Тени Архонта

Глава 10

Гессим умчался из «Приюта мадам Тифини» засветло, прихватив с собой почти всех ребят, каких привез. Двух он гонцами отправил к Ллейду и в Цитадель Гесс прямо среди ночи. Еще двух пришлось раздеть и облачить в какие-то балахоны да плащи — что нашлось у мадам Тифини по закромам. На гномов у Гессима в гарнизоне ничего не нашлось, а Жал отказался переодеваться, заявив, что ему и так хорошо. Привезти для Дея и Жала дополнительную форму из гарнизона Гессиму было проще, но на случай доноса — Данан с остальными выследили бы с легкостью. А так — какие вопросы? Пришли солдатики, натешились в волю, упились до беспамятства да потащились назад, едва ли ни в чем мать родила. Хорошо хоть, шлюхи, добрый народ, какие-то плащи выделили, дабы те могли срам прикрыть. Ох, и перепадет парням от командира Таламрина, как в гарнизон воротятся…

Слуги в борделе наводили порядок — не с утра, почти в полдень, шлюхи кое-как выползали из комнат, собирали по гостиной немногочисленные предметы одежды. Все, кроме одной — Лавельда вместе с мадам Тифини стояли по двум сторонам от Данан в комнате хозяйки и явно пытались сделать все, чтобы на Данан было страшно смотреть.

Спутников чародейки привели сюда на завтрак. Борво тащился едва-едва — у него ломило спину, и с каждым шагом он все более картинно хватался за поясницу. Хольфстенн над этим от души ржал — в голос, в усы, в бороду. Жал косился, в изгибе его губ читалась ехидца. Дей поддерживал Борво почти братским жестом, когда тот совсем уж выл от натуги переставлять ноги, но едва завидел Данан, врос в пол и друга едва не выронил.

— Ваш брат бы меня убил, — сетовала мадам Тифини, наблюдая в зеркале плоды своих трудов.

— Какой из? — с истеричным смешком спросила Данан, точно также таращась в зеркало.

— Любой, — не своим голосом шепнула Лавельда.

— Еще и волосы остригла! — проворчала Тифини. — В прошлый раз, миледи вы были…

Мадам еще вспоминала что-то про прошлый визит Данан с братьями, и её копну. Данан встретилась глазами в отражении с глазами Дея. Тот стоял, открыв рот, и Жал, не сдержавшись, дал ему оплеуху.

— Хватит таращиться!

Глаза Данан Лавельда засурьмила особенно густо. Ярко накрасила рот. Зачесала на сторону распушенные волосы. Надела длиннющие серьги, браслеты на голые руки. Натянула платье — вызывающе красное, без рукавов, с вырезом ниже грудей, так что вот-вот хотя бы одна, да выпрыгнет, и еще на ноге разрез такой, что от его начала до промежности — так, ладонью провести.

— Она не поедет в этом! — Дей сорвался первым. — Тебе было мало?! Что ты творишь?! — он не знал, что именно хотел спросить от возмущения, перебирал все подряд, дергая Данан за плечи туда-сюда. — Мы как будем отбиваться…

— Да ладно тебе, блондинчик, — пропел Хольфстенн. — Мне вот даже нравится такой наряд. Я если вот так встану, вот так вот, — гном, одновременно отодвигая Дея, пристроился впритирку с Данан, — мне почти все и видно, — взглядом указал ей на пах. — Ох, право, быть бы еще чуть пониже!

Данан вспыхнула, оттолкнула гнома обеими руками.

— Можно подумать, мне самой очень нравится!!!

— Не знаю насчет тебя, а мне — очень! — хохоча, не унимался Стенн.

— Тьфу! Борво, убери его! — попросил Дей. Борво не откликался. — Борво!

Дей обернулся через плечо, и понял, что на Борво нынче надежды — ноль. Тот таращился на Лавельду, красный, как обугленная на солнце лысина. Мялся, беззвучно двигал губами, словно хотел поздороваться, да слово не шло. Лавельда глядела снисходительно, и добродушно при этом хихикая.

— БОРВО! — гаркнул Дей. Этого не хватало!

— А… эп… Да? — заикаясь, кое-как заставил себя Борво оторваться взглядом от женщины, с которой развлекался всю ночь, пробуя такие вещи, до каких в жизни в своей деревне ни додумался бы.

Пока Хольфстенн ржал, Дей приводил Борво в чувство, Данан от стыда кусала губы, а Лавельда посмеивалась, Жал разглядывал Данан с жадностью прибитого к столбу на площади, который лишь первый день провисел под палящим солнцем и вдруг завидел в руках прохожего мех с водой. Он безотчетно мял руками сухие губы, потом словно вытер их и стремительно приблизился к женщинам.

— У вас есть плащ? Плотный и чтобы завязок побольше, — обратился к мадам. Та подтвердила: есть, конечно. Лавельда по кивку хозяйки юркнула за дверь, и Борво, наконец, вспомнил, как дышать и разговаривать.

— Ох, Небеса! Бо-Борво, старина, — обхохатывался Хольфстенн. — Глядя на тебя, я даже немного завидую! Что там у вас было-то?

— Лучше спросить: «Что, у тебя до этого ни разу не было, что ли?» — буркнул Жал.

Тифини пригласила всех за стол, где давно остыла еда. Ели в молчании, только Борво нет-нет, грозил поперхнуться. Но Хольфстенн — участливый коротышка! — без конца лупил увальня по спине, чтобы выбить еду или плечо, отчего несчастный Борво исправно вздрагивал и, хрюкая, до хрипоты кашлял. Хольфстенна это веселило почти до слез. Дей, однако, косился с подозрением — но больше по привычке, потому что львиную долю времени в последние недели он с подозрением косился на Жала и смотреть как-то иначе как будто разучился. А Данан, кажется, начала понимать, какого с ними было управляться Редгару в свое время: если их ночной разговор с братом удастся хоть немного приблизить к реальности, то, Святая Митриас, с кем ей придется свершать собственную часть?! С этими вот… идиотами?

Закутанная в плащ с головы до ног — Жал укутывал лично — Данан вышла из борделя средь бела дня. При ней были ворох сомнений и маленькая поясная сумка, вроде той, в которых прежде Данан хранила зелья, а теперь — несколько женских штук, чтобы сурьмить брови и вообще красить лицо. Лавельда постаралась, чтобы чародейка могла «поддерживать маскировку каждый день».

Следом за чародейкой из борделя вышел гном-наймит с верной секирой, неизменной кольчугой и всерьез отросшей неаккуратной бородой. Странно, что гном не прибрал её у местных девок, может, отпустить решил? Чуть позади Данан и Стенна шел Жал, который, помимо кинжалов да ножей, вооружился посохом, изображая боевого мага и спасая от разоблачения саму Тегану. Меч эльф неохотно отдал Борво (и теперь все время косился на здоровяка всякий раз, когда отрывал взгляд от чародейских бедер). Диармайд тащился слева от Жала, с бастардом, щитом и всегда готовой к общению хмурой миной.

«Так даже лучше», — думала Данан, поглядывая на мрачного лейтенанта через плечо. После вчерашнего разговора с Гессимом лучше держаться от Дея подальше.

Они миновали несколько деревень и небольших городов за пару дней и только в Умсаре встретили сопротивление на заставе. Пора было пополнить запас воды, передохнуть. Но, как они и ожидали, им не дали даже войти в город. Сочтя подозрительными, гарнизонные тут же окружили путников и кликнули старшего в смене. Мужчины перебрасывались краткими репликами, чаще и больше — взглядами, словно договариваясь, как будут пробиваться. В оконцовке переглянулись Стенн и Жал, и последний, мимолетно вздернув краешек рта, сделал едва уловимый поклон: всегда пожалуйста.

В ответ на требования главного немедленно разворошить сумки и рассказывать, что, куда, зачем, и какого черта с ними двое с границы Лейфенделя увязались, Жал только хмыкнул и медленно, чтобы не провоцировать вооруженных мечников и копейщиков потащил из-за пазухи печать Брайса Молдвинна. Повертел перед носом у гарнизонного.

— Знаешь, что это?

Начальник смены, капитан, кажется, поглядел недоверчиво — на печать, на эльфа, обратно.

— Эм… Печать дома Молдви… в смысле, знак лорда-регента, — отрапортовал начальник стражи безотчетно вымуштрованным тоном. Едва потянулся к перстню, Жал ловким движением пальце прибрал украшение и сунул во внутренний карман туники. То-то он не захотел переодеваться в одежду солдат из-под начала Гессима! Что, интересно, он еще прячет у себя по карманам?

Эльф наклонился к начальнику поближе, скалясь совсем широко, чтобы тот наверняка увидел заточенный клык. Нет, конечно, гарантий, что он знает, что это значит, нет, но все-таки — душевный тон всегда делает свое дело.

— Лорд-регент нанял меня, чтобы мне убрать оставшихся предателей-смотрителей, которые прячутся по всей стране.

— Убрать? — уточнил гарнизонный, отодвигаясь поневоле.

Действительно, как всякий убийца, Жал обладал удивительно отталкивающей аурой, и лишь фантастическим лицедейством превращался в задушевного собеседника, когда ему было нужно, осознала Данан.

— Ага. Ты ведь наверняка слышал об Эйтианских Гадюках?

Капитан заставы затряс головой:

— Вот нас регент и нанял. Насколько мне известно, несколько опальных смотрителей дезертировали из войска короля в последней битве и сейчас прячутся здесь.

— Здесь?! Да мы бы никогда…

— Тшш, — Жал оскалился так, что от лисьей хитрости в его лице хотелось щурится. — Это ведь Смотрители Пустоты. Думаешь, с ними так же легко сладить, как с обычными людьми? Они ведь сами наполовину монстры, поэтому регент и обратился в лучшую из гильдий убийц.

Начальник стражи шумно сглотнул. Данан поерзала, ощущая себя вдруг как никогда беспомощной: у нее же толком ни доспехов, ни оружия! Стоит и жмется к боку Диармайда, как сирота.

— Если мне понадобится помощь, я могу на вас рассчитывать?

Страж затряс головой с таким энтузиазмом, что Данан, косясь, стала ждать, когда та оторвется.

— Д-да, конечно!

— Вот и славно. Так мы пройдем?

Начальник смены их пропустил. Но стоило сделать шаг, его первый помощник, замерший прежде на последней ступеньке горжи, выбежал вперед и остановил путников.

— Скажи, что ты не украл эту печать, остроухий. И оглянись, прежде, чем соврать: гном, двое местных, видать тоже дезертиры, да баба. Не очень-то твоя компания тянет на Эйтианских Гадюк.

— Потому что они не из нас, — Жал продолжал скалиться. — Видишь ли, это подручные, проводники и отдых. Со стариной Стардом, — он приобнял гнома, на ходу сочинив имя, — я давно знаком, еще по заварушкам в Кадфаэле и по делам в Таз’Гароте, да, малый?

— Угу, — буркнул Холфьстенн, сглатывая все, что захотелось сказать о внезапной дружественности эльфа.

— Тех двух, — Жал качнул в голову Борво с Деем. Слава Вечному, они в шлемах, — так взял проводниками, пришлось на границе с озерниками вырубить стражу на заставе да приодеть, ну чтобы проще двигаться по стране. А что до бабы… Ну слушай, мы с малым из убийц, а не из кастратов. Кормить можно мало, а когда не спится вечером, самое оно. Хочешь, покажу? — предложил Жал совсем заманчиво. Помощник начальника караула, повел шеей, когда эльф твердой рукой подтащил Данан к себе и чуть раздвинул полы плаща. Так, что видна стала полуоткрытая грудь. Потом чуть потянул капюшон, и мелькнули алые губы.

«Убью» — прочел Жал в лице чародейки, когда встретился с ней глазами.

— Шлюхи не хмурятся, — процедил Жал сквозь стиснутые в искусственной ухмылке зубы и посильнее дернул за руку, мол, слушай хозяина!

Проглотив рык и все непотребные ругательства, которые женщина выучила за жизнь, она попробовала превозмочь себя. На ватных ногах шагнула вперед, чуть отодвинула полу плаща на уровне бедер, демонстрируя оголенную бордельным платьем ногу, да так разулыбалась, что Дей вздрогнул. Хотела, право, похабно, но вышло, будто вот-вот вывернет себе челюсть.

«Полный провал» — осознал Жал.

Стараясь перевести внимание стражников на себя и спасти ситуацию, Хольфстенн поддакнул:

— А ты бы видел ножки вблизи! — Ладно уж, он-то пару днями ранее именно «ножки вблизи» и рассмотрел. Помощник, брезгливо вздрогнувший от оскала чародейки, перевел глаза на Стенна, отодвигаясь на шаг.

— Только учти! — Жал вдруг задвинул Данан себе за спину, пользуясь заминкой, которую дал им Холфьстенн. — С каждого — по пять золотых.

— По пять?! — возмутился кто-то из стражи. Помощник начальника поддержал:

— За такое-то? У вас, что, лопоухие, совсем в красоте не смыслят?

— Смыслят. Но, кажись, в шлюхах-то ищут не красоту, — напомнил Жал и решил, что балаган пора сворачивать. Потверже поставив перед собой посох, качнул им и спросил: — Ну так что, мне снова доставать ту печать, чтобы войти уже, наконец, и сделать, за что лорд-регент уплатил Эйтиане хорошие деньги? Или возьмете мою работу на себя?

Начальник гарнизонной смены теперь и сам обратил внимания на посох. «Ну и слава Таренгару!» — подумал эльф, осознав, что уловка удалась.

— А посох откуда? — спросил главный.

— Так там же, на границе и отобрал, — Жал пожал плечами. — Для маскировки под боевого мага. Хочешь? — с готовностью Жал протянул оружие стражнику, молясь в душе, что неожиданное недовольство Данан сейчас не выдаст их всех. Посмотреть на неё и как-то сказать глазами, чтобы стояла молча, возможности не было. На шлюх не таращатся!

Скрипнув зубами, словно надумал еще вопрос, помощник начальника караула шагнул вперед, но капитан махнул рукой:

— Хватит. Пусть проваливают. Займитесь делом.

— Капитан…

— Оглох? — он нахмурился, оглядев подчиненных и постарался настрожиться. Но Жал видел, как у начальника пересыхают губы. Конечно, когда с тобой играется наемник из Эйтианы, поди, расслабься! Еще месяц после таких игр в нужнике будешь оглядываться, не подкрался ли кто сбоку? Мало ли, какие у лопоухого планы. Пусть убирается по добру.

Когда застава осталась позади на пятьдесят шагов, все они дружно выдохнули. Даже Данан почувствовала, как разжались пальцы на ногах. А когда они прошли еще столько же, Жал подал голос:

— У меня вопрос, — сказал он тихо, твердо и без тени юмора. — Как зовут регента Даэрдина?

Данан вытаращилась на эльфа искоса, насколько было возможно из положения, когда смотришь под ноги и прячешь томатного цвета лицо.

— Брайс Молдвинн, — шепнула попутчику, взяв себя в руки. — Отец королевы.

Жал никак не отреагировал, продолжая путь впереди чародейки. Потому что так было разумнее всего, а возможность слежки со стороны помощника начальника гарнизона он не исключал.

Зато Дей, разобрав вопрос и ответ, застыл, как примороженный. То есть он разыграл весь тот фарс, убежденный, что держит в руках печать Девирна?! И если бы начальник стражи не оговорился со своим «Молдв…». Дей сглотнул: смог бы он сам сориентироваться настолько быстро?

— Да, ты была права. — Лейтенант покачал головой от плеча к плечу, глядя эльфу в спину. Оглянулся на Данан: — Он нас выведет.

Стояла ночь. Караулы размашистого лагеря бдили. Потому приближающуюся кавалькаду завидели издали. Всадники неслись стремительно, не скрывая шум — так ездят по хорошо проторенным дорогам, ездят, когда знают, что их ждут, когда возвращаются в собственный город или замок, когда везут требования или идут за помощью. Одним словом — так не ездят к врагам. Опытный караульщик дал знак остановиться, и лидер отряда резко натянул вожжи.

Натянула. Вблизи стало ясно, что это женщина — ловкая, опытная наездница.

— Мне нужен августин Ллейд Таламрин. Он здесь? — сдерживая неуемного коня, громко спросила женщина, словно надеясь, что искомый ответит сам.

Пока караульный глазом пытался перечесть её сопровождение — кажется, чуть больше дюжины, если зрение во тьме не подводит — Ллейд в самом деле выскочил из шатра чуть глубже в лагере, присмотрелся и отозвался, проверяя, не подвел ли его слух.

— Альфстанна?

Вместо ответа женщина завела поводья в сторону, разворачивая скакуна, и, более не глядя на караульных, сиганула к Ллейду мимо них.

Айонас Диенар вышел из шатра в тот момент, когда Альфстанна, крепко натянув поводья, остановила коня и с проворством спрыгнула вниз.

— Лорд Диенар, — кивнула девушка, откидывая полу плаща и скидывая капюшон. — Ллейд.

— Альфстанна. — Ллейд поймал девушку за плечо, притянул, прижавшись своим плечом. Так здороваются с братьями, но точно не с невестами, оценил Айонас и счел это странным.

Отстранившись, девушка посмотрела на Ллейда прямо, словно выговаривая взглядом нечто очень важное. Ллейд отпустил её, посмотрел на Диенара. Айонас кивнул и обратился к стражникам у шатра командования:

— Примите коня августы. Расположите людей и поставьте шатры. Прошу, — обратился к самой девушке, отодвигая полог шатра в приглашающем жесте.

Альфстанна не разменивалась на сомнения, смело шагнула внутрь укрытия. Она верила, что Ллейд смог рассказать Диенару достаточно, чтобы сейчас этот закоренелый сторонник старых нравов мог спокойно с ней разговаривать

Завидев стол, Стабальт приблизилась. Походных табурета было только два. Женщина оглянулась на Ллейда, тот кивнул, и она села. Диенар, наблюдая, на миг вскинул брови, но ничего не сказал. Ллейд из другого конца походного обиталища подставил еще один стул.

— Поешь с дороги, — Айонас раскрытой ладонью указал на стол, присаживаясь.

Альфстанна оглядела стол и, стянув перчатки, без лишних слов взяла всего понемногу: хлеба, сыра, пару вареных яиц да молодой зелени. Мужчины молча, с некоторым изумлением переглядывались и наблюдали, как она ест. Совсем не по-женски, приценивался Айонас: хлеб надламывала крупно и кроша, руками разламывала яйца, по-хозяйски отрывала перья лука. Да женщины на его памяти вообще держались от лука подальше наедине с мужчинами!

Прожевав первые куски пищи — по тому, как тряслись руки, было видно, что не ела женщина давно, — Альфстанна глянула на Ллейда, взглядом указала на Диенара. Таламрин кивнул: да, знает и согласен. Прочистив горло, Альфстанна потянулась через стол, взяла первый попавшийся бокал, налила из кувшина, не спрашивая — мед, вино, эль?

Диенар, усмехаясь бабской наглости, откровенно таращился, как Стабальт пьет из его кубка.

— Эм… — начал Айонас, понимая, что больше так продолжаться не может. Августа она или нет, пора бы знать честь. — Стабальт, мы с Ллейдом хотели бы знать…

Она отставила стакан с характерным прерывающим стуком — «Несносная!» — и посмотрела Диенару в глаза:

— Лаудан нам не соратник.

Ллейд перегнулся через стол, хотя по отношению к Альфстанне сидел сбоку. Диенар, напротив, чуть отстранился, елозя по столешнице предплечьями. И кто говорил, что пойдет как по маслу, а?

— Что случилось?! — спросил Таламрин. — Я думал, перспектива быть королем…

— Он отказался участвовать и уступать, потребовав от меня полного подчинения по праву старшего родства.

— А ты? — с любопытством осведомился Айонас.

— Сказала, что родство у нас с ним через мою мать, в то время как наследую я — отцу, и представляю сейчас только его интересы.

Диенар одобрительно хмыкнул, потерев подбородок: хороший удар по всякому самолюбию.

— К сожалению, мой дядя не обладает вашим чувством юмора, август, — обратилась Альфстанна. — Он использовал вполне ультимативный тон.

— Что он потребовал? — напрягся Ллейд.

Стабальт распрямилась — её лопатки тихонько хрустнули — посмотрела с тихим вызовом.

— Твою голову.

Поведя головой, Таламрин почесал шею, взъерошил на затылке черные волосы.

— Непохоже, что ты здесь за этим, — протянул Айонас, не дожидаясь, пока Ллейд додумается до чего-нибудь.

— Я сочла за лучшее отказаться, полагая, что он попытается задержать меня в заложниках.

— И? — спросил Ллейд.

— Не ошиблась. Он запер меня, заявив, что при любой глупости сообщит о нашем заговоре Молдвинну и Хеледд. Как видите, мне удалось сбежать, но не потому, что мои люди обошли охрану дяди, а потому что он выпустил меня.

Теперь чуть вперед подался Диенар, вслушиваясь в каждое слово: выпустил, очевидно, с умыслом.

— Намерено выпустил? — подчеркивая каждое слово, спросил Айонас.

— Без сомнений. Не то, чтобы нас со всем никто не охранял, но серьезно: обойти охрану оказалось намного легче, чем мы ждали. Убираясь оттуда, один из моих людей слышал, что гонец Лаудана с донесением уже отбыл в столицу.

— Дрянь! — рыкнул Ллейд.

— Не думаю, что все так плохо. Если он упомянет всех августов разом, кроме себя, будет очевидно, что он просто сам пытается выбелиться. Не знаю за Молдвинна, — Стабальт глянула на Айонаса, вспоминая их перепалку в столице по этому поводу, — но Хеледд — тот еще политик, она предложит убрать самого Лаудана, чтобы заручиться поддержкой остальных. Глядите-де, как здорово я пресекаю клевету! — обыграла августа тон королевы и добавила: — Что-то в этом духе.

Что ж, поджав губы, признал Диенар, бабу лучше всех поймет только другая. Альфстанна тем временем перевела взгляд на Таламрина.

— Вместе с тем, есть еще одно обстоятельство. У нас с тобой похожая ситуация, Ллейд. Ты давно ведешь клан Таламрин, а я клан Стабальт. Однако в отличие от тебя, я делаю это по воле своего отца.

— Что значит, что тебя проще всего контролировать, скрутив Батиара Стабальта, — разумно подытожил Айонас. О болезненной немощи Батиара знала в Даэрдине вся знать.

Альфстанна покачала головой в согласии:

— Уверена, Лаудан рассудил так же. — Вдруг хмыкнула. — Вы, мужчины, почти никогда не смотрите на женщин всерьез, только этим мы и пользуемся. — Она опять усмехнулась и продолжила. — Со мной было пять раз по дюжине охранников, в нужный момент на тракте мы разделились, большинство отправились в наш чертог и потащили погоню туда.

— А ты примчалась сообщить об этом лично, — заключил Диенар.

Альфстанна, однако, скупо мотнула головой.

— Не только. Когда шестьдесят человек сидят по разным клеткам, многое можно услышать, милорд. А когда скачешь без продыху сутки — до многого додуматься. Я, конечно, приказала своим людям гнать в опор, как одуревшим, чтобы успеть вывезти отца из замка хотя бы в ближайшую усадьбу — под видом инспекции или еще чего. Но лучшее, что удастся мне на этом поприще — просто выиграть немного времени, прежде чем Лаудан доберется до него. А, значит, и до моей безоговорочной поддержки.

Айонас, сидя сбоку, изучал профиль девушки из-под полуопущенных век, стараясь не переходить границ приличия и не разглядывать слишком уж откровенно. Как держится, говорит, поводит плечами от усталости. Врет ли в чем или даже тело не выдаст, что августа переигрывает заранее обговоренный план себе на сторону.

— В которой ты отказываешь дяде потому, что… — протянул Диенар вполголоса.

Стабальт выпучила глаза на Айонаса, который сидел напротив, скрипнув зубами:

— Потому что он пойдет по любым головам, чтобы влезть на трон самому! В этот раз он доказал мне это в открытую. С головой Ллейда просто. Кто там в клане наследует после тебя? — спросила Алфьстанна, сведя брови над переносицей чуть вверх. — Опальная чародейка да гарнизонный капитан? К ним никто не прислушается, а старый Эйнсел всех бесит. Минус один голос в секвенте. Тогда остаетесь только вы, — подбородком указала на Айонаса, — и Вектимар. На Вектимара тоже всерьез не взглянут, он проиграл бой, в котором погиб король Драммонд. А что до вас… — она осеклась, раздумывая, как сказать. Айонас не столько сообразил, сколько почувствовал её мысль. Хмыкнул:

— Что, мне уготована смерть храбрых?

Девушка согласно повела головой, задержавшись с ответом из-за еды:

— По логике Лаудана — за правое дело — выдворение с трона узурпаторши. По логике Хеледд — в борьбе с парталанцами, — заключила августа с необычными интонациями взглядом. Айонас, задержав на её лице взгляд, не столько прочел, сколько понял мысль августы: «Оглянись, великий лорд, ты только добрался до дома, а тут уже разор из-за Парталы. Разве не говорила я тебе, что Хеледд выберет этот план?». Осмысливая происходящее, Айонас молчал и смотрел на Альфстанну еще пристальнее прежнего.

Ллейд треснул по столу руками, растопырив пальцы.

— Так, я уяснил, что Лаудан не намерен поддерживать Молдвинна. Кажется. Но в остальном запутался.

«Да, ясность не помешала бы», — признал в душе Айонас. Однако высказываться о «бабской манере тянуть котов за яйца» на сей раз не стал.

Девушка обвела мужчин взглядом: у неё было много времени в седле задуматься о том, что сообщили ей люди, запертые по темницам Лаудана, а у Ллейда и Диенара его нет, и им действительно нужна ясность. По крайней мере, то, что она знает наверняка и что предполагает. А дальше, может, совместно, сообразят еще что-нибудь.

— Чего мог бы добиться Лаудан, сообщив королеве о том, что я баламучу воду в стране, надеясь подбить на восстание остальных? — спросила Стабальт.

— Ты баламутишь? Думаешь, он объявил тебя зачинщицей? — нахмурился Ллейд.

— Убеждена. Я отказалась поддержать его планы, но я знаю о них.

— То есть, ты ему теперь точно поперек горла, — усмехнулся Диенар. — Но только ты одна, причем тут клан, да? — Ллейд все еще тер голову, и Айонас прояснил. — Королева прикажет доставить Альфстанну в столицу на допрос. Батиар останется один-одинешенек, Лаудан обложит его войском и сговорится с кем-то из её кузенов, — Айонас подбородком указал на Альфстанну, — кто будет более сговорчивым, чтобы тот выступил на его стороне.

Альфстанна улыбнулась, глядя Диенару в глаза — первый раз за вечер. Потом словно опомнилась, опустила глаза, прикрыла улыбку рукой, локоть которой упирался в столешницу.

— Именно. И, зная меня с детства, я уверенна, Лаудан рассчитывает на мою строптивость при допросе.

Строптивость? Непокорность и упертость! — нахмурился Диенар. До Ллейда, похоже, тоже, наконец, дошло. Он воскликнул:

— Что тебя казнят?! Он рассчитывает, что тебя за неуправляемость казнят?! Это что же выходит, свою голову предлагаешь вместо моей?!

— Я думаю, — протянул Диенар, присматриваясь, каким взглядом Ллейд одаривает Альфстанну, и каким другим она отвечает ему, — на самом-то деле, твоя голова, малыш, Лаудану и не была никогда нужна. Он просто использовал этот предлог, чтобы наверняка получить от Альфстанны отказ в помощи.

Стабальт медленно закивала, пощипывая пальцами губы. Потерла шею сбоку, под ухом, вдоль челюсти. Мужчины вдруг разглядели, настолько она устала: светлые волосы от скачки прилипли к вискам и лбу, небесно-голубые глаза тусклы, светлые брови сведены, а руки, одной из которых она все еще тянется к еде, натружены мечом и истерты поводьями. И, зайдя в шатер, она даже не сняла плащ. До сих пор.

— Полагаю, да, с самого начала расчет был на мою казнь или хотя бы на скотское отношение в темнице со стороны столичной стражи.

Ллейд засмеялся:

— Не мне, конечно, удивляться, как такое возможно, если вы с Лауданом в родстве.

Намек на Эйнсела Таламрина был слишком прозрачен, чтобы сойти за шутку.

— Лаудан всю жизнь греет мечту женить на мне кого-то из своих дальников, чтобы, когда мой отец умрет, он мог править Стабальтом из-за моей спины. Поэтому я была бы нужна ему живой…

Айонас выхватывал облик Альфстанны в сумеречном освещении вечернего шатра. Симпатичная. Не красавица, нет — повидал он красавиц. И, тем не менее, Таламрину, кажется, нравится? Насколько они близки? Всерьез, должно быть, раз даже Лаудан решил использовать это в своем замысле. Почему они близки? Чем она сблизила его с собой или, лучше спросить, что, увидев интерес Ллейда, она надеется провернуть с его помощью?

— Но поскольку ты несговорчива, — заговорил Айонас вслух, — проще добиться признательности кого-то из твоих кузенов за то, что расчистил для него августовское кресло со смертью старого Батиара. А уж девицу среди племянниц Лаудан на выданье как-нибудь найдет.

Ллейд вскинул кулаки:

— Да какая разница, кого на ком надеется женить Лаудан, если речь идет о твоей голове! — уставившись на Альфстанну.

— Что ты намерена делать? — серьезно спросил Айонас.

— Приехать в столицу добровольно, — говорила Альфстанна. — Это на время дезориентирует Лаудана, и мы сможем сосредоточиться на том, что нацелились делать на собрании в столице. Пока наша тяжба с дядей будет занимать королеву, попробуем как-нибудь заодно отвлечь её отца и взять дворец.

Диенар смерил девушку надменным взглядом и хлестнул словами, как плетью, которой охаживают непокорных лошадей в колеснице:

— Бабам теперь в герои захотелось?

Ллейд был не так категоричен, но и он не сдержался:

— Не терпится расстаться с головой?

Альфстанну откровенно задело. У неё дрогнули губы — мягкие губы с жестким изгибом, — девушка уперлась ладонями в стол и вытолкнулась из-за стола, с трудом проелозив по настилу табуретом.

Откинула полы плаща назад, снося несчастный табурет с опор. Отмерила три шага назад и вперед, обхватив себя руками, потом оглянулась на Диенара, вскинула голову и посмотрела открыто, даже бесстрашно:

— Я, может, не настолько влиятельная и владетельная августа, как вы, милорд, — уставилась на Лаудана, — но я все-таки соправительница отца и августа клана. И мою голову, — подчеркнула девушка, — еще нужно снять.

И только тут Диенар нахмурился всерьез. Быть не может, чтобы он все это время понимал неверно, к чему она ведет. Альфстанна больше не ждала понимания: у неё были сутки безостановочной скачки, чтобы все обдумать, и у неё не было выбора — кроме как рискнуть. Поэтому она говорила, шагая туда-сюда под тяжестью многослойного плаща:

— Вы правильно сказали, лорд Диенар, мой дядя уже давно нашел более простой способ сладить с кланом Стабальт, раз уж я никак не подчиняюсь его планам. И в таком варианте я просто помеха, если только не попаду в действительно хитрые и предприимчивые руки. Вы зря думаете, что на собрании королевы август Лаудан не услышал ваш призыв лично побороться за трон. Он использует мою казнь, как повод объявить Молдвинну и Девирну войну и привлечь для этого всех или почти всех дворян Даэрдина.

Девушка вдруг преобразилась, явно изображая, как её дядя будет призывать всю знать бросить Молдвинну вызов:

— Кто такая эта королева Хеледд, что смеет рубить головы прямым потомкам королевского секвента?! Альфстанна Стабальт, единственная наследница своего отца, казнена по воле драммондской шлюхи, отца которой бывший государь вытащил из-под подчинения Вектимара и пригрел в столице! Если казнена она, разве можем мы, мы, весь остальной секвент, чувствовать себя в безопасности? А если теперь даже мы падки под руками каких-то стратиев, что говорить об остальных?!

Альфстанна остановилась, усмехаясь себе под ноги. Потом засмеялась так, что затряслись плечи:

— Он добьется своего, потому что он прав. — Вскинула голову и засмеялась в голос. Строптивая, в самом деле! И такая живая… Ллейда можно понять. — Да кто такая эта Хеледд Молдвинн?!

— Альфстанна! — Ллейд не выдержал, вскочил, поймал мечущуюся девушку. Её трясло. Нет, не строптивая, понял Айонас, глядя как молодой Таламрин держит девчонку за плечи. Уставшая, разъяренная несправедливостью и загнанная в угол.

Альфстанна легко отступила и мягко сбросила руки Ллейда. Посмотрела через него на Диенара.

— Я не могу гарантировать, что мой дядя действительно продумал все именно так, но могу сказать точно: использовать его план в наших целях — единственное, что сейчас в наших силах.

Ллейд снова поймал её за плечо и развернул лицом на себя.

— Позволить тебе умереть? — настойчиво осведомился августин.

Альфстанна покачала головой, но прежде, чем смогла ответить, Диенар, поднимаясь из-за стола, отозвался за неё:

— Позволить ей тянуть время в столичной темнице, пока мы не нападем. Под тем же предлогом, верно? Что какая-то дешевая стратийская дрянь, делившая ложе с королем и более ничем не примечательная, взялась судить представителей семей, против которых её собственная — как рабское дитя, брошенное на задворках невольничьего рынка. Так? — Айонас поравнялся с Ллейдом и девушкой, заставляя Таламрина немного отступиться. Альфстанна уставилась на старшего из мужчин и кивнула молча. Айонас смотрел ей в глаза в ответ, не моргая, и стоял так, будто никакого Ллейда рядом и в помине не было.

Она симпатичная, с горящими глазами в угасающем свете — то, что Диенар, наконец, видел наверняка.

— Нас не хватит, — качнул он головой и не стал договаривать: расстановка сил в даэрдинских войсках после битвы за Буйный Берег было хорошо известна.

— Я найду способ открыть ворота, это сократит ваши жертвы. А вы напомните Вектимару, что ему пора взять себя в руки и смыть двойной позор.

Айонас усмехнулся, качнув головой: все продумала, кажется.

— Неплохо, но часть дворян может все-таки счесть повод весьма абстрактным. Неподобающее отношение к августе, как первый шаг на пути крушения привычного уклада? — он поглядел скептически и покачал головой. — На такие идеалы всех не купишь.

— Я знаю. — Альфстанна снова от неуверенности принялась щипать нижнюю губу, согласно кивая. Потом постаралась взять себя в руки, отступив от мужчин, оглядываясь по сторонам. Они видели, как девушка давит в себе колебания. Крепче и вовсе не по-женски стиснув кулаки, она чуть взмахнула одним в смирительном жесте и обернулась к мужчинам.

— Мы должны заключить помолвку.

— Все трое? — Айонас усмехнулся прежде, чем остановил себя.

Лицо Альфстанны горело румянцем, глаза — пылали яростью, но она не сбивалась.

— Мы должны заключить помолвку с одним из вас. Просто помолвку, не больше, мне она так же не нужна, как никому из вас. На случай, если дворян удастся убедить просто так, её даже не потребуется обнародовать, но, если в ваш праведный гнев за судьбу королевского секвента никто не поверит, у вас будет, что предъявить — вы явились за невестой одного из августов. За такой свадьбой стояли бы всем понятные соображения и причины объединения кланов. Даже самых расчетливых это бы убедило. Разве что они претендовали бы потом на нашу благодарность, но это как-то можно устроить.

Диенар вытянулся в лице с непонятным выражением: то ли не ожидал, что она додумается до такого, то ли сам не додумался, то ли просто не ждал, что девчонка осмелится предложить это вслух. Ллейд застыл, обескураженный. Альфстанна все еще сжимала кулаки, но, поскольку молчание мужчин вынуждало её продолжать, не отступала:

— Я думала о жрецах церкви Митриас, но, думаю, лучше обратиться в Цитадель Тайн вашего надела, лорд Диенар. По закону, совместный обряд коммандера Стражей Вечного и лорда-магистра чародеев равен слову епископа в матримониальных делах. В церкви всех не купишь, а Цитадель — под вашим крылом, вы могли бы использовать влияние для этого дела. Мне, я повторяю, все равно, кто из вас это будет: единственное, думаю, вы оба понимаете, милорды, что речь может идти только о холостом и действующем августе или его соправителе. Кроме вас в Даэрдине на эту роль сейчас и нет никого.

Ллейд выступил первым, шагнув на девушку и заставляя её на этот раз сделать шаг назад:

— И ты можешь обещать, что, если мы достигнем успеха…

Альфстанна титаническим усилием воли заставляла себя говорить вменяемые вещи, заглушая стыд. Она перебила Таламрина:

— Кто бы ни оказался в итоге на троне, он, в конечном счете, просто не допустит такого брака. Так что никому из нас нечего опасаться. Помолвка распадется, как только Молдвинны вылетят из столицы.

— Не допустит брака? — тупо переспросил Ллейд. Альфстанна тряхнула головой:

— Само собой! Он же приведет к тому, что из пяти кланов в королевском секвенте останется четыре, и один из них будет слишком жирным! Корона этого не потерпит, особенно…

— Потерпит! — вдруг зажегся Ллейд, словно внутри него какой чародей зажег светильные телемантские огни. — Потерпит! Вот, погоди! — Он бросился к столу, начал шарить.

— Ллейд, ты уверен? — с сомнением протянул Айонас, но Таламрин уже держал в руках найденную бумагу и протягивал девушке. Влюбленный дурак, вдруг понял Диенар. Её предложение о помолвке для него — как гарантия исполнения самых потаенных и смелых надежд, и то, как дрожала бумага в руках Таламрина это подтверждало.

— Прочти. — Сглотнул, когда она взяла.

Альфстанна, удивленная взволнованностью молодого мужчины, приняла складыш осторожно. Раскрыла, бегло пробежала взглядом. Вскинула глаза на Таламрина — взвинчен! Перевела на Диенара — у этого наоборот, по физиономии ничего не прочесть.

— Всерьез? — только и смогла сказать.

— Гонец от Гессима прибыл сегодня вечером. Он виделся с Дан… Теганой.

— Твоей сестрой?

— Да. И он говорит, что Диармайд Саэнгрин жив. Путешествует с Данан. В смысле, Теганой, — Ллейд поправил себя снова. — Если он станет королем, он поддержит любую просьбу тех, кто поддержал его собственные притязания…

Альфстанна замотала головой:

— О благодарности принца Диармайда пока рано говорить. Надо делать то, что мы пока можем. Времени у нас немного. Ваше слово, милорды? — она заставила себя распрямиться, так что на узких плечах широко качнулся плащ, и посмотреть им в глаза.

Ллейд облизнулся, не зная, что ответить. Айонас не сводил с Альфстанны взор: она симпатичнее не потому, что у неё горят глаза — огонь пылает в душе, и чем важнее в женских словах звучит успех предприятия, тем сильней. Успех — а не близость с Таламрином, осознал Диенар и выдохнул:

— …и умна.

Стабальт чуть мотнула головой:

— Что?

— Ты все замечательно продумала, августа. — Ему захотелось дать ей знать, что он услышал её. Что теперь он готов и в другой раз выслушать её. — Мы решим с Ллейдом. В Цитадели Тайн тебя примут с любым из нас, я позабочусь.

Все краски, вся кровь, какая была, ударила в лицо девушки разом. Она еще никогда не предлагала себя таким образом — как сучку на случку! — и молилась в душе, что больше никогда и не придется. И если Диармайд Саэнгрин в самом деле жив, если с их помощью он сядет на трон, восстановив порядок в стране, она всерьез ему живописует, какого унижения ей стоило его воцарение.

— В таком случае, это без меня, если позволите. Я могу где-то отдохнуть хотя бы несколько часов?

— Разумеется, — ответил Диенар вполне светски. — Вам уже давно поставили шатер, я думаю. Стража!

Двое с улицы заглянули внутрь, отверзнув полог.

— Проводите сиятельную августу к шатру. Она, её люди и их лошади должны быть обеспечены всем необходимыми и прежде всего — надежной охраной и тишиной для отдыха.

Альфстанна на миг замерла, всматриваясь в лицо Диенара. Оса, какая, его что ли ужалила? Прямо за голову, насквозь, в мозг? Неужели он не велит ей расположиться вместе со своими мужланами и лошадьми?

Ничего не сказав, Альфстанна заторопилась к выходу.

Мужчины в шатре стояли недвижно еще несколько минут. И только когда Диенар мог поклясться, что стражники отвели Стабальт, по меньшей мере, на полсотни шагов, он, не оборачиваясь, спросил у Ллейда:

— Так, почему, говоришь, ты не зовешь её замуж? У вас же все на руках: общий интерес, возраст, свобода от других браков и детей.

— Она же все объяснила. Ну, насчет того, что такой брак ни один король не одобрит.

— Ну, да, — протянул Айонас тоном, за которым читалось, что все причины, перечисленные Альфстанной — просто пух. — А почему не спишь с ней?

Ллейд отвернулся от полога и пошел к столу — мрачнее, чем за весь минувший вечер. Поднял упавший стул, уселся. Диенар явно взболтнул о наболевшем.

— Потому что она не хочет, — отозвался Ллейд. «Странно», — подумал Айонас и, прикинув в уме одно к другому, выдал:

— Ну, значит, в помолвке уделаюсь я.

— Айонас? — скрывая под любопытством подозрение, спросил Ллейд. Диенар, однако, вспылил — сиди, объясняй щенкам, как лапу подавать!

— Ты, едва увидишь договор о помолвке, расцветешь, как майская роза, и все дела у тебя из головы выветрятся, как хмель из бочки. Потом она откажет — ну, раз до сих пор не согласилась — ты расклеишься, успокаивай тебя там. И все к демонам под зад! А я все-таки вдовец с двумя детьми.

— Ты овдовел десять дет назад, и с тех пор у тебя список похождений такой, что, узнай старшие жрецы правду, тебя бы не пускали даже на церковный двор.

— На скотный двор при церковном, ты хотел сказать, — посмеялся Айонас.

Ллейд уперся ладонями в стол. Тяжело задышал, обдумывая слова Диенара и нехотя, с трудом, заставляя себя признать его правоту. Потом взял кувшин с медовухой, наполнил кубок до краев и, обливаясь, осушил залпом. Поднял голову и кивнул молча.

Диенар увидел Альфстанну в отдалении — она что-то говорила у шатра двум здоровенным мужчинам на голову выше себя — светлым, чистым голосом, бесхитростным тоном. Жаль. Жаль, потому что бесхитростные больших политических битв не выигрывают. Не много ли ты взяла на себя, отважная, бойкая девочка, убежденная, что для Хеледд Молдвинн трон Даэрдина — не по седалищу?

Айонас дождался, пока Стабальт скроется за пологом, чтобы наверняка не торопить её разговор с подчиненными (или подданными?), и чтобы не отвлекать, если ей надумается прогуляться подальше от мужской компании по нужным делам. Убедившись, что августа одна в шатре, он приблизился, назвал себя и, услышав краткое: «Заходите», одернул полог.

— Мы с Ллейдом остановились на мне. — Айонас не стал проходить внутрь, отмечая, что из всего шатра она заняла только клочок пространства у кровати. Нежный сон дочери высокого клана давно утерян, да, Стабальт?

— Хорошо, — безынтересно отозвалась Альфстанна. К ней вернулась прежняя уверенность. — Когда мы должны выехать?

Да, давно, продолжал размышлять Диенар. И вот результат. Сейчас, когда Альфстанна осталась без плаща, Айонас рассмотрел кожаное облачение охотника, не примечательное почти ничем, если не считать кинжала с богатой инкрустацией. Скорее всего, на его лезвии есть оттиск дома или что-то в этом духе. Придирчиво оглядывая облик августы, Диенар отметил совершенно неуместные небольшие серьги, которые, наверное, девчонка носила сугубо по привычке и попросту уже не замечала. Как ни посмотри, резюмировал мужчина, ни капли положенного августинам священного превосходства, надменности потенциальной жены короля. Не сравнить с тем, какой растет его собственная дочь. Впрочем, он бы соврал, если бы сказал, что когда-то всерьез интересовался её воспитанием.

— Думаю, часов через пять, не позднее.

Она кивнула, пообещав предупредить своих людей. Диенар этим удовлетворился, и отправился назад в шатер (там как раз должны были навести порядок). По дороге еще раз убедился, что трезвая голова в такой рискованной затее — лучшая политика, поэтому Ллейду точно не стоит ввязываться.