Танец с Дьяволом

Глава 3

Астрид сидела на краешке кровати, осматривая раны своего «гостя». Уже четыре дня он лежал без сознания на ее постели, а она ухаживала за ним.

Тугие мускулы под пальцами были твердыми и сильными, но Астрид не могла их видеть. Она не могла видеть его.

Астрид всегда лишалась зрения, когда ее посылали судить кого-то. Глаза могут обмануть. Их суждения отличаются от тех, что дают другие органы чувств.

Астрид всегда должна быть бесстрастной, хотя в этот момент девушка себя таковой не чувствовала. Сколько раз она раскрывала свое сердце, лишь для того, чтобы быть обманутой снова?

Худшим случаем из всех был Майлз. Темный Охотник, преступивший черту, был очаровательным и забавным. Он ослепил ее своим жизнелюбием и способностью превращать все в игру. Всякий раз, когда Астрид пыталась подтолкнуть его за грань, Майлз смеялся над ее испытаниями и все, что он делал, выдавало в нем хорошего парня. Он казался идеальным, уравновешенным мужчиной.

На какое-то время Астрид даже вообразила, что влюбилась в него.

А в итоге Майлз попытался ее убить. У него не было ни чести, ни жалости. Один лишь холод и бесчувствие. Единственный человек, которого любил Майлз, был он сам. Хотя, на самом деле, Темный Охотник представлял собой жалкое ничтожество, он считал, что человечество недооценило его, а потому решил, что волен делать с людьми все, что захочет.

И это была самая большая проблема Астрид с Темными Охотниками. Они были людьми, которых обычно набирали из самых низов. С самого рождения все унижали и оскорбляли их, поэтому ненависть к миру была у них в крови. Артемида никогда не принимала это во внимание, обращая их. Все, чего она хотела — это все новых и новых воинов под знамена Ашерона. После обращения она умывала руки, оставляя их на попечение других.

До тех пор, пока они не пересекали любую черту, придуманную Артемидой. Тогда богиня спешила отдать их под суд, а затем и на казнь. И хотя у Астрид не было никаких доказательств, ей всегда казалось, что богиня охоты придерживается этого протокола только для того, чтобы Ашерон не злился на нее.

Поэтому в течение многих веков Астрид не раз поручали найти хоть какую-то причину, чтобы позволить Темному Охотнику жить.

Она не нашла ни разу. Каждый, кого девушка судила, был опасен и жесток, угрожая миру больше, чем Даймоны, на которых они обычно охотились.

Правосудие на Олимпе работало совсем не так, как на земле. Не существовало такого понятия, как презумпция невиновности. На Олимпе обвиняемый должен был доказать, что достоин сострадания.

Никому это так и не удалось.

Единственный случай, когда Астрид была готова проявить милосердие, был Майлз — и смотрите, чем это обернулось. То, что она почти решилась объявить его невиновным и отпустить обратно в мир, ужасало ее.

Это стало последней каплей. С тех пор Астрид сторонилась всех.

Она больше не позволит мужской красоте или очарованию обмануть себя. Все, что ей нужно было сейчас сделать — это увидеть, что скрывает сердце лежащего на кровати мужчины.

Артемида сказала, что у Зарека вообще нет сердца. Ашерон ничего не возразил, а лишь одарил ее пронзительным взглядом, говорящим, что он полагается на ее способность сделать правильный выбор.

Но какой он — этот правильный?

— Очнись, Зарек, — прошептала Астрид. — У тебя осталось всего десять дней, чтобы спастись.

Зарек пришел в себя от непередаваемой боли, что, учитывая его жестокое прошлое в качестве раба, которого избивали все, кто хотел, было просто невероятно. Кроме того, с тех пор, как он перестал быть человеком, боль осталась единственной вещью, в которой Темный Охотник был уверен.

Голова раскалывалась, и Зарек повернулся, рассчитывая почувствовать под собой холодный снег и землю. Вместо этого, его поразило тепло, которое он ощущал.

«Я мертв», — хмуро подумал мужчина.

Даже в мечтах ему никогда не было так тепло.

И все же, открыв глаза, Зарек увидел огонь, горящий в камине, горку поленьев около него и понял, что он очень даже жив и лежит в чьей-то спальне.

Он оглядел комнату, выдержанную в теплых тонах: пастельно-розовом, бежевом, коричневом и темно-зеленом. Судя по виду, бревенчатый дом принадлежал кому-то, кто хотел сохранить вид деревенской хижины, но имел достаточно денег, чтобы сделать его теплым и уютным, а не продуваемым всеми ветрами.

Зарек лежал на дорогой стальной копии огромных кроватей девятнадцатого века. Слева расположился маленький ночной столик, на котором стояли старомодный кувшин и чаша для умывания.

Кто бы ни владел этим домом — он явно был богат.

Зарек ненавидел богачей.

— Саша?

Темный Охотник нахмурился, услышав нежный мелодичный голос. Женский голос. Она была в комнате дальше по коридору, но он не мог точно определить ее местоположение из-за гула в голове.

Зарек услышал тихий собачий скулеж.

— О, прекрати, — пожурила женщина ласково. — Я же не ранила твоих чувств, правда?

Зарек нахмурился еще сильнее, пытаясь понять, что с ним приключилось. Джесс и остальные преследовали его, и он помнил, как упал перед домом.

Кто-то, должно быть, нашел его и затащил внутрь, хотя Зарек и не мог представить, зачем им это нужно.

Не то, чтобы это было важно. Джесс и Танатос выслеживают его, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда подевался Зарек, особенно учитывая, сколько крови он потерял по дороге. Несомненно, след ведет прямо к дому.

А это означало, что ему нужно выбраться отсюда как можно быстрее. Джесс не станет причинять вред тем, кто помог ему, но никто не может сказать, на что способен Танатос.

В сознании вспыхнул образ горящей деревни. Ужасная картина мертвых жителей, лежащих вокруг…

Зарек вздрогнул от воспоминаний, не понимая, почему они преследуют его сейчас.

Это было напоминание о том, на что он сам способен, решил Зарек, и о том, что ему пора убираться отсюда. Он не хотел причинять зло людям, которые помогли ему. Только не снова.

Заставляя себя позабыть о боли, Темный Охотник медленно сел на кровати.

Собака тотчас же вбежала в комнату.

Только это была не собака, понял Зарек, когда животное остановилось у постели и зарычало. Это был огромный белый волк. И он выглядел так, словно сразу возненавидел гостя.

— Отвали, Скуби, — резко произнес Зарек. — Мне приходилось делать ботинки из волков, что были больше и злее тебя.

Волк оскалился еще сильнее, как будто понимая его слова и побуждая Темного Охотника предъявить доказательства.

— Саша?

Зарек замер, когда женщина появилась в дверях.

«Черт бы меня побрал…»

Она была прекрасна. Длинные светлые волосы цвета меда падали на хрупкие плечи легкими волнами. Лицо было бледным с розовыми щеками и губами, которые, вне всяких сомнений, аккуратно берегли от сурового климата Аляски. Ростом около метра восьмидесяти, она была одета в белый вязаный свитер и джинсы.

Глаза женщины были бледно голубыми. Такими светлыми, что на первый взгляд казались бесцветными. И, когда она вошла в комнату, вытянув руки и медленно и аккуратно пытаясь найти волка, Зарек понял, что она абсолютно слепа.

Волк дважды гавкнул на него, а потом вернулся к хозяйке.

— Вот ты где, — прошептала она, наклоняясь, чтобы погладить волка. — Не нужно гавкать, Саша. Ты разбудишь нашего гостя.

— Я уже проснулся и уверен, что именно поэтому он и гавкает.

Женщина повернулась на его голос, как будто пытаясь увидеть.

— Извините. У нас не часто бывает компания, поэтому Саша ведет себя несколько недружелюбно с незнакомцами.

— Поверьте, чувство мне знакомо.

Она подошла к его кровати, снова вытянув руку.

— Как Вы себя чувствуете? — спросила женщина, проведя пальцами по его плечу.

Зарек сжался от ощущения теплой руки на коже. Она была нежной. Обжигающей. И какая-то незнакомая часть его зашлась от боли. Но что было хуже всего, все в паху напряглось. Сильно.

Он никогда не мог выносить чужих прикосновений.

— Лучше бы Вам этого не делать.

— Чего? — спросила она.

— Трогать меня.

Женщина отстранилась и несколько раз моргнула, как будто это была больше привычка, нежели рефлекс.

— Я вижу прикосновениями, — мягко произнесла она. — Если я не буду дотрагиваться до Вас — я ничего не увижу.

— Ну, у нас у всех есть проблемы.

Зарек перекатился на другую сторону кровати и встал на ноги. Он был обнажен, не считая кожаных штанов и нескольких повязок. Должно быть, она раздела его и обработала раны. Эта мысль вызывала необычные ощущения. Никто раньше не утруждал себя заботой о нем, если он был ранен.

Зачем это ей?

Даже Ашерон и Ник предоставили его самому себе, когда он был ранен в Новом Орлеане. Большее, на что их хватило, это предложить подвести его домой, чтобы он смог излечиться в одиночестве.

Конечно, может быть, они сделали бы и больше, если бы он не был так враждебно настроен по отношению к ним, но, с другой стороны, враждебность это именно то, что удавалось ему лучше всего.

Зарек нашел свои вещи, сложенные на кресле-качалке, стоящем у окна. Несмотря на боль в протестующих мышцах, он начал натягивать их. Силы Темного Охотника позволили ему залечить большинство ран, пока он спал.

Однако, если бы ему помогали Ловцы Снов, он был бы в гораздо лучшей форме. Они часто приходили во сне к Темным Охотникам, чтобы лечить их, но только не к Зареку.

Он пугал их точно так же, как и всех остальных.

Поэтому Зарек выучился справляться с болью от полученных ударов. И ему это нравилось. Он не любил, когда вокруг него крутились люди — бессмертные и не очень.

Одинокая жизнь была лучше.

Темный Охотник скривился, увидев дыру на спине рубашки, где пуля из ружья попала в него.

Угу, жизнь определенно лучше, когда ты одинок. В отличие от своего «друга», он не смог бы выстрелить себе в спину, даже если бы захотел.

— Вы встали? — удивленно спросила незнакомка. — Одеваетесь?

— Нет, — раздраженно ответил Зарек. — Мочусь на Ваш ковер. Что, по вашему мнению, я должен делать?

— Я слепа. Откуда мне знать, может быть, Вы действительно делаете лужу на моем ковре, который по чистой случайности довольно милый, поэтому я, все-таки, надеюсь, что Вы шутите.

Зарек ощутил странный приступ удивления от ее комментария. Она была остра на язык и не медлила с ответом. Это ему нравилось.

Но времени у него не было.

— Послушайте, леди, я не знаю, как Вам удалось принести меня сюда, но я ценю это. Правда. Однако, я должен идти. Поверьте, Вы очень сильно пожалеете, если я этого не сделаю.

Женщина вскочила с кровати, услышав его резкие слова, и лишь тогда до него дошло, что он их прорычал.

— Снаружи жуткая снежная буря, — ответила она менее дружелюбно, чем раньше. — Некоторое время никто не сможет никуда выйти.

Зарек не верил ей, пока не раздвинул шторы на окне. Снег падал сплошной белой стеной.

Он тихо выругался. А потом спросил чуть громче:

— И давно он так идет?

— Последние несколько часов.

Зарек сжал зубы, понимая, что застрял в этом доме.

С ней.

А это было плохо, но, по крайней мере, другие тоже не смогут пока выследить его. Если повезет, снег скроет след, плюс к этому, насколько он знал, Джесс ненавидел холод.

Что до Танатоса, ну, учитывая его имя и внешний вид, Зарек определил бы его как древнего средиземноморца, а это означало, что у Зарека все еще было преимущество перед ними обоими. Столетия назад он научился быстро передвигаться по снегу и избегать опасностей.

Кто знал, что девятьсот лет, проведенные на Аляске, однажды окупятся?

— Как Вы можете стоять и двигаться?

Вопрос застал его врасплох.

— Извините?

— Вы были серьезно ранены, когда я нашла Вас пару дней назад. Как Вам удается двигаться?

— Пара дней? — ошарашенно спросил Зарек. Он провел рукой по лицу и обнаружил густую щетину. Дерьмо. Дней явно было не два. — Сколько?

— Почти пять.

Его сердце заколотилось. Он провел тут четыре дня, и они его не нашли? Разве это возможно?

Зарек нахмурился. Что-то явно было не так.

— Я думала, что почувствовала огнестрельную рану у Вас на спине.

Не обращая внимания на дыру, Зарек натянул черную нижнюю рубашку через голову. Он был уверен, что в него стрелял Джесс. Ружье было любимым оружием ковбоя. Его единственным утешением было то, что Джессу от этого было также больно, как и ему. Если только Артемида не отменила для него запрет. Тогда ублюдок не почувствовал ничего, кроме удовлетворения.

— Это была не огнестрельная рана, — солгал он. — Я просто упал.

— Не обижайтесь, но чтобы получить такие раны, нужно было упасть с Эвереста.

— Угу, в следующий раз постараюсь не забыть свое горное снаряжение.

Она рассерженно взглянула на него.

— Вы надо мной издеваетесь?

— Нет, — честно ответил Зарек. — Просто не хочу углубляться в подробности.

Астрид кивнула, пытаясь лучше понять этого сердитого мужчину, который, казалось, не мог говорить, не рыча на нее. Проснувшись, он вел себя совсем не мило.

Он был едва жив, когда Саша нашел его. Никого нельзя так избивать, и оставлять на смерть с пулей в спине, как это случилось с ним.

О чем только думали Оруженосцы?

Астрид была поражена, что этот Темный Охотник смог встать, даже после четырех дней отдыха.

Такое отношение было бесчеловечным и не подобало тем, кто поклялся защищать человечество. Если бы Зарека нашли люди, его прикрытие было бы уничтожено из-за безответственности Оруженосцев, а люди узнали бы о его бессмертии.

Об этом девушка абсолютно точно намеревалась рассказать Ашерону.

Но с этим позже. Сейчас Зарек был на ногах. Его бессмертная жизнь или смерть были в ее руках, и Астрид собиралась испытать Темного Охотника, чтобы узнать, что он за человек.

Осталось ли в нем сострадание, или он также пуст, как и она?

Ей придется пройти по всему списку вещей, которые ненавидит Зарек. Она будет толкать его на грань терпения и за нее, чтобы поглядеть, что он станет делать.

Если Зарек сможет контролировать себя с ней, значит он в здравом уме и безопасен для общества.

Но, если он позволит себе, так или иначе, ранить ее, она признает его виновным и он умрет.

Так пусть испытание начнется…

Астрид воскресила в памяти то малое, что знала о нем. Зарек не любил разговаривать, не любил богатых…

Но больше всего он ненавидел прикосновения и приказы.

Поэтому она решила нажать на первую кнопку, начав легкий разговор.

— Какого цвета ваши волосы? — спросила Астрид. Этот, казалось бы, невинный вопрос напомнил ей о том, каково было чувствовать их руками, когда она смывала с них кровь.

Его волосы были мягкими, гладкими. Они чувственно скользили меж ее пальцев, лаская их. Это ощущение подсказало Астрид, что они не слишком короткие или длинные, а скорее спускаются до плеч в нормальном состоянии.

— Что? — ее вопрос, казалось, удивил его, и Зарек впервые не зарычал на нее.

У него был красивый голос. Богатый и глубокий. В нем чувствовались отголоски греческого акцента, и каждый раз, когда он говорил, Астрид бросало в дрожь. Она еще никогда не слышала человека, голос которого обладал бы такой врожденной мужественностью.

— Волосы, — повторила она. — Мне интересно, какого они цвета.

— А какое вам дело? — агрессивно спросил Зарек.

Астрид пожала плечами.

— Просто любопытно. Я провожу много времени в одиночестве и, хотя я, на самом деле, не помню, как выглядят цвета, я все равно пытаюсь представить их себе. Моя сестра Клои однажды подарила мне книгу, в которой говорилось, что у каждого цвета есть свой характер, и они ощущаются по-разному. Красный, например, горячий и шершавый.

Зарек нахмурился. Это был странный разговор, но с другой стороны, он провел достаточно времени в одиночестве, чтобы понять желание человека поговорить с кем-то, кто даст себе труд остановиться и выслушать.

— Они черные.

— Я так и думала.

— В самом деле? — спросил он, прежде чем успел оборвать себя.

Она кивнула, обходя кровать и слишком приближаясь к нему. Незнакомка была так близко, что их тела практически соприкасались. Зарек ощутил странную потребность дотронуться до нее и почувствовать, так ли нежна ее кожа, как кажется.

Боги, она была красива.

Ее тело было гибким и высоким, грудь, казалось, была создана для его ладоней. Много времени прошло с тех пор, как он в последний раз спал с женщиной. И вечность с тех пор, как он находился так близко к одной из них, не пытаясь напиться крови.

Зарек мог поклясться, что чувствует ее вкус. Ощущает, как колотящийся пульс бьется о его жадные губы, пока ощущения и эмоции вливаются в него, наполняя чем-то, кроме обычных пустоты и боли.

И, хотя пить человеческую кровь было запрещено, это была единственная вещь, которая доставляла ему удовольствие. Единственная вещь, которая притупляла внутреннюю боль и позволяла ощутить надежды и мечты.

Единственная вещь, которая давала ему почувствовать себя человеком.

А Зарек хотел чувствовать себя человеком.

Он хотел чувствовать ее.

— Ваши волосы прохладные и шелковистые, — мягко произнесла она. — Словно полночный бархат.

Его член затвердел от желания и жажды при этих словах.

Прохладные и шелковистые.

Эти слова подтолкнули его фантазию, и он мысленно ощутил ее длинные ноги, скользящие меж его собственных. Нежную кожу этих бедер. То, как приятно было бы ощущать ее руки на своем теле, входя в нее.

Дыхание сбилось, и Зарек представил, как бы это было, если бы он стащил ее тугие выцветшие джинсы вниз и раздвинул ноги. Провел рукой по коротким завиткам, чтобы коснуться более интимно, ласкал ее, пока сладкая влажность не покроет пальцы, и она не выдохнет от удовольствия в его ухо, потираясь об него всем телом.

Как бы это было, если бы он швырнул ее на постель, глубоко вошел в нее сзади и трахал снова и снова, пока они оба не достигнут оргазма.

Как приятно бы было почувствовать жаждущий рот на своем теле. Руки, сжимающие его плоть.

Женщина потянулась, чтобы коснуться его.

Все еще находясь во власти фантазии, Зарек не мог двинуться с места, когда она положила руку ему на плечо. Запах женщины, дыма и роз заполнил его ноздри, и он ощутил отчаянное желание наклониться, зарыться лицом в сливочную кожу и просто упиваться сладким ароматом. Вонзить зубы в ее мягкую, нежную шею и попробовать на вкус жизненную силу, бьющуюся внутри.

Неосознанно Зарек приоткрыл губы, обнажая клыки.

Жажда была почти непреодолимой.

Но не настолько, как желание коснуться ее тела.

— Вы выше, чем я думала.

Она обвела рукой изгиб бицепса. Мурашки побежали по всему телу Зарека, когда он затвердел еще больше.

Он хотел ее. Сильно…

Укуси ее…

Ее волк зарычал.

Зарек не обратил на него внимания, продолжая впиваться в нее взглядом.

Его отношения с женщинами всегда были краткими и поспешными. Он ни разу не позволил женщине глядеть себе в лицо и не допускал, чтобы они касались его во время секса.

Зарек всегда брал женщин сзади, яростно и быстро, словно животное. Он не испытывал никакого желания проводить с ними больше времени, чем требовалось его телу.

И все же, он мог легко представить, как обнимает эту незнакомку и занимается с ней сексом лицом к лицу. Как ее дыхание коснется кожи, когда он будет входить в нее медленно и глубоко всю ночь, а потом вкусит ее крови…

Зарек не сказал ни слова, когда она пробежала рукой вниз по его руке, и не мог объяснить, почему не оттолкнул ее.

По какой-то причине, своим прикосновением она сумела обездвижить его.

Набухший пах сгорал от яростного желания. Если бы Зарек не знал, что это не так, то поклялся бы, что хозяйка дома намеренно заводит его.

Но в ее прикосновениях сквозила невинность, которая говорила лишь о желании «увидеть» его. В них не было ни грамма сексуальности.

По крайней мере, с ее стороны.

Зарек отстранился и отошел почти на метр.

Он должен был это сделать.

Еще минута и она оказалась бы обнаженной на кровати, полностью в его власти.

А жалеть Зарек не умел.

Женщина опустила руку и стояла неподвижно, словно ожидая, что он коснется ее.

Темный Охотник не сделал этого. Одно касание и он превратится в животное, которым все его считали.

— Как тебя зовут? — вопрос вырвался прежде, чем он успел остановиться.

Она одарила его дружелюбной улыбкой, от которой запульсировало внизу живота.

— Астрид. А тебя?

— Зарек.

Ее улыбка стала шире.

— Ты все-таки грек. Я так и подумала, когда услышала твой акцент.

Волк покружил у ее ног и сел рядом, разглядывая его. Зубы все еще были угрожающе обнажены.

Зарек определенно начинал ненавидеть это животное.

— Я могу что-то сделать для тебя, Зарек?

Да, забирайся в кровать и позволь мне быть с тобой до рассвета…

Он сглотнул от этой мысли, а член напрягся еще сильнее, когда его имя слетело с губ Астрид.

Зарек не смог бы стать тверже, даже если бы она ласкала его рукой. Ртом…

Да что с ним такое? Он должен спасать свою шкуру, а все мысли только о сексе?

Он был полным идиотом.

— Нет, спасибо, — ответил он. Со мной все в порядке.

Желудок предательски заурчал.

— Мне кажется, ты голоден.

Умирал с голода, если быть до конца честным, но прямо сейчас он больше жаждал ее саму, чем какую-либо пищу.

— Да, думаю да.

— Сюда, — сказала Астрид, пытаясь дотянуться до него. — Может быть я и слепа, но готовить умею. Обещаю, что если Саша не передвинул вещи на кухне, то тушеное мясо я не отравила.

Зарек не принял предложенной руки.

Она сглотнула, как будто нервничая или смущаясь, а потом опустила руку и вышла из комнаты.

Саша вновь зарычал на него.

Зарек рыкнул в ответ и топнул на надоедливую дворнягу, которая выглядела, словно больше всего на свете хотела отгрызть ему ногу.

Он заметил рассеянный взгляд неодобрения на лице Астрид, когда она остановилась в дверях, поворачиваясь к ним.

— Ты что, обижаешь Сашу?

— Нет, я просто возвращаю приветствие, — уши волка все еще были прижаты к голове, когда он выскочил из комнаты. — Кажется, я не очень понравился Рин Тин Тину [8].

Астрид пожала плечами.

— Ему редко кто-то нравится. Иногда ему не нравлюсь даже я.

Она развернулась и пошла по коридору. Зарек следовал за ней. В этом мужчине было нечто зловещее. Смертельно опасное. И это была не просто сила, которую она ощутила в его руке, коснувшись ее.

Он распространял вокруг себя неестественную тьму, которая должна была предупредить каждого, даже слепого, держаться от него подальше. Скорее всего, именно на это реагировал Саша. И это настораживало. Даже пугало.

Может быть, Артемида была права. Возможно, стоило признать его виновным и вернуться домой…

Но он не напал на нее. По крайней мере, пока.

Астрид подвела Зарека к столику для завтрака, где стояли три барных стула. Ее сестры привезли их чуть раньше, когда появились, чтобы навестить ее и предупредить по поводу ее нового «клиента».

Все трое были очень недовольны, что она согласилась судить Зарека, но, в конце концов, у них не было другого выбора, кроме как дать ей делать свою работу. К их вечному кошмару, на свете существовали вещи, которые даже Мойры не могли контролировать.

Свободная воля была одной из таких вещей.

— Ты любишь тушеную говядину? — спросила она Зарека.

— Я не привередлив. Хорошо уже то, что я могу съесть что-то горячее и не должен готовить это сам.

Астрид отметила горечь в его голосе.

— Тебе часто приходится это делать?

Зарек не ответил.

Астрид на ощупь подошла к плите.

Когда она потянулась к кастрюле, Зарек неожиданно подскочил к ней, схватив за руку и отстраняя от плиты. Он двигался так быстро и бесшумно, что у нее от волнения перехватило дыхание.

Его скорость и сила заставили девушку задуматься. Он, на самом деле, мог бы причинить ей вред, если бы захотел, а, учитывая то, что она припасла для него, эта мысль здорово отрезвляла.

— Дай я, — резко сказал Зарек.

Она сглотнула от неприкрытой злости в его голосе.

— Я не беспомощна. Я постоянно делаю все сама.

Он выпустил ее.

— Отлично. Сожги свою руку, мне плевать, — Зарек отошел от плиты.

— Саша? — позвала Астрид.

Волк подошел к ней и прижался к ноге, чтобы дать понять о своем присутствии. Присев на корточки, она обхватила его голову руками и закрыла глаза.

Объединив свое сознание с разумом Саши, девушка смогла использовать его зрение. Она видела, как Зарек вернулся к столику, и едва сдержала глубокий вздох.

Опасаясь, что внешний вид сможет исказить впечатление от характера, прежде чем она сможет пообщаться с Зареком, Астрид не использовала Сашу до этого, чтобы взглянуть на Темного Охотника.

Теперь она знала, насколько правильным было ее решение.

Зарек был неописуемо привлекателен. Длинные черные волосы были гладкими и достигали широких плеч. Черная водолазка облегала тело с рельефными мышцами. Лицо Зарека было узким и даже сквозь щетину можно было разглядеть идеальные мужские пропорции его лепных черт. И все же, он не был красивым, он был полон темной мужской привлекательности. Лишь длинные черные ресницы и плотно сжатые губы смягчали греховность его лица.

А когда Зарек сел, ей удалось оценить и его потрясающий зад, затянутый в кожу.

Этот мужчина выглядел, как бог!

Но больше всего Астрид потрясло выражение грусти в полночных глазах, когда он сел и уставился на стол. Затравленность, сквозившая в его взгляде. Зарек выглядел уставшим. Потерянным. Но более всего он выглядел бесконечно одиноким.

Зарек взглянул на них и нахмурился.

Астрид потрепала Сашу по голове и обняла, будто не случилось ничего необычного. Девушка надеялась, что Зарек не поймет, что она делала.

Сестры предупредили ее, что у этого Темного Охотника будут особые силы, такие, как телекинез и острый слух, но никто из них не знал, сможет ли он уловить след ее ограниченных возможностей.

Она была рада, что он не был телепатом. Это определенно сильно усложнило бы ей работу.

Астрид встала и подошла к шкафу, чтобы достать тарелку для Зарека, а потом очень осторожно положила в нее мясо и поднесла к столику, где стоял Темный Охотник.

Он потянулся и взял у нее тарелку.

— Ты живешь одна?

— Вдвоем с Сашей.

Астрид было интересно, почему он спросил об этом.

Клои предупреждала, что Зарек может сорваться, если его слегка подтолкнуть, что он не раз нападал на Ашерона и на тех, кто приближался к нему.

Слухи, ходящие среди Темных Охотников, говорили о том, что Зарека сослали на Аляску за уничтожение деревни, за которую он был в ответе. Никто не знал, почему он это сделал. Только то, что однажды он сошел с ума и убил там всех, а потом сравнял их дома с землей.

Сестры отказывались прояснить ситуацию, чтобы не влиять на ее мнение.

За преступление, которое совершил Зарек, Артемида сослала его в безлюдные мерзлые земли.

Мог ли он просто интересоваться тем, как она живет, или причина была более пугающей?

— Налить тебе что-нибудь выпить? — спросила Астрид.

— Конечно.

— Что бы ты хотел?

— Мне все равно.

Она покачала головой.

— Не очень привередлив, правда?

Астрид услышала, как Зарек прочистил горло.

— Нет.

— Мне не нравится, как он смотрит на тебя.

Она приподняла бровь в ответ на рассерженные слова Саши, прозвучавшие в голове.

— Тебе вообще не нравится, когда мужчины на меня смотрят.

Волк фыркнул.

— И все же, он не сводит с тебя глаз, Астрид. Он даже сейчас следит за тобой. Он наклонил голову, но, когда он глядит на тебя, в его глазах вспыхивает желание. Как будто он уже представляет, что ты лежишь под ним. Я не доверяю ему самому и этому взгляду. Он слишком напряжен. Можно я его укушу?

Почему-то мысль о том, что Зарек смотрит на нее, опалила Астрид огнем и заставила задрожать.

— Нет, Саша. Веди себя хорошо.

— Я не хочу вести себя хорошо, Астрид. Каждый инстинкт во мне говорит, что нужно его укусить. Если у тебя есть хоть капля уважения к моим животным способностям, дай мне покончить с ним и нам не придется сидеть в этом холоде еще десять дней.

Астрид покачала головой.

— Мы только что встретили его, Саша. Что, если бы Лера объявила тебя виновным, лишь взглянув на тебя?

— Значит, ты снова веришь в доброту?

Астрид замерла. Нет, она не верила. Скорее всего, Зарек заслуживал смерти, особенно, если хотя бы половина из того, что о нем говорили, было правдой. И все же слова Ашерона преследовали ее.

— Я обязана Ашерону более, чем десятью минутами своей жизни.

Саша снова фыркнул.

Она налила чашку горячего чая и протянула Зареку.

— Чай с розмарином подойдет?

— Что угодно.

Когда он взял у нее чашку, его теплые пальцы коснулись руки, и неописуемая смесь чувств опалила ее тело. Девушка ощутила его удивление. Жаркую жажду. Неутоленный голод.

Это действительно напугало Астрид. Он был способен на все. А силой он мог практически сравниться с богом.

Зарек мог сделать с ней все, что захочет.

Нужно было отвлечь его.

И саму себя.

— Так что на самом деле случилось с тобой? — спросила она, пытаясь выяснить, нарушит ли он свой Кодекс Молчания, рассказав о том, что его ищут.

— Ничего.

— Ну, тогда я надеюсь, что это «Ничего» не встретится мне на пути, если оно способно проделать такую дыру в спине.

Астрид услышала, как он поднял чашку, но не ответил.

— Ты должен быть осторожнее, — сказала она.

— Поверь, это не мне нужно соблюдать осторожность.

Его голос звучал зловеще, усиливая и без того смертельную опасность, которую он излучал.

— Ты мне угрожаешь? — спросила девушка.

Зарек снова не ответил. Этот мужчина окружил себя стеной молчания.

Поэтому она нажала на него еще раз.

— У тебя есть кто-нибудь, кому можно было бы позвонить и сказать, что с тобой все в порядке?

— Нет, — ответил он голосом, лишенным эмоций.

Она кивнула, подумав об этом. У Зарека никогда не было Оруженосца.

Астрид не могла даже представить себя в таком забвении, как это случилось с Зареком. Когда его сослали на Аляску, ее территория была практически незаселена.

Климат был суровым. Негостеприимным. Гнетущим.

Она жила здесь всего пять дней, и ей было сложно привыкнуть к нему. Но, по крайней мере, у нее были мать, сестры, Саша, чтобы помочь в этом.

У Зарека не было никого.

Другим Темным Охотникам было позволено иметь друзей, Оруженосцев, а его приговорили к вечному одиночеству.

Астрид не хотела думать, сколько страданий он должен был перенести за все эти столетия, каждый день, сражаясь за жизнь, зная, что никто никогда не протянет руку помощи.

Неудивительно, что Зарек был не в себе.

И все же, это не оправдывало его поведения. Как он сам раньше сказал — у всех есть свои проблемы.

Зарек покончил с едой и составил посуду в раковину. Не задумываясь, он сполоснул и вымыл ее, а потом поставил рядом.

— Ты не должен был этого делать. Я бы помыла сама.

Мужчина вытер руки кухонным полотенцем, которое висело на тумбочке.

— Привычка.

— Ты, должно быть, тоже живешь один.

— Да.

Зарек смотрел, как Астрид идет к нему. Она приблизилась, нарушая его личное пространство. Он разрывался между желанием стоять рядом с ней и выругаться, но решил отстраниться.

— Слушай, ты можешь просто держаться от меня подальше?

— Тебя это так беспокоит?

Больше, чем она могла себе представить. Когда Астрид была рядом, она заставляла его забыть самого себя. С ней было легко притвориться нормальным человеком.

Но он не был таким.

Никогда не был.

— Да, — низко и угрожающе ответил Зарек. — Я не люблю, когда люди приближаются ко мне.

— Почему?

— А вот это не твоего чертова ума дело, леди, — прорычал он. — Я просто не люблю, когда меня трогают или подходят близко. Поэтому отойди и оставь меня в покое, пока цела.

Волк снова зарычал на него, на этот раз еще яростнее.

— А ты, Кибблз [9], — рявкнул он на волка. — Лучше отвали. Еще один звук с твоей стороны, и клянусь, я тебя ложкой кастрирую.

— Саша, иди сюда.

Зарек смотрел, как волк тут же подошел к ней.

— Мне жаль, что находишь нас такими надоедливыми, — сказала Астрид. — Но, поскольку мы застряли тут вместе, ты мог бы попробовать быть немного общительнее. Или, по крайней мере, вести себя цивилизованно.

Может, она и права. Но плохо то, что он не знал, как быть общительным, не говоря уже о цивилизованности. Никто не хотел говорить с ним, ни в его человеческой жизни, ни когда он стал Темным Охотником.

Даже когда он впервые зарегистрировался на Dark-Hunters.com десять лет назад, чтобы поболтать, другой, более древний Охотник разъярился и начал орать на него.

Он был в ссылке. И ее правила подразумевали, что никто не мог с ним говорить.

Его забанили в чатах, форумах и даже личных сообщениях.

Лишь случайно он наткнулся на Джесса, который сидел в одном из игровых чатов, ожидая своего партнера по игре в Мист. Слишком молодой, чтобы знать о том, что с Зареком говорить нельзя, Джесс по-дружески поприветствовал его.

Новизна этого настолько поразила Зарека, что он разговорился с ковбоем. И прежде, чем он успел осознать это, они стали друзьями.

И что это дало ему?

Ничего, кроме пули в спину.

Забудь об этом. Ему не было нужды говорить с кем-то. Ему ничего не было нужно. И последнее, чего хотел Темный Охотник, это быть общительным с женщиной, которая тут же вызовет копов, узнав, кем и чем он является.

— Послушай, принцесса. Это не дружеский визит. Как только погода успокоится, я уйду. Поэтому оставь меня на несколько часов и притворись, что меня нет.

Астрид решила пока отступить и позволить ему привыкнуть к ней.

Зарек не знал об этом, но буря едва ли продлится всего несколько часов. Эта пурга не уляжется, пока Астрид сама так не решит.

А пока, она даст ему время подумать.

Ему еще придется пройти не одно испытание.

Но для этого еще будет время. Сейчас он был ранен и чувствовал боль предательства.

— Хорошо, — согласилась Астрид. — Если понадоблюсь, я буду в своей комнате.

Она оставила Сашу на кухне, чтобы тот наблюдал за гостем.

— Я не хочу присматривать за ним, — резко ответил Саша.

— Саша, веди себя прилично.

— А что, если он сделает что-нибудь отвратительное?

— Саша!

Волк заворчал:

— Хорошо, но можно я откушу от него маленький кусочек? Просто, чтобы он приобрел немного здорового уважения ко мне?

— Нет.

— Почему?

Астрид задумалась, входя в свою комнату.

— Потому что, что-то мне подсказывает, что если ты нападешь на него, то это у тебя появится уважение к его силам.

— Ну да, как же.

— Саша! Пожалуйста.

— Ладно-ладно, я присматриваю за ним. Но, если он сделает хоть что-то отвратительное, я тут же уйду.

Неисправимость ее спутника заставила Астрид вздохнуть, когда она легла на кровать, пытаясь немного отдохнуть, прежде чем начинать новую битву с Зареком.

Астрид глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она мысленно потянулась к Саше, чтобы взглянуть на Зарека. Он стоял у окна, глядя на снег.

Девушка увидела рваную дыру на рубашке. Усталость на его лице. Зарек выглядел поникшим, но в тоже время решительным.

На лице Темного Охотника отражалась прожитая им вечность. Мудрость, которая не соответствовала его грешно-красивой внешности.

— Так кто же ты, Зарек? — беззвучно спрашивала Астрид.

За этим вопросом последовал еще одна отвратительная мысль. Через несколько дней она точно узнает, кем и чем он является. И если Артемида права, и Зарек на самом деле аморален и опасен для окружающих, она не колеблясь позволит Саше убить его.