Тень желания

Глава 4

ДЭВИД

Варищев крутился на стуле, как заведенный, потом подскочил и устроился у окна, опершись плечом о косяк. Мой ответ его явно не устроил, он всё никак не мог собраться с мыслями, чтобы снова подступиться. Посмаковав губами, он устремил на меня свой острый взгляд.

— Виктор Дмитриевич не привык ждать встречи, — произнёс для чего-то Варищев

Вызвать у меня чувство вины за ожидание не получится, я редко когда мог испытывать его по-настоящему. Надавить угрозой, не смел, хоть это и читалось сквозь резкий порывистый тон. Вредить британскому политику, в период культурного застоя и спада ценностей коммунизма, не решились бы. Все силы властей были направлены на удержание верховенства.

— Жаль, не хотел томить господина Егорова ожиданием.

Павел Игоревич подавился, поспешил откашляться. Глаза его покраснели, и вид сделался болезненным. Заметно, какую позицию в его жизни занимал Егоров. Всё готов был предоставить Варищев, только бы встреча произошла в указанное время.

— Не понимаю, мы готовы предложить вам самые выгодные условия, — голос его отозвался сипло, немного заискивающе.

— Я жду ответа и только потом решу, насколько они имеют вес для Великобритании.

— Никто не даст ниже цену за баррель.

— Правда? А как же Вьетнам?

Нефти там мало, но новые возможности немного расшатывают старые устои. Варищев присел, сложил локти на колени и отвёл взгляд. Когда он усмехнулся, мы, наконец, поняли друг друга. Гражданская война во Вьетнаме стала неожиданностью, да, споры о коммунистах во власти не утихали, но всегда сдерживались. Какая досада, что всё разгорелось именно сейчас.

— Дэвид, хочу спросить вас лично, — Павел откинулся, выставил перед собой ноги, — вы прибыли для подписания договора?

Так открыто? Либо он неопытен, либо меня не считают большой угрозой. Любой вариант — подарок. Не удивительно, столько народу хлынуло, заставляя распыляться.

— Конечно, сомнений быть не может, — скрестил пальцы, разглядывая на его лице неприкрытое сомнение, — разница только в его условиях.

Уверен, наши мысли в этот момент сходились. О доверии не могло быть речи. Ответы, которые он так старался получить, были не совсем ожидаемы. Варищев рыскал, его люди прослушивали телефонные разговоры, меняли в моём номере постельное бельё, прибирались, и слушали каждое моё дыхание за тонкой стеной, между номерами.

Три раза пришлось менять гостиницу. Две из них были идеально подготовлены к моему заселению, всё одно, а вот третья оставляла место уединению. Старинное деревянное здание, хорошо отреставрированное по новому времени. Людям Варищева пришлось нелегко, подстраиваясь под новые обстоятельства, оттого был он злой, хоть и пытался маскироваться. Ещё больше его расстраивала скудность информации, уверен, он получал по шапке не первый день.

— Нас пригласили… — начал было я, но Варищев поморщился.

— Хлам. — выбросил он, и на мой немой вопрос выдохнул и продолжил, — художники, литераторы, актеры, музыканты.

— Питаете к ним нежные чувства?

Варищев определенно солдат до мозга костей. Высокие ценности, судя по кислой мине, были для него прикрытием низменных желаний.

— Откажусь.

Устал бедняга за мной таскаться, или хочет таковым казаться. Пошлёт других, но ничего, таких, как он, за милю можно разглядеть.

Культура в этой стране и правда была на грани катастрофического взрыва, не хватало новых несдержанных начинаний, смелых идей, необузданного буйства всего возможного и нового. Выдающиеся личности, культурный столп, собирались, не столько для развлечения, сколько для поиска почвы под ногами. Высказывания звучали поначалу заискивающе тихо и, найдя свою публику, разлетались в разные стороны.

Стоять в стороне мне не дали, один танец, бокал шампанского, второй. Мне нужна была одна, совсем незаметная, белая ворона на этом празднике жизни.

— Могу пригласить вас на танец? — Улыбнулся, вводя девушку в жуткое смущение.

Она осторожно приняла мою ладонь, и после мы закружились в медленном танце. Я все никак не мог отбросить мысль, что ей не хватало буйных кудрей, черноты взгляда, ледяной упорности. Впервые, работа стала для меня неутихающей мукой, а вся сущность рвалась к девушке, которую я видел несколько раз в своей жизни. Поверить не могу, это случилось.

— Дэвид, вы меня слушаете? — карие глаза Елизаветы уставились с любопытством.

— Да, — на самом деле нет.

Елена мне снилась, являлась наяву чертами в лицах других, занимала все мысли, что хотелось биться головой о стену, только бы минутку передохнуть. Другие девушки, будто по щелчку, перестали вызывать во мне интерес, и весь неутихающий пыл направился на одну. Прости меня, Лена, но отступить уже не смогу, как бы ты не старалась выставить между нами границы. А пока…

— Ваш отец очень известен в узких кругах. — наклонился вперёд, чтобы мои слова были отчётливо услышаны.

— Правда? — она удивилась, потом нахмурилась, — В каких кругах? Он же в тюрьме.

— Учёных.

Вернувшись в номер, направился в душ. Холодные капли никак не могли остудить разгорячавшиеся плоть и мысли. Лена начала не просто занимать мои мысли, она начала становиться пиком всех моих желаний. Выругался, ударяясь лбом о глянцевую плитку, опустил ладонь на член, прикрывая глаза. Её образ возник сразу, манящий, живой, чистый, мне не хотелось его портить, не хотелось причинять вреда, дело было в другом. Он должен был принадлежать только мне одному, вся она.

Разрядка пришла быстро, один откровенный образ готов был свести меня с ума, заставляя гадать, как выглядит её полностью оголенное тело.

Накинул халат, подцепил с полки роман «Дон Кихот». Закладка сместилась к 67 странице, значит, у меня было 67 дней. Не хило.

ЕЛЕНА

— Я больше не буду этого делать! — Воскликнула, не стерпев монотонную речь Авдеева.

Дэвид приходит каждый день, и наблюдает за мной, словно за аквариумной рыбкой. Неловко в который раз придумывать причину и оправдания на его очередное приглашение, легче было отрезать сразу «вы мне не интересны». Но нет, скромно принимаю цветы, и убегаю. Как сам не догадался, что докучает своим вниманием. Смотрит глазищами своими, не мигая. Жуть.

Одна радость, Катька на рынке после школы цветы умудрялась распродать, часть бабушка обменивала на вещи.

— Что ты сказала? — Палыч делает жадный глоток воды, и как заорёт. — Уволю!

Да кто будет за эту мизерную получку тут выплясывать, да быть второй за Вишневской? Постыдился бы, даже про премию не заикнулся ни разу, за все эти дни смотрит.

— Не посмеете, я буду жаловаться. — Распределением меня отправили сюда, значит, не он и увольнять будет.

Осточертели угрозы его, тут моя жизнь решается, свидание с Сашкой вечером. И без него проблем хватает, не успела с работы до дома дойти, как вижу, милиция Катьку за руку ведёт. Прогуляла уроки, поймали в парке перед кинотеатром. Срамота.

— Бабушке не говори, — только отбить её успела, а она вон как запела.

— Что случилось? Не отстану, пока не поговорим, — за рукав к беседке между домами Катьку тяну, она не противится, только кисло отзывается:

— Возраст переходный, скачки гормонов, всё в порядке.