Тень луны

19

— В Лондон? Почему?

Он любовно окинул взглядом фигуру стоящей перед ним женщины. Она ожидала его, но в отличие от предыдущих ночей не собиралась ложиться в постель, а напротив, встретила его полностью одетой. По крайней мере полдюжины зажженных свечей подчеркивали, что ей не нужна темнота, чтобы приветствовать его. Ему даже стало интересно, сколько нижних юбок она надела под свое желтое муслиновое платье. А ее волосы, сколько времени ему потребуется, чтобы разобраться с такой прической?

— Я должен кое-кого повидать в Лондоне, — ответил он.

— Моего дедушку? — В ее голосе прозвучал вызов.

— Поскольку я так или иначе нахожусь у него на службе почти год, это представляется необходимым. Тебе нечего бояться.

Она хотела сказать ему, почему боится его встречи с дедушкой. Как только маркиз узнает, что она ждет ребенка, он потребует, чтобы она вышла замуж за Адриана Лингейта.

Двое мужчин, которых она любила больше всего, будут вместе решать ее судьбу. Эта мысль казалась невыносимой, вероятно, потому, что уж очень велико было искушение подчиниться им. Тогда она не будет нести ответственности за последствия. Если женитьба окажется ошибкой, она всегда сможет убедить себя, что у нее не было иного выбора. Она прожила свою жизнь терпеливой, разумной девушкой. Но когда она, как сейчас, находится в обществе этого мужчины, то не узнает себя. Она уже не леди Джулианна, приличная старая дева, не внучка маркиза Ильфракомбе, не личность сама по себе. С ним она чувствует себя так странно и дико, как ветер в вересковых пустошах, такой же непредсказуемой, как чайки в Атлантике, беспомощной, как лодка без руля, подхваченная приливом страсти, которую он вызывает только входя в комнату. Она не хотела, чтобы что-нибудь меняло это. Даже женитьба.

— Обещай мне, что ты не будешь говорить с ним о нас.

Сначала он ничего не ответил, лицо его помрачнело.

— Нет. Я не буду обещать тебе этого. Я не стыжусь. А если ты стыдишься, тогда научись жить с этим чувством.

— Я не… — Она остановилась, увидев дерзкую улыбку на его лице. — Делай то, что ты должен сделать. Мой дедушка знает, что, если я уже приняла какое-то решение, меня не переубедить.

— Пришло время тебе узнать, что я такой же. Но я пришел сюда не для этого. Я пришел, чтобы подобающим образом попрощаться. — Он шагнул к ней и горько хмыкнул, когда она отшатнулась. — В чем дело? В течение нескольких недель меня в этой комнате встречали с большей радостью. А сегодня ты бежишь от меня как от чумы.

— В те ночи я встречала тебя как моего тайного Друга. Сегодня же я вижу, что ты достопочтенный Адриан Лингейт.

— Тогда, любовница, туши свечи и ляжем в постель.

Она затрясла головой:

— Нет.

Он подошел к ней, взглядом своим не позволяя ей бежать. Однако она не собиралась так просто уступать ему. Он взял ее за плечи и притянул к себе, прижал свою щеку к ее щеке. Она ощутила чистый запах его кожи. Его близость волновала, ей хотелось коснуться губами линий его лица, целовать его глаза, чувствовать горячее дыхание его рта у своих губ. Она боролась против этого почти непреодолимого желания, а его руки все крепче прижимали ее тело. Она ощутила, как бьется его сердце у ее груди.

Его руки легли ей на спину, но не для того, чтобы расстегивать платье, он просто сдернул его с ее плеч.

Ощущая жар его тела, она чувствовала, как улетучивается ее готовность сопротивляться. Его нежность, его ласки оказывались гораздо более страшным оружием, чем любая угроза. Она боялась насилия со стороны Роба Уиила, но она не знала этого ощущения полного подчинения превосходящей силе. Уиил может на какое-то мгновение пересилить ее, но он никогда не вызовет в ней такого желания, которое вызывает в ней этот мужчина одним своим прикосновением.

Она откинулась, неожиданно рассмеявшись:

— Вы нечестно играете в любовь, сэр. Я могу пребывать в обмороке в ваших объятиях целый час, но потом вы уйдете, и я буду свободна делать то, что захочу.

Он расслышал угрозу и, ослабив свои объятия, чтобы взглянуть на нее, сказал:

— Не делай глупостей, пока меня не будет…

— Я не собираюсь задерживать тебя, — гордо сказала она и скрестила руки на груди. — Удачного путешествия, — добавила она, подумав.

— Как насчет прощального поцелуя?

— Никогда.

Он полез в карман.

— Ты должна попробовать мужчину, — сказал он, прибегая к дербиширкскому акценту. — Не иначе, как я люблю тебя больше, чем ты того заслуживаешь. — Он протянул руку. — У меня нет фиалок, чтобы преподнести их на прощание. А вот это для моей любимой.

Он положил в руку Джулианны нечто сверкнувшее золотом. Это был браслет, каждое из дюжины его звеньев представляло маленькое сердечко. Джулианна, слегка удивленная, посмотрела на него:

— Это прекрасно!

— Я покупал его для другой девчонки, но ты можешь…

Выражение боли на ее лице появилось так быстро, что он пожалел о своей шутке раньше, чем закончил фразу. Однако ее реакция польстила его гордости больше, чем он хотел показать ей.

Он сжал своими пальцами ее руку:

— Я солгал. Я купил его, когда отвозил Тэсс обратно в Йоркшир. — Он закрепил браслет у нее на левом запястье. — Теперь ты можешь думать обо мне каждый раз, когда будешь смотреть на него. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее запястье, там, где струились золотые сердечки. — Обещаешь мне, что будешь носить его?

Она кивнула, не доверяя собственному голосу.

— Тогда я поехал.

Он пересек комнату и нажал на панель, открывающую потайную дверь.

— Подожди!

Он остановился и бросил на нее испытующий взгляд.

— Я не знаю, как мне называть тебя.

Он улыбнулся ей:

— Называй меня своим любимым, Джилли. — Он пожал плечами. — Что для тебя легче?

— Джош? — Это был скорее вопрос, нежели ответ.

Он тихо рассмеялся:

— Тревелин — это девичья фамилия моей матери. Ее отца звали Джошуа. Отсюда и мое имя Джош.

— Успеха тебе, Джош, — произнесла Джулианна, когда он исчез в темноте потайного хода.

Последующие несколько дней Джулианна провела в странном состоянии, близком к летаргическому сну. Весенние дожди, начавшиеся в то утро, когда уехал Джош, не улучшали ее настроения. Запертая в доме, она успела прочитать несколько романов. Утром четвертого дня небо очистилось, и день обещал быть ясным.

После завтрака вопреки ворчанию миссис Мид Джулианна приказала запрячь пони в повозку и отправилась на прогулку по вересковым пустошам.

За последние несколько дней земля ожила и покрылась ярко-зеленым ковром, расцвеченным тут и там цветами вереска. Легкий ветерок приносил с собой запах и свежесть моря. Небо было ярко-голубое, напоминавшее Джулианне о синих глазах Джоша.

Джош. Все эти дни он занимал ее мысли. Она посмотрела на левое запястье, где из-под кружев рукава выглядывала золотая цепочка. Он купил этот браслет до того, как Альфред сообщил ему, что она беременна. Она сообразила это сразу же, как только у нее было время подумать. Он просил ее выйти за него замуж до того, как первый раз уехал. Он любил ее вопреки обману и притворству, которые составляли до последнего времени основу их отношений. Если бы только она могла быть уверена, что он всегда будет испытывать к ней те же чувства… Но она знала, что уверенности не может быть. Вот это и заставляло ее говорить "нет" на его предложение. Однако, возможно, когда он вернется…

Предоставив пони полную свободу, она откинулась на спинку сиденья и сняла шляпку. Она любила ощущать ветер на своих щеках и лучи солнца, но редко позволяла себе такое, потому что от ветра шелушится кожа, а от солнца появляются морщины.

Она долго ехала без всякой цели, пока не увидела вдалеке трубу шахты Маленького Палача. Она придержала пони, прежде чем свернуть на узкую дорогу, ведущую к берегу и к шахте, не желая ехать туда, где возрождались дурные воспоминания. Много раз она говорила себе, что на самом деле шахтеры не собирались побить ее камнями, что это трагедия вызвала у них взрыв ярости, а она оказалась только удобной мишенью. Тем не менее, когда она вспоминала тот мрачный день, мурашки пробегали у нее по коже. Она натянула вожжи и стала поворачивать тележку, как вдруг заметила Роба Уиила. Он шел по дороге по направлению к ней. Она бросила мысль о бегстве и направила пони прямо в его сторону, намереваясь просто проехать мимо. Уиил поднял руку, чтобы приветствовать, а ей показалось, что он как будто собирается схватить вожжи. Чтобы не допустить этого, Джулианна натянула поводья и остановила пони.

— Добрый день, — сказала она величественно, как всегда, когда ей приходилось сталкиваться с неприятной задачей.

— Ваша светлость, — ответил он и снял кепку с головы. — Хороший день для небольшой беседы, я так думаю.

Она спокойно встретила его взгляд.

— Если вы хотите обсуждать вашу работу или условия в шахте, вам следует разговаривать с мистером Колеманом.

Он покачал головой, а глаза его сузились, на лице заиграла хитрая улыбка.

— Я не собираюсь говорить про шахту.

Он почти не скрывал своего презрения к ней.

— Тогда чего же вы хотите?

Она надеялась, что нервозность в ее голосе может сойти за нетерпение.

— Справедливого отношения.

— Вы получаете самую высокую оплату.

— Я не об этом собирался говорить. — Он дотянулся и стал похлопывать пони по шее, но она почувствовала, что он готов воспрепятствовать, если она захочет послать пони вперед. — Я знаю кое-что, что может оказаться полезным вам.

— Например?

— Про мужчину, который работает у вас. Он называет себя садовником.

Джулианна подняла брови:

— Что вы можете сказать о нем?

— Я близко разглядел его в тот день, когда случился обвал в шахте. Он не садовник. Он шпион.

— Прошу прощения?

— Он работал здесь на шахте, пока кое-кто не прогнал его.

Она нахмурилась.

— Почему они это сделали?

— Потому что он оказался зачинщиком. — Его рука двигалась по спине пони, приближаясь к Джулианне. — Обвал в шахте не был несчастным случаем. Он произошел в результате взрыва.

— Это опасное обвинение, — возразила она. — Если вы уверены в этом, то почему не поделились своими подозрениями с Джедом Колеманом или с магистратом? Несчастье произошло уже месяц назад.

— Да, так-то оно так. — Он прищурил глаза. — Но кто поверит человеку вроде меня, когда он обвиняет садовника вашей светлости?

То, как он произнес эти слова, заставило ее сердце забиться чуть быстрее.

— Я не понимаю смысла ваших рассуждений.

Он хитро улыбнулся:

— Я видел, как он крутился вокруг вас на холме несколько недель назад, — его похотливая улыбка стала еще шире, — как он целовал вас…

Джулианна почувствовала, как холодок пробежал по ее спине.

— У вас испорченный ум, — презрительно сказала она. — Если вы хорошо смотрели, тогда должны были заметить, что он поцеловал меня, а я оттолкнула его. После такого оскорбления я выгнала его. С тех пор он не работает в Блад Холле. Можете спросить кого угодно.

— Я знаю, что говорю, — продолжал он упрямо. — Есть и другие, которые подтвердят, как вы разъезжаете со своим садовником. Люди дважды видели вас с ним после наступления темноты.

— Я тоже могу кое-что рассказать. Например, как вы несколько недель назад напали на меня после церковной службы.

Он расхохотался:

— Можете рассказывать про это, но это будет после того, как я расскажу. Посмотрим, кому поверят.

Его большая грязная рука продолжала поглаживать бок пони.

— А почему вы тогда ничего не сказали? Может, вам понравился Роб Уиил? — Он посмотрел на ее непокрытую голову, на расстегнутые пуговицы на шее, на грудь, вздымающуюся от волнения. — Может, я должен был встретить вас в другой раз? Может, вы сопротивлялись мне только потому, что поблизости бродил мужчина, которого вы ждали. Вы собирались лечь среди вереска и задрать свои юбки, чтобы доставить удовольствие Тревелину? — Его рот искривился. — Может, нам следует поговорить о том, что я могу заменить…

Она подняла хлыст, чтобы ударить его по голове, но он успел сообразить и уклониться.

— Вы мне за это заплатите! — закричал он, добавив к своим словам грязное ругательство. Однако он теперь держался от нее на некотором расстоянии, и она знала, что сможет уехать, когда ей понадобится. — Вы думаете о себе слишком много, гордая аристократка. Только вы не были такой гордой, когда расстегивали штаны своего садовника, когда у вас внутри поднималось желание. Так что теперь вы будете слушать то, что говорит вам Роб Уиил.

Она не хотела слышать ни одного его слова, но решила, что должна знать, каковы его намерения.

— Почему я должна слушать вас?

— Потому что есть кое-что, чего вы не знаете. Кое-что, что я скажу вам. Вроде того, что Тревелин устраивает беспорядки. Это он хотел взорвать шахту прошлой зимой. Его за этим поймали.

"Он не должен подозревать, что я знаю правду от Джоша", — подумала Джулианна и спросила:

— Это вы сообщили об этой попытке мистеру Колеману?

Он пожал плечами:

— Мы предпочитаем идти собственным путем. Вот только Тревелин оказался у вас на службе. — Его глаза опять сузились. — Я представляю чартистов в этой части Девона. — Подчеркивая свою значимость, он уперся руками в бока. — Маркиз не проясняет своей позиции в отношении тред-юнионов. Откуда мы знаем, может, это он нанял Тревелина взорвать шахту, чтобы он мог обвинить в этом чартистов?

Предположения Уиила совершенно противоречили истине, но, как ни странно, если кто-либо узнает, что Джош шпионит по поручению маркиза, люди поверят версии Уиила.

— Я вас слушаю, — сказала Джулианна.

— Вот так-то лучше, — кивнул он. — Тревелин известен как предатель, и есть люди, которые готовы поклясться, что это он подложил порох, который стал причиной взрыва в шахте. Интересно, как посмотрит народ, когда узнает, что внучка маркиза крутит роман с убийцей? Они могут решить, что пора брать все в свои руки. Вдруг они захотят повесить Тревелина? Всякое может случиться ночью в вересковых пустошах.

Джулианна прикусила губу. Если она будет отстаивать невиновность Джоша, Уиил может догадаться, что она знает, что это он стоял за попыткой закрыть шахту Маленького Палача.

— Конечно, вы продумали, как предотвратить это, мистер Уиил.

Теперь он ухмылялся, уверенный в себе и в том, что владеет ситуацией.

— Я все сделал.

Звук шагов по скалистой дороге заставил их обоих посмотреть в сторону шахты. Шахтеры возвращались домой. Не желая, чтобы ее увидели разговаривающей с Уиилом, Джулианна быстро обернулась к нему и сказала:

— Кончайте. Что вы еще хотели сказать?

Он кивнул:

— Прежде всего, я хочу должность Джеда Колемана. Я и так руковожу людьми.

— Тут я ничего приказывать не могу. Джеда нанимал маркиз. Вам придется разговаривать с ним о таком назначении.

Уиил бросил на нее сердитый взгляд, но он был достаточно умен, чтобы понять, что она говорит правду.

— Вы знаете, как нужно замолвить за меня словечко, когда придет время. Во-вторых, я хочу денег, чтобы молчать о вашем сутенере.

Оскорбительное слово заставило Джулианну вспыхнуть, но она подавила в себе гнев.

— Сколько.

— Два фунта в неделю.

— Два… больше ста фунтов в год. Это невозможно! Я не располагаю такими деньгами.

— Это не моя забота. Вы их достанете! — Он посмотрел поверх ее плеча туда, откуда раздавались шаги. — Я сообщу вам, когда и где их нужно будет передать. К концу недели заплатите за две…

Джулианна, не оглядываясь, хлестнула пони и поехала прочь.

Итак, Уиил сказал свое последнее слово, которое ей отнюдь не понравилось. Не нравилось ей и то, что его полуправда и прямая ложь могут вызвать осложнения и даже оказаться опасными для двух людей, которых она любила больше всего, — ее дедушки и Джоша.

Она любит Джоша. Почему эта мысль так удивила ее? Она любила Друга, который обладал всем, в чем она нуждалась и что искала в мужчине. Теперь, когда у ее любовника было имя, лицо и прошлое, это не означало, что что-то изменилось. С этими мыслями она поспешила домой.

Доехав до Блад Холла, Джулианна не сразу пошла в дом, а направилась в розарий, где она, как ей казалось, может чувствовать себя рядом с Джошем.

Она уселась на каменную скамью, нагретую солнцем, расправила платье, чтобы чувствовать себя свободнее, сняла шляпку и перчатки и подставила лицо солнечным лучам.

Однако ощущение удовлетворения длилось не долго. В ее голове крутилось слишком много беспокойных мыслей, которые не могла разогнать даже красота сада.

Каждый раз, когда она думала, что хуже уже быть не может, перед ней вставали новые проблемы. Никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой, не ощущала так остро расстояние, отделявшее Блад Холл от Лондона. Даже если она напишет дедушке и попросит его помощи, письмо будет идти несколько дней до Лондона и еще столько же, чтобы пришел от него ответ. Уйдет неделя. Сможет ли она сдерживать Роба Уиила в течение недели?

Она вздрогнула, вспомнив, как смотрел на нее Уиил — голодный волк, настигший в конце концов свою жертву.

Угрозы Уиила были реальными. Она не могла забыть выражения его лица, словно он взвешивал все последствия. Раньше она думала, что он недостаточно умен, чтобы устроить заговор. Теперь она в это верила. Если сможет, Уиил с радостью разрушит ее жизнь и общественное положение Кингсбладов только ради того, чтобы потешить свое самолюбие. Но если у него хватает ума пытаться подняться со своего нынешнего положения в жизни, нет ли возможности использовать это в ее целях? Допустим, она предложит ему что-то, о чем он никогда и не мечтал. Нет, это невозможно. Только маркиз может предложить ему должность, которой он домогается. Но потребуется время на то, чтобы связаться с дедушкой, а ему на то, чтобы выработать план действий. А тем временем, если она не придумает способ ввести Уиила в заблуждение, она не сомневалась, что он будет действовать немедленно.

Оставалась еще одна проблема, о которой она до сих пор не сообщала своему дедушке. Быть может, именно сейчас, когда она сидит в розарии, Джош встречается с ее дедушкой и сообщает ему, среди прочих дел, о том, что он соблазнил внучку маркиза и, более того, что она беременна. Как она может писать дедушке о других осложнениях, не упоминая о своих собственных?

Мысль о ребенке, которого она носит, казалась ей нереальной. Не считая случающихся с ней иногда головокружений, она не чувствовала в себе каких-то изменений, разве только слабую боль в груди. Однако ночи любви с Джошем оставляли у нее такое же ощущение. Платья по-прежнему были ей впору. Если бы не диагноз доктора Макклинтока, она до сих пор не подозревала бы о том, в какую ловушку попалась. Даже без мрачных историй Уиила в результате будет нанесен серьезный ущерб общественному положению ее семьи. Ребенок от садовника. Она не стыдилась того, что сделала, но она никогда не выйдет замуж ради сохранения собственности. Кроме того, женитьба не оградит Джоша от обвинений Уиила. Если шахтеры узнают, что Джош был среди них шпионом, они могут не поверить, что его наняли для того, чтобы защищать их, а не вредить им.

— Где мое мужество? — с несчастным видом пробормотала она.

Поколения Кингсбладов сталкивались с худшими испытаниями. Их торжество перед, казалось бы, неминуемым поражением стало легендой. История капитана и его дамы была просто наиболее известна. Маркиза недавно рассказала ей о скандале, который чуть не погубил ее уже после того, как она встретила маркиза. Однако она пережила это.

Джулианна смотрела на этот уединенный уголок, отрезанный от всего остального мира. Говорили, что это излюбленное место капитана и его дамы. Маркиза доверительно рассказывала ей, что здесь она лежала в объятиях своего мужа. Почему же Джулианна не ощущает уверенности в себе… и в будущем, что бы оно ни сулило?