Тайна хранителя

1. Красный фонарь

Служба безопасности околоземного космического пространства

Зима

Уже неделю ведомство гудит в ожидании прибытия особых гостей. Все ждут инопланетян. С какой целью они прибывают в наш богом забытый край галактики, только одному ему и известно. Хотя был слух, что незадолго до этого собирали они генетические данные. Видать, кровушки нашей захотели, супостаты! Но у меня есть проблема посерьезнее – две недели назад я облажалась.

Это было самое провальное дело в истории подразделения. Наш отдел еще ни разу не сливал задание так бездарно. А все из-за какого-то инопланетного качка, решившего поиграть в рыцаря и спасти меня от злодея. Чтоб ему провалиться! Его счастье, что на бескрайних просторах космоса шанс встретиться один на миллиард!

Я разрабатывала Дадо месяцы. Выслеживала, изучала диалекты его подельников, чтобы в день Х получить нужную мне информацию и быстро исчезнуть. Но, когда настал тот самый день, с самого утра все пошло наперекосяк.

Спутник «Красный фонарь», галактика Анпира

За две недели до описываемых событий

— Зима, а может, ну его, это управление! Останемся здесь, подсобираем гонарской бирюзы и забудем, что такое построение в семь, берцы и работа без выходных-проходных? Никто командовать не будет…

— Как же, не будет. По-твоему, «раком» и «причмокни» уже не команда? — ворчу себе под нос.

Я переживаю как никогда. На кону звание и место в штабе, мне необходимо сосредоточиться, настроить себя на выполнение сложной задачи, а я выслушиваю фантазии своей одинокой коллеги. Эта уже даже резинового мужика купила – так скучала по мужским объятьям.

— Умеешь ты все настроение испортить! — Риска дует губы и мгновенно грустнеет, — помечтать уже нельзя…

— Помечтать о чем? О том, что на Красный Фонарь прилетит благородный принц? — ворчу как старуха.

— А почему бы и да! — оживляется девушка, и глаза тут же загораются нездоровым блеском. Ох, как же ей замуж-то хочется!

— И что ему делать в этом притоне? Судьбу свою искать?

— Фу, какая ты зануда! — улыбка Риски тухнет, и она утыкается в планшет, проверяя сообщения, — катер воздушной охраны наш до рассвета. Так что у нас часов пять, чтобы закончить дело и убраться отсюда.

В животе привычно начинает копошиться червячок – особенное состояние волнения, которое меня исцеляет, дает стимул жить. Уже не могу сидеть на месте, терпение на исходе, но раньше времени покидать номер опасно — рискуем нарваться на тех, кто должен стать нашей добычей. Поэтому, когда часы сигналят о том, что время начала операции пришло, подрываюсь с места.

Поправляю парик – блондинистый боб, втискиваюсь в туфли на трехэтажном каблуке и оттягиваю узкую юбку ниже, чтобы прикрыть хотя бы складки под ягодицами. Работа, конечно, не мечта, но стоит того, чтобы наконец получить заветную звездочку и… попасть в этот чертов госпиталь, что принимает лишь старших офицеров.

Последние два года меня мучают зверские головные боли, и обследование в лучших клиниках страны не дало результатов. Врачи только разводили руками, советуя попробовать попасть в «Офицерку», мол, у них там есть оборудование, способное мертвого поднять, не то что головную боль вылечить. Я и пошла. А что было делать, если от звона в ушах я на стены лезла в самом буквальном смысле этого слова?

Знание инопланетных языков и моя врожденная способность распознавать незнакомую речь, сослужили добрую службу. Мне сразу присвоили звание младшего офицера. Затем в течение года благодаря мне раскрыли четыре дела, висящих десятилетие, за что звездочек на погонах добавилось, но дорога в госпиталь «для особых» все еще была закрыта. Поэтому сегодняшнее дело я не должна была провалить ни за что! Это был мой шанс на жизнь без боли.

Спустившись в бар при отеле, хотя «отель» слишком громко сказано, мы с Риской заняли каждая свою позицию и стали ждать. Она расположилась в кабинке у балкона, чтобы наблюдать за мной. В нужный момент капитан Лажа (да-да, дал же бог фамилию) должна была быстро подогнать воздушный катер к окошку номера нашего Дадо и, забрав меня, свалить в закат. Я же в этом деле была приманкой – девушкой с очень низкой социальной ответственностью, торгующей своими прелестями у бара.

Начались наши неудачи с того, что в последний момент ей сообщили, что из-за присутствия важного гостя (а то, что им был «наш клиент» я не сомневалась), все катера должны были ожидать на крыше. Вторым факапом стало то, что местные девицы, прикормившие бармена и охрану, увидев во мне конкурентку, решили не пускать пришлую к барной стойке и выкатили им требование, выгнать «чужачку». За пропуск мне пришлось вывались круглую сумму. Слава богам, отправляя нас на задание, управление было как никогда щедро, но присвоить неосвоенное не получилось. Ну и третья неудача меня постигла тогда, когда уже все было на мази…

Дадо среагировал на меня почти мгновенно. Зря что ли я изучила его вкус, и вырядилась соответствующе! В лучших традициях земных жриц любви: неприлично короткая юбка, глубокое декольте и алая помада. И ни одна из того набора инопланетянок, чье место у бара сегодня я заняла, просто не имела шанса. Землянин был до жути традиционен в своих предпочтениях.

Завязать беседу было проще простого. Потом просьба угостить коктейлем, танец у барного стула, и Дадо на крючке.

— И откуда такая куколка прилетела? — его длинный нос так и норовит нырнуть в декольте.

— Неважно откуда. Главное, что я вся твоя! — давлю из себя страсть, и мужчина ведется. Сжимает мою задницу в своих кровавых лапах и все же ныряет носом в ложбинку между грудей.

Изображаю похоть, иначе его дружки и охрана меня раскусят, а сама кошусь на часы. Скоро нужно будет тащить его в номер, значит пришло время угостить дружка особым гостинцем.

Выуживаю все из того же декольте трубочку, набитую чудо-порошком, и, облизнув губы, беру ее кончик в рот. Мне ничего не будет. На меня давно не действуют ни алкоголь, ни другая запрещенка. Организм просто не усваивает их, возможно, именно поэтому от моей беды ни одна таблетка не помогает. А вот у мужичка от дыма перестанет работать все, что ниже пояса. Он расстроится, побесится немного, а потом выгонит меня из номера. Но я к тому времени уже успею наставить жучков.

Огоньку просить не приходится. Дадо, вспотевший от желания, сам дает прикурить, и жадно следит за каждым моим движением.

Втягиваю едкий дым и медленно выпускаю его изо рта, завязывая языком узелки, чтобы получились сердечки. Не спрашивайте, откуда я это умею!

Дадо сверкает бриллиантами в зубах, хлопает и привлекает дружков, чтоб видели, какая телочка его развлекает сегодня. Мне несложно. Вдыхаю дым, и сизые ароматные колечки расплываются над барной стойкой. Довольный представлением, он достает из нагрудного кармана бархатный мешочек и запускает в него толстые короткие пальчики. Я как порядочная простигосподи, включаю азартный блеск в глазах, а с появлением первого камня гонарской бирюзы, начинаю рвано дышать. В его руках и правда целое состояние, но как выяснилось, деньги не все решают. Мне нужны должность и звание.

Прикусываю нижнюю губу, завороженно смотря на голубоватый камешек. Но Дадо пытается дразнить, растирает его в пыль и слизывает с пальцев. Отлично! Если на зуб попадется жучок, примет его за кусочек бирюзы. Что ж, придется включаться в игру по-взрослому.

Обиженно дую губки, а сама не свожу глаз с мешочка. Как только Дадо ныряет за бирюзой, мгновенно веселею и хлопаю в ладоши как дурочка. Ему нравится, и это главное.

Пока это жадное чудовище нащупывает камень поскромнее, чувствую на себе чужой взгляд. Риска, наверное, наблюдает. Пытаюсь не придавать значение жжению кожи на всех обнаженных частях тела и изображаю страсть дальше.

Высовываю язык, а старый пень продолжает измываться. Уводит пальцы с порошком, вынуждая водить головой за ними. Послушно поддаюсь, в мыслях кляня все на свете.

Стоит голубой пыли лечь на кончик языка, быстро затягиваюсь дымом, попутно выковыривая языком жучок, прикрепленный к фильтру, и отправляю все это дерьмо в рот Дадо. Приходится целоваться, но чего не сделаешь ради звездочки.

Пока предаюсь тошнотворным утехам, взгляд натыкается на кучку стриптизерш, обрабатывающих одного из гостей притона. Здоровенный. И красивый. Неужели никто не дает, что сюда лететь пришлось бедолаге? А может, у него настолько большой, что ни одна не рискует? Сразу вспоминаю страдания Риски. Вот бы девчонка оторвалась! Но у нас работа.

Как только убеждаюсь, что противный дед все проглотил, отстраняюсь, чтобы запить вкус ужасного поцелуя, но он резко хватает меня за горло и тянет к себе.

— Не спорь со мной, дрянь! — рычит Дадо, недовольный моим поведением, — ты проглотишь это!

В последний момент удается побороть инстинкт и не выключить гада прямо здесь в баре. Получаю пощечину и проклинаю свою болезнь, которая вынудила меня терпеть все это дерьмо, но открываю глаза и послушно подставляю язык.

Пыль гонарской бирюзы действует как афродизиак. Представляю, как дедуля обделается, поняв, что мозг хочет, а член не стоит! Только злорадство позволяет держаться дальше – на меня-то его уловки не действуют!

Извращенная фантазия Дадо выходит на новый уровень, и он достает нож. Эти игрища мне начинают изрядно надоедать, и я перехожу к активным действиям. Пока он поддевает мою одежду кончиком ножа, бессовестно лапаю дряблое тело. Слизняк почти протыкает кожу на бедре, и я, пытаясь убрать лезвие, раню ладонь. Несильно, но достаточно, чтобы взбеситься еще сильнее. Тупая боль распространяется по руке, а я вынужденная улыбаться.

— Идем, белобрысая киса, — он поднимается с барного стула, и я блаженно подкатываю глаза. Ну наконец-то созрел!

Предвкушая скорое завершение дела, шатающейся походкой иду вдоль бара, и снова чувствую чей-то взгляд. Спину обжигает холодом, а потом меня будто в смолу окунают. Пытаюсь вдохнуть, но дается трудно. Не-е-ет. Это точно не Риска.

Внезапно Дадо тормозит, и я влетаю в его спину. Впереди потасовка с участием того красавчика, что пять минут назад зажигал с танцовщицами. Он стоит, руки в карманах, а на полу кочевряжится один из охранников Дадо. Вот, парниша, ты попал. Сейчас твой брутальный профиль знатно подрихтуют…

Но этот бессмертный, похоже, плевать хотел на Дадо и его быков, и как ни в чем не бывало, подходит к бару.

— Марьясы! — машет бармену и через зеркало за стойкой смотрит на меня, поверх очков. От цепкого взгляда снова спирает дыхание, будто кислород перекрыли.

— Я не понял! — Дадо, покачиваясь, срывается с места, и глаза его наливаются кровью.

— Мась, — меня воротит от отвращения. Ненавижу все эти глупые прозвища, но это первое, что пришло на ум, — Мась, не надо! Ну брось его! — еще не хватало, чтобы он влез в драку. Э! Дядя, переключись, тебя ждет теплая постелька и горячая женщина!

— Ты плохо понял? — он локтем сметает стопку со стойки, и та падает аккурат на голову охранника, что скулит на полу с вывернутой ногой. Не везет тебе сегодня, пацан.

— Вали отсюда! Понял? — ерепенится Дадо, позабыв обо мне. Слышала, что у бандитов дела чести важнее каких-то там баб, но, послушайте, ЭТО личное оскорбление!

— Ну Мась! — напоминаю о себе, и тут же получаю удар такой силы, что отлетаю и приземляюсь скулой о холодный полированный камень барной стойки. Вашу мать…Да и хрен с ним, с синяком. Эти быки мне все дело сорвут!

Пока считаю звездочки, громила уже припечатал длинный нос моего клиента к барной стойке.

К нам сбегается охрана, подельники Дадо и прочие маргинальные личности. Понимаю, что все. Кина не будет. И звездочки тоже. Соответственно и госпиталя, и лечения, и спокойной жизни без этой чертовой головной боли. Плакать хочется как никогда в жизни.

— Ты как?

Мистер Облом оставляет Дадо стонать, а сам тянется к моему лицу. Мозг отмечает красоту его крупной мужской руки, волоски на тыльной стороне ладони, уходящие под ткань худи, опрятные ногти и жилки на запястье. А еще его кожа немного блестит черным. Еще бы! Стриптизерш лапать! Там и задница в блестках будет. Но это все фоном. Важно другое!

Он карьеру мою разрушил и теперь спрашивает, как я?

Отвратительно! Ужасно! Чертовски плохо!

— Да пошел ты! — рычу ему в лицо, задрав голову, и, собрав всю свою злость и ненависть, бью в грудь, чтоб исчез с дороги.

Запястья прошибает током, будто я сухожилия порвала. Собираюсь с силой, чтобы вдохнуть, но то, что вижу, окончательно вводит в ступор. Его глаза загораются. Вот прям как два фонарика одновременно включили. Только вместо света – холодный огонь.

Мамочки! Где Риска? Надо скорее уносить отсюда ноги. Мало ли, какие твари здесь еще водятся!

— Мутант чертов, — мое презрение вырывается наружу, и я даю деру в толпу танцующих, взглядом ища Риску.

Возбужденная Риска, дает сигнал, чтобы бежала на крышу. Прорываюсь сквозь толпу, а ощущение, что вязну в чем-то тягучем, липком. Приходится изрядно попотеть, чтобы пересечь танцпол, и как только покидаю пределы зала, чувствую облегчение. Энергетика тяжелая, видимо. Или как там говорят о злачных местах?

Только сейчас вспоминаю, что бар находится на первом этаже пятнадцатиэтажного здания. Второй и третий – казино с потолками в шесть метров. Четвертый – бассейн и спа. Еще двенадцать. Итого этажей двадцать. Говорю же, не везет мне сегодня.

Врываюсь на пожарную лестницу и мчу наверх. Хоть бы ноги не переломать на этих каблуках. Но я уже ничему не удивлюсь.

Несусь. Копыта мои стучат, будто табун лошадей скачет, но снимать туфли нет времени. Надо бежать.

Мышцы горят огнем, на висках капельки пота, во рту пустыня.

Когда вижу открытую на крышу дверь и черное небо, издаю очень страшный звук и вываливаюсь в ночь.

Сижу на коленях, со стоном хватая прохладный воздух. Обещаю себе, что еще вдох, и я пойду дальше, но сил чтобы подняться нет. Уши заложены, сердце грохочет в районе макушки.

— Зима! — слышу задушенный крик Риски. Она машет рукой, стоя у другого пожарного выхода.

Со стоном поднимаюсь, делаю еще пару вдохов, опираясь ладонями о колени, и чувствую на своей оттопыренной заднице взгляд.

Сердце резко шлепается вниз. Оборачиваюсь, ожидая увидеть кого-то из прихвостней Дадо, а еще хуже его самого. Но нет. Ошибаюсь.

Прислонившись к вентшахте, сидит мужик в капюшоне и пялится на мои «прЭлести». Глаза поблескивают, напоминая голограмму. А улыбочка у него такая наглая и заносчивая, что очень хочется показать средний палец. Но, во-первых, инопланетянин – не поймет, а во-вторых, некогда мне.

Гордо распрямляюсь, отбрасываю волосы назад и от бедра шагаю к Риске.

— Ну дела…— она под впечатлением. Тараторит так, что двигатель дедушкиного мопеда не перетарахтел бы ее, — парень, конечно, просто боженька!

— Твой боженька нам все дело сорвал! — снова ворчу, — мы уже встали, чтобы в номер пойти, а тут он нарисовался!

Коллега кусает губу, понимая, что действительно дело запороли.

— Я хотя бы успела ему в рот жука затолкать. Может, получится отследить.

— И послушать шелест его кишок…

— Фу! Риска, и без того тошно.

Она кривится, но лицо снова принимает мечтательный вид, и я понимаю, о ком пойдет разговор дальше.

— Да…если б с тем красавчиком поцеловаться…

Ну вот. О чем я и говорила.

Несколько секунд идем молча, но вскоре капитан Лажа вспоминает о том, что на службе, и от мечтательной улыбочки не остается и следа.

— На Хокме нас уже ждут. Я предупредила. Там с дипмиссией корабль должен был отбыть, но решили и нас забрать.

— Отлично. Не придется торчать в этой дыре.

— Девушки! — голос сзади заставляет обернуться. Все-таки вид моих стрингов не оставил пацана равнодушным. Покачиваясь, он бессовестно пялится на мои ноги и облизывается.

Задвигаю Риску за спину, чтоб раньше времени не потекла от вида красивого мужика, и поднимаю бровь, мол, что надо.

— Может выпьем?

— Тебе уже хватит! — разворачиваюсь и толкаю Риску к катеру, чтоб шла быстрее. Достаточно нам сегодня приключений.

Шагов не слышно, но пятой точкой чувствую, что идет следом. Оборачиваюсь, и правда.

Стоит остановиться, как он замирает, и на лицо возвращается пижонская улыбочка.

Качаю головой, заставляя себя просто уйти, и даже успеваю дойти до катера…но обнаженную шею обдает горячим дыханием.

— Кукла, в гневе ты прелесть! — с хрипотцой выдает он и тянет руку к моей заднице.

Годами отработанным движением, делаю хват, оборачиваюсь кругом и заламываю руку за спину, заставляя наглеца нагнуться.

— Нет, я конечно, люблю настойчивых, но это даже для меня перебор! — возмущается Риска.

Его глаза вспыхивают так же, как у того парня в баре, и от испуга бью мужику в челюсть. По его лицу расплываются разноцветные блестяшки, а по мне проходится табун мурашек. Точно мутанты.

Неожиданно свет в его глазах меркнет, тело обмякает, и он падает в раскрытую дверь катера, перекрывая своей огромной тушей вход.

— Ты видела? — в ужасе ревет Риска, — что делать-то с ним теперь? Он же здоровый, не вытащим.

— Значит, с ним полетим.

Прикидываю, как бы закинуть его ноги в катер и, наконец, смыться отсюда.

— Патрулю на Хокме сдадим. Пусть сами разбираются.

— Зима, он страшный! Нет, красивый, конечно, но я его боюсь, — истерит моя подруга, прыгая на месте.

— Вытаскивай! — киваю на бугая, и кошусь на миниатюрную капитаншу, которая и руки его не передвинет.

— Ладно, полетели. Я завожу.

Она смывается быстрее, чем я успеваю сообразить. То есть затаскивать его я одна должна? Ладно.

Пыхтя, я затолкала ноги мутанта внутрь, стараясь не обращать внимание на свет, который излучала его кожа при каждом прикосновении. Опустила створку двери и, пристегнув его наручниками к поручням, заняла место рядом с Риской.

Красный фонарь мы покинули без проблем, если не считать проблемой того мутанта, которого мы были вынуждены взять с собой. Всю дорогу я то и дело косилась в его сторону, ожидая, что он резко, как в фильме ужасов, откроет глаза, и они снова станут светиться. Но тот был в отключке. Подозрительно. Не так сильно я его ударила.

Но было еще кое-что странное. Каждый раз, когда я отворачивалась, чувствовала на себе его дыхание. Медовая нега окутывала своим теплом, и хотелось прильнуть к сильному мужскому телу и никогда не разжимать рук, что крепко обвивают сильный торс.

Наверное, Рискины флюиды на меня так действуют.

Несколько минут полета проходят в тишине. Риска за штурвалом, я тупо пялюсь в черное бесконечное пространство в иллюминаторе. Только сейчас понимаю, что весь вечер я не чувствовала головной боли. Утром было немного, но так происходит всегда, когда я на задании. Наверное, отвлекаюсь. Но теперь-то что? Самое время разболеться.

Прислушиваюсь к ощущениям, но в голове тишь и благодать. Я, наверное, в детстве так себя не чувствовала, как сейчас. И хочется плакать, потому что жизнь без боли есть! Но я уже как параноик жду ее прихода.

— Да не грусти ты! — Риска отрывает взгляд от приборов и сжимает мою ледяную ладонь, — ну сорвалось, ну бывает.

Она хоть и повернутая на теме парней, но добрая и душевная. Умеет сочувствовать, и, глядя на нее, кажется, что все твои печали она себе готова забрать.

Отмахиваюсь, избегая смотреть ей в лицо. Знаю, что сейчас разревемся как дурочки, а мы вообще-то капитаны на задании. Так что, отставить сентименты!

— Может вернемся? — скулю себе под нос, понимая, насколько это будет глупо, но надежда закончить дело еще теплится. Все же, уезжать не солоно хлебавши, ой как не хочется.

Риска делает вид, что не слышит. Что толку обсуждать заведомо неудачную идею.

— Ладно. Пойду душ приму. Перед начальством надо предстать в форме агента, а не проститутки.

— А меня с этим оставишь? — косится на тело в отключке и достает из-за пояса лазер. Ну чтоб в случае чего долго не копаться.

— Да пьяный он! Спит, — успокаиваю коллегу, пока снимаю парик и укладываю его в сумку. Мне понравился, может, пригодится еще.

Распускаю собранные под сеточку волосы, встряхиваю их пальцами и стону от приятного ощущения свободы. Избавляюсь от туфель и, глядя на их растерзанную подошву, швыряю в шахту для мусора. Достаю пакет с бельем и вдоль стеночки, чтобы не коснуться инопланетянина, пробираюсь в сантехнический отсек.

Стоит откатить дверь, как мужская нога, прислоненная коленом к стене, меняет положение, и дверь оказывается заблокированной. Теперь ее не закрыть. Черт! Ну как я не продумала такую ерунду!

Пытаюсь сдвинуть ногу, чтобы принять душ за закрытой дверью, но она будто в пол вросла – не шелохнется. Окей, устроим общественную купальню.

Вхожу в отсек. В помещении полтора на полтора уместился унитаз, раковина с полкой и душевая кабинка. Правда, она настолько узкая, что мыться в ней только на вдохе. Ну или это я такая большая. Не зря, наверное, из балета выгнали. Сказали: «Для балета бог создал миниатюрных женщин. А ты, Винтер, со своим ростом нам не подходишь!» Видимо, сто восемьдесят многовато не только для балета, но и для кабинки космокатера.

Протискиваюсь внутрь, не без удовольствия снимаю униформу жрицы любви, потом кружевное белье и отправляю его следом за каблуками. И кто придумал, что женщины должны так мучиться? Да не один мужчина не напялит на себя эти колючие трусы, врезающиеся в задницу!

Нажимаю на кнопку подачи воды и отскакиваю, напарываясь задом на металлическую раковину. Ледяные брызги больно кусают кожу. Может, ну его, этот душ? Но вода почти сразу теплеет, да и на ногах малиновые пятна от пролитого коктейля, их все равно надо смыть.

Душ узкий, чтобы наклониться, надо развернуться так, чтобы пятая точка выпирала из кабинки, а с моим ростом, и из двери в душевую. А там, на минуточку, инопланетный товарищ почивать изволил. Очнется, откроет глаза и увидит мои пышные булочки со всеми подробностями над своим лицом! Да и ладно. Не мои проблемы.

Пока моюсь, то и дело поглядываю на мужчину. Его лицо расслаблено, и только губы застыли в легкой, едва заметной улыбке. Красивые губы. Не тонкие, и не слишком пухлые. Щетина ухоженная, но бородой ее пока не назовешь. Тени падают так, что лицо кажется рельефным, с острыми скулами и впадинами на месте щек. С одной стороны, страшно, но нереально красиво. Волос не видно под капюшоном, но мне кажется, что они темные и густые, как и на лице. Да и какое мне вообще дело, какие у него там волосы! Обычный инопланетянин гуманоидного типа. Другие в наших местах редко встречаются.

Отключаю подачу воды, тянусь за полотенцем и промакиваю верхнюю часть тела. Кусочек ткани настолько мал, что мгновенно пропитывается водой, и приходится взять второе. Второго хватает тоже не на много, а третьего попросту нет.

Стряхиваю остатки воды со ступней, влезаю в удобное хлопковое белье и пытаюсь выйти из душевого отсека.

Мужчина в той же позе. Не объедешь! По нему ступать что ли? Нет уж! А вдруг опять засияет, если дотронусь.

— Зима, ты это видишь? — глаза Риски увеличиваются раза в три. Она становится похожей на героиню японского мультика для взрослых. Так и закричит сейчас «Харимееее», высунет язык и затрясется в сладострастных конвульсиях.

Отслеживаю ее взгляд и чуть язык не проглатываю. У мутанта эрекция. Нет, не так. У него ЭРЕКЦИЯ! И ткань свободных штанов ее никак не сдерживает.

— Там точно член, а не кол от походной палатки? — скептически поднимаю бровь, стараясь казаться максимально не заинтересованной. Но взгляд приклеен намертво, и щеки краснеют.

— Я хочу запечатлеть это чудо себе на память! Распечатаю и над кроватью повешу! Где моя камера? — вздыхает юная адептка культа фаллоса, шарясь по карманам.

— Ищи-ищи, — ворчу на подругу, — если вдруг рухнем в океан, потому что ты не следишь за дорогой, а пялишься на половой орган инопланетного мужика, сможем сделать из него мачту. А тебя сверху посадим. Будешь кричать: «Полундра!»

Я конечно сыплю колкими шуточками, но это у меня так истерика проявляется. От увиденного я в полнейшем шоке. И восторге, чего уж скрывать.

Прокашливаюсь и заношу ногу, чтобы переступить ЭТО, но мокрые ноги скользят, разъезжаются и… я почти сажусь на возбужденный член! Между моей промежностью и крупной головкой пениса остается не больше пары сантиметров.

За эту миллисекунду успеваю вспотеть так, что можно возвращаться под воду. На этот раз ледяную.

Пока ищу опору, чтобы собрать свои конечности, член вздрагивает, а потом спящий инопланетянин подтягивает согнутые ноги. Колени толкают меня под зад, и я падаю на него всем телом, даже не успев подставить руки.

— Полундра! — орет Риска, сгибаясь пополам от смеха.

Вот сучка!

Парень снова весь поблескивает, и видно, как сквозь закрытые веки светятся глаза. Жутковато, особенно, если учесть, что мы в открытом космосе, и никто на помощь к нам с Риской не придет. То, что я уложила этого бугая одним ударом в челюсть, еще больше настораживает. Вот вообще не верится, что это его могло выключить. Такого танком переедь, выживет. Кстати, как и того, что обломал мне все дело с Дадо. Интересно, как он там после потасовки со сборной бандитов? Совесть его не мучает?

Концентрируюсь и делаю вдох-выдох. Руками упираясь о стены, поднимаюсь. Наконец-таки, преступаю через ЭТО и иду к креслу, где лежит дорожная сумка. Старательно отвожу глаза от мужчины, но они живут своей жизнью и хотят пялиться туда, где он лежит. Ну должна же я контролировать его состояние!

Достаю из мини-саквояжа униформу.

— Может, он писать хочет? — не унимается Риска, — знаешь, у них такое бывает.

Подкатываю глаза. Тоже мне спец по мужским хотелкам!

Но делу время, а ржать уже хватит. Отлично владея собой, Риска быстро собирается, возвращает себе серьезность капитана воздушного судна и начинает переговоры с Хокмой, прося разрешение на посадку.

Надеваю форму международных космических войск. Узкий пиджак, подчеркивающий грудь и талию, юбка карандаш. Я без ума от того, как она сидит на моей фигуре, но на Земле другая форма. Неудобная, топорная. Радуюсь, что выпадает возможность хоть иногда надеть что-то красивое. Правда, балетки все портят, но только они влезли в сумку. Наскоро заплетаю косу и занимаю кресло рядом с коллегой как раз тогда, когда наш катер входит в атмосферу. Бросаю последний взгляд на инопланетянина. Надо бы узнать, что за раса. Чисто ради интереса.

На Хокме нас встречает патруль. Чудика сдаем местным стражам порядка кратко описав суть дела, и, подписав документы, пересаживаемся на корабль дипмиссии. Ждем вылета больше часа, хотя он должен был уже состояться. Риска уходит узнать, в чем дело, а возвращается белая, как мел.

—Этот-т-т…которого мы…с собой…

Сердечко начинает сбоить. Чтобы Риску вывести из равновесия, надо очень постараться, а значит, случилось что-то из ряда вон.

— Он исчез сраз-зу, как только его одного в камере оставили.

— Ну? А вылет почему задержали? — нервничаю я, не видя связи.

— Потому что теперь мы подозреваемые.

— В чем?

— В том, что, пользуясь служебным положением, завезли на Хокму шпиона.

Закрываю глаза и пытаюсь считать до десяти. Не получается. В голове пульсирует лишь одна мысль. Чертовы глиттермены![1]

Несколько часов нас допрашивают, сверяют показания и пересматривают записи камер катера. Там даже есть то, как наш беглец получает в челюсть и падает, что тоже очень сильно смущает следователей. На нас начинают смотреть с еще большим недоверием. Чтобы прекратить эту унизительную процедуру, соглашаемся выпить «ключ», но стоит приложить ампулу к губам, как в медблок врывается комендант, гневно фыркает и отбирает раствор.

— Свободны! — явно недовольный тем, что ему приходится говорить, толстый низкий мужичок, похожий на шарик, указывает рукой на выход.

— Вы же не верите нам! — отчего-то возмущается Риска. Толкаю ее в бок. Отпустили и ладно, чего на рожон лезть. Но ей неймется, — мы готовы на «ключ». Дайте нам «ключ»![2]

— За вас ручались, — ворчит он и косится на меня, — хороших покровителей завела. Молодец.

Настроение падает еще ниже. Неужели Рыжов вмешался? О-о-ох! Лучше бы и правда «ключ» выпили.

До Земли двое суток. За это время успеваем доложить о нашем провале руководству, но им не до нас. По материку промчался ураган. Мощнейший за всю историю наблюдений. Причем траектория была такой, что нарушила все известные законы движения потоков воздушных масс. Будто кто-то поставил громадный вентилятор и включил его на первую космическую скорость. Пострадавших – миллионы. Погибших – тысячи. А меня точно сам бог отводит. Уже третий раз из командировки возвращаюсь на разрушенную Землю. То цунами смыло всю прибрежную часть западной Австралии, то дремавший вулкан проснулся и засыпал пеплом страну. Хоть не улетай!

Но теперь и возвращаться не хочется. Представляю насмешливые взгляды коллег, которым я и так костью в горле торчала. Слишком быстрый взлет, привилегии в виде отдельного кабинета и частых отпусков за свой счет. Всем это казалось незаслуженным. Но как им объяснить, что, если человек за пару дней справляется с работой, которую не могли выполнить годами, то он может вполне обоснованно претендовать на звездочку? Отпуска же я получаю только потому, что обычно мне в отделе делать просто нечего.

А вот на счет личного кабинета я согласна. Но это наш полковник для меня старается. И как бы я ему не объясняла, что тут ему ничего не светит, упертый так и норовит сделать меня своей любовницей. И, кажется, наше освобождение на Хокме, он превратит в очередной повод, чтобы распустить свои грязные руки.