Тайный наследник Дона

ГЛАВА 4

ЕЛЕНА

Доминик Романо всего в десяти футах от меня.

Боже мой.

Я пытаюсь дышать, но воздух словно отказывается наполнять мои легкие. Мои ладони вспотели, ноги шатаются и грозят отказать от шока при виде Доминика. Что-то не так, он не должен быть здесь.

В горле пересохло, словно я застряла посреди Сахары. Голоса в моей голове говорят мне бежать, пока он не увидел меня, но мои ноги хромают и приклеиваются к полу. В моей голове проносится множество мыслей, но это не мешает мне замечать, что он все так же красив, как и семь лет назад.

Он стоит во весь рост в своем сшитом на заказ смокинге, излучая изысканность. Его темные глаза сверкают от блестящих люстр в комнате, когда он смотрит в мою сторону. Мой желудок бурлит от предвкушения и тревоги. Только когда он отводит взгляд, я понимаю, что затаила дыхание.

Наверное, он меня не заметил, верно?

Он бы не отвернулся если бы это было так.

Я до сих пор не могу отвести от него глаз, когда группа людей подходит к нему так же, как люди подбегают к знаменитости. Не то чтобы я их винила, Доминик привлекает внимание, не прилагая к этому никаких усилий.

Когда он находится в комнате, он впитывает воздух, доминируя над всеми вещами и людьми в ней.

Всплеск противоречивых эмоций пронзает меня насквозь. Я как будто рада снова его видеть, но не могу радоваться, потому что мне страшно.

Два дня назад мистер Петерсон прислал мне приглашение с просьбой посетить деловой вечер, который устраивает его друг. Я пыталась отказаться, но это оказалось невозможным, когда он настоял на своем, заявив, что это прекрасная возможность установить связь, которая останется на всю жизнь.

Он не солгал. В комнате мелькают мужчины и женщины, которые выглядят так, будто спят на простынях, сплетенных из долларовых купюр. Полагаю, большинство из них либо политики, либо бизнес-магнаты.

Даже сам зал — это симфония элегантности и роскоши. Он украшен сверкающими люстрами, которые отбрасывают мягкое сияние на собравшуюся элиту.

Шесть лет назад, когда я только создала свою компанию, я бы испугалась, оказавшись в такой толпе. Но годы посещения подобных мероприятий помогли мне привыкнуть к подобным сборищам.

Я новичок, поэтому мне потребовалось много времени, чтобы обрести уверенность в себе. Иногда мне все еще кажется, что я не принадлежу себе. Но сегодня вечером мое сердце замирает не от сотен аристократов вокруг меня, а от человека, стоящего в центре зала и уделяющего все свое внимание окружающим его людям.

Он даже не замечает, что я стою здесь.

Мои кулаки сжимаются, колени почти не слушаются от долгого стояния на одном месте. Я хочу развернуться и уйти, пока он меня не заметил, но боюсь, что любое мое движение привлечет его внимание.

Господи. Мой инстинкт выживания близок к нулю.

— Мисс Маркони!

Я чуть не выпрыгиваю из кожи, услышав голос мистера Петерсона. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, он держит в руках два бокала с искрящимся золотым вином. Я сглатываю, мое горло жаждет алкоголя.

Он протягивает мне один из бокалов.

— Вы выглядите сегодня очень эффектно.

По моим щекам разливается румянец.

— Спасибо. Вы и сами неплохо выглядите.

Уголки его глаз морщатся, а по лицу расползается улыбка.

— Старику надо приложить усилия, чтобы хорошо выглядеть.

Мистеру Петерсону всего пятьдесят девять, и я не считаю его старым, но я не говорю ему об этом. Вместо этого я говорю:

— Спасибо, что пригласили меня на это прекрасное торжество.

Он отмахивается.

— Пожалуйста, не говорите так. Я должен благодарить вас за то, что вы выполнили мою просьбу. Приношу свои извинения за то, что она пришла так поздно.

— Без проблем, мистер Петерсон. — Краем глаза я смотрю туда, где стоит Доминик. Я опасаюсь, что он заметит мое присутствие, если я буду стоять здесь слишком долго, но я же не могу отпихнуть мистера Петерсона в сторону и убежать.

— Если вы не возражаете, я хотел бы познакомить вас кое с кем.

Я делаю глоток вина. Оно не обжигает так сильно, как мне нужно, но я могу обойтись и этим.

— Конечно. Я не против.

Он кладет руку мне на поясницу, ведя меня к группе пожилых мужчин. У одного из них седые волосы и пузо. Когда мы приближаемся к ним, я замечаю, что остальные мужчины относятся к нему с уважением. Его лицо мне знакомо, но мой разум слишком деформирован, чтобы пытаться вспомнить, где я видела его раньше.

— Мистер Вадимов, — обращается к нему мистер Петерсон, когда мы подходим к нему, и все взгляды группы устремляются на нас. — Полагаю, я уже рассказывал вам о мисс Маркони, — говорит он, — моем новом партнере.

Затем мистер Петерсон поворачивается ко мне.

— Это мой хороший друг, Вадимов Кирилл, думаю, вы о нем слышали.

Конечно, слышала. Кирилов Вадим, наряду с тем, что является отставным президентом крупнейшего банка Нью-Йорка, владеет несколькими многомиллионными компаниями в Европе, одна из которых — Vadimov Air.

Мои глаза расширились, в груди заклокотало волнение.

— О Боже! — Я пытаюсь подавить свое волнение, но это трудно, когда я стою перед величием. — Приятно познакомиться, мистер Вадимов.

Господин Вадимов протягивает руку.

— Мне очень приятно. Я много слышал о вас, мисс Маркони, и должен сказать, что впечатлен тем, как далеко вы продвинулись.

Я пожимаю ему руку.

— Спасибо. Я еще не так далеко, как мечтаю. Вы вдохновляете многих таких, как я. Не могли бы вы поделиться со мной некоторыми своими секретами?

Его большой живот вибрирует в костюме, когда он смеется.

— Я буду более чем счастлив стать вашим наставником. — Он протягивает руку назад, и один из его телохранителей засовывает карточку между его пальцами. — Вы можете обращаться ко мне, когда вам понадобится.

Я почти не дышу, когда беру у него карточку.

То, что я привлекла внимание такого человека, как он, все еще кажется сном. Такая возможность выпадает нечасто, и я собираюсь использовать его влияние на благо своей компании. Иметь в качестве наставника самого успешного бизнесмена Нью-Йорка — такая возможность выпадает не каждый день, и я благодарна, что не отказалась от приглашения мистера Петерсона.

— Обязательно.

— Чуть не забыл. Поздравляю с новым контрактом. Я буду следить за тем, как далеко вы сможете зайти.

Я загибаю пальцы в туфлях, не зная, как реагировать. Нервная улыбка трогает мои губы.

— Надеюсь, с вашим руководством я далеко пойду.

— Вы очень умная. Я уверен, что вы достигнете многого.

Он уже собирается что-то сказать, как вдруг откуда-то появляется телохранитель и что-то шепчет ему на ухо. Когда телохранитель отходит, Вадим улыбается, но улыбка не достигает его глаз.

— Простите, но мне нужно кое-что сделать. Прошу меня извинить.

— Конечно.

— Я буду с нетерпением ждать встречи с вами в один из дней, — добавляет он, прежде чем уйти. Дэвид Петерсон присоединяется к нему, и я остаюсь одна.

У меня кровь стынет в жилах, когда я бросаю взгляд на то место, где стоял Доминик, и вижу, что оно теперь пусто. Куда он делся? Мой пульс слабеет, а внутренности сжимаются от нервного напряжения.

В сумочке зажужжал телефон, и когда я достаю его, на экране высвечивается номер моего сына.

Я должна ответить.

Выйдя из комнаты, я нахожу тихую веранду. Когда я выхожу на улицу, то не могу понять, дрожу ли я от того, что нервничаю, или это мягкий ветерок заставляет мои руки холодеть.

— Привет, мам. — Лукас звучит взволнованно, когда я отвечаю. — Как дела?

Каким-то образом разговор с Лукасом заставляет все мои заботы исчезнуть, и на моем лице появляется улыбка. Клянусь, мой сын — ангел-хранитель, посланный с небес, чтобы спасти меня от самой себя.

— Привет, Лукас. У мамы все хорошо. А как ты?

— Хорошо. Мамочка, тетя Мойра не разрешает мне смотреть бурундуков.

Я не чувствую себя в безопасности, оставляя Лукаса на ночь с няней, поэтому, когда Мойра предложила посидеть с ребенком, пока я буду присутствовать на вечеринке, я с готовностью согласилась. Впрочем, это уже не первый раз: время от времени она сидит с Лукасом, когда я в командировке или слишком занята работой.

Они как лучшие друзья, и хотя они не кровные родственники, Мойра любит Лукаса, как тетя любила бы племянника. У меня так много причин быть благодарной за то, что она моя лучшая подруга.

— Что тетя хочет посмотреть?

Я чувствую, как он закатывает глаза.

— Русалочку. Это ее девчачьи штучки.

Из моей груди вырывается смех. Мойра — большая поклонница Холли Бейли, и она буквально одержима "Русалочкой" с тех пор, как фильм вышел в прошлом месяце.

— Можешь кое-что сделать для мамы?

— Конечно. Все, что угодно для тебя, мам.

— Ты можешь разрешить тете Мойре смотреть все, что она хочет? — Спрашиваю я, надувшись, как будто он меня видит. — Она делает маме одолжение, присматривая за тобой сегодня вечером. Мы должны быть добры к ней, не так ли?

Он на мгновение замолкает.

— Я разрешу ей только потому, что ты попросила.

— Ты жалуешься обо мне своей маме? — Голос Мойры доносится издалека. — Ты как маленький ребенок.

— Я не ребенок, — протестует Лукас. — Я уже большой мальчик.

Голос Мойры теперь ближе и отчетливее. Она смеется.

— Да, ты такой. Только малыши доносят на своих тетушек своим мамам.

— Я не ребенок!

— О-о. Кто-то начинает злиться, — поддразнивает его Мойра. — Видишь ли, большие мальчики не злятся, когда спорят.

— Я не злюсь.

— Тогда позволь мне поговорить с твоей мамой.

Я представляю, как Лукас протягивает ей телефон, чтобы доказать, что он большой мальчик.

— Привет, детка, — говорит Мойра, — весело проводишь время на вечеринке?

Я шумно выдыхаю, жалея, что не могу сообщить новости по телефону. Но не могу. Мне нужно вернуться на вечеринку.

— Да все хорошо, только не весело. Как дела с Лукасом?

— К счастью, он не слишком капризничает. Развлекайся и не беспокойся о нас, хорошо?

— Хорошо. Спасибо.

— Веселись, мамочка. Я люблю тебя, — кричит Лукас на заднем плане.

Я смеюсь.

— Повеселись с тетей Мойрой. Мамочка тоже тебя любит. — Я целую телефон. Моя улыбка не исчезает еще какое-то время после того, как я вешаю трубку, а грудь становится менее тяжелой, как будто с нее только что сняли груз.

Разговор с Лукасом и Мойрой каждый раз поднимает мне настроение.

— Приятно снова встретиться с тобой!

Я замираю от его глубокого хрипловатого голоса, и от итальянского акцента, от которого у меня кровь становится ледяной.

Это не может быть он. Должно быть, я ошиблась.

Когда я оборачиваюсь, темно-карие глаза впиваются в меня с такой силой, что у меня замирает сердце.

— Доминик, — бормочу я, мой голос — едва слышный шепот.

Искры напряжения вспыхивают в воздухе, заставляя мир остановиться вокруг нас.

Его взгляд полностью поглощает меня.

— Елена, — произносит он мое имя, его голос звучит бархатисто и вызывает мурашки по позвоночнику. — Ты выглядишь потрясающе.