Темнейшее желание

Глава 31

Царство Крови и Теней

Жозефина оглядела как можно большую часть крепости, пока Кейн тащил ее по коридору и вверх по лестнице.

— Поверить не могу, что я в твоем доме. То есть, я действительно в твоем доме. Я живу мечтой каждой женщины феи.

Ее внимание привлекли картины на стенах. На каждой из них был изображен Повелитель Преисподней в чем мать родила, а его мужественность прикрывала какая-нибудь женская штучка. Ленточка. Плюшевый мишка. Лоскут кружева. Дальше шли портреты изящной блондинки — воплощение того, что привлекало мужчин фей. На одной из картин она была в бальном платье. На другой — в неглиже. На третьей — в черной коже.

— Она миленькая, — сказала Жозефина, стараясь не сравнивать себя с красоткой. — Она возлюбленная одного из твоих друзей?

— Нет.

Резкость его тона поразила Жозефину. Она заметила напряженность его спины, дерганность походки.

— Кейн? Все в порядке?

Он проигнорировал ее. Кейн игнорировал даже проходящих мимо людей.

— Кейн, неужели это действительно ты? — произнес мужчина с черными волосами и фиолетовыми глазами. Жозефина признала в нем пресловутого хранителя Насилия. Он был достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему.

У него на руках сидела малышка. О, славное милосердие, у него есть ребенок? Почему летописцы не описали такой лакомый кусочек?

Кейн молчаливо потащил Жозефину мимо парочки.

— Очень приятно с вами познакомиться, — крикнула она. — Я Жозефина и я полностью влюблена…

Кейн дернул ее за угол.

— Что вы здесь делаете? Я думал, у вас медовый месяц, — сказал Страйдер, выйдя из спальни.

— Так мило снова тебя увидеть, — крикнула Жозефина.

К его боку прижалась маленькая рыжеволосая головка, хозяйка которой тут же ударила его локтем в живот.

— А теперь что я сделал, пупсик? — спросил Страйдер, скривившись в гримасе боли.

— Медовый месяц? — возмущенно произнесла рыжая, топнув ногой. — Он женился, а ты даже не удосужился мне об этом рассказать?

— Эй, Парис и Торин не должны быть здесь, так ведь? — спросила Жозефина Страйдера. — Я могу умереть от сердечного приступа, но это будет того стоить…

Кейн притянул ее к себе и зажал ладонью рот.

— С тебя довольно.

Он остановил ее перед дверью. Жозефина поняла, что та ведет в спальню, когда Кейн затащил ее внутрь. Он отпустил ее и закрыл за ними дверь.

Завороженная, она впитывала каждый уголок и трещинку. Комната была просторной, с искусственно состаренными каменными стенами и мраморным полом с трещинками.

Мебель была антикварной, изношенной, но все равно шикарной. Однако в комнате не было ни фотографий, ни каких-либо личных вещичек.

— Мне нужно… — Кейн потер лицо. — Мне… нужно уйти, — сказал он, глядя куда угодно, но только не на Жозефину.

Она развернулась к нему лицом.

— Ты оставляешь меня одну?

— Я вернусь, — поспешно добавил он. — И познакомлю тебя со всеми. Проведу экскурсию по дому. Все, что пожелаешь.

— Я хочу… тебя.

Она больше не была послушной девочкой, которую он впервые встретил. Она через многое прошла, слишком многое пережила. Они слишком многое пережили.

Жозефина решила отстаивать свои права, и ничто не могло этого изменить. Она будет бороться за то, что хочет, даже если придется бороться с самим Кейном.

— Кейн, что случилось? Что с тобой? Расскажи мне. Не отталкивай меня. Не в этот раз.

— В моей голове все перемешалось, — сказал он голосом, в котором слышалось страдание. — Недели в аду… демоны…

— Прости меня. Я должна была это понять. — Жозефина сократила между ними расстояние и прижала ладони к его груди. Сердце Кейна колотилось быстро и неравномерно. Нахождение там напомнило ему о том, что он пережил, и все же Кейн пришел за ней. «Какой же он достойный мужчина. Мой мужчина».

— Позволь мне тебе помочь. Пожалуйста.

— Я… Да. Ладно. — Кейн поднял ее на руки, отнес к кровати, положил на матрас и лег рядом.

— Поговори со мной. Выпусти яд.

Прошла минута. Затем вторая.

— Не думаю, что тебе об этом известно, — тихо сказал он, — но женщина способна возбудить мужчину, даже если он ее не хочет. Именно поэтому, когда я попал в ад, бесчисленное количество миньонов были способны… проделывать со мной те вещи. Все было гораздо хуже, чем я могу описать. Одна женщина за другой, их руки и рты по всему моему телу, пока они пытались заполучить мое семя. Они хотели от меня детей и редко оставляли меня в покое. Все это время Бедствие смеялся. Он и сейчас смеется. Ему нравится каждая секунда моей боли и унижения.

— О, Кейн. — Ее бедный-бедный Кейн. — Милый, это не твое унижение. Это унижение Бедствия. Миньонов. Это им стоит стыдиться.

— Я мог бы бороться жестче.

— Правда? — спросила она. — Когда ты и так уже самый сильный мужчина из всех, что я знала?

— Я не сильный, — произнес он, покачав головой.

— Нет, сильный, и сегодня ты это доказал. Несмотря на все произошедшее, ты все равно за мной вернулся.

Щекой она почувствовала, как замерло его сердце.

— Я вернулся, да? Но… когда я услышал приближение демонов, то почувствовал тошноту и трусость. Я должен был встретиться с ними лицом к лицу. Я должен был их уничтожить. И однажды я так и сделаю. Но сегодня я хотел лишь убежать.

Жозефина осознала, что это ранило гордость воинской души.

— О, Кейн. Трусость не имеет ничего общего с чувством и всем, что касается действия. Ты действовал несмотря ни на что. Ты смелый, мужественный и достойный мужчина, и думаешь о чем-то большем, чем просто о мести. Ты думал о женщине, которую пытался защитить. Ты знал, на что способны миньоны и готова поспорить, что ты хотел, чтобы я держалась от них как можно дальше. Я права?

Кейн лишь мгновение колебался, прежде чем признать это:

— Да. — Он перекатился на бок и зарылся лицом ей в шею.

Что-то теплое капнуло на ее щеку.

Слеза?… Кейн обнял Жозефину и крепко прижимал к себе, и снова упала капля, а затем еще и еще. Вскоре Кейн уже рыдал, сильно. Рыдал так, что сжималось все нутро. Все его тело сотрясала дрожь.

Сердце Жозефины болело за него, она прижалась к Кейну и запустила пальцы в его шелковистые волосы. Сколько он удерживал в себе эти слезы? Сколько гноились внутри эти душевные раны?

Несколько минут спустя он затих, перекатился, освобождая Жозефину от веса своего тела и откинулся на матрас.

— Прости, — хрипло произнес он.

— За что?

— Я вел себя как жен… э-э, ребенок.

— Слезы — это не по-детски, глупыш. И не то, что делают только женщины. Тебя обидели, причинили боль, заставили сильно страдать. Тебе позволено так реагировать.

Кейн провел пальцами по линии ее челюсти.

— Твоя мудрость меня успокаивает.

— Я потрясающе умна.

Он усмехнулся, но тут же затих.

— Знаешь, они не достигли успеха. Ни одна из миньонов не забеременела от меня.

Жозефина была рада. Кейн не пережил бы подобной связи с Преисподней.

Жозефина села, не разрывая контакта с Кейном, и уставилась на него. Что бы она не собиралась сказать, всё свелось к:

— Несправедливо. Когда я плачу, то похожа на мымру, только что прошедшую через боксерский поединок. А ты выглядишь таким же красивым, как и всегда.

Кейн медленно, лениво улыбнулся.

— Ты считаешь меня красивым?

— Думаю, что говорила о том, что считаю тебя олицетворением красоты. — Жозефина стянула его футболку через голову.

— Нет, ты говорила, что я сексуальный. Есть разница. И не то чтобы я жаловался, но… что ты делаешь?

— Помнишь я говорила, что хотела бы сгладить все твои плохие воспоминания хорошими? Так вот, мы прямо сейчас и начнем. — Следом за футболкой полетели его ботинки, затем штаны и трусы, и Кейн остался полностью обнаженным.

Жозефина беззастенчиво рассматривала его. На самом деле «красивый» и «сексуальный» — это слишком мягко сказано. Все его тело состояло из мускулов и безупречной загорелой кожи, а на бедре располагалась татуировка бабочки.

Жозефина провела по неровным краям крылышек.

— Художественная работа всегда привлекает мое внимание.

— Порой зло является в очень милой упаковке.

Верно.

— Ты хочешь избавиться от этого. От него.

— Больше всего на свете.

— Тогда мы найдем способ сделать их счастливыми. — Жозефина прижалась губами к его губам в нежном, сладком поцелуе. — Вместе мы можем все. А теперь ухватись за изголовье.

— Динь… — начал Кейн.

— Обещаю, что не сделаю ничего, что тебе не понравится.

— Поверь, что бы ты ни сделала, мне это понравится.

Дрожа всем телом, он вытянул руки и выполнил указание Жозефины, а когда она снова поцеловала его, он без оговорок принял ее, встречая толчки ее языка нежными толчками, прежде чем поцелуй изменился, став более грубым, более глубоким.

Да, в нем была страсть. Между Кейном и Жозефиной всегда была страсть. Но также Кейн целовал ее с чем-то гораздо более опьяняющим, чем благоговение, как будто она была самой важной частью его жизни. Как будто он вечно будет хотеть ее и в ней нуждаться. Как будто он не мог вынести мысли, что когда-нибудь останется без нее.

Жозефина пользовалась моментом, пробуя на вкус и облизывая каждый дюйм его тела, точно зная, как доставить Кейну удовольствие, следуя его инструкциям, когда он говорил, что ему нравится, и она подчинялась, боготворила его, следя за выражением его лица в поисках малейшего признака неуверенности или страдания.

Кейн не дернулся и не побледнел. Казалось, он справился. Казалось, он на грани мощи своего желания.

— Я говорю… Динь, ты должна остановиться. Я хочу прикасаться к тебе, делать что-то для тебя, — прохрипел он. — Хочу заполучить тебя.

Жозефина поняла, что он не просто этого хочет, а нуждается. Прежде чем его связали, и он потерял все ощущение контроля. Возможно, он никогда не сможет отказаться от состояния властвования над ней, и это было нормально.

Жозефине нравилось, как Кейн управлялся с ее телом.

— Я твоя, — ответила она. — Делай со мной все, что пожелаешь.

В следующее мгновение он раскатал на члене презерватив и схватил Жозефину за талию. Кейн приподнял ее и опустил на член. Все, что она могла сделать — это впиться ноготками ему в грудь и приготовиться к самой сумасшедшей скачке в своей жизни.

Кейн был неукрощенным, недисциплинированным. Он был диким. И сладко суровым.

Потому что, как бы много он ни брал, взамен он отдавал еще больше, прикасался к Жозефине во всех возбуждающих ее местах, доводя ее жажду все ближе и ближе к краю.

И когда наслаждение достигло пика, она могла лишь откинуть назад голову. Кончики ее волос потирались о пах Кейна.

Он зарычал, подался бедрами вперед, врываясь в нее еще глубже, увлекая ее на новый уровень удовлетворения.

Тяжело дыша, Жозефина рухнула ему на грудь. Кейн обнял ее и крепко прижал к себе.

— Никогда меня не покидай, — сказал он и нежно поцеловал ее в висок.

— Никогда, — пообещала она.

— Я знаю, что с моей стороны это неправильно, но мне нужно, чтобы ты со мной осталась.

— Как это, неправильно?

Кейн прочистил горло.

— Я… знаю способ.

Жозефине потребовалось время, чтобы понять, что он вернулся к их раннему разговору.

— Ты о голодании?

Он кивнул.

— Какое-то время все будет сложно и, вероятно, тебе лучше будет без меня, но…

Ааа. Вот что он подразумевал, говоря, что просить ее остаться с ним — это неправильно.

— Я никуда не денусь без тебя, — сказала она.

Кейн закрыл глаза, словно смакуя ее слова.

— Нет, ты никуда не денешься без меня.

Кейн прислонился к косяку, наблюдая за тем, как Динь общается с другими женщинами крепости. Утром он со всеми ее познакомил, и она уже была частью семьи.

Она попросила только три автографа.

Все были так заняты поиском подробной информации о Жезле Разделения и о том, что случилось с Камео и Виолой, что забыли про отдых и еду.

Им требовалась передышка, отвлечение, а Динь предоставляла и то, и другое.

Женщинам Динь понравилась. Они лебезили перед ней, естественно, так могло быть потому, что он пригрозил убить любого, кто ранит ее чувства, но Кейн не думал об этом серьезно.

Что-то было в Динь такого, что притягивало к ней. Она улыбалась и веселье освещало все ее лицо. Она говорила и из ее уст лилась мудрость нескольких прожитых жизней. Она вовлекала в разговор всех и не показывала пристрастность. Для нее все они были особенными.

— Расскажи нам поподробнее о жизни во дворце фей, — попросила Эшлин, укачивая на рука дочку.

Кейн должен был уйти. Он должен был рассказать друзьям о сделке с Талией… а они, вероятно, захотят вымыть пол его лицом за то, что он предложил их крепость.

Будет лучше, если он сделает это, пока Динь отвлечена. Он повернулся, чтобы уйти.

— Вообще-то, — начала Динь, — сейчас я женщина, которой больше всех завидуют. Я вышла замуж за знаменитого хранителя Бедствия.

Кейн слышал гордость в ее голосе, и ничего не смог с собой поделать, повернувшись снова к ней. Он также увидел гордость в ее глазах, и его сердце бешено заколотилось. Друзья могли и подождать.

Анья подбросила Урбана вверх и вниз и погладила его по спине, изо всех сил пытаясь заставить его срыгнуть.

— Я хочу больше услышать о том, как Кейн избил твоего распутного сводного брата. Готова поспорить, это быстро избавило тебя от трусиков! Со мной бы так произошло, если бы я их носила.

Хайди — жена Амуна — покачала головой, от чего ее белокуро-розовые волосы разметались по плечам.

— Ты должна ее простить. Она немного сумасшедшая.

— Э-э, скорее много, — ответила Анья так, словно это было комплиментом. Вероятно, так для нее и было. — Серьезной я должна была быть несколько столетий назад. О, подождите, а я такой и была!

— Анархия, закрой рот. Жозефина только что собиралась нам рассказать, есть ли в Кейне столько животного в постели, как мне кажется. — Гвен — жена Сабина — жестом призвала Динь продолжать.

— Я очень уверена, что об этом рассказывать не собиралась, — ответила Динь.

— Нет-нет, собиралась. И пока ты это не сделала, — сказала Кайя — супруга Страйдера, — я скажу тебе словами одного из моих самых известных перфекционистов галактики. Страйдер сказал, что твоя семья относилась к тебе как к прислуге, и я твердо верю, что самый лучший способ отомстить — помимо того, чтобы перерезать глупых придурков кинжалом… или прибить молотком… или поработать над ними пилой — сделать так, чтобы они умерли от зависти.

Жена Париса — Сиенна — щелкнула пальцами и появилась стойка с платьями и предметы для макияжа.

— Та-да! Позвольте мне начать.

— Милый трюк, — сказала Динь, захлопав в ладоши.

Джилли — подросток, за которым присматривал Уильям — наклонилась к Динь с серьезным выражением лица.

— Я слышала, что ты какое-то время провела с Уильямом. Ты случайно не заметила, какой тип женщин он… ну, ты понимаешь?

— Бедные мои уши, — сказала Анья. — Они отказываются слушать чепуху про Уилли.

— Девчат, вы странные, — сказала Скарлет. — Я должна убить вас во сне. Таким образом я бы перестала переживать о пропавших без вести друзьях… потому что у меня не будет друзей. Это будет ситуация выиграть или выиграть. — Она была хранительницей демона Ночных кошмаров, женой Гидеона, и не было никого с более страшными способностями. Большинство при первой же возможности бежали от нее куда подальше.

Но не Динь. Она погладила ее по макушке.

— Не приближайся к Кейну, иначе мне придется сделать тебе больно.

— Так что там насчет Уильяма? — потребовала ответа Джилли.

— Если захочет, она может подойти к нему, — сказала Динь и кивнула.

— Нет. — Джилли дернула ее за футболку. — Я о его женщинах.

— Могу я уйти в свою комнату? — вмешивается в разговор Легион — приемная дочь Аэрона. Она была бледной, ушедшей в себя, и Кейну была ненавистна причина такого состояния. Как и он, она провела немного времени в аду.

Ранее этим утром он приходил в ее комнату, чтобы поговорить. Когда он постучал, ему не ответили, поэтому он решил оставить ей записку. Кейн нашел Легион свернувшейся клубочком в дальнем углу. Она сидела, прижав колени к груди, уставившись на картины на стене.

Картины Галена, некогда заместителя лидера Ловцов, который сейчас находился под контролем Сиенны. Гален, который когда-то думал, что поработил эту девушку.

— Легион, — начал он и она напряглась. У нее было тело порно-звезды, но в тот момент она казалась ребенком.

Сидя к нему спиной, она сказала:

— Я ненавижу это имя. Я не буду на него откликаться.

— Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — Кейн говорил нежным голосом.

— Как угодно, но не так.

— Хорошо. Тогда я буду называть тебя Хани.

— Мне все равно. Я хочу остаться одна.

У Кейна болело за нее сердце.

— Я уйду. Мне просто хотелось, чтобы ты знала, что я был там, где была ты, я прошел через то, что пришлось пройти тебе, и если ты когда-нибудь захочешь поговорить с кем-то, кто понимает, найди меня. Это не сделает тебя лучше, но это… помогает.

Сейчас же Оливия — жена Аэрона — обняла девушку за плечи.

— Останься еще чуть-чуть с нами. Пожалуйста.

Легион-Хани — вздрогнула от этого прикосновения, но неохотно кивнула.

— Ну… — Динь обвела все присутствующих лица с ожидающим выражением, в ее детских голубых глазах сияло благоговение, как будто она поверить не могла, что они разговаривали с ней… и что она им действительно нравилась. Такая умная во многих сферах, она все же была такой наивной во многих других. — Позвольте отвечать на все вопросы по очереди. Во-первых, дворец фей большой и роскошный, наполненный сокровищами, но народ в нем больной.

Гвен и Кайя улыбнулись и кивнули.

— Я думаю в ваше будущее являются ради охоты за сокровищами, — сказала Кайя.

— Согласна, — поддержала Гвен.

— Во-вторых, — продолжила Динь, — я не выдам ни одной подробности о том, что происходит у нас с Кейном в спальне. Скажу лишь, что-то потрясающе. Возможно, я самая удовлетворенная женщина в крепости, если не во всем мире.

— Не-а. Это я! — сказала Анья.

— Нет, я! — воскликнула Кайя.

— В-третьих, преображение меня было бы милым. Спасибо. В-четвертых, Уильям… да. Он проводил время с красивой, но очень жестокой блондинкой. Королевой, которая, вроде как, доводится мне мачехой. Прости.

Джилли кивнула, сияние в ее глазах поблекло.

— С замужней женщиной, — произнесла она. — Он не тот мужчина, каким я его считала.

Динь потянулась и сжала руку Джилли успокаивающим и понимающим жестом. Осознав, что ее руки не в перчатках, она тут же отдернулась.

— Прости. Я не должна была прикасаться… нет, подождите. Я могу. Кейн заверил меня в этом.

Он улыбнулся. В ее голосе снова появилась гордость.

«Ненавижу ее! Ненавижу их!» — Бедствие колотился в его черепе, ревел, рычал, угрожал.

Рядом с ним закоротило лампочку. Мраморный пол под ногами покрылся трещинами.

«Ну вот, — подумал он, борясь с приступом страха, — Начались мучения голода».

Взгляды всех присутствующих метнулись к нему. Он стиснул зубы и понимающе кивнул.

Тяжелая рука, легшая на плечо Кейна, привлекла его внимание к мужчине за спиной.

— Готов?

Удивленный, он произнес:

— Уильям. Что ты здесь делаешь?

— И это приветствие после всего того, что я для тебя сделал? Большое спасибо, приятель.

Кейн сжал руку в кулак и нанес удар в нос воина, из которого тут же хлынула кровь.

— Нет, вот этого «спасибо» ты заслужил.

Уильям улыбнулся, очевидно снова сказалось его извращенное чувство юмора.

— Так-то лучше.

— В следующий раз, когда ты попытаешься меня наколоть, одним ударом я не ограничусь.

— Я в этом уверен.

Вот теперь все было улажено…

— В последний раз я видел тебя направляющимся на драку с миньонами. Что случилось?

— Резня, вот что. Уверяю, те женщины получили, чего напросились. И теперь ты мой большой должник. — Уильям послал присутствующим женщинам воздушный поцелуй и отправился в библиотеку. Он лишь раз обернулся и посмотрел на Джилли.

Кейн последовал за ним и, в свою очередь, кинул последний взгляд на Динь. Она ему улыбнулась, так мило и сладко, и он улыбнулся ей в ответ.

— Я ничего тебе не должен, — сказал он Уильяму. Кейн не был уверен, чувствовал ли себя в приподнятом настроении из-за того, что его враг мертв или же был удручен тем, что эту месть совершил не он.

Он склонялся к последнему.

— А куда ты дел мое кольцо? — спросил он, просто чтобы понасмехаться над воином.

Неоново-голубые глаза сузились в щелки.

— Ты имеешь в виду мое кольцо.

— Нет, я сказал правильно. Мое кольцо.

Молчание. Напряженное пожатие плечами.

— Отлично. Храни его. Я украл его у женщины, с которой переспал, а потом убил. Что? Почему ты так на меня смотришь? Фиг с ним. Вероятно, кольцо проклято, заманивает тебя ложным чувством спокойствия.

Закоротила еще одна лампочка, к Кейну устремились брызги пламени, словно он сигнальный фонарь. Он продолжал молчать, когда они вошли в библиотеку.

Уильям закрыл дверь и запер ее на случай, если женщины решат сюда нагрянуть. Кейн обвел взглядом собравшихся в библиотеке мужчин.

Люциен, Сабин, Страйдер, Амун, Парис, Гидеон, Рейес, Мэддокс и Торин, который стоял в дальнем углу. Прошли недели с тех пор, как они собирались все вместе. Вместе они были силой, с которой приходилось считаться.

— У твоей девчонки неприятности, да? — спросил Страйдер. — Уильям рассказал нам о планах ее отца.

— Чем мы можем помочь? — спросил Сабин.

Он сказал «помочь». Он не пытался взять все на себя и не планировал оставить Кейна в стороне от дела. Он понимал необходимость Кейна принять участие в освобождении этой женщины. Кейна оставило некоторое напряжение…

Пока не заискрила еще одна лампочка.

— Во-первых, я должен быть с тобой откровенным, — сказал он. — Мне нужно, чтобы вы покинули крепость, без вопросов, на три месяца.

— Что?

— Почему?

— Что происходит?

«Ага, без вопросов», — подумал он, закатив глаза. Фиг с ним.

— Чтобы найти Динь я с кое-кем заключил сделку. И этот кое-кто займет крепость.

— Кто? — потребовал Сабин.

— Не важно. Просто сделайте, как я сказал.

Последовало ворчание. Естественно, ворчание. Но мужчины сделали бы то же самое для своих женщин, и они это понимали. В конце концов, не последовало никаких споров. Они уйдут.

Далее Кейн изложил свой план в отношении короля фей, и все его друзья одобрительно кивнули. Это было опасно и требовало огромную жертву от каждого живущего в крепости, но это был самый быстрый способ доказать ценность Динь для ее отца… и всех фей.

Тогда и только тогда Тиберий поймет, что Кейн никогда ее не отпустит. Охота не нее не будет хорошим делом. Она больше никогда не станет рабой крови.

Когда Кейн закончил, Сабин, задумавшись, потер подбородок.

— Будет больно? — спросил воин.

— Нет, — ответил Кейн.

— Вызовет какой-то вред? — потребовал Рейес.

— Нет.

— Уверен? — спросил Люциен.

— Да.

— Тогда у тебя есть мое согласие, — сказал Страйдер, пожав плечами. — Теперь тебе придется уговорить Кайю.

Кейн кивнул. Он это ожидал.

— Так и сделаю. — Он не провалится с этим делом.

Уильям приложил руку к сердцу.

— Этот план настолько коварен, словно его задумал я. Я под впечатлением.

Кейн отмахнулся от него. И даже когда стена рядом с ним загрохотала и затряслась, как будто была готова рухнуть на него, он ощутил облегчение, которого не чувствовал несколько недель.

Он ощутил… свободу. Свободу от прошлого и боли, воспоминаний и ненависти.

Прошлой ночью Динь с ним что-то сделала. Возможно, она усмирила зверя внутри него. Или, возможно, она его обезболивающее от всех ран.

Теперь он то же самое сделает для нее.

— Мы уходим утром, — сказал он.

Переводчики: black_girl

Редактор: natali1875