Тайна Алмазного Дракона

Глава пятая

У моего нового друга, который с самого начала показался немного странным, а затем я пришла к выводу, что он либо сумасшедший, либо я слишком мало знаю в своей жизни, казалось, «отпуск» был расписан по дням и часам. По утрам, после обязательных водных и прочих процедур, мы завтракали вместе. Иногда к нам присоединялась Амани — сестра Бастиана, которую я сначала приняла за служанку, но подивилась тому, как она была одета и как умела себя держать. А иногда также её дочь — прехорошенькая золотоглазая Эресс. Оказывается, слуг как таковых у них не было, а были наёмные работники, которые вели хозяйство и получали весьма неплохое жалованье. Выяснилось также, что Амани, также как и Бастиан, но немного хуже, понимает по-русски, по-английски, по-немецки и по-японски. К сожалению, по части французского, которым я владела лучше других иностранных языков, она была ещё слабее своего брата.

Затем мы вдвоём, втроём или вчетвером, если обе родственницы Бастиана были свободны, гуляли. В первый день они показали мне замок, который принадлежал, оказывается, госпоже Эдарри. Во второй — окрестности города вокруг замка и даже посетили местный лавочный квартал, попросту говоря, рынок. Я подивилась тому, что Бастиану и его сестре с племянницей торговцы продавали один и тот же товар втрое дороже, чем менее состоятельным гражданам. Впрочем, решила я, это было более логично и адекватно, чем делить производимое на особую брендовую продукцию для элиты и, отдельную — простите, для быдла, по качеству гораздо хуже. Брендом же здесь, собственно, была фамилия каждого зарекомендовавшего себя производителя — от владельца крупной фабрики или завода до мелкого лавочника. Собственно, когда в каком-нибудь торговом квартале появлялись граждане вроде Бастиана Эдарри и его сестры, торговцы даже приплясывали на месте от радости.

Потом мне показали остальные части города (ах да, забыла написать, название его было Роххен и он расположен на полуострове Кинара в одной из префектур королевства под названием Эрдария, занимающего почти всю западную часть самого крупного материка — Антреи). Всего, как мне объяснили, в мире Эйделы было двадцать семь таких королевств (не считая тех, где по сей день правителями были представители человеческого рода или эльфийского), которыми правили преимущественно представители и потомки одного и того же древнего рода, ведущего начало от Предка, являвшегося некогда правителем могущественной и непобедимой Империи, много веков противостоявшей натиску сил Зла, но распавшейся из-за предательства ближайшего окружения и большинства наместников. После долгой кровопролитной войны последних сменили потомки и родственники погибшего Императора, искоренив сие зло при помощи магии стихий, свойственной Драконам. Помогала им в этом, как было известно, женщина из клана Высших магов из ещё более древнего эльфийского или вроде того рода, наделённая, помимо физического бессмертия, великой мудростью и вдобавок ещё поразительной красотой. Позже её стали называть Белой Волшебницей. Короли и королевы, которые вели свой род от того самого Императора-Дракона, правили Эйделой уже три тысячи лет (по здешнему единому календарю) и постепенно, в согласии со своими народами, привели мир и общество к тому состоянию, какими они теперь были.

Честно говоря, поначалу было непросто. Здешний воздух, ненамного, но всё же отличающийся от земного, вызывал чувство головокружения и лёгкого опьянения со странными видениями в сочетании с непонятной слабостью во всём теле. Впрочем, вскоре это таинственным образом прошло и через несколько дней пребывания в чужом мире давало о себе знать всё меньше. А потом исчезло вовсе. С едой дело обстояло ещё хуже: после сытных обедов и ужинов, состоявших из вкусных, но непривычных блюд (за исключением сладостей), неизбежно случались приступы тошноты и диареи и приходилось объяснять радушным хозяевам, что после еды нужно немного отдохнуть. Так продолжалось около недели, но потом организм стал каким-то волшебным образом привыкать к местной кухне.

Отдельным пунктом в дальнейшем пребывании в чужом и далёком мире, заслуживающим особого внимания, стали наши совместные занятия с Бастианом, а также отдельно — с Амани и Эресс. Да-да, именно — занятий. Женщины учили меня в основном искусству наряжаться, светским манерам, танцам и ещё некоторым вещам, а мужчина…

Мы начали с изучения местного языка, уединяясь каждый день на два-три часа в небольшой, заставленной шкафчиками, полками и этажерками и заваленной канцелярскими принадлежностями комнате с пятью стенами, которая служила кабинетом. Это оказалось, скажу сразу, не так просто. Однако Бастиан предпринял довольно интересный ход: каждый раз, объясняя мне премудрости местной грамматики или значения новых слов с выражениями, он касался пальцами определённых точек на моей голове и слегка на них надавливал. При этом казалось, что из кончиков его пальцев исходит нечто вроде разрядов, которые, как я поняла, стимулировали определённые участки мозга и способствовали скорейшему усвоению новой информации. В самом же начале смысл таких действий был мне непонятен.

— Ну что, приступим сперва к изучению эрдарийской азбуки? — предложил он однажды, когда я уселась в кресло и взяла в руки массивный том, написанный на чужом языке. — Открой книгу на первой странице и расслабься. А потом начни читать по буквам.

Я сделала всё в точности так, как он велел. Но попытка прочитать хоть что-то из этой книги без элементарного знания алфавита, не то что слов, была в высшей степени безуспешной.

— Простите, но… я не могу ничего здесь прочитать. Я не знаю ни одной буквы вашего алфавита.

— Это верно, Мари. Поэтому просто ставь стилус под буквы и повторяй за мной.

Он вручил мне небольшую чёрную палочку. Я ткнула ею в первую букву текста, и он тут же произнёс её название, а я повторила. При этом его длинные твёрдые пальцы обеих рук охватили мою голову в районе височных долей. Меня охватила волна весьма странных, непривычных ощущений. Я уронила стилус на каменный пол и чуть не выронила из рук книгу.

— Что… вы… делаете?

Он тут же убрал пальцы.

— Прости, я не предупредил. Я буду воздействовать магией на твой мозг, чтобы легче было запоминать, — объяснил он. — Не надо ничего бояться.

— Вот как? Во-первых… я не верю ни в какую магию, для меня это просто сказки. А во-вторых…

— Не нужно сердиться, Мари. Даже то, что ты не веришшь в магию, вполне можно исправить, если применить ту же ментальную магию. Меня этому учили очень известные мастера.

«Исправил бы ты лучше произношение слов русского языка и поменьше шепелявил», — со злостью подумала я. Но вслух выдала совсем другое:

— Ментальную магию?! Если это то, о чём я слышала, будучи немного вдали от своей родины, и читала, это очень опасная вещь. Поэтому… давайте просто учить ваш язык без всяких магических воздействий на мой ментал?

— Тогда, наверное, проще рассказывать на вашшем языке о круглосветных путешествиях, — заявил Бастиан.

— Кругосветных, — поправила я его, приложив усилие, чтобы от негодования не швырнуть в него стеклянным пузырьком, похожим на чернильницу.

— Может и так. Но если мир, который называется свет, круглый, то и путешествия должны быть круглосветные? Ведь так? А мир, который называется тьма, тогда какой?

Я схватилась пальцами за виски. Конечно, мне приходилось не единожды общаться с иностранцами, которые плохо вникали в тонкости нашего великого и могучего и выдавали подобную чепуху. Но ни один из них так не «делал» мой мозг, как этот стервец, который, казалось, намеренно уводил в непонятно какую степь и заставлял в очередной раз оказываться на грани исступления.

Но в этот раз, похоже, им овладело беспокойство.

— Что с тобой, Мари? Может, дать воды?

— Оставьте меня… я не могу… понять вас и принять всё то, что вы говорите и делаете. Простите, но для меня всё это бред. И его слишком много. Я не хочу сойти здесь с ума… я хочу домой… слышите?! Отпустите меня, я прошу… и помогите вернуться на нашу Землю. Если можете, отведите меня прямо сейчас к вашей волшебнице!

Из глаз моих полились слёзы. Неожиданно Бастиан Эдарри из беспощадного мозгоклюя и ментального манипулятора превратился в самое доброе и заботливое во всей вселенной существо. Он обнял меня и даже позволил вдоволь выплакаться — чего редко можно было ожидать от мужчины. А потом приподнял моё лицо за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.

— А теперь, — произнёс он полушёпотом, в котором я уловила особые, будоражащие нотки, — осушим твои слёзы?

Я не ответила и попыталась отвернуться, но безуспешно. От настигшей меня новой волны внутреннего негодования, вызванной очередным ощущением безвыходности положения, я закрыла глаза. И следующий миг ощутила, как он склонился и принялся целовать моё лицо, в том числе и веки. После чего коснулся губ — сначала осторожно, затем всё более страстно. От всего этого начала кружиться голова и подкосились ноги. Меня словно обдало горячим ветром, даже не совсем так — огненным вихрем. И подобный же ему вихрь, казалось, стал закручиваться, расти и подниматься внутри меня, зародившись где-то внизу живота. Это вызвало странное, но уже отнюдь не новое ощущение парения на невидимых крыльях. Я потеряла ощущение собственного тела и ориентацию в пространстве, и, если бы Бастиан не держал меня сильными руками, прижимая к себе, я бы, наверное, грохнулась на пол либо, как бы невероятно это ни звучало, летала под потолком. А так — я продолжала пребывать в его цепких объятиях, ещё и отвечать ему взаимностью, удивляясь про себя, зачем вообще это делаю. Я ощущала себя с ним единым целым, но мой скептический ум продолжал своё сопротивление и неприятие происходящего.

Наконец, отстранившись от него, я бессильно упала в кресло и на некоторое время «выпала» из реальности, потеряв сознание. Затем нехотя пришла в себя, вспоминая и «переваривая» то, что только что здесь происходило. И ловя себя на дурацкой мысли, что мне ужасно хочется продолжения.

— Мари, — раздался рядом с моим левым ухом его голос, и я ощутила лёгкое прикосновение. — Мари, ты жива?

— Да… — я открыла глаза. — И я поняла одну вещь.

— Какую именно?

— Я зря прошу тебя об этом. Ты ведь никогда это не сделаешь.

И тут я словила себя на том, что говорю ему «ты». Но дороги назад уже не было.

— Почему же? Мы можем явиться к Белой Волшебнице хоть сейчаас и выпросить её разрешение воспользоваться порталом для того, чтобы попасть на вашшу Землю. Но ещё не время и Волшебницы на острове сейчас нет, она гостит у своих сородичей в Аррелинде.

— Да, но я не об этом. Я ведь говорю только о себе, а ты снова твердишь — «мы»… Когда-нибудь ты отпустишь меня? Или ты всерьёз хочешь, чтобы я…

— Чтобы ты стала навссегда моя? Что ж, неплохаая это идея. И мне совсем не хочется никуда тебя отпускать.

Я отрицательно замотала головой.

— Нет, Бастиан. Тебе придётся это сделать. Я ведь тебе не пара.

— Почему же?

— Потому что, — не совсем деликатным тоном ответила я, но сил для того, чтобы устроить истерику по новой, уже не было. — Я тебя знаю совсем немного и вовсе не чувствую того, что нужно для того, чтобы быть тебе парой.

— Не нужно обманывать себя и меня, Мари. У тебя есть чувство ко мне, я это вижу и оно отзывается в моей душе как эхо. Но оно проявляется сейчас меньше, чем твой страх, смятение и сомнения. Если преодолеть всё это — тогда сможешь смело любить меня.

— Но я не люблю тебя, Бастиан… Хотя, может быть, ты прав… Мне действительно страшно. Но я боюсь не столько тебя самого и твоей любви, сколько ответить тебе взаимностью и потерять свою сво…

— Свободу? Но со мной ты её обретёшь, а не потеряешь. Я научу тебя быть собой, летать и свободно распоряжаться той силой, которой ты наделена от природы. И тогда ты поймёшь, что гораздо лучше и легче быть вдвоём, чем в одиночестве. Когда встречаются две родственные душши…

В моей голове, казалось, протяжно завыл волк. Точнее, волчица. Причём вовсе не одинокая, а, напротив, смертельно уставшая от всех этих навязчивых ухлёстываний со стороны сдвинутого на все шестерёнки субъекта, возомнившего себя драконом и утверждающего, что им, ко всему прочему, являюсь ещё и я.

А тот как будто услышал этот самый вой.

— Так-так, Мари. Я чувствую, что нам надо почистить и немного подлатать ментальные поля. А то это может плохо кончиться. Я говорю серьёзно.

— Плохо кончится, если ты не отстанешь от меня, наконец, — выпалила я, и мои глаза вновь покраснели.

— Даже не надейся на это, Мари. Сядь!

Последнее слово было произнесено довольно жёстким, почти приказным тоном. Испугавшись, что он, потеряв терпение, вот-вот выйдет из себя и надаёт мне «горячих пирожков», я повиновалась.

— А вот теперь начнём терапию.

В общем, крепись, Маруся, пока не пришёл Кондратий.

Он принялся осторожно массировать мою голову, примерно как это делала когда-то моя бабушка для исправления перекосов черепа, случавшихся после удара головой обо что-нибудь или падения с велосипеда. Но только движения рук и пальцев Бастиана были несколько иными. И с каждым их прикосновением в мой мозг глубоко проникало нечто такое, что вызывало всё большее спокойствие и порядок в сознании. Понемногу моё смятение, страхи и масса противоречивых мыслей, одна другой хлеще, уходили. Наконец, я ощутила в своей голове приятную тишину и свет, без всяких воющих волков, ругающихся матом чертей и тому подобного, после чего успокоилась и крепко уснула.

В дальнейшем понадобилось ещё несколько таких сеансов, прежде чем я пришла, как мы оба отметили, в норму и можно было начинать совместные занятия, в которых была замешана магия.