишь бы только она этого хотела. А она хотела этого. Потому что ее губы были такими податливыми. И она с таким наслаждением плавно покачивала головой, дразня его, делая этот поцелуй еще слаще, заставляя его сильнее впиваться в ее губы…

Он вышел из ванной, стащил со спинки кресла свою рубаху и быстро надел. И поймал на себе ее взгляд. Она смотрела на него с какой-то нежной жалостью и улыбалась.

— Я готов к завтраку, — объявил он бодро. — Пойдем? Кстати, не забудь, у нас в запасе еще немало сладостей, — добавил он, глупо подмигнув ей.

Она продолжала смотреть на него с той же нежной жалостью и наконец сказала:

— Пойдем. Только как быть с твоим бумажником? Пусть валяется? Он что, уже тебе не нужен?

Энди глянул на пол и понял, обо что он споткнулся, когда торопился в ванную.

— Да, Русалка, ты права. Сладости натощак опасны, — смущенно сказал он, наклоняясь за бумажником.

Они вышли из номера и стали спускаться по лестнице. И по мере того, как приближались к фойе, к Энди возвращалась его память.

И что же их ждет сегодня? Преданная улыбка администратора и приятная новость о том, что Пьер вообще не приедет, потому что решил великодушно простить Русалке этот несчастный миллион рупий? Пусть непальские крестьяне обогатятся немного. И пусть эта женщина тоже будет счастлива, потому что с сегодняшнего дня у нее намечается новый роман. По крайней мере, так кажется одному размечтавшемуся «куку»…

Они застали администратора сидящим в кресле с газетой в руках. По его лицу можно было догадаться, что, как всегда, ничего хорошего в газете не пишут. Услышав их шаги, он вскочил с кресла и бросился им навстречу.

— Мистер Корнуэлл! Вы не поверите! — запричитал он. — Невероятно! Что они тут пишут! Возмутительно! Эти журналисты совсем распоясались! Такое писать о порядочном человеке! Безобразие! Вот, почитайте сами… Какая бесстыдная ложь!

Он сунул газету в руку Энди и ткнул пальцем в заметку под заголовком «Наркоделец пойман!». Энди косо глянул на Русалку и начал просматривать заметку. Она склонила голову к его плечу и тоже стала читать.

— Ну что, вы прочли? — с нетерпением спросил администратор.

Энди оторвал взгляд от заметки и не смог удержаться от улыбки. Однако, глянув на Русалку, увидел в ее глазах ужас.

— Ну что вы думаете об этом, мистер Корнуэлл? — снова спросил встревоженный администратор. — Это правда?

— Вполне возможно, — спокойно ответил Энди.

— А мне кажется, что это подлая ложь, — покачал головой администратор.

— Почему ложь? Что же тут неясного? — Энди снова склонил голову к газете и громко с удовольствием прочитал: — «…вчера вечером гражданин Франции Пьер Маршал был задержан непальской полицией при погрузке на вертолет большой партии гашиша, который он собирался переправить в Европу…».

— И вы думаете, это правда? — не унимался администратор.

— Правдивее быть не может, — ответил Энди.

— И что же это значит, мистер Корнуэлл?

— А то, что доигрался мистер Пьер. И так ему и надо.

Администратор взялся за голову. Его глаза стали похожи на бильярдные шары.

— А как же ваши с ним дела, мистер Корнуэлл? Вы, случайно, не завязаны…

— Нет-нет, что вы, мистер Тхакури. Мы с Пьером даже мало знакомы. Если честно, то я его вообще не знаю.

— Понимаю… — протянул администратор с хитрой усмешкой.

— Нет, вы не поняли. Я действительно мистера Пьера не знаю. Вся эта заварушка вышла из-за мисс Мерсье. Пьер по уши в нее влюбился, а она отказала ему. Подумайте сами, разве может такая порядочная девушка, как она, связаться с наркоторговцем? Вот он и решил встретиться с ней здесь и поговорить об этом еще раз. Но у нас с мисс Мерсье… Ну… вы сами понимаете…

— Понимаю, — кивнул администратор.

— Да, у нас все серьезно, — продолжал врать Энди. — Мы даже собираемся пожениться. И я хотел объяснить это мистеру Пьеру. Но, как видите, не успел.

— Что ж, значит, так ему и надо, — задумчиво протянул администратор. — А я, знаете, с самого начала что-то нехорошее чуял. Особенно, когда здесь появилась эта банда… Торчат здесь на лужайке, рожами своими мне клиентов распугивают. Пойду, порадую их новостью. Пракаш! Пракаш!

Пока администратор будил Пракаша, Энди посмотрел на Русалку. Она была бледна, держалась руками за щеки и качала головой. Неужели ей жалко мерзавца?

— Все хорошо, Русалка. Все так, что лучше быть не может. Как видишь, непальская полиция не вся продажная и коррумпированная. Поймали твоего Пьера…

— Он не мой! Слышишь? Не мой! — обрушилась на него она. — И не смей больше…

Энди пожалел, что снова не смог совладать со своей ревностью.

— Не буду, не буду. Прости, Русалка. Опять сорвалось. — Он обхватил рукой ее плечи, притянул к себе и заглянул ей в глаза. — Ну что ты? Чего так боишься? Все ведь хорошо. Все закончилось прекрасно. Тут и сказке конец…

— Конец одной сказки и начало новой. Потому что Пьера наверняка кто-то сдал, и он наверняка думает, что это я. Он захочет отомстить мне за это. Может приплести меня к своим грязным делам. Ты его не знаешь, Куку. У него хватит на это подлости.

У Энди опять кругом пошла голова. Может, она права? Может, еще рано ликовать? Она-то своего Пьера знает хорошо? Тьфу, черт, ну почему он никак не уяснит себе, что этот Пьер не ее?

Что-то выяснив с заспанным Пракашем, администратор снова вернулся к ним.

— Не мальчик, а золотой самородок, — сказал он, покосившись в сторону Пракаша. — Иногда думаешь, деревенщина неотесанная, а он вдруг такой мудростью блеснет, только поражаешься.

Энди удивленно поднял брови.

— Знаете, мистер Корнуэлл, он, когда пошел покупать вам бритвенные принадлежности, — продолжал, благодушно качая головой администратор, — купил не одну газету, а две, и одну, представляете, успел сунуть в руки командиру шайки. А теперь говорит, что с полчаса назад они все погрузились в джип и умотали. Нет, вы такое себе представляете? И он не сказал мне об этом… Ха-ха-ха! — рассмеялся радостно администратор. — Ха-ха-ха! И только потому, что, разбирая хлам под стойкой, заснул там!

Энди не смог не разделить радость администратора. Они свободны! Ему не терпелось выйти за дверь отеля и убедиться в этом самому. Но сперва не помешало бы отблагодарить Пракаша. Тем более что тому и так уже полагались чаевые.

Он достал бумажник, подошел к усердно полирующему поверхность стойки Пракашу и вместо одной сотни протянул две.

— Это тебе на сладости. Спасибо, друг.

— Мне на сладости? — удивился Пракаш. — Я уже большой. Это мои младшие братья и сестры еще любят сладости. А значит, это их деньги. Спасибо, сэр.

Энди в очередной раз поразила трогательная логика непальской бедноты. Но тут он обнаружил, что и Русалка, и администратор исчезли. Наверняка они вышли и любуются опустевшей лужайкой перед отелем. Они все теперь свободны!

Он присоединился к ним, и когда все, довольные и шумные, снова вернулись в фойе, повел Русалку завтракать. Они опять сидели за своим столиком и изучали меню. Как всегда, выбрав свою еду раньше него, она подняла на него глаза.

— А ты тоже мастер врать, Куку, — сказала она с улыбкой.

— Я? И когда же, интересно, ты успела это заметить?

— А в фойе, когда мы узнали о том, что Пьера поймали. Как красиво ты заливал о том, что мы собираемся пожениться!

— А что мне было делать, Русалка? Рассказать ему правду?

— Конечно нет. Я просто хочу тебя похвалить. Молодчина, Куку. Отлично врешь, когда надо.

— Спасибо, — вяло ответил он, осознав вдруг, что, хоть он и врал администратору, но где-то в глубине души ему хотелось, чтобы это было правдой. Да, ему хотелось, чтобы эта Русалка принадлежала ему и только ему. Он хотел сделать ее своей. Навсегда. Только с каких пор ему этого хотелось? С этой минуты? После утреннего поцелуя? Или еще с тех пор, когда ему впервые захотелось невозможного?

Он не знал. Он знал только, что через час они выселятся из этого отеля. И все. И больше ничего. И от этого ему вдруг стало тяжело и до ужаса грустно. Даже аппетит пропал.

— Итак, что будем делать? — наконец решился спросить он, как только им принесли кофе. — Сейчас половина одиннадцатого. Через полтора часа нам нужно освободить номер. Или ты хочешь здесь остаться?

— И подождать, пока за мной приедет полиция? — нахмурилась она.

— А может, не приедет? Может, это только твоя паранойя?

— Нет, Куку. Нам нужно сматываться отсюда. И как можно быстрее. Он мне не даст так спокойно уйти. Уверена, что впутает меня в свои делишки. А потом, у него ведь остался мой мобильник. Если полиция найдет его…

— Стоп, Русалка, хватит этой детективной паранойи. И чего тебе бояться, если ты ни в чем не замешана?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Может, ты прав. Может, я просто уже начинаю сходить с ума от всего этого. Надо же, Пьер попался… А потом, эти деньги. Это улика. Надо поскорее от них избавиться.

Он накрыл ладонью ее руку.

— Я помогу тебе, хочешь? Мы вместе быстренько раздадим их бедноте, и концы в воду.

Она молча отпила несколько глотков кофе и снова посмотрела на него.

— Зачем это тебе надо, Куку?

— Просто мне не хочется оставлять тебя одну с твоими проблемами. Я хочу тебе помочь, вот и все.

Она усмехнулась и покачала головой.

— Нет, Куку, это не все. Я знаю, ты влюбился в меня. Хотя я тебя предупреждала…

Ох, Русалка! Ну почему ты такая сложная?

— А что мне делать, если я уже в тебя влюблен? — спросил он, чувствуя, что готов вывернуть перед ней душу. — Скажи, что мне делать? Ты ведь сама мне этого желала? Мы ведь пили с тобой за любовь? Помнишь?

Она опустила глаза в чашку и стала колотить в ней ложечкой.

— Пили, и я желала тебе любви. Но это не значит, что ты должен был влюбиться в первую попавшуюся…

— Но ты не первая попавшаяся, Русалка! Я знаю тебя уже… почти два дня!

Она усмехнулась.

— Почти два дня и полночи. Я приплюсовала еще ту ночь на Корсике. Нет, Куку. Ты не знаешь меня, и тебе только кажется, что ты в меня влюблен. Но это ничего, это пройдет. Настоящая любовь ждет тебя впереди, — наконец тихо сказала она, не поднимая головы.

Энди было обидно и непонятно. Почему она так жестока? Почему не верит ему? Он хотел доказать ей обратное. Сгрести ее в объятия и сказать, что он не просто влюблен в нее. Что он любит ее по-настоящему. Потому что не любить ее просто невозможно.

Но он побоялся. Он побоялся, что она сейчас поднимет на него свои глаза, и он снова увидит в них эту печаль. В синих глазах зеленую печаль. Которая говорит о том, что ни один мужчина в мире не способен сделать счастливой русалку. Русалку, которая знает смысл всех земных стихий. И которая, хоть и пьет за любовь, но не верит в нее.

Они молча допили кофе, так и не прикоснувшись к сандвичам. Потом он отправил ее в номер, а сам задержался в фойе, чтобы оплатить их ресторанные счета. А когда вернулся в номер, застал ее на диване перед телевизором.

— Что? «Фантомаса» повторяют? — спросил он.

— Нет, просто жду тебя и убиваю время. Нам пора, Куку, — сказала она спокойно. — Меня ждет неоконченная миссия. А тебя — твоя жизнь.

Ее слова прозвучали смертным приговором его чувствам…

Загрузка...