Тёмная легенда [любительский перевод]

Глава 3

Габриэль проснулся весь в огне, голодный и страждущий. Одержимый желанием. Каждый кусочек его кожи был живым от огненных язычков тепла. Его тело было напряженным и ныло, настойчиво требуя, чтобы он заявил права на то, что по праву принадлежало ему. Франческа лежала рядом с ним, бледная и неподвижная, ее кожа на фоне его была прохладной. Игнорируя последствия, он одной мыслью удалил тонкий барьер из ткани, разделяющий их. От ее вида у него захватило дыхание. Ее тело было изящным, прекрасно подходящим его.

Он лежал, обнимая ее, осторожно просчитывая свои возможности. Габриэль был не готов позволить ей выбрать смерть. Ему хотелось воспользоваться шансом на совместную жизнь. Он не мог существовать без нее. Но, даже привязав ее к себе ритуальными словами, он знал, что этого будет недостаточно, чтобы удержать ее от встречи рассвета. Поэтому прочитав ее мысли и ее желания, он смог придумать только один способ удержать ее. Существовал лишь один способ заставить ее уступить. Непростительный. Но ему придется смириться с этим. Она не простит его, но предпочтет жизнь для них обоих. И это даст ему время, чтобы привязать ее к себе эмоционально.

Габриэль некоторое время размышлял над отсутствием у него альтернатив. И пока он лежал, прижимая ее к себе, его решимость только крепла. Он будет обладать ею. И хотя это эгоистично и неправильно и ниже его достоинства, но он не позволит ей предпочесть смерть жизни. Габриэль мог бы сделать вид, что это ради спасения их расы, что они оба в долгу перед своим видом и должны сделать все возможное, чтобы она продолжала существовать, но он понимал, что в его решении не было ничего благородного. Он хотел ее. Она принадлежала ему, и Габриэль был намерен убедиться, что он не только владеет ею, но и что у нее больше нет никакого выбора в этом вопросе.

Он закрыл свои глаза и покинул свое тело, проникая в ее. Он двигался медленно и уверенно, решительно настроенный на то, чтобы не совершить ошибки. Он был древним с необычайной силой и знаниями. Он сделал все, что было в его силах, чтобы возбудить ее тело, даже когда нашел то, что искал. Оставалось сделать лишь одно... Когда он вновь вернулся в свое тело, то понял, что она была целительницей, женщиной тянущейся к земле. Он должен был быть уверен, что у нее не будет времени подумать или почувствовать что-либо кроме желания, вспыхнувшего между ними. Он не сомневался, что довольно легко справится с этим. Карпатский брачный ритуал отличался страстью и интенсивностью.

Габриэль лег поверх нее, чтобы всем своим невыносимо разгоряченным телом мог ощущать ее бархатистую кожу. Склонив голову, он коснулся своим ртом ее, чтобы ощутить ее первый вздох, одновременно отдавая ей команду просыпаться, прийти к нему, желая его. Его разум полностью слился с ее, его было невозможно остановить, совершенно возбужденного мужчину в огне карпатского брачного ритуала. Сердцебиение его Спутницы жизни подстроилось под биение его сердца, ее легкие заработали в одном ритме с его, и ее сознание внезапно оказалось в плену излучаемого Габриэлем голода. Он превратил огонь в жесткое пожарище. Он отчаянно нуждался в ней, чтобы просто выжить. Он должен владеть ею. Его тело неистовало, требовало ее. Никто другой не мог погасить пламя, грозившее полностью поглотить его.

Его голод стал ее голодом, его желание — ее. Ее тело горело и болело, ее груди приглашающе набухли напротив его груди, ее бедра безостановочно двигались. Габриэль обнаружил некое успокоение в медовых глубинах ее рта. Его руки исследовали каждый дюйм ее кожи, каждую впадинку и округлость. Он не хотел торопиться, хотел смаковать каждое открытие, но он не мог дать ей время, тем самым позволив выйти из-под слияния их сознаний. Он языком прошелся вниз по ее горлу, задержавшись на ее учащенно бьющемся пульсе. Его руки скользнули к месту соединения ее ног, его колено раздвинуло ее ноги, давая ему более полный доступ.

Франческа могла чувствовать только огненное желание и ужасный, опустошающий голод. Существовала лишь легкая дымка безумия, огонь охвативший ее. Везде, где он дотрагивался до нее, начинал танцевать огонь. Она услышала стон, вырвавшийся из ее собственного горла, когда его пальцы нашли ее горячую влажную вершину. Что только еще больше увеличило ее желание. Его зубы, нежно покусывая, прошлись по ее груди, дразня соски и превращая их в твердые пики, и вернулись назад к атласно-мягкой возвышенности. Она чувствовала его, толстого и твердого, прижимающегося к ней. Его разум подпитывал ее эротичными картинами, проецируя свою настойчивую потребность обладать ею. Она не могла думать, могла только бесконечно чувствовать. Чувствовать, желать и гореть.

Ее волосы были повсюду, укрывая их обоих, мягкие пряди казались невыносимо шелковистыми на их чувствительной коже. Странный гул стоял в ее ушах. Она с некоторым отчаянием потянулась к нему, ее руки обвили его голову, притягивая к ней, пока его рот не вытеснил все до последней разумной мысли из ее сознания, пока там не остался только он. Пока не осталось ничего — ни земли, ни неба; ни времени, ни пространства, лишь Габриэль со своими широкими плечами, разгоряченной кожей и требовательным телом, нуждающийся в ней, как никто другой. Ее тело, создавалось ощущение, больше не принадлежало ей; оно стало мягким и податливым, ноя каждой клеточкой, как и тело Габриэля.

Он что-то прошептал ей. Она узнала древний язык, но слова были приглушены ее грудью. Он приподнял ее бедра и замер на одно, длящееся не дольше одного удара сердца, мгновение. Она подняла на него взгляд, застыв от его чисто-мужской красоты. Его черный взгляд удержал ее.

— Я объявляю тебя своей Спутницей жизни, — его тело подалось вперед, и он овладел ею.

Франческа вскрикнула, ее руки вцепились в его темные разметавшиеся волосы, протестуя против его действий.

— Расслабься, Франческа, — выдохнул Габриэль, его голос был прекрасным, гипнотизирующим и захватывающим. Его бедра медленно и сексуально двинулись вперед, давая ее телу время привыкнуть к его вторжению. Он наклонил голову и поцеловал ее атласную кожу, его рот прошелся по ее пульсу. Он сосредоточился на дыхании, медленно делая вдохи и выдохи, чтобы не дать себе вонзиться в нее. Она оказалась узкой и горячей, окружая его словно бархатистый огонь. Она была самим совершенством. Габриэль на момент закрыл глаза, смакуя то, как она окружает его.

Франческа знала, что ей бы следовало запротестовать, но его рот сводил ее с ума от желания. Раскаленная добела молния пронеслась через ее тело в тот миг, когда он погрузил в нее свои зубы, соединяя их в единое целое в самом эротичном способе из всех. Сердцем, разумом, душой и телом. Ее жизненные силы хлынули в него, в то время как он брал ее, его бедра двигались в глубоком напряженном ритме, подводя их обоих к разбивающему вдребезги освобождению. Габриэль содрогался от усилий держать себя под контролем. Ее вкус был не похож ни на что иное ранее им пробованное. Опьяняющий, сексуальный, он был всем, что он когда-либо хотел. Горячим. Сладостным. Вызывающим привыкание. Его тело горело в огне, погружаясь все глубже и сильнее, делая их единым.

Габриэль провел языком по ее груди.

— Пожалуйста, Франческа, — его голос был хриплым от желания.

И она незамедлительно откликнулась на настойчивую просьбу. Ее рот прошелся по твердым мускулам его груди. Его тело сжалось, когда ее зубы дразняще прошлись по его пульсу, царапая, прикусывая.

— Франческа, — он произнес ее имя с отчаянным напряженным ожиданием.

Франческа обнаружила, что подчиняется. Это было нечто большим, чем черным магическим заклятьем, вековым искушением. Его тело было таким сильным, таким твердым, таким совершенным. Она втянула запах его крови, его жизненная сила звала ее, манила. Ее рот чувственно прошелся по его мускулистой коже, ее зубы поддразнивали его, пока он не застонал от желания. Тогда она глубоко погрузила в него свои зубы.

— Я объявляю тебя своей Спутницей жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Я дарю тебе свою защиту, свою верность, свою душу, свое сердце и свое тело. Я обязуюсь хранить то же самое, что принадлежит тебе. — Он едва смог произнести ритуальные связывающие их слова вслух. Ее тело сжималось вокруг его, сотрясаясь, разлетаясь на фрагменты, сдавливая его своей раскаленной огненной бархатностью так крепко, что он подумал, что вот-вот вспыхнет. — Ты моя Спутница жизни, связанная со мной на все века и всегда находящаяся под моей заботой.

Франческа провела своим язычком по крошечным следам укусов, которые она сделала на его твердой мускулистой груди и прижалась к нему. Он был единственным безопасным якорем, когда ее тело покачивалось на волнах чистого расплавленного удовольствия. Она тонула в нем, ее тело больше не принадлежало ей. И никогда больше не будет принадлежать. Она лежала под ним, биение ее сердца громким эхом отдавалось в ее ушах, его кровь бежала в ее венах, а во рту остался его привкус, его тело находилось глубоко внутри нее. Впервые за все свое бесконечное существование она была полностью удовлетворена.

Габриэль лежал поверх нее, придавив ее, и чувствовал, что больше никогда не захочет уйти далеко от ее красивого тела. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, ожидая увидеть осуждение. Франческа ласкала его влажные волосы.

— Так вот чего мы были лишены все эти годы, — сказала она тихо, с удивлением.

Он склонил голову и запечатлел поцелуй на ее нежном и уязвимом горле. Его руки собственнически зарылись в ее волосы.

— Ты так невероятно красива, Франческа, — его голос соблазнительным шепотом прошелся по ее коже.

Она закрыла глаза и позволила ему просочиться в ее тело и разум. Он связал их воедино. Она надеялась, что он этого не сделает, но это все равно ничего не меняет. Ничто из этого ничего не меняет. Франческа была рада, что испытала то, что должно было быть ее, но этого было недостаточно, чтобы удержать ее на земле. Прошли сотни лет, ее жизнь ушла в никуда. Она не сможет начать все сначала как карпатская женщина, связанная с властным мужчиной. Она расслабилась, впитывая ощущение его тела. Он так отличался от нее, был более мускулистым и жилистым, сильным и крепким, состоящий из углов и плоскостей.

Он задвигался вновь, нежно и осторожно, вновь наращивая между ними жар. Франческа старательно избегала всех мыслей о сексе и половом акте, когда поняла, что с ней это никогда не произойдет. Теперь же ей было жаль, что она не включала этот предмет в свое обширное образование.

— Я включал, — заверил ее он и еще раз полностью завладел их телами. Он управлял ею своим сознанием, своими руками, обхватывая ее округлые ягодицы, двигая ее телом в одном ритме со своим.

Невозможно было отрицать его присутствия. Франческа и не хотела этого делать. На протяжении всех длинных веков своего одинокого существования, она никогда не предавала своего Спутника жизни. До тех пор, пока она знала, что он жив, она ждала, надеясь, как делают многие женщины. Но по мере того как пустые годы проходили, она поняла, что он не придет за ней. После чего обратила все свое внимание на то, чтобы найти способ выходить на солнце. Следующим этапом стала бы ее жизнь с Брайсом. Но теперь все окончательно изменилось. Никто другой не сможет заставить ее испытать такие же ощущения, как Габриэль. Он был самим пламенем и экстазом, его руки скользили по ней, словно запечатляя в памяти каждую линию и изгиб. Словно он поклонялся ей. Словно она должна была принадлежать ему.

Габриэль хотел ее. Нуждался в ней. Только она могла успокоить пламенный жар в его теле. И она с абсолютной уверенностью знала, что только Габриэль мог заставить ее чувствовать себя такой живой. Полностью живой. Только Габриэль мог заставить ее тело гореть с такой силой, которая волной за волной чистого чувственного удовольствия разбивала ее на части и заставляла терять контроль. Это не было похоже ни на что когда-либо испытанное или воображаемое ею, его тело двигалось в ее во властном ритме, подводя ее все ближе к краю высочайших гор.

Рот Габриэля скользнул по ее полной груди, так что ее тело словно растаяло, словно ее внутренности превратились в расплавленную лаву. Она хотела, чтобы он дотрагивался до нее, исследовал каждый дюйм ее тела своим ртом. Его язык круговыми движениями прошелся по ее напряженным соскам, и ее бархатистые ножны все сильнее и сильнее сжиматься, пока она не почувствовала, что тонет в наслаждении. Он двигался уверенными сильными толчками, сближая их тела, его руки впились в ее бедра, в то время как он держал ее в неподвижном состоянии для его вторжения. Она хотела его именно таким, снова и снова. Она смогла прочитать эротические картины в его сознании, вещи, которые он хотел проделать с нею, вещи, которые он хотел, чтобы она проделала с ним, и ей хотелось всего этого. Ее тело вышло из-под контроля, и она вцепилась в него, тихий звук чистого удовольствия вылетел у нее прежде, чем она смогла остановить его. Ей не хотелось останавливать его, ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Ей хотелось не торопиться и исследовать каждый дюйм его сильного совершенного тела. Ей хотелось свести его с ума от удовольствия, поскольку она знала, что это в ее силах.

Ее руки обвились вокруг его шеи, теснее прижимая его к себе, в то время как он погружался в нее, то входя, то выходя, поднимая ее все выше и выше, пока она не свалилась со скалы в свободном полете, который длился и длился, пока он не взорвался в ней, падая вместе с ней, пока их тела не переплелись так, что нельзя было сказать, где начинается одна и заканчивается другой. Габриэль прижимал ее к себе, замедляя их сердцебиения, невероятно довольный ее реакцией. Вместо того чтобы сердиться на него за его преднамеренное соблазнение, она прижалась своим красивым ртом к выемке его плеча, ее тело было мягким и гибким. В ее сознании он прочитал только об ее удовольствии, об ее растущем стремлении к большему. Она хотело его тепла и огня. Она хотела ощутить на себе его руки. Это было не похоже ни что ранее испытанное ими обоими.

Внезапно она выпрямилась и оттолкнула его твердую, как стена, грудь. Габриэль дал ей несколько дюймов свободы. Капелька пота стекла в ложбинку между ее манящими грудями, и он лениво склонил свою голову, проследив путь капли своим языком. Он почувствовал, как ее тело содрогнулось и сжалось вокруг него. Она снова толкнула его, и он незамедлительно вторгся в ее мысли. Чувство вины захватило ее, чувство вины и смущение из-за того, что она чувствовала такое сильное сексуальное влечение, когда ничего подобного ранее не испытывала.

— Это естественно, Франческа, — успокаивающе прошептал он, его зубы туда-сюда прошлись по ее чувствительной коже, затем двинулись к уголку ее рта.

— Может для тебя так оно и есть, но не для меня. Мне нужно время, Габриэль, чтобы привыкнуть ко всему этому. Мне необходимо побыть одной. Мне необходимо обдумать все это. Пожалуйста, позволь мне встать.

Были ли в ее голосе слезы? Он в течение долгого времени изучал ее отведенное в сторону лицо, желая, чтобы она встретила его темный пристальный взгляд, но она была непреклонна в своем отказе. Неохотно выйдя из нее, он сразу же почувствовал себя обделенным. Она тоже, хотя не пожелала признаться в этом даже самой себе. Ей хотелось побыть одной. Габриэль освободил ее тело от веса своего, его руки еще раз прошлись по ее нежной коже, поскольку он не мог ничего с собой поделать. Он лег, уставившись в потолок спальни, небольшая улыбка удовлетворения изогнула его губы.

Она хотела его каждой своей клеточкой точно так же, как он хотел ее. Чувственная и невероятно страстная женщина скрывалась в Франческе. Габриэль закрыл глаза и подумал, каково это будет каждый рассвет держать ее в своих объятиях, каждую ночь просыпаться рядом с ней, глубоко зарываться своим телом в ее манящее тепло едва пожелает. Он никогда, за все века своего существования, не представлял себе существование такого рая, и теперь был более чем решительно настроен никогда ее не потерять.

Франческа удалилась в ванную комнату. И встала под душ со слезами, бегущими по ее лицу. Как это вообще могло произойти, особенно теперь, в конце ее существования? Как Габриэль все еще мог оставаться в живых, когда весь карпатский мир поверил в его смерть? Он был легендой, мифом, а не кем-то живущим и дышащим и предъявляющим свои права.

— Это не принесет тебе никакой пользы, укрывание там. — Она почувствовала, что Габриэль близко. Торопливо она вытерла слезы и выключила воду. Выйдя из душевой кабинки, она завернулась в большое банное полотенце. Ее кожа стала такой чувствительной, она обнаружила, что краснеет безо всякой причины. Он сделал это. Изменил ее жизнь на все времена. Он дал ей свою кровь и полностью вернул ее в карпатский мир. Он привязал ее к себе, завершив ритуал, так что две половинки их душ оказались связаны воедино, их сердца стали одним. Теперь она будет нуждаться в нем, нуждаться в прикосновении его разума и тепле его тела все оставшееся отведенное ей время на земле. Франческа, которая никогда ни в ком не нуждалась. Франческа, которая никогда ни перед кем не отвечала.

Габриэль стоял, лениво прислонившись к дверному косяку, его черные глаза с опаской глядели на нее. Она был так прекрасна, от ее вида у него перехватывало дыхание, но слезы, висевшие на ее длинных ресницах, разрывали его сердце.

— Я не скрываюсь, — возразила она, решительно вставая перед зеркалом во весь рост. Выглядела ли она как-нибудь по-другому? Выглядела ли она так, словно только что долго занималась любовью с мужчиной? — Я всего лишь собираюсь с мыслями.

— Как мне кажется, ничего не изменилось, — заявил он.

— Я не могу дать тебе то, что тебе хочется. Не дави на меня, Габриэль, или вынудишь меня представить этот вопрос на рассмотрение нашего принца.

Габриэль усмехнулся улыбкой хищника, обнажив зубы. В ней не было никакого юмора, лишь волчья угроза. Впервые за все время она испугалась.

— Никто не заберет тебя от меня, Франческа, и точно не Михаил. В любом случае, ты бы никогда никого не втянула в наше личное противостояние. Оно только между нами двумя. В глубине души ты считаешь точно так же, как и я. Будь уверена, мой первейший долг перед моей Спутницей жизни — охрана ее здоровья.

— А что насчет ее счастья?

— Дай время и я позабочусь также и об этом. Не вздумай скрещивать со мной меч. Тебе не выиграть.

— Меня восхищает твое высокомерие, — спокойно сказала Франческа и позволила полотенцу упасть на пол, одновременно одеваясь так, как принято у ее народа. — А сейчас мне надо идти, — она не могла позволить себе быть втянутой с ним в спор.

— Если ты ищешь питания, то я обеспечу тебя им, — спокойно проговорил Габриэль.

Ей пришлось постараться, чтобы румянец не окрасил ее шею и лицо. Ей не хотелось думать о способе, которым он обеспечит ее. Он превратил простой акт питания в некий интимный акт.

— Огромное спасибо за предложение, но я собираюсь в больницу. Брайс прислал сообщение об еще одной пациентке.

Габриэль потянулся и обхватил ее тонкое запястье своей сильной рукой, точно приковав к себе наручниками, вырваться из которых было невозможно. Он не причинял ей боли. В действительности, его прикосновение было нежным, но как бы отчаянно она не пыталась, ей было не по силам разорвать его хватку.

— Я никому не отдам то, что принадлежит мне, Франческа. Не втягивай этого доктора в наше противостояние.

— Нет никакого противостояния, Габриель, — мягко ответила она. — Брайс мой друг. Я часто хожу в больницу, чтобы оказать помощь, когда в этом возникает необходимость. Это важная часть моей жизни, того, кто я есть. Это ни имеет ничего общего с Брайсом, за исключением того, что ему посчастливилось стать доктором и моим другом.

— В своих мыслях ты тянешься к нему, потому что тебе с ним просто. Он тот, с кем тебе удобно и спокойно. Я же пугаю тебя.

Ее черные глаз остановились на его лице.

— Я точно не знаю, что ты планируешь делать, Габриэль, но твои намерения мне ясны. Ты подумываешь остановить меня от совершения поступка, который я запланировала сделать так давно.

Габриэль небрежно пожал плечами, не стараясь отрицать очевидное.

— Возможно, это бы помогло, задумайся ты о других возможностях, о другом образе жизни.

— Потому что ты думаешь, что изменил свой образ жизни. Но это не так, и ты сам это понимаешь. Через день-два в городе произойдет убийство, и ты отправишься на охоту без оглядки, без единой мысли обо мне, точно так же, как делал прежде.

Габриэль улыбнулся ей, его зубы были необычайно белы.

— У меня нет иного выбора, кроме как охотиться за вампиром, но я не только оглянусь назад, я вернусь назад.

Франческа для пробы дернула свое запястье, напоминая ему, чтобы он отпустил ее.

— Нет никакой реальной необходимости торопиться, — прохладно сказала она. Но даже говоря это, пытаясь отделаться от него, она потянулась, чтобы разгладить его воротник.

И сразу же Габриэль ощутил то же самое успокаивающее спокойствие, которое испытал в тот момент, когда она впервые дотронулась до него. До этого момента он не осознавал, насколько напряжен был внутри. Франческа не только поняла это, но и знала, что делать, чтобы он расслабился.

— Ты великий человек, Габриэль, легенда среди нашего народа, и твоя репутация заслужена. Мне хотелось бы дать тебе все, что ты заслуживаешь, — длинные ресницы Франчески опустились вниз, чтобы скрыть глубокую печаль и вину в ее глазах. — Но до твоего появления у меня была своя жизнь. Я не знаю тебя. Мое тело реагирует так, как и положено реагировать карпатской Спутнице жизни, но мое сердце не принадлежит тебе.

Габриэль поднял ее руку и поднес к своему сердцу.

— Ты восхищаешься этим человеческим доктором, Франческа, я с легкостью могу прочитать это в твоем сознании, но не ошибайся, принимая это за любовь.

— Почему ты думаешь, что я не могу полюбить человека?

— Потому что ты моя Спутница жизни и для тебя существует только один мужчина. Теперь я здесь, Франческа. Конечно, я должен был оказаться здесь раньше, но сейчас-то я тут. Не позволяй страху заставлять тебя бежать к этому человеку.

— Я чувствовала привязанность к Брайсу очень долго, Габриэль. Это правда, что меня привлекала идея разделить с ним свои последние годы. Я заслуживаю некоторую видимость счастья за такую длинную жизнь. — Франческа не могла понять, почему чувствует вину. Она ничего не должна Габриэлю. Она не просила связывать их воедино, тем не менее, он сделал это. Она чувствовал себя загнанной в угол и смущенной.

— Ты наслаждаешься компанией доктора лишь потому, что разделяешь его интересы. Ты рождена целительницей. Он также исцеляет людей. Но эта общность — не любовь, Франческа. Привязанность, восхищение, дружба не добавляют любви.

— Если бы он попросил меня выйти за него замуж, Габриэль, то ты бы обнаружил его, живущим вместе со мной.

Черные глаза Габриэля скользнули по ее лицу. Очень нежно потянувшись, он поднял ее подбородок.

— Мне не нужно читать твои мысли, чтобы знать, как часто он задавал тебе этот вопрос. Ни один мужчина, человек или кто-либо другой, не стал бы тратить столь много времени, чтобы сделать тебя своей. Ты не любишь его, Франческа.

— Я не люблю тебя, Габриэль. Вот что имеет для меня значение. Я прожила слишком долгую жизнь, чтобы вступать в отношения после одного свидания, да и то лишь потому, что пожелала узнать, что такое секс.

Его глаза, смеясь, посмотрели на нее.

— Великолепный секс, — поправил он.

Ответом ему стала легкая улыбка, появившаяся на ее губах.

— Ладно, великолепный секс, — признала она. — Учти, я просто отдаю тебе должное. Все это время наш народ называл тебя ангелом света, а Люциана — темным ангелом. Я думаю, они были неправы, — она выдернула свою руку и отвернулась от него. — Я не буду возражать, если ты найдешь другую спальню, Габриэль. Не рассчитывай на слишком легкую победу в этом нашем сражении. Даже после того, что произошло между нами, я все еще решительно настроена осуществить свои планы относительно того, чтобы состариться. Я жила слишком долго и устала наблюдать, как другие умирают.

— Нет никакого противостояния, сладкая, — тихо прошептал он, смотря, как она уходит в ночь. У нее не было никакого шанса сбежать от него. Он был уверен в этом. Никто, ни человек, ни кто-либо другой, сейчас не сможет забрать ее у него. А его страховка, как ничто другое, помешает ей искать успокоения на рассвете. Он неслышно прошел через комнату к двери, где встал, уставившись на огни города. Их было так много. Город сверкал также ярко, как и небеса над ним.

Габриэль очень долго был заперт под землей, ему нужно было наверстать столько всего упущенного. Ему придется заново изучить Париж, узнать каждую улицу и каждое убежище на ней. Это было превосходное место для охоты на такого демона, каким стал Люциан. Скоро все начнется. Убийства, смерти, бесконечная охота и многочисленные сражения. Где-то там, в спящем городе, крадется безжалостный и беспощадный убийца. Никто не был в безопасности и не будет до тех пор, пока Габриэль не уничтожит его. Теперь, когда у него появилась Франческа, которую нужно защищать, Габриэль понимал, что на сей раз он должен победить. Он должен найти способ уничтожить своего брата. Если в прошлом он и колебался, испытывая ошибочную верность брату, то теперь он не имел права на такую роскошь. Франческа должна постоянно находиться под защитой. С тяжестью на сердце, он сделал три быстрых шага и взмыл в воздух.

Франческа неторопливо шла к больнице. Она любила ночь. Так же сильно, как тосковала по солнцу, по возможности ходить под ним, она обожала ночь. После захода солнца воцарялись мир и спокойствие, резко отличаясь от хаоса, часто царившего на протяжении дня. Она любила звуки ночных созданий, шорох крыльев над головой, который лишь немногие слышали. Это был тайный мир, частью которого она всегда была, и теперь Габриель требовал, чтобы она вернулась в него.

Как давно она не видела свою родину, Карпатские горы? На что это было бы похоже прогуливаться среди своего собственного вида? Глубоко зарываться пальцами в богатую исцеляющую землю? Она уже давным-давно отказалась от этой мечты. Почему он вернулся спустя все это время? Почему теперь? Что же все-таки она чувствовала к Брайсу? Смогла бы она отдавать свое тело так охотно, так полностью Габриэлю и действительно испытывать любовь к Брайсу? Габриэль бы не взял того, чего она не захотела бы отдать. Он мог бы заставить ее проснуться, испытывая желание к нему, мог даже посадить семена желания в ее тело до ее пробуждения, но она не была неоперившимся птенцом. Она не могла возложить всю вину на плечи Габриэля. Она могла бы остановить его или, по крайней мере, усложнить все для него. Нет, она не может возложить вину на Габриэля. Она хотела его чуть ли не с первого момента своего пробуждения с его кровью, циркулирующей в ее венах.

И что это значит? Что она является женщиной, которая может встречаться с более чем одним мужчиной в одно и то же время? Могла ли она любить Брайса? Если она действительно любит его, то почему не согласилась выйти за него замуж задолго до этого? Неужели Габриэль прав? Неужели она тянется к Брайсу, потому что с ним безопасно, и она его знает? Потому что он тот, кто никогда не будет властвовать над ней? Неужели в ней до сих пор живет испытавшая боль и унижение юная девушка? Она считала, что больше не способна на такие глупые чувства.

Она была связана с Габриэлем. Ее сознание было настроено на его. Ее тело жить не могло без его. Они были единым целым, тем не менее, у ее своенравного сердца, казалось, был собственный ум. Как это могло быть? Неужели она настолько стала человеком, что больше не может быть связана ритуальными словами? Нет, она чувствовала горящую нужду, ужасный голод, который только Габриэль мог удовлетворить.

Вздохнув, Франческа потерла ноющие виски. Она предает свои собственные убеждения. Она никогда не связывала себя с Брайсом, но в тайне надеялась, что у них есть шанс. Брайс немало заботился о ней, она ощущала его подлинную любовь всякий раз, когда они были вместе. Он не мог солгать ей, с такой легкостью она читала его мысли. Он будет расстроен, если она внезапно разорвет их отношения. Она позволила ему сочувствовать ей. Разве это не делает ее ответственной? Она чувствовала смущение и одиночество. И она невероятно устала так долго жить в одиночестве.

— Ты больше не одна, Франческа. Я здесь, чтобы разговаривать с тобой. Нет никакой необходимости чувствовать себя предательницей. Согласен, я вошел в твою жизнь неожиданно. Я не могу сказать, что счастлив, когда ты постоянно думаешь о другом мужчине и волнуешься об его счастье больше, чем о моем, но я все понимаю. Я все усложнил для тебя.

Франческа сморгнула слезы. Было нечто успокаивающее и невероятно интимное, когда кто-то другой говорил в твоей голове так нежно, шепча успокаивающие слова понимания и товарищества перед лицом внутреннего кризиса. Прошло много времени с тех пор, когда она в последний раз использовала такой способ общения. Голос Габриэля был могущественным инструментом, касаясь ее сознания, словно легкая ласка. Впервые за много веков она почувствовала, что больше не одна. Женщины ее расы нуждались в своих вторых половинках. Габриэль. Она на краткий миг прикрыла глаза. Почему он вернулся именно сейчас?

— Франческа! Слава Господу. — Брайс торопливо появился из алькова, расположенного за углом от входа в отделение неотложной помощи. — Я потерял полжизни, волнуясь за тебя. Кем был тот мужчина?

Рука Брайса обвила ее плечи, и она мгновенно почувствовала тяжелый вес неодобрение Габриэля. Карпатские мужчины не любили делиться своими женщинами. Габриэль ко всему был выходцем из Старого света. Он провел века своей жизни, преследуя демонов, защищая других. У него были инстинкты хищника, но также он обладал храбростью, изысканностью и элегантностью дворянина. Она чувствовал его борьбу за сохранение равновесия и понимания, когда сама его натура требовала уничтожить соперника быстро и эффективно. Прошло много времени с тех пор, как Франческа жила в его мире. Она почти позабыла то, как вели себя мужчины ее расы со своими женщинами. Покровительственно. Собственнически.

— Его зовут Габриэль, Брайс. Я сожалею, но я понятия не имела, что он там будет. Если бы я знала, то рассказала бы тебе о нем до твоей встречи с ним.

— Он смотрел на тебя так, словно ты его собственность, — Брайс прижал ее к себе, неожиданно почувствовав, как если бы он уже потерял ее. В ее глазах сквозила настороженность, которой раньше там не было. Франческа изменилась, но он не мог сказать как именно. — Он так и считает, правда? Кто он тебе?

— Он был моим мужем. Я считала его мертвым, — тихо и правдиво ответила Франческа. — Я была не меньше тебя шокирована, увидев его живым. Мне жаль, Брайс, я думала, что он ушел навсегда. Я понятия не имела, что он возвратиться. Я действительно все эти годы думала, что он мертв.

— Ты никогда не упоминала о муже, — Брайс был явно в шоке.

Она кивнула.

— Я знаю. Но это было очень давно, и я смирилась с его уходом. Его возвращение стало для меня потрясением, с которым я должна смириться. Все мы должны смириться.

Брайс с трудом сглотнул, расстроенный настолько заметно, что она автоматически успокоила его своим прикосновением. Он незамедлительно переплел свои пальцы с ее.

— Что это означает? Он же не может всерьез считать, что спустя столько времени может легко вернуться в твою жизнь? Ты знаешь, что я чувствую к тебе. Был ли он официально объявлен мертвым? Что это означает для нас?

— Честно, я не знаю о чем сейчас думать, Брайс. Я же говорила тебе, что нахожусь в полнейшем шоке. — Поскольку Франческа не могла заставить себя быть с ним нечестной, то продолжила говорить дальше. — Но это все меняет. Да и как иначе? Габриэль обладает огромной властью, и он совершенно точно не был официально объявлен умершим.

Брайс отошел от нее, его глаза скользнули по ее лицу с осуждением.

— Тебя все еще влечет к нему, я прав? — это было обвинение.

Франческа отвернулась от него, чувство вины захлестнула ее.

— Он был моим мужем, Брайс. Как ты считаешь?

— Черт возьми, Франческа! Ты должна была выйти за меня замуж давным-давно. Ты думала об этом и не вздумай отрицать обратное. Ну и что, что он вернулся? Он больше не является частью твоей жизни. — Неожиданно он замер. — Он ведь не остановился в твоем доме? Скажи мне.

Франческа молчала, ее взгляд старательно избегал его.

Брайс хлопнул себя по лбу.

— Франческа! Ты что, не в себе? Ты больше ничего не знаешь об этом мужчине. Где он пропадал все это время? Ты хотя бы знаешь, что он делал в последнее время? Могу поспорить, ты приняла его, словно ничего не произошло. Вполне возможно, что он был в тюрьме. Да, вероятнее всего, он был в тюрьме, — его ладонь на ее руке направила ее в госпиталь. — Это так, Франческа? Он сидел где-то в тюрьме, и ты просто не хочешь мне об этом говорить? Думаю, ты обязана была мне рассказать.

— Я была бы и рада тебе рассказать, но не могла вставить и слова, — запротестовала Франческа. — Где был Габриэль и чем занимался, это его дело, только его, и я не обязана тебе об этом рассказывать.

— Ты спала с ним, — заявил Брайс.

— Это также не твое дело, — она вздернула подбородок, ее глаза предупреждающе вспыхнули. Может Франческа и чувствовала вину, но она не могла позволить Брайсу или какому-либо другому человеку отчитывать ее. Она всегда была честной с ним, всегда. Не раз она советовала ему найти другую женщину, такую которая бы обожала его, как он того заслуживает. Франческа такой не была, и это печалило ее. Заставляло чувствовать себя неполноценной из-за того, что она не могла подарить свое сердце полностью и бесповоротно. Чувствовать, что что-то в ней было не так, какая-то неполноценность. Что ж, пусть будет так, Габриэль выбрал свой собственный путь, он счел ее менее привлекательной, жизнь с ней — менее удовлетворительной.

— Тебе не приходило в голову, что возможно все эти годы он жил с другой женщиной? У него вполне может быть где-то другая жена и даже дети, а ты об этом не знаешь? — злые слова вырвались у него прежде, чем он сумел их остановить.

От такого предположения ее большие глаза мгновенно полыхнули гневом.

— Это недостойно тебя, Брайс, — тихо заметила она.

— Франческа, пожалуйста. Не делай этого, — Брайс обнял ее рукой за талию, но как только он привлек ее ближе, то осознал, что пересек некую невидимую черту.

И она незамедлительно почувствовала неудобство, скованность. Она вдохнула запах его одеколона, и, хотя он был дорогим, ее стало немного подташнивать. Это было странно, ей всегда нравился его одеколон, хотя сейчас она думала лишь о том, как пах Габриэль, думала об его мускусном мужском запахе. Было ли это частью ритуала, единения? Делает ли это невозможным для нее прикосновение к другим мужчинам? Было ли это тем самым секретом, с помощью которого мужчины ее расы властвуют над своими женщинами? Она нетерпеливо провела рукой по волосам, обнаружив, что ее пальцы дрожат. Возможно, существует способ избавиться от влияния ритуальных слов. В конце концов, она сделала невозможное: нашла способ гулять среди людей под полуденным солнцем. Габриэль может и свел на нет ее достижение, но это не отменяет того факта, что она сделала то, что ни один карпатец никогда не делал.

— Я ничего и не делаю, Брайс. Я не знаю, что делать, поэтому не делаю ни единой вещи. Я не прошу тебя приостановить свою жизнь или ждать. Я постоянно твержу тебе, что ты должен найти милую девушку и остепениться. — Франческа отбросила волосы в сторону, нервным жестом, который редко демонстрировала.

— Я люблю тебя, Франческа, — безрадостно проговорил Брайс. — Я не собираюсь бросать все дела и искать другую женщину. Ты — единственная, кого я хочу. Не могу сказать, что мне нравится мысль о бывшем муже, остановившемся в твоем доме, но я не желаю, чтобы ты исключала меня из своей жизни, лишь потому, что думаешь, что я не справлюсь с этим.

Франческа покачала головой.

— Я не могу справиться с этим, Брайс. Ты не представляешь, как неловко я себя чувствую. Мне бы не хотелось говорить об этом прямо сейчас. Что если вместо этого, я для тебя осмотрю пациента?

Брайс взял ее за руку и замедлил шаг, не давая ей войти в больницу.

— Ты его любишь?

Франческа медленно выдохнула, желая быть как можно более честной.

— Как я могу, когда я не видела его столь долгое время? Я не знаю его. Я не позволяю себе узнать его, я не хочу узнавать его в данный момент. Могу сказать тебе лишь то, что считаю его храбрым и что восхищаюсь им как никем за всю свою жизнь. И он заслуживает хорошей жизни. Просто я не желаю быть ее частью.

Брайс молчаливо выругался.

— Ты ничего ему не должна. И меня не волнует, был ли он твоим мужем или нет. Ты говоришь так, словно считаешь, что чем-то ему обязана, но ты не должна ему абсолютно ничего. Мне все равно, был ли он секретным агентом и спасал мир. Он просто не может ни с того ни с сего вернуться назад и решить, что снова хочет тебя.

Габриэль вероятноспасал мир больше, чем один раз. А учитывая могущественного вампира, свободно разгуливавшего по городу, он еще раз защитит людей с огромным риском для своей собственной жизни. Он отказался от своего шанса на счастье, лишившись семьи, эмоций и красок жизни. Он рискует большим, чем своей жизнью, он рискует своей душой, даря как смертным, так и бессмертным безопасность. У него не было настоящей жизни, даже представители его собственного народа боялись его. Он был совершенно одиноким. Габриэль. Ее сердце переживало за него точно так же, как ее душа восставала против его власти над ней.

— Габриэль другой, Брайс, почему — я не могу тебе объяснить. К тому же у меня был трудный вечер, поэтому я прошу тебя отложить на время эту тему. Я не могу дать тебе ответ, который ты хочешь услышать, и если ты будешь давить на меня, мне придется сказать «нет», сказать, что для нас нет надежды и что нам лучше забыть об этом, — она потерла ноющие виски. — Так что там с твоим пациентом? Тебе нужна помощь или нет?

Брайс покачал головой, стараясь спрятать свое разочарование.

— Все в порядке, Франческа, пусть будет, как ты хочешь. Мы отложим этот разговор, но мне бы хотелось, чтобы ты выкинула его или отправила в один из тех приютов, которые ты всегда финансируешь. В одном из них должно найтись место для него.

Франческа прекрасно знала, что Габриэль вероятно был страшно богат. И не важно, как долго он проспал под землей, у него, по всей вероятности, были заначки золота или чего-то иного, равного по ценности для поддержания его жизни. Члены его семьи позаботились бы об его собственности ради него. А если бы у него ничего не было, то все карпатцы скинулись бы значительными суммами, чтобы облегчить его возвращение в общество. Это был их способ помощи друг другу во все времена, когда кто-нибудь в ней нуждался. В карпатском обществе богатство ничего не значило. Оно являлось общим, как средство для продолжения их рода, для сохранения в тайне их существования. У Габриэля еще не было времени, чтобы собрать то, что по праву будет его, но он это сделает. В любом случае, Франческа не могла поступить по-иному, кроме как жить по законам своего народа и разделить то, что имела с ним.

— Я попросила его найти собственное место проживания так скоро, как только он сможет, но я не собираюсь заставлять его покидать мой дом. Теперь рассказывай о пациенте или я ухожу, — она не шутила. Если Брайс начнет давить на нее еще сильнее, то она просто развернется, уйдет и не вернется в течение очень долгого времени.

Он узнал решительность в ее голосе.

— Ей четырнадцать лет, но она выглядит так, словно побывала в железнодорожной аварии. Рентген показал множественные переломы костей, некоторые были восстановлены врачами, а некоторые срослись неправильно сами по себе. Она практически находится в коме. Девочка смотрит на меня, но ничего не говорит. Я не могу даже сказать, слышит ли она меня. Она в ужасном состоянии. На ее спине несколько ужасно выглядящих шрамов и несколько, особенно плохих, у нее на кистях и руках, словно она много раз отбивалась. У нее такой вид, будто она неоднократно подвергалась побоям. Принес ее отец, грубый, противный человек, много не говорящий. Других родственников нет. Полицейские говорят, что он рецидивист, но насилия над ребенком за ним замечено не было. Не имея показаний ребенка, мы не сможем доказать садистских наклонностей отца, а она не говорит с нами. Он хочет забрать ее домой, говорит, что она умственно отсталая, но я так не думаю.

Франческа почувствовала, как ее сердце сдалось. Она ненавидела подобные вещи, на протяжении веков борясь над созданием безопасных убежищ для женщин и детей, тем не менее, этого всегда было недостаточно. Четырнадцать лет. Почему отец мучает и жестоко обращается со своим ребенком, в то время как ее раса отчаянно борется, чтобы сохранить своих детей? Защита женщин и детей для карпатских мужчин являлась превыше их собственных жизней. Это не имело смысла, но ее сердце истекало кровью по этой бедной девушке, у которой не было никого, чтобы защитить от единственного человека, который должен был любить ее сильнее всего.

— Имело ли место сексуальное насилие?

Брайс кивнул.

— Определенно. Этот ребенок так часто подвергался насилию, что становится тошно.

— Тебе нужна моя помощь, сладкая? — прекрасный голос Габриэля нежно прошелся по стенам ее сознания.

— Покажи мне ее, Брайс, — тихо попросила Франческа. — Ребенок подвергся жестокому обращению. Сейчас я собираюсь на нее взглянуть. Брайс сказал, что они подозревают отца. — Не думая, она передала ему всю информацию, предоставленную ей Брайсом. — Я буду в порядке.

— Надеюсь, ты позовешь меня, если в этом возникнет необходимость, — одновременно с тихой командой, ее незамедлительно наполнило тепло и спокойствие, она ощутила поддержку сильных рук, словно ей предстоит столкнуться с еще одним эмоциональным ударом.