Тёмные фантазии

Глава 9

Ялайш

Семейный завтрак проходил после обязательной церемонии почитания отца- императора и небольшой молитвы богам. Мерные перезвоны колокольчиков и дым ароматных палочек вводили в особенный транс, при котором полукровке отлично думалось. Последствия бессонной ночи постепенно уходили вместе с усталостью мозга. Кровь начинала разгоняться и стали появляться здравые мысли, оттесняя обиду и чувство униженного достоинства. Хорошо, что он не полез в драку. Кем бы ни был тот альбинос, он явно не умел сдерживать себя и свои вспышки гнева, иначе бы не пнул Ялайша, выпроваживая его из подсобки. Но как же обидно. Даша снова сорвалась с крючка. А ведь активная фаза у девчонки. Значит, хотела его, и у них могло бы получиться зачать ребенка. Но почему ему так не везет с ней? Вроде и вот она в его руках, а в следующий момент уже машет на прощание за спинами своих соплеменников. Почему же он такой слабый перед ними? Как же обидно, что грубую силу в реальных условиях умом не сокрушить, это все лишь мифы и легенды. Манаукцы очень живучие, их даже не отравить, не порезать. Если только пристрелить, но тут велик шанс угодить на скамью смертников. Не спасут ни связи, ни деньги, ни умение быть незаметным. Убийство строго карается законами Союза, так строго, что оторопь берет. И, конечно же, исполнителями приговоров являются никто иные, как манаукцы. Так что он был благоразумен, когда отступил.

Ялайш особо не вслушивался в разговоры посла и матери, даже не обращал внимания на попытки младшего унизить его на глазах у родителей и прислуги, меланхолично ел зеленые водоросли, не чувствуя вкуса. Все это сегодня его не трогало. Всю ночь он думал, что с ним происходит и куда катится его жизнь. После дерзкой попытки выкрасть самого ценного представителя наманганской расы он считал себя изгоем для всех жителей Свободного Союза. Готов был к гонениям, даже план составил на всю свою будущую жизнь, а не случилось. Его выходка сошла ему с рук. Дарья не стала обличать его перед властями, хотя и могла. Девчонка настолько взбалмошна, что зубы сводит. Как она могла целоваться с ним, а в следующий миг уже повиснуть на шее альбиноса. Да и кто он такой? Откуда взялся? Ялайш следил за Дорош, знал всех ее телохранителей и родственников. Кто это, вообще, был? Выскочил как мелкий бес из преисподней и все испортил! Теперь надо заново придумывать, как поймать неуловимую Дарью.

Секс с ней стал навязчивой идеей, слишком сладкие ее поцелуи, дурманящий аромат и гибкое податливое тело. И как же хочется ее взять…

— Ялайш! — строгий окрик Оторуна заставил пасынка вздрогнуть и уставиться на него непонимающим взглядом.

Посол указал взглядом на руки Ялайша и строго отчитал:

— Не порть еду, отец-император сетует на голодающих сирот, а ты мнешь хлеб, который они могли съесть.

Ялайш с минуту рассматривал сжатый в руках хлеб, отпуская свою фантазию о голубоволосой красотке с мраморной кожей, белой как девственный снег, укрывающий вершины гор, и прочной, как их скальная основа. Зло стрельнул взглядом по отчиму и тихо уточнил:

— Так почему же вы, апа Оторун, сын Какхана, спокойно завтракаете здесь, а не усердно показываете всем пример, как нужно следовать заветам отца-императора, и собственноручно не подаете кусок хлеба детям-сиротам, которые есть и на станции «Астрея». Ваша добродетель не останется незамеченной нашим великим отцом.

За столом воцарилась гробовая тишина, и упавшая вилка из руки Конууна прозвучала громовым раскатом среди ясного неба. Младший брат был в шоке от дерзости старшего, который прежде не позволял себе такой смелости в общении с отчимом.

Миола сжалась под тяжелым взглядом мужа, который отмер и оглядел всех присутствующих в столовой. Его губы криво растянулись в широкой ухмылке.

— А ты прав, Ялайш. Как можно спокойно есть, когда голодают беспризорные дети.

— A ты пра-а-ав, Ялайш. Как мо-о-ожно спокойно е-е-есть, когд-а-а-а голода-а-ают беспризо-о-о-орные дети.

И уже в обед была организована благотворительная акция при храме Унгууна, где сам посол Оторун, сын Какхана, подавал еду беспризорным детям, согнанным ради такого дела из всех уголков нижних уровней нонарского сектора. Ялайш помогал приемному отцу, поражаясь его изворотливости. Ведь не наказал за дерзость напрямую, зато заставил лично смотреть в глаза беднякам и сиротам с надменным напоминанием о том, что могло с ним случиться, не женись он на его матери. Да, Ялайш мог разделить судьбу с этими беспризорниками, если бы мать сломалась под тяжестью суровой жизни брошенной женщины. Но Заюна, дочь Идра, оказалась сильной и, подавая хлеб сиротам, с материнской нежностью смотрела на них, одаривала теплом и ласковым словом. Все это действо снимали приглашенные репортеры, с которыми заранее были согласованы вопросы, и вся фальшивость обязательно будет спрятана. Не обошлось и без жрицы, которая прибыла с целой делегацией и сейчас удивленно наблюдала за посолом Оторуном, выпучив глаза, словно не верила им. Жрец Унгууна, напротив, активно принимал участие в раздаче еды, напутствуя проповедями о величии отца-императора. Театральные подмостки заждались этих актеров. Полукровка терпеть не мог подобное лицемерие, но, увы, сам невольно оказался инициатором.

Ялайш поморщился от неприятного запаха нечистот, исходившего от чумазого ребенка лет пяти. Тот смотрел на хлеб в руках полукровки с непередаваемой одержимостью голодающего и даже слушал наставления, что много есть нельзя, иначе желудок может не справиться. Но, выхватив хлеб, прямо на глазах у Ялайша запихал все в рот.

Полукровка прикрыл глаза, понимая, что разговоры здесь не помогут. Голод отупляет мозг любого, что уж взять с дитя, который никогда даже в школе не будет учиться.

— Пей, — приказал он сироте, протягивая бутылку воды. — Пей и я дам еще хлеба.

Да, ничего умнее посол не придумал, как раздавать под прицелом камер репортеров хлеб и воду. Точнее, это было очень символично, так как император-отец так и сказал: надо делиться хлебом с ближним твоим, и вот вам, дети, хлеб. Хорошо, что послушники храма раздавали дополнительно сухпайки всем желающим.

— Оте-е-ец, — очень громко позвал отчима Ялайш, демонстративно поворачиваясь на камеру, — когда, ты говори-и-ил, откро-о-оется шко-о-ола для ма-а-альчиков при хра-а-аме му-у-удрого Унгууна?

Вызов брошен! Ялайш знал, что поплатится за подобную выходку, но сейчас он был как под наркотой, улыбался, видя, как от злости темнеют огромные глаза отчима, и как замирает Конуун, враз растеряв презрительную мину, с которой смотрел на сирот, стоящих рядом перед ним.

Пора было менять что-то в своей жизни. Бросать вызов и принимать открытый бой. Пора было смело идти к цели, для которой нужна публичность.

Демис

С девчонкой явно не все в порядке. Демис мог бы сразу догадаться, что как бы вольно ни воспитывали манаукцы своих дочерей, облизывать за столом пальцы мужчине это перебор. Еще когда он смотрел на эти янтарные глаза, мог бы заподозрить неладное.

— Это ведь не линзы? — тихо уточнил альбинос, не зная, отнимать ли у нее свои пальцы, с которых она так эротично слизывала сливочный крем.

Они сидели в закрытой кабинке небольшого унжирского ресторанчика, где подавали самые вкусные сладости. Никто посторонний не мог случайно увидеть то, что вытворяла покровительница, только целенаправленно открыв двери, который Демис решил все же заблокировать. Мало ли что в голове у малышки, так откровенно тянущейся к нему и пьяно улыбаясь. Все же с ней что-то точно не так. Минуту назад огрызалась, вела себя как распоследняя дрянь, а сейчас чуть ли не стелется перед ним. Или это такая игра?

— У меня все свое, — ехидно с толикой гордости заявила Дарья так искренне, что он поверил.

— А что с глазами? — продолжил допрос, пока она еще отвечала, при этом чуть ли не на стол лезла.

Немного подумав, Демис все же отнял руку, чтобы поддеть пальцем еще немного крема и поднести губам Дарьи. Разложить бы ее прямо здесь, на столе, да только слышно будет. Стенки очень тонкие. Пусть и унжирский ресторан, все равно неприлично. Он же не на Шиянаре, где можно все, что хочет покровительница, а Дарья сейчас хотела очень откровенного секса. Но несколько минут назад уверяла, что не даст ему и шанса. Странные перепады настроения, очень странные, даже для шиянарки.

— А что ты знаешь об унжирках? — вопросом на вопрос ответила Даша.

Альбинос подобрался. Тут же вспыхнула красным тревожным сигналом интуиция, напоминая, какими заинтересованными взглядами провожали их унжирцы до кабинки. Взглядами, полными похоти, и надменными улыбками.

— Ничего, — честно признался Демис Дарье, толкая свой палец в податливый ротик.

Юркий язычок тут же обласкал его, а нежные посасывания взбудоражили мужское естество Диманта.

Еще чуть-чуть и ему будет плевать на нормы морали, принятые в Союзе. Желание покровительницы закон для любого шиянарца. А Демису и самому очень хочется повторить их маленькое безумство.

— Очень зря, — усмехнулась юная соблазнительница и слегка прикусила палец Демису.

— Почему? — строго уточнил шиянарец у малышки, ловко пересаживая ее себе на колени, внимательно вглядываясь в пылающую огнем цветную радужку, тонущую в черном провале зрачка.

С Дарьей определенно творилось что-то ненормальное. Да, она полукровка, но манаукская кровь в смесках всегда сильнее. Неужели у Дарьи не так? Ведь была причина, по которой его отправили за ней. To, что выделяло ее среди других, и речь сейчас шла не о ее таланте художника. Что-то иное, явно связанное с тем, что ее мать полукровка с унжирскими корнями.

История очень мутная, свято хранимая наставником. Когда Демис учился у него на Новомане, он украдкой слышал разговоры между Жибором и его женой. И то, что наставник не бьет тревогу, говорит лишь об одном: в поведении Дарьи для него нет ничего неестественного. А значит, Демису придется разобраться самому, что с его покровительницей и чем это чревато для него.

Если бы не приказ, Димант никогда бы не посмел и подумать об этой крошке. Он еще несколько лет назад знал, что она для него непостижимая высота, несмотря на все шепотки про порченную унжирскую кровь. А вот сейчас, держа ее миловидное лицо в своих ладонях, ухмылялся тому себе в прошлом. Как же быстро меняется мир. Да, раньше он и не мечтал о Дарье, а сейчас может делать с ней что угодно, потому что она сама его хотела.

Она стала для него билетом к свободе, к той самой, которую выбираешь сам.

Бывшая его покровительница, Заурия Торбон, еще не сошла с ума, как большинство шиянарок, но давно желала заполучить его к себе в постель, да только Демис сопротивлялся как мог, не желая становиться сексуальной игрушкой женщины в два раза старше его. Он всегда воспринимал покровительницу как мать, поэтому и выбор его был очевиден.

Дарья молодая, импульсивная, легко управляемая. А еще явно одинокая, нераскрытая, полная женственности, которая вырывалась наружу. Что совсем неудивительно с таким строгим папочкой. Поражало другое: Жибор Дорош не вышиб ему мозги за то, что Демис забрал девственность его дочери. Девственность, которой никогда не было. Все же что-то с Дарьей не так, и это явно связано с унжирцами.

Поймав шаловливую ручку девчонки в районе своей ширинки, шиянарец макнул хрупкие пальцы в сливочный десерт, глядя в глаза малышки, обхватил губами ее пальчики и облизал, чуть не застонав от сладости.

— Вкусная моя, — прошептал он, не отпуская пальчики. Провел языком между ними, заставляя Дарью заволноваться на своих коленях. Она выгнулась, судорожно вздохнула, отчего ее высокая грудь призывно приподнялась, моля обласкать и ее.

— Так что там с унжирцами? — тихо шепнул, снова пачкая пальчики в воздушном креме и поднося их к своим губам.

— А что с ними?

Кажется, кто-то заблудился в своих мыслях. Даже взгляд такой рассеянный, следящий за тем, как неспешно раскрываются губы Демиса, который стал медленно облизывать ее пальцы.

— Ты как-то связана с унжирцами.

— Да, я очень сильно связана с унжирцами.

— И как же? — усмехнулся альбинос, поражаясь, что девчонка даже в таком состоянии умудрялась уходить от прямых ответов.

— У меня дедушка чистокровный унжирец, — тяжело дыша, ответила Даша.

Демиса чуть не повело от откровенного блеска ее глаз. Голодные, влажные, умоляющие. Рука сама потянулась к подолу ее платья, легла на колено, погладила стройную ножку.

— А мать полукровка, — пытаясь не терять нить разговора, Демис, все сильнее возбуждаясь, погладил подушечкой пальца ажурную ткань трусиков.

— И я тоже, — выдохнула Дарья, практически в рот Диманту и, отнимая свою руку и зарываясь ему в волосы на затылке, поцеловала его.

Альбинос чуть не выдал своего удивления. Разве такое может быть? Ведь общеизвестен факт, что манаукские гены доминируют над прочими, или нет?

Ведь ни один манаукец или шиянарец в здравом уме не переспит с унжиркой, слишком сильна ненависть модифицированных к своим создателям. Так не в этом ли кроется особенность Даши и то, чем она так важна для Шиянара?

Его пальцы намокли от влаги, проступившей даже через трусики, он гладил малышку, вторгаясь рукой между мягких нижних губ, имитируя проникновение. Такой чистый экстаз он не испытывал давно. Отзывчивая, доверчивая, искренняя, она приподнимала бедра, раздвигала их, тихо постанывая ему в рот, пока он имел ее языком, наседая, практически укладывая на диван, понимая, что она течет для него. И никакие слова, что это все не для него, ее не спасут.

А может, это игра? Эта мысль резко отрезвила Демиса и приструнила готового вырваться на свободу дружка. Нет. Надо сначала все же разобраться при чем здесь унжирцы, и что, собственно, между ним и Дарьей происходит.

— Позволено ли мне взять тебя здесь, моя вкусная покровительница. Или ты сейчас течешь для своего таинственного фаворита? Или все же я твой фаворит?

— вкрадчиво, слегка издевательски уточнил он у разомлевшей девчонки, которая чуть ли не насаживалась на его пальцы, тоненько постанывала от наслаждения, не выпуская из своих цепких пальцев плечи Демиса.

Вместо ответа Дарья припала к его губам, закрыв глаза от наслаждения. Но насадить ее на себя Димант все же не мог. Она не позволяла, даже запретила. Тогда почему сейчас сходила с ума от похоти и страсти?

Мужчина медленно отстранился от нее, даже ссадил рядом на диван, ласково поглаживая лицо малышки, ждал, когда ее взгляд прояснится, и два огненных янтаря пронзят его своим недовольством.

— Ты почему остановился? — сипло выдохнула, чуть обиженно поджав губы.

— Можно продолжать? — в удивлении приподнял брови Димант. Так просто?

— Конечно можно, сладенький.

Чуть не мурлыча как кошка, малышка потерлась грудью о руку, неожиданно резко оседлав колени альбиноса. Она решительно взялась за его ремень, властно целуя в губы. Демис обхватил ладонями ягодицы своей непостоянной покровительницы, смял их, вырывая стон, полный страсти, толкнул бедрами, обещая жаркую скачку. Перехватил инициативу в поцелуе, вторгся языком в ласковый ротик, застонал, когда маленькая ладошка с длинными пальчиками охватила ствол его члена.

Нет, так он точно долго не выдержит. Приподняв Дарью, сам насадил ее на себя сверху, обхватив за талию. Она выгнулась, прижимаясь грудью к его лицу, и платье полетело на диван, а ладони альбиноса добрались до обнаженной кожи малышки. Она была такая тонкая, нереально хрупкая, белоснежная, как и все манауканки. И очень слабо верилось, что она унжирка наполовину, если бы не ее невероятная отзывчивость. Шиянарки так быстро не заводятся. А у Даши с этим проблем нет, словно она землянка. Хотя Демис никогда не имел дел с ущербными, только по разговорам знал, что те, как ракетное топливо, вспыхивают от близкого огня, взрываются как бомбы, стоит только засадить им поглубже.

И как же здорово, когда не надо думать, как завести свою партнершу, когда она сама скачет на тебе в дикой пляске. А вихрь голубых с розовыми локонами волос ласкает голые плечи. И стоны разрывают тишину кабинки под скрип кожаного дивана под ними, дополняющего музыку похотливой темной страсти.

Острые ноготки царапали плечи, не причиняя вреда, лишь заводя еще больше. Демис, положив руку между лопаток, посасывал соблазнительные горошинки сосков в огранке розовых ареол. Вкусная девочка, необычная, взрывная и сумасшедшая. И потому, когда она укусила его за ухо, Демиса рвануло к финишной черте под судороги женского лона, которое болезненно туго сжималось вокруг его члена, чуть не ломая. Он кончал, шумно дыша, стиснув девчонку слишком сильно. И, кажется, даже отключился, потому что пришел в себя от того, что робкий язычок скользил по его шее, затем острые зубки сомкнулись на подбородке.

— Сладенький, — прошептала мелкая искусительница, хитро поглядывая на него потухшими янтарями.

Обхватив рукой голову Дарьи за затылок, Демис нахмурился.

— И все же, что у тебя с глазами? — спросил в сотый раз, на что она лишь тихонечко рассмеялась.

— У меня глаза мамины, — подмигнула и поцеловала, словно желая заткнуть ему рот.

Демис же четко помнил, что глаза у жены наставника серые с голубым отливом, никак не алые и уж тем более оранжевые. Зачем солгала? Зачем обманывала? Опять тайна?

Даша

Запоздалое смущение затопило горячей волной с головой. Вот что я вытворяю, кто бы мне еще подсказал. Дорвалась до мужского тела? Совсем схожу с ума, дурею от одного запаха Демиса, от его парфюма, смешанного с настоящим ароматом крепкого мужского тела.

Как же стыдно аккуратно сползать с колен Демиса, ощущать, как медленно он выходит из меня, обдавая горячей смазкой. Непроизвольно потерлась обо все еще огромный бугор, выгибаясь навстречу пробежавшейся по позвоночнику сладкой дрожи. Но тут же поморщилась — бедро неприятно саднило. Это надо же было додуматься заниматься сексом, не снимая трусов, даже не предохраняясь, что еще хуже.

— Слушай, в следуюиций раз, когда меня накроет, сделай милость — презерватив надень. Не хочется, знаешь ли, детей раньше времени заводить, — недовольно пробормотала, поправляя белье и усаживаясь на свое место.

Чай давно остыл, выпила его залпом. Настроение на нуле. Не получается как-то отстраниться от Диманта и выставить себя стервой и оторвой тоже. По лицу видно, что его все устраивает и ему все нравится.

— Если так угодно моей покровительнице, то, конечно, исполню любой каприз. Презервативы так презервативы. Но лично я сомневаюсь, что у нас все так быстро случится и за два раза можно стать родителями.

— И за один можно, — проворчала в ответ, поглядывая на самодовольного альбиноса.

Так-то понятно, что шиянарцы вообще не верят в залет в первого раза. Такое на Шиянаре точно не случается. Там все изнурительно, но упорно занимаются зачатием детей и не осознают, что некоторые землянки боятся чихнувшего рядом мужчины, чтобы — не дай Создатель! — не свершиться чуду — непорочному зачатию.

Прикрыла глаза, уронив голову на поставленные на стол руки. Потрясла волосами, приходя в себя. Ну что сказать себе такого, чтобы прогнать стыд и смущение. Физиология у меня такая. Унжирские гены берут свое и надо это принять и воспринимать как должное. Хорошие слова нашла, да только все равно тяжело на душе. Веду себя как… унжирка. А я все же манауканка, хотя бы наполовину, и должна соответствовать, но не получается.

Открыла глаза, уставилась на то, что осталось от десерта. Хорошо же его пропахали пальцами. Взяв в руки ложечку, отправила кусочек в рот, улыбнулась.

— Вкусненько.

— И сладенько, — согласился со мной шиянарец, забирая десерт и отправляя его всего себе в рот.

— Эй! — возмутилась в ответ на такую наглую выходку.

— Мне нужнее, мне белок восстанавливать надо. Глаза у тебя все еще янтарем горят, так что надо быть в боевой готовности.

— Да что ты знаешь?! — возмутилась в ответ, чуть не разревелась от обиды.

— Думаешь, мне прямо так хочется по тебе с ума сходить? Это вообще от меня не зависит! Ты мне даже не нравишься!

— Совсем? — сразу перестал веселиться шиянарец и лицом словно закаменел.

Я честно хотела ему ответить, что да, совсем. Что вот ни капельки он меня не привлекает, да язык прикусила. Демис выглядел до того расстроенным, что я стушевалась под его взглядом. Не стоит забывать о бурном нраве альбиносов — разгромит тут все от гнева, а мне платить, все же я его покровительница и несу за его выходки ответственность.

Вздохнула, прикрыла глаза и не смогла сказать неправду. Ненавижу нести за кого-то ответственность, просто убивает она меня. Еще и слова приходилось подбирать, чтобы как-то тактично все рассказать ему.

— Демис, не принимай это все на свой счет. И не удивляйся, если вдруг мне захочется не тебя, а какого-то другого шиянарца или манаукца. О, как кошмарно прозвучало! Даже не знаю, как тебе это все объяснить, да и надо ли. В общем, у меня есть фаворит, знай это. О нем никто не знает, но он есть.

— И он не манаукец, — неожиданно правильно сделал вывод Димант.

Я даже рот забыла закрыть от удивления.

— А как ты догадался?

— Ты его прячешь, потому что он не выстоит в поединке. Обтираетесь с ним в коморках.

У меня, наверное, глаза на лоб полезли. Как он так сложил факты и легко раскусил меня? Папа не догадался, а он… А он лучший ученик моего отца, который победил его в последнем поединке, и, возможно, он лучше его не только физически! Мне конец! Какой кошмар!

— Молчи о нем, ясно! Я приказываю тебе молчать и не сметь о нем распространяться! Ни намеком его не выдавать, ни письменно, ни устно. Ясно! — копируя папину манеру, приказала я Демису, наплевав на то, что у нас, во-первых, разные весовые категории, во-вторых, он меня на много лет старше.

Димант неожиданно подался ко мне вперед, хмуро выдохнул чуть не в губы, словно напоминая о наших с ним жарких поцелуях.

— Любишь его?

Я смотрела в практические черные глаза альбиноса, обведенные тонким алым ободком, и тонула в ошеломительном агрессивном запахе затаенной опасности. В крови у меня блуждало возбуждение вперемешку с адреналином. И молчание мое подогревало нетерпение альбиноса, но я не могла найти правильный ответ на его вопрос. Что значит любить?

— Он мне нравится. Он забавненький. С ним весело. Так понятно?

Неожиданно один из локонов натянулся, и я только сейчас заметила, что

Демис намотал его себе на палец, и под его надменной ухмылочкой я таяла все больше.

— Звучит слишком обнадеживающе… для меня. Раз не любишь, значит, место твоего фаворита вакантно, то есть оно мое.

Я не выдержала такого нахальства и фыркнула, хотела сказать ему, чтобы и не надеялся. Но он неожиданно поцеловал, властно завладел моими губами, так что оставалось только мычать от возмущения.

— Хватит меня целовать! — вырвалась я наконец-то из захвата.

Мы смотрели друг другу в глаза и понимали простую истину — я струсила. Я неподвластна себе рядом с ним. Меня примагничивает к Демису и очень хочет убежать, чтобы не подчиняться призывам своего предательского тела.

Димант легко читал меня, мужчин этому учат. Это женщины даже не задумываются об отношениях, полностью отдавая себя изучению разных способов как побыстрее забеременеть.

— Как скажешь, вкусная моя покровительница.

Покладистость, вот что порой пугает в нарцеинах. Я, как ребенок нескольких рас, прекрасно вижу то, что скрыто от других. Например, Маша считает, что ее муж исключительно покладистый и исполняет любую ее прихоть, даже усилий прикладывать не нужно, а все потому, что она шиямата, а он ее верный слуга, друг и, конечно же, любимый. И она не видит, что Гри обычный манипулятор, вертит ею, как ему вздумается, улыбается, кивает головой, а в итоге управляет планетой вовсе не Маша, и все наши планы по захвату власти летят в пасть черной дыре. Это еще одна причина, по которой я не спешу с переездом. Смутная тревога не дает мне сделать последние шаги по смене места жительства. Под крылышком отца все же спокойнее, несмотря на жесточайший контроль с его стороны.

Лизе же приходится покорности добиваться через хитрость, порой истерики. Стемп больше телохранитель, а она из него хочет вылепить политика.

А я ведь говорила, что он станет ее слабым местом. В общем, никто меня особо и не слушал из подруг, вцепились в своих мужчин, как в куклы.

Оба — что Гри, что Стемп — шиянарцы и их привязанность к моим подругам результат воспитания альбиносов. И я не хотела угодить в ту же ловушку. Но, кажется, уже одной ногой в ней, судя по коварной ухмылке Демиса.

Демис

«Когда меня очередной раз накроет», — невероятно интригующая фраза, потому что Демис следил за Дарьей уже несколько часов, и она точно ничего не употребляла, что могло бы перебить наследие наманганской крови. А всем известно, что манаукцы нечувствительны к ядам, даже нонарским, который действуют на всех, в том числе на унжирцев, как бы те ни старались улучшить себя и свой геном.

Демис ел то же, что и его покровительница, даже десерт, не отходил от нее ни на шаг с момента их нового знакомства. Так что же могло на нее так воздействовать, чтобы «накрывало»? Димант не мог не признать себе, что девушка интриговала его все больше и больше, к тому же восхитительный секс стал сладким дополнением и неожиданным бонусом. Получив приказ, он был готов к тому, что придется действовать всеми возможными способами на Дашу, если надо, то и соблазнить. Но сейчас понимал, что это не вариант. После секса малышка становилась колючей, нервной, откровенно злой и опять вспоминала того странного незнакомца, с которым она целовалась в подсобке. Демис его пнул, а тот безропотно проглотил такое унижение, значит, точно не манаукец. Интересно, кем он был и как пробрался в манаукский закрытый клуб.

Жалко, что Даша приказала ему не трогать задохлика. Но все равно нужно проверить его. Если вдруг окажется, что он унжирец или землянин, то приказ покровительницы придется нарушить для ее же безопасности, а мальцу исчезнуть навсегда с Дарьиных радаров.

Демис смотрел, как девчонка поправляет свою одежду, прежде чем покинуть кабинку, где все еще витал запах секса. Пальцы альбиноса хранили тонкий аромат страсти его женщины, и он их облизал, порочно улыбаясь смутившейся малышке, та прекрасно поняла его намек и быстро отвела свои невероятно живые глаза, в которых зажглись искры пламени, только-только затухшего.

Жаль, приказала не целовать ее, но можно же добиться того, что она сама поцелует его.

— Вкусная моя, — прошептал он, приближаясь к малышке, отчетливо понимая, что она не чистокровная манауканка, а полукровка. Она уникальная, единственная в своем роде, в ней слишком много тайн, которые так и просятся быть раскрытыми!

Альбинос поймал ее в объятия, когда Дарья чуть не сбежала, ощутив его намеренья. Но Демис не был бы лучшим, если бы упустил свою добычу. Он прижал девушку спиной к своей груди, зарылся носом в волосы, склоняясь к шее. Провел по быстро бьющейся жилке языком, смакуя сладкую дрожь малышки. Запретила целовать, но оставила свободу для других ласк, хитрая интриганка, продуманная. Ведь даже сейчас не запрещает трогать ее, тает в его руках, податливая до безумия и раскрепощенная в своем откровенном сексуальном голоде.

Она потерлась попкой о его пах, пробуждая зверя имя которому похоть. И Демис не стал мучить Дашу. Поглаживая девушку, покачиваясь с ней в такт, толкаясь бедрами, задрал рукой подол платья, проник под ткань трусиков, чтобы сразу двумя пальцами ощутить горячую влажную плоть, судорожно сжавшуюся вокруг них. Даша застонала, цепляясь за его руки, еле стоя на ногах.

Запрокинула голову, подставляясь под ласки. И Демис возбуждался еще больше от того, как быстро заводилась его малышка. Только его. Здесь и сейчас, и потом, и завтра.

Можно ли не сойти с ума от такой отзывчивой киски, позволяющей делать с ней все что вздумается, даже взять ее прямо на столе. Опрокинуть животом на столешницу, поднять подол до очаровательной маленькой попки, целуя белоснежные ягодицы, стянуть надоедливые трусики, чтобы в следуюиций миг найти языком горячую расщелину и погрузиться в нее языком под громкий аккомпанемент самой Дарьи. Она и ножки расставила пошире, и изгибалась, молила не останавливаться. Димант, наверное, и не смог бы, когда такая вкусная, сочная малышка раскрыла свои прелести. Сексом ее точно не привяжешь, а вот детьми. Зря она упоминала о зачатии, дала подсказку ему в руки. Это будет просто чудо, если у него получится. Если у них получится так быстро.

Дети, вот что нужно всем от нее. И он не станет исключением, потому что дети — это то чудо, о котором мечтает любой манаукец. Любой, абсолютно любой. Темное тяжелое желание проникало в сердце альбиноса, заставляя забыть об истинной цели его прилета. Желанная свобода стала наполняться деталями, о которых он и мечтать не мог. Яркая, сладкая, желающая его малышка станет не просто покровительницей, а матерью его детей. Такое и во сне не приснится.

Прикрыв глаза, Демис скользил языком по шелковистым лепесткам женского естества, играл с напряженным бугорочком, посасывал, слизывая капельки сока. Маленькая дерзкая, строптивая девчонка точно была неопытна в любовных играх. Она горела для него, подстраиваясь под его желания. И, похоже, даже не подозревала, что в ее власти приказать, что она может перехватить инициативу, заставить его сделать все что угодно, но она не знала, отдаваясь полностью ему на милость. Его маленькая чудо-женщина, кончающая так ярко, стыдливо прикусывая губы, чтобы кричать на все кафе. Хотелось ее не просто брать, ее хотелось оберегать.

Подхватив Дашу на руки, Демис сел на диван, устраивая на своих коленях малышку, с хитрой улыбкой зарываясь в приятно пахнувшие цветами шелковистые локоны, отмечая еще одну особенность Дарьи — у манаукцев жесткий волос, у Дорош мягкий, как у землян или унжирцев. Она вся была противоречивая, словно собрана по кусочкам, образуя иное, но целостное, и в голове у Диманта уже складывался пазл, открывая ему очень интересную картину. Ведь не зря ее отец прячет свою жену. У них уже вторая дочь, что большая редкость для шиянарцев. И что-то подсказывало альбиносу, что это еще не предел. А значит, девочка в его руках не зря опасается стать инкубатором для всех желающих, а их слишком много на нее особенную. Нерадостная судьба. Поэтому он здесь, он рядом, а она в его руках, доверчиво прижимается, уткнувшись носом в шею, согревая мужчину своим теплым дыханием.

Дарье потребовалось время прийти в себя, унять дрожь от пережитых эмоций. Димант дал ей это время и себе, чтобы успокоиться. С эрегированным членом особо не походишь, мешает дружочек. Придется его обломать, потерпеть до лучших условий для зачатия детей. Основательно подготовиться, купить презервативы, чтобы усыпить бдительность покровительницы. Нужно делать так, как она приказывает, но по-своему. Она ведь еще не знает, что Демис очень жесткий, упрямый, целеустремленный, поэтому и получает все что хочет. Всегда, даже тогда, когда противник думает что победа в его руках.

Конечно, с Дарьей воевать он не собирался, всего лишь завоевать. Любым способом, но сделать все, чтобы она полетела на Шиянар. Оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к жизни на станции «Астрея», альбинос прекрасно понимал, почему девчонка медлит. «Астрея» — это иной мир, совершенно отличный от жизни на планетах. Замкнутое пространство, и все куда-то торопятся, сливаются в толчею. Яркий калейдоскоп всех рас представителей Свободного Союза. Димант сам не хотел так скоро улетать на красную родную планету, где все строго регламентировано законом и условностями. Здесь каждый свободен в своих решениях и действиях. Да, есть преступность, есть ненавистные унжирцы, но те пытаются не путаться под ногами у альбиноса, опасаясь даже столкнуться с ним взглядом. Вообще, подводя итог, Демис мог себе сказать, что каждая встреча с Дарьей привнесла в его жизнь особенные теплые и радужные воспоминания. В такую озорницу невозможно не влюбиться.

А еще Демис понял, глядя в теплый мягкий янтарь глаз малышки, которая хмуро оглядывалась на него, уводя прочь по коридору от гостеприимного кафе, что ему надоел красный цвет. И альбинос интуитивно не желал, чтобы этот цвет не вернулся к Дарье.

Но все же удивительно, что она настоящая полукровка. Просто невероятно. При всем при том, что манаукская кровь в ней сильна. Даже скорее шиянарская, потому как малышка явно не прочь иметь несколько мужчин в подопечных. Вот только Демису нужен статус фаворита, не меньше. Так что место первого и единственного будет за ним, а малахольному задохлику придется пододвинуться или он умрет. Ради Дарьи можно и повоевать, даже с тем, кто заведомо слабее. Дочь Дороша достойна лучшего, а лучший — это, конечно же, Демис Димант и никак иначе. А чувства малышки можно и подкорректировать. Вот бы только понять принцип ее влечения к нему. Придется почитать про унжирцев, как бы ни было противно об этом думать. И вот что странно: Дарья не ощущалась как одна из вольных мыслителей, к ней тянуло. Она была своя — манауканка. А значит, пора увозить ее в безопасное место — на Шиянар.

Стоило признаться себе, что задание оказалось сложнее, чем он думал. Прилетев на станцию, Димант первым делом припугнул охранников Дарьи. Те хоть и боялись подойти близко, старались не мешать, но исправно делали свою работу для Жибора Дороша. Демис никак не ожидал, что Дарья сама на него накинется. Секс спутал все планы, и если поначалу Димант думал, что теперь ему будет проще, то действительность показала ему, насколько сильно он ошибался. Все стало намного хуже, просто отвратительно. Всю тяжесть своего положения он понял, когда девица собралась в нонарский сектор, предусмотрительно купив фильтры для всех, включая своих охранников. Нонарский сектор достаточно закрытая территория, потому что его воздух не пригоден для дыхания другим расам, и фильтры на станции дело привычное.

Димант послушно последовал за покровительницей, кинув сообщение охране, чтобы рассредоточились и шли впереди малышки. Все же чужая территория, неизведанная, мало ли какие неприятности поджидали ее. А они и ждали.

И почему он не сложил все факты еще при покупке фильтров? Зачем бы вздорной девчонке понадобилось зайти в гости к нонарцам? Диманта начало слегка потряхивать от злости. Обвела ведь вокруг пальца, обвела, зараза мелкая!

Так вот ты какой, загадочный фаворит! Нонарец, он полукровка нонарец, да еще и сын посла на станции. Такое так просто в космос не выкинешь. Глядя прямо в наглые желтые глаза полукровки, с возрастающим удивлением наблюдающего за приближающейся к нему Дарьей, Димант готов был крушить все на свете. Задохлик, трус с волосами синего идиотского цвета. Дарья специально окрасилась в голубой, чтобы быть с фаворитом на одной волне?

Ведь казалась такой умной, рассудительной, что с ней стало? Ей он же нравился в детстве! Он! Демис! Или все же это игра такая? Щелкнуть по носу лучшего, что может быть заманчивее. Захотела, чтобы он приревновал ее? Так у нее получилось. Демис ревновал, страшно, по-черному. Он никогда не будет на вторых ролях и не отдаст Дарью какому-то плюгавому полукровке, который даже не манаукских кровей. Что их могло связывать?

Димант шумно выдохнул, смотря как Дарья, заложив руки за спину, покачиваясь, заговорила с нонарцем, а тот разглядывал Демиса с опаской и напряжением. Мероприятие, на которое они пришли, было явно официального уровня, здесь находились журналисты, и появление Дарьи Дорош вызвало у них интерес. Дарья поздоровалась с послом и его женой, хотела погладить маленького полукровку, но тот опасливо спрятался за своего отца, вызвав красивый переливчатый смех малышки.

— Кто это? Они часто встречаются? — спросил Демис у охраны и, получив ответ, чуть не рассвирепел. Теперь он точно знал, кто украл Дарью — это был синеволосый извращенец. И Диманту вдруг стало понятно, что у полукровки общего с Дарьей — унжирская кровь!

Наплевав на этику подопечного, Демис вплотную подошел к малышке, не дожидаясь, когда она позовет, ведь может и не позвать. Альбинос прижался к ее узкой хрупкой спине и положил руку на бедро. Растянув губы в жутком оскале, он чуть склонил голову и поздоровался на всеобщем союзном:

— Крепкого здоровья, апа Ялайш, сын Чаини. Меня зовут Демис Димант, я подопечный Дарьи Дорош. Мы с вами уже встречались, но не были представлены.

Демис мог бы и на нонарском, просто не стал раскрывать свои умения перед явным противником. Парень хоть и казался напуганным, но не трясся в припадке, не пытался отойти подальше, как это сделал посол, утаскивая за собой и маленького сына с женой. Вокруг Диманта и Дарьи очистился обширный пятачок. Нонарцы на самом деле трусливы по натуре, да и связываться со злобно ухмыляющимся манаукцем никто не будет, даже сам посол с его дипломатической неприкосновенностью.

— Встречались? — ахнула Дарья в ответ, чем вызвала молчаливое удивление не только у Демиса, но и у полукровки.

Не думала же она, что Демис не узнает того, кому имел честь пинком указать направление.

— Да, в подсобке, — сурово сообщил альбинос, вызывая еще большее смятение малышки. — У меня отличная память на лица.

— Но отвратительные манеры, апа Димант, — посмел раскрыть рот серокожий смертник.

— Для вас ши Димант, и ваши манеры тоже оставляют желать лучшего.

— Хватит, — зашипела на альбиноса Дарья. — Мы пришли в знак уважения к важному делу. Апа Ялайш занимается благотворительностью, раздает еду голодающим детям.

Демис огляделся. Дети присутствовали, много детей с огромными глазами на серых осунувшихся лицах.

— Какой позор — голодающие дети в цивилизованном государстве. В нашей Федерации нет голодающих и брошенных детей.

— Просто у вас мало детей, — парировал полукровка.

Демис вдруг понял, что соперник не просто так понравился Дарье. Он дерзкий, наглый, без чувства самосохранения, раз посмел огрызаться Диманту, но в то же время порядочный, занимается благотворительностью, а девочкам это нравится. Даже такой странной девочке, как Дорош. Однако этот выскочка посмел похитить его малышку, и его выходка требует наказания.

— Тем важнее вам оберегать своих детей, глядя на то, что происходит с другими расами союза.

— Да, мы, манаукцы, считаем, что будущее за полукровками, — неожиданно заявила Дарья, с улыбкой оглядываясь на камеру. — Я лично хочу помочь апе Ялайшу, сыну Чаини, с организацией школы для бедных детей, а также полукровок. Прямо сейчас готова сделать пожертвование, — закончила она и что тут началось.

Нонарцы хлынули к Дорош, и Диманту пришлось встать живым щитом, чтобы закрыть собой малышку. Девушка с большим удовольствием отвечала на вопросы журналистов о том, каким она видит будущее сотрудничество с Ялайшем, а Димант молча злился, признавая факт, что ему нельзя незаметно прибить парня.

Минут через десять ажиотаж схлынул, нонарцы умели вести себя культурно, перестали наседать на девушку. Димант знаками указал охране занять его место. Сам же, не привлекая внимания, подобрался к синеволосому заморышу, схватил его за волосы, мечтая выдрать их с кожей, и тихо прошипел на ухо:

— Я первый подопечный, считай что фаворит, а ты второй. Будешь исполнять все, что я прикажу, скажу лизать пальцы ее ног, упадешь и будешь лизать. Но забудь о допуске к ее телу. Я яйца тебе отрежу, если узнаю, что ты ей присунул. Я ясно выражаюсь?

— Да, — так же тихо и недовольно ответил полукровка, гневно прищуривая свои желтые глаза.

И что в нем так привлекло Дарью? Он же…

— Твою… — потрясенно выдохнул шиянарец, внимательно рассматривая противника.

Вся информация, собранная о Дорош, неожиданно сложилась в одну ясную картину. Полукровка был нестандартным как для нонарцев, так и для унжирцев, что уж говорить о землянах и манаукцах. Настолько необычный, чтобы привлечь внимание к себе такой неординарной личности как маленький гений, рисующий свои ужасно депрессивные картины. Так вот что в нем ее привлекло — необычность, несуразность, он изгой, явно никем не приятный, то, что так заводит воображение юной художницы.

— Твою… — раздраженно повторил альбинос и отпустил полукровку, который тут же отскочил от него на шаг и поправил волосы.

— Боишься, что станешь вторым мужем? — ехидно бросил в лицо Диманту и сбежал!

Да, именно трусливо сбежал поближе к Дарье, прямо в толпу журналюг. Вот пройдоха! Ну уж нет, вторым мужем Димант точно не станет. Плевать на слезы Дарьи, но он точно убьет соперника, если тот не примет свою роль второго плана, и того, что Дарья никогда не будет с ним спать. Уж в этом Демис был уверен на все сто, постарается сам, чтобы даже времени на полукровку не хватило. Вот увезет ее на Шиянар и оставит нонарца с носом. Парень-то опаснее, чем кажется, так что нельзя расслабляться.