Тайна сердца

6

Ровно в половине седьмого серебристая машина подъехала к коттеджу, и Кэрри, которая ждала у окна, взяла пакет с фруктами, свежий дамский журнал и букет розовых гвоздик, сорванных в саду. Затем она быстро вышла, заперла дверь и пошла к машине. Джеффри открыл для нее дверцу.

Она не знала, как вести себя после их страстного поцелуя в офисе, куда девать глаза, но Джеффри держался так, словно ничего не случилось, и Кэрри немного расслабилась.

По дороге в клинику они почти не говорили.

— Может, пойдете со мной повидать маму? — спросила Кэрри.

— Нет. Мне кажется, я не произвожу на нее благоприятного впечатления. Не хочу раздражать ее, особенно теперь, когда она не совсем здорова.

Кэролайн вспыхнула. Ей было неловко, потому что он в общем-то был прав, и она не знала, что сказать. Но Джеффри, как видно, и не ждал от нее никаких заверений, а просто достал книгу и приготовился ждать в машине. Кэрри ничего не оставалось, как поспешить к матери.

Абигайль выглядела отдохнувшей. Ей стало заметно лучше. Тем не менее доктор рекомендовал своей пациентке сделать операцию. Сама операция была несложной и неопасной, но после нее следовал довольно длительный реабилитационный период.

Кэрри ободряюще улыбнулась матери.

— Ну что ж, полагаю, это хорошие новости. Скоро ты снова будешь здорова.

— Да, я действительно чувствую себя гораздо лучше. Думаю, нам не стоит беспокоиться о дороговизне этой клиники. Можно продать мои акции угольного концерна. Этих денег будет более чем достаточно, чтобы оплатить все расходы, потому что я хочу, чтобы операцию мне делали непременно здесь.

Кэрри вздохнула. Акции концерна миссис Медоуз были проданы вместе со всей их собственностью.

— Но, мама, я уверена, что доктор Мортон планирует оперировать тебя в рамках системы национального здравоохранения…

— Вздор! При моем положении я считаю это ниже своего достоинства. Либо я буду делать это в частной клинике, либо не буду вообще.

— Но ведь здесь те же доктора…

— Операция должна быть сделана только в частной клинике, и нигде больше.

Абигайль стала медленно и с достоинством выпрямляться в кровати. Выражение ее лица было решительным, не терпящим никаких возражений.

— Хорошо, хорошо, мамочка, только не волнуйся. Все будет так, как ты захочешь. Мы заплатим сколько потребуется. Сейчас главное, чтобы ты поправилась.

— Разумеется. Просто не понимаю, о чем ты думала, предлагая мне муниципальное лечение. Если мы больше не владельцы поместья, это не значит, что изменилась наша основа. Мы все-таки Медоуз, не забывай об этом!

Кэрри вздохнула. Высокомерие и снобизм всегда были присущи ее матери, но сейчас они просто выходили за рамки разумного.

— Кэрри, дорогая, — продолжала Абигайль, — будь добра, купи мне новый халат. Не могу же я ходить в этом!

— Но, мама, этот махровый халат еще вполне красивый и удобный. Ты же всегда его любила.

— Да, он хорош для дома, но в соседней палате лежит леди Стоун, а у нее такой бесподобный халат из розового бархата! Я хочу, чтобы ты купила мне что-нибудь подобное. Это ведь не бог весть какая просьба. Даже не представляю, что бы сказал твой отец, если бы увидел меня в этих обносках!

Кэрри снова обреченно вздохнула. Да, отец любил маму. К тому же терпеть не мог сцен и скандалов, поэтому выполнял любые прихоти жены, лишь бы только она не докучала ему своими просьбами и требованиями. Этим он ее безнадежно избаловал, и теперь Кэрри пожинала горькие плоды. Абигайль отказывалась признавать тот факт, что теперь они не в состоянии позволить себе многое из того, что было доступно для них раньше, и вела себя так, словно ничего не изменилось. Но, как бы там ни было, она не могла отказать матери в этих прихотях именно сейчас, когда та была больна и лежала в больнице.

— Хорошо, мама. Я позвоню в «Бейлис», они привезут тебе вначале каталог, чтобы ты сама выбрала ту модель, которая тебе понравится, а потом доставят заказ прямо в клинику.

— Замечательная идея. А то, боюсь, ты непременно выбрала бы что-нибудь попроще и подешевле, — проворчала Абигайль.

Кэрри почувствовала облегчение, когда пришла медсестра и объявила, что время визита подошло к концу и миссис Медоуз пора на вечерние процедуры.

Когда Кэрри села в машину, Джеффри отложил книгу и поинтересовался:

— Как чувствует себя миссис Медоуз?

— В общем-то неплохо. Ей должны сделать небольшую операцию, так что она еще останется здесь недели на три. Потом ей потребуется санаторное лечение.

— Что-нибудь серьезное?

— Полагаю, что нет. По крайней мере, врачебный прогноз вполне оптимистичен. К тому же мама чувствует себя хорошо и всем довольна.

— Ну и прекрасно. Я рад. Может, вам нужно еще куда-нибудь заехать?

Она удивленно взглянула на него.

— А разве вы не собираетесь сегодня работать над машиной?

Он улыбнулся.

— Нет, не собираюсь.

— Это значит, что вам удалось запустить программу и машина работает? О, Джеффри, это же замечательно! — Кэрри так искренне обрадовалась, что не задумываясь схватила его за руку.

Он тут же сжал ее пальцы и задержал руку в своей большой теплой ладони.

— Хотите посмотреть?

— Конечно!

Отпустив ее руку, он завел мотор и выехал с больничной стоянки. Когда они подъехали к воротам поместья, было уже почти совсем темно. Мощные фары осветили здание бывшей конюшни.

Джеффри развернулся и остановил машину. Они прошли через проходную, где сидел ночной охранник, и, пройдя нескольким коридорами, пришли в небольшое, но светлое помещение, где стояла вышивальная машина «Стреттонские узоры», управляемая компьютерной программой.

Джеффри увлеченно объяснил основные принципы работы машины, и Кэрри даже понаблюдала за процессом вышивания. Зрелище было завораживающим, а вышивка получалась потрясающе красивой, словно объемной.

Глаза Джеффри сияли гордым блеском, но щеки заметно впали от напряженной работы последних дней. Однако он выглядел счастливым, и Кэрри была ужасно рада за него. И горда тем, что в некотором роде оказалась причастной к этому замечательному изобретению, к этой компании… и к этому мужчине.

Тут ей некстати вспомнился их сегодняшний поцелуй, и, чтобы скрыть смущение, она преувеличенно внимательно стала разглядывать готовый вышитый материал.

— Очень красиво, Джеффри. — тихо сказала она, гладя вышивку. — Просто потрясающе. Это не машина, а какая-то волшебница. Мне кажется, что она живая.

— Именно так я и воспринимаю ее — как некое разумное существо. Вы будете смеяться, но иногда я даже разговариваю с ней. Это глупо, я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

— Это вовсе не глупо, — возразила Кэрри. — Я думаю, что вы действительно создали нечто замечательное.

Машина притягивала ее взгляд. Она даже почувствовала разочарование, когда Джеффри остановил агрегат.

— Я отвезу вас домой, — сказал он, когда они вышли из здания.

— Я и так отняла у вас много времени, а тут совсем близко…

— Вам обязательно нужно быть такой чертовски независимой? — вдруг со злостью прорычал он.

Кэрри опешила. Она не поняла, что его так разозлило.

— Нет, но…

— Вот и прекрасно. Садитесь в машину.

Кэрри молча подчинилась. Она чувствовала, что сейчас ему лучше не перечить.

Когда они подъехали к коттеджу, она спросила:

— Зайдете на чашку кофе или, может быть, поужинаем? У меня есть курица и салат.

— Нет, спасибо, я не голоден, но от чашки кофе не откажусь.

Он последовал за ней в дом и на кухню. Кэрри засыпала кофе в кофеварку, достала чашки, вазочку с вареньем и арахис в сахаре. Все это время Джеффри стоял и наблюдал за ней. Это ее ужасно нервировало.

— Скажите, Кэрри, вам нравится одиночество?

Она взглянула на него.

— Вообще-то да. Я никогда не возражала против одиночества. Бывают моменты, когда мне его даже хочется.

Джеффри вскинул брови и усмехнулся.

— Нет-нет, — поспешила она исправить свою оплошность. — Я вовсе не имела в виду данный момент. Вам не стоит принимать это на свой счет. К тому же иногда я люблю побыть в компании.

Джеффри засмеялся, забрал из ее рук поднос и последовал за ней в гостиную.

Она зажгла торшер и задернула шторы, прежде чем расположиться в кресле возле камина напротив него.

— А вам не бывает одиноко в поместье? — спросила она в свою очередь.

— Вы же знаете, что бывает, — проговорил он с мягким упреком, глядя прямо ей в глаза.

Казалось, взгляд Джеффри наэлектризовал воздух вокруг них и заставил ее кровь быстрее бежать по венам.

— Я же просил вас переехать ко мне в поместье и разделить со мной и это одиночество, и все, чем я владею, — продолжил он. — Вы уже подумали над моим предложением, Кэролайн?

Кэрри поднесла чашку к губам и сделала глоток, медля с ответом. Она подумала о том, как вспоминала почти каждую минуту их поцелуи, как чувствовала свою неодолимую тоску по нему, свою готовность немедленно броситься в его объятия. Но его холодная, трезвая расчетливость останавливала ее.

— Поверьте, Кэролайн, вы как моя жена ни в чем не будете знать отказа.

Эти его слова в который раз подтвердили, что он подходит к их браку как к сугубо деловой сделке. Она подумала о своей матери со всеми ее нуждами, реальными и воображаемыми, о Даниель Хоуп, смутно догадываясь, какие именно отношения сложились у них с Джеффри, вспомнила даже Саймона, который явно был влюблен в нее. И все же над всеми этими аргументами «за» и «против» брака доминировала одна мысль — она любит Джеффри Барлета.

Он сидел в кресле напротив, его серебристые глаза поблескивали и, казалось, прожигали ее насквозь. Красивые решительные губы были слегка разомкнуты, и за ними поблескивали белые зубы, резко контрастировавшие с загорелой кожей. Этот же загар покрывал руки с коричневатыми волосками и длинными пальцами — руки, которые, как она знала, могли быть и сильными, и нежными.

Подумав, Кэрри пришла к выводу, что, несмотря на деловой подход Джеффри к браку, ей все-таки будет лучше жить с любимым человеком, чем без него, даже если он ее не любит. Сглотнув нервный комок, она постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно и рассудительно, как и у него.

— Думаю, это хорошая идея, Джеффри.

Что-то блеснуло в его серебристо-стальных глазах. Что это было? Радость? Удивление? Или торжество?

Он встал, подошел к креслу, в котором она сидела, взял за руки и поднял.

— Кэрри, мне нужен ясный ответ. Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, Джеффри, — прошептала она.

Он внезапно как-то странно взглянул на нее, отпустил и отступил на шаг.

— Два дня назад ты говорила, что никогда не передумаешь. А с самого начала вела себя так, словно презираешь меня. Я понимаю, тебя смущает мое происхождение…

Кэрри открыла было рот, чтобы возразить, но он вскинул руку, останавливая ее.

— Не говори ничего. Я знаю, что это так. Однако ты все-таки решила принять мое предложение, и я этому рад, но хотелось бы понять почему. — Он облокотился о каминную полку и пристально смотрел на нее, ожидая ответа.

Кэрри не осмеливалась поднять на него глаза.

— Скажи, а ты веришь в любовь? — спросила она чуть слышно.

Джеффри немного подался вперед, чтобы расслышать ее слова, затем издал резкий смешок и покачал головой.

— Нет, но я верю во взаимное уважение и стойкую привязанность, которая возникает и растет между людьми, живущими вместе и объединенными общими интересами и делами. Все остальное — романтическая чепуха для школьников, которую придумали писатели и режиссеры. Это якобы неземное, возвышенное чувство, называемое любовью, ненадежная основа для брака.

Не выдержав его холодных рассуждений, Кэрри повернулась и пошла на кухню. На глаза навернулись слезы. Это совсем не то предложение руки и сердца, о котором мечтает каждая девушка.

Джеффри пошел следом за ней и остановился у нее за спиной.

— Но это не значит, что я к тебе совсем ничего не испытываю, Кэрри, — немного мягче проговорил он, затем обхватил ее руками за талию и притянул спиной к своей груди.

Кэрри почувствовала его горячее дыхание возле своего уха, и по ее телу прокатилась неконтролируемая дрожь наслаждения.

— Меня влечет к тебе. Я хочу тебя, — пробормотал он ей на ухо. — Ты ведь знаешь это, правда? Да и ты, мне кажется, не совсем равнодушна ко мне. Разве этого мало?

Одна его ладонь скользнула с талии вверх и обхватила грудь. В тот же миг Кэрри подхватил и завертел вихрь головокружительных ощущений. Ей казалось, что эти пальцы прожигают ее тело насквозь даже через слой ткани.

Боясь, что не выдержит, выдаст себя и бросится в его объятия, умоляя любить ее, Кэрри вырвалась из кольца его рук и повернулась к нему лицом.

Он опустил руки, выражение его лица стало жестким и напряженным.

Да! — хотелось крикнуть ей. Мне этого мало, очень мало! Я хочу, чтобы ты любил меня, обожал, боготворил, чтобы я была для тебя единственной, самой прекрасной женщиной на свете, а не просто одним из пунктов твоей собственности, с которой тебе удобно и приятно.

— Ну так что же, Кэролайн, ты выйдешь за меня? — спросил он. — И если тебя не устраивает то, что я тебе предлагаю, то как в таком случае ты понимаешь замужество?

— Я… — она замялась, — у меня всегда были романтические представления на этот счет. Возможно, я кажусь тебе несколько старомодной. Но с этим ничего нельзя поделать. Никогда даже и представить себе не могла, что выйду замуж без любви. Вы… ты должен дать мне время немного привыкнуть к этой мысли.

— Мой опыт бизнесмена подсказывает мне, что подобные решения лучше принимать быстро, не раздумывая. Время здесь не поможет. Это наше общее решение, Кэрри. Я свою часть принял. Принимаешь ли ты свою?

Кэрри кивнула.

— Тогда, я думаю, не стоит затягивать со свадьбой. Или ты хочешь подождать, пока миссис Медоуз выйдет из больницы?

— Нет. Вместо санатория ей будет гораздо удобнее вернуться прямо в Медоуз-мэнор.

Понимающее выражение появилось на его лице. Он выразительно поднял брови и усмехнулся.

— А, так вот в чем дело! Вот почему вы так внезапно переменили решение. Как же я сразу не догадался?! Все дело в болезни вашей матери и тех колоссальных суммах, которые вам придется платить за ее пребывание в частной клинике и операцию. Вы приносите себя в жертву ради матери, я угадал? — Он зло рассмеялся.

Кэрри отвернулась, не в силах вынести его обвинения и понимая, что не может их опровергнуть. Ведь иначе придется признаться, что она выходит за него замуж не из-за каких-то меркантильных соображений, а потому что любит его. И тогда он либо посмеется над ее глупой сентиментальностью, либо использует ее любовь против нее самой. Он и так уже имеет почти неограниченную власть над ее сердцем. Нельзя вкладывать ему в руки такое мощное оружие.

— Джеффри, прошу тебя, не надо все так принижать, — взмолилась она. — Не все на свете измеряется деньгами.

— Возможно, — согласился он, — но только не в моей жизни. К тому же, видишь ли, я совсем не против того, чтобы ты вышла за меня из-за денег. Женитьба принесет то, чего мне недостает: семью, детей, стабильность. Мне кажется, женщины мечтают о том же, правильно?

С единственным отличием, подумала Кэрри, что первым и главным пунктом в этом списке у женщин стоит любовь.

— Да, правильно, — сказала она вслух.

Он явно успокоился и взял ее за руку.

— Давай вернемся в гостиную. Нам нужно обговорить некоторые детали.

В гостиной Кэрри снова села в кресло, а он стал мерить шагами комнату.

— Завтра же позвонишь в редакции газет графства и поместишь объявление о вакансии секретаря с перечнем необходимых требований, предъявляемых к претенденту.

— Тебе не нравится, как я работаю?

Он резко повернулся и хмуро воззрился на нее.

— Не говори глупостей. Ты прекрасный работник. Но не думаешь же ты, что будешь продолжать работать, став моей женой? У тебя и без того хватит хлопот. Я открою на твое имя счет в банке, чтобы ты могла заняться поместьем. Согласись, работы у тебя будет более чем достаточно.

— О, Джеффри! Конечно, я займусь этим с великой радостью. — На ее лице появилось мечтательное выражение.

— Мне кажется, со временем нам надо будет пристроить отдельное крыло под контору, чтобы весь дом использовался исключительно для нужд семьи. Ты согласна?

— Не знаю. По-моему, в этом нет необходимости. Дом такой большой. Надеюсь, ты не станешь возражать против того, чтобы выделить матери несколько комнат в западном крыле.

— Разумеется, нет. Все вопросы, связанные с особняком и поместьем я оставляю на твое усмотрение. Теперь насчет бракосочетания. Надеюсь, ты не хочешь устраивать пышное торжество с сотнями гостей и фейерверком?

— Нет-нет, ни в коем случае. Но я бы хотела, чтобы мы обвенчались в маленькой городской церкви, в которой венчались мои родители и мои дедушка с бабушкой. Я знаю, ты считаешь все это сентиментальной чепухой…

— Я не возражаю, — сказал он. — Пусть будет церковь. — Он взглянул на часы. — Уже довольно поздно. Мне пора.

Она быстро встала и шагнула к нему. Он взял ее за руки. Кэрри подошла ближе, ожидая поцелуя, но Джеффри только слегка коснулся губами ее лба и отступил.

— Спокойной ночи, моя дорогая, — пробормотал он хрипловатым голосом и быстро вышел.