Темный рай

Глава 10

Мул посмотрел на Мэри с явной подозрительностью.

— Думаешь, я не смогу этого сделать? — Мэри приподняла седло, которое держала в руках. Весило оно тонну — не меньше.

Клайд смерил Мэри взглядом и, точно рассмеявшись, тихо заржал. В его ясном и открытом взгляде светился острый, циничный ум, не предвещавший ничего хорошего. Мул отвел длинное ухо назад, медленно покачал большой некрасивой головой и шумно потерся боком о поперечную стойку.

Взгромоздившись на старый ящик, Мэри закинула седло на спину мула и пристроила потник, протянув его поперек холки. После этого она довольно долго возилась с длинным поводом и немало поломала голову над тем, как приладить подпругу, пытаясь вспомнить, как это несколько раз при ней делал Рафферти. Мэри была уже готова отказаться от своих намерений и удрать из проклятой конюшни, но мысль о замечательной прогулке в горы, к ранчо «Старз-энд-Барз», и то обстоятельство, что неловкость ее объясняется лишь десятилетним отсутствием практики, заставили ее возобновить попытки и закрепить наконец злополучное седло, как надо.

Когда со сбруей удалось справиться, Мэри испытала чувство необычайной гордости за свое мастерство. Выведя Клайда в ясное солнечное утро, она взгромоздилась в седло, хотя и не без труда и не очень грациозно. Какое-то время ушло на то, чтобы поудобнее устроиться в седле. Вздохнув, Мэри направила мула за ворота ранчо, и их путешествие началось.

Стоило им въехать на лесную тропу, ведущую к вершине холма, как она мгновенно забыла о пережитой нервотрепке. Природа полностью овладела вниманием Мэри. Она полной грудью вдыхала в себя всю эту красоту, впитывала ее каждой клеточкой, машинально отмечала и запоминала все нюансы чарующей дикой природы. В голове зазвучали поэтические отрывки каких-то новых песен и их неясные пока, но уже рождающиеся мелодии.

Зрелище было просто захватывающее: внизу располагалось ранчо, а за ним раскинулась долина — сочная и зеленая, словно пятнистый бархатный ковер. Через долину пробегал ручей — сверкающая в солнечных лучах серебристая лента в кружевной оторочке разноцветья луговых трав. А дальше, за долиной, вздымался величественный горный кряж. Головы наиболее высоких вершин венчали яркие снежные шапки.

Мэри могла бы вечно стоять здесь, в этой точке, зависнув в этом отрезке времени.

Однако где-то там, впереди, клеймили скот, шла работа. Мэри дернула поводья, отрывая морду Клайда от клевера, и, пнув его в бока, направила в сторону ранчо «Старз-энд-Барз».

Суматоху Мэри услышала раньше, чем увидела. Воздух наполнился ревом коров и мычанием телят — сумасшедшая какофония, служившая звуковым сопровождением, выражающим неразбериху и волнение переживаемого события. Мул насторожил длинные уши и ускорил шаг: атмосфера всеобщего возбуждения достигла и его, хотя до ранчо оставалась еще добрая четверть мили. Не отрывая взгляда от облака пыли, покрывавшего далекие еще загоны, Мэри перевела мула на рысъ и приподнялась в седле, в процессе езды уже успев освоить этот навык.

Подъехав к загону, Мэри попыталась охватить взглядом сразу все: лабиринты старых ограждений, движущиеся группы скота, людей, возвышающихся над всей этой неразберихой и выполняющих работу, о цели которой Мэри могла лишь догадываться. Пахло пылью, дымом, свежим навозом и паленой шерстью. Создавалось впечатление, что разворачивается сцена из ковбойского фильма — красочная, шумная и абсолютно натуральная.

— Лучше покрепче сжать зубы, мэм, а то у вас есть все шансы почувствовать вкус чего-нибудь такого, чего вам лучше и не знать.

Оторвавшись от зрелища, Мэри посмотрела вниз и увидела еще одно создание из фантастического вестерна. Рядом с ней стоял старый ковбой. Осанка его говорила о том, что этот человек слишком много миль отскакал в седле. Кривоватые ноги прочно и твердо стояли на земле, несмотря на внушительный животик, нависший над пряжкой широкого ремня. Ковбой смотрел на Мэри из-под полей видавшей виды серой шляпы — глаза искрились весельем, а в уголке рта играла застенчивая улыбка.

— Такер Кахилл, к вашим услугам, мэм, — представился ковбой. Вежливо отвернувшись, он выплюнул на землю целую струю слюны вперемешку с жевательным табаком, после чего вновь взглянул на Мэри. — Потерялись или что-то еще?

— Нет, если только это — «Старз-энд-Барз».

— Оно самое и есть.

— Я — Мэрили Дженнингс. Джей Ди сказал, что я могу, если захочу, приехать посмотреть, как клеймят скот.

Такер чуть не подавился своим табаком. Брови его полезли вверх и почти исчезли под полями шляпы.

— Правда? Что ж, в таком случае пусть меня заживо поджарят и отдадут на съедение индюкам, — пробормотал он.

— Простите?

Кахилл встряхнулся, точно пес, пытаясь сбросить растерянность от потрясения, вызванного заявлением Мэри. Он с трудом мог припомнить, когда Джей Ди в последний раз приглашал на ферму женщину, если только та не была ветеринарным врачом, или агентом по продаже скота, или кем-нибудь в этом роде. Однако эта лохматая блондинка явно не входила ни в одну из названных категорий.

Такер ехидно усмехнулся, от души веселясь, что Джей Ди может продемонстрировать в отношении женского пола нечто иное, чем презрение.

— Что ж„ почему бы в таком случае вам не спуститься с этого лопоухого создания, а я предоставлю для вас место в первом ряду, мисс Дженнингс.

— Я бы не возражала.

Мэри перекинула ногу через спину мула и спрыгнула на землю, почувствовав, как боль пронзила ее от пяток до макушки. Ей казалось, что она стала такой же кривоногой, как Такер Кахилл, и нечего даже пытаться свести колени вместе.

Она сделала несколько неверных шагов и протянула руку старому ковбою. Не снимая перчатки, Такер, точно тисками, сжал пальцы Мэри и встряхнул ее кисть.

— Можете звать меня Мэри, — улыбнулась она. — Вам уже говорили, что вы похожи на Бена Джонсона, актера?

Такер весело хохотнул:

— Время от времени говорят. Вам надо взобраться вон на ту ограду, и вы увидите, что такое клеймение, от начала до конца. А я здесь присмотрю за вашим мулом.

— Вам вовсе не обязательно это делать.

— О нет, мэм! Вы — гостья «Старз-энд-Барз». У нас они не часто бывают, но мы принимаем всех, как надо.

Мэри поблагодарила Кахилла, и он потащил Клайда к длинной старой серой конюшне. Сжав зубы, Мэри заставила двигаться болевшие ноги и, доковыляв до загона, взобралась на верхнюю перекладину ограды. Продолжавшийся внизу хаос представлял собой завораживающее зрелище. Несколько минут спустя к Мэри присоединился Такер, вставший рядом с ней на нижнюю перекладину и положивший руки на верхнюю.

— Мне и в голову не приходило, что фермеры все еще клеймят скот, — закричала Мэри, пытаясь быть услышанной среди невообразимого шума.

— Старые пути иногда бывают наилучшими. Никто еще не придумал лучшего ухода за коровами, чем присматривать за ними, сидя на спине старого доброго коня. И никто, еще не придумал способа метить скот лучше, чем клеймом. В наших местах полно открытых территорий. Скот бродит повсюду, и стада частенько перемешиваются.

Такер указал на Джея Ди, пробиравшегося на бледно-серой лошади сквозь стадо в дальнем углу загона, и с немалой долей гордости заявил, что на сто миль окрест нет человека, более знающего, как выжать из лошади все ее возможности, чем Джей Ди.

— И никто так хорошо не знает скотоводческий бизнес изнутри и снаружи. Джей Ди в курсе всех последних достижений, в которых такие старые тупицы, как я, ни бельмеса не смыслят. Он два года проучился в колледже, пока его отец не помер. Да, мэм, — кивнул Такер, — Джей Ди — прекрасный фермер — золотые руки, и хороший человек, твердо стоящий на этой земле. Во всей округе ни одна душа не скажет вам о нем что-то другое.

Восторженные дифирамбы Кахилла звучали подозрительно, точно реклама партии товара, Мэри находила их милыми и изо всех сил постаралась подавить в себе удивление.

— Джей Ди ведет это хозяйство с малых лет. — Такер не спускал с него глаз. — Уж я-то знаю, что говорю. Том. отец Джея Ди — упокой, Господи, его душу! — никогда не отдавался работе с такой душой. Он отдал свое сердце женщине. Это-то, кажется, его и сгубило. Окончательно же его добил уход матери Уилла.

Мэри изучала мужественный профиль старика, и в ее голове роился миллион вопросов. Возможно, что ей лучше бы и не знать ничего о прошлом Рафферти. Не знай она. что сделало Джея Ди таким чертовски тяжелым в общении человеком, ее мягкое сердце не испытывало бы к нему сочувствия и не загорелось бы желанием помочь исцелить раны прошлого, да и вообще — не было бы дюжины других дурацких вещей, которые она, возможно, может совершить. Но Мэри была не в силах побороть собственное любопытство, сентиментальность и глупый романтизм. Так что вопрос у нее вырвался как-то сам собой:

— А что с матерью Джея Ди?

— Умерла, когда он был еще от горшка два вершка. Рак — упокой, Господи, ее душу! Хорошая была женщина. После ее смерти бедный Том совсем скис, пока на сцене не появилась мать Уилла. Том тогда совершенно опустился.

А Джей Ди совершенно растерялся. Такер Кахилл этого не сказал, но Мэри, собрав воедино представленные им фрагменты, нарисовала себе следующую картину: в то время как отец витал в романтическом тумане, Джей Ди — еще совсем мальчишка — взял на себя ответственность, которая была ему не по годам. Получилась совершенно точная картина, объяснявшая многое.

Не исключено, что, нарисовав себе такую картину, Мэри тщетно пыталась самозащититься, а потому перевела разговор в другое русло, попросив объяснить ей процесс и принципы сортировки скота по загонам и вольерам.

Стоявшие на ограде вольеров люди открывали и закрывали ворота, определяя, в какой из загонов направить то или иное животное — в зависимости от возраста и пола. Телята запускались по одному в загон для клеймения и направлялись в вольер для скручивания, который имел уклон, ведущий к столу. В этом вольере работали Уилл Рафферти и пожилой человек с седыми патлами длинных волос: они делали прививки, прокалывали уши, кастрировали бычков и маркировали всех животных клеймом «Старз-энд-Барз». Вся процедура занимала чуть больше минуты на животное.

Мэри понаблюдала за полудюжиной таких операций, прежде чем Уилл поднял голову и заметил ее. На его чумазом лице расплылась широчайшая ухмылка, и, оставив свой пост, он, даже не оглянувшись, направился к ней.

— Привет, Мэри Ли! — поприветствовал Уилл Мэри, пересекая загон легкой походкой, широко и радушно раскинув руки в стороны. — Ну как, потрясает?

— Меня уже изрядно протрясло, пока я сюда добиралась, — сухо откликнулась Мэри.

Уилл засмеялся, вскочил на ограду и развернул свою красную бейсболку козырьком назад — и все это, казалось, одним молниеносным движением. Он уселся настолько близко к Мэри, что она смогла не только почувствовать исходящий от него запах пота и животных, но и разглядеть в голубых глазах явные признаки утреннего похмелья. Мэри помрачнела, но отодвинуться не смогла, поскольку слева от нее стоял Такер.

Старый ковбой подался вперед и посмотрел на Уилла тяжелым взглядом:

— Сейчас Джей Ди застукает тебя, лодырь, и накрутит хвоста, как непослушному бычку!

Уилл сжал запекшиеся губы:

— Да пошел он к черту, этот Джей Ди! Я пашу, не разгибая спины, с самого восхода. Беру пятиминутный перерыв. Не каждый день хорошенькие леди появляются у нас здесь, на краю света.

— Да уж. — Такер многозначительно посмотрел на Уилла. — Особенно те, которых приглашает твой брптец.

Уилл дурашливо изобразил на своем худом лице чрезмерную потрясенность и, выпучив глаза, уставился на Мэри:

— Тебя пригласил Джей Ди? Мой брат Джей Ди пригласил тебя?

— Не совсем, — проворчала Мэри, хмуро глядя, как Такер ковыляет к вольеру, чтобы подменить Уилла. — Я сама себя пригласила. Он просто не сказал мне «нет».

Что ж, это тоже значит немало, уж поверь мне. Джей Ди охраняет свои владения как какой-нибудь монастырь. Не хочет, чтобы какая-нибудь дьяволица отвлекала нас от работы.

Мэри тут же вспомнила о Люси, но прикусила язык.

— А как же твоя жена?

— При чем тут она?

— Она не подходит под определение «дьяволица»?

— Саманта? Никоим образом. Она — хорошая девочка. Милая, доверчивая в своем желании, чтобы кто-нибудьее любил, промелькнуло в голове Уилла. Всякий раз, думая о Саманте, он чувствовал легкий удар — немного болезненный и вызывающий головокружение. Уилл, как мог, старался не думать о Саманте с той самой ночи, когда увидел ее в «Лосе».

— Девочка? Она что — так юна?

— Не-а, ей уже двадцать три. — Уилл рассеянно поскреб ржавую плесень, покрывавшую верх перекладины. — Просто я знаю ее уже вечность — вот и все. Мне трудно не думать о ней, как о младшей сестренке.

Мэри подумалось, что именно этим и можно объяснить то, что Уилл не живет со своей женой. Если бы у Мэри был муж, относившийся к ней как к младшей сестре и гонявшийся на стороне за другими юбками, она тоже «свалила» бы от такого муженька.

— Итак, — Уилл хлопнул ладонью по бедру Мэри, — что же ты здесь делаешь, Мэри Ли? Ищешь на свою голову беды? — Он вздернул брови и ухмыльнулся.

Мэри отодрала его пальцы от своей ноги и отодвинулась на фут, взглядом пригвоздив Уилла к месту.

— Я приехала посмотреть, как работают на ранчо.

— Я расскажу тебе, как здесь работают. — В голосе Уилла прозвучали нотки горечи. — С утра до ночи, неделю за неделей, месяц за месяцем, до самой смерти или пока его не заберут за долги.

— Если тебе это не нравится, почему же ты не уйдешь?

Уилл засмеялся и отвел взгляд. Было непонятно, что его рассмешило — предложение Мэри или же собственный ответ. Какой-то частью своей пуши он ничего так не желал, как только смотаться подальше от «Старз-энд-Барз». Другой же частью души Уилл не желал быть всего лишь винтиком и постоянно боролся с желанием послать Джея Ди подальше. И эти чувства перекатывались в его душе, словно камень, кувыркающийся по склону бесконечной горы.

— Тебе не уйти от «Старз-энд-Барз», красавчик, — пробормотал Уилл, глядя через вольер на дальний загон, где Джей Ди сортировал скот, — если тебя зовут Рафферти.

Джей Ди гонял скот, сидя на спине светло-серой кобылы. Для лошади это был всего лишь второй год работы в таком качестве, но талант к этому гнездился где-то глубоко в ее генах. Поводья ей были не нужны: движения лошади диктовались интуицией да тем несильным пришпориванием, которое изредка позволял себе Джей Ди..

Положив руку в кожаной перчатке на луку, Джей Ди расслабленно сидел в седле, лишь изредка реагируя на неожиданные движения лошади. Мысль его работала одновременно в трех направлениях: наблюдение за скотом, управление действиями лошади и размышление на тему: действительно ли здесь сегодня появится Мэри Ли?

Маленькая кобылка дернулась и, тяжело дыша, остановилась, вернув тем самым Джея Ди к действительности. Часть скота, с которой он работал, была полностью рассортирована. Теперь осталось заклеймить и сделать прививки этой партии, после чего можно прерваться на ленч, чтобы потом начать все снова.

Сейчас же Рафферти передаст кобылку Такеру, чтобы старик охладил ее и сам получил передышку. Такер не любил выдавать свой возраст, но Джей Ди видел, что дается это ему с каждым днем все труднее. На другой работе Та-кера Кахилла уже давно бы отправили на пенсию, но для ковбоя такого понятия не существовало. Ковбой — это форма существования мужчины.

Кроме того, Джей Ди считал, что «Старз-энд-Барз» для Такера были таким же родным домом, как если бы он сам был Рафферти. Он провел здесь лучшие годы жизни и работал на этом ранчо зачастую за совершенно мизерную плату, так что Кахилл останется здесь до тех пор, пока похоронная команда не вынесет его вперед ногами. И делом Джея Ди было сделать так, чтобы Такер спокойно дожил свой век, чтобы над головой у него была крыша и он был сыт. К этому Джея Ди призывала и память о том, что Такер заменил ему отца, когда Том Рафферти, одержимый любовью, совершенно отошел отдел. Рафферти отвлекся от своих размышлений, повернул лошадь к въездным воротам и остолбенел, увидев сидевшую на дальней ограде загона Мэри Ли. Она смеялась чему-то сказанному ей Уиллом, который жестикулировал и улыбался своей красивой улыбкой.

Ревность, подобно разъяренному быку, бурей пронеслась в душе Джея Ди. Он ни за что бы не признался в этом вслух, но… что было, то было. С того самого дня, когда Сондра и Том привезли его из больницы домой, Уилл был в центре всеобщего внимания, точкой притяжения всех прожекторов. Стоило Уиллу лишь слегка улыбнуться, как тут же все начинали смеяться и очаровываться им. И всем, казалось, было наплевать на то, что Уилл ни к чему не стремится, что он за одну картежную партию может проиграть две месячные задолженности банку, что верить ему и полагаться на него можно с тем же успехом, что и на бродячего кота.

Джей Ди выехал за ворота, галопом поскакал вдоль ограждения и резко затормозил возле примостившейся на верхней перекладине парочки. Короткий испепеляющий взгляд, брошенный на Мэри Ли, мгновенно смыл с ее лица улыбку. He-сказав ей ни слова, он обратился к Уиллу:

— Ты сидишь здесь, свесив с ограды задницу, в то время как мужик, которому уже под семьдесят, делает за тебя твою работу? О чем ты, черт тебя побери, думаешь?

Лицо Уилла сразу же окаменело и стало таким же жестким и непроницаемым, как у брата.

— Я думаю, что у меня не было и двух минут отдыха, с тех пор как я с утра вскочил на ноги. Я думаю, что будет вежливым поздороваться с нашей гостьей…

— Ах да, — фыркнул Джей Ди, — точно так, как лису просто хочется поприветствовать перепелку…

— Да ладно, Джей Ди, если ты ревнуешь, может быть, тебе следует сделать что-нибудь…

Ткнув лошадь шпорой, Рафферти заставил ее рвануться вперед и, развернувшись боком, врезался вограду, резким толчком столкнув Уилла с насеста внутрь загона.

— Я злюсь как черт — вот я что делаю! — выпалил он. — Оторви хоть раз свою ленивую задницу и займись своей работой, вместо того чтобы позволять старику пахать за тебя!

Уилл смотрел на брата сквозь решетку ограды. Бейсболка слетела у него с головы во время падения, и темные волосы упали на лоб. Лицо его стало почти таким же красным, как и футболка, — от смущения и бешенства у него резко подскочило давление.

— Да пошел ты, Джей Ди! — Уилл сплюнул. — Ты мне не начальник и не опекун, и если я захочу пять минут поболтать с кем-нибудь, я так и сделаю!

Мэри наблюдала за перебранкой, чувствуя себя крайне неловко. Она отлично понимала, что корни ярости братьев уходят во что-то гораздо более глубокое, чем то, что она невольно оторвала Уилла от работы. Мэри знала все о детской ревности, соперничестве и обидах. Она росла странным ребенком среди «девочек Дженнингс» и сама испытала на себе действие болезненно-ревнивых чувств к Лизабет и Аннализе. У братьев Рафферти, несомненно, существовала собственная версия той же истории болезни. Только Мэри не хотелось становиться очевидицей подобной стычки, тем более искрой, от которой эта ссора разгоралась.

— Эй, ребята, послушайте! — Мэри подняла руки в примиряющем жесте. — Я приехала сюда не затем, чтобы создавать проблемы…

Джей Ди пронзил ее гневным взглядом:

— Но тебе это чертовски здорово удалось, а?

— Не смей винить Мэри Ли! — сверкнул глазами Уилл. — Виновата не она, а ты, бешеный сукин сын.

— Ну конечно, не ее вина в том, что ты думаешь больше тем, что у тебя между ногами, а не тем, что между ушами.

— Если мое пребывание здесь создает проблему, — вставила Мэри, — я сейчас же уеду.

— Твое пребывание в Монтане создает проблему! — задыхаясь, выпалил Джей Ди.

Замечание задело Мэри за живое. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не вздрогнуть и не доставить тем самым удовольствие Джею Ди. Чуть вздернув подбородок, Мэри скосила глаза на Рафферти:

— Ну конечно же, и если кто-нибудь умрет и сделает тебя королем, ты получишь возможность изгнать меня и всех мне подобных из своего королевства.

Джей Ди сжал челюсти и отвернулся от Мэри, недовольный тем, что ее слова заставили его почувствовать нечто вроде угрызений совести. Ему не следовало набрасываться на Уилла на виду у всех: работа в загоне замерла, поскольку все уставились в их сторону в тревожном ожидании, чем же закончится разыгравшаяся сцена.

Такое вечно случается, стоит какой-нибудь бабе завилять здесь хвостом — мужики сразу же теряют голову.

— А теперь, ребята, — легкой походкой выйдя из опустевшего вольера, дипломатично встрял Такер. Он хлопнул Уилла по плечу, отвернулся и сплюнул в сторону табачную жвачку, — может быть, нам стоит перекусить чего-нибудь горяченького и вкусного и посидеть на чем-то, что не движется? У меня там в печи поставлена огромная сковорода моей знаменитой лазаньи. Сейчас она, должно быть, совсем готова. Не пойти ли нам всем в дом?

Джей Ди не имел ни малейшего желания ни есть, ни поддерживать компанию. Но тут его кобыла подняла голову и, уставившись на северо-запад, навострила уши. Она громко заржала и немедленно получила в ответ на свой призыв разноголосицу лошадиного ржания.

Из-за плотной стеньг сосен и пихт появилась группа всадников. Их было шестеро плюс тащившийся на привязи позади кавалькады мул. Даже на таком большом расстоянии Джей Ди узнал возглавлявшего процессию Брайса. Солнце ярко освещало его длинные светлые волосы и широкую белозубую улыбку. Брайс ехал на красивой гнедой лошади, нетерпеливо гарцевавшей под ним и недовольной леностью шага остальной группы.

У Уилла перехватило дыхание, как только он узнал в этой компании Саманту, ехавшую на длинноногой кобыле. На секунду взгляды их встретились, но Саманта тут же отвела глаза и приостановила лошадь, попытавшись спрятаться за длинноволосого мужчину на гнедом жеребце.

— Привет, сосед! — подъехав ближе, весело воскликнул Брайс.

— Брайс, — узнал его Джей Ди, не удосужившись при этом даже прикоснуться к полям шляпы знак приветствия находившихся в компании женщин, хотя и взглянул в каждое лицо.

Блондинка с резкими чертами лица, часто сопровождавшая Брайса и сейчас ехавшая рядом с ним, встретила взгляд Джея Ди широко раскрытыми, полными интереса глазами. За блондинкой следовала худая рыжеволосая хохотушка в белой мужской рубашке, которую она даже не удосужилась застегнуть, а только завязала узлом на животе. Рыжеволосая откинулась в седле и что-то шептала темноволосому мужчине, на котором так и написано было, что он — «городской», несмотря на ковбойский наряд. Замыкал группу тащивший за собой нагруженного корзинами для пикника мула Орвис Слокам, работавший прежде какое-то время на «Старз-энд-Барз», пока не попытал счастья в ограблении богатых магазинов. Как только он вышел из тюрьмы, Брайс нанял его, чем и снискал себе славу великого гуманиста.

Кроме Орвиса, в компании находилась явно желавшая стать невидимой Саманта. Низко опустив голову, она уставилась на луку седла, словно та внезапно превратилась в самую очаровательную вещь на свете.

Джей Ди краешком глаза взглянул на Уилла, побелевшего как мел, что было видно даже под толстым слоем покрывшей его лицо утренней пыли.

— Что здесь творится? — спросил Брайс, изобразив на лице удивление необычностью происходящего. — Грандиозная клеймежка или что-то в этом роде?

— Работа! — впившись пальцами в луку седла, буркнул Джей Ди. — Может, вам доводилось пару раз слышать это словечко?

Брайс, не обидевшись, рассмеялся:

— Мистер Рафферти, я полностью согласен с тем, что вы гораздо лучше меня знаете, как вести фермерское хозяйство. Но в таком случае я гораздо лучше вас знаю, как стать богатым, не так ли? Мы с друзьями выехали насладиться плодами моих прежних трудов и совершаем небольшое путешествие по моим владениям.

На скулах Джей Ди заиграли желваки: — Вы немного ошиблись территорией. Улыбка на лице Брайса померкла.

— Вовсе нет. — Он выдержал минутную паузу, Но прежде чем Джей Ди успел возразить ему, продолжил: — Мы только проезжаем через ваши угодья, направляясь в «Летающее К».

Джей Ди услышал, как смущенно закашлялся Лайл Уоткинс. Но он не стал отрывать взгляд от Брайса.

— Мы просто подумали, что будет совсем по-добрососедски остановиться и дать вам знать, — сказал Брайс.

Пальцы Джея Ди еще крепче вцепились в изгиб седла. Ему захотелось заорать на этого человека, чтобы Брайс убирался с его земли. Джей Ди почувствовал, как этот крик уже подобрался к самому горлу, но подавил его. Контроль. Сегодня он уже успел однажды потерять его. Во второй раз этого не случится, особенно с этим человеком.

— Вы не владелец «Летающего К», — спокойно заметил Рафферти.

— Пока.

— Что ж. — Джей Ди глубоко вздохнул, изображая мнимую скуку. — Мы можем просидеть здесь весь день, болтая ни о чем, но я лучше буду есть свинячье дерьмо, чем тратить время попусту с такими людьми, как вы. Так что, если вы нас извините, мы вернемся к своей работе.

Рафферти немного подождал, чтобы увидеть, как краска залила лицо Брайса под темным загаром, прежде чем тот натянул поводья, чтобы уехать прочь.

— Насколько я понимаю, мистер Рафферти, вы не захотите посетить мою вечеринку сегодня вечером?

— Точно.

— Очень жаль, — холодно сказал Брайс.

Пока Рафферти проезжал мимо него, направляясь в конец кавалькады сопровождавшей Брайса банды, он обратил свой взор на Мэри: — Надеюсь, что мнение мистера Рафферти на вас не распространяется, милая Мэри? Будем очень рады, если вы к нам присоединитесь. Будет желание — захватите с собой гитару. Там будут некоторые люди, связанные с музыкой. Для вас это может стать неплохим шансом.

— Благодарю за приглашение, — чуть слышно промямлила Мэри. — Я постараюсь.

Она проигнорировала ощущение того, что предает Джея Ди. Ведь она вовсе не обязана вступать с Рафферти в альянс. Она обязана Люси. А темноволосый человек, восседавший на гнедой лошади, когда-то действительно хорошо знал Люси Макадам. Бен Лукас — король дерьма в куче дерьмовых судейских адвокатов в Сакраменто. Мэри знала его лишь внешне, и ей было известно о его репутации. Чего она не знала, так это какого черта Лукас делает в компании Эвана Брайса.

— В таком случае с нетерпением ждем вас сегодня вечером. — Брайс принялся разворачивать лошадь, чтобы отправиться восвояси, и тут его взгляд упал на Уилла. — М-м-м… Боже, какая неловкость! — Брайс изобразил смущение. — Вы, разумеется, тоже приглашаетесь, мистер Рафферти, но поскольку на вечеринке будет и ваша бывшая жена, мне кажется, Саманте это покажется не совсем удобным. Вы меня понимаете?

Уилл ничего не ответил, не отрывая глаз от Саманты и желая, чтобы она взглянула на него. Саманта же отвернулась в другую сторону. «Бывшая жена…бывшая жена!..» Слова вспыхивали в мозгу Уилла, точно красные огни неоновой рекламы. Они с Самантой не разведены… пока. Так ли и она думает о нем? Как о бывшем муже?

Джей Ди, словно страж, указывал компании Брайса на воображаемые ворота. Он бесстрастно взирал на то, как они следовали по указанному пути, пока с ним не поравнялась Саманта. Рафферти приложил пальцы к полям шляпы и назвал ее по имени. Саманта укрылась за завесой волос, избегая взгляда Джея Ди. Рафферти сжал челюсти и обернулся к Орвису Слокаму, безнадежно запутавшемуся в поводьях навьюченного мула.

Орвис родился неудачником и потому всю жизнь катился под гору. Он был тщедушного телосложения, худющий, с лицом хорька, жидкими волосами и плохими зубами. Он всегда умудрялся вляпываться во что-то нехорошее. Орвис был никудышным работником и еще более никчемным воришкой. И все же Джею Ди хотелось, чтобы у Слокама было побольше достоинства, чтобы не якшаться с такими людьми, как Брайс.

— Печально смотреть, до чего ты докатился, Орвис, — вздохнул Рафферти.

— Мне жаль, что вы так думаете, мистер Рафферти, — промямлил Слокам. — Мистер Брайс действительно хорошо платит.

Джей Ди вырвал повод из рук Слокама и одним рывком распутал его.

— В жизни, Орвис, есть вещи поважнее денег.

Как только Рафферти протянул повод Орвису, мул рванулся вперед и понесся догонять своих товарищей. Слокам, едва не свалившись, резко развернул коня и бросился в бешеную погоню за мулом, прижав одной рукой готовую вот-вот слететь грязную шляпу.

Покачав ему вслед головой, Джей Ди вернулся к своим людям. Лайл, двое его сыновей и Часки были уже на полпути к дому. За ними неуверенно плелся Такер. Но Джея Ди интересовали двое оставшихся, которые точно приросли к своим местам.

Уилл первым пришел в себя и, выбравшись из загона, направился к сверкавшему на солнце красно-белому пикапу. Он был бы рад выбросить Саманту из своей жизни. Что ему нужно, так это выпить стаканчик-другой, чтобы справиться с потрясением и снова обрести возможность трезво мыслить. Может быть, потом он спустится в «Маленькое чистилище» и сыграет партию в покер, пока не переварит увиденное и не решит, как же ему быть дальше, принимая во внимание последний оборот событий.

Джей Ди отрезал Уиллу путь к машине.

— У нас большая проблема, младший братец. — В тихом голосе Джея Ди сквозила угроза.

— Отвали, Джей Ди! Прошу тебя.

Стиснув зубы, Уилл ждал, затаив, дыхание, пока Джей Ди не заставил лошадь отступить и не дал ему пройти.

Джей Ди посмотрел, как Уилл забрался в пикап и медленно выехал со двора, после чего обратил внимание на Мэри. Та все еще стояла на загородке, похожая на брошенного ребенка. Мэри не сводила глаз с Джея Ди, и тот собрал волю в кулак, чтобы не поддаться очарованию ее красивых глаз.

— Брайс — твой приятель? — осторожно поинтересовался Рафферти.

— Я бы так не сказала. Нет. Мы просто знакомы.

— И ты пойдешь пить с ним шампанское и ошиваться в кругу его знаменитых дружков?

— У меня есть на то причины.

Серые глаза Джея Ди сузились. Мэри показалось, что Рафферти старается казаться грубым, спокойным и равнодушным, но ей также показалось, что она чувствует его досаду, а это означало для нее гораздо больше, чем то, что представлялось внешне.

— Тебе следует водиться с компанией бандитов более высокого класса, Мэри Ли, — покачал головой Рафферти.

Он натянул поводья и поскакал прочь, в сторону конюшен, оставив Мэри одиноко сидеть на опустевшей ограде. Она смотрела ему вслед и винила себя за то, что принимает его слова слишком близко к сердцу. За спиной у нее невыносимо громко мычали коровы и телята, мешая сосредоточиться. Она посчитала это вполне уважительной причиной, чтобы спуститься с балки и отправиться вслед за Рафферти.

Джей Ди поставил Сержанта в стойло и отправился в другой коней конюшни. Отсюда он мог видеть только дикую природу: горы, деревья, небо, траву, пестревшую полевыми цветами. Этот пейзаж обычно успокаивал Рафферти. Сейчас же он смотрел на него так, будто видел в последний раз. Что-то очень похожее на страх змеей закралось в душу — ощущение столь незнакомое и недоброе, что он не захотел даже разбираться, что бы это могло быть. Но ему никак не удавалось остановить бешеный поток проносившихся в голове мыслей. Улыбающееся лицо Брайса вырисовывалось в воображении с такой же четкостью, как и свежее тавро, которым они клеймили сегодня скот. Брайс улыбался так, точно у него на руках были все пять тузов. И Господи Иисусе, не так ли оно и было на самом деле? У него была даже Саманта!..

Мэри, затаив дыхание, стояла в тени на пороге конюшни, готовая в любую минуту выскочить наружу и улизнуть. Она сомневалась, придется ли по душе Джею Ди ее вмешательство в такой момент. Он стоял в противоположном конце помещения, бессильно опустив руки на балку засова, и смотрел на раскинувшийся перед ним луг. Читавшаяся на лице Джея Ди неприкрытая беззащитность больно отозвалась в душе Мэри. Ей захотелось подойти к Рафферти, прикоснуться к нему, утешить. Инстинктивно она почувствовала, что Джей Ди этого бы не захотел, и эта мысль принесла ей новую боль.

Мэри на цыпочках вышла из конюшни, громко кашлянула и снова зашла, стуча башмаками по цементному полу. Когда она пошла в сторону Джея Ди, тот постарался вновь надеть на лицо непроницаемую маску. Прочистив горло, Рафферти рявкнул на Мэри:

— Я думал, ты уже уезжаешь!

— Не могу же я уехать без Клайда.

— Без кого?,. Ах да, мул! — Рафферти и не подумал двинуться в конюшню, а только стоял, прислонившись к воротам, всем своим видом давая понять, что ему глубоко на все наплевать.

— Вообще-то я не очень люблю вечеринки, — переминаясь с ноги на ногу, заявила Мэри, пытаясь изобразить то же безразличие, что и Рафферти.

— Ну так не ходи.

— Мне просто любопытно, что это за толпа, в которой вращалась Люси. Мы редко общались с ней после того, как она перебралась сюда.

— Тогда иди и познакомься с ними! — прорычал Джей Ди. — Поступай как хочешь.

— Дело не в том, хочу я или нет. Люси оставила мне все, что у нее было на этом свете. Я чувствую себя некоторым образом обязанной.

Джей Ди фыркнул, холодное удивление приподняло кончики его губ. Об обязанностях он знал все. И свои будет исполнять, пока этот мир вращается вокруг него.

— Брайс уже спрашивал тебя, будешь ли ты продавать ранчо?

— Напрямую — нет.

— Спросит. — Рафферти повернулся и, прищурившись, пристально •посмотрел на Мэри: — А ты собираешься продавать?

— Не знаю.

— Брайс жестокий, противный, ничтожный сукин сын, который ни перед чем не остановится, лишь бы получить то, что ему нужно.

Мэри удивленно приподняла бровь:

— То же самое я могла бы сказать и о тебе, за маленьким исключением.

Рафферти и глазом не моргнул.

— Ты продашь его мне? — резко спросил он.

— Я же говорю тебе, что еще не решила, буду ли вообще продавать ранчо.

Джей Ди шагнул к Мэри и очень нерешительно положил руки на брус, заключив таким образом ее в объятия. Мэри повернулась к нему лицом, чувствуя, что сердце ее забилось несколько чаще, как только Рафферти склонился ниже.

— Не играй со мной в игры, Мэри Ли, — предупредил Джей Ди.

— Я не интересуюсь играми, — прошептала Мэри, чувствуя бешеное биение сердца.

Минуту Рафферти смотрел в эти огромные бездонные голубые глаза, ища в них признаки лжи, причины, по которым он мог бы ей не верить. Потом вдруг почувствовал, что тонет в этих глазах и что обман, и Брайс, и все прочее совершенно вылетело у него из головы. Потерять себя казалось самым желанным выходом в данный момент. Джей Ди прижался к губам Мэри и погрузился в блаженное забытье.

Мэри поцеловала его в ответ, положив руки на плечи Рафферти. Они показались Мэри каменно-твердыми под влажной тканью его рубашки. Пальцы ее помассировали мускулы плеч, потом прошлись по мощной шее Джея Ди и снова легли на плечи. Все это время языки их знакомились друг с другом, губы срослись дыхание смешалось, приобретя вкус крепкого кофе и пыли.

Мэри хотела его. Ей хотелось утешить Джея Ди, предложить ему что-нибудь мягкое и нежное…

Потом каким-то последним оборонительным рубежом здравого смысла она подумала о том, в какого рода игры играет Рафферти. Ему нужна земля Мэри, ему нужно ее тело, но не более того. Мэри была для Рафферти чужачкой. Она не принадлежала к его миру.

Словно почувствовав внезапную перемену в ее настроении, Джей Ди поднял голову и посмотрел на нее. Мэри никак не могла обрести дар речи, а потому просто покачала головой. Лицо Рафферти отвердело. Он шагнул назад, и Мэри спрыгнула с ворот, не совсем уверенная, не подогнутся ли у нее колени.

— Я не играю в игры, — повторила Мэри. Однако шагая прочь от Рафферти по полутемному ряду между стойлами, она испытывала ужасное чувство, что уже успела вляпаться в игру, правил которой не понимает, а ставки в этой игре слишком высоки.