Тайный наследник Дона

ГЛАВА 2

ЕЛЕНА

— Какой Доминик Романо? — Спрашиваю я, смеясь, как будто Мойра только что пошутила.

Я знаю, что это не шутка. Мойра может быть сумасшедшей, но она не из тех, кто выдумывает что-то, даже ради забавы. Но, наверное, я так сильно хочу, чтобы это был не он, что проще несколько минут пожить в отрицании, чем смириться с тем, что он вернулся в Нью-Йорк. Если я притворюсь, что это не тот Доминик Романо, которого я знаю, то это будет не он. Верно?

Черт.

— Тот самый Доминик Романо, Елена, — говорит она. — Твой бывший.

Я провожу пальцами по волосам, и из моей груди вырывается еще одна волна недовольного смеха.

— Этого не может быть. Доминик в Италии. Он в Италии уже семь лет. Это не…

— Это он, — вклинивается Мойра, прежде чем я успеваю еще глубже погрузиться в туннель отрицания. — Он только что вернулся. Я не хотела подслушивать, но слышала, как он сказал, что навсегда поселился в Нью-Йорке.

Нет. Это неправда. Этого не может быть.

— Может, он просто похож?

— Елена. — Мойра произносит мое имя вкрадчивым тоном, словно пробуждая меня от сна, от которого я не хочу просыпаться. — Это действительно он. Я знаю, чего ты боишься, мы должны поговорить об этом завтра на работе.

— Конечно, поговорим. — Она вешает трубку прежде, чем я успеваю добавить: — Это если я смогу дотянуть до завтра.

Всю оставшуюся ночь мои мысли были в беспорядке, а когда наступило утро, я пришла в офис с опухшими глазами. Я не плакала, я почти не спала, так как мысли не давали мне покоя.

Я пытаюсь заниматься бумажной работой, чтобы отвлечься. Время тянется медленно, но я благодарна, когда кто-то распахивает мою дверь, не позаботившись о том, чтобы сначала постучать. Я знаю, что это Мойра, только она осмелилась бы войти в мой кабинет без стука.

— Привет, подруга, — говорит она, вбегая в кабинет, и широкая улыбка расплывается по ее лицу в дружеском приветствии. Она задыхается, развалившись на Г-образном диване в нескольких футах от моего стола. Она опоздала. Так намного, что я думала, что она вообще не придет. — Боже, кажется, я сейчас потеряю сознание.

Я смотрю на нее с подозрением.

— Ты напилась прошлой ночью?

Она виновато ухмыляется.

— Я познакомилась с горячим итальянским парнем, не смогла пройти мимо, когда он предложил мне выпить… и заняться сексом.

При упоминании "секса" меня передергивает, и она это замечает.

— Девочка, тебе нужно трахнуться в один из этих дней. Ты так долго была без секса, что уже практически девственница.

Спасибо. Как будто у меня и так мало проблем от секса, который был семь лет назад.

— Итак, давай поговорим о твоей проблеме, — начинает она, переключая свое внимание на меня и отвлекаясь от восхитительного секса, который был у нее накануне вечером. — Что ты собираешься делать теперь, когда он вернулся?

Я стараюсь не закатывать глаза, потому что ответ очевиден.

— Если бы я знала ответ на этот вопрос, я была бы самой невозмутимой женщиной на земле, тебе так не кажется?

Она пожимает плечами, и я не могу понять, соглашается она со мной или нет.

— Остается одна проблема, что ты до сих пор не можешь найти себе парня. Но и, во-первых, ты не сможешь вечно прятать Лукаса от него.

— Ты уверена? Потому что я думаю, что смогу. — Я не шучу в таких серьезных ситуациях, как эта, но мои плечи тяжелы от груза страха, который течет по моим венам. Я думаю, что смогу успокоить свое волнение, если попытаюсь немного преуменьшить ситуацию, но это только заставляет меня нервничать еще больше. — Мойра, я не могу позволить Доминику встретиться с Лукасом. Я не хочу, чтобы он…

— Спутался с темным миром, — помогает она мне закончить. — Я знаю, но вот что я тебе скажу: Лукас заслуживает шанса встретиться со своим отцом.

— Его отец — глава итальянской мафии, Мойра. — Разочарование ползет по позвоночнику, и мне трудно сдержать свой тон. — Он не обычный человек. Он босс мафии. Ты знаешь, что это значит?

Это значит, что его деньги — кровавые деньги, его руки пропитаны кровью, а сам он жесток, как монстр. Как я могу допустить, чтобы мой сын оказался рядом с ним?

— Что ты собираешься делать прямо сейчас? Я уверена, что ты не собираешься держать Лукаса взаперти в подвале вашего особняка, чтобы держать его подальше от Доминика.

Я жую нижнюю губу, размышляя.

— Я не могу держать Лукаса взаперти, но мы можем сделать так, чтобы Доминик никогда о нем не узнал.

— И как мы это сделаем?

— Начни с того, что не напивайся и не проливай бобы в клубе. Ты единственный человек, который знает правду обо мне и Доминике. Доминик ничего не заподозрит, если ты ему не расскажешь.

— Ты сейчас серьезно?

Я откинулась на спинку стула, поворачивая его из стороны в сторону.

— Серьезно, черт возьми.

Мойра хмыкнула.

— Может, ты не заметила, но Лукас — вылитый Доминик. Если Доминик положит глаз на Лукаса, он будет всего лишь на расстоянии теста ДНК от того, чтобы узнать, что это его сын.

Она права, и от этого факта мое сердце сильно бьется о грудную клетку. Доминику не понадобится много времени, чтобы соединить точки и узнать, что Лукас — его сын, если они когда-нибудь встретятся.

— Тогда мне придется каким-то образом держать Лукаса подальше от него. Пока я не знаю, как, но я должна это сделать.

— Елена.

Я моргнула, глядя на подругу.

— Чего ты на самом деле боишься? — Спросила она мягким голосом. — Ты действительно боишься, что Лукас пострадает, если Доминик узнает о нем, или ты боишься своих собственных чувств к этому человеку?

Мир вокруг меня замирает, и вопрос Мойры повторяется в моей голове.

Чего же я боюсь на самом деле?

Я не могу отрицать, что мои чувства к Доминику все так же сильны, как и раньше. Но все же есть страх за безопасность Лукаса. Доминик мог лгать мне о том, чем он зарабатывает на жизнь, но я ни на секунду не сомневалась, что он любил меня. То, как он смотрел на меня, как был нежен со мной, — все это не могло быть фальшивым.

Он любил меня. Может быть, не так сильно, как я его, но все же я знаю, что любил, и он не сделал бы ничего, чтобы причинить мне боль. Я боюсь не его. Меня до костей пугает боль, которую я увижу в его глазах, если он узнает, что я хранила от него такой секрет.

А больше всего меня пугают его враги.

Что, если начнется война? Что они сделают? Такие люди, как мафиози, могут ранить женщин и детей, не пошевелив и ресницами.

Я никогда не погружалась в его мир за те четыре месяца, что мы были вместе, но я не настолько наивна, чтобы не знать об опасностях, которые таит в себе мафия. Я знаю, что такое опасность, и не думаю, что я создана для этого.

Я не была такой семь лет назад и не стала сейчас.

Мой голос звучит приглушенно, когда я заставляю себя ответить.

— Меня пугает все, Мойра. Все.

Последовавшая за этим тишина звучит громко и отчетливо.

Мойра поправляет свое положение на диване.

— Послушай, детка. Я все еще думаю, что ты должна дать Лукасу и Доминику шанс, но я буду рядом с тобой, какое бы решение ты ни приняла. Мы пройдем через это, хорошо?

Мои губы дрогнули. Не самой яркой улыбкой, но искренней.

— Я когда-нибудь говорила тебе, как мне повезло, что у меня есть ты?

Мойра была моим "спасением или смертью" с первого дня нашего знакомства. Она была лучшей тетей для Лукаса и лучшей подругой-сестрой, которую только может пожелать любая женщина. У нас не всегда совпадают мнения, и мы иногда ссоримся. Но что бы ни случилось, мы всегда поддерживаем друг друга. В этом и заключается изюминка нашей сестринской дружбы.

— Теперь сказала, — говорит она, ухмыляясь. — Тебе лучше относиться ко мне правильно и дать мне большую прибавку к зарплате.

— О, точно. Ты отправила отчет?

— Черт. — Ее голова падает между плеч. — Между тем, как я трахала парня в клубе и заливала душу, у меня не было времени. — Она зажала нос. — Я сдам его завтра.

— Тебе же лучше, пока я не передумала.

Она смеется.

— Ты не посмеешь.

В компании уже есть длинный список сотрудников, ожидающих повышения зарплаты, и хотя я могу пропустить очередь, чтобы Мойра оказалась в верхней части списка, я предпочитаю следовать протоколу. Все в компании уже знают, что Мойра — моя лучшая подруга, но я никогда не стану проявлять неуважение к другим сотрудникам, демонстрируя благосклонность.

Она обводит взглядом офис.

— Где Лукас?

Я вздохнула.

— В школе. У него сегодня футбольный матч, и он не разрешил мне прийти. Он настаивает, что туда пускают только пап.

— Логично, если хочешь знать мое мнение. Думаю, тебе пора подумать о том, чтобы найти ему отца.

Если бы все было так просто.

Я вытягиваю ноги под столом. Я просидела весь день, и они начинают болеть.

— Ты так говоришь, будто я могу просто заказать его на Amazon.

Глаза Мойры озорно морщатся.

— Ты можешь заказать его в клубе. Высокий, горячий и готовый надеть на тебя кольцо.

Я хочу спросить, почему у нее еще нет кольца на пальце, учитывая, что клуб — ее второй дом, но не спрашиваю. Если спрошу, она будет часами рассказывать о том, что еще не готова приковать себя к мужчине наручниками. Мойра любит быть свободной птицей, и, как она уже не раз говорила, она не успокоится, пока ей не исполнится тридцать пять. Иногда я ей завидую.

— В клубе можно найти хороший секс, но не мужа. И уж тем более не отца. Я не для того столько лет скрывала от Доминика рождение Лукаса, чтобы какой-то тусовщик стал его отчимом.

Она не соглашается.

— Дорогая, хорошие мужчины есть везде. Тебе просто нужно найти подходящего.

— Хммм…

Запищал мой телефон. Когда я беру его в руки, приходит уведомление со страницы блога, за которым я слежу в Instagram. Сердце замирает, когда я читаю заголовок.

Миллиардер, генеральный директор Romano Enterprises, возвращается в Нью-Йорк: Шепот о возобновлении романа вызывает спекуляции о его статусе отношений. Неужели он навсегда покидает рынок одиноких отношений?

Прямо под этим постом есть ролик с Домиником в аэропорту. Он одет в темно-серый костюм-тройку от Tom Ford. Его волосы, как и у Лукаса, сверкают в свете накладных ламп и камер вокруг него. Он прижимает к уху телефон, а вокруг него — пять-шесть телохранителей. Все они в черном. Удивительно, что даже сейчас никто не знает его истинной личности. Все СМИ пишут о нем как об итальянском миллиардере.

Никто из них не видит тьмы в его мерцающих карих, почти черных, глазах. Никто из них не знает истинных глубин его существования. А если бы и знали, разве это что-то изменило бы? Я очень сомневаюсь в этом.

Воздух покидает мои легкие, а глаза не хотят отрываться от телефона. Я не должна была чувствовать себя так. Доминик больше не мой. Но при мысли о том, что он может быть с другой женщиной, меня пронзает боль. Я словно застряла в тюрьме, но на самом деле это не тюрьма, потому что мои чувства к нему не ослабевали ни разу за последние семь лет.

Мойра с беспокойством смотрит на меня.

— Все в порядке?

— Хм… — Я резко выдыхаю, передавая ей свой телефон.

Шок распространяется по лицу Мойры, когда она читает заголовок.

— Это правда? — Спрашивает она, возвращая мне телефон.

Я просматриваю остальную часть статьи. Облегчение охватывает меня, когда я узнаю, что это пока всего лишь слухи. Я не знаю, на что я надеюсь, но это заставляет меня чувствовать себя счастливой.

— Я не думаю, что это правда. Здесь написано, что это всего лишь слухи.

— В каждом слухе всегда есть доля правды, Елена, — говорит она. — Разве не лучше, если он действительно состоит в отношениях? Тогда ты будешь уверена, что он навсегда от тебя отстанет.

Я перекатываю губы между зубами. Мои мысли беспорядочны, и, возможно, я просто эгоистка, потому что еще не избавилась от своих чувств к нему, но я не хочу, чтобы он был с другой женщиной. Не то, чтобы это была его вина, но прошло уже семь лет. Я родила нашего ребенка, растила его одна и оставалась одинокой. Будет несправедливо, если он просто уйдет к другой женщине.

Боже, о чем я думаю?

— Девочка, послушай. Ты не можешь продолжать так поступать с собой. — Мойра встает с дивана и подходит к моему столу. Она останавливается напротив меня. — В какой-то момент ты должна принять решение. Либо ты хочешь Доминика, либо нет.

— Все не так просто. Есть Лукас. Я должна защитить своего сына.

— Тогда ты должна отпустить Доминика по-настоящему. Иначе ты не сможешь обеспечить безопасность Лукаса. — Она протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо. — Я буду поддерживать тебя, несмотря ни на что. Но сначала тебе нужно принять решение.

Я смотрю на нее сквозь ресницы.

— Мое решение такое же, как и семь лет назад.