Тени Архонта

Глава 5

Стражница, которую отправил Варнакс (имени которой Данан в упор не помнила, а остальные и не знали) вывела их далеко за пределы городских стен незадолго до полудня, сказала, всучила ключ от ордовирной колодки и оставила на произвол здравого смысла. Еды у них было дня на два с половиной, может, на три или еще чуть больше, если Фирин поторопится убраться, куда двигался изначально. Про то, что к Кадфаэлю из Талнаха стало не пробиться, Данан благополучно промолчала (сперва по непонятным причинам, а потом из недоверия к правдивости этих сведений). Впрочем, куда бы ни держал путь эльфийский колдун, уговаривать он себя не заставил. Он не стал прощаться со всеми, только кивнул и скупо пожелал удачи. Потом отозвал в сторону Данан и сказал:

— У меня есть дела в свободных городах, которые я не могу игнорировать или отложить.

Вопреки ситуации, в голове Данан вдруг прозвучал насмешливый голос:

«А по тебе и не скажешь». — И вроде голос собственный, но интонации — как у Стенна.

— Но, если мне удастся закончить их живым, я вернусь к вам. Думаю, телемант моего опыта, будет вам к месту. — На памяти Данан он впервые улыбнулся — так, словно прежде ему улыбаться не приходилось, скомкано дернув углом рта.

— Да. — С этим было глупо спорить. — Только как ты нас найдешь?

Фирин сделал это снова — кособоко усмехнулся.

— Телеманты ведь неплохо чувствуют магию. Таким как я трудно потерять из виду таких, как ты. — Он взглядом указал на её руку в амниритовой перчатке, поверх которой по-прежнему сидела ордовирная колодка-браслет. — А уж собственные чары я везде распознаю, — добавил эльф и взял Данан за другую, свободную руку. — Я лечил тебя и, в некотором смысле, сдерживал. Если позволишь, я оставлю на тебе несколько долговременных печатей щитов и исцеления. Тебе пригодится в странствиях, а мне легче будет найти вас, если выпадет шанс. В конце концов, это общая ноша для всех нас — Пагуба. И если бы я мог игнорировать то, что зовет меня в Кадфаэль, я бы остался.

— О, Борво бы очень расстроился, ведь это значило бы, что еда, которую нам выдали, закончится быстрее. — И все-таки компания гнома пробудила в ней повадки, которые когда-то были свойственны прежней Данан Таламрин, той самой, которая, отплевавшись от чародейского обучения Дома Кошмар, сошлась с Клейвом накоротке.

Фирин взял Данан за руку и, сосредоточившись, наложил несколько печатей вдоль женского предплечья. Данан мало смыслила в магии дома Чар, но не предполагала, что можно накладывать щиты подобным образом. Прогревающие, целебные, восстанавливающие печати — да, потому что это заклинания долгого действия, и они работают, пока печать не истает. Но вот чтобы наложить в виде печати щит, который должен сработать когда-то потом, в нужный момент… Данан, в душе восхищаясь, качнула головой — этот Фирин, должно быть, выдающийся телемант. Почему она не слышала о нем прежде?

— Я думала, так могут только артефакторы, — протянула она, наблюдая, как серебристый узор, ложась, безболезненно впивается в кожу.

— И только с предметами, да? — усмехнулся эльф. — Магия гибче, чем ты можешь представить.

Данан не стала спорить: судя по всему, эльф живет давно, и опыта у него намного больше. Стоило поверить.

Фирин, закончив, молча задержал взгляд на лице чародейки — вдумчивый, почти мудрый. Данан стало не по себе. Она отчетливо поняла, что у мужчины напротив должна быть не моложавая внешность, а борода до живота и густые белые брови.

— Рыцари-чародеи когда-то сами были великим орденом, — сказал эльф. — Жаль, что сегодня вас практически не осталось, а тем, кто еще есть, постоянно достается слишком непростая судьба, чтобы они дожили до глубоких седин. До встречи, чародейка Данан.

— До встречи, Фирин… Недотрога.

Эльф прищурился, но и только.

Королева Хеледд сидела во главе тронного зала, в высоком кресле, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Ей не оставалось ничего большего в происходящем фарсе, учиненного отцом. По бокам, ниже королевского помоста, расселись представители Королевского Секвента, неизменно составлявшие совет государя. Несколько стратиев вернулись с Буйного Берега, и теперь один из них докладывал о событиях.

Новости были неутешительными.

Заслушав рапорт, королева степенно кивнула, сообщила, что передаст все сведения отцу (который, разумеется, будучи тоже стратием, ни при каких обстоятельствах не мог присутствовать на заседаниях королевского совета), и уже он соберет военный совет.

— Ваше величество! — военный взвился с места, размашисто зашагав в сторону королевского кресла. Встрепенувшаяся стража остудила его пыл ровно настолько, чтобы он замедлил шаг, но справедливый огонь в глазах вояки не угас.

— Мы не можем ждать, пока ваш отец соберет совет и предпримет хоть что-нибудь! Действовать нужно сейчас!

— Как действовать? Послать туда остатки наших войск в помощь тем, кто не захотел уйти, не взирая на приказ стратия Молдвинна, их законного лорда?

— Стратий Молдвинн, — твердо и явно сдерживаясь от ругательств проговорил еще один военный, прибывший вместе с докладчиками, — велел нам бросить свои дома на потребу парталанцам. Земли, скот, кров — все отдано врагу по милости вашего отца!

— Следи за языком, солдат, — осадила королева.

— При всем уважении, леди Хеледд, — заговорил август Диенар, возрастом без малого в сорок зим, с твердым, как базальт, нравом, и такого же цвета глазами на вырубленном, пятиугольном лице, — он прав.

Внутренне подобравшись, Хеледд перевела глаза на Диенара. Дерзкий! Тело Драммонда едва остыло, когда именно Диенар первым назвал её «леди Хеледд». Больше никаких «моих королев» или «ваших величеств». Прочая знать еще держалась традиции, но Королевский Секвент безвозвратно осмелел.

— Вместо того, чтобы защищать вверенный ему надел, ваш отец отдал его на поругание врагу. А надел, миледи, это не только земли и кров — это люди, которых он бросил.

Хеледд сощурилась: можно подумать, все августы — знатные святоши да праведники.

— Вы хотите в чем-то обвинить стратия Молдвинна?

— Я хочу сказать, что полагаться на него в военных вопросах сейчас очевидно нельзя.

— Стратий Молдвинн пожертвовал родным краем и собственным домом, чтобы бросить к столице все силы и укрепить наши позиции здесь, потому что знал: войска, стянутые у Буйного Берега, были недостаточны и слишком плохо защищены, чтобы отбить вторжение парталанцев. В столичной крепости у нас хотя бы есть шанс.

— Войск было недостаточно? — безотчетно шепнул стратий Хеулог, до глубины пораженный лицемерием выдуманной лжи. И прежде, чем он нашел хоть какое-то обличающее слово, взвился август Вектимар.

— Так их и не стало больше! В бою с захватчиками на берегу у нас была сила всего даэрдинского войска, и где оно теперь?!

Хеледд чуть подняла голову и выгнула бровь:

— Кажется, это у вас лучше спросить? Или у Смотрителей Пустоты?

— На вашем месте, леди Хеледд…

— Вы не на моем месте, лорд Диенар!

— … я бы поостерегся бросаться обвинениями в адрес священного ордена!

— Вы. Не. На. Моем. Месте. — пригвоздила королева.

— Но, возможно, моя госпожа, — обронил Ллейд Таламрин, который представительствовал отцу-августу в столице Даэрдина, — с вашего места суть вещей видно хуже.

— Наглец! — один из стражников королевы, отряженный лично Брайсом Молдвинном, схватился за меч. Это отрезвило Хеледд, которая с трудом не выкрикнула несколько бранных слов вперемешку с приказами о казни. Она жестом остановила телохранителя, покрепче вцепилась в подлокотник кресла и наклонилась вперед:

— Что ты сказал? — спросила тихо и настороженно.

— Я сказал, миледи, что моя сестра сиятельная леди Тегана Таламрин, — Ллейд подчеркнул родовой титул Данан намеренно, — всегда оставалась верна короне.

Хеледд демонстративно хмыкнула, откидываясь назад, на спинку кресла. Вздернула в усмешке губы:

— Из глубокой верности, я полагаю, она не смогла составить партию моему покойному супругу, не так ли?

Ллейд сжал кулаки:

— Не люди выбирают родиться с талантами чародеев! С тех пор, как Тегана оказалась в Цитадели Тайн, ни рыцарь-коммандер, ни лорд-магистр не сказали о ней дурного слова, несмотря на опасную особость её сил. Она — не предатель! Ни рода, ни Саэнгринов! В конце концов, именно по приказу короны она оказалась в браке, который король Драммонд сам впоследствии осудил!

Ллейд мог бы продолжать долго, но его перебили.

— При всем уважении, Ллейд, — обратился Диенар, — мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать достоинства твоей сестры.

— Верно. — Ллейд не стал препираться. — Мы собрались решить, кто возглавит контратаку против парталанских захватчиков.

Хеледд отозвалась тут же:

— Мой отец справится с этим.

— Ваш отец, — пригвоздил Диенар, мрачнея на глазах, — всерьез злоупотребляет своей властью уже хотя бы в том, что поддерживает вас на троне.

«Ну вот и пришел, к чему вел» — подумала Хеледд, чуть поджав губы.

— А что вы предлагаете? Назначить на роль нашего короля вас? Думаете, у вас найдется так много сторонников? Думаете, назначение примут без вопросов? — усмехнулась королева с таким видом, словно Диенар заявил, что способен свалить Темного Архонта в одиночку. Тот, однако, и бровью не повел.

— Думаю, что вашему отцу уже давно пора показаться здесь, в этом зале, вместе с вами, и назначить открытое голосование. Все семьи Королевского Секвента состоят в кровном родстве с Саэнгринами. В нынешнем поколении ближе других стоят Таламрин, Диенар и Лаудан. Таламрин впали в немилость короля Драммонда из-за скоропалительных решений Эйнсела, так что проще всего сейчас действительно выбирать между мной и Лауданом. И я клянусь, если победит Лаудан, — лорд заговорил еще тверже и горячее, будучи абсолютно убежденным в собственной честности, — я ничем и никак не подвергну сомнению решение августейшего собрания.

— Королева все еще здесь! — напомнил главный из стражников Хеледд. — Она еще здесь!!! А вы УЖЕ делите её кресло, примеряясь к нему задницами!

— Мы бы не примерялись, если бы наверняка знали, что Диармайд Саэнгрин, племянник короля Двирта жив! — Вектимар ударил кулаком по подлокотнику резного кресла, которое занимал. — Но ведь, если верить вашим словам, он перешел в стан парталанцев, вместе с Редгаром Тысячи Битв. С чего бы вдруг, если они с Редгаром готовили переворот и захват власти, как утверждает ваш отец?

— Если бы, да кабы… — Хеледд попыталась увести разговор в другое русло. — Мы собрались сейчас не для этого.

— Но ключевая причина того, почему мы вообще собрались, заключается именно в этом, — заметила Альфстанна. Хеледд, будучи с августиной почти одного возраста, презрительно поджала губы и покосилась надменно: терпеть её присутствие и сохранять вежливость с выскочкой стоило королеве большой выдержки. Все они, августы, её враги, но именно Альфстанна — особенно поперек горла, потому что само её существование бросает на имя Хеледд тень ничтожества. — Вы незаконно занимаете трон, госпожа, не имея на то оснований, и при этом страну терзают внешние враги.

Сучка, — не удержалась Хеледд в мыслях.

— И вы полагаете, возвращение Диармайда, мальчишки, который в жизни не знал большей ответственности, чем зарубить всех исчадий Пустоты, каких найдет, спасет Даэрдин?

— Возможно, если учесть, что, судя по докладу стратия Хеулога, в последнем бою даэрдинцев и парталанцев победили ни те и ни другие, а именно исчадия Пустоты.

— Исчадия! — бросила королева. — Много ли вы своими глазами видели исчадий, чтобы настаивать, что Пагуба началась и смущать наш народ?!

— Много или нет… — начал Диенар.

— Много, — перебил его Хеулог. — Если бы вы были там, вы бы видели их тоже. Ни один здравомыслящий командор бы в жизни не изменил долгу смотрителя…

— Кажется, я слышала от отца, что Редгар как раз был не в своем уме. Разве скверна Пустоты не сводит их с ума, всех смотрителей?

— Госпожа, — рыкнул Вектимар сквозь зубы, — пока мы разводим демагогию, придираясь к словам друг друга, черные волны исчадий, пожирающие наши земли и людей, — акцентируя, мужчина воздел палец к потолку, — с усердием саранчи раскатываются по всем южным землям!

— И даже если Архонт со своими выродками сделает то, что должны были мы сами — уничтожит парталанцев, — влез Хеулог, — что делать нам? Куда идти нашим людям?!

Диенар, все еще стоя, обвел глазами остальных. Он был высок, железно сложен и выглядел внушительно.

— Я думаю, что среди присутствующих здесь августов никто не поспорит со мной: Королевский Секвент во все времена ближе других стоял к королевскому роду Саэнгрин.

Хеледд скрипнула зубами на этой фразе: каждым словом этот проклятущий Диенар стремится напомнить ей, что она, Хеледд, никто. Приживалка, не имеющая права на регентство даже по праву материнства. Подстилка, оказавшаяся для правящей династии бесполезной. Он даже хуже этой сучки Альфстанны! Руки королевы невольно обвились вокруг её живота, словно душа чрево, оказавшееся бесплодным.

— А это значит, что сейчас именно мы должны сделать то, что обычно делает король. — Диенар посмотрел на стратия Хеулога и его воинов с Буйного Берега. — Мы дадим вам приют и убежище в наших землях. Любой клан Королевского Секвента протянет вам руку помощи.

— Без сомнения. — Первой отозвалась Альфстанна Стабальт. Следом, встав, решение Диенара подтвердил Вектимар. Потом включился Таламрин и последним идею Диенара поддержал август Лаудан.

— Что ж, Секвент проголосовал, леди Хеледд, — Диенар улыбнулся опасной улыбкой, не предвещающей для королевы ни капли света. — Когда мы закончим с помощью беженцам из Буйного Берега, мы выберем военного вождя. Того, кто поведет Даэрдин в борьбе с парталанцами и исчадиями. Нравится вам или нет.

Хеледд скрипнула зубами, поджав губы. Желваки выступили резче на вытянутом лице. Жестом она остановила очередной выпад отцовской охраны. Какой смысл спорить со знатью сейчас? — подумала она в душе. Этот раунд Молдвинны проиграли.

— Ты их слышал! — Хеледд ворвалась в кабинет отца, где собрались его вечные прихвостни: Девирн и эта дрянь, чародейка Валисса. Последняя хлопком сдавила между ладоней какой-то абрис. Она всегда ухитряется отправить какой-нибудь фантом, чтобы прослушать разговоры в тронном зале. Разумеется, в королевском дворце есть пара способов прослушать собрание, и, само собой, как минимум трое августов о нем знают, а, значит, пытаются контролировать, чтобы стратий Брайс Молдвинн не лез не в свое дело. Поэтому помощь заклинательницы душ, эксплуатирующей для слежки духи прежде убитых в замке слуг, стражников и даже крыс, оказалась снова необходимой.

— Прекрати орать, — осадил Брайс дочь.

— А ты прекрати прятаться! Я не могу убедить их делать, как нужно тебе! Потому что они правы, отец! Я не имею прав на трон Даэрдина!

Брайс рывком вскочил и зажал Хеледд рот рукой.

— Ты еще громче крикни об этом, чтобы сюда сию минуту ворвался какой-нибудь шпион Диенара и принял эти слова за публичное отречение!

Ударом тыльной стороной ладони Хеледд сбросила руку отца с губ и даже не дрогнула:

— Ты заварил эту кашу, не спрашивая меня! Вот и расхлебывай сам! Я не нанималась в усмирители августейшего собрания!

— А я — в няньки глупой девчонки! — рыкнул Молдвинн в ответ. — Я военный, а ты — политик! И порядок среди подданных — твоя забота!

— Думал ли ты об этом? — сардонически хмыкнула королева. — О том, что именно мне придется утихомиривать знать раз за разом, когда убивал моего мужа?!

Брайс без колебаний отвесил дочери пощечину.

— Осторожнее, Хеледд. Ты все еще сидишь на троне только потому, что я стою за твоей спиной со своими войсками.

— Я бы сидела на этом троне и без тебя, если бы в соседнем сидел Драммонд!

Брайс ударил снова. Валисса и Продий даже и не думали лезть в эту бурю и сидели молча.

Хеледд усмехнулась, горько, зло, держась за красную щеку:

— Много ты сможешь, если убьешь и меня тоже? Думаешь, без меня тебя поддержат?

— На это шансов больше, чем на то, что тебя поддержат без меня, — самодовольно оскалился Брайс.

Хеледд вздернула брови:

— О, так ты веришь, что твоих войск хватит, чтобы победить их всех? Тогда, может, отошлешь хоть кого-нибудь стеречь Буйный Берег?

Молдвинн открыл, было, рот, чтобы заспорить дальше, но вовремя прикусил язык. Собрание высказалось ясно и…

Хеледд углубилась в комнату, сев на стул, который понравился ей больше всего.

— Если не сыграть сейчас на опережение, мы столкнемся с массой проблем. Если они выберут своего командира и он, не дай Создатель, будет иметь хотя бы минимальный успех, то дело времени, когда вся даэрдинская армия переметнется на их сторону. Даже из наших людей из щенячьей верности при тебе останется несколько десятков, и у меня так же. Остальные, увидев, что есть кто-то, способный отогнать с Даэрдина угрозу, уйдут. Потому что у них семьи, дома — их не убедишь нашей возней вокруг трона, они же сами его все равно не увидят.

Молдвинн сел тоже.

— Значит, предлагаешь отправить войска на берег? И что, — помрачнел он, — потерять их там?

— Тебе не нужно побеждать парталанцев, только сдерживать.

Девирн прищурился, немного подавшись вперед:

— Госпожа моя? — позвал он, будто уловив её мысль.

— Сдерживать! — взвился Брайс. — Ты хоть представляешь, чего это будет стоить?!

— А ты представляешь, что это наименьшая цена, какая возможна? — повысила Хеледд голос в ответ. — Пусть удерживают линию обороны и не лезут в пекло лишний раз сами! Рано или поздно парталанцы либо уберутся, либо в поисках еды начнут пробиваться на восток. Потому что больше некуда!

— В земли Диенара? — расцвел Продий.

— Именно. И одним заносчивым августом в собрании меньше — хотя бы какое-то время Айонас точно будет решать проблемы в собственных землях, оставив нас в покое.

Молдвинн поглядел на дочь, потом на Девирна. Кажется, оба находят идею стоящей.

— Что ж, возможно это сработает.

— Главное убрать от этого Вектимара, — тут ж вставил Девирн. — Он знатно облажался и не упустит шанса отмыть позор кровью врагов и победой союзников. А учитывая его ярость и злость, он точно кинется в первых рядах крушить ряды парталанцев, даже если мы ему сто раз прикажем сидеть смирно.

— Тогда, думаю… — начал Брайс, но дочь перебила:

— Вектимар не проблема.

— Ты не поня….

— Я СКАЗАЛА, ВЕКТИМАР НЕ ПРОБЛЕМА, — отколотила Хеледд. — Оставь это мне, стратий Молдвинн. И займись тем, что должен делать верховный генерал.

Брайс ошалел от такой наглости. Повел бровью, разваливаясь в кресле, хмыкнул:

— Это что же?

— Обеспечивай безопасность короны! — не дрогнула Хеледд. — Я скажу сегодня собранию, что твои войска выйдут в течении недели, вы, милорд, — глянула на Девирна, — сделайте, чтобы так и было. Что до тебя, отец…

Хеледд замерла, а Молдвинн, все еще ошарашенный, скрывая сарказм, подался вперед:

— Да-да, моя королева?

Но Хеледд было не до шуток.

— Если за трон будут бороться Лаудан и Диенар, то у Лаудана больше шансов: у Диенара будут другие проблемы, а Лаудан сможет привлечь на свою сторону Стабальтов. Отличный способ убрать их обоих за измену. Но если у них в рукаве будет другой претендент, борьба с нами для него объединит их, отец.

— И-и?

— Неужели надо говорить все вслух? — раздраженно вспыхнула женщина. — Во избежание смут и проблем будет лучше, если Диармайд Саэнгрин, если вдруг он до сих пор жив, помрет. Где-нибудь в канаве, чтобы никто и не догадался, что это королевский кузен.

Молдвинн вполне правдоподобно удивился:

— Я полагал, ты предложишь вашу с ним свадьбу. Чтобы заткнуть остальных.

Хеледд начала мерить комнату шагами, одновременно потирая виски пальцами одной руки. Наваливалась мигрень.

— Он никогда не готовился к правлению и на троне будет еще бесполезнее Драммонда. А учитывая, что он и двор все время будут цепляться к каждому моему действию только потому, что я была женой прошлого короля, и рано или поздно это все равно приведет или к бунту, или к мятежу или к гражданским распрям, проще убрать его сразу. Он же все-таки этот… смотритель пустоты. А, значит, предатель.

Собеседники замолчали на несколько секунд.

— А как вы надеетесь справиться с Векти… — Девирн только подал голос.

— Не ваше дело.

— А говоришь, не политик, — протянул стратий Молдвинн вполне одобрительно, игнорируя выпад дочери в сторону Продия. — Извини, — он кивнул в сторону королевы, у которой все еще краснела щека. — Я был неправ.

— Не в первый раз, — Хеледд твердо поднялась. — Впредь советую лучше помнить собрание после войны, отец. Нельзя в одного одолеть пятерых. Не хочешь погибнуть смертью предателя, держись союзников. И, чтобы ты там ни выдумал, — королева взглядом прошлась по лицам Девирна и Валиссы, — я — лучший из них.

Хеледд приблизилась к двери и постучала. Стражи её отца, из самых близких и доверенных Брайсу людей, отворили и немым поклоном. Кабинет Молдвинна всегда стерегли только они. Может, отец прав в том, что не доверяет толком никому? — подумала Хеледд, уходя. И даже ей.

Брайс, тем временем, переглянулся с Продием. Внешне тот был невозмутимым, но в глазах обоих мужчин читалось тайное ликование. Хеледд склонна к скандалам, но какие бы истерики её ни вели, в конечном пока она занимает на шахматной доске место ферзи, все будет идти в их пользу.

P/S: так и хочется написать что-нибудь в духе: "На самом деле, Темный Архонт — это король Драммонд! или Брайс Молдвинн!", но очевидно же, шутка будет так себе. Поэтому просто всех с праздником. Пусть причины для смеха и веселья случаются чаще:)

Три смотрителя и гном разбили вечерний бивак недалеко от южного Ас-Хаггардского тракта. Они шли весь день вдоль большака до более или менее сносного укрытия весь день молча. Привычка предыдущего странствия, когда нужно было во что бы то ни стало быстрее достичь безопасного пристанища, подгоняла их до вечера, пока они не поняли, что сейчас в подобной спешке в самом деле не было необходимости. Тут, в уцелевшей половине Ас-Хаггарда, к Смотрителям Пустоты всегда относятся с определенной приязнью — возможно, древняя память подсказывала, что прежние хозяева, теократы, были куда страшнее оскверненных охотников на исчадий.

Вскоре они устроились. Мужчины в молчании принялись за еду, чародейке кусок в горло не лез. Она, уперевшись в колено локтем, привалилась к руке головой и терла висок. Наблюдая за ней, Дей вдруг вспомнил её лицо в пещере, по которой они убегали из подземного города мертвяков — исполосованное черными жилами, которые её не красили, а его, Диармайда, пугали. Потеря Редгара только-только начала укладываться в голове, и чем яснее становилось это осознание, тем страшнее становилось лейтенанту.

— Данан, не изводи себя, — посоветовал Стенн. — Поешь.

Она качнула головой: мутит. Потом вдруг подняла на гнома глаза и позвала:

— Стенн?

Гном дураком не был — знал, что до этого разговора дойдет. Потому и молчал всю дорогу — обдумывал, что ответит. Собравшись с духом, Хольфстенн глубоко вздохнул, так что широко разошлись плечи и грудь.

— Я думаю, после Даэрдина будет очень трудно попасть в Таз’Гарот. Равно как и в обратном порядке, потому что дорога ляжет через владения темных эльфов. У вашего старика… у Редгара не осталось там каких связей?

Данан пожала плечами: кто б знал.

— Едва ли, — ответил за чародейку Дей.

— Что ж, в таком случае острый топор не будет вам лишним. В любой дороге.

Данан не поднимала головы, глядя в землю, улыбнулась коротко, с облегчением.

— Спасибо, — шепнула она. — И тем не менее, ты не обязан этого делать.

— В общем-то, сейчас все обязаны. Я не знаю, что из себя представляет Пагуба, но знаю, что представляют исчадия Пустоты. В подземельях немало мест, которые прежде были наши, а теперь — их. Гномы… — Стенн вдруг стал серьезным. — Ты знаешь, да, гномы знают об исчадиях не меньше, чем смотрители. А, может, и больше. В доме меня ждут только горн и огонь, и они, я тебе скажу, от исчадий не защитят.

Борво вдруг кивнул и сказал, наконец, тем тоном, какого от него Дей и Данан не слышали с тех самых пор, как они покинули лагерь короля Драммонда:

— Есть только наш руки и наши мечи, чтобы сделать хоть что-то.

Данан приняла это, как готовность Борво хотя бы на время унять подозрительность и плыть с ними в одной лодке.

— У кого-нибудь есть карты?

— Да, — отозвался Дей, подсаживаясь ближе. На вопросительный взгляд чародейки он ответил: — Фирин принес вместе с твоим новым посохом.

Они склонились над начертаниями местностей. Коротко обговорили путь и устроились спать. В дозор той ночью поделились по двое: сначала Стенн и Данан, потом Дей и Борво.

Наутро чуть сошли с большака, однако не отклонялись сильно в сторону. Фактически они двигались параллельно широкому тракту, но держались поближе к природным укрытиям. Местность была холмистая, с короткими перелесками и кустарниковыми зарослями. Это хоть немного помогало душить тревогу.

Идти предстояло на юго-запад, через озерных эльфов, а это означало, что впереди спуск в дол. Там, если верить Дею и Хольфстенну, тоже хватает растительности, за которой можно спрятаться, но озерные — никому не рады. Это Данан запомнила еще с тех пор, когда они обсуждали возможность подобного перехода с Редгаром.

Едва образ командора возник в голове, Данан заставила себя сжать зубы. Опираться на посох, отмеряя каждый шаг, — велела она себе, и как одержимая сосредоточилась на этом занятии. Один, два, три, четыре…

— Стенн, у тебя выпить осталось? — спросил Дей.

— Увы, старина.

— Эх… стало быть, та флягушка не была бездонной?

— Не-а.

Восемь, девять, десять…

— И когда ты успел столько выхлестать? — пробубнил Дей.

— Пока ты спал, — честно отозвался гном.

— Там что-то впереди, — буркнул Борво и застрял посреди дороги. Остальные остановились тоже.

Четырнадцать, пятна… Проклятье, она же только начала!

Возмущенная тем, что её отвлекли, Данан уставилась, куда глядели Борво и Дей. Вдалеке мужчина вел полудохлую кобылу, та, едва волоча ноги, тащила деревянную повозку. Похоже, весьма скрипучую. Разглядеть, что лежало в повозке не было шансов. Сбоку, путаясь в ногах, шла какая-то женщина. Она постоянно склонялась через край телеги и что-то поправляла, видимо, там был кто-то важный. Пройдя совсем немного, женщина вдруг заголосила, и мужчина остановил лошадь.

— Что там? — спросил Стенн, для которого происходящее вдалеке было, скорее, пятном со смутными, угадываемыми очертаниями, чем чем-то конкретным. Голос женщины до него донесся едва-едва.

Точно! — оглянулись остальные. Он ведь не смотритель Пустоты, и видит как обычный человек. Или гном.

— Повозка. Кажется, везут кого-то раненого или больного, — ответил Борво. — Возможно, это ребенок.

Женщина, делая жесты, словно трясет кого-то в повозке, завизжала снова.

— Ты можешь наложить хотя бы простую печать, если это, конечно, не зараза какая. Хотя к нам и заразы особо не липнут, — поразмышлял Дей, оглянувшись на чародейку. — Но им нужна помощь. Даже им самим, не говоря о том, кого они везут.

Ей ли не знать, как может самая маленькая и обычная исцеляющая печать порой спасти жизнь? Если бы та сфера, с помощью которой Редгар вытащил её из-под ублюдков Марелла, не была целительской, добралась бы она до Цитадели? Дожила бы она до момента, когда Редгар доволок её к родным воротам? Ведь он бы наверняка доволок.

— Я думаю, — размеренно сказала Данан, хотя мужчины слышали, что говорит она через силу, — нам лучше ни с кем не встречаться на дороге. Если помните, за нами прежде и так следили. Лучше не подставляться лишний раз.

Дей оглянулся рывком и поглядел так, словно хотел сказать что-нибудь вразумляющее. Их молчаливый обмен взглядами едва не затянулся на несколько секунд, но Борво поддержал:

— Да, мы же не зря держимся ближе к кустам. Переждем, пока они проедут.

— А сами пока можем осторожно продвигаться вдоль дороги. Чтобы не терять время, — домыслил гном.

Оставшись в меньшинстве, Дей только кивнул. Его лицо приобрело сосредоточенное выражение, но раздраженным или осуждающим Диармайд не выглядел.

Укрывшись в зарослях кустарника, путники стали аккуратно и медленно, стараясь действовать бесшумно, пробираться вверх по тракту. Легче всего приходилось Хольфстенну, он шел в некотором смысле вольно, не сутулясь. Пару шагов гном и вовсе сделал, красуясь тем, что мог спокойно расправить плечи. А вот Борво, наоборот, скрючился так, словно его разом разбили радикулит и подагра. Дей, глядя на мучительные потуги товарища быть незаметным, не удержался и посоветовал встать на четвереньки. Наблюдая за ними, Данан усмехнулась. О, Вечный, как давно она не улыбалась просто потому, что видела что-то забавное.

Когда мужчина с повозкой оказался совсем недалеко, путники остановились. Они углубились внутрь хвойного перелеска и были хорошо скрыты. Настороженно вглядывались в тракт, но чувствовали, что за игольчатыми кронами спрятаны хорошо. Запах пихт успокаивал, умиротворял и внушал необъяснимое чувство защищенности, хотя бы на время.

Щелчок пальцев настиг смотрителей едва слышно, но — как удар молотом. Борво успел вытянуть меч. Дей вскинул в руке щит, оглядываясь вокруг себя. Даже Хольфстенн крепче схватился за древко секиры, не столько услышав, сколько просто почуяв опасность и ориентируясь на остальных.

Но ничего не произошло — никто не напал, не выпрыгнул из-за соседней сосны с воинственным кличем, не выпустил в них с десяток арбалетных болтов. Только Данан в беззвучной боли прогнулась в лопатках так, будто её насадили на вилы.

«Вечный, не она!» — Это еще Дей осознал, а потом, кажется, ослеп. На лице чародейки, там, где обычно серебрились отметины смотрителя пустоты, сейчас разлился яркий голубоватый узор, который спустя мгновение взорвался ослепительной вспышкой. И в этом всполохе Хольфстенн сумел выхватить очертание темной макушки и перепуганных глаз — прямо у чародейки за спиной.

— Данан! — крикнул Дей, приходя в себя. Где-то совсем близко просвистела стрела. Слух поймал приближение, по меньшей мере, пяти или шести человек. Еще трое побежали прямо с тракта.

— Сукины дети! — гаркнул Борво кидаясь на якобы потерявших ребенка мужчину и женщину. Мужчина сдернул потрепанный плащ. Он был худ и сух, но хорошо вооружен и прыток. Женщина вдруг склонилась к повозке в последний раз, и когда выпрямилась, уже держала в руках лук. Из самой повозки резво вскочил на ноги еще один «недокормыш», как, ругаясь, окрестил его Борво.

Те, что нападали из леса, схватились с даэрдинцами и гномом раньше тех, что бежали со стороны дороги. Парень, со спины напавший на Данан, прикрывался ею, не давая другим помочь чародейке. Режущее, разрывающее надвое чувство в грудине, такое, словно сама смерть железной хваткой вцепилась в сердце, разодрав при этом легкие, вырывало из женщины оглушительное рычание. Она не могла видеть, что происходило на самом деле, но чувство было, будто все её органы дергают изнутри во все стороны, раня и смешивая в месиво. Жизнь вытекала из неё по клинку, торчащему из спины, к кому-то другому, и, завидев, атакующих впереди, Данан сделала первое, что пришло на ум. Что вообще приходило первым на ум с того дня, как голос Темного Архонта настиг её в таверне «Смелый смертник».

Чародейка схватилась за грудь, ощущая, что, похоже, сердце из неё все-таки вытащат, и из последних сил сплела печать Увядания. Здоровую, чтобы свалить разом всех трех, что приближались со стороны тракта. Это убьет их и хоть на миг позволит ей ощутить внутри тепло жизни, пусть бы чужой, прежде чем придется воспользоваться этой энергией как-то еще.

— ДА ЧТО ЭТО ЗА ХРЕНЬ, ЖАЛ?! — крикнул один из нападавших, вооруженный здоровенным палашом. С ним схватился Диармайд, и приходилось смотрителю туго.

— САМ НЕ ЗНАЮ! — крикнул парень из-за спины Данан, терзая её внутренности.

— ВЫТАЩИ ЕГО! — гаркнул здоровенный головорез, наседавший на Диармайда.

Печать заклинания, пульсируя, двинулась к разбойникам, но, пролетев всего на длину локтя, зависла в воздухе. С треском блеснул перед глазами чародейки край серебристого щита, раскололся от столкновения с чарами самой Данан, однако, заклятие Увядания вперед не пропустил.

Фирин! Его щит! И, похоже, изнутри он почти также крепок, как снаружи. Вот же…

К вящему удивлению всех, и особенно самой Данан, пурпурный узор не растаял и не рассыпался при столкновении с барьером. Он возвратился к хозяйке, проник в грудину так, как прежде — Данан видела многократно — проникал в чужие. Хотя судьба её уже была ясна, ей не хотелось умирать, особенно от собственных сил.

Но выбора-то не было. Данан прикрыла глаза, ощущая досадливый миг прощания, и, вопреки ожиданиям, увидела перед мысленным взором не Редгара, а Клейва — старого друга из Цитадели Тайн. Он улыбнулся в сознании Данан и шепнул самым родным для чародейки голосом:

«Я ведь говорил, если бы только знала, что в этот миг испытывают другие…»

— Клейв, — шепнула Данан.

— ДАНАН! — гаркнул Дей, видя, как обмякает женское тело и спихивая ногой туловище пронзенного головореза с меча. Стенн здорово помог ему с этим громилой. Мужчины одномоментно оглянулись на Борво, тот, как мог отбивался от двух «недокормышей», но баба, лучница, была крайне непредсказуемым подспорьем врага, а Борво такой здоровый, что попробуй по нему промахнись. Переглянувшись, Диармайд и Хольфстенн кивнули друг другу, и Дей бросился к женщине, прикрываясь, как мог щитом. Хольфстенн зашел сбоку. Борво еще худо-бедно продержится против двоих, если его не подстрелят. А вот ей, чтобы закладывать стрелы сразу на двоих противников, придется попотеть, и то едва ли это поможет.

То, что произошло дальше, чародейка старалась не вспоминать никогда. Печать Увядания, как ни странно, не нанесла ей никакого вреда, напротив, Данан вдруг почувствовала, прилив теплой жизненной силы внутри и… изнутри. Как если бы Увядание вытянуло энергию из оружия, которым её ранили. Но Увядание вытягивает только жизнь! Никакое железо, ни одна сталь не обладает такой энергией!

Насилу Данан успела сделать судорожный вдох — наконец-то! — и почувствовала, как возле сердца в самом деле скребнуло железом. Не насквозь, что принесло бы смерть, а рядом, поверх. Сердце оцарапали, но не пронзили, если такое вообще возможно. Сталь клинка стала обжигающе ледяной, затем с болезненным рычанием убийцы покинула женское туловище. И Данан ощутила, падая на землю, как проникающий воздух холодит внутренности. В шоковом беспамятстве она оглянулась от врага, отвалившегося от неё, как обгорелый сук от ствола.

«Надо же» — бесцветно подумала женщина, начав оседать на землю.

Почти сквозная дыра в её груди осталась не от клинка — убийца залез в неё, в Данан, рукой. И хотя сверху это ничем не объяснимое ранение затягивалось, женщина чувствовала, что легкие все-таки разорваны, а ребра сломаны. Все там, внутри, оторвано от тех мест, к которым должно крепиться. Потом, может быть, она бы разобралась, что это такое было. А пока лишь закрыла глаза, проваливаясь в беспамятство от боли и замечая в последний миг, как, сверкнув, на прдеплечье разом сломались все исцеляющие печати Фирина.

Мужчины разобрались с остальными нападавшими за несколько минут: не дрогнув, Хольфстенн вонзил женщине топор в живот, когда подвернулся случай. Следом бросились на выручку Борво, который уже огреб несколько царапин и пары сечек посерьезнее. Парень, напавший на Данан, валялся на земле сам не свой. Он схватился за окровавленную до середины предплечья руку и, сжав зубы, рычал, срывая горло, хотя, когда Стенн оглядел её, повреждений не нашел.

— Что с Данан? — спросил гном, связывая нападавшего и попутно единственного выжившего. Тот был в капюшоне, с головы до пят обвешан оружием: за спиной, на поясе, на двух портупеях — для груди и для бедер, за голенищами сапог и ремнями наручей. Но, похоже, боль в руке была до того неожиданной и ломовой, что парень, получив от Данан столь мощный отпор, даже не попытался им воспользоваться.

— Кажется, Фирин неплохо заколдовал её напоследок, — ответил Дей, мягко переворачивая женщину на спину. — Она спит.

— Хоть что-то хорошее от этого эльфа, — буркнул Борво, невзлюбивший недавнего попутного эльфа-мага.

— Всегда первым ликвидируй мага, — нравоучительно изрек Хольфстенн, усаживаясь на связанного эльфа сверху. Он дернул капюшон с головы врага и прицокнул. — Еще один эльф. Вы что, на чародеек, как мухи на дерьмо?

Стенн почти ожидал, что эльф огрызнется, жестко так, в адрес всех гномов, непременно выплюнет что-нибудь про неразборчивость их матерей. Но эльф только скулил. Связанный, он больше не мог баюкать раненную (для Хольфстенна — совершенно непонятным образом) руку и судорожно хватал ртом воздух, пытаясь хоть как-то остаться в сознании. Опытным глазом гном определили степень неприятности:

— Так мы от него ничего не добьемся, — сказал он Дею. — Если Данан жива, предлагаю дождаться, пока она оклемается. Уверен, она с радостью сыщет в рукаве что-нибудь, что поможет развязать ему язык.

— Согласен. — Дей был короток. Стенн кивнул и, не вставая, вырубил эльфа ударом по сопатке.

Пока гном стерег Данан и эльфа, Дей и Борво приволокли с тракта телегу и чахлую кобылу, которая оказалась на удивление спокойной. Измученная старушка, что с неё взять? — прокомментировал Борво. Убедившись, что чародейка и её несостоявшийся убийца все еще в отключке, смотрители Пустоты обшарили карманы убитых. Стенн, не гнушаясь, обобрал и связанного эльфа. Вопреки ожиданиям, кроме десятка золотых и немногих порций яда, толком ничего не нашлось — ни одной зацепки, откуда эти ребята и кто бы их мог послать.

— Да разве не ясно, кто? — буркнул Стенн, услышав рассуждение Борво.

— Да, — согласился тот. — Пожалуй, Девирн и его благодетели. Даже тут достали! — рыкнул Борво, пнув какую-то облезлую ветку.

Дея эта перепалка уже не занимала. Он сидел рядом с Данан, которую прежде уложил на расстеленный плащ, и осматривал чародейку. На женской спине одежда была порвана — там, где эльф пронзил Данан. На месте раны кожа срослась, но была неестественно белой, а по краю регенерации остался рубцованный шов, словно от неаккуратно вшитой заплатки. Видать, даже столь рукастый телемант, как Фирин, спроста бы такое не вылечил.

Разбили лагерь. Борво постарался, как мог, добыть провиант, пользуясь случаем, чтобы не расходовать лишний раз то немногое, что им дали в дорогу. Пару дней казенный паек Ас-Хаггарда еще поживет, лучше бы приберечь. Дей гладил Данан по волосам. Судя по бормотанию, чародейку в беспамятстве снова настиг Темный Архонт. Это угнетало Дея даже больше всего остального: что, что они смогут сделать с теократом древнего Ас-Хаггарда, одним из самых могущественных чародеев в истории Аэриды, если не в силах защититься даже от простого наемника?!

Дей сжимал кулаки, скрежетал зубами, и дышал, как кузнец, проторчавший у горна два дня кряду.

Стенн стерег эльфа, памятуя о его чудодейственных руках. Мало ли, вдруг, очнувшись, он попросту «вытащится» сквозь веревки. Действовать нужно будет быстро. Он внимательно оглядывал вооружение, нашел несколько пилюль и небольших бумажных свертков с ядами. В таких обычно лекари в городах готовят лекарства, но Хольфстенн, не будь сам наймитом, имел некоторое представление о запахах субстанциях, которые обнаружил у убийцы. Он почти был готов определить его принадлежность, но стоило бы дождаться пробуждения мальца, чтобы наверняка отбросить сомнения.

Данан пришла в себя первой. Измученно перевернулась и от души прокляла собственную судьбу (все слышали). Кое-как попыталась сесть. Подоспел Дей, помог. Почуяв опору, Данан расслабленно привалилась к мужской груди и вздохнула.

— Ей-богу, у нас когда-нибудь наступит хотя бы один спокойный день?

— Кто б знал, — протянул Диармайд, снова погладив чародейку по волосам. Они слиплись и загрязнились. Ей, как и всем им, не мешало бы выкупаться. — Как себя чувствуешь?

Данан прислушалась к себе.

— Лучше, чем после посвящения, — определила чародейка. — Ребята целы?

— Да, пострадала только ты. Судя по всему, эльфу сообщили, что с нами маг.

Данан кивнула. Это было понять несложно.

— Выяснили что-нибудь?

Дей качнул головой. Данан не могла этого видеть, но почувствовала.

— Нет. Но парень жив. Мы стережем его. Когда оклемаешься, сможешь помочь вытрясти из него правду?

— Да. У меня у самой большие вопросы.

Дей сообразил, о чем говорит чародейка, но решил уточнить:

— Явно не о том, кто его нанял?

— Да.

Диармайд согласно покачал головой: да, способность залезть человеку в туловище ничем не вооруженной рукой встречается, мягко сказать, не каждый день. Словно прочитав мысли лейтенанта, Хольфстенн буркнул:

— Интересно, с карманами он тоже может это делать?

— Нь…не знаю, не пробовал, — едва продирая горло, отозвался наемник.

— Верится с трудом, — жестче пригвоздил гном и рывком перевернул эльфа на спину. Схватил за грудки, уперся коленом в живот. Чуть встряхнул: ну? Эльф кое-как сфокусировал взгляд на лица коротышки.

— Во всяком случае, у Данан одежда порвана, — прокомментировал Дей. — Мы, кстати, нашли в той повозке пару жилетов на мальчишек поменьше. Возможно, тебе подойдет один, — предложил лейтенант чародейке.

— Спасибо. — Данан заерзала. — Помоги мне.

Дей быстро поднял девчонку на ноги и проводил к пленному. И прежде, чем Данан успела что-то сказать, тот, посмотрев на чародейку в упор, выдал:

— Предлагаю поговорить.

Данан растерялась на мгновение: с чего бы такая сговорчивость? Но, судя по тому, что эльф не выглядел напуганным, ему, похоже, есть, чем поторговаться.

Пока чародейка размышляла, Стенн присвистнул:

— Как я и думал, эйтианский змееныш.

Данан прочистила горло — потом выяснит, как именно гном понял гильдейскую принадлежность эльфа — и сказала:

— Снимите с него одежду.

Эльф вытянулся в лице, Дей выдал: «Эй». Стенн оглянулся на чародейку через плечо (он все еще восседал на эльфе верхом) и спросил:

— Кажется, кому-то понравилось развлекаться с мальчиками публично, а? А выглядишь ты как скромница. — И, не удержавшись, гном расхохотался. Дей и Борво поначалу сдерживали смешки, но в итоге засмеялись в открытую.

Данан терпеливо оглядела гнома и остальных, потом ткнула пальцем себе за спину, где были Дей и Борво, и сочувственно качнула головой:

— Если я не буду развлекаться с мальчиками публично, эти двое в жизни не поймут, что делать с женщиной.

— О, так ты решила быть наставницей в этом древнем, благородном и, я бы даже сказал, жизненно необходимом деле? — Стенн поиграл бровями.

— Кому-то же придется, — сокрушенно отозвалась Данан. — Так ты снимешь с него одежду?

— О, уже-уже! — Не спрашивая эльфа, гном начал стискивать с того кожаную портупею, потом вдруг замешкался и снова глянул на женщину. — Исподнее? — спросил еще игривее.

— Оставь. — Данан махнула рукой в позволяющем жесте. — Вдруг он настолько одарен, что засмущает тут всех?

— Может, я уже сам разденусь? — спросил пленник. Голос у него был низкий, а выговор размеренный: не затянутый и не торопливый.

— Развязать тебе руки?! — спросил гном, щурясь и вдавливая эльфа в землю.

Эльф вместо ответа уставился на чародейку: пусть она решает. Данан замешкалась, огляделась.

— Борво, можешь подать посох?

Борво мог и артачиться не стал. Данан собралась с духом, сплела мерцающую насыщенно синюю печать Сна и дала добро гному. Тот, однако, не торопился, и эльф снова пошел навстречу.

— Слушай, если ты хочешь, чтобы я разделся, значит, хочешь знать, весь ли я изрисован так же, как моя рука. Эй, коротышка, — позвал он Хольфстенна.

— Последи за языком, лопоухий.

Эльф проигнорировал.

— Закатай-ка мне рукав.

Гном подчинился нехотя, но, когда закончил, стало очевидно, что, по крайней мере, от запястья до локтя рука наемника в самом деле испещрена узорами. Больше всего они напоминали выцветшие белые татуировки. Но вот он напряг руку, сжал кулак, так что рельефнее стали вены предплечья, и узоры засветились нежно голубым цветом. Чем больше эльф концентрировался, тем ярче светились знаки — отнюдь не такие плавные и выразительные, какие можно было видеть на лице Данан вблизи исчадий, или какие украшали её амниритовую перчатку. Это было плетение из жестких прямых линий, и в том, как они противоречили линиям самого туловища, читалось, что достались они эльфу явно при непростых обстоятельствах.

— Тише, парень! — почти одновременно предупредили Борво и Стенн.

Эльф перевел глаза с руки на Данан и приглушил магический поток.

— Да, я весь такой. И руки, и грудь, и ноги, — он вдруг сощурился, уставившись на гнома, — и под исподним тоже.

— Это можно было не уточнять. — Дей сразу же отвел глаза.

— В точности, как твоя перчатка, — продолжал эльф, подбородком указав на аксессуар из черной стали. — Я весь такой.

— И поэтому ты можешь залезть человеку в туловище?

— Других причин не знаю, — прямо ответил эльф. — Я не маг.

— Ври больше, — проворчал Борво.

— Он не маг, — пригвоздила Данан.

— Ты у Фирина научилась что ли? — скептически спросил гном.

— Да какая разница! Мы что тут, собрались выяснять его биографию?! — вскипел Дей.

— Мы и так знаем, кто его нанял, — ответила Данан, не сводя с эльфа глаз. Она больше ничего не говорила, заставляя эльфа ответить самому. Он оценил: усмехнулся и кивнул.

— Какой-то субтильный доходяга привез запрос от Продия Девирна, — с абсолютно невозмутимым выражением лица ответил эльф. Казалось, происходящее его нисколечко не смущало. — Понятия не имею, что это за хрен, да мне и не нужно, но нанял он.

— И как ты нас вычислил? — прищурившись спросил Диармайд.

— Мне дали портретное описание и сказали, что вы шли в Талнах, откуда, скорее всего, повернете на юго-запад, к границе Даэрдина и Астерии.

Что либо будете скрываться, либо идти в сопровождении воинства. И еще, что с вами будет рыжая чародейка, — он кивком указал на Данан. — Единственное, что расходилось в описании, которое мне дали…

— С нами должен был быть еще один, — отозвался Диармайд глухо.

— Да.

— А если бы мы шли с другими смотрителями, что бы ты делал?

Странно, но вместо эльфа ответил гном:

— Дождался бы, пока ты пойдешь по нужде, прибил тебя этой своей «я-не-колдун» рукой. А потом, когда мы, как наиболее близкие тебе спутники, бросились бы на поиски — в открытую или ночью, нарушая приказ командования о непреследовании — он бы точно также расставил засаду.

Эльф тихо и медленно засмеялся:

— Да, как и говорили: в отряде смотрителей будет гном-наймит. Я рассчитывал обойтись малой кровью. Взял с собой одного приятеля из Эйтианы, тот, что был с палашом, — указал он пальцем на труп неподалеку, — потом в городке под Талнахом нашел несколько головорезов. Они казались вполне проворными, кто ж знал! Кругом одни дилетанты, — посетовал эльф в конце.

— Мне кажется, проблема была не в том, что они дилетанты, — намекнул Диармайд, присаживаясь рядом с эльфом, поскольку было видно, что Стенн уже утомлен необходимостью удерживать пленника на месте.

Данан отреагировала на эту рокировку и обновила печать Сна. Та, прежде несколько поблекшая, замерцала ярче.

— Никого не смущает, что мы расспрашиваем его, о чем угодно, кроме того, что нам действительно нужно? — спросил Борво.

— То, что нужно, мы знали и без него, — пробормотал Дей.

Борво окончательно завелся.

— Тогда нахрена он нам?!

— Хороший вопрос, — поддержал Дей.

Данан молча подошла к эльфу ближе, перемещаясь одномоментно с узором заклятия перед собой. Видя приближение чар, эльф дернулся назад, но Диармайд придавливал крепко и отползти наемнику не дал. Данан села на землю, так что теперь только колдовская печать отделяла её от пленника. Тот поборол себя и теперь старался не выдавать, что ситуация доставляет ему серьезные неудобства.

— Ты, кажется, сам сказал, что он из Эйтианских Гадюк?

— Ну да.

— И говорил, что даже среди них убийство смотрителей Пустоты считается дурным тоном.

— Говорил-то да, — протянул Стенн, усмехаясь, уверенный, что поняла, куда Данан ведет. — Да только пренебрегать монетой считается тоном ну совсем уж ужасным.

— Так или иначе, мы можем предположить, что, с одной стороны, браться за нашу смерть захотели не все. А даже если бы и все, ему, как он сказал, дали весьма точные сведения о нас. Включая, видимо, и то, что многоопытный Редгар… — чародейка не сумела скрыть вздох, — Тысяча Битв сам был когда-то головорезом из гильдии наемников.

— Данан, ты можешь сказать толком? — теперь раздражение зазвучало и в голосе Дея.

— Четыре смотрителя Пустоты, один из которых лейтенант, другой — командор-убийца, и еще одна — чародейка из Дома Кошмара. Никто из обычных наемников просто не взялся бы за это дело в здравом уме, не будь у него отличного щита за пазухой.

— Данан!

Вместо ответа женщина рывком вытащила один из кинжалов у эльфа на поясе и с размаху воткнула ему в предплечье. Тот молниеносно подобрался — было видно даже из той позиции, в которой эльф лежал. Узоры на его руках вспыхнули ярким светом, и клинок, вонзенный до упора в землю, не причинил мужчине вреда, пронзив руку, ставшую бесплотной, насквозь.

— Что за?! — Борво не нашел слов. Стенн покрепче перехватил секиру.

Данан не выпускала рукоять кинжала и не сводила глаз с лица эльфа.

— Если он может пронзить тело насквозь — значит, его рука может быть бесплотной. Если он мог схватить пальцами мое сердце и вытащить его из грудины, продирая легкие и ломая ребра, значит, его рука может быть осязаемой и твердой, словно отлитая из железа. В мире магии есть всего два элемента, которые пригодны к такой перемене.

Данан вытащила кинжал из руки эльфа, отложила, сосредоточилась на ощущениях внутри себя, отвела руку в сторону, и в ней, на ходу отливаясь из света, залегла рукоять духовного меча.

— Первый вы уже знаете. Это магия в чистом виде, и даже среди колдунов рыцари-чародеи — большая редкость. Второй вам тоже знаком. — Данан разжала пальцы. Клинок в руке её исчез, но прежде, чем она успела продемонстрировать то, о чем говорила, Дей сообразил:

— Амнирит.

— Да, — отозвалась чародейка одновременно с тем, как жилы её перчатки засветились голубым почти также, как рука наемника.

— Амнирит — это магия в порошке, истый концентрат, если на то пошло, — сообщил Дей. — Его используют все — маги, когда их собственные силы источаются, и не маги, когда им это нужно.

— Когда это, например? — поинтересовался гном.

— Когда развешивают амниритовые амулеты по углам входных дверей, чтобы отогнать злых духов, — отозвался Борво. — Но они редко помогают, — добавил он с вопросом в глазах, обращаясь к Данан.

— Потому что чаще…

Борво и сам уже понял, вспомнив призраков, которые следили за ними по дороге из Керума и всегда находили, используя меч Данан как маяк.

— Чаще амнирит притягивает духов.

— Именно, как всякая магия и всякая сила всегда притягивает ослабших.

— Если мы закончили с лекцией о минералах для нашего нового друга, — заметил Дей, — может, подумаем, что с ним делать?

— Сотрудничать, я думаю, — размеренно отозвался эльф, пялясь в ночное небо. Если его что-то и удивило в том, что Данан быстро сообразила насчет потенциальной безвредности для него обычного оружия, виду он не подал.

— А какие версии? — спросил Борво, игнорируя пленника. — Либо использовать его для чего-нибудь, либо убить.

— Что из увиденного навело вас на мысль, что его легко разрезать? — спросила Данан.

— Ну ведь хоть где-то у него этих татуировок из амнирита! Там наверняка можно! — сказал Борво.

Эльф внезапно усмехнулся — одновременно с Хольфстенном.

— Мы, кажется, думаем, как его убить, а не кастрировать.

— Я имел в виду глаз, — отфыркнулся Борво.

Данан немного отстранилась от эльфа. То, что он, имея подобную силу не двигался и не предпринимал никаких действий к побегу, всерьез настораживало.

— При таком таланте я была единственным опасным звеном в твоем плане. Поэтому первый удар прошелся по мне.

— И вскользь. — Эльф тоже смотрел на Данан в упор. По его голосу было невозможно разобрать, раздосадован он или удивлен случившейся осечкой.

— Что тебя ждет в гильдии за промах?

— Смерть. Я готов. Так что, если я вам не пригожусь, давай лучше здесь и сейчас.

Хольфстенн, смесь, потер бороду.

— Что, братья по ордену просто смертью не ограничатся, да? — усмехнулся он пониманием.

— Ты верен Девирну? — просила Данан, игнорируя остальных.

— Нет, — ответил эльф. — Не верен и не служу. Меня наняли.

— Цена, которую тебе заплатили, стоит твоей жизни?

— ТЫ ЧТО, В САМОМ ДЕЛЕ РЕШИЛА, ЧТО ОН ГОВОРИЛ ПРО СОТРУДНИЧЕСТВО?! — Дей вскипел, когда понял, к чему Данан клонит.

— Да. — Данан видела только эльфа.

Диармайд схватил её за плечо и, дернув, развернул к себе лицом.

— Данан, я понимаю, что в каждом более или менее магически одаренном ублюдке ты видишь родственную душу, НО ЭТО ЖЕ ЧУШЬ, ТВОЮ МАТЬ! — он от души встряхнул чародейку. — Все, что ему надо — чтобы мы освободили его…

— Разве ты не понял, что он черт-те когда мог освободиться сам?

— Его удерживает твоя печать! Он ждет, пока мы утратим бдительность…

Данан выдернула руку из мужской хватки и снова обратилась к эльфу.

— Как твое им… Как тебя звать? — быстро поправилась женщина, понимая, что этот вопрос не заставит пленника лгать в ответ.

— Жал.

— Поклянись мне в верности, Жал.

Это не лезло ни в какие рамки!

— ДАНАН! НУ В САМОМ ДЕЛЕ! — почти завыл Диармайд. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ БЫТЬ СЕРЬЕЗНОЙ! ОН, НАЕМНИК, В ВЕРНОСТИ?!

— Редгар Тысячи Битв тоже был наемником, — сухо ответила женщина.

У Диармайда глаза заволокло кровью.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ СРАВНИВАТЬ ЕГО С РЕДГАРОМ?! РЕДГАР, ОН… — Дей не нашел убедительных слов и просто заорал: — КА-А-А-АК?!

— Редгар не сам по себе стал смотрителем Пустоты, — отозвалась чародейка. — Но стал бы он таким, каким ты его знал, Дей, если бы Ред не дал присягу ордену?

— ЭТО. СОВСЕМ. ДРУГОЕ!!!

Спорить не было смысла или желания.

— Жал, — обратилась Данан снова. Неожиданно влез Борво.

— Я понимаю, что ты Таламрин, член королевского Секвента, но если на то пошло, присягать здесь можно только Диармайду. Он все-таки королевский кузен.

— Если Драммонд услышит хоть краем уха, что Дей принимал присягу вместо него… — начала Данан.

— Да в конце концов, это не имеет никакого значения сейчас! — не дослушав, перебил Борво.

— … он нам всем снесет головы, — закончила женщина.

— Драммонд? — уточнил Жал. — Это вряд ли, — он многозначительно хмыкнул, оглядывая остальных. По раздраженным физиономиям мужчин и по уставшему лицу женщины он предположил: — Вы не знаете?

Никто не ответил. Что ж, не знают, понял Жал.

— Король Драммонд погиб.

В установившейся тишине было слышно, как легко засвистел ветер меж кронами.

— Что значит, погиб? — спросил Дей настолько нейтрально, что было невозможно сказать, какие чувства он испытывал на самом деле.

— А есть несколько значений? — почти философски осведомился эльф.

— Как? Когда? — спросила Данан.

— Если ты про Драммонда — недель пять назад. Говорят, в бою. Но судя по тому, что в его смерти обвиняют вас, смотрителей, не думаю, что за его смертью кто-нибудь не стоял.

Дей подлетел к эльфу, грубо отпихнул Данан, поймал наемника за грудки:

— Ты лжешь!

— А смысл?

Невозмутимость эльфа Диармайда доконала: он замахнулся и врезал эльфу в челюсть. Знаки засветились неярко, но кулак Дея все одно пролетел насквозь. Разъяренный этим еще сильнее, Диармайд влез на эльфа и принялся колотить его раз за разом.

— ДЕЙ, ПРЕКРАТИ!

— ЗАТКНИСЬ, ДАНАН! — Седьмой удар настиг цель. Опьяненный достигнутым, наконец, успехом, Дей замахнулся снова, но вдруг схватился за голову, зашатался и свалился эльфу на грудь. Без сознания.

Печать Сна, которую Данан поддерживала долгое время, по велению чародейки нашла себе цель.

— Помоги мне, Борво, — попросила Данан. Подошла к Дею, кое-как стащила его с эльфа.

— Не то, чтобы наш малыш не свихнулся в последние дни, — заговорил, наблюдая, Хольфстенн, — но, по-моему, Данан, ты сейчас тоже делаешь глупость.

Данан не отозвалась. Справившись с телом лейтенанта, она так уставилась на Жала, что тот закашлялся. Потом встал, свободными руками, с которых пали путы отряхнулся, прочистил горло. Посмотрел на женщину:

— Сим клянусь защищать Данан, рыцаря-чародея из Дома Кошмара, и жертвовать своей жизнью вместо её, всякий раз, когда это потребуется, пока меня не настигнет смерть или не прогонит моя хозяйка. — Он вдруг встал на одно колено, наклонил голову, а потом быстро вскинул вверх и спросил: — Так?

Данан повела плечом: ей бы кто рассказал.

— Балаган какой-то, — резюмировал Борво. — Ты не можешь быть серьезной, Данан! Одумайся уже! Он — НА-ЕМ-НИК! Наемник, слышишь! Он прирежет нас, как только мы заснем.

— Мы будем стеречь его, пока не доберемся до Калагорна.

— КАЛАГОРН?! — Борво попросту обомлел. — Ты что, не слышала, что он сказал? Драммонд убит, и в этом винят смотрителей!

— В Калагорне мы заберем все, что осталось от крови прошлого архонта, чтобы вербовать новых смотрителей, и Жал станет первым. После этого его в Эйтиане точно никто назад не примет.

— И как мы попадем туда?! — проорал Борво. — А КАК ВЫЙДЕМ ОБРАТНО?!?!

Данан обернулась к эльфу:

— Он, — качнула подбородком в сторону головореза, — нас выведет.

Эльф сообразил быстро, усмехнулся.

— Заказчик не сообщал, что у мага есть мозги.

— Данан, мало тебе проблем, которые уже есть?! Он же убийца! — Борво почти заскулил. Ну что за неугомонная баба?!

Данан тем временем сплела здоровенную огненную печать и швырнула в эльфа. Вокруг него вдруг вспыхнул тяжелый огненный купол.

— Так вы не сможете навредить ему, а он — сбежать. Поскольку Дей уже спит, я тоже лягу, все равно потом мы снова будем ссориться. Посторожите первыми.

Это стало последней каплей.

— ДА ДЕЛАЙ ТЫ, ЧТО ХОЧЕШЬ! НОГИ МОЕЙ НЕ БУДЕТ В КАЛАГОРНЕ! БУДЬ ПРОКЛЯТ ДЕНЬ, КОГДА Я СТАЛ СМОТР…

— Как знаешь, — отозвалась Данан, продвигаясь к плащу, на котором спала прежде. — Мы, — качнула головой в сторону запертого в магическом огниве эльфа, — идем в Калагорн, — заявила женщина и припечатала напоследок. — Потому что. Так. Надо.

Борво еще долго расходился самой отборной площадной бранью, но нападать на Данан не решался, несмотря на всю ярость. Наблюдая за ним и Данан, Хольфстенн приходил к мысли, что вот именно сейчас ситуация в самом деле превратилась из плачевной во хрен знает, что.

Это было самое мрачное утро за весь их путь. Дей косился на Данан зверем. Новость о том, что «Эйтианский змееныш» присоединится к ним Диармайд воспринял с бешенством, и теперь всерьез сожалел, что Жал не убил чародейку. Уж лучше бы он оплакал и её тоже, один раз, а потом, поняв, что потерял вообще все, что имел, бросился бы с какой-нибудь скалы! Но нет же! Теперь ему придется трястись за себя, за эту клятую девчонку и вообще за всех каждую минуту!

Борво был смурнее тучи и всем видом показывал, что в одни кусты он с Жалом не пойдет, за один стол не сядет, и даже одним с ним воздухом дышит исключительно по самой острой необходимости, но и без этого бы здорово обошелся. Хольфстенн что-то насвистывал. Кажется, это был мотив песни об украденной репе, широко распространенной на западе Даэрдина, и откуда её знал гном никто не спрашивал.

Жал за ночь взмок — от огненного купола, в котором заперла его чародейка и дилеммы: убивать смотрителей или нет. Пока никто среди Эйтианских Гадюк не знал, что он облажался, и все еще можно было поправить. Но… кто знает, по какой именно из причин магия Данан сумела остановить его? Что, если история нападения повторится с той только разницей, что теперь у него не будет в помощниках даже дилетантов-недотеп? Если он опять смертельно ранит Данан, просто инициирует нападение, и при этом чародейка сможет опять дать отпор, остальные даже не оглянутся в её сторону — одномоментно всадят в него кто меч, кто топор. И делу край. А если это произойдет, когда его рука будет прямо у Данан у груди, то любое железо настигнет его.

Не то, чтобы он сильно держался за жизнь, но, говоря откровенно, он не очень-то сильно знал, что это вообще такое — обычная жизнь. Впрочем, хмыкнул эльф себе под нос, им, похоже, спокойствие тоже не светит. И тем не менее, получить шанс побыть хоть кем-то еще, кроме привязной собаки, бросающейся на чужаков за голую кость… Это было заманчиво.

Какими такими способностями Данан сумела остановить его руку, Жал не имел представления. Он не соврал в главном — он не маг. Да, он действительно немало знает о рыцарях-чародеях, но лишь потому, что его заставили иметь с ними нечто общее, а в остальном… Атаковать Данан, пока он не разберется, что там меж ними случилось, он не станет. А если вдруг выяснится, что ему с чародейкой не совладать, так, может, оно и к лучшему? Либо избавление через смерть, либо мастера гильдии узнают, что он облажался и, как следствие, сдох. Если Гадюки поверят в его смерть, то, не громыхая по всей Аэриде подвигами, он, быть может, сумеет наконец пожить свободно?

Так или иначе, Жал решил не рубить с плеча и не делать никаких резких движений. Он покосился за завтраком на Данан, подсел ближе. Чародейка выглядела так, будто не спала всю ночь. Она и в самом деле почти не спала — сначала не могла заснуть, потом во время своего дозора упорно прогоняла в памяти раз за разом столкновение с Жалом, и думала о заклятиях Фирина. Как выяснилось после тщательного осмотра правого предплечья, одна из печатей телеманта все-таки уцелела. Узор был Данан незнаком, как и подавляющее большинство из Дома Чар, и чародейка предположила, что, возможно, эта печать была задумана Фирином на самый крайний случай. Еще более крайний, поправила себя Данан, чем был.

— Тебе нужна гарантия, что я не сдам вас в Даэрдине Девирну или его людям, — проговорил Жал, подсаживаясь.

Данан перевела на него скептический взгляд:

— Поклянешься перед жрицами церкви? — сардонически спросила она.

«Так себе выпад», — подумал Жал, провел пальцами по голове, прочесывая волосы. Потом накинул капюшон. Его портупея с оружием, снятая прежде гномом, снова была на месте.

— То, что ты сделала вчера, то заклятие, от которого мне чуть руку не оторвало, можешь наложить его на меня как печать? Думаю, это успокоит остальных.

— Меня успокоит твоя смерть! — рявкнул Дей.

— Желательно немедленная, — бурча, уточнил Борво.

Жал оглядел мужчин-людей и вдруг с пониманием кивнул:

— Её смерть, — он качнул головой в бок, где сидела чародейка, — вас бы тоже успокоила, как я вижу. Особенно теперь. Только вы понимаете, что без её талантов и двух дней не продержитесь.

Данан уставилась на Жала: так быстро уяснить и так открыто проговорить то, что она едва осознала в душе и боялась услышать от остальных. Она несколько дней кряду гнала от себя подобные мысли, надеясь, что мужчины хоть как-нибудь, невольным действием или словом опровергнут этот страх. Сглотнув, женщина жадно вытаращилась на Диармайда.

— Да что ты понима… — взвился тот и вдруг затих. «Ну же! — Подумала Данан. — Закончи! Закончи хоть чем-нибудь! Не молчи!»

Но Дей молчал, и липкая паутина разочарования залегла Данан в сердце.

Данан качнула головой и снова обратилась к эльфу:

— Тебе придется первым проверять всю еду и воду в отряде.

Жал чуть заметно приподнял уголки губ в усмешке.

— Видимо, опасность, что они, зная это, могут целенаправленно отравить меня, в расчет не берется, — размеренно проговорил он глубоким голосом. — Ладно, хорошо, понял. Я ведь присягнул, да?

— Да. — С чем-то иным Данан не нашлась. Хольфстенн по-прежнему насвистывал какую-то деревенскую песню. Борво остервенело грыз выданный на кухнях Талнаха сухарь. Дей откровенно был растерян и, кажется, планировал возобновить спор или хотя бы разговор, но не знал, как.

— Что у тебя с зубом? — спросила Данан, кивнув в сторону лица собеседника.

Тот сперва хмыкнул, затем языком потрогал левый верхний клык. Мягко и осторожно, ибо клык был заточен с двух сторон неестественно остро и слишком выделялся в ряду других зубов во рту.

— Всякий орден в Аэриде обладает знаками отличия. Кто-то носит бусики, кто-то шрамы. Это, — объяснил эльф, тыча пальцем в сточенный с двух сторон клык, — наш.

Данан вдумчиво повела головой, перевела взгляд на безмятежного гнома: теперь ясно, как он определил Жала в Эйтианские Гадюки. Стенн, наконец, перестал свистеть (ненадолго), отодрал с земли пожухшую травинку, поковырял в зубах. Лезть в чужие склоки — занятие всегда обременительное и неблагодарное, какую бы из сторон ты ни поддержал. Если они забыли, зачем стали смотрителями, Хольфстенн напомнит: архонт взывает к колдунам и исчадиям Аэриды, алча силы, которую по-хорошему им не одолеть.