Тайный наследник Дона

ГЛАВА 6

ЕЛЕНА

— Доминик Романо был на вечеринке вчера вечером?

Глаза Мойры почти вылезли из глазниц от шока, и я не думаю, что она осознает это, но ее челюсть отвисла.

— Он был, — отвечаю я, хватая кусок пиццы из коробки, стоящей на кухонном острове. Лукас уехал с классом с ночевкой, а Мойра решила переночевать у меня. Нам обоим было лень готовить, поэтому мы заказали еду.

Нет ничего лучше, чем пицца и куриные крылышки в пятницу вечером, когда ты сплетничаешь с лучшей подругой. После встречи с Домиником прошлой ночью мои мысли были настолько расшатаны, что я выпила достаточно вина, чтобы опьянеть. Не спрашивайте меня, о чем я думала, потому что, по правде говоря, я не думаю, что думала.

Я нервничала, паниковала и волновалась.

Если раньше я думала, что покончила со своими чувствами к нему, то прошлая ночь стала подтверждением того, что на самом деле я все еще люблю его так же сильно, как и семь лет назад. Каждая клеточка во мне воспламенилась, когда я стояла рядом с ним, и даже сейчас каждый волосок на моем теле встает дыбом.

— Он узнал о Лукасе?

Моя грудь напрягается.

— Он не узнал. — Когда я услышала его голос, то испугалась, что он подслушивает мой разговор, но, к счастью, он либо не слышал, либо его это не волновало настолько, чтобы говорить об этом.

Мойра вздохнула с облегчением.

— Слава богу. Это была бы катастрофа. — Она подходит к холодильнику и берет бутылку воды. — О чем вы, ребята, говорили?

Я пожимаю плечами.

— Да так, ни о чем. — Мои мысли возвращаются к тому, как он подошел ближе и заправил мои волосы за уши. По моему позвоночнику тут же пробежал электрический разряд и распространился по всему телу.

Одно его прикосновение заставило рухнуть все стены, которые я возвела. Если бы пара не вошла… Кто знает, что бы произошло?

Возможно, я бы сделала какую-нибудь глупость, например, обняла или поцеловала его.

Мойра смотрит на меня с подозрением.

— Между вами ничего не было, верно?

Я быстро качаю головой.

— Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? — При мысли о том, что что-то произошло, по моим щекам разливается жар.

Проклятье.

О чем я только думаю, когда у меня возникают такие мысли о Доминике? Я должна отталкивать его, а не мечтать о нем.

— Я принимаю тебя за ту, кто потеряла девственность с незнакомцем в Италии, — говорит она, озорно улыбаясь мне. — Кто сказал, что это не может случиться во второй раз?

— Шансы на то, что это произойдет во второй раз, равны нулю, если только я не смогу чудесным образом стать девственницей после рождения целого человека.

Она усмехнулась.

— Я скучаю по тем дням, когда мы могли быть свободными и дикими. Теперь мы только и делаем, что работаем и по очереди сидим с ребенком.

Я вздохнула.

— И не говори.

Мойра бросила пустую бутылку в урну и села на табурет рядом со мной.

— Что ты планируешь делать теперь? У меня жуткое предчувствие, что Доминик может искать тебя.

— Я буду отказывать ему до тех пор, пока он не сдастся, — говорю я с набитым пиццей ртом.

Меня беспокоит, что Доминик из тех парней, которые никогда не сдаются, если что-то задумали, но я затаила дыхание, молясь, чтобы он действительно принял это предложение и не стал настаивать.

Сердце замирает при мысли о том, что мне придется оттолкнуть его, в то время как все, чего я хочу, — это чтобы он был рядом.

Я смирилась с тем, что не могу быть с ним, как бы сильно я его ни любила, но это не утишает боли в сердце каждый раз, когда мне приходится заглушать свои чувства к нему.

— Удачи тебе, детка. Не думаю, что Доминик оставит тебя в покое. — Она прикрывает рот рукой, чтобы заглушить небольшой вскрик. — А что, если он захочет тебя вернуть?

Я качаю головой. Мойра утверждает, что тысячи женщин по всему миру хотят внимания Доминика. Думаю, она тоже немного влюблена в него.

— Я ушла не потому, что он не хотел меня, Мойра. Я ушла, потому что должна была защитить Лукаса.

— Я понимаю, детка. Поверь мне, я понимаю. Мне просто жаль тебя. — Ее тон смягчается. — Я ненавижу, что тебе приходится отрицать свои чувства к нему, когда очевидно, что ты все еще влюблена в него.

— Это очень очевидно? — Спрашиваю я. Моя грудь сжимается от того, как быстро бьется сердце, но я стараюсь не поддаваться этому.

— Очень очевидно, — говорит Мойра. Она указывает на мои щеки. — Ты покраснела и говоришь так, будто мечтаешь о нем. Даже слепой поймет, что ты влюблена.

Жар еще больше обжигает мои щеки, и я запихиваю в рот еще один кусок пиццы.

— Итак, — говорит Мойра, нарушая затянувшееся на мгновение молчание. — Ты собираешься с кем-то встречаться в ближайшее время?

Я кашляю от интенсивности ее вопроса. Она бежит к холодильнику и достает для меня банку содовой.

— Боже. Мойра, ты меня уморишь, — пискнула я, когда напиток образовал холодную лужу в моем желудке. — Я слишком занята, чтобы встречаться.

— Ты знаешь, что никогда не сможешь забыть Доминика, если не дашь шанс другому мужчине. — Она бросает взгляд на дверь, как будто там кто-то есть. — Ты сама сказала, что Лукасу нужен отец. Ты должна найти ему такого, если не хочешь позволить ему встретиться с Домиником.

Я ненадолго задумалась, а потом вздохнула, потому что не могу придумать лучшей замены Доминику.

— В мире тысячи матерей-одиночек, Лукасу будет хорошо, если у него будет только один родитель.

Я знаю, что поступаю эгоистично, но я нахожу утешение в том, что не держу Лукаса на расстоянии только для того, чтобы причинить боль Доминику. Все гораздо сложнее.

Воспоминания о том, как семь лет назад Доминик отрубил палец мужчине, просачиваются в мое сознание. Темные, кровавые и жуткие. Это кошмар, который я не могу показать Лукасу, как бы ни было больно мне от того, что я должна держать правду подальше от Доминика.

— Может, и так. — Она наклоняется ко мне и шепчет: — Но ты сможешь всю жизнь быть без секса? Даже если ты прибегнешь к помощи секс-игрушек, ничто не сравнится с руками мужчины… ну, ты понимаешь… или женщины.

Она усмехается, когда я возмущаюсь.

— Ты грязная девчонка. Секс с женщиной — это твой последний фетиш? — Я завидую тому, как сексуально экспрессивна Мойра, но, если честно, иногда она меня даже удивляет.

Однажды, когда мы учились в колледже, она организовала обратный гаремный секс втроем и почти дошла до конца. Одна из подружек парня приехала в отель и все испортила. Мойра понятия не имела, что он встречается, и в итоге дулась из-за этого несколько недель.

Плохие времена, скажу я вам.

Она закатывает глаза и хмыкает.

— Нет. Мне слишком нравится член, чтобы это было так. Я предложила это только потому, что не думаю, что ты когда-нибудь позволишь мужчине, не являющемуся Домиником, залезть к тебе в штаны.

— Мне тоже нравится член… — Я замолчала и прикрыла рот рукой, заглушая слова, которые без разрешения слетели с моих губ. — Черт! Что я только что сказала?

Глаза Мойры озорно блестят. Она лукаво улыбается мне, повторяя:

— Мне нравится член… — Она подперла руками челюсть, как бы размышляя. — Дай угадаю, ты хотела сказать, что слишком любишь член, чтобы спать с женщиной.

О, Боже. У меня такое чувство, что она будет мучить меня этим вечно.

— Не делай этого, Мойра. Мне и так неловко. — Говорю я, переводя взгляд на кастрюлю на плите.

— Я буду дразнить тебя, но не сегодня. — Она подтаскивает к себе коробку с пиццей и берет кусок. — До меня дошли слухи. Не знаю, есть ли в них хоть капля правды, но я подумала, что должна тебе сообщить. — Она откусывает кусочек от пиццы. — Это касается мистера Петерсона.

— Петерсона? — Я облокотилась на кухонный остров, мой интерес возрос. — О чем этот слух?

— В анонимном блоге появилась статья, в которой говорится, что мистер Петерсон — не тот инвестор и гуманист, каким мы его считаем. — Она делает паузу, чтобы отпить из моей банки недопитой газировки. — Слышала, что он занимается всякими сомнительными делами, включая торговлю наркотиками, ввоз контрабанды и тому подобное.

Я нахмурила брови.

— Разве не этим занимается мафия?

Она склонила голову в кивке.

— Да. Что-то вроде этого. Но я в это не верю, он не похож на того, кто в этом замешан. Думаю, это просто политическая пропаганда. Он претендует на политическое место, его хорошо знают за его гуманитарные услуги и все такое. Нет ничего удивительного в том, что противоборствующая сторона будет делать какие-то трюки с его публичным имиджем.

— Хм… — Из общения с Домиником я вынесла одну вещь: никогда никому нельзя доверять слишком сильно. — Нельзя быть слишком уверенными.

Она хмыкает.

— Какая разница, если он зарабатывает деньги незаконным путем? Наша компания получает выгоду от его инвестиций.

Я смотрю на подругу и качаю головой.

— Ты даешь мне больше причин понять, почему ты решила стать юристом.

Она сморщила нос.

— Почему?

— Мистер Петерсон — наш последний инвестор. Небольшой скандал, связанный с его именем, повлияет на его акции, а это, в свою очередь, отразится на том, сколько компания заплатит нам.

Она выпрямилась и уставилась на меня, как будто я только что объявила о втором пришествии мессии.

— В таком случае я надеюсь, что он чист, как аккуратно выбритый член. — Она хихикает над своей шуткой. — Мне нужна новая машина и новая дизайнерская сумка.

— Твои потребности безграничны, — ухмыляясь, пробормотала я. — Интересно, что ты будешь делать со всеми этими дизайнерскими вещами?

— Я буду смотреть на них каждое утро и улыбаться про себя. Ты даже не представляешь, сколько счастья приносит роскошь.

Я поднимаю бровь.

— Представляю. Попробуй завести ребенка, и ты удивишься, сколько счастья приносит материнство.

Она отмахивается от моего предложения, словно я предлагаю ей ограбить банк.

— Нет, спасибо. Мне лучше быть богатой и крутой тетушкой. Няня — это самое большее, на что я способна.

— Ммм, это ты сейчас так говоришь, — отвечаю я с ухмылкой.

Мы доедаем остатки еды и переходим в гостиную. Мойра включает телевизор, и как раз в тот момент, когда я собираюсь плюхнуться на одну из подушек, мой телефон пиликает с телевизионной консоли.

— Поздние ночные сообщения, — поддразнивает Мойра. — Это подозрительно.

Я подхожу к консоли.

— Тише, женщина. Это может быть Лукас.

— Или нет, — возражает она. — Лукас засыпает еще до того, как солнце опускается за горизонт. Не может быть, чтобы он писал тебе почти в полночь.

— Ты права. — Мои глаза расширяются, когда я смотрю на сообщение на экране, и мой желудок переворачивается. — Это не Лукас.

Это Доминик.

Мои губы дрожат, когда я перечитываю сообщение во второй раз:

Я рад, что ты добралась домой в целости и сохранности. Было приятно увидеть тебя вчера вечером.

Мойра вскакивает с кресла и бежит ко мне.

— Кто там? — Она выхватывает у меня телефон, а затем прикрывает рот рукой, читая содержание сообщения. — О мой гребаный бог. — Она переводит взгляд на меня. — Ты обменялась с ним номерами?

Я качаю головой.

Связи Доминика простираются далеко и широко. Он может получить все, что захочет, одним щелчком пальцев. Я не удивлена, что у него каким-то образом есть мой номер. Нет, я просто ошеломлена, что ему хватило ума попытаться связаться со мной.

— Тогда как он его получил? — Она отворачивается к окну. — А что, если он снаружи?

У меня сдавило грудь. Что, если он снаружи? Я едва не спотыкаюсь на однотонном ковре посреди гостиной, когда спешу к окну и раздвигаю шторы.

Уличные фонари освещают одинокую дорогу за окном, легкий ветер треплет деревья. Доминика нигде не видно. Но сердце громко стучит в ушах, как будто он притаился в углу, наблюдает за мной и издалека вынюхивает мою тайну.

Что, если он узнает о Лукасе?