Тёмная легенда [любительский перевод]

Глава 6

Франческа отводила глаза все то время, пока они шли по пустынным улицам, взявшись за руки. Он был настоящим мужчиной, двигаясь так плавно. Она обнаружила, что ей хочется расчесать волны его волос, разгладить морщинки на его лице. Его рот был самим совершенством. Франческа посмотрела на него из-под ресниц, и ее губы начало покалывать, они стали мягкими и заныли от желания почувствовать его. А его голос, когда он разговаривал с ней, был нежным, сексуальным, интимным, как сам грех. Габриэль улыбнулся ей, и Франческа ощутила свою мгновенную реакцию. Он дотрагивался до нее на протяжении всего их пути, легчайшими прикосновениями, однако, и этого было достаточно, чтобы ее сердце бешено забилось и крошечные язычки пламени начали лизать ее кожу. Ее ладони зачесались от желания ощутить твердые мускулы его тела, пробежаться по его груди, животу. Она бросила взгляд ниже, на туго натянутую ткань его брюк, и ее охватило страстное желание ласкать его и гладить, пройтись по нему своим ртом, лишь бы увидеть его реакцию. Услышать его стон.

Она не могла думать ни о чем другом. Ее груди ныли, а между ног приглашающе собралась горячая жидкость. Ее одежда стала казаться ей тяжелой, слишком тесной. Ей было интересно, что он станет делать, если она вдруг сбросит блузку и предложит ему свою грудь прямо здесь, посередине улицы. Все, о чем она могла думать, был Габриэль. Его крепкое тело, руки, двигающиеся по ее коже. То, как он говорит ей самые красивые слова. То, как он хотел помочь молоденькой незнакомой девушке, которая не знает, какой полагается быть любви. То, как он встал перед ней, заслоняя, чтобы жестокий мужчина не смог ударить ее. Все в нем было удивительно, и ее охватила внезапная потребность остановить его, дотронуться, покрыть поцелуями каждый дюйм его тела.

Перед ними появился магазин, пустующий сейчас, уже давно после окончания рабочего дня.

— Владелица этого магазина моя подруга. Она дала мне ключ и код сигнализации. Я просто составляю список товаров, и она записывает их на мой счет, — ее голос был хриплым, сексуальным, явным приглашением. — Мы можем войти и подобрать несколько необходимых вещей для Скайлер, — ее рука дрожала, когда она вставляла ключ в замок.

Габриэль пристально наблюдал за ней своими черными бархатными глазами, в то время как она набирала код сигнализации. В магазине было темно и пустынно. Лишь их неровное дыхание нарушало тишину. Франческа повернулась к нему, ее рука погладила его по лицу, а потом безошибочно нашла волосы, и ее пальцы запутались в густых прядях.

Тихий звук вырвался из его горла.

— Франческа, ты должна остановиться, пока для нас двоих не стало слишком поздно. Я не ангел, как ты часто и упорно думаешь обо мне в своих мыслях. Я могу прочитать каждую мысль в твоем сознании и то, что ты делаешь с моим телом, ни много ни мало — греховно, — его большой палец ласково прошелся по ее челюсти, проследив очертания губ.

— Действительно? — ее руки потянули за его рубашку, пока та не высвободилась из брюк. И сразу же ее ладони скользнули по его обнаженной груди, ее пальцы широко раздвинулись, чтобы захватить так много кожи, как это только возможно. Она проследила каждый видимый мускул, страстно желая его. — Я всегда думала, что греховность может быть интересным опытом, — в ее голосе звучало приглашение. Откровенный соблазн.

Руки Габриэля сжались в ее волосах, откидывая ее голову назад так, что его мерцающие глаза прошлись по ее лицу.

— Я нестерпимо хочу тебя, Франческа, просто невыносимо. Ты не можешь дотрагиваться до меня своим сознанием и телом и не ожидать, что я не отреагирую. Это как примитивное желание в моей крови, и я знаю, что оно там постоянно. Ты хотя бы знаешь, как часто я мечтал о тебе? Как часто я просыпался посреди ночи один, без тебя?

— Со мной было тоже самое,— едва слышно сказала она, ее глаза уверенно встретились с его. Она не вздрогнула от концентрации чистой страсти, собравшейся в его взгляде. — Габриэль… — прошептала она его имя, наклоняясь вперед, чтобы прикоснуться губами к его груди. Ее рот огненным водоворотом прошелся по его коже. — Ты слишком много говоришь, когда мне необходимы действия, — она приподняла голову, и ее черные смеющиеся глаза уставились на него. — Ну, так будешь ты действовать или нет? Моя одежда тяжелая и мешает мне, — добавила она, наклоняясь, чтобы лизнуть его плоский сосок своим язычком. Ей пришлось встать на носки, чтобы прижаться своей пышной грудью к его груди.

Габриэлю был невыносим даже тонюсенький кусочек ткани, разделяющий их тела. Он стянул блузку с ее плеч, в пылу момента отбросив ее в сторону. Его ладони нежно скользнули по ее обнаженной коже, проследили хрупкие линии ее костей, изгиб ее груди. Его дыхание вырвалось из легких в долгом выдохе, когда он сжал в руках мягкий вес ее плоти, погладил большими пальцами ее соски.

Магазин был молчалив, лишь манекены безучастно наблюдали из-за рядов одежды. Габриэль завлек Франческу вглубь комнаты, подальше от окон, в тень, где они будут скрыты от любого случайного прохожего, прогуливающегося по улице. Жар и страсть карпатского брачного ритуала захватили его, спровоцированные эротическими мыслями его Спутницы жизни. Она была прекрасна, как внутри, так и снаружи. Было захватывающе и возбуждающе знать, она жаждала его так сильно, что точно понимала, чего хочет и требует от него.

Ее Спутник жизни. Франческа упивалась своим правом дотрагиваться до его тела, своей способностью разжечь в нем такой огненный шторм желания, что он будет желать ее также страстно, как и она его. Его прикосновение к ее обнаженной коже было мукой и наслаждением одновременно. Когда он медленно склонил свою темноволосую голову, чтобы найти ее грудь своим влажным горячим ртом, она вздрогнула от нужды, которой никогда до этого не знала. Ее пальцы смяли его волосы, прижимая его к себе.

— Это почти невыносимые ощущения, Габриэль. Не знаю, смогу ли я выдержать их.

Его руки скользили по контурам ее тела, отодвигая одежду, временами задерживаясь ладонями и пальцами то тут, то там, смакуя, поглаживая и лаская.

— Сможешь, ты была создана для этого, — тихо прошептал он. Потом склонил свою голову еще ниже, чтобы лизнуть ее плоский живот. — Была создана для меня. — Он с легкостью поднял ее на прилавок, усадив на край. — Для долгих ночей, Франческа, долгих неспешных ночей занятия любовью, — приласкав руками ее бедра, он ладонью прижался к горячему и влажному сосредоточию ее женственности и улыбнулся, когда ее тело сжалось, и она вздрогнула от удовольствия. Его голова склонилась еще ниже, так что его шелковистые волосы обрушились на ее чувствительные бедра, и тихий стон исторгся из ее горла.

Франческа вскрикнула при первом прикосновении теплого дыхания, при первом ударе его языка.

— Ты знаешь, какова ты на вкус? — спросил он тихо, интимно в ее сознании. Его голос опалил ее сознание изнутри точно так же, как его язык обжигал сердцевину ее тела. Она чувствовала, как тело все туже и туже сжимается, как наслаждение растет в ней, сильное и интенсивное. И когда на нее с невероятной силой обрушилось освобождение, она могла только цепляться за его волосы, в то время как оно волна за волной накрывало ее.

— Габриэль, — она произнесла его имя, выдохнула его имя, втягивая в свои легкие его мужской запах. — Габриэль.

— Мы только начали, красавица, — тихо ответил он, поднимая голову и улыбаясь ей.

Он был таким красивым, так идеально подходил ей, что Франческа почувствовала, как слезы обожгли ей горло. Сейчас в ночи, — ночи, которая взывала к чему-то дикому в них, — он смотрел на нее глазами, полными желания. Огненного. Настойчивого. Требовательного. Она так долго ждала, чтобы он посмотрел на нее именно так.

И потом он лишил ее разум последней здравой мысли, заменив их безумством страсти. Франческа не могла думать ни о чем другом, кроме его тела, зарывающегося глубоко в ее. Его ладонь еще раз прикоснулась к ее чувствительной сердцевине, и потом он медленно ввел в нее один свой палец, не переставая наблюдать за ее лицом, за наслаждением, охватившим ее, когда тугие ножны сжались вокруг него.

— Этого не достаточно, — легкая улыбка прозвучала в его голосе, и он склонил голову, чтобы еще раз вкусить ее, одновременно вводя в нее еще один палец. Два пальца растянули ее, проникая глубже, так что она задохнулась от удовольствия. — И этого не достаточно. — Чисто мужское удовольствие слышалось в его голосе, читалось на его лице.

Она вновь почувствовала это — горячее давление, расплавленную лаву, все увеличивающуюся и увеличивающуюся, пока все ее тело не подверглось риску взрыва. Он толкнулся в нее, лаская, поглаживая, его язык дразнил и танцевал.

— Вот чего я хочу, сладкая, большего, следуй за мной. Я хочу видеть это на твоем лице, хочу видеть, что ты тоже чувствуешь это, — его голос смягчился, став хриплым. — Следуй за мной, моя любовь, просто отпусти себя.

С приглушенным криком она позволила ему взять себя через край, ее тело сжималось и выходило из-под контроля. Его рот усиливал эффект, даря ей бесконечный оргазм, который, казалось, продолжался вечно, и, тем не менее, этого было недостаточно. Она закрыла глаза и просто отдалась чистому удовольствию, красоте его рук и языка в ее теле, медленно и безжалостно творящих вещи, от которых огонь становился еще жарче. Она начала извиваться, ее бедра были не в силах оставаться спокойными под таким давлением на ее чувства. А затем он добавил свое сознание, глубоко погрузившись в ее, показывая вещи, которые он хотел проделать с ней, прежде чем осуществлял их на деле. Так что она чувствовала свое тело через его сознание, шелковистое тепло, сжимающиеся тугие мышцы.

Франческа ощущала возрастающее желание Габриэля, как его тело горело и ныло, напряженное до боли. Его руки становились грубее, более требовательными, и она упивалась мыслью о потери им самоконтроля.

— Я хочу тебя внутри себя, Габриэль, — пробормотала она тихо, требовательно. — Я хочу ощутить твое тело во мне. Я не хочу, чтобы ты обращался со мной, словно я могу сломаться, — она сознательно проговорила эти слова, зная, как это отразится на его теле, зная, что он захвачен вихрем той же самой огненной бури, что и она.

Она наблюдала за ним в ряде зеркал, видя его отлично сформированное мужское тело, каждый мускул, длинные сияющие волосы, и ее тело разлетелось вновь, взорвавшись с такой силой, что это потрясло ее, встряхнуло, отчего она в ярости закричала:

— Габриэль, сейчас, прямо сейчас.

— На полу, где я могу войти глубже. Я хочу оказаться так глубоко в тебе, что ты никогда не сможешь выкинуть меня, — признание вырвалось у него, когда он снимал ее с прилавка и укладывал на густой ковер. Габриэль последовал вслед за ней вниз, нуждаясь в ней так сильно, что его мужское достоинство стало толстым и напряженным, заставляя его испытывать боль от этой настойчивой потребности.

Франческа приподняла свои бедра, встречая его, когда он подался вперед, пронзая и наполняя ее. Ее тело, скользкое, влажное и горячее, плотно обхватило его. Она выдохнула, и в тот же миг дыхание покинуло и его тело. Натиск был стремительным и полным. Габриэль обхватил ее бедра руками, задавая ритм, входя в нее уверенными толчками все глубже и глубже в поисках ее души.

Она повернула голову, чтобы взглянуть на них в зеркало, увидеть красоту их тел, действующих вместе в прекрасном согласии. Его лицо выражало сосредоточенность, экстаз и полнейшее внимание. Она знала, чего он хочет, прежде чем он делал это. Подстраивалась своим телом, чтобы он мог проникнуть еще глубже, наполнить ее, пока они оба не задохнулись от удовольствия. Франческа приподняла голову, внимательно наблюдая за ним в тот момент, когда лизнула его грудь, стряхивая капельку влаги. Его руки напряглись, а тело сжалось. Ее зубы нежно прикусили кожу и, ласково царапая, прошлись по его телу.

Габриэль откинул голову назад, и его длинные волосы, разлетевшись, на мгновение показались ей шелковым нимбом. Его тело брало ее все сильнее и быстрее, раз за разом все больше возбуждая ее, пока она не решила, что они оба вот-вот потеряют контроль. Франческа язычком прошлась по его коже медленными круговыми движениями.

— Я сейчас сгорю!

Его голос был почти что умоляющим, командой и одновременно мольбой, хриплой чувственной лаской. Франческа вознаградила его, глубоко погрузив в него свои зубы, чтобы соединить их тела, сознания и души. Белая молния пронеслась между ними, охватывая их огнем. Ее тело больше не принадлежало ей, Габриэль творил с ним все, что бы ни захотел, получал от него все, в чем бы он ни нуждался. Его тело принадлежало ей. Это был справедливый обмен, особенно когда она закричала от наслаждения, воспарив в космосе и закачавшись на волнах океана.

Габриэль был вместе с ней, выкрикивая ее имя небесам, молчаливо наблюдающим за ними манекенам. Франческа провела языком по крошечным следам укусов, задыхаясь, ее сердце стучало в том же ритме, что и его, пораженное накалом их диких любовных игр.

Габриэль притянул ее поближе к себе, поддерживая себя одной рукой, чтобы не раздавить ее своим весом.

— Ты в порядке? — нежно спросил он, свободной рукой погладив ее по волосам и рассудительно вглядываясь своими темными глазами в ее.

— Конечно, я в порядке. Это было прекрасно, вне всяких слов. Я хотела тебя, Габриэль. Ты так осторожен со мной, — она проследила пальцем линию его рта. — Я ценю твою предупредительность, действительно ценю, но я сильная женщина и привыкла принимать собственные решения. Я бы не лежала под тобой, с твоим телом во мне, если бы это не было тем, чего я желала.

Она была в его сознании, могла чувствовать его вину, тем не менее, он был очень умелым древним. И в нем было что-то еще, что она не могла уловить.

Он наклонил голову и поцеловал ее. Вдумчиво. Основательно. Поцеловал поцелуем, который растопил ее внутренности и от которого на ее глаза навернулись неожиданные слезы.

— Ты приводишь меня в изумление, Франческа. Я думал, меня в этом мире больше ничто не удивит, ничто и никто, но ты превосходишь все, что я когда-либо знал, — он поцеловал ее снова, на этот раз нежно, неторопливо. Потом неохотно вышел из нее, отодвинулся и легко встал на ноги. Наклонившись, он поднял ее. — На твердом полу, должно быть, неприятно лежать. Думаю, в следующий раз нам понадобится кровать, — он осторожно проговорил эти слова, как будто боясь, что она подумает, будто он давит на нее.

Франческа ничего не могла с собой поделать — как же невероятно волнующе было иметь такую огромную власть над древним карпатцем. Она наклонилась вперед и по собственной воле подарила ему поцелуй. Медленный и жаркий, заставляющий желать большего.

— Я больше никогда не смогу приходить в этот магазин снова и не думать об этой ночи, — она отошла от него, приводя себя в порядок и одеваясь в легкой манере своего народа. Будучи карпаткой она обладала огромными преимуществами, могла совершать вещи, которые была не в состоянии делать, пока сохраняла видимость человеческого бытия. Это было весело, приятно, эти маленькие детали, которые она старалась не допускать в свое сознание.

— Я подыщу несколько вещей для Скайлер, пока ты пытаешься перевести дух, — поддразнила она, наградив его дерзкой усмешкой.

Он следовал за ней по всему магазину, наблюдая, как она тщательно выбирает вещи, которыми, как ей казалось, подросток будет доволен. Он знал, что она намеревалась купить ей все по последней моде, но этот первый поход по магазинам был предназначен, чтобы просто обеспечить девочке необходимое. Он заметил мягкую игрушку, пушистого волка с ярко-синими глазами, и немедленно бросился к нему.

— Я хочу взять для нее вот это. Он говорит, что хочет пойти домой вместе с нами.

Франческа рассмеялась над ним.

— Это одно из творений Димитрия. Он сейчас охраняет волков в дебрях России и пишет книги, иллюстрированные прекрасными фотографиями. Ты знал его, когда он был ребенком, помнишь? Часть средств от продаж идет в фонд охраны волков. Он спас многих наших серых собратьев от преждевременной кончины или плена.

— Прекрасно, что Димитрий все еще с нами. Ребенком он отличался от других. Уже тогда одинокий, задолго до того, как дни его юности остались в далеком прошлом, и в нем было темно пятно жестокости — как признак хорошего охотника, так и, что чаще всего, знак раннего обращения к тьме.

— Ну, за последний век он изменил свою жизнь, занявшись спасением волков в дикой природе. Он известный ученый и его организация процветает. Я не удивлена, что тебя привлекли его, как живые, мягкие игрушки. Каждая из них произведение искусства.

Габриэль оскалил свои белые зубы.

— У меня хорошие инстинкты, — в его голосе прозвучала добрая доля инсинуации[3].

Франческа тихо рассмеялась и быстро набросала список их покупок, написав своей подруге записку с просьбой послать вещи на ее адрес следующим вечером. Прежде чем включить сигнализацию, она быстро автоматически проверила магазин.

— Мне нравится находиться рядом с тобой, Габриэль. Пошли.

Габриэль сжал своими пальцами ладонь Франчески, убеждаясь, что в ее сознании было только принятие того, что произошло между ними. Ей было нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о Спутниках жизни, но сексуальное влечение между ними, кажется, шипело при легчайшем контакте. Он намеревался медленно ухаживать за ней, мягко одержать над ней победу, не набрасываясь каждый раз, когда посмотрит на нее. Ее шаги были не такими широкими, как его, поэтому он сознательно сокращал длину каждого своего шага. Его поражало, каким правильным ощущалось просто идти сквозь ночь вместе с ней.

— Если мне больше не представится шанса сделать это вместе с тобой, Франческа, спасибо тебе за эту прогулку, — слова вырвались у него прежде, чем он смог их изменить. Он взглянул на ее наклоненную голову. — Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неуютно. Но я никогда раньше не делал этого — не прогуливался в ночи, не торопясь, не планируя, просто бродя. И мне определенно никогда не предоставлялась возможность идти рядом с красивой женщиной. Для тебя это может показаться простым удовольствием, для меня же это уникальный опыт.

Она взглянула на него, так что он уловил быстрый взмах ее длинных ресниц, а потом совершенство ее профиля.

— Я уверена, у тебя была уйма возможностей, Габриэль, — он был невероятно прекрасен в своей мрачной мужественности, и она знала, что он с легкостью привлекает женщин. — Не хочешь же ты заставить меня поверить, что прожил столетия без… — она замолчала, когда он резко остановился. Он был так хорош, угождая ей, точно зная, что ей необходимо.

Габриэль схватил ее за подбородок своей рукой, заставляя ее поднять голову и посмотреть на него.

— Я охотник, Франческа. Карпатский охотник. Я не чувствовал страсти, как ты себе воображала. Не было никакого желания к женщине. Мне, конечно, хотелось знать, что значит испытывать желание, поэтому я время от времени сливался с сознаниями людей, чтобы посмотреть, на что похожи эти ощущения для людей, с которыми я случайно пересекался. Но я никогда никого не хотел, пока не воскрес из мертвых и не услышал твой голос, — на краткий миг слабая улыбка тронула его рот, а потом исчезла. — Чувства, которые ты вызываешь во мне, невероятно отличаются от тех, что излучают люди. Они гораздо более сильные и настойчивые, — он убрал от нее свою руку. — Мои слова оказывают на тебя давление, что в данный момент тебе совсем не нужно, и мне не хочется, чтобы это так было. Я действительно хочу уважать дистанцию, которую ты желаешь установить между нами. Я был полон решимости ждать до тех пор, пока ты не будешь чувствовать себя более непринужденно в наших отношениях.

Она тихо рассмеялась.

— Вряд ли ты сможешь взять на себя вину за наше занятие любовью, Габриэль. Это была всецело моя инициатива.

Легкая улыбка промелькнула на его лице.

— Не знаю, могу ли я честно сказать, что это так, но я думаю, что у тебя и так было достаточно приключений на несколько подъемов.

— Ты должен научиться говорить «дни» или «ночи», — мягко поправила она. — Это эра компьютеров, и обмен информацией может быть произведен опасно быстро. Ты отсутствовал длительное время, и хотя я знаю, ты впитываешь информацию как губка, но с технологией становится все труднее скрыть наше существование от остального мира. Ты привык к миру, где со стороны людей практически не было никакой угрозы, но это изменилось с приходом компьютеров, — его рука прошлась по ее руке, и она не думая переплела свои пальцы с его, когда они двинулись вдоль тротуара.

— Должен признаться, что никогда не рассматривал людей как угрозу, ими так легко управлять.

— Это прозвучало так высокомерно, Габриэль, хотя я чувствую, ты не имел этого в виду. Наш народ находится в отчаянном положении, наша раса почти обречена. Я слежу за новостями, правда окольным путем, поэтому знаю, что происходит. Существуют человеческие женщины с необычными психическими способностями, которые совместимы с нашей расой. Спутница жизни принца нашего народа когда-то была человеком.

На некоторое время воцарилось молчание. И снова бессознательно Габриэль потянулся, чтобы поделиться этими новыми знаниями с Люцианом. Он дотронулся до своего близнеца без труда, быстро, как делал это на протяжении последних двух тысяч лет. Люциан был полностью погружен в сложный текст, который находил невероятно интересным. Это всегда поражало Габриэля — то, что Люциан сохранил свою потребность в знаниях. Он всегда, как губка, впитывал информацию. И теперь он ответил взаимностью, поделившись всем, что узнал о современном мире, вывалив на Габриэля столько фактов, что тот начал смеяться.

— В чем дело? — тихо спросила Франческа, видя искреннюю любовь в глубине его глаз.

Габриэль незамедлительно разорвал контакт, тихо выругавшись на древнем языке. О чем он только думал? Раньше он никогда не придавал значения укоренившей привычке поддерживать связь со своим братом. Даже когда Люциан обернулся, он не боролся с этой привычкой. Да и почему он должен был беспокоиться? Чем больше знаний у каждого из них, тем лучше битва. Но теперь все было по-другому. Сейчас это могло стоить Франческе жизни. За последние несколько веков Габриэль сражался с Люцианом бесчисленное множество раз.

Он не единожды наносил ему смертельные раны, но, тем не менее, ни разу не смог превзойти Люциана, ни разу не смог уничтожить его. У него не было никаких оснований думать, что и сейчас исход их битвы будет другим. Он не мог позволить себе роскошь совершить ошибку. Люциан не должен знать о существовании Франчески.

— В чем дело? — повторила Франческа, на этот раз встряхнув его за руку. — Минуту назад ты счастливо улыбался, а сейчас смотришь волком, твои глаза неподвижны и насторожены. Что произошло за такое короткое время? — ее голос был мягким и убедительным, смесью озабоченности и сострадания.

Габриэль покачал головой.

— Я совершаю ошибку за ошибкой. Этот многовековой отдых не пошел мне на пользу. Это сбивает с толку — проснуться и ощутить эмоции, увидеть цвета. Все такое яркое и блестящее. Эмоции сильные и непривычные, их трудно держать под контролем. Мое тело постоянно жаждет твоего.

Габриэль говорил так задумчиво, как ни в чем не бывало, что Франческа почувствовала, что он размышляет вслух.

— Понимаешь, я привел этого вампира прямиком к тебе, — Габриэль провел рукой по сияющей массе своих иссиня-черных волос. — Все это время тебе успешно удавалось прятаться. Теперь же я привлек внимание к твоему существованию, и он был не единственным, кто ищет тебя.

Он остановился и повернулся к ней лицом, рукой обхватив ее за шею.

— Мне не следовало заявлять на тебя права без твоего согласия. Я должен был поставить твою безопасность превыше своих собственных потребностей и желаний. Я причинил тебе вред самым непростительным способом.

Франческа дотронулась до его губ. Его слова и искренность в его голосе перевернули ее мир с ног на голову. Она не знала, чего ей хочется больше. Вдали от него все было ясно, но стоило ему приблизиться и позволить ей заглянуть в его измученную душу, она чувствовала себя совершенно иначе.

— Ты не смог бы взять мое тело с такой легкостью, Габриэль, если бы я не желала, чтобы это произошло. Я не была под принуждением.

Его пальцы массировали основание ее шеи, большой палец в интимной ласке прошелся по изящной линии ее челюсти. От каждой его ласки тепло спиралью поднималось по ее телу и небольшое пламя затанцевало по ее коже. Габриэль, потерянный в своих угрызениях совести, казалось, не заметил, как ее тело отреагировало на его прикосновение.

— Я разбудил тебя командой прийти ко мне полной желания. Твое тело ответило на эту команду и на мое намеренное возбуждение тебя. Я должен был подождать, дав тебе время узнать меня получше. За тобой следовало бы ухаживать, как ты того заслуживаешь.

— Дело не только в тебе, Габриэль. Я не неоперившийся юнец. Я распознала «толчок» едва проснулась. Я не была безвольной. Ты не смог бы так легко овладеть мною без моего на то согласия. Я желала тебя. Хотела почувствовать тебя, ощутить, на что это похоже, — мужественно призналась она, не колеблясь, беря на себя часть вины. — Ты не добивался силой моего согласия. В любом случае, рано или поздно карпатский цикл начался бы, и у нас не было бы никакого выбора в этом вопросе.

— Я сказал ритуальные слова, связав нас без твоего согласия.

— Мужчины все время поступают так, Габриэль. Это путь нашего народа и был им на протяжении тысячелетий. Ты не сделал ничего непростительного. Эта ситуация трудная для нас обоих.

Он опустил руки и отвернулся от нее.

— Почему ты принимаешь все эти вещи с такой легкостью, Франческа? Почему ты не осуждаешь меня, как должна была бы делать? Твой гнев имел бы большое значение для… — он опять провел рукой по волосам. — Опять же я, желающий, чтобы все было легко. Я эгоистичен, милая, очень эгоистичен и я привязал тебя к себе.

— Габриэль? Ты очень расстроен. Я тебе нужен? — голос пришел неожиданно, легко возникнув в его голове. Ему пришлось приложить усилия, чтобы держать свое сознание пустым, гарантируя, что никакая информация не направится к этому совершенному голосу. Люциан всегда был способен командовать своим голосом. Он с его помощью мог кого угодно заставить поверить во что угодно. Этот голос был оружием. Габриэль никогда не слышал ничего более красивого. Люциан сохранил этот дар, даже когда навечно потерял свою душу.

Когда Габриэль отказался отвечать, раздался смех, иронический, почти ленивый. Он пробрал Габриэля до самых костей. Он должен защитить Франческу от козней Люциана. Его близнец был дьявольски хитрым и умным. Безжалостным. Жестоким. Габриэль знал это лучше кого-либо. Он видел его в действии на протяжении двух тысяч лет.

Франческа положила свою ладошку на руку Габриэля.

— Ты стараешься сказать мне что-то, но никак не можешь этого сделать.

— У тебя будет ребенок, — он проговорил эти четыре слова отчетливо, решительно.

От шока огромные черные глаза Франчески стали еще больше.

— Этого не может быть. Это не так просто. Почему ты думаешь, наша раса на грани вымирания? Наши женщины способны выносить ребенка только раз в несколько сотен лет. Я целитель. Я изучала эту проблему многие десятилетия, решительно настроенная найти ключ к нашим телам, чтобы мы могли чаще зачинать ребенка и более успешно его вынашивать. Я хотела бы быть в состоянии понять, почему мы рожаем детей мужского пола вместо женского, но не смогла найти ответов, — она покачала головой. — Нет, этого не может быть.

— Ты знаешь, я говорю правду. Я знаю, что наши женщины могу понести раз в несколько лет, и что они манипулируют этим временем, но я также знал, что шансы для этого были очень благоприятны. И поскольку ты никогда не беременела, ты была более чем готова для этого, и я в полной мере воспользовался этим.

Она некоторое время молчаливо взирала на него, пораженная.

— Но я женщина, целитель. Ты никогда не смог бы проделать такое без моего ведома… — она замолчала, прижав руки к своему плоскому животу с некоторым благоговением. — Этого не может быть, — даже отрицая это, она закрыла глаза и погрузилась в себя. Оно было там. Чудо жизни. К которому она стремилась. По которому грустила. Которого желала больше всего на свете. Единственная вещь, которую она отчаялась когда-либо иметь. Рост. Изменение. Деление клеток. Ребенок. Ей хотелось расстроиться. Она отказалась от этой идеи несколько сотен лет назад. Она приготовилась уйти в другой мир. Она не была готова к такому событию.

Франческа подняла голову так, что ее глаза встретились с его.

— Ты действительно сделал это?

— Я мог бы сказать, что знал, ты хотела ребенка больше всего на свете. Что я прочитал об этом в твоих воспоминаниях. Что я также догадался о твоем смирении и принятии того, что ты не сможешь его иметь. Я бы с радостью сказал, что сделал это для тебя, или, что более благородно, для дела, для продолжения нашей расы, но простая истина гораздо уродливее всего этого. Я сделал это, чтобы не потерять тебя. Чтобы ты оказалась связана с этим миром и не сбежала от меня в другой. Пока Люциан не умрет, я не смогу последовать за тобой. Я больше не желаю быть одним. Я повел себя, как эгоист. Я без злого умысла изменил всю твою дальнейшую жизнь много веков назад, но сейчас я преднамеренно изменил ее вновь.

Франческа просто стояла, на ее лице отразился шок.

— Младенец. Я совершенно забыла о возможной беременности, — в ее голосе не было никакого осуждения, только тихая задумчивость, словно она не могла постичь такую возможность.

— Я сожалею, Франческа. Для меня не существует никакого реального способа загладить свою вину, — Габриэль ладонью потер свой лоб. — Мне нет ни извинения, ни прощения.

Она не слушала его, ее сознание было полностью обращено внутрь. Она страстно желала ребенка, семью. Больше всего на свете она хотела дитя. Даже если бы она предпочла провести последние годы своей жизни с Брайсом, она бы никогда не принесла в их союз малыша. Ее беременность была чудом, и она совершенно не могла сопротивляться этой мысли.

— Ребенок. Я не помню на что это похоже — мечтать о подобном чуде. Этого не может быть, Габриэль. Как это возможно? Почему я не знала?

— Ты не слушаешь меня, Франческа,— проговорил он, его черные глаза всматривались в небо над головой, словно оно могло дать ответы. Потом потер свой висок. Ему требовалось найти выход из беспорядка, который сам же и создал своим высокомерным решением, но он не видел ни одного. Он должен был быть честным с нею. Он слишком сильно уважал Франческу, чтобы дать что-то меньшее, чем правду. В любом случае, она была его Спутницей жизни и в конечно счете прочла бы его воспоминания.

Он должен был подождать, не торопиться. Он смог бы помешать ей выбрать рассвет, если бы в этом возникла такая необходимость. Но он придерживался мнения, что она принадлежит ему и должна полностью отдаться ему.

Франческа сделала глубокий вдох и положила свою руку поверх его. Она запросто смогла прочитать его внутренние муки, его гнев на самого себя. По правде, она не знала, что чувствовала, но ей определенно не нравилось то, как его ум был поглощен чувством вины. Габриэль, ее легендарный охотник. Он столько всего дал своим людям, всегда поступал правильно. У Франчески не было никакого права судить его.

— В твою защиту, Габриэль, можно сказать, что это решение не было осознанным с твоей стороны.

— Франческа! — мужчина сделал шаг в сторону от нее, не в силах выносить ее прикосновение, когда так обидел ее. — Ты дотрагиваешься до меня, однако не слышишь. Ты не видишь того, что находится перед твоими глазами. Я не хочу начинать наши отношения со лжи между нами. Конечно, это было осознанное решение. Я повлиял на последствия нашего соединения точно так же, как возбуждал тебя не только своим телом, — он, поражаясь, тряхнул головой. — Ты полная моя противоположность. Ты не можешь представить себе такого обмана, а я не могу представить себе такой доброты. Увидь меня, Франческа, со всеми моими ошибками. Я не хочу, чтобы ты принимала меня даже как друга только потому, что я карпатец, и ты скучаешь по своей родине. Я думал, мне будет достаточно просто владеть тобою, но обнаружил, что это не так. Ты не представляешь, насколько ты действительно обижена. Сам Люциан будет охотиться за тобой, и я не уверен, что смогу защитить тебя от него.

Ее глаза скользнули по его приятным чертам.

— Конечно, сможешь, Габриэль. У него нет власти над тобой, пока ты сам не позволишь этого. — Она наклонила голову, ее длинные распущенные волосы заструились вниз сияющим крылом ворона. — И ты слишком строг к себе. Это правда, что я неохотно и не полностью сливаюсь с тобой, но когда я дотрагиваюсь до тебя, я могу прочитать тебя. Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой, но в действительности ты действуешь не из эгоизма. Ты просто не можешь позволить карпатской женщине, любой карпатской женщине, погубить себя. Эта установка была заложена в тебя задолго до твоего рождения. Если бы я была какой-либо другой женщиной, вздумавшей встретить рассвет, то и тогда бы ты тоже нашел способ остановить меня.

Он посмотрел вниз на руку, обвившую его предплечье. Очень нежно он взял ее в ладони и поднес к губам в интимном нежном жесте, который заставил ее сердце сжаться.

— Ты удивила меня, Франческа. Проживи я еще тысячу лет, я никогда не смог бы найти кого-либо с твоим естественным состраданием. Я не заслуживаю тебя.

Легкая улыбка появилась на ее губах.

— Конечно, не заслуживаешь. Я знала это с самого начала, — поддразнила она его, желая ослабить в нем напряжение. — Пойдем, прогуляемся. Я хочу показать тебе некоторые достопримечательности.

Габриэль послушно пошел нога в ногу с ней, удерживая ее руку.

— Ты не отчитала меня, ни единым словом.

— Какой в этом смысл? Что из этого я смогу изменить? Я не смогу изменить прошлое. Зачем мне заставлять тебя ощущать себя хуже, чем ты уже чувствуешь? Твои раскаяние и сожаление подлинны. Наказание не поможет ни одному из нас. Я действительно не знаю, что чувствую прямо сейчас. Я обдумаю все это позже, когда останусь одна. Все, что мне известно, так это, что я очень устала и в данный момент странно счастлива. Эта прекрасная ночь, да и сам город действительно красив. И нет никого другого, с кем я бы разделила все это, кроме тебя.

Он отвел от нее взгляд, от ее так и сияющей внутренней красоты. Слезы обжигали ему глаза, и ему было стыдно. Он не заслужил ее и никогда не сможет исправить ужасную обиду, нанесенную ей, и не важно, как сильно будет пытаться. Когда они шли по почти пустынным улицам, помахивая соединенными руками, он чуть ближе придвинулся к ней, защищая.