Тайна хранителя

12. Возвращение

На заднем дворе мотеля пусто. Ветер завывает, разметая пыль с полей. Я щурюсь, чтобы мусор, поднимаемый его порывами, не попадал в глаза, но закрыть их не могу – всматриваюсь в небо. Я чувствую, что Ирим близко и нетерпеливо топчусь с ноги на ногу, так хочу его обнять, уткнуться носом в грудь и улыбнуться от родного запаха, который щекочет нос.

Валар стоит позади, позволяя опереться спиной на себя. Он обнимает меня, скрестив руки на груди. От их тяжести и силы мне трудно дышать, но в этих руках мое спасение. Пока они рядом, мне хорошо, я ничего не боюсь и верю в лучшее.

Воздушный катер Ирима появляется из-за туч так неожиданно, что сердце замирает от испуга. Выплывая из черноты стихии, он зависает над мотелем и медленно, балансируя крыльями, садится на парковку, наплевав на все правила.

Вырываюсь из рук Валара и лечу навстречу, краем сознания отмечая, что мои ноги заплетаются, но все же выдерживают этот рывок.

Врезаюсь в обшивку, больно ударяясь ладонями, и тяну за поручень, торопя открывающийся люк. Он, естественно, не поддается и издает издевательский плевок воздухом.

Замечаю движение в кабине, но не могу поверить в то, что вижу. Ирим опустошен. Его кожа мрачна и похожа на мокрый бетон. Мышцы напряжены и пугают острым рельефом, а натянутые жилы дополняют страшную картину. Преодолевая себя, шаг за шагом он переставляет каменные ноги, и достигнув порога, с выдохом садится на край, опуская ноги вниз.

— Ирим! — льну к нему, протиснувшись между его бедер, и лицом прижимаюсь к животу, хотя по ощущениям – к металлической броне. Хочу поцеловать его в губы, но не дотягиваюсь – не хватает роста, — Ирим!

Шепчу, покрывая поцелуями ледяную кожу, и жмусь так крепко, насколько во мне есть силы. Глажу его спину, отрываюсь, чтобы взглянуть в потухшие глаза, и, видя, что они так же пусты, продолжаю эти нервные ласки, уповая на высшие силы.

— Зима моя, — спустя бесконечность, хрипит он, и холодные руки смыкаются за моей спиной, — солнце мое, шера-йя…

С трудом сглатываю ком в горле и, наконец, замечаю блеклое сияние на светлеющей коже. В голове радостный звон, кончики пальцев вибрируют, излучая мое счастье. Кажется, я вся дрожу от переполняющей меня эйфории. Я жадно всматриваюсь в то, как темнеют узоры на коже моего мужчины, и сияние становится ярче с каждой секундой. Знаю, что теперь я даю силы Ириму, и готова отдать себя всю до последней капли, лишь бы он стал таким же как прежде.

— Любимая девочка, — шепчет Ирим, и его ладонь спускается к пояснице. Теперь она обжигает, заставляя вздрагивать и тут же растекаться, поддаваясь его властным, жадным рукам, — как только Алекс сойдет на Землю, тут же улетим.

— Куда? — не знаю, зачем спрашиваю. Со своими Хранителями я готова хоть на край света.

— На Ману-р. Мы еще успеем к восходу Альвидары. Хочу поклясться в любви к тебе перед нашими Солнцами. Зима моя, цвет моей жизни.

— Я верю тебе без клятв. И тоже тебя люблю. Вас люблю!

С сердце расцветает нежный розовый цветок. Его лепестки щекочут грудную клетку, заставляя улыбаться. А благоухание, пропитывающее насквозь, пьянит. В этом розовом дурмане тихо и приятно, настолько, что я отключаюсь от всего вокруг, но спонтанно возникшая тишина, вырывает из сладких грез.

Она опускается на мир, вынуждая прислушаться, как планета, оборачиваемая мягкой силой в кокон, засыпает. Только сейчас понимаю, что до этого момента земля дрожала и стонала, но я, привыкшая к этим ужасающим вибрациям, просто перестала и замечать.

— Смотри! — знаю, что Ирим улыбается. Он разворачивает меня, не выпуская из рук, и кладет свою голову на мою, — Хранитель Земли вернулся.

Кусая губы, смотрю в небо. Оно такое огромное, что не получается увидеть сразу все! Я быстро вожу глазами по рассеивающимся тучам, боясь упустить момент, когда там покажется корабль, на борту которого находится Алекс.

Ветер больше не сносит, небо не давит, почва под ногами тверда.

Из мотеля выходят Галт и Дэниз, держа за руки свою шера-йю, на запястьях которой сияют браслеты из меток. Улыбаюсь, хотя отчего-то хочется плакать. Неужели все испытания закончены? Неужели наступил долгожданный мир и покой?

Вижу, как лицо Дэниза светлеет и черты меняются с напряженных, резких на расслабленные. Больше нет необходимости расплетать энергии чужой планеты, и Хранитель может выдохнуть и отдаться чувству радости от слияния со своей истинной.

Все мы смотрим в небо. Я, притаившись в нежных руках Ирима, Риска, разомлевши в объятьях своих мужчин, и только Валар собран и шагает навстречу выплывающему из белых облаков кораблю.

Серая махина садится бесшумно. От ее вида хочется намылить пятки и пуститься в бегство, но уверенное дыхание мужчины, к которому я приклеена, будто шепчет: «Расслабься».

Шлюз долго не открывается, а между нами чувствуется легкое волнение от предвкушения встречи с юным Хранителем. Всем интересно, какой он. Я же с грустью вспоминаю дедушкин теплый взгляд и надеюсь, что в глазах своего дяди, что почти на пару десятков лет меня младше, найду то же умиротворение и любовь.

— А вот и ману-рцы, — низкий голос щекочет затылок, и я съеживаюсь от приятных ощущений между лопатками.

Поднимаю взгляд и вижу в небе пару кораблей совершенно иной конструкции, нежели наши. Они выглядят как двухслойные диски, и мягкий свет, подсвечивающий днище, делает их легкими, невесомыми, не такими страшными громадинами.

Когда шлюз приходит в движение, задерживаю дыхание, завороженно вглядываясь в проем, хотя тело готово сорваться, чтобы побежать навстречу спасителю Земли.

Пробегающий по спине холодок немного отвлекает, и я гоню от себя мысли, что что-то может пойти не так. А вот мои Хранители, похоже, так не думают.

Ирим тяжело отталкивается от борта катера и становится впереди. Это движение мгновенно разгоняет сердце. Всплеск адреналина отзывается болью в подреберье, но мозг не может найти весомых причин такому поведению, пока из корабля не выходят двое.

Первой появляется тучная женщина в красной мантии. Ее голова покрыта плотной тканью цвета крови, но лицо можно рассмотреть. Неаккуратные черные брови, раскосые глаза с пожелтевшими белками, расплывшийся нос и черный усики над тонкими губами. Неопрятный вид не сочетается с чистотой и праздничным цветом ее одежды, которая, как мне кажется, имеет отношение к некому ритуалу.

Женщина выплевывает несколько слов на гавкающем языке, и я тут же понимаю, что она поторапливает кого-то. Это подтверждается тем, что она грубо дергает свою руку, вынуждая ребенка буквально выпасть из кабины.

Валар рвется с места, но в тот же миг женщина выставляет руку вперед, картаво выкрикивая ругательства.

— Она просит оставаться на месте! — я подаюсь вперед, чтобы начать переговоры, но Ирим жестко возвращает меня на место за своей спиной. От былой усталости не осталось и следа. Он снова излучает силу, от которой хочется прижаться к земле.

— А ты подойди! Подойди, сказала! — каркает женщина, и я предпринимаю еще одну попытку выглянуть из-за спины своего Храниетеля.

— Она просит, чтобы я подошла.

— Нет! — четкий ответ не дает шансов на своеволие, и я, прикусив губу, мечусь на месте, не понимая, что делать.

Недовольная отказом, женщина передергивает телом и рвет на себя руку ребенка, который едва успевает переставлять ноги. Я смотрю на золотые кудри мальчишки, на его небесно-синие глаза, белоснежную кожу и невольно сравниваю его с ангелом, спустившимся на нашу грешную землю. Сердце трепещет от его красоты, и в груди возникает желание обнять мальчишку и почувствовать любовь, которая может быть послана только Высшими силами. Но демоница, сковывающая его тонкие руки своими безобразными пухлыми пальцами, фонит своей грязной аурой настолько, что хочется умыться.

Поняв, что ее приказа ослушались, женщина приподнимает кончик рубашки Алекса, и мы замечаем, что его живот обмотан липкой лентой, а под ней…

На горле защелкивается невидимый колючий ошейник. Я перестаю существовать, и от меня остается лишь одна мысль: «Только не это».

— Девка идет сюда! — скалится посланница Дадо, и я послушно, будто терять уже нечего, делаю шаг навстречу.

Ирим опережает, не отпуская одну.

— Без этого! — уточняет она, встряхивая Алекса, словно тот мешок.

Равнодушный взгляд ребенка пугает не меньше, чем ее угрозы. Кажется, он накачан какой-то дрянью, поэтому плохо воспринимает происходящее с ним. Может, оно и к лучшему.

— Кто ты такая, чтобы командовать здесь? — Валар делает шаг к ней, и та пятится, прижимая к себе Алекса, и на этот раз приоткрывает полы своей мантии. На ней взрывчатки в десятки раз больше.

Вижу, как Ирим незаметно включает антиклимус, но мигающая лампочка раздражающе мигает, давая понять, что план не сработает. Уже знаю, что подавить террористку своей энергией они не смогут – она сработает против них же. Молящим взглядом смотрю в небо, но интуиция подсказывает, что и манур-цы бессильны. У нее есть что-то еще, мешающее осуществить тот же план, что помог избавиться от Дадо.

От чувства безвыходности темнеет в глазах, и я припадаю лбом к спине Ирима.

«Будь спокойна, моя Зима»

В голове отчетливо слышу его голос, и не успеваю порадоваться нашей связи, как словно в замедленной съемке наблюдаю за тем, что Валар прыжком преодолевает расстояние в несколько метров, накрывая своим телом демона и ангела.

Огонь вспыхивает оранжевым, и блестящие осколки, смешанные с синим дымом, фейерверком разлетаются в стороны. Из-за удара давлюсь воздухом, а когда мою голову пронзает вернувшаяся боль, не могу даже вскрикнуть. Меня засасывает в знакомую воронку. Я чувствую себя привязанной ремнями к орудию пыток в жутком аттракционе смерти, мучающем меня несколько лет подряд. И только стоящий перед глазами черный блеск, такой же как тот, что излучает тело любимого мужчины, удерживает старуху с косой на пороге, не давая сделать последний шаг.

Звон в ушах сводит с ума. Я не чувствую тела. Кажется, что жизнь покинула его, и остатки силы невесомым эфиром вытекают из моих клеток, следуя за ней. Ни волнения, ни страха нет. Я просто знаю, что, если бы не потратил все свои силы на то, чтобы убить Дадо, сейчас все сложилось бы по-другому. На вершине горного плато, в месте, где он назначил мне встречу, я оставил часть себя и своей родины, но это справедливая плата за существование планеты и за наше счастье, которого теперь нам не испытать.

Дадо действительно просчитался. Желая захватить Ману-р, он собирался ослабить меня. Собирал энергию, выделяемую мной, в хранилище климуса. Он и предположить не мог, что за такой ничтожно короткий промежуток времени нам удастся изобрести прибор, который перенаправит энергию обратно. Но и мы недооценили Дадо.

Когда он нажал на кнопку, посылая волны энергии, чтобы моя же сила уничтожила меня, я с помощью антиклимуса, направил ее обратно. Но не учел одной детали. У него был еще и усилитель.

Концентрация энергии стала настолько мощной, что приборы не выдержали и дали взрыв такой силы, что от Дадо остались лишь частицы пара, а мне удалось выжить благодаря силе любви. Только мысль о Зиме не дала раствориться в пространстве, превращаясь в ветер.

Наверное, боги дали мне еще один шанс увидеть свою шера-йю, вдохнуть ее запах и коснуться нежной кожи, чтобы я покинул мир живых с легким сердцем.

И вот теперь, когда Дадо преподнес нам прощальный сюрприз, я все же прощаюсь с ней, давая клятву ждать свою девочку в лучшем мире.

— Ирим!

Слышу ее мягкий мелодичный голос и расщепляюсь на атомы от приятного ощущения, когда она проводит своей рукой по моей груди.

— Ирим!

Голос моей женщины становится нервным, нежные касания грубеют, и я представляю, как сжимаю ее ладонь, чтобы притянуть к себе и успокоить.

— Ирим!

Меня вжимает в твердую поверхность, будто я снова оказываюсь под грудой камней, как там, в горах с Дадо. И теперь понимаю, что сил выбраться из этой ловушки, больше нет, что я останусь здесь навсегда. Именно поэтому яркий свет, бьющий по глазам, кажется игрой ума. Но он усиливается, вместо того, чтобы померкнуть, а голос моей шера-йи превращается в грубый низкий крик. Страх того, что с моей женщиной что-то случилось, выдергивает меня из небытия, и я возвращаюсь к жизни.

— Слава солнцам! — выдыхает Анвар, ослабляя хватку на моих плечах.

Перед глазами плывет, и я не могу скрыть разочарования, что это не руки моей Зимы.

— Где она? — подрываюсь, чтобы найти ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но совершенно не чувствую тела.

— Она здесь, — друг припечатывает меня к кушетке, а я не могу оказать сопротивления. Нет силы, — тебе нужно восстановиться. Лежи.

Вспоминаю последние мгновения перед взрывом, и внутри снова все леденеет. Акаиш прикрыл своим телом маленького Хранителя, спасая от взрыва, и мог пострадать сам. Да, Хранителей не так просто уничтожить, но все же мы не бессмертны.

— Валар! — пытаюсь встать, но Анвар продолжает сдерживать меня.

— Все здесь. Все живы.

— Алекс! — хрипло кричу, хотя криком это можно назвать с натяжкой.

— И Алекс, — друг, без церемоний, вгоняет в мое плечо дозу зеленой жижи, от чего в руке становится невыносимо жарко, а после заставляет выпить живой воды из моей же фляжки, — давай, дружище, выпей. Тебе нужны силы.

В свое следующе пробуждение чувствую себя здоровым и полным энергии, поэтому рывком выбираюсь из капсулы, и иду в кабину управления воздушным судном, по пути срывая датчики с рук и груди.

— Где Зима? — вышибаю полуоткрытую дверцу шлюза и сталкиваюсь с Валаром.

Он выглядит хреново, но не настолько отвратительно как я. Все-таки, основная сила удара пришлась на него, но он не был так ослаблен. Поэтому смог сконцентрировать силу для защиты.

— Успокойся, Акаиш! — он пытается остановить меня, вцепившись в плечи, но когда эти слова кого-то останавливали? Наоборот, только больше разжигали желание прояснить все сию секунду.

Отшвыриваю Валара и мечусь по кабине, рассматривая обстановку. Моей Зимы нет.

— Где она? — мечусь, как загнанный зверь, ударяя по панели, выводящей видео с камер наблюдения.

Анвар не мешает. От горечи его челюсть сведена, и он молча наблюдает за моим приступом яростного нетерпения.

В одном из окошек вижу капсулу и темный силуэт. Лица не видно, но свою девочку я узнаю. Рядом с ней, склонившись над капсулой, стоит Алекс. Во мраке медицинского бокса мальчишка в белых одеждах смотрится как привидение.

— Почему она там? — ровный тон пугает своим безжизненным звучанием.

— Сила Земли снова мучает ее.

Пытаюсь вернуть контроль над энергией ее планеты, но получаю невидимый удар под дых. Меня просто выбивает из пространства, и я с трудом делаю вдох.

— Не надо! — Валар снова пытается успокоить меня, но я не сдаюсь. Раз за разом хватаю нити, и с трудом сдерживаю крик о своей беспомощности. У меня не получается, — прекрати, Ирим!

Реальный удар по скуле немного отрезвляет. Его хватает, чтобы приступ истерики затих, и я хотя бы попытался вернуть прежнее хладнокровие.

— Никто не смог сделать этого. Климус не работает. Дэниз пытался, пока не потерял сознание. И ты не сможешь. Только последние силы отдашь.

Смотрю в экран на мальчика в белых одеждах и чувствую, как иррациональная ненависть к нему заполняет легкие. Он должен был принять силу планеты. Земля подчинилась ему, когда Хранитель вернулся домой. Так почему же этот сын бездны не защищает мою шера-йю?! Почему позволяет ей снова умирать от боли?

— А он? — почти не разжимаю губ и пристально смотрю за Алексом.

— Я не знаю, как ему удалось выжить, Ирим. Я защитил его от взрыва, прикрыл собой, но сила жизни покинула его вместе с энергией планеты. Я видел это собственными глазами, кожей ощущал. Будто портал схлопнулся. Думал, что все уже…что потеряли. Но жизнь вернулась. А сила Земли нет.

— Он мог хотя бы попытаться!

— Он ребенок, Акаиш! Он не может делать это по своему желанию. И ты же сам знаешь, если сила ушла, то…

— …вряд ли вернется.

Минута безмолвия сопровождается грохотом, доносящимся из-за стен корабля. Ощущение, что тонны воды не прекращают выливаться на нас, проверяя обшивку воздушного судна на прочность.

— Что с планетой? — не знаю, зачем спрашиваю. И так все понятно.

— Хаос…На это жутко смотреть даже сверху. Не представляю, каково находиться в эпицентре.

— Произошло смещение оси. Волна пошла на второй круг, — перевожу взгляд на Анвара, и его присутствие возвращает меня в реальность, — Аран пытается сделать что-то, но оборудования нет. Тут уже разборкой на запчасти катера не обойдешься.

Тру ладонью лицо, отмечая, насколько она ледяная. Ненавижу себя за бессилие. Таким немощным я не был никогда.

— Нужен новый Хранитель.

Предложение Анвара звучит настолько нелепо, что мы с Валаром даже не знаем, что ответить. Где его взять? Дедушка Зимы мертв, и наследников после себя кроме Алекса не оставил.

— Валар, ты не подойдешь. Праздник Восхода на твоей планете еще нескоро. А ты, Ирим, мог бы попытаться.

Эти слова звучат бредом. Хочется встряхнуть Анвара, чтобы перестал нести чушь, но он уверенно продолжает.

— Алисе покидать Землю нельзя, иначе всему придет конец. Но ты можешь успеть попасть на Ману-р один. До восхода Альвидары несколько часов.

Так и хочется закричать: «Что за бред ты несешь?!» — но я молчу.

— Без Алисы ничего не получится! — отчаивается Валар, и я всматриваюсь в его глаза, пытаясь найти в них признаки сумасшествия. О чем эти двое вообще говорят?!

— Получится. Врач возьмет ее яйцеклетку, и как только Ирим пройдет ритуал, он оплодотворит ее.

— Ты шутишь, друг мой?

— Я серьезно. Другого выхода нет, Ирим. Нужна яйцеклетка Алисы и твой сперматозоид.

Не выдерживая эмоций, раздирающих меня на части, сажусь в кресло, роняя лицо в ладони. Это идиотизм. Мы все просто свихнулись.

— Ирим! Хватит рефлексий. Времени все меньше! — настаивает Валар, чем выводит меня из себя.

— Ты предлагаешь подрочить на женщину, корчащуюся в муках? Ты слышишь, что несешь?

— Твои варианты?

Своим вопросом Акаиш заводит в тупик. У меня действительно нет вариантов. Но и сделать то, о чем они говорят…выше моих представлений о любви.

— Это наш долг, Ирим!

— Она не хотела детей так скоро! Что мы скажем ей, когда она очнется?

— Если ты откажешься, она рискует не очнуться! Вместе с остальным миром, Акаиш! Еще хочешь поговорить о нормах морали?

Кулаки зудят от нестерпимого желания врезать ему по морде, но останавливаю себя, потому что он прав. Прав, поглоти его бездна!

— Хорошо, — соглашаюсь, сцепив зубы, даже не представляя, как буду воплощать этот «гениальный» план в жизнь.

Несколько минут требуется для того, чтобы шаттл доктора смог состыковаться с нашим катером. Похоже, Валар обо всем договорился задолго до того, как я вообще узнал, что этот вариант решения нашей проблемы возможен.

Смотрю на него и вскипаю, но тут же огонь внутри гасится разумом. Он поступил верно. Нельзя было терять драгоценное время, да и выхода другого не было. И, когда пришло время принимать настолько важное решение в одиночку, он сделал это. Валар достоин уважения за свою смелость.

Когда молодой мужчина ступает на борт, отмечаю его бледность и то, как трясутся его пальцы. За бортом погода, мягко сказать, нелетная, и то, что он согласился нам помочь, рискнул своей жизнью, сунувшись на погибающую планету, дорогого стоит.

Не тратя времени на долгие приветствия, он сухо здоровается с нами, и Анвар отводит его в медицинский отсек. Плетусь следом, отмечая, как врач возвращает хладнокровие и спокойствие, стоит ему увидеть Алису.

Моя Зима…Моя любимая девочка…

Делаю шаг, чтобы взять ее за руку, но чувствую, как холодные ладошки ловят мои пальцы. Необычное ощущение, отзывающееся теплом в груди, среди этого горя и мрака ощущается особенно ярко. Я словно окунаюсь в концентрат божественной любви, и ее так много, что голова начинает идти кругом.

— Ты Ирим?

Маленький Хранитель цепко держится за меня, будто боится, что я убегу, а сам ищет, куда отвести свои огромные глаза, полные стыда, тоски и страха.

— Да. Привет, Алекс! — опускаюсь на корточки, чтобы не давить на мальчишку ростом.

Он набирает полную грудь воздуха и решительно переводит взгляд на меня.

— Прости меня, — говорит тихо и изо всех сил старается, чтобы голос не дрожал.

— Ты ни в чем не виноват. Не за что просить прощения, — его решимость вызывает уважение, и я прячу маленькие ладошки в своих, чтобы согреть и успокоить мальчика.

— Я не смог принять силу. Она бросила меня. Решила, что я недостоин.

— Тебе точно десять? — по-дружески встряхиваю его, чтобы немного растормошить и сбавить градус напряжения, но Алекс все еще терзает себя, — ты сделал все, что мог. Мы все старались сделать то, что могли. Алиса это знает.

— Думаешь, она не обидится? — в лазурных глазах столько надежды, и Алекс, наконец, становится похож на ребенка.

— Уверен!

Алекс бросается мне на шею и обнимает так крепко, что становится трудно дышать. К волнительному ощущению любви, которое я чувствую рядом с этим мальчиком, примешивается отчаяние. В первые секунды теряюсь, но быстро понимаю, что ребенок просто расклеился. То, что ему довелось пережить, не могло не оставить следа, и вот результат.

Я позволяю ему эту слабость. Он должен выплакать все, что накопилось, и пытаться погасить его боль было бы неправильно.

Мои плечи мокрые от слез мальчишки, но успокоение уже начинает теплиться в его душе, а я помогаю, усиливая его эмоцию. Но все обрывается в миг, когда Зима издает болезненный стон.

Злость на свое бессилие возвращается ко мне удушьем. Я отрываю от себя Алекса, но он первым бросается к ней, прикладывается щекой к ее щеке, и она затихает.

— Когда он рядом, Алиса не чувствует боли. Просто спит, — поясняет Валар, смотрящий на происходящее, как на чудо. Но это и есть чудо! Любовь, которую излучает сердце Алекса, исцеляет.

— Я могу начинать? — на лице врача не осталось и следа от волнения. Сразу понимаю, что он из тех, кто закончит начатое, пусть за окнами хоть конец света настанет.

Молча киваем, и как только доктор берет инструмент, напрягаюсь.

— Нам лучше выйти, — скрипит Валар.

— Я боюсь, что он сделает ей больно.

А еще меня до скрежета зубов злит, что чужой мужчина коснется нашей шера-йи. Кажется, я растерял остатки трезвого восприятия реальности.

— Именно поэтому, Акаиш. Своим напряжением мы будем только мешать.

— Я побуду с ней, — совсем по-взрослому сообщает Алекс, отрываясь от щеки Зимы.

Бросаю последний взгляд на сосредоточенного врача, начавшего операцию, на безмятежное лицо шера-йи, на экран, разделяющий их, и, сцепив зубы, выхожу. Сейчас от меня и правда мало толку.

Анвар молча наблюдает за кошмаром за окном, оставляя нас наедине со своими переживаниями. Я благодарен ему за то, что не лезет с советами и не пытается успокоить. Его мудрость и относительно ровное состояние действуют даже в безмолвии.

Старательно отключаю мозги, чтобы каша в моей голове не мешала нормально дышать. Нестабильно состояние психики слишком пагубно действует на меня. Такого со мной никогда не случалось. Но и планету от гибели я спасаю впервые. Наверное, такова цена.

— Я закончил, — доктор появляется через полчаса и протягивает серебристый бокс мне, — все прошло идеально.

Пальцы покалывает. Я не понимаю, что чувствую, но мысль о том, что в моих руках наш будущий ребенок и Хранитель Земли, воодушевляет.

— Мало времени, Акаиш, — Валар тоскливо смотрит на бокс с драгоценностью, — пора становиться папочкой!

Он в шутку бьет меня по плечу и торопится выпроводить, но я сворачиваю в медицинский отсек. Я должен попрощаться с шера-йей.

Прошу Алекса остаться, чтобы Алисе не стало хуже. Опускаюсь к ее лицу и не дышу. Как же я люблю эту женщину! Как же я благодарен Солнцам за нее!

— Мы обязательно встретим следующий рассвет вместе, моя Зима! — касаюсь губами ее лба, медленно втягиваю запах кожи поглубже, чтобы он надолго остался со мной, и ухожу.

От запредельной скорости закладывает в ушах. Я молюсь всем богам, чтобы шаттл не подвел и не вспыхнул от перегрева где-нибудь на подлете к Ману-ру. Когда сияние Альвидары проникает сквозь затемненное стекло иллюминатора, облегченно выдыхаю. Я дома.

Прижимаю покрепче бокс с частичкой моей шера-йи и мысленно целую свою девочку. Как жаль, что она не видит этого чуда. Как жаль, что этот день мы не идем по Тропе Любви, взявшись за руки.

Время позднее. Обряды завершены, и люди отправились праздновать по домам и в дворцовые парки. Я направляю шаттл на вершину горы Ману и аккуратно приземляюсь подальше от священного камня.

Шлюз открывается, впуская в кабину воздух родной планеты, и я набираю полные легкие волшебного эфира, пока не начинаю чувствовать покалывание в груди. Бокс с яйцеклеткой со мной. Я делаю первый шаг по направлению к обломку спутника, и его сияние вспыхивает с новой силой, будто кто-то нажал на кнопку полной мощности.

Оранжево-красные лучи становятся ярче и стремятся ввысь. Чем ближе подхожу, тем гуще этот цвет и больше пузырьки, задорно лопающиеся в воздухе вокруг обломка.

Сколько лет я был один? Сколько ждал этого дня? И вот, когда он настал, я снова в одиночестве.

Будто споря с моими мыслями, бокс, в котором хранится яйцеклетка, загорается черным блеском и следом за ним вспыхивает моя метка. Я не могу сдержать восторга и смеюсь, как мальчишка, понимая, насколько же был не прав. Я не один! Вот она, моя частичка! Вот оно, мое чудо!

Вихрь вибраций и света, в котором меня закрутило, прерывается резко, оставляя кожу распаленной. Альвидара словно подмигивает мне последним лучиком света и исчезает, оставляя меня в вечернем сумраке наблюдать восход ночной звезды.

Блаженно выдыхая, я ложусь на землю и, поставив бокс на грудь, раскидываю руки в стороны. Чувствую, как истощенное тело гудит от пустоты, а родная планета посылает мне силу, точно мать, кормящая дитя своим молоком.

Я лежу неподвижно до самого рассвета. Наблюдая за хороводом звезд, думаю о том, как ничтожны люди. Но все же, если нам доверяют судьбы целых планет, значит и мы чего-то да значим. И кто знает, может, после смерти, мы тоже станем звездами, которые будут благословлять своим светом любящие сердца.

Чувство приятной тяжести медленно течет по бедрам, как только я понимаю, что наполнился родной энергией. Улыбка моей шера-йи появляется перед глазами, и я чувствую ее запах настолько явно, будто она и правда лежит рядом, на траве под небом моей планеты. Член мгновенно отзывается на этот мираж, отвечая напряжением.

Да, я должен сделать это.

Дернув пуговицы на штанах, я обхватываю его ладонью и сжимаю до приятной боли. «А Зима была бы нежной», — проносится в голове, и я ослабляю хватку. Представляя, как моя девочка устраивается между моих разведенных ног, как касается теплыми пальчиками, как начинает двигать рукой вниз, потом наверх, я прикрываю глаза, чтобы ничто не отвлекало от образа моей женщины.

Эта сладкая ласка длится мучительно долго. Несколько раз я подхожу к грани, за которой, наконец, меня ждет разрядка, но она мило хихикает, получая удовольствие от моей неудовлетворенности. И я знаю, как приблизить себя к финалу. Подтянув ее за подмышки выше, силой развожу ее ножки и заставляю есть на свое лицо. Зима снова смеется над моей нетерпеливостью, но как только язык проходится по ее ароматным губкам, глотает свой смех, и он превращается в стон.

Я подтягиваю напряженные яйца к члену, продолжая жестко дрочить, и утопая в запахе своей женщины, языком играю с ее набухшим клитором, облизывая со своих губ ее соки.

Протяжный стон, дрожь в бедрах, сжимающих мою голову, дают понять, что я все делаю правильно, и как только Зима умолкает, я чувствую вкус ее сквирта и улетаю вслед за ней.

Несколько секунд тишины в мозгах сменяются ударом в висок. Я должен собрать сперму!

Ругая себя за то, что увлекся на столько, что обо все забыл, достаю пробирку, которую должен буду отдать врачу вместе с боксом. Собираю с живота белые капли, а в голове зреет мысль: «Хочу повторить это в реальности. Хочу выпить ее всю. Хочу смотреть в глаза, полные смущения и эйфории».

Отвожу материалы в лабораторию к Миле, где меня уже ждут ее специалисты. Отдаю все врачам, и понимаю, что сойду с ума, если буду ждать результата под дверью лаборатории.

Чтобы не терять времени, решаю слетать на остров за букетом из особенных цветов, но чувствую укол разочарования – я не довезу их живыми до Земли.

— Аран! — Обращаюсь к нашему гению, у которого, наверняка, имеется парочка идей, — понимаю, что вопрос глупый.

— Давай без прелюдий, друг, — смеется он, хлопая по плечу.

Объясняю ему суть проблемы и уже через полчаса получаю колбу для зимы. Оказывается, что этот чертов романтик сделал такую же, чтобы порадовать свою шера-йю. И теперь цветок, показывающий свою красоту лишь в один день в году, может жить вечно. Правда, аромата его Зима не услышит, но это и не нужно. Она сама пахнет им.

В запасе у меня несколько часов, и я лечу на другой конец света за зимой. Собираю полную колбу благоухающих нежно-сиреневых цветов, дурея от их аромата. С трудом сдерживаюсь, чтобы снова не пуститься в фантазии о своей женщине, решая, сохранить свой голод по ней.

Когда возвращаюсь в лабораторию, замираю на пороге у дверей, которые уже приветливо открылись для меня. Если у ученых все получилось…если Солнца решили благоволить нам, я буду самым счастливым человеком во Вселенной.

Не дыша вхожу в отсек, где меня уже ждет врач, проводивший операцию. Его лицо светло и глаза сияют, хоть морщинки и выдают усталость.

— Поздравляю! — произносит он с теплотой и делает шаг в сторону, открывая мне вид на капсулу, парящую над постаментом.

Сглатываю, но в горле по-прежнему сухо. Такой волнительный момент заставляет почувствовать свою слабость перед чудом, но я, превозмогая себя, все же нахожу силы, чтобы подойти.

Всматриваюсь в мутную желтую жидкость, которой заполнено прозрачное яйцо, и ничего не вижу. Перевожу непонимающий взгляд на доктора, который буквально излучает добро.

— Он пока слишком мал. Желаете взглянуть?

Не дожидаясь ответа, он протягивает мне очки и указкой подсвечивает в нужное место. Надеваю и склоняюсь над яйцом, с нетерпением дожидаясь, когда настроится фокус.

На моих глазах происходит что-то необъяснимое, но отчего-то мне нестерпимо хочется смеяться в голос и обнимать доктора.

— До конца срока он будет находиться здесь. С вами поедут наши специалисты. Все пройдет прекрасно!

Сгребаю доктора в объятья, и даже сдавленный смех, не дает его отпустить. Если бы он только знал, как я благодарен ему за это! Если бы только все наши друзья знали, как я благодарен им!

Некогда голубая планета, украшавшая Солнечную систему, выглядит серым шаром. Знаю, какой ад творится там, инстинктивно становлюсь перед капсулой с сыном, чтобы защитить его.

Осторожно входим в слои стратосферы и притормаживаем. Нужно понять, что происходит ниже, но за тучами ничего не видно. Сбившаяся мелодия Земли звучит тихо-тихо, будто на последнем издыхании, но пытаясь удержать нити энергий, понимаю, что могу это сделать.

Спускаемся ниже, и песнь Земли начинает складываться в мелодию. Постепенно, неспешно, но она начинает звучать так, как задумал Создатель. Решаюсь отпустить контроль и наблюдаю, как напряжение затихает и энергии успокаиваются, выстраиваясь в нужный узор.

Смотрю на капсулу и понимаю, что это ОН. Наш малыш. Новый Хранитель Земли. И это значит, что у нас получилось.

Тихая беседа за стенкой вынуждает напрячь слух. Узнаю голоса своих мужчин, и понимаю, что тонкий детский голосок принадлежит Алексу. Пытаюсь вспомнить последние минуты перед тем, как отключилась, но в мыслях туман. Помню только, как мы смотрели в небо и слушали тишину планеты, что притихла, обретя своего Хранителя.

Я с удовольствием потягиваюсь, наслаждаясь чувством легкости в теле, а потом разворачиваюсь на живот. Пальчиком приподнимаю шторку иллюминатора, чтобы увидеть мирное небо. Голубое, чистое.

Переворачиваюсь на спину и раскидываю руки, пытаясь не думать ни о чем. Невольная улыбка появляется на моем лице, и слеза катится из уголка глаз. Оказывается, в покое есть не только скука, но и счастье.

Когда тело коротко вздрагивает, а потом по мышцам разливается приятный звон, понимаю, что Ирим и Валар совсем рядом, и перевожу взгляд на дверь. Сияю, как начищенная ложка, когда они входят, осознавая, что я, наконец, по-настоящему почувствовала их.

Мы бросаемся друг к другу, и, как ни странно, объятья на троих получаются удобными, и никто не обделен. Будто наши тела созданы так, чтобы мы могли собраться в единое целое.

В моих мужчинах столько нежности, любви, что я на их фоне выгляжу дикаркой – так хочу их прижать, укусить, зацеловать!

Они меня не останавливают, но и разойтись на полную не дают, и скоро я вспоминаю, что мы не одни.

— Ох, что-то разошлась я! — театрально отбрасываю волосы с лица, собирая восхищенные взгляды, — совсем забыла, что дети на борту.

Хранители шкодливо переглядываются, но я не придаю этому значения, потому что замечаю невероятной красоты букет, запрятанный в стеклянную колбу.

— Это…— душа замирает от нежного мерцания лепестков и от того, как нежно колышутся маленькие сиреневые головки с хрустальными серединками, — зима?

Поднимаю тяжелую колбу и прижимаю к груди букет, жалея, что не могу вдохнуть аромат этой божественной красоты.

— Но как ты их достал? — не могу перестать улыбаться, но необъяснимое напряжение в груди, отвлекает от созерцания чуда природы. Догадка приходит мгновенно, хоть эта мысль и кажется глупостью. — Ты был на Ману-ре?

Валар нервно облизывает губу и, сцепив руки на груди, прямо смотрит на Ирима.

Что-то эта романтика меня начинает напрягать.

— Зима…Если перевести на ваш язык, название этого цветка значит добрые вести, — издалека начинает мой благоверный, но я чую подвох, хоть и не пойму, в чем он может быть заключён. — Он зацветает после того, как луч Альвидары касается обломка, упавшего на Ману-р. Так они вновь объединяются в одно целое.

Прикрываю глаза и медленно втягиваю воздух. Ну точно здесь нечисто.

— Продолжай, — пытаюсь держать свой психоз в узде.

— Я прошел обряд один, — признается Ирим, но его тело до сих пор напряжено, значит, это не все новости.

— И?...— я уже на грани нервного срыва, потому что ненавижу, когда тянут бедного кота за причинное место.

— У нас будет ребенок, — выдыхает Ирим и с надеждой смотрит на меня.

Я издаю истерический хрюк, понимая, что ничего не понимаю. Какой ребенок? Ну будет ребенок когда-нибудь, чего нервничать так-то? Если он думал, что я обижусь, что обряд прошел без меня, так я бы предпочла вместо шумной свадьбы, тихий безлюдный остров. Так что на счет этого претензий нет. Но я чувствую, что не в свадьбе дело.

— Идем, — Ирим берет меня под локоть, и вот тут я начинаю чувствовать всю серьезность того, что происходит.

Как на ржавых шарнирах послушно иду в соседнюю каюту и останавливаюсь перед странным сооружением, в центре которого светится желтый шарик. Опасаюсь, что после пережитого стресса, мои мужчины тронулись умом, и убеждаю себя, что все это розыгрыш или какой-нибудь очередной инопланетный ритуал.

Валар надевает мне на нос очки и нетерпеливо топчется, дожидаясь моей реакции. Делаю осторожный шаг, наклоняюсь ближе, но вижу только мутную жидкость. Природное любопытство берет верх, и я напрягаю зрение, чтобы поймать фокус, и давлюсь воздухом, когда на моих глазах живые клетки делятся на двое и некоторое время продолжают покачиваться, будто желе. Зачем-то пытаюсь их сосчитать, но сосредоточиться не получается.

— Это шутка, да? Это фильм такой романтический, правда ведь?

Самое время свалиться в обморок. Зато теперь я знаю, как чувствуют себя парни, неожиданно получившие от своей девушки подарочную коробочку с тестом.

Ирим разворачивает меня к себе и кладет руки на плечи. Это движение пугает еще сильнее. Так делают, когда нужно успокоить человека и убедить, что самый ядреный пипец – это не самый ядреный пипец, и бывает еще хуже.

— Нет, моя Зима. Это наш ребенок. Хранитель Земли.

Двойной удар.

— Я не понимаю.

— Сила покинула Алекса.

— Он жив?

— Да, с ним все хорошо.

Облегченно выдыхаю, благодаря Высшие Силы за то, что уберегли мальчишку. Но тут же в голове складываются все звенья этой цепочки. Если Алекс не стал Хранителем, значит, Земля стала искать нового. Я не подошла, потому что женщина, но…

Ищу глазами место, куда бы присесть, и мои мужчины бережно усаживают меня в кресло.

— Другого выхода не было, лисенок, — Валар садится у моих ног и обнимает заледеневшие колени.

— Я понимаю.

Кусая губы, пытаюсь встать, потому что в районе груди начинает становиться теплее и что-то необъяснимое меня тянет к капсуле.

— Я хочу взглянуть еще раз, — уже сама надеваю очки, и на этот раз мгновенно навожу фокус и вижу эту крошечную жизнь.

Вихрь эмоций проносится от низа живота до головы, заставляя улыбаться от счастья.

— Наш ребенок! — пищу я, закрыв лицо ладонями, и чувствую, как напряжение Хранителей уходит.

Мне немного стыдно за то, что раньше я считала материнство чем-то скучным. Сплошная ответственность, ни минуты покоя и никакой личной жизни. Но сердце не ум. Оно чувствует, а не строит предположения. И, кажется, оно никогда не ошибается.

— Еще сюрпризы будут? — устраиваюсь между своих любимых мужчин, и притягиваю их, чтобы зажали меня покрепче, — падающие кометы? Нашествие инопланетян? Восстание машин?

— Думаю, пока достаточно! — мурлычет на ушко Ирим, пуская мурашки по моему телу. Валар жадно смотрит за тем, как заостряются мои соски и легко кружит над ними кончиками пальцев.

— Отлично! Значит, нам ничто не помешает снять стресс прямо сейчас. Мы ведь заслужили?

Очень быстро оказываюсь в вихре эмоций, от которых голова идет кругом: трепет, эйфория, облегчение, надежда, возбуждение… Все это дурманит, делая меня счастливой дурочкой, которой хочется петь и делиться своим счастьем с каждым жителем планеты.

Нежные поцелуи Ирима, что стоит позади меня и изводит ласками шеи. Жадные руки необузданного Валара, оставляющие красные следы на коже. Я почти готова снова отдаться этим мужчинам, абсолютно уверенная в том, что они устроят фейерверк из бабочек в животе. Но есть кое-что, мешающее насладиться друг другом по полной – дети за стеной. И уже не только Алекс. Но и наш малыш, пусть и не имеющий пока даже глаз.

— Стой! — запыхавшись от долгого поцелуя, упираюсь слабой ладонью в грудь Валара. Его взгляд такой же осоловелый, как и у меня, и он явно не понимает, почему я торможу его.

Зато Ирим, пока еще не включенный на всю сотню процентов в процесс, мигом соображает, что надо сделать.

Я провожаю его взглядом, в очередной раз восхищаясь его безупречной божественной фигурой, мужественной осанкой и мощной аурой, от силы которой другие люди сгибаются пополам.

Слышу, как он перешептывается с Алексом, и понимаю, что мы отрываемся от земли.

— Куда мы? — прикрыв глаза, подставляю для поцелуев место за ушком, и нежно прохожусь подушечками пальцев по рукам, обнимающим меня.

— Искать укромное место.

Почему-то эта фраза меня смущает, и щеки розовеют.

— Очень укромное?

— Настолько укромное, что твои стоны не услышит ни одна живая душа.

— Звучит заманчиво! И от чего же я буду стонать?

Валар ртом втягивает сосок и делает с ним что-то невообразимое, от чего я громко вздыхаю и на мои губы ложится ладонь.

— Тише! Тише…это была всего лишь репетиция.

Воздуха не хватает. Кажется, что легкие горят, но я забываю о кислороде, когда Валар припечатывает меня к стене и кладет свободную ладонь на лобок. Через одежду чувствую жар кожи, а когда пальцы опускаются на клитор, меня обдает прохладой.

Продолжая держать ладонь у моего рта, Валар соприкасается со мной лбами и трется носом. Пальцы нежно массируют промежность с точностью угадывая клитор даже через слой ткани. В этом месте он особенно нежен, и спустя пару минут изводящих ласк, я уже сама трусь о его пальцы, чтобы, наконец, получить свой оргазм.

Взгляд его тягучий и насмешливый. Он отлично чувствует меня и оттягивает момент, будто издеваясь. А я даже пискнуть не могу, ибо мой рот все так же закрыт его рукой.

Когда в очередной раз он меня подводит к пику и отступает, провожу кончиком языка по ладони и вижу, как вспыхивают бронзовые искры в глазах напротив.

Теперь моя очередь ухмыляться и, воспользовавшись секундной слабостью мужчины, втягиваю его большой палец в рот.

Он тяжело сглатывает, и возвращает нужным мне ритм. Не отводя взгляда сосу его палец, представляя, что у меня во рту огромный член, и больше, чем уверена, Валар знает о моих грязных мыслях, считывает их.

— Сделаешь это, когда Ирим будет трахать тебя.

Он резко освобождает мой рот, снова прижимая ладонь к губам, а меня к стене. Давление на клитор усиливается, и через несколько секунд я вздрагиваю от прошибающего до кончиков пальцев удовольствия.

— Моя любимая девочка, — Валар снова нежен и целует мое лицо, пока его пальцы ловят волны моего удовольствия, считывая каждое невольное сокращение мышц, — мое нежное солнце, шера-йя.

В иллюминаторе мелькает красный луч, и закатное солнце ярко освещает полумрак каюты. Все произошедшее с нами кажется сном, и нос уже щекочет от подступающих слез – не хочу просыпаться. Не хочу жить в мире, где не будет двоих мужчин, что стали моей судьбой.

Обнимаю лицо Валара и приглаживаю жесткие волоски на щеках, пальцами провожу по бровям и зачесываю назад волосы. Ловлю себя на мысли, что делаю это, как бы проверяя, реален ли он?

— Почему ты плачешь? — на лбу появляется морщинка, и бронза в глазах меркнет, — я сделал что-то не так?

— Все так…— шмыгаю носом, не стесняясь того, что это может выглядеть не секси, — просто боюсь…

— Чего? — Ирим быстро оказывается рядом и осторожно разворачивает к себе.

Их нежность, беспокойство трогает что-то внутри и слезы обжигают лицо.

— Боюсь, что проснусь и больше вас не увижу.

Ирим выдыхает так, будто сбрасывает с себя тяжелый рюкзак, а Валар вскидывает руки и трет глаза. Они явно ожидали очередного удара судьбы и испытания нас на прочность, но никак не эмоционального всплеска одной неустойчивой девицы. Их реакция смешит, и я уже хохочу сквозь слезы. Да, это истерика, но я действительно боюсь их потерять, упустить. Не хочу просыпаться!

— Зима моя, обними меня, девочка, — Ирим легко подталкивает меня к себе, и я послушно прижимаюсь к его груди, обвивая руками спину, — слышишь?

Макушку обдает теплом его дыхания, и я затихаю, успокаиваясь под размеренный стук сердца.

— Я настоящий. Мое сердце бьется. Для тебя. Для нашего ребенка. Для наших планет. Слышишь?

— Угу, — мычу, прижимаясь еще крепче, и кажется, что трогаю само сердце.

По позвоночнику пробегает щекотка, и понимаю, что второй мой мужчина за спиной. Валар медленно наклоняется к моему плечу и застывает в сантиметре над ключицей, дразня своим дыханием.

— Пока я дышу, мы будем вместе, моя Алиса. И во сне, и на яву.

— Знаю, — прикрываю веки и чувствую, как шершавые пальцы вытирают капельки слез.

— Идем! — Ирим берет за руку и ведет за собой.

Послушно следую за ним, но вспоминаю, что мы не одни.

— А…—не успеваю договорить, как Валар продолжает за меня.

— С маленьким Хранителем все будет хорошо. Капсула под несколькими слоями защиты. Не беспокойся.

— А Алекс?

— Он уснул.

— Ты помог? — улыбаюсь, понимая, что Ирим мог.

— Ребенок столько пережил, что ему необходим полноценный отдых. Сон будет во благо.

Проходим мимо приоткрытой двери каюты, и я понимаю, что даже не познакомилась с ним. Предпочла зажиматься по углам с Валаром. Но стоит ли винить себя за это? Кажется, после хаоса, который нам удалось пережить, мы научились выделять главное, самое важное для себя. И какой хорошей и воспитанной мне не хотелось бы казаться, сейчас для меня важнее мои мужчины.

Ирим толкает дверь, и меня сбивает с ног свежий прохладный воздух. Он легко спрыгивает вниз и протягивает руки, чтобы помочь спуститься.

Мы на вершине высокой горы, с которой открывается такой вид, что кажется, весь мир под нами. Ветра почти нет, и его вой не мешает наслаждаться тишиной.

Россыпь мелких белоснежных цветов, растущих в острых камнях, выглядит как символ вечной жизни. Если внутри есть это желание, то обязательно сработает закон «вопреки», а если нет…

Вспоминаю Сэта, который это желание потерял, и боюсь задавать вопрос о его дальнейшей судьбе. Знаю одно, Валар не собирался лишать его жизни. Возможно, Сэт помог себе сам.

Смотрю на темно-серые скалы вдали, на черные извилистые ущелья, на леса, покрывающие крутые склоны, и сердце разрывается от переполняющего чувства благоговения. Невольно перевожу взгляд на небо, чтобы поблагодарить невидимых богов, что дали нам шанс сохранить все это, ведь такой же красивой и живой планеты как наша я не встречала никогда.

— Хочу увидеть ваши планеты. Там красиво?

Беру за руки своих мужчин, и мягкий поток искр окутывает наши тела. Сияние меток становится ярче.

— Ману-р великолепен. Он хмурый, сильный, но эта сила мягкая, добрая. Тебе понравится.

— Потому что вы с ним похожи? Ведь Хранитель воплощение энергий своей земли.

— Наверное, — смеется Ирим, и я первый раз замечаю, чтобы он смущался от комплиментов.

— А Астилия бурлящая, яркая, любящая и принимающая. Верно?

— Как ты догадалась? — Валар подхватывает меня на руки, и так мы провожаем последний лучик света.

— Становится прохладно. Нужно идти внутрь, — Ирим разворачивается к шаттлу, но Валар ведет меня в другую сторону. Я непонимающе хлопаю ресницами, но в ответ получаю лишь полный порочных обещаний взгляд.

Идем недолго, и Ирим успевает нас догнать. В его руках огромный рюкзак, и бокс с едой.

— Устроим пикник?

— Если слияние трех тел, любящих друг друга людей, называется пикник…— Валар игриво улыбается, заставляя меня смущенно краснеть.

— Нет, пикник – это когда трое любящих друг друга людей едят что-нибудь вкусное под открытым небом, — нахожу, что ответить.

— Открытого неба не обещаю, но вкусная женщина у нас точно есть! — слова Ирима вгоняют меня в еще большую краску, потому что мозг тут же подсовывает пошлые картинки.

Место, в которое меня приводят, оказывается пещерой с небольшим темным озером, от которого идет пар. Каменные стены блестят от застывших на них кристаллов соли, и высокие своды украшают многоярусные сталактиты.

Здесь тепло и немного душно, от чего хочется раздеться, и я уверенно стягиваю с себя одежду, чтобы скорее шагнуть в темное озеро. Шорты…майка…белье…я обнажаюсь, чувствуя на себе алчные взгляды, и под пристальным вниманием подхожу к кромке воды, не решаясь сделать еще один шаг.

Ирим и Валар входят в воду спиной, соблазняя меня упругими покачивающимися членами, которые быстро скрываются под водой. Осторожно пробую воду кончиками пальцев и медленно погружаюсь в озеро, даже не замечая перепада температур.

Чувствую себя будто заново рожденной. Словно вода волшебная и дает мне силы. Ложусь на спину и блаженно выдыхаю, рассматривая узоры из белых блестящих наростов на потолке.

Слышу всплеск, и через пару мгновений мои мужчины оказываются рядом.

— Осквернители озер! — задыхаясь смеюсь я, когда Ирим разводит мои бедра, и его лицо приближается к промежности.

— Нам можно! Мы подарили этой планете Хранителя.

Ирим припадает губами к самому сакральному месту на моем теле, заставляя вздрогнуть от приятного ощущения. Под спиной руки Валара, и я полностью расслабляюсь, отдаваясь этим двоим. Теплые волны, которые создают движения моего тела, расходятся в стороны красивыми кругами, и возвращаются обратно, приятно лаская кожу.

Ирим нежно и жадно вылизывает мои складочки, посасывает клитор и сминает ягодицы ладонями. Валар играет с сосками и покусывает мочку уха, шепча всякие пошлости.

— Ты же помнишь, что обещала сделать с моим членом?

Вместо ответа прикусываю губу и постанываю в его шею. Я прекрасно помню.

— Возьми его в ручку… так, детка.

Послушно обхватываю толстый член, немного сжимаю под самой головкой и, едва касаясь, подушечкой большого пальца щекочу уздечку. Сдавленный стон подтверждает, что я все делаю так, как хочется моему мужчине.

Ирим раздвигает губы пальцами и языком касается клитора в самом чувствительном месте. Меня прошибает током удовольствия, и я вздрагиваю, но тут же расслабляюсь, позволяя ему продолжить.

Он вылизывает меня жестче, ритм становится белее резким, и я уже не могу наслаждаться размеренным томлением и теплом внизу живота. Теперь там острое удовольствие, которого я никогда прежде не испытывала, поэтому это немного пугает, и я хочу отодвинуться, закрыться, но мне не позволяют.

— Не убегай, Алиса! Тебе понравится, — шепчет Валар мне на ухо, — дай Ириму почувствовать твой вкус на своем языке. Не сдерживай себя.

Не знаю, что он такого делает, но я чувствую неумолимое приближение яркого оргазма. Больше сдерживаться не получается, и я расслабляюсь, чтобы нырнуть в эту пучину эйфории. Приятные волны несутся по телу, но к ним добавляется что-то обжигающе горячее. Пугаюсь нового ощущения, но Ирим продолжает ласки, и я не могу больше контролировать себя. Извергаюсь обжигающими соками прямо на его лицо, и он жадно, рыча, слизывает их с моих губ, бедер и не собирается останавливаться.

Пещера пугающим эхом отражает мои вскрики, но быть тихой у меня не выходит. И только когда дрожь становится еще сильнее, Ирим прекращает эту сладкую пытку.

То, что мы у берега, замечаю лишь сейчас, когда меня грубо ставят на четвереньки, и вода едва касается живота. Ирим разводит ладонями мои ягодицы, приставляет член и одним толчком вгоняет его во влагалище. Я хрипло хватаю воздух и замираю, привыкая к новому распирающему ощущению. Он тоже не двигается, наслаждаясь спазмами, сжимающими его крупный член.

Валар садится перед моим лицом, расставив в стороны ноги, и я облизываюсь, глядя на красивую линию бедер, покрытую темными волосками. Его длинный прямой пенис с блестящей головкой прижат к идеальному животу, яички поджаты.

Ирим начинает движения по кругу, и я подкатываю глаза, не в силах даже застонать – так мне приятно. Чувствую, как губ касается то-то нежное, горячее. Валар сжимает мои волосы на затылке, чтобы я откинула голову назад. Он проводит большим пальцем по нижней губе, оттягивает ее вниз, и я открываю рот, чуть высовываю язык, приглашая войти.

Унизительная поза возбуждает. Даже насаженная на два огромных члена, я чувствую себя богиней, женщиной, ради которой и жизни не пожалеют.

Хранители начинают неторопливо, даже лениво, но вскоре, будто с цепи срываются. Они трахают меня, как дикие звери, неистово, грубо, открываясь с совершенно другой стороны. И я принимаю их темную сторону, потому что знаю, какими нежными они могут быть. И с каждой минутой эта необузданность, животная страсть мне нравится все больше.

Они кончают одновременно. Я принимаю их сперму, как нечто священное, а после улетаю вслед за ними.

Сколько раз под сводами тайной пещеры мы дарили друг другу блаженство было не сосчитать. Но на еду в ту ночь мы так и не отвлеклись.