Тайная мама для сына миллиардера (СИ)

3

Артур Тагиров

– Спасибо, Виталий, можешь быть свободен, – сухо благодарю. – Выйди.

Охранник исполняет приказ. Каждый новый сотрудник очень быстро у меня привыкает исполнять, а не обсуждать.

Охрану дрессирует начальник службы безопасности, в доме есть управляющая, ну а в бизнесе целый штат директоров. Каждая сфера моей жизни находится под контролем. Кроме одной – сын.

– Присаживайтесь, Елизавета Павловна, – киваю женщине. Перехожу на «вы» специально. Пусть считает, что к ней относятся с уважением.

Она смотрит на меня исподлобья. Прижимает к груди сумку, словно дешёвый кожзаменитель способен защитить ещё от всех неприятностей на свете.

– Я постою.

– Как угодно.

Пожимаю плечами и усаживаюсь за стол. Передо мной папка с распечатками. Вся информация, которую мне успели собрать за несколько часов, на Савкину Елизавету Павловну.

– Итак…

– Я отказываюсь! – выпаливает она.

– Я ещё ничего не предлагал, – непроизвольно поднимаю одну бровь.

– Неважно! Я откажусь от всего, что вы мне предложите! Я не продаюсь!

Разглядываю девушку с интересом. Светлые пряди выбиваются из-под шапки и обрамляют лицо. Серые глаза с коричневыми крапинками смотрят с вызовом… Удивительное совпадение, но у моего сына глаза такого же оттенка, и порой он смотрит меня таким же образом. Волчонком.

Сердце ударяется в рёбра, на языке застывает горечь. Я многое сумел в этой жизни, но хорошие отношения с сыном – для меня оказались недостижимой задачей.

– Даже если вы каким-то образом добьётесь моего увольнения, я лучше пойду полы мыть, но я не продаюсь!

– Уверены? – хмыкаю я.

Мне бросает вызов какая-то продавщица из магазина игрушек. Мне очень давно никто не решался перечить. А это интересно, даже как-то освежает.

– Да!

– Сможете заработать столько, чтобы покрывать свои кредиты?

У девицы словно опору из-под ног выбивает.

Она делает нетвёрдый шаг вперёд и опускается в кресло для посетителей.

Снимает серую вязаную шапку, светлые волосы рассыпаются по плечам.

Она, пожалуй, даже красивая. Если подкормить и приодеть… А то цвет лица слишком серый, да синяки под глазами. Что неудивительно, учитывая размер её долгов. Золушка – ассоциация всплывает в сознании. Красивая, трогательная, нежная, измученная непосильной работой женщина.

– Как вы узнали?

– Легко и быстро, – на губах даже улыбка появляется – настолько наивный вопрос она задала. – Продали квартиру, организовывали многочисленные сборы на лечение, три кредита в разных банках, оплатили огромные счета в клиниках здесь и за рубежом, а ваша мама всё равно умерла.

Выдаю информацию сухим тоном. Как будто сводку новостей читаю. Да, жестоко. Зато эффективно. Человек сразу должен понять – сочувствия нет и не будет. Но есть решение, которое я и предлагаю.

– Вы еле тянете выплаты. Берёте максимальное количество смен и… да, вы уже моете полы в другом торговом центре. Кстати, завтра вас уволят и оттуда. С директором магазина я уже договорился.

Серые глаза увлажняются, Лиза начинает часто хлопать глазами, чтобы сдержать слёзы.

Кусает пухлые губы. К ним приливает кровь и нежный рот выглядит зацелованным.

Так, это ещё что за мысли Тагиров?!

Хмурю брови, прогоняя внезапно нахлынувшее влечение. Очень некстати. Я покупаю эту девицу для сына, а не для себя.

– Что вам от меня надо?

– Подпишите контракт. Нужно отработать няней всего лишь один год. Зарплата – в три раза выше, чем вы получаете в своём магазине со всеми премиями.

– Няней? Я думала, вы предлагаете должность игрушки, – горько произносит она, кривя сексапильный ротик.

– Понимаю, почему вы так подумали. И очевидно, что формулировка сына вас обидела, но он часто устраивает подобного рода представления.

– Меня обидела не формулировка сына, а ваш вопрос о моей стоимости.

Пододвигаю девушке договор.

– Ознакомьтесь. И подпишите.

С тяжёлым вздохом она берёт в руки бумаги. Какое-то время внимательно читает. Я её не тороплю. Разглядываю нежные черты лица. Мягкую линию губ. Чёрт! Эта женщина меня заводит. Хотя она совершенно не похожа на дам, которых я предпочитаю.

Сероглазая откладывает бумаги, берёт шариковую ручку, но всё же колеблется.

– Чем вы научите своего сына этим?! Тому, что всё в этом мире продаётся и всё покупается?

– А разве это не так? – усмехаюсь, глядя ей прямо в глаза. – Я покупаю вас. В эту самую минуту.

– Вы не покупаете меня, а вынуждаете подписать договор! Мне нужна работа, я не могу лишиться возможности устроиться в любой другой магазин, чем вы мне угрожаете.

– Значит, вас тоже можно купить. Вопрос лишь в цене. Ваша цена – возможность работать. Подписывайте, Елизавета Павловна. Поверьте, если вы откажетесь сегодня, то согласитесь позже. Я не дам вам работать спокойно нигде – куда бы вы не пошли. Вы станете няней Эдика рано или поздно, так давайте не будем терять времени.

Она чуть не задыхается от возмущения, снова кусает губы. Я отворачиваюсь.

Злюсь на реакции своего тела. Тагиров, ну ты же не подросток в период пубертата, а взрослый мужик!

Конечно, женщины у меня не было довольно давно. Последний год выдался тяжёлый, некогда было искать что-то без обязательств. Тем более, что со мной решительно все хотят любви до гроба. С пожизненным содержанием после развода, естественно. Горько усмехаюсь. Мне очень сложно найти разовый перепихон. Его находят в барах, которые я терпеть не могу. Либо на сайтах знакомств – что ещё хуже.

На благотворительных вечерах и культурных мероприятиях – сплошные охотницы на богатых мужей. Эти стервы очень изобретательны в том, чтобы вытянуть из мужчины деньги, поэтому я их избегаю. От последней охотницы в лице бывшей жены никак не могу избавиться, а вешать себе на шею новую пока нет никакого желания.

Продажными женщинами я брезгую, поэтому всё напряжение сбрасываю с помощью спорта. Боевые искусства три раза в неделю, бокс…

К кабинету примыкает комната, где у меня висит груша для битья.

И спорт всегда прекрасно работал. Я великолепно контролирую себя.

Только вот почему-то при одном взгляде на сероглазую няньку самообладание сыпется. Чувствую, боксёрскому мешку сегодня от меня достанется.

– Вы подпишете договор или нет?

Лиза

– Вы подпишете договор или нет? – интересуется миллиардер ледяным тоном.

Отворачивается в сторону, скучающе разглядывает металлический стеллаж с бумагами. Ощущение, что это я пришла к мужчине с предложением, а не он меня уговаривает.

Собственно, он и не уговаривает.

Требует, шантажирует, вынуждает.

Как бы я хотела взять этот договор и швырнуть в его самодовольную рожу!

Аж ладони зачесались.

И я почти решилась. Плевать, что мне предлагают зарплату в три раза выше. Плевать, что предоставляют питание и проживание. Я действительно могу значительно сократить свои долги всего за один год работы. Только покупать меня как какую-то игрушку…

Я уже делала эту ошибку в своей жизни. Продавалась ради денег, и ничего хорошего из этого не вышло.

В тот момент, когда я уже готова отказаться, внезапно приходит сообщение на телефон.

Разблокирую экран и читаю: «Лиза, прости, но только что позвонил директор. Велел уволить тебя завтра же. У меня нет выбора, сама человек подневольный. Решила предупредить. Зря ты не согласилась на предложение Тагирова».

Марина снова показала себя адекватным человеком и руководителем.

Предупредила.

Кажется, у меня нет особого выбора.

– Я согласна.

Со злостью ставлю свою подпись везде, где требуется, и практически швыряю договор в сторону миллиардера.

Бумаги скользят по гладкой поверхности стола.

– Отличное решение, – невозмутимо произносит Тагиров и возвращает мне часть бумаг. – Ваш экземпляр, Елизавета Павловна. Виталий отвезёт вас домой, а завтра в девять утра будьте готовы – за вами заедут. Много вещей брать необязательно, в доме у вас будет форма.

– Так сразу я не могу! Мне нужно уволиться со второй работы, поговорить с хозяйкой квартиры…

– Не надо. С вашей работой я разберусь, квартиру буду оплачивать, чтобы она сохранилась за вами.

– Этого… не было в договоре.

– Завтра составят приложение. Главное, чтобы завтра к возвращению Эдика из школы, вы уже были в моём доме. Я обещал сыну, что куплю ему вас. Я привык держать обещания.

Меня передёргивает. Снова эта фраза: «куплю вас».

Конечно, в договоре было прописано, что я самая обычная няня, но всё-таки… обязательно постоянно использовать эту формулировку?

Наверное, Тагирову доставляет удовольствие тот факт, что он может купить что угодно и кого угодно.

Сжимаю руки с такой силой, что ногти впиваются в ладони, оставляя там глубокие бороздки.

– Тогда до завтра, господин Тагиров, – сухо прощаюсь я.

Выхожу из кабинета миллиардера со смешанными чувствами.

Я снова продалась. У меня не было выбора, и всё же…

Противный голосок внутри меня нашёптывал, что выбор есть всегда.

Я могла бы уехать из столицы, могла бы найти неофициальную работу, могла бы… Или нет? Может быть я и смогла бы отстоять себя, но правда в том, что у меня попросту больше нет сил бороться.

Я всю себя отдала, чтобы вылечить маму. Борьба за её жизнь длилась несколько лет.

Я едва успела окончить школу, когда ей поставили страшный диагноз. Сначала она пыталась лечиться в государственных учреждениях. Затем мы узнали, что у неё очень сложный случай, и поможет только лечение заграницей.

Тогда я и решилась продаться в первый раз…

Виталий встречает меня у дверей кабинета молча. Амбал действительно отвозит меня домой, а утром возвращается снова.

Я не стала брать много вещей, только самое необходимое: бельё, одежду на один сезон, крем для лица – дешёвый, но вполне эффективный, зарядку для телефона

По дороге внутри нарастает тревога. Возникает странное чувство, что я еду не на новую работу, а в логово льва.

Это странное чувство усиливается, когда мы заезжаем в элитный посёлок через пункт охраны, где дежурят крепкие ребята с дубинками.

Виталий регистрирует мои данные, меня фоткают в разных ракурсах, даже снимают отпечатки пальцев, после чего выдают пропуск.

– Если вдруг приедешь на такси, машину дальше не пропустят. Так что от пропускного пункта придётся идти пешком. Хотя это вряд ли понадобится, я закреплён за тобой как водитель, – поясняет амбалушка. – Буду возить, куда скажешь.

С ума сойти! У меня личный водитель.

Затем мы подъезжаем к дому Тагирова, хотя скорее это похоже на маленький средневековый замок.

Конечно, он построен из современных материалов, но его в любой момент можно превратить в оборонительную крепость.

Небольшая, круглая башенка с узкими бойницами того и гляди ощетинится дулами автоматов, а въезд защищают тяжёлые металлические ворота. Они почти бесшумно поднимаются, сразу после того, как Виталий подносит свой пропуск к сканирующему экрану.

Мне становится немного страшно. Такое ощущение, что я попала в какую-то злую сказку, и нанялась в услужение к колдуну.

В доме ощущение усиливается, поскольку Виталий знакомит меня с управляющей домом.

Женщина средних лет, в деловом костюме и короткой стрижкой больше похожа на служащую офиса, но, по сути, оказывается домоуправом.

– Екатерина Анатольевна, – женщина протягивает мне руку, а сама внимательно разглядывает поверх стильных очков в чёрной оправе.

– Лиза. То есть Елизавета Павловна.

– Очень приятно, Елизавета Павловна. Я проведу для вас экскурсию по дому, а также инструктаж. Виталий, отнеси багаж няни в спальню на третьем этаже. Комната номер пять.

– Ладно, – отвечает амбалушка, явно недовольный чем-то.

Хотя тон Екатерины Витальевны не оставляет никаких сомнений. Управляющая в местной иерархии явно занимает более высокую позицию, чем рядовые охранники-водители.

– Вашу спальню обустроили в хозяйском крыле рядом с детской. Комната Артура Эдуардовича находится неподалёку, но вам к ней приближаться нельзя.

Смотрит на меня испытующе, словно уверена: я только и мечтаю, что оказаться поближе к начальнику.

– Понятно.

– Несмотря на то что вам открыт доступ ко всему дому, есть несколько комнат, куда вход категорически воспрещён.

В перечень запрещённых к посещению мест входит спальня хозяина дома, его кабинет и гостевые спальни. Проще было сказать, куда мне можно ходить.

Впрочем, она тут же уточняет: детское крыло, кухня, общая гостиная, территория вокруг дома.

– У вас нет аллергии на что-нибудь? – уточняет управляющая.

– Нет вроде.

Она что-то помечает в своих бумагах, и мы, наконец, отправляемся на экскурсию.

Дом поражает своим масштабом. Вокруг царит сдержанный классический стиль.

Выясняется, что не все гостевые спальни пустуют. На выходные к хозяину регулярно приезжают члены семьи и друзья, поэтому хранят некоторые вещи прямо в доме.

Кроме того, бывшая комната матери осталась в неприкосновенности. Тагиров ничего не выбросил.

– Думаю, вы поняли, что у вас есть доступ только к комнате ребёнка, а также к вашей собственной. Плюс несколько комнат общественного доступа.

– Поняла.

Мы уже направляемся к моей спальне, как из-за угла раздаётся звонкий лай, а потом вылетает нечто белое с коричневыми пятнами и несётся прямо на нас.

– Рекси, стоять! – кричит спешащая за ним горничная.

Собаку не остановить. Джек Рассел терьер проносится мимо меня, и я успеваю заметить, что он тащит в пасти сырую индюшачью ногу.

– Рекси!

– Ах да, Эдуард выпросил у отца собаку около недели назад, но вам не придётся с ней заниматься. Мы поручили это одной из горничных.

– Разве Эдуард не должен сам заниматься своей собакой?

Бровь Екатерины Витальевны взлетает вверх, а на ярких губах появляется ухмылка.

– Возможно, но Рекси его куснул пару раз, и мальчик быстро потерял интерес к щенку.

За нашими спинами снова раздаётся лай, и мимо нас опять проносится Рекси. Видимо, добежал до конца коридора, развернулся и понёсся в обратную сторону. Индюшачью ногу он так и не выпустил.

Запыхавшаяся горничная снова пробегает мимо, тщетно повторяя команды.

«Рекси, ко мне!» «Рекси, фу!» «Рекси, отдай!»

Бесполезно. Собака и не думает подчиняться.

– Слишком громко, – бормочет Екатерина Витальевна и косится на двери спален.

Опасения управляющей тут же оправдываются. Дверь одной из комнат распахивается, и на пороге появляется женщина средних лет в шёлковой пижаме.

– Какого хрена! Дайте же выспаться! Угомоните эту сраную собаку!

Рыжие волосы, стриженные под гладкий боб. Голубые глаза. Жёсткая, мужская линия губ…

Подо мной словно земля рушится, и я проваливаюсь в пропасть.

Яна Эдуардовна Райская.

Тот самый врач, который принимала у меня роды восемь лет назад.