Тайны полуночи

2

Теперь Стив учил женщин кормить и поить мулов, чистить им копыта, осматривать и вычищать уши, проверять глаза.

— Если обнаружите непорядок, тотчас же примите меры, — сказал он, — выньте камушек, застрявший в трещинке копыта, вычистите грязь, забившую ухо, или достаньте из него влетевшую туда мушку. — Стив погладил морду мула и добавил: — Мулы не кусаются, если их не дразнят и хорошо обращаются с ними. Ухаживайте за ними любовно и заботливо, и они не доставят вам никаких хлопот в пути. Но вот запрягать мула и ставить на свое место в упряжке не так-то легко, надо освоить приемы.

Он показал женщинам, как можно быстро надеть на мула узду и наглазники, приладить хомут и упряжь, после чего поставил мула на его место в задний ряд упряжки и прикрепил его упряжь к перекладине фургона. Наладив упряжку остальных пяти мулов, он выстроил их тремя парами и скрепил хомуты передней и задней пары цепями. Животные стояли спокойно и терпеливо, насторожив уши, и, помахивая хвостами, отгоняли оводов.

— Теперь отправляйтесь каждая к своему фургону и начнем занятия, — сказал Стив. — Надо, чтобы мулы привыкли к вашим рукам, голосу и запаху. Они — словно дети, у каждого свой нрав и капризы, которые вы должны изучить и с которыми вам придется считаться. Я отослал из лагеря мужчин и детей на другую работу, чтобы они не отвлекали вас.

Джинни рада была, что при слове «отвлекали» Стив не посмотрел на нее.

— И чтобы они не могли нам помочь? — весело спросила Элли Девис.

— Да, вот именно, — засмеялся Стив. — Помогу, когда понадобится, я. Зовите меня, потому что запряжка — дело сложное и за один раз я не мог продемонстрировать все, что надо. Вы запряжете своих мулов, распряжете и запряжете снова. Будете повторять это до тех пор, пока запряжка не станет для вас не труднее любой повседневной домашней работа.

— А если кто-нибудь не сможет научиться? — спросила Мэтти Иппс.

— Мы останемся на месте и не тронемся в путь, пока не научится каждая.

— Некоторые уже умеют запрягать, — вмешалась Луиза Джексон. — Так что же, им ждать неизвестно сколько времени, пока неумелые научатся? Надо ограничить время учебы, а то мы так задержимся, что половину припасов изведем до отъезда.

Стив посмотрел на нее с недовольством, но ответил вежливо:

— Пускай те, кто уже умеет, учат остальных. Помогая им, вы и поможете самим себе, и отъезд не задержится.

— А если все-таки возникнет опасность, что неумехи задержат отъезд?

— Ну хорошо, — согласился Стив, — установим предельный срок обучения в восемь дней. Тех, кто не справится, оставляем здесь. Это подстегнет ленивых и нерадивых.

— Вот так правильно! — воскликнула Луиза.

Женщины разошлись к своим фургонам. Джинни, которая стояла около Стива, заметила раздраженный взгляд, который он бросил вслед удаляющейся белокурой Луизе. Джинни удивилась, что он уступил Луизе, переменив свое решение. Не так уж он неуязвим, подумала девушка. К счастью, у Джинни была хорошая зрительная память, и она начала запрягать первого мула, пытаясь в точности повторить все движения Стива, одновременно мягким голосом успокаивая животное и стараясь не нервничать — она слышала, что животные воспринимают токи страха или беспокойства, исходящие от человека.

Все хорошо, все хорошо, подбадривала себя Джинни, но, когда она хотела поставить запряженного мула на его место в упряжке, тот заупрямился. Она тянула поводья, шепча ему в ухо: «Ну же, негодник!» — но мул смотрел на нее равнодушным взглядом и не трогался с места. Ну что ж ты делаешь? — жаловалась Джинни. — Давай, идем на место, не то твоя хозяйка опять получит выговор!» Мул поглядел на нее скучающим взглядом, который говорил: «Да надоела ты мне!»

— Зерна не получишь, скверная скотина! Лентяй! — сердилась Джинни. — Ну пожалуйста! — взмолилась она наконец.

— Надо толкнуть его рукой в грудь и одновременно ударить локтем по голени. — Подошедший сзади Стив показал Джинни, как это делается, и вернул ей поводья.

— Но этого же не было на уроке! — с досадой заметила она.

— Упустил из виду, мисс Эвери, я привык к своим мулам — они послушные. Ну, теперь вы сами, а я буду только подсказывать.

— Не надо, Стив… — Она впервые назвала его по имени. — Я постараюсь все делать, как вы показывали на уроке!

— Ну что ж, Анна, — отозвался он.

Пока она, не обращая внимания на Стива, запрягала второго мула, тот стоял, снисходительно улыбаясь про себя: незаметно подойдя, он подслушал ее уговоры, обращенные к упрямцу-мулу, и это его позабавило. Второго она запрягала молча и уже более сноровисто. Разрумянившаяся от волнения и физических усилий, Джинни поставила второго мула в запряжку и гордо спросила Стива:

— Правильно?

— Правильно, — признал он, — теперь надо практиковаться. Ну, запрягайте остальных, а там я подойду.

Окончив запряжку, Джинни огляделась кругом. Стива поблизости не было. Она с гордостью заметила, что некоторые женщины еще не справились со своим делом. Он подошел к ней своими легкими шагами.

— Я кончила, мистер Карр, — сказала она.

Он обошел запряжку и бросил ей одобрительным тоном:

— Все сделано правильно. Распрягите их и запрягите снова. Позовите меня, когда кончите.

Джинни надеялась, что он скажет: «Хорошая работа!» Но, должно быть, для него выражение «все правильно» — наивысшая похвала.

Джинни болтала с другими женщинами; все ждали, пока последние — Мэтти Иппс и Кэтти Кинг — кончат запряжку. Джинни знала, что у нее растерзанный вид, и чувствовала, что пахнет потом, мулами и кожей упряжи. Никто из женщин не пошел к реке освежиться, и Джинни не хотела выделяться. Но ей было неприятно чувствовать себя грязной и встрепанной, особенно при виде Стива, который подходил к ней, глядя на нее, словно на попавшего в силок кролика.

Стив перевел взгляд на красавицу Кэтти Кинг, жгучую брюнетку со знойным взглядом черных глаз. Стиву не нравились в ней самоуверенность и кокетство. Он знал, что Кэтти будет отлынивать от работы. Она не хотела пускаться в тяжелое путешествие, но вынуждена была подчиниться мужу и не скрывала своего недовольства. Стив надеялся, что тяготы дороги охладят горячую кровь Кэтти, которая своей распущенностью доставила немало забот мужу: он для того и решил перебраться на Запад, чтобы страстной красотке не с кем было флиртовать и заводить романы. Она уже начала делать авансы Стиву, но тот притворялся, что не замечает ее зазывных взглядов. Умильно посматривала на него и Мэтти, надеясь, что он освободит ее от какого-нибудь задания — уловка лентяйки. Стив знал, что если дать поблажку одной из женщин, то сорвется обучение всей группы. Нет, он на это не пойдет ни для какой раскрасавицы.

— А теперь коротенькая передышка! Быстренько, дамы, даю вам десять минут, чтобы умыться и привести себя в порядок, после чего мы отправляемся в поход — сегодня мы должны одолеть одну милю. — Он отошел от женщин.

— Пройти милю! — застонала Мэтти, жалуясь сидящей рядом Элли. — Да я готова упасть на землю и проспать целый год! Разве не достаточно на сегодня? Дома ждет работа по хозяйству, когда еще спать ляжешь!

— Не спорь с ним, Мэтти, или попадешь в беду. Мы должны исполнять его приказы.

— Но мне худо, Элли. Совсем из сил выбилась. Вы-то немного передохнули.

— Потому что мы научились быстрее и кончили работу раньше, — похвалилась Луиза.

— Но я не хочу заниматься этой работой! В грязи, среди дурных запахов — это мужская работа, а я — леди! Джоэл и один может запрягать и вести фургон, он справится, а я буду готовить и детей нянчить.

— А если Джоэла убьют? Что тогда, Мэтти?

— Не убьют! — капризно возразила Мэтти. — Или я тогда уж научусь…

— В дороге никто тебя не научит — своих забот будет по горло у каждой. Нет уж, обучись сейчас, или не поедешь!

— Какая ты злобная, Луиза!

— Ты должна прекратить свои жалобы и работать! Если бы ты затратила на урок половину той энергии, которую тратишь на хныканье, ты бы давно кончила!

Люси Ивз сказала:

— Пойду отдохну в тени в рощице минут пять.

— И я тоже! — поддержала ее Джинни, уставшая от перепалки двух сварливых женщин. Кроме того, ей не хотелось быть рядом с Кэтти Кинг — она прекрасно видела, что та бросает на Стива откровенно зазывные взгляды. Она вошла в рощицу вслед за прихрамывающей Люси. Как эта бедная женщина вынесет дорогу, подумала Джинни.

Женщины отошли на полмили от лагеря и повернули назад. Стив Карр шагал впереди группы своим легким быстрым шагом, не останавливаясь и не поджидая отставших.

Женщины спешили вслед за ним, не замечая красоты цветущего луга, думая только о том, чтобы поскорее вернуться домой, приготовить ужин и накормить семью. Джинни тоже не любовалась летним пейзажем. Эта пробежка ничего общего не имела с летними прогулками, которыми когда-то, любуясь цветами и болтая с подругами, наслаждались все эти женщины. Сейчас никому и в голову не приходило умерить шаг, чтобы перекинуться словечком со спутницами.

Джинни дошла до лагеря первая, вслед за Стивом. Он скупо похвалил ее:

— Вы в неплохой форме, мисс Эвери, но этого мало. Вам придется серьезно потренироваться, чтобы проходить несколько миль в день.

Комплимент в одной упаковке с упреком! Что это он так придирается именно к ней? Ни одной из женщин он не сделал замечания, даже тем, которые отстали. Она оглянулась: Стив подошел к отставшим, чтобы проводить их домой, уже темнело. В числе отставших была эта кокетка, Кэтти Кинг… Джинни зашла в свой фургон, взяла одежду, полотенце и пошла на специально отведенный участок, где женщины могли помыться. По дороге она обменивалась отдельными фразами с женщинами, которые готовили ужин.

Джинни поплескалась в тазу, смывая грязь и пот. Она сразу почувствовала себя бодрее, но тут же огорчилась, вспомнив, что надо разложить костер и приготовить ужин. В этот момент подошла Элли и пригласила ее на ужин:

— Анна, дорогая, зачем тебе готовить, у меня хватит еды еще на троих! И мы будем очень рады тебе — надо же получше познакомиться перед дорогой!

— Спасибо, Элли, я бы с радостью, при условии, что я помогу готовить.

— Все уже готово!

— Тогда я потом помою тарелки.

— Спасибо, это очень кстати — мне ведь четверых надо укладывать.

— Так иди же скорей, а не то дети все подчистят, сколько ни наготовь.

Джинни занесла вещи в свой фургон и вернулась к фургону Девисов. Элли познакомила ее со своим мужем Дэвидом и четырьмя спокойными, видимо, приученными к дисциплине детьми в возрасте от восьми до тринадцати лет. Сели за стол. Элли усадила Джинни на скамью рядом с собой. Все склонили головы, пока муж Элли читал молитву, после чего приступили к еде. Дети вели себя за столом тихо, не болтали и не ссорились между собой.

После ужина Джинни вымыла тарелки. Детей уложили спать на соломенных тюфяках, положенных на нары под фургоном.

Чтобы не тревожить сон детей, Элли и Джинни отошли от фургонов и сели под деревом: кругом расположились группы женщин, окончивших свой рабочий день. Они болтали между собой и слушали игру на скрипке мужа Руби Андерсон — его веселая рыженькая жена еще возилась в фургоне со своими двумя неугомонными малышами. Джинни заметила, что Стив собрал поодаль группу мужчин и что-то объясняет им.

— Расскажи нам о себе, Анни, — попросила Элли.

Джинни не хотелось обманывать милую приветливую женщину, но другого выхода у нее не было. Она решилась на обман, чтобы достичь своей цели, и теперь всю дорогу будет ощущать во рту горький привкус лжи.

Они сидели на стеганом одеяле, расстеленном под деревом: Джинни, Элли, Люси и Руби, угомонившая своих крошек. Сначала женщины болтали о событиях дня, а потом Элли обратилась со своей просьбой к Анне.

— Мы рассказывали друг другу о себе на прошлой неделе, когда тебя здесь еще не было, — сказала Элли. — Потом мы повторим свои истории для тебя, а пока ты поделись с нами своей.

— Подождите меня! — закричала из своего фургона Мэри.

— Конечно, подождем, — отозвалась Люси, — а хочешь, поможем тебе справиться с твоими сорванцами. Четверо мальчишек четверо чертенят, уж я-то знаю.

— Они же целый день были с отцом, он им все позволяет. Набегались до упаду, а спать ложиться не хотят — такие взвинченные. Я намаялась, пока уложила этих бесенят, даже поцеловать их на ночь сил не было.

Люси сочувственно улыбнулась и, перекинув на грудь густые темно-русые волосы, начала заплетать их на ночь в толстую косу.

— Эта «прогулка» нас совсем вымотала. Да еще после утомительного урока запряжки. Он нас, как рабынь, загонял, этот наш проводник. Лучше бы кого-нибудь другого взяли на его место — не с таким крутым нравом.

— Зато он красавчик, — хихикнула Руби. — Глаз не отведешь.

Элли поддразнила ее:

— Лучше уж отводи от него глаза, не то твой Джордж заметит и вас обоих веником отхлещет.

— Это от рыжих волос я такая пылкая, — весело ответила Руби. — Миг — и вспыхнула от макушки до пят. Но возня с двумя ребятишками и сон на открытом воздухе красоты не прибавляют — скоро я и своего возлюбленного Джорджа не введу в искушение, не то что другого мужчину.

Пятеро женщин весело рассмеялись. Джинни почувствовала теплоту и сердечность в их отношениях и понемногу расслабилась.

Элли сказала с лукавой улыбкой:

— Если ты положила глаз на Карра, Руби, смотри, чтобы Кэтти Кинг не заметила, не то вы с ней сцепитесь, как дикие кошки.

— Ты тоже обратила внимание, что она с ним заигрывает?

— Все это видят, Руби, дорогая. Она бесстыдница. Вот увидишь, попадет в беду, — мрачно предрекла Элли.

Люси отложила в сторону свой гребень.

— Надеюсь, что нет. Вряд ли мистер Карр ей поддается. Он немного заносчивый, но добрый. Мне он нравится. И он помогает мне.

Руби и Мэтти согласились с ней. Джинни не подавала голоса в разговоре о Стиве Карре, но Люси, заметив это, подмигнула ей. Она поняла, что их стычка с проводником не прошла незамеченной.

— Боюсь, что Мэтти и Луиза доставят ему хлопот. Остальные вроде бы ничего, только вот жена Дэниэлса временами невыносима. Стонет и жалуется, что янки сожгли их дом, а муж охромел после ранения. У всех нас свои беды, война дорого стоила южанам, но на новых землях мы начнем новую жизнь, надо верить в это.

— Ты права, Люси, дорогая, — отозвалась Элли. — Но не будем сплетничать и плохо отзываться о других, а то Анна подумает, что мы здесь живем недружно.

— Ну что ты, Элли, дорогая. Я вижу, как вы хорошо относитесь друг к другу, рада подружиться с вами.

— Ну так расскажи свою историю, Анна, — напомнила Мэри.

Джинни начала рассказывать, мешая правду и вымысел:

— Мне без трех недель девятнадцать лет. Мать я потеряла еще ребенком, вспоминаю о ней с грустью. Отец купил ранчо в Техасе, куда мы сейчас и направляемся. До войны он владел складами, но налоги, которые ввели янки, съедали все доходы. Он решил не дожидаться банкротства и все продал, чтобы купить ранчо и иметь средства на переезд. Моя тетя содержит меблированные комнаты со столом; она собирается продать свой бордингхауз и последовать за нами в Техас — но позже, когда мы с отцом уже устроимся там. И, может быть, к тому времени уже начнут действовать железные дороги: она старшая сестра отца, и путешествие в фургоне ей не по силам.

— Тебе трудно пришлось, когда отец был на войне? — спросила одна из женщин.

— Нет, — извиняющимся тоном ответила Джинни, — отец отослал меня на север, в школу в Пенсильвании. Он думал, что там будет безопаснее до конца войны. У меня ведь не было матери, и он боялся за меня. Он оказался прав: армия Шермана пронеслась по Джорджии, словно смерч. Сколько имений было разрушено! Отец счел, что мне лучше оставаться на Севере, а когда кончилась война, приехал за мной. Мы вернулись две недели назад. Ту неделю, что здесь обучали мужчин, я жила в городе у тети.

— Ты рада, что вернулась на Юг?

— Да, Мэри. На Севере отвратительная холодная зима, да и сами янки такие противные и холодные. Трудно жить вдали от дома. Нам, девушкам с Юга, приходилось делать вид, что мы за янки, лиционистки, а не то бы девчонки с Севера нас заклевали. Конечно, нас можно назвать трусихами, но другого выхода не было. Некоторые мои подруги пытались убежать из школы, но это им не удалось. Их арестовали в Пенсильвании, Остальные не рискнули — пришлось бы пробираться через зоны сражений, нас могли счесть за лазутчиков… Поэтому я и остальные южанки все годы войны оставались в Пенсильвании и должны были лгать и лицемерить, скрывая свои симпатии к Югу…

— Да, представляю, какая это была ужасная жизнь, — прошептала Руби.

— Это действительно было ужасно…

— Бедная девочка… Зато как же ты рада была вернуться на Юг, — ласково сказала Люси.

— Да, я была счастлива, — подтвердила Джинни, — но опустошенные и разоренные районы Юга, которые мы проезжали, ошеломили меня, я не представляла себе такой печальной картины. Зато в Техасе жизнь будет другой. Скорее бы туда доехать и жить спокойно и счастливо!

— Канзас входит в Конфедерацию Южных Штатов и, как и весь Юг, до сих пор остается на военном положении, — напомнил мужской голос. Джинни живо обернулась — из-за дерева, под которым они сидели на расстеленном стеганом одеяле, вышел Стив Карр. Джинни недоуменно подняла брови: зачем это их проводник покинул общество мужчин и слушает женскую болтовню?

— Человек, который продал отцу ранчо, говорил, что во многих местах Канзаса положение лучше, чем здесь. Ведь это очень большой штат, и он не подвергся такому разрушению, как Джорджия. Или это неправда?

Он не ответил, а задал вопрос:

— А где ранчо, которое купил ваш отец?

Если он знает этот штат, подумала Джинни, то может явиться на ранчо и раскрыть мою тайну. Поэтому она не назвала ранчо Вако, а уклончиво сказала:

— Лучше расспросите отца, когда он вернется…

Мужья четырех женщин тоже подошли к группе под деревом. Стив ответил Джинни:

— Да, я спрошу. У меня есть друзья в Техасе, и я собираюсь навестить их. Ваш отец мне нравится, я навещу и его и вас на ранчо.

А меня там не будет, подумала Джинни. Но Чарльз Эвери не выдаст моей тайны. Чтобы отвлечь внимание Стива от ранчо «своего отца», она спросила:

— Почему это все мужчины в лагере вооружены, мистер Карр?

Ответил Джеймс Виггинс, муж Мэри:

— Разве Чарльз не говорил вам, что кругом бродят янки и банды из освобожденных рабов, нападая на переселенцев, грабя дома и церкви в городах? — Джинни отрицательно покачала головой, и он продолжил:

— «Янки, Лоял Лиг», организация, под прикрытием которой они действуют, якобы ставит целью воспитать из негров свободных граждан. Но дело сводится к узаконенному бандитизму и насилию.

Вмешался муж Люси:

— Они грабят, убивают, насилуют! Дома жгут или конфискуют, невинных граждан сажают в тюрьму по сфабрикованным обвинениям, и потом они бесследно исчезают.

— Да, Джефф, так оно и есть, — подтвердил Джеймс. — Эта Лояльная Лига царит в наши штатах — ее судьи, юристы и губернаторы всегда оправдают северянина и осудят южанина.

— Но хуже-то всего лиги черных, — заметил Джордж Эмерсон. — Допустим, с некоторыми рабами плохо обращались, но это не значит, что они вправе изливать свою ненависть на каждого белого южанина.

— Да, царит беззаконие, — сказал Стюарт. — Акт о Реконструкции не удалось ввести в действие, алчные янки — саквояжники не допустили этого. Пока они снова не примут нас в Союз, здесь нормальной жизни не будет. Поэтому мы и устремляемся на Запад, где наши дети будут расти, не зная таких унижений, каким подверглись их отцы.

— И здесь действуют такие банды? — встревоженно спросила Мэри.

— Каждый вечер мы выставляем часовых вокруг лагеря, — объяснил Стив Карр. — А я ночью проверяю посты.

— Но ведь эти шайки обычно нападают глубокой ночью?

— Не волнуйся, Мэри, милая, — обнял ее муж, — мы вас охраняем.

— Ну, пора ложиться спать, — посоветовал Стив, — завтра тяжелый день, особенно для дам. Второй день обучения не легче, а тяжелее первого.

Пожелав друг другу доброй ночи, все разошлись по своим фургонам. Стив поискал глазами дочь Чарльза Эвери, чтобы окликнуть ее — он хотел поговорить с ней, но она уже ушла.

Стив отправился на свою стоянку, где была привязана к дереву его лошадь, раскатал походное одеяло и лег. Он обдумывал рассказ Анны Эвери. Правдоподобно, но достоверно ли? Стив подслушал беседу женщин, укрывшись за деревом. У него была определенная цель: женщины эмоциональнее мужчин и, беседуя между собой, могут нечаянно проговориться о том, что хотят утаить. Поэтому, назначив часовых и посоветовав мужчинам оказывать поддержку женам в эту трудную для них неделю, он незаметно подошел к группе женщин — как раз тогда, когда рассказывала о себе Анна Эвери, но вынужден был выйти из засады, когда туда направились мужья. Жаль, может быть, подруги начали бы расспрашивать Анну и из ее ответов он сумел бы что-нибудь уловить. Ведь Чарльз Эвери — один из пяти переселенцев в его отряде, которые внушали Стиву известные подозрения. Гарри Браун, Эд Кинг, муж Кэтти, Дэниэлс Джексон, муж Луизы, — эти трое были как-то чрезмерно озлоблены против янки или имитировали озлобленность. Четвертый, Сэмюель Джексон, напротив, внушал Стиву смутные подозрения своим спокойствием и замкнутость. Пятый же, Чарльз Эвери, казался Стиву наиболее подозрительным. Может быть, он отправил свою дочь на Север, чтобы вместе с известиями о ней незаметно получать от янки информацию и указания для своей шпионской работы? Конечно, у Стива еще не было уверенности, но, возможно, Эвери и есть тот, кого он должен разоблачить. Остальные мужчины в отряде переселенцев не внушали Стиву подозрений; простые, открытые люди, у каждого из которых было серьезное основание покинуть родные места и искать счастья на Западе.

У Стива еще было время для расследования, но медлить не следовало. А с этой Анной Эвери ему трудно придется. Она не похожа на женщин, которых Стив встречал прежде, и вызывала в нем противоречивые чувства. Он слишком много думал о ней. Надо обуздать себя — в его положении симпатия, сострадание и участие ни к чему, он должен действовать хладнокровно. Сближаться с людьми опасно, это отвлекает от цели, и он может снова увлечься и встретиться с предательством.

И все же Стив не мог отрешиться от сострадания, которое внушали ему переселенцы — люди, испытавшие столько бедствий и страданий, вырванные из родной почвы, люди с трагически ранимой душой и уязвленной гордостью. Нет, Стив не мог отгородиться от этих людей стеной равнодушия, но хладнокровие он должен сохранять, он должен об этом помнить, чтобы выполнить свою миссию.

Джинни не могла заснуть. Она лежала на тюфяке в фургоне Чарльза Эвери, охваченная мучительными воспоминаниями и тревожными думами.

В многолюдном лагере переселенцев она чувствовала себя одинокой и растерянной. Четырем женщинам, которые стали ее подругами, она не могла поведать правду о себе, значит, не омраченная дружба не исцелит ее душу, ведь она должна тщательно скрывать, что не является дочерью Чарльза Эвери, иначе вовлечет его в беду, да и сама будет изгнана из лагеря.

Воспоминания о подруге, которую она так недавно потеряла, усиливали чувство печали и одиночества. Джинни боялась, что ей не удастся выдать себя за дочь Беннета Чепмена, и жалела, что поддалась на уговоры Джоанны. Но раз уж она поклялась подруге, она выполнит обещание. Если Беннет Чепмен не виновен, если он не предал свою дочь, Джинни не причинит ему вреда. Но если он виновен… «Помоги мне, Джоанна, — взмолилась она, обращаясь к покойной подруге, — помоги мне распознать правду, когда наступит время!»

Мучительная тревога за собственного отца тоже не давала покоя Джинни. Она должна узнать, жив ли он, должна разыскать его в Колорадо, но когда и как она сможет это сделать, если ей придется жить на ранчо Беннета Чепмена?

Боль от потери была еще так свежа, что, вспоминая о смерти Джоанны, Джинни каждый раз не могла удержаться от слез. Слезы лились по ее щекам, но она уже думала о завтрашнем дне. Хоть бы Стив Карр не изводил ее снова придирками. Хоть бы он был добрее завтра. Ведь она заметила в его взгляде проблески интереса и симпатии.

Стив несколько раз за ночь делал обход лагеря. Проходя мимо фургона Чарльза Эвери, он услышал приглушенные рыдания. Отчего плакала Анна? Боится трудностей предстоящего путешествия? Или плачет о разлуке с кем-то? Или переживает вчерашние обиды?

Двадцатисемилетний проводник, наполовину индеец, сам не знал, как возникли у него эти предположения и почему они его тревожили. Он вспомнил взгляд Анны на берегу реки… Да, она переживала обиду, он ранил ее чувства. Почему он так придирался к ней? Ведь Анна должна доверять ему, а он ее озлобляет! С завтрашнего утра он постарается вести себя с ней мягче. В глубине души Стив понимал, что его глупые придирки к Анне — неосознанная попытка подавить интерес и растущую тягу к девушке. И он подавит в себе эти чувства, потому что не хочет снова страдать от превратностей любви и переживать горечь измены — он испытал это совсем недавно. Стив заметал, что нравится Анне как мужчина — тем лучше, легче будет сблизиться с ней и выведать у нее сведения о Чарльзе Эвери.

Сегодня он будет вести себя с ней по-иному. Он и вчера должен был бы похвалить ее — она так быстро усвоила его уроки и прекрасно справлялась с его заданиями. Почему же он обращался с ней иначе, чем с другими? Он должен быть спокойным и дружелюбным со всеми, ведь все в его отряде — честные и хорошие люди… за исключением, может быть, пяти подозреваемых.

Прежде чем отправиться на занятия, Джинни накормила и напоила мулов Чарльза Эвери. Урок сегодня был посвящен размещению имущества переселенцев в фургоне таким образом, чтобы вещи не пострадали в дороге.

Женщины стояли вокруг фургона Люси Ивз и смотрели, как Стив его нагружает. Начинать надо было с передней половины фургона; внизу укладывались плуги, рабочие инструменты: пилы, топоры, лопаты, чемоданы с постельным бельем и несезонной одеждой — тяжелый груз на дне фургона придавал ему устойчивость в дороге. Потом ставились бочки, в которые укладывалась кухонная утварь, завернутая в покрывала и занавески, чтобы не грохотала в дороге. Посуда, съестные припасы, оружие, постельное белье и одежда, а также детские игрушки укладывались наверху.

Стив показывал, как увязывать и крепить вещи кожаными ремнями, полосками полотна и толстыми веревками. Все покрывалось мешковиной, пропитанной льняным маслом; к потолку подвешивались лампы и фонари.

Снаружи на полках и крюках ставились и прикреплялись бочонок со свежей водой, ведро со смазкой, ящики с курами и оружие, помещенное в пределах досягаемости возчика фургона.

— Теперь, — обратился Стив к женщинам, — вы будете разгружать фургоны и нагружать их снова. Я подскажу одной из вас, а остальные могут заниматься домашней работой или отдыхать.

— Так ли это необходимо, мистер Карр, учиться разгружать фургон полностью и загружать его снова? Ведь необходимые в дороге вещи находятся сверху! — раздраженно спросила Мэтти.

— Это совершенно необходимо, миссис Иппс. Надо научиться этому, не то мы потеряем много времени в дороге. По пути нам придется пересекать большие и глубокие реки, прежде всего Миссисипи. С нагруженным фургоном это сделать невозможно. Сначала переправляются бродом пустые фургоны со снятыми колесами, а потом уже вещи. В случае поломок, неизбежных в дороге, тоже приходится разгружать фургон и снимать колеса. А сейчас при загрузке каждого фургона я непременно обнаружу лишние вещи, от которых нужно освободиться, чтобы не было перегрузки в дороге. Вы можете продать их в городе до отъезда. В Миссисипи и Луизиане почвы мягкие, и перегрузка становится серьезной проблемой.

— А мне нечего выгружать из фургона, там только необходимые вещи! — отрезала жена Гарри Брауна.

— Как угодно, мадам, но боюсь, что в таком случае ваши любимые вещи придется выбрасывать в дороге, — язвительно заметил Стив.

— О, как же это можно! — воскликнула Мэтти, а жена Брауна бросила на Стива возмущенный взгляд.

— Вы будете вынуждены сделать это ради вас и ваших семей. Перегруженные фургоны застрянут в дороге.

— Не будем зря тратить время! — прикрикнула на женщин Луиза Джексон. — Нечего скулить! Приказ ясен, и его надо выполнять.

— Не надо так резко, Луиза, — вступилась мягкосердечная Элли. — Расставаться с любимыми вещами действительно тяжело.

— Да, тяжело, но необходимо. Спорить здесь не приходится. Давайте же скорее приступим к делу!

Стиву были неприятны эта препирательства, но он сохранил спокойный тон:

— Ну так начинайте разгружать фургоны. По двое, чтобы помогать друг другу с тяжелыми вещами. А потом я помогу каждой из вас нагружать их снова; сначала займусь женщинами, у которых маленькие дети, чтобы они раньше освободились.

Не дожидаясь, пока женщины разберутся между собой, Стив сам определил состав пар: он объединил подружек Руби и Мэри, потому что у обеих женщин были малыши. Терпеливой и доброй Элли Стив определил в напарницы хромую Люси, которая нуждалась в помощи больше других. Мэтта оказалась в паре с Луизой, строптивая Кэтти — со строгой миссис Браун. Анна Эвери осталась в одиночестве, и Стив сказал, что сам будет помогать ей в разгрузке фургона.

— У вас не так уж много вещей, мисс Эвери, — заметил он.

— Владелец ранчо, которое купил отец, оставил нам часть утвари, а остальное мы купим на месте. Отец решил, что путешествовать лучше налегке.

— Вам незачем объяснять мне это, но вы очень любезны, — сказал Стив и обратился к женщинам: — В первой очереди — женщины с грудными детьми и малышами… — Он назвал четыре пары. — Разгружайте свои фургоны, а для остальных — перерыв на два часа, пока первая группа не кончит с укладкой.

Восемь женщин приступили к разгрузке; Стив не заметил ни у кого тревоги за то, что может быть обнаружено в фургоне. Одно из двух: или мужья не посвящали их в свои тайны, или прятали то, что искал Стив, где-нибудь на территории лагеря, чтобы взять перед самым отъездом.

Стив переходил, давая указания и помогая, от миссис Браун и Кэтти к Луизе и Мэтти, потом к Мэри и Руби. Он был внимателен и говорил спокойным тоном, но раздражение и тревога нарастали: ведь похищенные бриллианты могут быть спрятаны где угодно, он не может все обыскать!

Стив знал, — его миссия опасна: несколько агентов, которым до него поручали это дело, были разоблачены и убиты Красными Магнолиями. Могут убить и его, тем более что он впервые выполняет такое задание. Надо быть настороже — преступника необходимо разоблачить.

Руби и Мэри быстро усваивали урок, и скоро он их отпустил. Мэтти и Луиза, препираясь между собой, отняли у него больше времени. Миссис Браун, как он и надеялся, не позволяла Кэтти заигрывать с ним. Во второй группе много времени и сил отнял один перегруженный фургон.

Стив ни разу не заметил ничего подозрительного в поведении женщин: они совершенно спокойно вели себя, когда он заглядывал в ящики и бочонки, перекладывал вещи в чемоданах. Он залезал под каждый фургон и не обнаружил за подпорками или в углу нар никакого тайника. Отпустив женщин, которые могли теперь заняться домашней работой, он подошел к фургону Анны Эвери. Для Стива урок с Анной был основной задачей этого дня, поскольку Чарльз Эвери в составленном им мысленно списке подозреваемых занимал первое место. Но только ли поэтому он обеспечил себе возможность побыть наедине с Анной?