Тень желания

Глава 22

ДЭВИД

Три складки довольствия бесследно пропали со лба моего горячо «полюбившегося» Варищева. Извечное беспокойство, томящаяся всегда внутри него, выбралось наружу. Вот такой нервный, дёрганый, он нравился мне гораздо больше, весь его силуэт буквально подпрыгивал на цыпочках от переполняющего раздражения, а моё спокойствие сказывалось в каждом его шаге.

Он с десятком парней вломились в мой номер ближе к вечеру. Пристегнули меня за руки к деревянным клиньям стула, больше для вида и к виску прижали дуло пистолета. Варищев понимал, что воспользоваться спусковым крючком не получится, только запугать. Дёрнулся всем телом, выругался и кулаком с размаху по лицу моему ударил. Золотая печатка на среднем пальце сделала своё дело, и от брови по щеке потянулась тёплая струйка крови.

Ухмыльнулся я, слишком читаемы были его действия, одно только рассчитывал я с промахом, время реакции. Ждал я его сегодня раньше, успел для Лены послание передать и порядком заскучать. Закрутилось всё быстро, жаль только одно было, не успею услышать чистое, не предвзятое её решение, согласна поехать со мной или нет. Выбор без выбора.

Павел Игоревич заводился сильнее, по мере поиска украденных записей Журавлева в моём номере. Спасибо должен был сказать, что в руках позволил их подержать, а он вон, из угла в угол ходит, на размах по лицу меня точно грушу бьёт. Забавный.

— Где записи? Чую, ты их через агентов у меня из-под носа увёл. — не выдержал Варищев, уселся на корточках передо мной, в глаза мои заглядывает, сам щуриться. — у нас же с тобой соглашения, забыл уже?

— Какие записи? — не успеваю договорить, как на шею петля падает.

Чёрт, ненавижу это дерьмо. Позади холодные руки сжимают петлю, сдавливая мою шею и перекрывая кислород.

— Я всю контру переверну, а твоих прихвостней найду и вздёрну, — Павел Игоревич переводит взгляд на парней, недовольно поджимает губы. — А ты сука ловко это придумал, с профессором. Пока мы за ним гонялись, ты на Журавлева вышел. И сдал мне студентика, в аккурат как сына его спрятал. На шаг от тебя отстаём. Вроде на мази всё, а на следующий день ни записей, ни его сына. Чудеса.

Перед глазами почернело всё, начал проваливаться, когда петлю ослабили, дав мне вздохнуть. Секундное послабление, для того, чтобы продолжить пытку. Горло печёт, в голове будто что-то взрывается.

— Ты же понимаешь, что Журавлева вытащить не получится?

— Он за себя и не просил, — говорю сдавленно, Варищеву приходился приблизиться ко мне ухом.

Зубы его заскрипели, челюсти заходили. Варищев только замахнулся, как в номер пожаловал молодой совсем парнишка. Его вид Павла Игоревича совсем несчастным сделал.

— Вызывают, — голос высокий, как лязг ножей.

Варищев осунулся, сверкнул глазами, не то вопрошающе перед предстоящим ужасом, не то каким-то своим, неполным смирением. Достал из кармана платок, и протёр лоб.

— Пару минут, жди внизу, — гаркнул Павел Игоревич, положил на моё плечо руку и склонился так, чтобы каждое его слово было мной услышано. — Подстилка эта с тобой заодно была с самого начала? Соглашение наше не действительно теперь, и ненаглядная твоя уже не под защитой. Наведаюсь к ней с парнями.

Зубы стискиваю, вперёд подаюсь, чувствую, как сознание терять начинаю, хватаюсь за остатки видимого, словно когтями впиваюсь. Петля пружинит, преподнося возможность дышать мелкими урывками.

Сохранять себя на грани помогали слова Варищева в сторону Лены и хруст его костей под моей ладонью. В прошлый раз я немного только лишнего себе позволил, а сейчас представлял, как сладко будет хребет его пополам согнуть, вывернуть руки, переломав локти, или шеей хрустнуть, так чтобы лицом к спине повернуть.

Петр Павлович тем временем с собой пятерых прихватил и вышел, на ковёр к начальству, стало быть, подался. Петля совсем ослабела, жадно схватил ртом воздух.

Сколько времени прошло, прежде чем мой палач нагнулся, проверить фокус моего зрения, не знаю. Предположил, что минут пять, десять, поскольку смело раздались четыре выстрела. Чистые. Без сопротивления четверо парней свалились с ног.

Потянул руки, деревянные клинья с хрустом разломались. Ключи от наручников показались перед моим носом, принял и расстегнул наручники. Следом стянул с шеи петлю, бросая всё на пол.

— По нежнее нельзя было?

— Он бы просёк, — Оливер пожал плечами, помогая мне встать. — У тебя на пол лица маска.

— Варищев только правой работать умеет.

Засмеялись в один голос. Я прошёлся к зеркалу ванной комнаты, разминая тело. Половина лица разбито, коже онемела, хорошо, что глаз не задел кольцом. Умылся и приложил вафельное полотенце.

— Что с девушкой? — выглянул, Оливер складывал трупы в ряд у кровати, точно её продолжение.

— Отсыпается, подоспеем к пробуждению.

Отбросил полотенце, и подхватил пальто.

— Три года внедрения и всё под хвост, — причитал Оливер, спускаясь к машине. — Кончился Ванька Костров.

— Не пищи, и так голова болит.

Всю дорогу я находился в беспокойстве. Для Лены это был другой мир, в которой она погрузилась невольно. И избежать этого я не мог. Варищеву должны были донести, что она в их руках, прежде чем он отправиться на поруку. Сильно ли ей досталось? Злость кипела, и крышка начинала под натиском горячего воздуха со свистом приподниматься.

Оливер затормозил меня у подъезда, незаметно протянул пистолет в мою ладонь и открыл дверь. Никогда прежде мне не приходилось себя сдерживать, мысленно перетягивая по всему телу железную цепь.

— Ванька, ты? — раздалось справа.

Я рывком вернулся в реальность, осознавая, что начинаю проваливаться и полностью перестаю контролировать свои чувства. Сдавил железо рукояти в ладони, только послышался щелчок, как я рванул на себя дверь. Оливер выстрелил первому в голову, до второго уже дотянулась моя пуля. Периметр чистый, только небольшой выкрик послышался от испуга Лены.

Оливер пропустил меня в комнату, а сам прошёл дальше. Снова выстрел.

— Чисто.

Лена вжалась в угол, прикрыв голову руками. Тряслась и шумно дышала, вот такое не самое лучшее соприкосновение с обратной стороной моей работы. Присел рядом, потянулся рукой, коснулся пальцами пряди её чёрных волос. Рядом, теперь уже навсегда.

Она подняла голову, прижалась щекой к моей ладони. Первые пару секунд, не веря, что я нахожусь сейчас перед ней. Шок медленно отступал, и её сухие губы зашевелились.

— Бабушка и сест…

— Я знаю, они нас ждут.

— Где? — голос её дрожал.

Поднял свою девочку на ноги и крепко прижал. Близость её теплого и мягкого тела вызывало внутри меня приятные вибрации блаженства. Маленькая и вся трогательная, что ничего с собой поделать не могу. Целую её в висок и за подбородок голову приподнимаю.

— Так ты подумала?

Она непонимающе тянет к верху головки бровей, и потом расслабляет, смотрит, что меня всего сжимает. Улыбается, а я наглядеться на неё не могу, каждую черту каждого нового дня на её лице запомнить хочу.

— Да, это мой ответ.