Терновый венок надежды

- Или… или… - бросилась к нему в ноги, схватила руки в свои ладони. - Скажи, скажи, что я ошибаюсь?

Слезы мои подступили к глазам, а у виска застыло дуло непринятого решения.

Пристальный, отчаянный, полный мольбы, взгляд в глаза.

- Я буду просить изгнать меня из Ордена Искьи. Знаю, знаю, что из Поверенных не «увольняют». Так что… это - единственный шанс.

ВЫСТРЕЛ.

- Нет, - нервно дернулась назад. Отпрянула от него, словно от ядовитого, разъедающего кожу, очага. Застыла, испуганно прикрыв рукой рот. Тяжелый вдох. – Нет, ты этого не сделаешь. Матуа… Луи… Нет…

- Сегодня будет Совет. Там я и подниму этот вопрос.

- Ты не посмеешь! - слезы жгучей рекой покатились по моим щекам, а в сердце открылась новая, не менее животрепещущая, рана.

- Прости,… - тяжело вздохнул. Опустил взгляд в пол. – Прости.

- Асканио тебя не отпустит. Убьет…

- А ты?

- Ты – идиот?

- Ни Асканио, ни Искья… Я знаю… Не глупый. Не надеюсь зря на чудо, но попытаться…

- Я тебя НЕНАВИЖУ! – вскочила. Короткий шаг от этого бездушного дьявола в сторону. – НЕНАВИЖУ!

…и тут же взорвалась в дымку, растаяв, как мираж.

- Прости…

***

Это были самый жуткий момент моей проклятой жизни.

Мало того, что отобрали любимого, так теперь и единственного друга пытаются убить.

... одного спасла от смерти. Что ж? Теперь второго тащите на плаху?

ЗА ЧТО?!

Я ТЕБЯ, СУДЬБА, СПРАШИВАЮ, ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ?

Изгнать? Никто никогда не изгонял и не отпускал из Ордена Поверенных! Удар по престижу, по непоколебимой вездесущей власти Ордена. Никто этого не допустит. Аско этого не допустит! Самолично ради своей чертовой империи прикончит моего Матуа.

Он для него никто. Никто. А посему даже сомнения не будет, что важнее: репутация или один вшивый упырь.

Глава 67. Суд Матуа

***

Почетные приветствия. Лживые, жеманные улыбки.

Совет собрался.

- Матуа, Вы говорили, что есть к нам какое-то срочное дело. Что же, мы с братьями готовы его выслушать, прежде чем перейти к насущным проблемам. Вы как?

Короткая, тяжелая пауза - и выстрелил:

- Я готов.

...

Решаюсь отворить дверь.

По красной дорожке - прямиком в раскаленный котел. Черти собраны. Пир начался...

Не смотрю на него, на своего подлого Федора Алексеевича. Не смотрю на этого гадкого предателя, на мерзкую сволочь, что так бездушно сейчас рубит меня без топора...

- Слушаем, - повелевая, отозвался Асканио.

Вышел в центр. Выпрямился. Гордый, пренебрежительный взгляд на нас.

- Я, Луи-Батист Матуа, Поверенный Искьи, прошу,… - короткая пауза, запнувшись, прежде чем выбить табурет из-под моих ног, чтобы петля уже окончательно обхватила мою шею и исполнила свой бесовский приговор; продолжил. – Прошу отпустить мои клятвы Ордену Искьи, Ордену Вампиров, дабы я смог воссоединиться со своей ЖЕНОЙ и ребенком. Я знаю, помню, до последнего вдоха своего буду помнить данный обет Искьи… и не отрекаюсь от верности ей, но не могу больше нести службу Поверенного в силу прежде названных обстоятельств.

- Так- так, - словно смакуя сим кровавым блюдом, растяжисто проговорил Колони. Вмиг его лицо приобрело сей жестокий, равнодушный облик мудреца. Бездушного Судьи Искьи.

Вот он момент. Момент правды.

Тотчас подлетела к Луи стража и резким ударом сбила с ног.

… на колени.

Ехидно улыбнулся мой друг. Глаза заблестели, наливаясь ненавистью.

- Я не буду спрашивать, кто знал о твоем отступничестве. Не буду искать нити. Ты сам пришел с повинной. Просьбой? Ты и сам знаешь, что у нас не отрекаются от Ордена. Как не отрекаются от Бога. Он либо есть в сердце, либо нет. Так как, Матуа, есть в твоем сердце Бог?

- И Бог есть, и Искья.

- Но выбираешь ты вампира и ее дитя?

- Смертную и НАШЕ дитя.

Нервно вздернул подбородком вверх Аско, до конца осознав глубину происходящего.

- Значит, полукровки замешаны. Что же… тогда понятно. Многое теперь понятно. Где эта дева?

- На Эйземе.

Передернуло. Передернуло сего ублюдка.

Как же он ненавидит этот Орден. Бельетони. Ведь там Бельетони: старые счета. Старая тема, вот только новый повод мстить за ту свою прежнюю беспомощность и боязнь.

Расправил плечи; гордая осанка; озлобленный взгляд.

- И ты хочешь отречься от Искьи, дабы примкнуть к Эйзему?

- Нет. Дабы упростить тяжесть неверности Искьи. Не быть под ее защитой. Стать открытым для кары и негодования других, не называя неласку, возмездие от Ордена. Нести ответственность за свои ошибки единолично. Я – недостоин Искьи.

- Недостоин, ты прав. Прав, Матуа. Прав. Н-н-но! Ты же понимаешь, наверняка, понимаешь, не бывало такого, чтобы Орден отпускал послушников. Не бывало, и не будет. Понимаешь?

Сука ты, Колони. Ведь знаешь, что было. Не Поверенных, но... все же отпускали.

Давно... но отпускали.

И в какой-то миг резко стихли страхи внутри меня. Тишь наступила. Штиль... перед грозной бурей. Огромной, бессердечной, вездесущей, смертельной бурей.

Нехотя кивнул Луи и печально улыбнулся.

- Понимаю.

- Это хорошо. Хорошо, что понимаешь. Палачи!

Вмиг подсудимого за плечи схватило двое исполнителей казни.

Глаза мои тотчас широко распахнулись, хватая любое, даже крохотное, движение. Время учтиво замедлилось...

Не дрогнул Матуа.

- И ты думаешь, Аски, я позволю тебе это сделать? – холодный, ровный, могильный голос откуда-то изнутри меня, словно сама Судьба сейчас смеется над сими глупыми попытками править целым миром, столь наивного, слабого, мелочного мальчишки.

- Не надо, - тяжело вздохнул Луи Батист.

Встала я с софы… Растянутые, плавные, неспешные движения. В центр залы, рядом с, дорогим сердцу, существом.

Гордо выпрямилась перед братьями… Презренный взгляд Асканио в глаза.

- А разве Искья другого мнения? – насмешливо (хотя и с опаской) крикнул братец. – Разве? моя дорогая… Она дала предписания нам… не для каждого отдельно, а так, как должен жить из нас… всякий. Так что, Виттория, СМИРИСЬ.

- Я – ЕСТЬ ИСКЬЯ. И Я БУДУ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ. А не глупые своды правил.

- Побойся, побойся своих слов, сестра!

- Чего же? – короткий, с вызовом шаг навстречу.

- Когда-то я тебя уже наказал. Хочешь повтора?

- С тех пор уже много чего произошло в наших судьбах. Например, то, что последние триста лет ты поклоняешься… МНЕ.

Нервно скривился.

- Не тебе, моя дорогая, НЕ ТЕБЕ. Как обрала Богиня тебя в свои Хранители и Оракулы, так и передумать может. Твой разум помутнел. И не Справедливость движет нынче тобой.

- Возможно, - еще один шаг ближе, - возможно. Нет! Точно. Так и есть. Не справедливость. И ЧТО?

Уткнулась взглядом в его черные угли глаз.

- Что молчишь? И ЧТО? ЧТО С ЭТОГО?

Тяжело сглотнул. Короткий вдох. Отвернулся.

- Не зли меня, не зли, девка.

- Я тебя не боюсь. БОЛЬШЕ не боюсь. Понял?

Вдруг резкое, молниеносное движение – Асканио сорвался с кресла.

Не успела среагировать: кол в грудь, в сердце - и пала на пол. Глаза мои обмерли, словно мертвые. Но еще видят.

И в ушах еще звуки дразнят слух.

- Унесите в темницу, - словно гром, раздался гадкий, повелительный голос Асканио. – Есть еще кто… радикально настроенный? Есть еще кто… возомнивший из себя Божество?

- Ты за это заплатишь! - послышался голос Луи...

Насмешливо фыркнул Колони.

- Ба, кто отозвался. Неужто щенок умеет еще и лаять?

- И КУСАТЬСЯ.

- Рассмешил, право, рассмешил ты меня, Матуа. Правда, всё равно это тебя не спасет. Прости…

ЧЕТВЕРТОВАТЬ и спалить к чертовой матери!

- Только троньте его, и тут же все рассыплетесь в прах! – гневно завопила я.

Все обернулись на голос.

Стояла своим неприкаянным духом у дверей.

- Братец, за то столетие, подаренное тобой, под землей, я не только обрела Искью, но и обуздала свои способности. Лишив меня тела – не лишил сил. Мой ДУХ силен! Глупец!

Ликующая, едкая улыбка.

- Неужто? – рассмеялся Асканио.

Вдруг… из моего призрачного тела огромными, багровыми реками стала сочиться… из десятка страшных, рваных ран, кровь.

- Продолжим, милая, или все же пожалеем тельце?

- Рви, кусай, грызи мое тело! Хоть ПОДАВИСЬ! – и вдруг на последнем слове в долю секунды взорвались стекла. Разлетелись окна. Стеклянный купол, что был над нами, рассыпался в дребезг. Сотней, тысячей мелких осколков, хрустальными слезами посыпался вниз.

Погасли свечи.

- Я разорву тебя на куски. И в душе ничего не дрогнет, - прорычала во мне доселе неведомая сила. – Я! Я – ИСКЬЯ ! Я – ТВОЕ БОЖЕСТВО! МОЛИСЬ, НА МЕНЯ, КУТЕНОК! МОЛИСЬ! – в мгновение подлетела к Асканио и жадно вцепилась руками за горло

(остальные же братья, послушники смиренно замерли).

Я жаждала видеть его сердце на своих ладонях. Я жаждала смерти на своих руках. Все то, что он так отчаянно сие долгое время преподносил мне.

– Я ЗАБЕРУ ТВОЮ ЖИЗНЬ, ЗАБЕРУ ТВОЮ ДУШУ,… ЕСЛИ НЕ БУДЕТ ПО-МОЕМУ!

Замер, побелев, словно камень. Зрачки его не шевелились. А грудь не вздымалась больше от вдохов.

Мир вновь замер, остановив время.

Я смотрела в это лицо, принимая самое сложное решение.

Убить. Убить его - за всё, что учинил. За всё, на что обрек. За всё, что еще непременно сделает.

Миг - и моргнул, паскуда. Стал задыхаться, словно из крови его убрали весь воздух.

Отчаянный взгляд молил объяснить, что происходит. В конце концов, спасти. Не шевелюсь я, лишь злобно сверлю взором, сгорая от пылающего соблазна.

"Умей прощать," - внезапно послышалось за моей спиной. Резко обернулась, но видение тут же растаяло, словно выдумка. Хотя узнала. Успела я уловить взглядом ее лик: моя милая ... Баттиста.

Тягучее... несмелое... болезненное осознание; принятие решения - и нехотя уставилась на своего подсудимого. Глубокий вдох,

...отступаю.

- Ты отныне всегда будешь мне подчиняться, если того будет требовать судьба. Ты будешь слушать меня, даже если это сломает твою гордость и покалечит самолюбие. Ты даже не представляешь, во что меня превратила твоя жестокость. Ты даже не представляешь, чем я стала из-за тебя. И теперь, я - твой крест. Тяжелый, неподъемный крест. Неси меня, волоки по земле, в жутком одиночестве, пока не искупишь все свои изуверские прегрешения...всю свою - бессердечность. И только лишь твоя жизнь - бескорыстно отданная за другую, сможет освободить тебя от сего мерзкого, вечного проклятия.

Да, сегодня я тебя отпускаю, ведь мудрее тебя. Добрее. И сильнее. И всегда так будет. За что и благодарю...

Дыши.

Глава 68. Обещание

***

Фундамент заложен. Остается не дать сгнить брусу - и возвести, наконец-то, жилище.

Я догадывалась, что Матуа не успеет добраться до Эйзема прежде, чем произойдет самое страшное. Более того, остается лишь надеяться, что этот ужас уже не произошел.

Мигом бросаюсь духом через шальные мили навстречу светлому будущему моего Хирурга.

Еще немного - и уже Эйзем виднеется впереди.

***

Кабинет Клариссы.

- Перечитай… и внизу запечатли свое согласие, - проговорила Аббатиса протягивая сверток бумаги девушке.

Тактичное мое покашливание, дабы привлечь внимание присутствующих.

От сей внезапности бедная Мария вмиг содрогнулась и испуганно отпрянула от стола.

Резкий разворот.

Жеманно улыбаюсь.

- Виттория? Какая неожиданность, – холодный, мерный тон монахини.

- Я так и думала, что Матуа не поспеет вовремя. Простите, что без спроса… и предварительной записи.

- Да как же Искья и по записи? – ехидно улыбнулась та.

- Да все мы… - люди. Были когда-то, - рассмеялась невольно я. – Так… чего я пришла?

- Да, чего? – язвительно передернула мои слова женщина: хоть и был у нас с ними неписанный союз и добрые отношения, но та слава, которая вот уже сколько веков бродит за мной, не дает ей, полной предубеждений и страхов, полукровке... покоя: рисуя в ее воображении меня скорее бездушным бесом, нежели порядочным, благодетельным существом. - Да еще Дух, без тела… Что-то произошло… страшное? Важное?

- Я спешила оградить новую мою послушницу от неверных действий.

Удивленно дрогнула ее бровь.

- Мария теперь принадлежит Ордену Эйзема.

- Но обет еще не дан? Правда?

- Матуа ж был твоим другом. Неужели не хочешь пожалеть его чувств?

- А я за этим и пришла, Кларисса. За этим. Матуа больше не Поверенный, а простой Член Совета Искьи.

- Это тебе так твоя Богиня сказала?

- Это Я так решила. И Совет постановил.

- Я не отдам тебе полукровку.

- Делить не рожденного? Не кажется глупым?

- Я не шучу.

- Я тоже, я тоже. Вот как родится дитя, как достигнет восемнадцати годков, так пусть и принимает решение – быть с Искьей, или же с Эйземом. Справедливо?

- Чего же я не верю твоим словам, девочка моя?

Расхохоталась я, право, не ожидая такого открытого негодования и презрения в мою сторону.

- Я слово даю, а не пустые речи веду. С семнадцати лет – полгода у нас поживет, подучится, полгода – у вас. А дальше… Дальше - выбор за полукровкой: родительский Орден, или схожих по сути.

- Согласна, - гордо вздернула головой Аббатиса. – По рукам.

- А…, - неожиданно осмелилась на участие Мария.

Резко перебиваю ее я, мило (лживо) улыбаясь; повелевая, обняла за плечи.

- Не стоит, не стоит волноваться, Мария. Лучше поспеши на выход. Там тебя уже ждет… Матуа.

Короткий, вопросительный взгляд девчушки на Клариссу...

Тягучие мгновения притворства, и монахиня все же улыбнулась ей в ответ.

- Рада, что всё наладилось.

Виновато потупила бедняжка взгляд в пол.

Взвесить… «за» и «против» - и, наконец-то, короткие, быстрые шаги на выход.

***

Не провожаю ее. Замерла, почувствовав за спиной знакомый, пристальный взгляд.

Резкий разворот.

- Ба, какие гости, - ироническая ухмылка так и искажала его лицо. Бельетони.

Отвечаю тем же: радушием и усмешкой.

- Решила узнать, как ты тут без меня.

Шаги ближе. Замер рядом. Внимательный, изучающий взгляд в глаза.

И вдруг вновь заговорил:

- Я слышал, нынче у вас на Искье очень весело?

Невольно поджимаю губы, но все еще рисую на лице безмятежность и радость.

- Твоими молитвами, мой старый добрый знакомый. Всё обошлось. И теперь все мы будем ждать чуда.

Широко улыбнулся. Вдруг поднял руку в надежде обнять за плечи, но тщетно - провалился сквозь дух.

Лицо его на мгновение вытянулось, а брови изогнулись.

- Даже так? Никакого доверия?

- Глупости тоже мне скажешь.

Разворот - и пошагала прочь, на выход, по коридору. Не последовал за мной. Но вдруг серьезным, холодным голосом, отозвался вслед:

- Через восемнадцать лет все равно придется его делить. И уже ничего с этим не поделаешь. Ты же сие... осознаешь?

Обмерла я. Тягучие рассуждения - обернулась.

Лживая улыбка.

- Осознаю. Но и ты... особо ни на что не надейся.

Прищурилась ненароком, ухмыляюсь.

Рассмеялся.

- Время покажет, Виттория. Время... покажет.

Несмело, нехотя киваю я головой, хотя и не соглашаюсь. Миг - и растаяла, словно выдумка, оставив собеседника ни с чем.

Глава 69. Братская любовь

***

Буря утихла. Снежинки устало кружились, оседая пеплом побоища на моей душе.

Мария с Луи поселились в Арагонезе. Матуа старательно исполнял свои новые обязанности, являясь на важные заседания Совета и Суда, остальное же время полностью посвящал своей молодой, беременной жене. Ревновала ли я? Ревновала?

Конечно же...

да.

Без зла, без каких-либо вмешательств. Но... ревновала.

... тихо, едко исходила от странных, неправильных чувств, отчего еще сильнее ненавидела себя, стыдила и отчаянно корила. Я понимала, что не любовь меня к нему тянет и требует оного обратно. Я не завидовала их счастью, когда сама глядела в глаза жуткому горю. Отнюдь. Это были другие мысли. Просто... забрали мой кислородный баллон - и теперь приходиться самостоятельно карабкаться по жизни дальше, довольствуясь тем воздухом, который успела схватить при погружении... Еще тогда, ... когда рядом был Шон.

Эта себялюбивая жажда того, чтобы и дальше мой заботливый "брат" жил моей жизнью, а не своей собственной, была настолько явно нелепой, жестокой и безрассудной, что всячески я пыталась ее не только скрыть, но и гневно, тщательно подавить. Удушить, словно мерзкую гадюку. И это было тяжело, тяжело и страшно. И с каждым разом оставалось все меньше сил на сие тайное, отчаянное сопротивление...

А посему последующее решение было принято быстрее как спасательный акт, нежели наказание или безысходность: я всячески стала избегать их; а вернее, избегать того, кто мне отныне больше не принадлежит, и кого просто нужно отпустить; того, кому, действительно, нужна отныне свобода... от меня.

С Марией я, конечно, (в какой это степени было возможно в сиим моем положении) сдружилась. Однако это была скорее притворная любезность, нежели искренность и открытость. И пусть они оба чистосердечно пытались, когда на это выпадал шанс, оказывать мне поддержку, дарить свою любовь, внимание и дружбу, но я от этого всего еще больше начинала злиться и непроизвольно бунтовать. От неугодного, излишнего, не такого, как хотелось бы эгоистическому сердцу, внимания я еще сильнее уходила в себя и испепелялась от собственной никчемности и омерзительности. Я стремительно стала закручиваться в свой кокон, с головой уходя в желчное безумие... одиночества и лжи. Нелюдимость. Озлобленность. Депрессивность. Мизантропия. Я превращалась в жуткое существо. Существо, на которое даже самой было гадко в зеркало смотреть, а не то что... другим показывать.

... вот и пустилась я в бега.

Сначала Рим. Затем - Лондон.

Мысли о Шоне стали больным наваждением, и уже больше ни о чем и ни о ком я не могла мыслить, кроме как о нем. О том, что пережили. На что решилась с ним. И о том, как, в итоге, поступила.

Всё это полностью заполнило мою голову, отравляя трупным ядом каждую клетку организма. Рассудок поплыл. Медленно, но уверенно рождалось зловонное, трепещущее душу, безумие. И то, что поначалу смотрелось жутким и безрассудным, в итоге оказалось лишь тихим шумом дождя перед истинным раскатом грома.

Очередная ночь тяжелых дум и нервного срыва. Нет сил сосредоточиваться над книгами, над делами или рутинной работой по дому.

Забросить все - и выйти на улицу.

Небо чистое, звезды искрами заманчиво мерцают на небесах, да только все это больше не захватывает разум. Маниакальная тяга, давая неведомые доселе силы, ведет меня туда, куда не стоило бы идти... во что бы то не стало, не стоило. И тем не менее... шаг за шагом. Шаг за шагом... в собственное пекло. В собственный ад.

Тайно прибыть на Искью... Шаги знакомыми тропами - и вот уже направляюсь к утесу.

Лишь на мгновение дать себе запнуться, выуживая из памяти тот страшный день, а затем движение - и приземлиться именно там, где схоронена моя душа.

Рухнуть на колени перед своим палачом - и неистово, отчаянно завопить, не смущаясь, не стыдясь, не сдерживаясь ни в чувствах, ни в боли, ни в ярости.

Слезы соленой, жгучей рекой стекают по щекам, по груди и срываются на землю, а внутри полыхает свирепый пожар, испепеляющий сердце в миллионный раз, но все еще не вынуждающий его окончательно остановиться.

Задыхаюсь. Жадно хватаю воздух, но, увы тщетно: лютая ненависть и презрение самой к себе гневно разъедает жизнь внутри меня, требуя сдаться.

- Прости меня, прости меня, ШОН! ПРОСТИ! СЛЫШИШЬ, ПРОСТИ! - безнадежные, разъяренные удары кулаками об землю - и рухнула плашмя на все еще рыхлые следы предательства. Гребу, гребу на себя осколки черной вечности, но бесполезно: могила не хочет меня забрать в себя. Нет места там... предателям. Нет.

... скручиваясь от спазмов рыданий и боли клубком, разворачиваюсь, устремляю взгляд на свод своего личного захоронения: одиночества под холодными небесами; моей свободы, которая жалит больнее неволи; моей жизни, что пахнет дурнее тлена; моей любви, что не достойна даже... надежды.

...

Время карабкалось вперед. Боль стихала под давлением безысходности. Рыдания стихли, а немые слезы и вовсе превратились в холодный, пустой взгляд. Небо залилось кровью. Близился восход.

Нужно было убираться, пока никто не увидел сие мое падение. Не увидел столь жуткую тайну, которой место лишь в душе моей. Но мысль о том, что меньше ярда между мной и Шоном, что рукой подать - и этот ужас закончится, одно движение - в один рывок, пусть и нарушая все мыслимые и немыслимые каноны и правила, сводила меня с ума сильнее всякого горя.

... и в какой-то момент чаша весов с безумием перевесила рассудок.

Живо сорвалась на колени и стала отчаянно грести землю руками. Слой за слоем. Я чувствовала, как рассудительность яростью вместе со слезами вытекала из моих глаз, высвобождая внутри еще больше места для помешательства. Кровь, что временами проступала на руках от излишнего, больного усердия, с новой волной будоражила взорвавшуюся похоть запретного. Освободить, исправить. Починить. Сделать всё возможное, дабы отмотать время назад и принять другое, нужное сердце, а не разуму, решение...

И вдруг кто-то склонился рядом со мной (отчего я замерла, словно пойманный вор). Нагло, дерзко приблизился и мерзко зашипел мне в ухо.

- Ты думала я не догадаюсь? Ты думала, я оставлю тебя одну хоть на секунду с этим твоим бунтарством? Хочешь - убей меня, раз тебе так будет легче. Убей! Но только я тебе не позволю рушить всё то, что мы так рачительно сколько веков строили ценой не только твоих, дорогая сестра, усилий, но и платой чужих жизней. Тебе плевать. Ты думаешь теперь отнюдь не головой и трезвым рассудком. Это - твой выбор. Но так и знай, сдыхая, я утащу и его за собой. Не я, так другие - достанут этого мерзкого ублюдка из могилы или же найдут в любом другом конце света - и сожгут к чертям собачим. Ты его спасла от смерти - так дай этой твари хотя бы отбыть свой поганый, мелочный срок. Ибо иначе - иначе сама проклянешь себя за то, что содеяла. И никто тебе больше не поможет: ни ты, ни он, ни твоя Искья, ни даже Бог.

Тяжело сглотнула я.

Гнетущие мгновения рассуждений - и, наконец-то, приняла решение.

Несмело выпустила землю из своих рук. Побеждено, склонила голову. Закрыла веки.

Секунды на осознание своему судье - и нехотя, неспешно отстранился. Встал. Шаг назад.

(не оборачиваюсь)

- Еще раз тебя тут увижу здесь - и пинай на себя. Причем ты даже и не узнаешь, что его уже не стало среди нас. Пока ты будешь держать слово, я не трону его. Обещаю. Но хоть раз оступись - и можешь уже сразу начать забывать этого гнусного коротышку. Всё уяснила?

- Сука ты, Асканио.

(тихая насмешка)

- И вам того же, Виттория.

Резкий разворот, пошагал прочь.

Глава 70. Аетфе

***

Я знала, что Асканио сдержит свое слово. Причем оба варианта.

И, действительно, не спасет уже ни меня, ни Шона... моя Искья. Этот ублюдок, за все время своего существования, предусмотрительно в каждой точке нашей маленькой планеты обзавелся верными мерзкими, беспринципными и бесчеловечными, шестерками. И если будет на то его воля - в любое мгновение захлопнется мышеловка, разодрав жертву, пусть даже и кот на тот момент уже будет... мертв.

Придется подчиниться. В этот раз... подчиниться. Тем более, что цена уже не столь непомерно велика, как было ранее...

Тем же утром уехала на Аетфе.

Когда-то я исполнила обещание: отреставрировала сей дивный, таинственный, мистический мир, спасши его от безжалостного разрушения и окончательного забытья. Теперь же он мне платил добром в ответ: заботой, теплом и, каким-никаким, но покоем. Я обрела новый дом. Правда, и не совсем такой, который следовало бы искать: полный больного веселья, алкогольного, хмельного забвения, вместе с тем и едкого, болезненного одиночества; он лишил меня привычной жизни, подарив взамен болеутоляющий и мыслеубивающий дурман.

Днем я бродила по округе, наслаждаясь молчаливой природой, а по ночам топила боль в рюмке и пыталась громкой музыкой заглушить собственные укоры и нападки.

Очередная такая ночь. В глазах - пелена угара, а нервы натянуты такой струнной, что едва себя контролировала. Кровь напористо закипала в сосудах, требуя расправы, требуя жертвы, требуя чужую боль, дабы подменить ею свою...

Прикрыты веки. Звуки уже едва ли пробиваются к сознанию. Двигаюсь в такт ощущениям...

Но вдруг где-то вдалеке, напористо (словно запах дивного блюда для оголодавшего) раздался невнятный крик. Резко распахнула я глаза и увидела, как молодой человек силой пытался утащить за собой девушку на второй этаж, к vip ложам.

Тотчас напряглась я, загоревшись от дикой, больной жажды. Уничтожить. Я хотела тут же вмешаться и более того... медленно и мерно выудить из этого гадкого подонка жилой за жилой... его жизнь. Голодная, похотливая ухмылка исказила мое лицо. Очи вспыхнули яростью. Резкий рывок вперед,

... но вдруг... кто-то ухватил меня сзади, вынудив в момент остановиться: не успела совладать с собой, и, потеряв устойчивость, плюхнулась обратно. Подхватил, помог выровняться на ногах, но следом, нагло обняв за талию, обратно прижал к себе. Откровенно близко, плоть к плоти, а после и вовсе жаркое дыхание обдало мой висок.

- Не стоит.

И вправду, еще миг - и девушка язвительно рассмеялась, поддалась похотливой игре и последовала за своим истязателем.

Побеждено обмерла я. Прикрыла веки. Еще мгновение - и музыка, внезапно пробившая брешь в сознании, заставляет себе отдаться. Начинаю едва заметно двигаться, постепенно наращивая темп. А затем и интерес пробуждает разум, заставляя не только следовать позывам тела, но и услышать свой пьяный рассудок.

Попытка провернуться, не размыкая его рук, - поддался. Немного отдалилась. С презрением смотрю в очи сего бесстрашного охальника.

Бельетони. Лицом к лицу.

Ехидная ухмылка искривила мои губы. Не останавливаюсь, все еще двигаюсь под музыку (а тот стоит, словно статуя; лишь пристальный, изучающий взгляд в глаза). Ну же... что же будет дальше в сем странном спектакле?

Вдруг обнял за пояс и притянул вплотную к себе. Невольно рассмеялась я под очередной волной алкогольного опьянения.

Жаркий шепот на ухо.

- Не сопротивляйся.

Изумленно вздрагиваю бровями.

Поддаюсь...

Вдруг разомкнул объятия, но тотчас крепко ухватил за руку.

Еще миг - и уводит за собой...

Быстрые шаги в туннель.

- Бельетони, я еще не настолько пьяна, чтобы тебе отдаться, - не выдерживаю долгой интриги и громко захохотала, но все еще иду за ним.

Повороты, потайные хода катакомб - и наконец-то замерли у одной из комнат. Открыл дверь и втащил меня за собой.

Взгляд в глаза.

- И? - ухмыляюсь. Выжидаю. - Ты же не думаешь, что наступил тот день, когда я готова пуститься во все тяжкие? - и вновь прыснула от смеха, едва ли не поперхнувшись слюной.

Вдруг ответил ядовитой ухмылкой. Разжал хватку - и отпустил меня.

Неспешные шаги по комнате - присел на край стола. Руки скрестил на груди. Пристальный взгляд в глаза. Прожевал какие-то свои мысли. Возможно, шутки и издевки, и наконец-то заговорил:

- Я не знаю, что у тебя произошло. Вернее, мне плевать. Но то, что дальше за всем этим следует - я уже не могу пропустить мимо себя.

(и снова не сдерживаюсь - бесстыдно хохочу над его словами)

- Да? И что же следует?

Короткая лживая (его) улыбка, и вдруг на лицо спадает серьезность и некая печаль.

Отчего я тут же невольно устыдилась, помрачнела и замерла в ожидании продолжения.

- Я вижу в тебе - себя, - короткая пауза, - не сегодняшнего, нет. А именно того, который все еще был на грани. Когда еще метался между добром и злом. Вижу в тебе то безумие, которое вот-вот прольется через край - и всё, обратного пути не будет. Как сорвался я, так и ты рухнешь. Я же вижу, как ты стала неистово ненавидеть весь этот чертов мир. Презирая всех и каждого. И как бы это не было забавно осознавать, - ровно с той силой, с которой когда-то так отчаянно любила его, бескорыстно защищая от глупцов, подобных мне. А теперь ты его ненавидишь. И готова с легкостью разрушить всё то, что так упорно создавала. Именно этого я тебе и не позволю. Я не дам всё испортить, как бы сие тебе не хотелось.

Неожиданно (даже для самой себя) заулыбалась, рассмеялась я над сказанным. А дальше жуткая, мерзкая мысль залезла в голову. Обмерла я.

- И что ты мне сделаешь? Убьешь?

Ухмыльнулся. Встал. Прошелся по комнате, к выходу. Но в последний момент - застыл. Взгляд на меня через плечо.

- Хотел бы - давно убил. Я лишь желаю, чтобы ты остановилась и взглянула на себя со стороны, заглянула к себе в душу. Найди там своего демона - и укроти его. Окстись, пока не поздно. Пока в тебе еще есть добро, причем в большей мере, нежели зла.

Резкое движение - и захлопнулась дверь.

(оставив меня одну в комнате)

Живо кинулась - к кованному полотну, дергаю на себя - тщетно.

Грубо, недальновидно, вырываюсь духом вперед (тело осело, рухнуло на пол, получив ушиб от рядом стоящей мебели - чертова кровь вмиг проступила на теле и духе).

Бегу за подлым Бельетони следом.

Рывок- и резко хватаю его за локоть, отдергивая назад. Силой разворачиваю к себе лицом. Глаза в глаза.

Гневно рычу:

- Неужто ты думал меня удержать нелепой дверью?! ИЛИ ЧТО?

Ухмыльнулся. Без зла. По-доброму.

Отчего невольно опешила я.

- А ты подумай, стоит ли противостоять такой возможности, которую я тебе вручил? Ты же сама хочешь сейчас грубой оплеухи, дабы остановить свой ход по течению и наконец-то прийти в себя. Всем нам бывает больно, но мы сильные. Потому еще живы. Потому еще судьба нас балует встречами, будоражащими нашу кровь. Разве не так?

Двусмысленный взгляд в глаза.

Замерла в стыде.

- Я знаю, что четыре века назад не ошибся, поверив тебе и уступив. Потому сейчас я - добрый дяденька, а не злобный черт с вилами и плетью. Умерь свой пыл сама и рассуждай трезво. Насладись одиночеством, без этого твоего бессмысленного пьянства и дурного веселья. Просто тишиной, покоем и одиночеством... и до тех пор, пока оно не откроет тебе в твоем разуме всю истинную картину происходящего. Пока не найдешь все нужные тебе ответы и не примешь достойные решения. Здесь. Здесь, а не на своей Искье. Здесь, подальше от сумасбродного современного мира и твоего пошлого Арагонезе, от всех тех алчных, помешанных лишь на себе, особей. Оставь все свои беды там. Останься здесь, один на один с собой, - и окончательно приди в себя.

А как все завершится и будешь готова вернуться обратно в наш котел, воспользуйся ключом, что лежит на столе. Поверь, все бесы тебя дождутся. Ни одна тварь не сдохнет. Уж такие мы... послушные в сем деле.

Еще один вдох, резкий разворот - и пошагал прочь, а после и вовсе скрылся за поворотом.

...

Растворилась и я.

***

Последовала совету.

...Взгляд в потолок - и тяжелая ночь полная тугих мыслей.

А ведь и вправду, куда выведет меня эта дорога? Более того, не особо это мое отступничество помогает пройти сие гадкое испытание. Пятнадцать лет. Даже если я и протяну этот срок, сохранив хоть что-то приличное в себе, не факт... более того, вероятнее всего, дальше ничего лучшего не будет. Его в моей жизни... не будет.

Шон меня не простит. Не... простит. Вот и всё...

Просто, нужно смириться. Смириться со всем этим, пережить тяжелое время его мучений. И всё - отпустить. Найти в себе силы отпустить. Как когда-то Ферни, как Тому, как Вителеццо...

Черт! Но это же Шон! Шон, мой дорогой ШОН!

Но тем не менее... взять и отпустить.

... а отрыть его сейчас, и что из этого выйдет? Этот сукин сын не сможет втихую исчезнуть с глаз долой Ордена, сам по себе раствориться, да хоть на той же Аляске. Нет. Зуб даю, тут же потребует, а там и сам примется спасать своих друзей от сей злой участи.

... и все начнется с новым оборотом, вот только уже шанса оправдать их больше не будет. Да и я лишусь права на слово. На веру. На судейство... и на какое-либо другое влияние.

Так что придется смириться. Останется каждый на своем месте. И будем ждать. Ждать , пока Nature не сжалит ся ... и не отпустит нас восвояси .

Глава 71. Русое чудо

***

На Аетфе прожила несколько недель. Потом уехала в Рим. Купила там новую квартиру, так, что бы никто о ней не знал, жила в полной изоляции, взаперти.

Но как не скрывайся от этих бесовских созданий - все равно... найдут.

Стук в дверь.

Неспешно поднялась с кровати. Шаркаю к двери.

Провернула барашек замка и лениво потянула на себя полотно.

Асканио.

- Чего тебе?

(не особо удивляюсь)

- Я зайду?

Немного помедлила, взгляд около, а потом на него:

- А стоит?

Ухмыльнулся.

- Наверно, нет. Ладно. Я хотел как-то иначе тебе об этом сообщить.

(похолодело все внутри; замерла, не дыша; полный страха взгляд ему в глаза)

- Позавчера Мария родила. Девочку. Две четыреста восемьдесят.

Отлегло, от сердца отлегло. Слезы, на короткий миг замерев на ресницах, тут же сорвались с глаз, а в душе затрепетало радостное волнение.

Неспешно попятилась. Глубокие вдохи, чтобы прийти в себя. А губы так и раздирает улыбка...

Хотел, было, Колони подойти ближе. Но тут же отдернулась. Провернулась, взгляд в лицо.

- А Матуа? Почему он мне не сообщил?

Несмело пожал плечами.

- Наверно, потому, что твой телефон отключен вот уже сколько недель. А ехать за тобой у него сейчас нет возможности... и времени.

Взгляд около.

- Как она?

- Кто?

- Девочка?

- Отлично. Хорошо держится.

- А Мария? - взгляд на Асканио в ужасе предположений.

- Он ее еще не обратил. Решили, что первые месяцы будет сама вскармливать ребенка. А там... Но все равно ты им нужна...

- Да, да, конечно, - лихорадочно закивала я головой; бешено заметала взгляды по сторонам. Ищу во что одеться...

Бросаюсь к шкафу. Хватаю первые попавшееся платье.

Отворачиваюсь - снимаю ночную рубашку и ныряю в выбранную одежину.

Несмелые шаги ближе ко мне.

- Давай помогу.

Поддаюсь.

Взвизгнула молния.

Мигом метнулась к комоду, за расческу - и силой разодрать непослушные, спутанные волосы...

***

Еще один вдох - и робко, тихо открываю дверь. Взгляд тут же уткнулся на, сидящую с маленьким, белым сверточком на руках, Марию.

Слезы с новой силой полились из моих глаз.

Улыбается мне, машет головой, зазывая ближе, молодая мама.

Шаги. Шаги вперед, а ужас карабкается по спине, будоража память своими жуткими воспоминаниями.

... ведь и я когда-то могла вот так сидеть на кровати и кормить своего ребеночка. Нашего с Ферни ребеночка...

Еще движение - и замерла я, вглядываясь в красное, слегка поморщенное личико светловолосого чуда. Аккуратно опустилась на колени (дабы не издать лишнего, ненужного звука), руками прикрываю рот, сдерживая силой чувства. Дрожу.

- Жозефина наша, - едва слышно, нежно прошептала Мария. - Правда, такой же смешной вид, как и у сосредоточенного Луи?

Улыбаюсь, улыбаюсь... глотая очередные, жгучие, полные радости и неистового счастья, слезы.

- Ангелок, наш ангелок, - шепчу в ответ... Еще миг - и несмелым движением коснулась крохотной ручонки...

***

- Прости, Мария, что не было меня рядом... в столь трудный момент.

Усмехнулась та.

- Поверь, мне хватило злобного доктора Луи Батиста. Я думала, он быстрее родит, нежели я.

Не сдержалась и расхохоталась я.

- Матуа принимал у тебя роды?

- О да, он на отрез отказался от участи других. Только, разве что, пару медсестер допустил. Если бы не было так больно, я бы, наверно, смеялась над его видом. То еще испуганное, забавное зрелище.

Ухмыльнулась я.

- Он хороший доктор.

- Верю, только излишне нервный и истеричен.

- Нервный? Истеричен? - удивилась я. - Никогда не видела его хоть на долю выведенным из своего холодного равнодушия в процессе выполнения обязанностей.

- Если бы. Вот Кармина подтвердит, - кивнула куда-то в сторону. Последовала я за ее движением головы - только сейчас заметила рядом с нами девушку. Пристыжено улыбнулась... и вновь перевела взгляд на нашу малышку.

- Хочешь ее подержать? - вдруг дрогнула, ожила Мария. - На, я не против.

Протянула мне сверточек.

Руки мои задрожали, а в глазах от страха начало мутнеть.

- Я... я... не знаю, как... Я боюсь... ей сделать больно.

- Да не переживай так. Кармина, помоги, пожалуйста.

Тут же кинулась к нам девушка.

Глубокий мой вдох - и приготовилась,

... один выдох - и под весом крохи прогнулись мои руки.

Секунды рассуждений, попыток совладать с собой - и решилась, аккуратно, бережно прижала к своей груди, родную.

Взгляд в это милое, забавное, драгоценное личико.

И вдруг, очередная, непослушная, слеза моя сорвалась вниз, прямиком ей на щеку. Поморщилась, скривилась та, но не закричала.

Шмыгнула я носом и виновато улыбнулась.

- Я ее точно сейчас разбужу.

- Да не бойся ты, Виттория. Привыкай. Ты же ее крестная.

Взглядом выстрелила я Марии в глаза, ища насмешку. Но нет - лишь искренний, полный надежды, взор.

Поддаюсь. Еще сильнее усмехаюсь. Взгляд на маленькую Жозе.

- Непременно. Моя девочка. Я с радостью стану твоей крестной мамой. С превеликим, безмерным, удовольствием...

***

Эта маленькая крошка, Жозефина, стала для меня тем самым глотком свежего воздуха, который был так... крайне необходим. Лишь благодаря ей я наконец-то нашла силы поднять голову и решилась дальше идти по своему жизненному пути.

Эта девчушка заполнила меня всю, уводя мысли от страшного прошлого и не просветного будущего, давая новые надежды... и новый смысл этого бездонного бытия.

С Марией мы очень сдружились. По-настоящему, искренне, открыто. Как и хотелось, как и должно было быть изначально. Ведь она мне подарила, сама того не ожидая, что-то очень громадное, очень значимое, важное, самое светлое за все мое существование: подарила возможность ощутить себя матерью. Она мне даровала то, о чем я сама, с замиранием сердца от ужаса, страха и потаенного желания, лишь могла отчаянно мечтать. То, на что я уже никогда не надеялась, ведь смирилась с выбором, решением Господа, что я не достойна сего. Не достойна, ведь не зря он тогда отобрал у меня его, нашего с Ферни... малыша. Тогда, когда я еще была человеком, и не совершала столь жутких и гнусных поступков, к которым меня принудила последующая, будучи вампиром, жизнь.

Что уже тогда говорить о нынешнем негодовании в мою сторону Всевышнего?

За эти мои проступки, грехи, и это мое глупое... несовершенство.

...

Дни напролет мы проводили вместе, с наслаждением наблюдая, как растет наше русоволосое, с глазами Луи... счастье.

Но близился день. Тот жуткий день, когда мы вынуждены были принять важное, серьезное, и неотвратимое, решение. Решение нашей разлуки. Решение перемен.

Видя то, во что превращаются "особи", которые рождаются от вампиров и полукровок, а затем растут, хоть и под присмотром Ордена, но с полным осознанием нашей тайны и сущности, становилось жутко. Как бы мы не пытались втолковать им, что люди ничем не хуже нас, более того, их жизни куда ценнее наших в силу их недолговечности и хрупкости, но... увы. Бесовская кровь и нужда питаться на сих, в чем-то непохожих на нас, существах в голове молодого поколения рождала неправильные выводы... и решения. Рождала неоправданное завышенное самомнение, черствость и жестокость.

Жозе нужно было спасать. Любой ценой. Даже ценой... моего нового, невосполнимого горя.

Нам непременно повезло, что в этой девочке текла и человеческая кровь, кровь полукровки, а значит она не привязана к той гадкой... "диете", на которой сидели мы. Так что, вплоть до того дня, пока не придется исполнить данный обет Клариссе, можно смело пытаться скрыть от нее это проклятое, скверное упырское общество со всеми его мерзкими проявлениями.

Искья отныне ей закрыта. Закрыто всё то, что так плотно меня окружает... А значит, и разделяет с ней. Разделяет...

- Ты же будешь к нам приезжать, тетя? Да? - не унималось маленькое создание.

- Непременно, Жо. Разве я могу иначе? Ты же моя девочка, доченька моя. Но ты слушайся маму и папу. А то приеду - они мне нажалуются и я обижусь. Идет?

- Папа вредный.

- Папа строгий, но он желает тебе лишь добра.

Скривилась та, показав мне язык. Притиснулась ко мне, жадно обняв за пояс, - крепко обняла и я ее в ответ, за плечи.

- Все будет хорошо, моя рыбка. Всё... будет... хорошо.

Часть Восьмая. Семья

Глава 72. Новый прилив

***

Матуа отошел от дел, являясь на заседания Совета крайне редко: только тогда, когда того требовали исключительно важные дела.

Поехать за ними и жить рядом... я тоже, конечно, могла. Но... нельзя было. И дело не в Искье. Не в Ордене. Отнюдь. Я бы с радостью отдала всё: прошлое, настоящее и будущее, - ради этой девочки, но...

Но ... это - неправильно. Негоже было и дальше вклиниваться, мешаться под ногами молодой семьи. Мария и Луи - прекрасная, ... я бы даже сказала, идеальная пара. И им пора уже наконец-то вдоволь насладиться друг другом, без лишней пары глаз и ушей. Без лишнего внимания и влияния.

Я отошла в тень, дабы то, чему было суждено случиться, могло разыграться в полную меру, на всю свою силу и их мечту.

Они уехали в Англию. Поселились в пригороде Лондона.

А я осталась в Арагонезе.

***

Моя комната. Смятая постель. Лежу, словно мертвая... Не шевелюсь.

Слезы давно высохли. А в голове лишь воспоминания.

Утихла буря отчаяния.

Я наслаждалась тем своим трагическим, вновь обретенным, одиночеством... и тихо заходилась, заливалась с головой желчью... да ядом.

Вновь наполнялась... безысходностью.

И вдруг стук в дверь.

Не ответила. Даже не дрогнула.

Скрипнули петли.

Тихие шаги по комнате.

- А я тебя везде ищу, - узнала голос Асканио.

Не оборачиваюсь.

- Ты уже больше недели здесь пропадешь. При этом ничего не ешь...

Удивилась я осознанию тому, как быстро время пролетело, хотя и не подала виду.

Поджала губы и несмело закивала головой.

И вновь тишина между нами.

- Я могу как-то тебе помочь?

Еще большее изумление поразило меня, но ... не реагирую.

Немного выжидает, а затем, видимо, смирившись с моим безучастием, дальше заговорил:

- Я, действительно, хотел бы как-нибудь тебе помочь. Я понимаю, что тебе сейчас очень нелегко. Догадываюсь, чем, кем была для тебя эта девочка, - тяжело сглотнул переживания.

- Что это ты решил... подобреть? - осмеливаюсь я на слова (взгляд же по-прежнему в стену).

Безмолвствует...

Но вдруг, видимо, проиграв сам себе свой внутренний бой, гневно гаркнул:

- И вправду, чего это я? - слышится движение, разворот.

- Подожди, - резко отдергиваю его словом.

Тяжелая пауза для нас двоих.

- Слушаю...?

Глубокий вдох для смелости и решаюсь:

- А ты бы мог... не злиться, если... я буду к ним иногда приходить.

- К ним? Приходить?

(удивленно переспросил)

(тяжело сглотнула волнение)

- К ТХПМ... и Майе.

Замер, не дыша, отчего мое сердце тут же в ужасе забыло, как биться.

- Или к нему?

(словно ножом ужалили в сердце; проглатываю неистовую боль)

Решаюсь на откровение, и правду:

- И к нему...

(виновато поджала губы)

Опять тишина. Боюсь даже моргнуть.

Ну же, Асканио... найди в себе, хоть на самом дне... один маленький скрупул доброты и милосердия: уступи мне.

- Пожалуйста... Ты даже не представляешь, как это мне нужно. Я уже четыре года там не была.

Вдруг дрогнул. Глубокий, тяжелый вздох.

И осмелился на вердикт:

- Только если это не будет выходить за рамки приличия. Сорвешься - и я исполню своё обещание.

Невольно рассмеялась, заулыбалась я от взрыва эмоций и прозрения. Слезы рекой прыснули с глаз. В сердце вновь раскрылась старая рана, однако к каждым спазмом ставало легче. Тотчас прикрыла от стыда рот рукой, сдерживая визг.

Щелкнула дверь, любезно оповещая меня о том, что вновь я осталась одна в своей комнате.

Еще миг - и уступила нахлынувшему шквалу: дико, звонко завыла, чувствуя как по жилам разливалось жгучее облегчение...

***

И я отправилась туда.

Было страшно, жутко вновь опускаться в колодец с неистовым горем, разъедающей тело и душу болью, однако и по-другому поступить не могла.

Меня тянуло к ним. Тянуло подсознательной зависимостью. Тянуло, словно только там, среди пяти могил, был громадный пузырь воздуха среди толщи воды буйного, вездесущего, неукротимого океана.

У меня хватило смелости дойти туда, однако приблизиться к Шону так и не смогла. К этому кошмарному очагу боли и осуждения.

Просто, не смогла...

Отныне каждую ночь (скрываясь от чужих глаз) я ходила к Майе и проводила все время вместе с ней. И пусть я ей никто, и никогда не стану подругой, почему-то отчаянно я хотела ей доверять, сблизиться с нею. Говорить... Как когда-то эта Гостья принесла с собой надежду и спасение в мой дом, так и теперь, видимо, я искала в ее обществе сие волшебное, избавительное чудо.

Но Шон был слишком близко, а тяга - с каждым разом все сильнее.

И вот пришла ночь, когда я делаю движение дальше - и, словно срубленная секирой, падаю на колени перед своим палачом.

Горячие, соленые слезы по щекам... и дикий, болезненный крик из недр, казалось бы, уже истлевшей души.

***

Как бы я не старалась убежать от рассвета и чужих глаз, пламя не скроешь. Уснувшее горе опять я растрепала и пустила с новой силой по своим жилам. Безумие трепетало, рождая странные поступки и еще больше гнева к себе.

Сколько бы я не просила прощение, мой палач, судья отнюдь не слышал. И не миловал меня.

Ожидание - моя кара. И вместе с тем - очевидный жуткий конец был повторным, контрольным выстрелом в голову.

Однако... я все еще жива.

Жива, хоть и страдаю и исхожу, седея, от горя.

И Асканио сдался. Больше не мог закрывать на всё это глаза... пришел ко мне на мой одр, где была заживо погребена, и вновь поставил перед выбором.

- Ты же мне обещала, - жестоко, гневно схватил за грудки. Затряс. Закричал отчаянно, - ТЫ ЖЕ ОБЕЩАЛА! Что же ты делаешь?! Я же его четвертую! - реву я, и на глазах Аско тоже проступили слезы. - Что же ты за дура-то такая?! Дался он тебе?!

- Я его люблю! - болезненно протянула я. - Я его люблю... Очень люблю...

Выпустил из своей хватки - осела на землю. Сижу, содрогаюсь от спазмов истерики и рева.

Отступил шаг назад. Вытер рукавом свое лицо. Глубокий вдох.

А затем его голос вновь стал холодным и черствым.

- Что бы я тебя больше здесь не видел. И я тебя прошу, перестань... позорить себя. Какого-то малолетнего упыря себе нашла, и теперь разводишь целую трагедию. Сходишь с ума, будто больше мужиков нет на всем белом свете!

- Для меня - нет! - яростный взгляд в глаза.

- Да ты их - и не видишь! Не хочешь даже замечать! Сколько прожила - никого к себе толком не подпустила! А теперь вот на - ополоумела старуха.

Молчу, виновато опустив голову.

Выжидание его. Тяжелый вздох - и вновь уставил на меня свои глаза:

- Я тебя предупредил. Еще один спектакль здесь - и ничего уже не надо будет твоему мерзкому хахалю...

***

С тех пор я решила притвориться. Отчаянно, искусно начать лгать и рисовать то, что от меня все ожидают, дабы потом... могла спокойно и вдоволь насладиться тем, чего так искренне жаждет душа.

Днем исправно играла роль беззаботной служительницы Ордена: занималась общественными делами, участвовала в заседаниях суда, читала книги, даже изредка вела лекции по всемирной истории, философии, этики и медицины в школе при Искье. А уже ночью (пусть теперь уже и не каждую), но, вопреки всему, шла к Шону... украдкой, духом. И упивалась горем сполна.

С любым шорохом - тут же таяла, словно мираж.

Время шло, а эта моя двойная жизнь все же добралась до ведома этого чертового Колони. И, почему-то, вновь стала ему противной и неугодной, став словно кость поперек горла.

Очередной рассвет. Я вернулась в тело, однако вместо привычной окружающей темноты - в глаза выстрелил медовый свет лампы.

Замерла в страхе... и жуткой догадке.

Тягучий миг - повернула голову к гостю.

Асканио.

Конечно же, он.

Боюсь моргнуть.

- Ты неисправимая... - едва слышно шепнул; несмело закачал головой. - Вот уже скоро десять лет исполнится, как все это произошло, а ты никак не смиришься...

- Д-девять, - невольно поправила я.

Ухмыльнулся. Провел языком по зубам, а затем цыкнул. Тяжелый вздох.

Робко, с опаской, приподнимаюсь с постели. Еще движение - и опустила ноги на пол. Расселась.

Виновато, стыдливо спрятала взгляд.

- Да хоть и девять, - наконец-то отозвался. - Разницы никакой. Но, а если и так. Ладно... Осталось тут уже немного. Да вытерпи ты. Самое сложное уже позади. Съезди к своему Матуа, к Жо. Поживи у них. Ну, невозможно же всё это наблюдать! Или ты думала, что я совсем слепой? Или... или дурак? Почти КАЖДУЮ НОЧЬ - это... это я даже слов не подберу. Ты - сумасшедшая. Ты понимаешь? Су-мас-шед-ша-я. Всё надеешься, он тебя простит? Окстись! Плюнет в лицо, рассмеется и уедет. И никому не надо будут эти твои пятнадцать лет сумасбродства и самобичевания.

- Я знаю... - едва слышно шепнула.

- Хорошо, что ты знаешь! - гневно рявкнул он. Пауза... продолжил. - Но плохо понимаешь. Потому что всё еще ждешь. Где-то там внутри тебя сидит эта безрассудная надежда и выжидает, что вдруг возьмет и прорастет в деяния. Очнись! Ты их всех захоронила, а не дала сбежать! Ты их обрекла на сепультуру, причем на пятнадцать лет. Если у него есть хоть грамм самолюбия, он тебя... не простит.

... и вновь тишина между нами.

Встал вдруг. Глубокий вдох, обрушил на меня свой взгляд.

- Завтра что бы тебя здесь не было.

- Ч-что? - в ужасе уставилась я на него.

- Езжай к Матуа, в Лондон, или в Рим, Майами - куда угодно. Остынь. Приди в себя... А дальше - мы посмотрим, ... что из этого всего выйдет.

- Долго ты еще меня будешь шантажировать всем этим? - решаюсь на смелость. Невольно, иронически, сквозь жуткую боль, улыбаюсь я.

- Долго... пока ты не отступишься от своих... глупостей.

(тягучая тишина; взгляд около - его, мой)

И снова решаюсь на сопротивление:

- Если бы ты хоть когда-нибудь по-настоящему любил, то понял бы меня.

Внезапно хмыкнул. Болезненно так, саркастически. Уставил взор на меня.

- Только из-за этого и вожусь еще с тобой.... уступаю.

Побледнела я от прозрения. Глаза мои расширились. Испуганный взгляд на брата.

- Ты мне никогда о ней не рассказывал...

Смолчал. Глубокий, болезненный вздох. Прошелся к двери. В последний момент замер. Тяжелые мысли. И вдруг, не оборачиваясь:

- Потому что нечего рассказывать.

Рывок полотна на себя - и мигом скрылся в проходе.

Глава 73. Год Икс

***

В семье Матуа за это время (за те прошедшие десять лет) случилось новое пополнение. Луи и Мария, вопреки всему, настояли на усыновлении Мигеля, того самого мальчика (человека), которого когда-то, как и саму Марию, лечил собою Матуа. А когда ему исполнилось двадцать лет, нынешний его отец обратил оного в Древнего.

Как по мне: я была только и рада. Отличный юноша, хорошая поддержка и наставление для Жо. И новый повод мне - о ком-то заботиться. Я переехала в Лондон и стала чаще видеть этих двоих. А иногда и они сами приезжали с пригорода ко мне на уик-энд или каникулы.

Моя Жо... Послушная росла. Красивая. Умная: олимпиады, конкурсы, излишняя тяга к книгам и знаниям.

... отважная. Матуа. И, казалось, ей было все ни по чем.

Достижения этой девчушки я воспринимала как свои собственные: искренне им радовалась, гордилась и наслаждалась ими. Жозефина, она вновь наполнила мою жизнь смыслом и дала силы дальше ковылять по своему тернистому пути. Да, я послушала наставление Асканио. Вот только в этот раз уже не со страха. А из собственного изнеможения.

На самом деле, я давно смирилась. Смирилась с утратой Шона и тем моим предательством, просто привыкла так жить: в луже слез и самобичевания. Я перенасытилась всем этим. Устала. Устала ненавидеть себя - и невольно потребовала перемен.

Хотя скоро всё и так изменится. Уже окончательно. Близится год, когда Природа должна отпустить оковы - и мой палач воскреснет. Восстанет, приняв свое главное, важное для всей моей чертовой жизни, решение...

***

- Да, слушаю? - раздался неожиданный звонок на мобильный. Асканио.

Пришлось даже прервать лекцию и выйти из аудитории.

Странное, волнительно предчувствие раздирало мой рассудок.

Крайне редко мне звонила эта личность. А значит... и сейчас произошло что-то важное... или страшное.

- Виттория...

- Да, слушаю, - гневно гаркнула, не выдерживая долгой паузы.

- Мэт. Он очнулся.

Оборвалось внутри меня что-то. Сердце застыло...

НАЧАЛОСЬ.

Заливаясь слезами, я бежала по коридору, бросив всю свою прошлую жизнь, бежала... навстречу такому долгожданному будущему.

Быстро заскакиваю в автомобиль, педаль в пол - и на заносе влетаю в поворот. Еще несколько миль - и вырываюсь на главную дорогу, прямиком в аэропорт.

Я покидаю Лондон. С дикой, неистовой радостью покидаю... свое заточение.

Я лечу на Искью. К своей безрассудной пятерке.

***

Залетаю в кабинет Асканио.

Лениво оторвался взглядом от бумаг и молча уставился на меня.

- Где он? - выплевываю взволнованное я.

- Ну, здравствуй.

Тяжелый вздох, пытается сохранить видимое спокойствие. И дальше игнорирует поставленный вопрос.

- Где он? - отнюдь не унимаюсь.

Долгий, колкий, изучающий взгляд, но потом все же (нехотя) уступает.

- Видели, как на блошиный рынок подался.

Нервно скривился, звонко вздохнул и принялся дальше что-то писать в документе.

Но едва я добралась к двери, как вновь заговорил.

- Главное помни, ты для них - враг.

Застыла я от полученной оплеухи. Холод ужалил в сердце. Вдох - не покоряюсь; мотнула головой, прогоняя неприятные, гадкие мысли.

- Время покажет.

Резкое движение за порог.

Шаги по коридору...

А в голове один итог: а ведь он прав.

***

Уже мчу в указанном направлении.

Не знаю, чего ожидать от Него. Более того, не знаю, чего вообще я сама ищу во всем этом.

Доброты? Понимания? Дружбы?

Нет. Конечно же, нет. Но этот Мэт - знамение того, что скоро уже всё закончится. Он связь - с Шоном. Та ниточка, которая вот-вот выведет меня из тьмы к ясному, теплому солнцу.

Обошла все торговые палатки - тщетно.

Глубокий вдох, покружиться на месте - и, смирившись с неудачей, делаю разворот. Податься к Арагонезе.

И вдруг, вдалеке вижу одинокую фигуру, неспешно идущего в сторонку замка мужчины.

Прибавляю ход - и буквально за минуты уже рядом.

Еще мой шаг - и вдруг тот сам обернулся. Коротко, вежливо улыбнулся.

- Можно я с вами прогуляюсь? - решаюсь на отчаянное.

- Д-да. Почему бы и нет?

(учтиво пропустив вперед, последовал за мной)

Переживания в кулак - и осмеливаюсь на слова...

- Вы меня, наверно, и не помните.

Ухмыльнулся, быстрый косой взгляд в мою сторону, не сбавляя темп.

- Отчего же? Хорошо помню.

Пристыжено закусила я губу. Еще один внутренний бой, тяжелые вдохи, подавляя волнение.

- А вам уже выделили комнату? Дали вещи, документы, средства, пищу?

И вновь, полная любезности, его улыбка.

- Да, благодарю. Вот как раз хотел немного потратиться, да... правда, ничего нужного не нашел.

- А что искали?

- Да не то, что бы конкретное что-то. Так... интересное и полезное.

Усмехнулась.

- Ясно. А... - очередной ком переживаний проглатываю, - я могу чем-то еще вам помочь?

Метнул на меня удивленный взгляд. Нахмурился.

- Да нет, благодарю. И так все хорошо.

Смущаюсь, краснею, как идиотка.

- Но... если что, обращайтесь.

- Хотя знаете, - вдруг вспомнил что-то мой собеседник, отчего тут же замер на месте. Подчинилась происходящему и я. Усовещено растянул губы в ухмылке, вытер от волнения рукой рот. - Есть у меня одна просьба, если вас не затруднит.

- Слушаю, - благодарно за участие, уставилась в лицо ему я.

Но тотчас устыдилась и отпустила взгляд в землю.

Мэтью, хоть уже и был полон сил свежей, человеческой крови, но все же едва держался на ногах. Бледное лицо; пустые, мутные глаза. Сознание отчаянно металось в сражениях дум : всё это - выдумка, или же... на самом деле, заточение закончилось, и тело ожило, выбралось наружу; разум сросся с плотью и жизнь сызнова циркулирует в сосудах.

Глубокий вздох - и все-таки озвучил то, что его так тревожило.

- Не могли бы вы мне показать, если, конечно, это возможно, где эти... захоронения? А то я как-то ни в тот, ни в этот раз... не удосужился запомнить. Растяпа, голова, другими мыслями глушилась.

(криво, печально улыбнулся)

(я от услышанного, еще сильнее залилась румянцем)

- Да, без проблем. Покажу. Когда захотите, в любое время, - взбудоражено протараторила я.

Благодарно усмехнулся.

- А сейчас... можно? Я знаю, что уже скоро стемнеет, но все же... И я обещаю, что пытаться раскопать их не буду. Не теперь уже, - несмелая попытка пошутить.

Поддаюсь, улыбаюсь в ответ.

- Отведу, - закивала головой. - Конечно, отведу.

Разворот - и, махнув рукой в нужном направлении, пригласила своего спутника проследовать вперед. Подчинился.

***

Впервые этот путь был не такой болезненный, и не такой тернистый. Впервые, ибо там меня встречала уже не слепая надежда, а четкое осознание того, что этот кошмар уже вот-вот вымрет.

Замерли недалеко от утеса. Взглядом скользнуть по просторам: поле ужаса, отчаяния... и грёз.

Один курган опустел, превратившись в островок рыхлой земли.

- О, уже зарыли, - съехидничал молодой человек.

Криво улыбнулась я, пристально изучая взором раскуроченное место.

- Да. Видимо, что да. За ними не станет.

Метнул на меня взгляд, на мгновение нахмурился, но затем прояснел.

- Значит, вот они где, эти.. засранцы.

Устыжено спрятала я глаза. Краснею и невольно усмехаюсь от сказанного.

- Ничего, потерпите, - вдруг продолжил, - скоро и вас выплюнет эта вредина.

Ступил шаг в сторону - и присел на огромный валун.

Тяжелый вздох, взгляд около. Затем на меня.

- Благодарю за помощь. Сам бы никогда не отыскал.

Вежливо, мило улыбнулась..

- Мне было приятно помочь.

Невольно вздернул бровью, но дальше не подал виду. Отвернулся на миг...

- Я здесь останусь. Если вы не против, - неожиданно изрек Смит.

Обмерла я. Глубокий вдох, подбирая менее болезненные слова.

- П-понимаете... - тут же уставился мне в глаза, отчего я засмущалась и отвела взгляд вбок. - Может пройти не одна неделя, или даже месяц, два, три, если не больше, прежде чем... это с ними произойдет.

Задумался. Тягучие мгновения - а затем вдруг робко заулыбался.

- И всё же... я останусь здесь... - скривился, шутя. Игриво зажмурил веки на миг. - Хорошо?

Рдею от неловкости.

- Да, конечно. Если желаете... Ваше право, - немного растерялась, но затем, наконец совладав с собой, продолжила, - а назад путь найдете?

Ухмыльнулся.

- Думаю да, благодарю. Его-то издалека видно.

(и махнул в сторону высоких башен Арагонезе, обернулась и, осознав все, конфузливо спрятала взгляд и улыбнулась)

- Ну да, - закусила губу. - Тогда я пойду?

- Хорошо, - закивал головой тот.

Вынужденно, сгорая от неловкости, делаю разворот - и пошагала прочь.

И чем дальше от его глаз, тем сильнее позволяю себе расслабиться и выпустить наружу переживания. Счастливые, полные радостного волнения и предвкушения дальнейшего развития событий, слезы уверенными ручейками срывались вниз.

***

У входа в Арагонезе встретил меня Матуа.

- Луи? И ты здесь? - просветлела я от приятной неожиданности.

Крепко обнял за плечи, притянул к себе.

- Как только узнал, сразу приехал.

- Как там Жо?

- Да что Жо? Все хорошо.

- А Мария? - едва ли не перебиваю его.

- Да тоже все хорошо. Лучше скажи, как ты тут? Видела его уже?

Замерла, я осознавая все до конца. Принимая то, что только что произошло, как действительное, а не очередная моя выдумка. Счастливо улыбаясь, закивала я головой:

- Да. Провела к ним. Там же и остался.

Тяжело вздохнул Матуа. Обнял меня за талию и, развернув к замку, настойчиво повел вперед.

Поддалась.

- Что же... может, тогда стоит отпраздновать столь долгожданное событие? Расслабишься. А то я, как погляжу, ты сейчас уже взорвешься от переизбытка чувств.

Глубок вздыхаю. Ухмыляюсь.

- И не говори. Мне кажется, я сейчас сойду с ума от волнения, - пристыжено захихикала.

Шаги вглубь здания.

- Вот-вот, не хватало опять после тебя реставрировать это крыло. Только недавно закончили.

Скривилась игриво.

- А куда тогда еще девать деньги Аско?

***

Мэтью ходил к своим друзьям каждый день: едва небо бралось красками рассвета... и до самой поздней ночи, а лишь затем покорно возвращался в Арагонский, к себе в комнату и предавался сну.

Я наблюдала за ним, в основном, со стороны, нечасто решаясь на разговор.

Но вот очередной день, когда чистое небо и игривое солнце дают мне силы и смелость на отчаянные поступки, вдохновение застилает былые страхи, - я иду к захоронениям.

Улыбаюсь, вежливые приветствия... и вновь беседа обо всем и ни о чем, не касаясь самого важного. Тяжелого. Болезненного.

Он ни разу за все время не спрашивал, почему я здесь, почему проявляю к ним интерес. Более того, сей молодой человек не выказывал ко мне ни скрупула негодования, а посему - я все еще здесь, все еще напористо прорываюсь в тыл этой пятерки, ни смотря на свои переживания, неловкость и трусость. Легко и приятно... вновь и вновь иду сюда, словно усовещенный вор, следящий за своими жертвами и желающий, силящийся помочь тем пережить, содеянное им, негодником, горе.

- А здесь много еще таких, как мы похоронены? - вдруг поинтересовался Смит.

Удивилась я. Взгляд около.

- Нет. На самом деле, здесь очень редко кого хоронят, и я говорю даже не о сепультуре. Ваш случай... - запнулась, тяжело сглотнула болезненный ком, вздох, - уникален, потому...

Прыснул невольно от смеха тот.

- Да уж... постарались.

Не справившись с эмоциями, тоже улыбнулась я. Стыдливо отвернулась, закусив губу. Чувствую, как заливаюсь жаром от смущения.

Вдруг резкий, внезапный, неестественный шорох.

Оба враз обернулись на звук.

Еще миг - и земля словно дрогнула.

Первым бросился Мэт.

Присел рядом. Прислушался.

Тяжело сглатываю я, привстала от волнения, но дальше страшусь пошевелиться - прервать происходящее.

Еще тягучая, жгучая минута - и земля от напора изнутри рассыпалась, образовав кротовину.

Короткий взгляд на меня, и молодой человек тут же принялся разрывать могилу.

Сомнения внутри лишь ненадолго, а затем и я сама рухнула на колени, выдирая с корнем траву - помогая очнувшейся силе пробиться наружу, к небу, на свободу.

Прилежные старания, отчаянные усилия - и наконец-то нам явилось его лицо.

Кайл. Кайл Дейнли пришел в себя. Очнулся. Лидер этой пресловутой, бесшабашной четверки... предводитель ТХПМ.

Испуганный, полный замешательства и недоверия взгляд на своего друга, затем на меня. По сторонам. Застыл, словно статуя.

Поежилась, замерла я, будто преступник. Боюсь моргнуть.

И вот решился на действия Мэт. Приподнялся, силой подхватил под руки друга и, едва ли не взвалив на себя, потянул того за собой, пошагав в сторону замка.

Глубокий, звонкий вздох для смелости - и на ноги срываюсь уже я. Мчу за ними. Подхватываю с другой стороны ожившего - милая, благодарная улыбка Смита - и потащили уже вдвоем его навстречу очередным, большим, переменам...

Глава 74. Страх

***

А дальше моя радость от этого долгожданного пробуждения узников помрачнела.

Кайл.

Его горе было неисчерпаемым. Слышать, видеть, осознавать - больно и... невыносимо.

Едва пришел в себя, едва его отпоили, едва Мэт смог убедить оного в том, что всё позади, и мир, который отныне его окружает - действителен, так Дейнли тут же сорвался с места и кинулся обратно, к захоронениям. Уперто, безрассудно, основательно... поселился среди могил, день и ночь выжидая, карауля свою... Майю.

На отрез отказывался покидать это место, во что бы то не стало, даже не смотря на то, что мы с Мэтом обещали его подстраховать.

...

- Зачем ты сюда пришла?

- Я, может, ее тоже жду.

- Сомневаюсь… Уходи… Прошу.

Глубокий вдох, проглатывая обиду. Мимолетный взгляд на Смита - внезапно встречаю добрый, виноватый, полный понимания в мою сторону и поддержки, взор. Стыдливо прячу глаза, криво улыбаюсь, ухмыляюсь, скрывая истинные эмоции, и покорно убираюсь прочь.

Дейнли меня ненавидел. И отнюдь этого не скрывал.

Вместе с ним и я себя презирала. С каждым днем все сильнее и сильнее...

Однако, поделать с этим... ничего не могла.

...

Силой, с криком, дракой, Мэтью время от времени поит своего друга (принесенной в пакетах) кровью, своим обедом, и вновь они проводят время у могил, дожидаясь... чуда. Дожидаясь... милостыни от судьбы и от Природы.

... а затем приходит время пробуждения Грэма. Того самого Грэма, которого так умело курировал мой Шон, уводя от погони копов в Миссуле. Того самого, кого я так подло сдала. Того самого, из-за которого... меня мой демон обещал убить.

К ним я уже не решалась подходить. Лояльность этой пятерки началась... и закончилась на Мэте.

А я и не жду. Не требую.

Заслужила.

Украдкой наблюдаю со стороны, молча вымаливая снисхождения.

Молча вымаливая... прощение.

***

А дальше пришел самый страшный день моей жизни.

Я сидела у окна, бездумно всматриваясь в морской горизонт, как вдруг перед глазами, словно кино, поплыли странные картинки... - видение. Нет, не то, что нынче происходит на Искинской земле. А впервые то, что... грядёт.

Еще миг - и моему взору представилось замученное, бледное, истощенное, измазанное землею, лицо... Шона.

Невольный, громкий визг, крик вырвался из моей груди.

Обмерла я, и сердце мое стало.

Глаза распахнулись, словно видя собственную смерть.

- Виттория! Виттория! - не сразу услышала, осознала. А затем вовсе меня кто-то затряс за плечи, приводя в себя.

Ожила. Сфокусировала взгляд на испуганном Матуа.

Лихорадочно заморгала, прогоняя остатки пелены.

Губы мои дрожат, а наружу боятся вырваться жуткие слова.

- Что случилось? Ну же, скажи! Вит!

Еще мгновения, дабы сообразить, собраться с силами и духом, мигом срываюсь с подоконника и, ухватив за руку Луи, тащу за собой, в комнату. В мою комнату. Поддается.

Резко ныряю под кровать, около тумбы, и, вытащив камень из стены, открываю потаенно место. Торопливое ощупывание дна - и, наконец-то, достаю оттуда маленькую коробочку. Стерла, стряхнула пыль. Взгляд на нее, а затем на Матуа.

- Вот, - несмело протянула трофей. - Это - Майи. Как придет в себя, передай ей. Только обязательно. Я думаю, она ею очень дорожит.

Короткий взгляд на протянутую вещь, скривился, злясь на меня. Все же взял.

Взор в глаза.

- А ты?

Тяжело сглатываю нож острой правды, и осмеливаюсь озвучить самое жуткое:

- Он сегодня... - взгляд около, прожевывая слова, очередной вдох, - очнется.

Взволнованно облизала губы. Отвернулась. Потупила взгляд в пол.

Несмело закачала головой.

- Я... я не могу. Я слишком боюсь, - обернулась к Луи. Уставилась в глаза. - Я уеду. Сегодня же. Сейчас... в Рим. Прости...

Резкий рывок, и едва ли не задев друга плечом, вырываюсь за дверь. Наружу. Быстрый бег по ступенькам - и уже мчу к туннелю.

Чертовый страх. Он погонял меня свирепее бесов.

***

Это было самое жуткое, самое невыносимое, самое... длительное ожидание в моей жизни. Безмерно горькое, непомерно болезненное и... нескончаемое.

Нет, он не приехал ни на следующий день. Ни через неделю...

А дальше, дальше... и вовсе время потеряло свой счет, сливаясь в нездоровую, какофоническую феерию.

Первую ночь залила алкоголем. Дальше - напряженные шаги по комнате, нервное щелканье каналов по телевизору, теребление телефона в руках. Отчаянное, пристальное всматривание за окно... часами.

Все по кругу, больному кругу. Ночь в слезах, день - в ожидании.

В надежде.

Просто поговорить. Просто увидеть его.

Возможно, уже даже уехал со своими.

А ведь, и вправду, чего я жду?

Сама сбежала, а он должен ехать невесть куда... и ради чего? ради кого?

Быстро хватаю куртку - и вываливаюсь на улицу.

Шаги к авто - прыгаю за руль и мчу за город.

Сегодня день убит. Время скручено. Но завтра все будет опять. Завтра - без него, и без меня...

Занялась спортом. Фанатичные, напряженные, на грани боли и тумана в голове, пробежки по ночам. Наушники от плеера в ушах - и звуками глушить собственные крики, чужими мыслями - свои.

Очередной лунно-солнечный срок отбыт. А значит - уже победа.

Но дальше, дальше... приходит оно. Приходить осознание...

Шон не приедет. Действительно, он не приедет.

Я ему не нужна.

Я - ПРЕДАТЕЛЬ.

И вновь ныряю за руль, и вновь педаль газа до упора. Вылетаю за город - мчу со всей скорости, вот только путь мой - в никуда.

...

Остановилась, заправить машину. Привычные, заученные движения. Оплата - и шаги к авто. И вдруг косой мой взгляд уловил, что-то... важное. Что-то... великое. Что-то... спасительное.

Вытаскиваю пистолет из бака, цепляю на место в аппарат.

Села за руль. Захлопнула дверь. Руки на руль. Взгляд вперед, на манящую точку. Цель.

Закусила губу, перебирая волнительные рассуждения.

А затем... - сцепление, переключить скорость, дать по газам.

Все сильнее и сильнее, все быстрее и быстрее. Еще миг - и пулей, точной, уверенной, без малейшей осечки, врезаюсь... в бензовоз.

Глава 75. Ожидание

***

(М а т у а)

Я последовал ее словам.

Стремительно направляюсь к этому злосчастному месту. Даже не знаю, что сказать. Хотя... стоит ли, вообще, что-то объяснять?

Еще немного на пригорок, а дальше по вытоптанной слезами и отчаянием всех этих несчастных, в первую очередь самой Витторией, тропе...

Все в сборе. А как иначе.

На траве расселись, скрестив руки, Смит и Мэсси. Изнеможенный Дейнли лежит, упершись спиной в камень. Каждый при своих мыслях, рассуждениях. Возможно, даже воспоминаниях.

Шаг - и присел рядом.

Мэт бросил на меня короткий, пытливый взгляд, но на том приветствие и окончилось.

И что теперь? Ждать?

Неужто, и вправду, сегодня тот самый день? День, когда ее кошмар наконец-то завершит свое шествие... и все немые, полные боли и горя, вопросы... получат ответы.

Ответы.

...

Близился вечер. Солнце склонилось к горизонту, устало бросая перед сном свои робкие, но пронзительные, лучи, и я уже отчаялся чего-то стоящее сегодня дождаться, но вдруг раздалось неестественное шуршание. Словно громадный червь пытался вырваться наружу, дабы увидеть, утопающее в толще беспощадного морского простора, небесное светило.

Руки бессмертного существа отчаянно царапали землю изнутри, руша плотные, безжалостные своды темной, гадкой, будоражащей сознание, могилы.

Вздрогнули молодые люди. Не сразу сообразили, поверили своим ушам. Ожил и Дейнли. Собрав остаток сил, тот первый пополз к дальнему погребальному холму.

Словно по команде, тут же сорвались верзила и бородач к своему другу.

Цепкие рывки, жадные усердия, казалось, готовы были зубами грызть землю, - и, наконец, показалась костлявая, исхудавшая, земляного цвета, рука. Под ногтями - отчаяние, а в жилах - остатки существования.

Прожевал я жуткие мысли - и несмело присел рядом: негоже было торчать, словно памятник, когда такое происходит. Короткий вдох - и взялся рушить цепи завершившегося наказания. Его... и ее.

***

(М а т у а)

Всё согласно предписаниям: отдельные апартаменты, одежда, документы, денежные средства на первое время... и долгожданная, сверхнеобходимая пища. Кровь. Та дивная жидкость, что, разливаясь по упырскому желудку, несла в наш организм кислород, несла с собой жизнь. Несла с собой... и вечность.

Как и остальные молодые люди, этот коротышка дни коротал на могиле последней из них - Майи Девю. Все они ждали завершительного чуда, дабы наконец-то собраться и отбыть восвояси... каждый в поисках своей... мечты. Вот и выходит, что единственным вариантом поговорить с ним с глазу на глаз, с этим Крегом, было дождаться оного вечером в его комнате.

Провернуть ключ в замке, зайти внутрь. Включить настольную лампу. Скользнуть взглядом около - и присесть в кресло. Еще миг рассуждений - откинулся на спинку.

Ожидание. Теперь мне остается лишь одно - ожидание.

***

(М а т у а)

Скрипнула дверь. На мгновение позволил себе удивиться Крег, но затем, отыскав взглядом то, что волновало, а именно незваного гостя, меня, тяжело вздохнул (то ли от разочарования, то ли от облегчения) и прошелся к столу. Бросил на скатерть ключи.

Еще одно нелепое кривляние (видимо, выковыривая языком что-то из зубов), цыкнул, и, наконец-то, нагло, с вызовом, уставился мне в глаза.

- И? С чего такая честь, если можно поинтересоваться? - язвительно ухмыльнулся, скрывая истинные эмоции.

Подался я немного вперед, скрестив руки на коленях.

Глубокий вдох и, тщательно подбирая слова, решился на вскрытие... чужих тайн.

Глаза в глаза.

- Я здесь из-за нее.

- Нее? - переспросил Коротышка и присел на край стола. Взгляд сверху вниз.

(невольно ухмыльнулся я от его нахальства и грубости; прожевываю самолюбие)

- Из-за Виттории.

Обмер: видно было, как невольно скривился от боли, но лишь на мгновение; ведь затем, совладав с собой, рисует равнодушие.

- Из-за Анисии, - любезно уточняю.

- Я уже понял, - дерзко перебил меня. Саркастически улыбнулся, а после отвращение и ярость исполосовала его лицо, отчего я вмиг опустил взгляд, сам замирая от некого стыда и обиды.

Ухмыляюсь, тоже натягивая маску лжи.

- И что же ты мне скажешь? - неожиданно продолжил этот белобрысый упырь, видимо, не выдержав моей долгой паузы.

И тут я понял... Действительно, какие можно подобрать слова, доводы, дабы оправдать ... ею содеянное? По крайней мере, смотря именно с его колокольни.

Что?

Ровным счетом... ничего.

Тяжелый, глубокий мой вздох.

Встал с кресла. Взял с подлокотника свою "поклажу" и хотел, было, податься к двери, уйти, но в последний момент... рискую попытать удачу, замер.

- Да, в принципе, ничего особого. Просто... - обернулся, протянул Крегу небольшой коробок. - Вот. Это - вашей Майи вещи. Виттория сохранила их и просила... передать ей, - изумленный взгляд перекосил его лицо. - Я думаю, ты лучше справишься, нежели я. Верно?

Несмело дрогнул, моргнул. Вдох - и потянулся в ответ.

Забрал, подал к себе и открыл крышку. Беглый взгляд - и мигом прикрыл обратно.

Взор на меня.

- Благодарю.

Отвернулся я, пряча победную ухмылку.

- В общем, - решаюсь на первый залп, и снова лицом к лицу, - она искренне сожалеет о том, как поступила. Хотя... и не могла иначе. Это же - Виттория. Она вынуждена так поступать, даже если... это будет стоить ей собственного счастья, жизни, и... любви.

(вмиг на меня метнул взгляд, в глаза, но тут же и осекся, потупил вновь взор в пол)

- То, что для одних кажется предательством, - продолжаю свою речь я, - для других - справедливость.

Тяжелый, болезненный вздох. Дрогнул Шон, сменив позу. Очи уставил в мои.

- Я знаю.

Удивленно хмыкнул я и невольно закивал головой.

Это хорошо, что знаешь. Хорошо.

- И, кстати, - ухмыляюсь, - если бы не она, вам бы отнюдь не сепультура светила, а сам понимаешь... что.

Несмело качнул тот головой, соглашаясь. Но в голос не ответил. Смолчал.

И вновь я ковыряюсь в своих мыслях, подбирая нужные слова, дабы не звучало все пошло и глупо. Заезженно и лживо.

- Еще одно, что... я думаю, стоит тебе знать, - невольно делаю глубокий, громкий вздох, - не мне, конечно, бы это говорить. Однако... больше некому, - тяжелая пауза, собирая остатки сил, дабы отдать самую страшную тайну своей девочки, отдать им - на растерзание, мерзким тварям окружающего, бездушного, мира. - Она все еще тебя любит. Как тогда... когда повстречала на свою беду и так сильно привязалась. Ждала всё это время. Едва ли каждый день ходила к тебе на могилу, слезно вымаливая прощение. И сейчас ждала, но... испугалась в последний момент и сбежала. Думай, сам решай, конечно. Но знай, то, что у вас было там с ней... Я, правда, не знаю всех подробностей, но точно уверен в одном: то, что случилось в ту далекую, чертову ночь, - пауза, набираясь смелости на важное... ее ... признание, и веду дальше, - было, по истине, искренним. Без притворства.

Тяжело вздыхаю я, прогоняя боль и неловкость; прошелся по комнате, остановился у стеллажей с книгами. Вновь взор на обмершего в жутких, тягостных мыслях, Шона.

И добиваю начатое:

- Зная многие... порой, даже самые жуткие детали ее жизни, могу точно сказать, ты - ... второй мужчина, которого она подпустила к себе. И это за полтысячелетия-то... нелегкой жизни.

Смущение и изумление тотчас взорвались у него внутри.

Метнул на меня удивленный взгляд.

- А первый - это ее муж, причем... еще до обращения в Древнюю, - вздох и присел я на подлокотник кресла. - Как по мне, это - что-то, да значит. Однако, решать тебе. Никто не навязывается и не упрашивает. Все мы - взрослые люди. И нужно рассуждать трезво и правдиво. Тем более, что не каждому по силе выдержать ее судьбу, причем... хотя бы, просто, находиться рядом, сопровождать по этому тернистому, неблагодарному пути. И вновь не пойми меня превратно: я не говорю, что ты должен испугаться. Знаю, что не трус, ведь иначе бы никогда не смог бы даже привлечь ее внимание, а не то, что бы... покорить сердце. Просто... - и сызнова вздох, перебирая мысли. - Просто, знай. Что и как. И куда ведет тот или иной выбор. Если честно, как по мне, пусть бы и дальше оставались все эти ее чувства да терзания сокровенной тайной, однако... это было бы уж слишком несправедливо по отношению к ней.

Взгляд, уверенный и смелый на молодого человека, уже решаясь на собственную искренность.

- Я знаю, что и ты был с ней честен. И чувства твои были настоящими, - вмиг выстрелил мне в глаза Крег взглядом, выдерживаю зрительный бой, - иначе бы она тут же почувствовала обман, твою игру. И не поверила бы, не пошла за тобой, и не хотела бы так отчаянно предать всё свое прошлое и всё то, что так рачительно создавала веками. Но ее поступок по отношению к тебе ужасен. Не спорю. Никто не спорит. И тем не менее, Виттория свое наказание тоже приняла и исполнила. Ты - под землей. Она - под небесами. Маялась, корила себя, ненавидела. Не жила... - отбывала.

- Я ее слышал, - внезапно отозвался Шон.

- Что, прости? - нахмурился я в непонимании.

- Я ее слышал. Конечно, я думал, что просто сошел с ума. Галлюцинации. Выдумка. Сон, в конце концов, но затем... затем это стало повторяться слишком часто. Ее плач, крики, просьбы. Я ничего не мог поделать - будь это хоть правдой, хоть ложью. Это было жутко... И ты прав. Я, действительно, ее полюбил. Эту чертовку, - закачал головой. - Такого взрыва эмоций, который я пережил в ту ночь, никто бы... наверно, не выдержал. Но мне повезло - она ответила взаимностью, - вдруг взгляд перевел на меня Крег, в глаза. - Я благодарен тебе за искренность и за все, что ты мне рассказал, - тяжелый вздох. - Однако...

(в душе моей похолодело, замер, не дыша)

- Однако, - продолжил Шон. - Сам понимаешь, я не могу всё сейчас бросить и пуститься за ней. Здесь моя семья - и я нужен им сейчас. А, когда все закончится, ... там... видно будет, - виновато поджал губы, - по крайней мере, я думаю, стоит дать нам высказаться друг другу. - Криво, едко ухмыльнулся, что-то вообразив в своей голове. - А коробку, - метнул взгляд на руки свои, - я передам. Отдельное спасибо. Это - и, вправду, важные вещи для Майи. Благодарю.

Понимающе я закивал, печально улыбаясь. Вздох...

- Хорошо. Я рад, что ты меня выслушал. Никто никого никуда не торопит. Пятнадцать лет ждала, думаю... и это вытерпит.

Неловкая пауза...

- Расскажи мне что-нибудь еще о ней, - вдруг несмело отозвался, едва ли не шепотом, Шон.

Перебираю в голове мысли, воспоминания - и уступаю...

- Она не совсем такая, которой ты ее знаешь. Не взбалмошная, не дерзкая, чаще всего несмелая, замкнутая в себе. Книжный червь. И, - ухмыляясь сам себе под нос, - как выяснилось, еще одна страсть - гонки. Но тем не менее - излишний консерватор, женщина строгих, старых взглядов на отношения, семью, брак, мужа... Она очень хрупкая, если одна. И очень сильная, если кто-то поддерживает ее. Весь этот Орден, вся наша, упырская, современная цивилизация, так органично влитая в жизнь смертных, - полностью ее заслуга. Это - невероятное существо. И даже не в силе дело, которой она обладает. Не зря ее часто называют "матерью вампиров". Никто и никогда о них, о нас, так не заботился, как она. Как эта... нежная, добрая, искренняя девушка. Не кори ее. Прошу, - взгляд в глаза, - прошу. Не со зла она тебя предала. Не со зла. Поверь. Но более того - отныне она точно пойдет за тобой, ни на мгновение не помыслив выбрать иную, пусть даже и верную, сторону. До мозга и костей это существо верное своим близким. Просто, в твоем случае, так вышло. Это была та школа, которую ей пришлось пройти, дабы в будущем больше никогда не повторить столь ужасных ошибок. Между двух огней. Она невольно выбрала не тот берег. И я знаю, что больше такого не повторится. Увы. Так вышло. Но, в конечно счете, тебе очень повезло. Цени ее.

Как и мне повезло... ведь я ее - друг.

Вздохи, проморгав наваждение чувств, встаю с места. А в голове: суд, Мария, Жо - все то, что существует ныне лишь благодаря Виттории. И, возможно, Шону.

Не знаю...

Резко встряхнул головой. Разворот к двери.

- Ладно, - хлопнул в ладони я от неловкости, - больше не смею задерживать. Тихой ночи.

- Где она сейчас?

Обмер я, осознавая произнесенное им. Невольно (радостно, едва заметно) усмехнулся.

- В Риме.

Улыбнулся и Крег (но скорее сам себе, нежели мне). Еще миг - и ответил:

- Снов.

Дернул я на себя полотно,

а затем и вовсе скрылся в мрачном, пустынном коридоре.

Глава 76. Встреча

***

(М а т у а)

Я стоял на террасе, в голове перебирая злокозненный план Крега, за который мне уже сейчас стоило браться, дабы всё успеть, и вдруг уткнулся взглядом в забавную картину: внизу, недалеко от входа в туннель, замерла в прощании пресловутая четверка ТХПМ и их девчушка.

- Так что, кто куда поедет? - отозвался Смит.

- Мы на Аляску, туда, куда и собирались… Думаю, наш дом еще не замело снегом, - ответил Дейнли.

- Я в Рим, - поспешно выпалил Шон и загадочно скривился в улыбке (отчего я тоже невольно усмехнулся).

- Я в Египет, проведаю старых друзей, - произнес Грэм и облокотился на капот автомобиля.

- Ну, а я, - растяжисто, задумчиво проговорил Мэт, - а я осуществлю старую мечту – побываю

в Японии.

- Тогда до встречи?

- Да. Свидимся еще. Не теряемся, братья и сестренка.

- Давай, - мило улыбнулась Майя.

***

(В и т т о р и я)

Остановилась, заправить машину. Привычные, заученные движения. Оплата - и шаги к авто. И вдруг косой взгляд уловил, что-то... важное. Что-то... великое. Что-то... спасительное.

Вытаскиваю пистолет из бака, цепляю на место в аппарат.

Села за руль. Захлопнула дверь. Руки на руль. Взгляд вперед, на манящую точку. Цель.

Закусила губу, перебирая волнительные рассуждения.

А затем... - сцепление, переключить скорость , дать по газам.

Все сильнее и сильнее, все быстрее и быстрее. Еще миг - и пулей, точной, уверенной, без малейшего сожаления, врезаюсь... в бензовоз .

Улыбка осознания тут же осветила мое лицо. Вот она, вот моя смерть.

Уж слишком я тебя, подлая, заждалась. Уж слишком...

Но вдруг вспышка. Резкая, яркая, ослепляющая... да только, вместо боли в теле, вновь волнение и тяжесть.

Миг, дабы прийти в себя, и вижу, как снова сижу за рулем, всматриваясь в манящую цель.

Едко, злобно, чиркнуть зубами. Скривиться от ярости.

Резкие движения ноги и руки - и снова двигатель набирает ход, а колеса проделывают свои последние обороты. И вновь я стремительно лечу навстречу этой, такой желанной, избавляющей от всего жуткого, противного, душераздирающего, ... смерти.

Опять удар, опять коробка всмятку, и яркая вспышка вокруг.

Миг, моргание век - и передо мною руль. Стекло. Заправка... и вдали бензовоз.

Гневно рявкнула и треснула руками об баранку.

- СУКА, ДА ДАЙ ЖЕ СДОХНУТЬ! ОТПУСТИ-И ЖЕ ТЫ МЕНЯ!!!

Сгорая от отчаяния, зажимаю педаль, переключаю скорость...

Но еще миг - и вдруг выходит из здания мужчина и стремительно направляется к авто. Тому самому... злосчастному авто.

Обмерла я, так и не дав по газам.

Еще один вдох - и отступаюсь. Глушу двигатель.

Жгучие слезы по щекам.

Стираю с лица ладонью горечь. Выдох, взгляд в сторону, закусив до боли губу.

Руки сжимаются в кулаки...

Но ничего не поделать. Нужно... просто... жить.

Дальше... жить. Хоть и без него.

Завести мотор - и плавно тронуться с места.

***

А дальше в моей душе наконец-то поселилась она... холодная, ледяная апатия.

Сутками лежала в своей кровати, бездумно пялясь в потолок.

Я уже не ждала. Ничего не ждала.

Просто... отбывала свой и дальше срок, который оказался куда больше, нежели пятнадцать лет сепультуры. Срок - в вечность.

***

Звонок в домофон.

Злобно скривилась я и перевернулась на другой бок. Тугие мысли в голове начинают свой ленивый ход: курьер от Матуа с "едой" был недавно, или же... неделя опять так быстро пробежала?

Чертова "диета". Гневно выругаться себе под нос и накрыться с головой подушкой, прогоняя настырный звонок.

Еще миг - и лень уступает раздражению.

Неспешно сползла с кровати, ноги в тапки - и пошаркала к двери. Жму на кнопку, рявкнула:

- ДА?!

- Доброго времени суток. Вы не могли бы уделить нам минуточку? Мы бы хотела представить вашему вниманию нашу уникальную продукцию.

"С-сука!" - нервно сжались мои кулаки, отчего тут же треснул рядом стоящий стакан.

Глубокий вздох. Отбиваю звонок - и направляюсь обратно к кровати.

Но едва умостила свое колено на постель, дабы затем вовсе целиком, словно куль, завалиться на кровать, постучали в дверь. Еще миг - и запищал звонок.

Вздрогнула я. Мотнуть головой, прогоняя туман - и собираю остатки сил, дабы вновь доковылять до входа.

Прокручиваю барашек замка, отдергиваю дверь, на ходу уже раздраженно причитая:

- Да что тут непонятного! Ничего у вас я покупать не...

Обмерла. Глаза мои расширились, лицо вытянулось, а сердце... остановилось.

Ужас сковал конечности, обдавая морозом, и по коже побежали мурашки...

Не шевелюсь.

Ядовитая ухмылка в ответ.

- А голос мой даже не признала. Обидно.

Уверенный шаг вперед, через порог, и сам, не дожидаясь приглашения, зашел внутрь.

Обернулся, взгляд на меня. А я все еще застывшая, боюсь даже моргнуть.

- Стоп, - вдруг вполне серьезно удивился мой гость. - И почему ты еще не одета? Через полчаса… у нас венчание. А мы еще кольца себе не выбрали.

Настом покрылось все внутри меня. Казалось, вот-вот я упаду без чувств.

Завертелся на месте, что-то ища, затем быстрые шаги к шкафу. Раскрыл его и достал оттуда первое попавшееся платье. Живо подошел к кровати и повесил оное на спинку.

Нахмурился и недовольно пробурчал:

- А то я знаю вас, баб. Будете еще три часа собираться.

Взгляд на меня.

Поежилась я, хотелось попятиться, а затем и вовсе сделать разворот и быстро, не оборачиваясь, убежать.

Но... ноги не слушались. Дрожу, пришпиленная к полу. Жадно ловлю каждое его движение.

Застыл, пристальный, изучающий взгляд в лицо.

И вдруг эта его наигранность спала, явив взору истинные эмоции: замешательство, волнение, робость.

Несмело приблизился и замер на расстоянии шага.

Мило, нежно улыбнулся.

- Ну... чего зависла? Или и в лицо не признала?

Тяжело сглотнула я ком волнения.

К глазам подступили слезы. Лишь на миг задержались на ресницах, а затем вовсе сорвались вниз, быстрыми ручейками по щекам.

- Ну, зачем же сразу так? - печально улыбнулся.

Вдруг движение - и несмело коснулся рукой, стирая с моей щеки соленые потоки. Еще миг - и вдруг притянул к себе, крепко обнял, сжал в объятиях, отчего я невольно уткнулась ему в шею.

- Угонщица моя, - внезапно ласково, прошептал мне на ухо.

Словно кто-то сорвал мой стоп-кран: рыдания с визгом, болезненным стоном, вырвались из моей груди, невольно заставив содрогаться от жутких спазмов. Задыхаюсь от облегчения, от воздуха, что стал врываться в меня и, заполнять каждый миллиметр моих легких, сосудов, давая смысл сердцу вновь усердно биться, вновь гонять по жилам сумасбродную кровь. От его тепла, что эхом разливалось по моему телу, упорно стала таять я, а по рассудку расплывалось осознание того, что он - не видение, не выдумка, не помутнение. Что он - реален. Он здесь... Он рядом.

Вдруг нежный, заботливый поцелуй в висок. Жадно ухватилась я ему за руки, и отчаянно зашептала, запричитала, словно к Богу молитву:

- Прости меня, Шон. Прости! ПРОСТИ!

Силой немного отстранился, хмурый взгляд в глаза.

- Ты, что... еще кому-то сиськи показывала?

Рот невольно приоткрылся мой от удивления, обмерла я попытке принять, уразуметь услышанное, но затем миг - и на его лицо проступила едкая ухмылка.

Поддаюсь, улыбаюсь робко, машинально, в ответ.

- Нет, конечно, - собираю силы по закромам. - Кроме тебя они никому неинтересны.

Крепко сжал, притиснул к себе обратно.

- Это хорошо. А то я ревнивый.

(пауза)

И вдруг добавил:

- А остальное ... неважно.

Замерли, обнявшись. Ритм сердец наших слился воедино, творя чарующую музыку, волшебную, что так несмело разрезала собой тишину...

Внезапно дрогнул, горячее, частое дыхание обдало мою щеку, отчего внутри меня все невольно лопнуло и затрепетало, словно бабочки. Нежно коснулся своими губами моего уха. Кроткий, нежный поцелуй и вдруг... волнительной дорожкой стал прорываться к моим устам. Поддалась, ответила тем же.... Миг - и наши губы соприкоснулись, рождая внутри нас тысячи взрывов, тысячи чувств и ощущений. Тотчас послышался треск стекла. Не реагируем. Еще быстрее нарастает темп, еще сильнее разливается по жилам страсть - и уже его сильные руки сжимают меня до легкой боли, а я впиваюсь пальцами ему в тело, словно боясь упустить.

Резкое движение, повелительный шаг наощупь - и прибил к стене. Вмиг подхватил себе на руки - обвилась ногами об поясницу. Еще делает шаг - стукнулись, брякнулись об комод, что-то зазвенело, задребезжало и рухнуло, разбившись. Невольно рассмеялись, но игнорируем. И вновь движения, и вновь разрушения, а в душе еще сильнее взрывается развратное желание и пылкий пожар. И вот наконец-то уткнулись в кровать, миг - и повалил меня на нее. Поддаюсь. Тотчас забрался под ночную рубаху. Скользнул рукой вверх и сжал мою плоть до сладкой боли. Застонала я невольно, выгнулась. В момент его язык ворвался мне в рот, взрывая еще больший трепет внизу живота, до дрожи, до спазмов, до похоти. Жадно прокатился рукой вверх к груди и, нащупав вожделенное, тут же меня дерзко сжал. Еще один поцелуй, туманный взгляд в глаза - и внезапно обмер.

Ослабил хватку, а затем и вовсе немного отстранился.

- Так, стоп. Как-то мы не туда...

Обмерла, устыдившись. Чувствую, что краснею.

Робкий взгляд в лицо - и внезапно едкая, ироническая ухмылка исказила его губы.

Нахмурилась я от непонимания.

- Нет, нельзя, - сквозь едкую улыбку. - Я - парень приличный. До свадьбы ни-ни, - сам над собой захохотал.

- Я чувствую, какой ты приличный, - пристыжено рассмеялась я, ощущая сейчас его всего собой.

- Во-во, - решительно выпускает меня из своей хватки и срывается на ноги. Оттягивает рубашку вниз. - Это всё ты, развратная гонщица. А я - мальчик воспитанный. По крайней мере был... до встречи с тобой, - и снова хохочет, белобрысая сволочь. Хватает меня за руку и тащит на себя, помогая встать рядом. - Ладно... а если серьезно, то у нас, действительно, время в обрез. Одевайся, я тебя подожду в коридоре.

- Шон... - отчаянно протянула я, хватаю его за руку, пытаясь удержать: страшно упускать из виду.

- Никаких Шон! - забавно кривляется, изображая серьезность и злость. Шаг и замер у двери.

Полуоборот, взгляд через плечо. - И не вздумай сбежать: найду и выпорю.

Улыбаюсь...

***

Быстрые, отчаянные движения - в душ, собраться и пулей выбежать за дверь.

Стоял. Ждал.

Обернулся на звук. Милая, нежная улыбка.

- Молодец, а теперь пошли. Документы взяла?

(дрогнуло мое сердце от волнительных мыслей и надежд)

- Да, - несмело киваю головой.

Подходит ближе и берет за руку. Ведет за собой - не сопротивляюсь.

Вот еще шаг - и выберемся из подъезда.

Таксист радостно заулыбался, завидев нас. Бросаю короткий, вопросительный взгляд на своего мальчика.

Вдруг прильнул ко мне губами и, жарким дыханием обдал, прошептал на ухо:

- Давай в этот раз угонять не будем. Я заплачу.

Невольно рассмеялась. Покраснела.

Плюхнулись на заднее сидение. Обнял.

- До ювелирного, - скомандовал Шон.

Обмерла я, словно меня кто пришпилил к месту. В голове напряжение. Неужто не шутит?

И вдруг поцелуй в макушку, сжал сильнее - не могу (да и не хочу) сопротивляться.

Обвисла, обмякла в его хватке, жадно дыша - наслаждаясь родным, приятным запахом. Наслаждаясь теплом. Наслаждаясь счастьем.

Слезы безудержной рекой стекали по щекам, отчего невольно вздрагивала - эхом на эти мои переживания мой белобрысый сорванец только сильнее прижимал меня к себе.

Короткий, несмелый взгляд ему в глаза - и тут же, смутившись, отвернулась. Носом уткнулась ему в грудь и замерла. А перед глазами - полные слез глаза Шона... и счастливая, нежная улыбка на устах.

Глава 77. Сюрприз

***

Ювелирный магазин.

Переступить через порог - и направиться к витринам. Волнение до мурашек. Задыхалась от переживаний.

- Ты что... действительно, этого хочешь? Не шутишь? Или это такая месть?

Улыбнулся. Подошел ближе. Взял за подбородок. Взгляд в глаза.

- А говорили: грозная, взрослая, уверенная в себе дама.

Пристыжено прикрыла веки, улыбаюсь, вырвалась из его хватки, в сторону отвела голову. И сызнова взор на него.

Закусила губу.

- Да эти два. Тебе как, - вдруг обернулся ко мне, - нравятся же?

Смотрю на него, а самой только и хочется, что улыбаться, как идиотке.

- Да хоть в пупырышку.

Рассмеялся.

- Это, дорогая, нам тогда в другой магазин. - Разворот к продавцу. - Да, давайте, запаковывайте. Сколько с меня?

***

Сели в авто.

- Аэтфе.

Взял меня за руку и крепко сжал. Ответила тем же. Улеглась ему на грудь - и счастливо прикрыла веки, наслаждаясь сводящим с ума счастьем.

***

Аетфе.

Еще один поворот - и проехаться к самой церкви.

Авто замерло. Щелкнула дверь - и Шон уже практически вылез наружу, но я в последний момент хватаю его за руку и тяну на себя.

Обмер, насупился. Пригнулся, взглянул на меня:

- Чего?

- Ты... - глубоко вздыхаю для смелости, - действительно, этого хочешь?

Наигранно изогнул свою бровь.

Застыл в мыслях.

Взгляд мне в глаза (с неким испугом).

- А ты?

Тотчас нахмурилась я от злости.

- Не переводи стрелки. Ответь.

Ухмыльнулся.

- Нет, я тебя сюда на экскурсию привез. А кольца купил для приманки.

(раздраженно закатила я под лоб глаза, скривилась; сильнее потянула его за руку на себя)

Поддался. Сел обратно. Рядом.

Взгляд в глаза.

- Разве ты бы не хотел меня лучше узнать? Или...

Рассмеялся вдруг.

- Не, я столько не выдержу.

- Чего? - не поняла, замерла в рассуждениях. А затем током прошибло осознание. - Ты это... из-за меня, моих убеждений? Из-за близости?

Еще сильнее вдруг рассмеялся, отчего тотчас я покраснела и стыдливо спрятала взгляд.

Придвинулся ближе и вкрадчиво, шепотом проговорил на ухо:

- Если бы меня волновала только близость, я бы тебя бы еще в тот вечер взял, и никакие погони и копы тебя бы не спасли. А что уже говорить о том, что было часом ранее.

Отстранился. Взгляд в глаза.

- Я, действительно, этого хочу. И дело не только в твоей чести. Или еще каких предрассудках. А вот ты... чего спрашиваешь? Если не готова, - вдруг отвел взгляд в сторону. - То сейчас быстро все решим. Шофер, заводи, - крикнул он водителю и закрыл рядом с собой дверь.

Отчего я резко дернулась вперед, отдергивая мужчину за плечо.

- Нет-нет! Шон, - обижено уставилась я на своего сорванца. - Я тоже хочу.

Скривился вдруг мой Крег. Нахмурился.

И так смешно буркнул себе под нос:

- Ох уж эти бабы. Сами не знаете, чего хотите.

Пристыжено прячу взгляд, улыбаюсь, заливаясь краской.

Резко открыл дверцу и выбрался наружу. С некой грубостью хватает меня за руку и нахально вытаскивает наружу.

Шаги ближе - и вдруг обмерла я от удивления. Учтиво замер подле меня и мой Шон.

У входной двери в волнении расселись, временами переговариваясь между собой, мой Луи, Мария и даже... Ивуар.

Невольно прикрыла рот от изумления рукой, тихий, отчаянный писк вырвался из моей груди. Взгляд на Крега.

- Как?

Улыбнулся.

- Магия. Пошли давай, а то уже и так они заждались.

Немного подтолкнул вперед.

Еще пару шагов - и увидели те нас, сорвались на ноги, пристальные, счастливые взгляды. Широкие, добродушные улыбки.

- А я уже и не верил, - вдруг выкрикнул Матуа и протянул ко мне свои руки, зазывая в объятия - нехотя оторвалась от Шона и поддалась приглашению.

Крепкая хватка - и, едва слышно, шепчу:

- Благодарю.

- Эт не я. Он всё сам.

Отстранился. Обнял Крега.

Ко мне подошла Мария, взяла за руки.

- Идем за мной, тебя кое что ждет.

Взгляд через ее плечо на замершего в доброй улыбке, Ара.

Пристыжено закусила я губу, прячу взгляд.

Подошел ближе, отчего подруга моя вынуждена была оторваться от меня. И вот уже крепкие, отцовские объятия старика.

Шепотом на ухо:

- Не кори себя, и не стыди, ты это - заслужила. Теперь он - твоя судьба. Держись ее и будь счастлива.

Благодарно улыбнулась в ответ.

- Спасибо.

- Ну что, невеста моя, - вдруг обратился ко мне Шон. Меряющий взгляд с ног до головы. - Встретимся у алтаря?

Засмущалась я, спрятала глаза.

- Та полно уже ее вливать в краску. Пойдемте, - заботливо перебил излишнее внимание ко мне присутствующих Луи и, обняв за плечи, напористо повел ко входу в церковь.

***

- Девочки - направо, мальчики - налево, - съехидничал мой упыренок и, подмигнув мне, удалился с Матуа в другую сторону, по коридору.

- А нам сюда, - любезно оповестила меня Мария и, схватив за руку, потащила за собой.

- Как там Жо? - пытаюсь сдержать нарастающее волнение и страх отвлеченной темой.

- С Мигелем осталась, - быстро протараторила та, дабы я отстала, и вдруг голос ее сменился на вкрадчивый, манящий, - ты лучше сюда посмотри.

Еще шаг, за порог комнатки, и отступила в сторону та, являя моему взору белоснежное, нежное, украшенное миллионами маленьких ромашек и жемчужин, изумительное, будоражащее душу, платье невесты.

Шаг ближе - и несмело провела я рукой по нежной, атласной ткани, по прозрачной фате.

- С корсетом, как ты любишь.

- Красота какая... слов просто нет, - наконец-то отрываюсь взглядом от сюрприза и перевела очи на подругу. - Благодарю. Как вы все это...

- Это - Шон. И платье выбирал. Правда, пришлось немного подсказать, - ухмыльнулась Мария. - Но зато чулки и туфли - исключительно его решение.

Рассмеялась я, смущаясь и краснея от представления, как это все было.

- Ладно, не будем задерживать никого. А то, - подошла вдруг ближе, сзади и принялась расстегивать молнию на моем платье, - все сюрпризы только начинаются...

Удивленно метнула я взгляд на нее, но за хитрой улыбкой и непроницаемым взглядом было ясно одно: партизан тайну не выдаст. Только подразнит.

Глубокий вдох - и принимаюсь участвовать в переодевании.

...

- Оно просто идеальное, - уставилась я в зеркало и замерла в наслаждении.

- Это ты - идеальная. Да и потом, - ехидно захихикала Мария. - я помню как ты смотрела на подобного типа платья, когда мне выбирали. Глаза твои горели, словно пламя.

Ухмыльнулась.

- Все равно таких там не было, - провела по полам, выровнялась, гордый взгляд в серебряную гладь.

- Я так рада за вас. За тебя, Вит.

Улыбаюсь.

- Благодарю. Знаешь, - резкий разворот, взгляд мой на девушку. - Я до сих пор не верю в происходящее.

Улыбнулась.

- Понимаю, - словно некую тайну прошептала мне та, немного приблизившись. - Я в свою-то свадьбу поверила только, наверно, где-то спустя пару недель. Хотя до сих пор весь тот день как в тумане. Воспоминания - приятными обрывками.

Рассмеялась я, прячу стыдливый взгляд.

Тяжело вздохнула. А ведь я тогда не особо была ей искренней подругой.

- Ты чего? - вдруг удивилась Мария. Печаль исказила ее лицо.

- Да так, - криво улыбаюсь я. - Глупости в голову лезут.

- Брось, Виттория. Что было, то было. Сейчас главное то, что вы вместе. И совсем скоро, через несколько минут ты станешь его женой.

Подошла ближе, силой развернула меня к зеркалу. Взгляды наши встретились там.

- Представь только... Виттория Крег. Передо мной стоит будущая... Виттория Крег. И остальное - просто неважно.

От волнения поджала я губы, а на глаза проступили слезы. Пытаюсь глубоко дышать, сдерживая чувства.

Улыбаюсь.

Выдох. Разворот.

Замотала я головой от ужаса.

- Так, пошли давай, иначе я сейчас или расплачусь, или сбегу от страха.

- Я тебе сбегу.

Вдруг рыкнула дверь. И внутрь зашел Ивуар.

Окинул взглядом. Шаг ближе:

- Наконец-то... я дождался этого дня.

Притянул к себе и крепко обнял.

- Девочка моя, я буду очень рад вести тебя к алтарю. И, данной судьбой властью, благословляю вас в этот счастливый, долгий, ровный путь. Прекрасный союз.

Немного отстранился, поцелуй в макушку - и вновь крепко сжал.

- Ты этого заслуживаешь.

Разворот, подставил локоть - тотчас ухватилась за него я. И еще сильнее стал страх грызть рассудок. Похолодело внутри, от волнения невольно поежилась.

- Так, цветы, - взвинчено вскрикнула Мария и в момент подхватила со стола букет невесты. - А теперь - всё... с Богом.

***

Еще немного, и выходим из-за поворота. Прямой дорогой между пустынных рядов лав огромного, шикарного, белыми цветами убранного, зала к алтарю.

А там... застыл в немом, трепетном ожидании мой Шон. Такой прекрасный, нарядный, в строгом смокинге, он вовсе выглядел иначе, нежели тот, к которому привыкла я. Солидный, статный. От моего белобрысого сорванца ничего не осталось. Мужчина, зрелый, самодостаточный, решительный, уверенный в себе, серьезный и сильный. Меня ждала там моя будущая опора и судьба.

Меня ждал горячо любимый... мой будущий муж.

Размеренные шаги вперед, с каждым ударом сердца все тверже, смелее и увереннее.

Улыбается, робко улыбается, жадно следя за каждым моим движением. И с каждым таким замиранием моего хода - оцепеневает и он, застывает его сердце в испуге и волнении. Затихает... в предвкушении.

Еще миг - и поравнялись рядом.

Ивуар переложил мою руку со своей на его.

Оборот. Взгляд на священника.

Пытаюсь глубоко дышать, прогоняя страх, сдерживая слезы.

И вдруг музыка стихает.

Взгляд на брачующихся святого отца - и наконец-то тот принялся зачитывать важные, будоражащие, прознающие до мурашек, слова:

- Возлюбленные Божьи, мы собрались здесь вместе во имя Господа, и перед лицом этого собрания, чтобы свидетельствовать о соединении этих молодых людей вместе в святом браке; который является блаженным состоянием, установленным Самим Богом от начала времён, и выраженным в тайне единения Христа и Церкви. Христос украсил Своим присутствием брак в Кане Галилейской, и совершил там первое чудо; апостол Павел наставляет нас, чтобы нам благоговейно, благоразумно, рассудительно, и в страхе Божьем подходить к браку, а не необдуманно и легкомысленно. В это святое состояние двое наших друзей, Шон Крег и Виттория Колони, вступают, чтобы соединиться навсегда. Есть ли здесь, в этом собрании, есть кто-нибудь, кто может указать причину, по которой этот брак не может быть заключён? Пусть говорит сейчас или никогда. Если же нет, мы продолжаем.

(короткая, вынужденная пауза, и продолжил)

- Я требую и побуждаю вас обоих, как если бы вы отвечали в день страшного суда, когда все тайны сердца будут открыты, знаете ли вы какую-либо причину по которой вы не можете вступить в брак, да или нет?

(пристальный взгляд на нас)

- Нет.

- Нет.

- Для большей уверенности, я спрашиваю, есть ли кто-нибудь здесь, кто связан с кем-либо из стоящих перед нами на основании Слова Божьего, отчего их брак не может быть заключён? Если же нет, то мы продолжаем.

(и снова пауза)

- Шон, берёшь ли ты Витторию в жёны, чтобы вы любили друг друга в Господе, пребывая в браке? Будешь ли ты любить её, утешать её, уважать её и поддерживать в болезни и в здравии; и, оставить всех других, и быть только с ней так долго, насколько хватит вашей жизни?

- Да, - счастливо улыбнулся мой Крег и посмотрел на меня.

От услышанного тотчас еще сильнее по моему телу побежали мурашки - волнение перевесило противостояние. Вмиг с глаз сорвались слезы и безудержной, больной рекой покатились по щекам; спазмы сжали грудь и заставили невольно содрогнуться.

Перевел на меня взгляд священник.

Замялся немного, завидев конфузливую картину. Враз мой белобрысый озорник уставился на старика. Уловив того замешательство, в момент решил сыграть на этом. Самодовольно, лукаво ухмыльнулся и, казалось, вполне серьезно изрек:

- Да не обращайте внимания, просто... невесту силой к браку принуждаю, а так... ничего особенного, давайте дальше.

- Шон! - гаркнула я, злобно сжав его руку; но затем усовещено спрятала взор, лишь на мгновение взглянув на священника. - Он шутит. Продолжайте, прошу, святой отец.

Прокашлялся тот. Громко вздохнул. Скривился в негодовании на миг, но после, отыскав наконец-то строки в книге, принялся дальше (читать) говорить:

- Виттория, соглашаешься ли ты выйти замуж за Шона, чтобы вы любили друг друга в Господе, пребывая в браке? Будешь ли ты любить его, утешать его, уважать его и поддерживать в болезни и во здравии; и, оставить всех других, и быть только с ним так долго насколько хватит вашей жизни?

- Да, - торопливо ответила я...

- А теперь, Шон, повторяй за мной…

- Я, Шон Крег, беру тебя, Виттория Колони, в жёны, с сегодняшнего дня и буду любить тебя и лелеять, буду с тобой в радости или скорби, в богатстве или бедности, в болезни или в здравии, пока смерть не разделит нас, по святому Божьему определению; и кроме того, я даю тебе моё слово.

- Я, Виттория Колони, беру тебя, Шон Крег, в мужья, с сегодняшнего дня и буду любить тебя и лелеять, буду с тобой в радости или в скорби, богатстве или бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас, по святому Божьему определению; и, кроме того, вот тебе моё слово.

- А теперь можете обменяться кольцами.

Шаг ближе Луи - и протянул наш выбор, так аккуратно застывший на бархатной, красной подушечке.

Первым взялся за важное дело мой муж.

Взгляд в глаза, а затем на протянутую руку. Робкое, плавное движение - и одел на безымянный палец до конца, навеки нарекая его своим именем. Поцелуй в тыльную сторону ладони и нехотя, неспешно выпустил.

Заливаюсь я счастливой улыбкой.

Звонкий вздох - и уже сама решаюсь на движения.

Руки дрожат, а переживания прошибают все тело, но решение твердое и уже принятое.

Одеваю кольцо своему задире на палец и крепко сжимаю его руку. Пальцы в пальцы - в замок.

- А теперь можете поцеловать невесту.

Шаг ближе. Вплотную. Пристальный взгляд в глаза - и неторопливо, с интригующей, нарочной тягучестью, потянулся ближе. Губами к губам. Сердцем к сердцу... Судьбой к судьбе.

***

Выйти за руку со своим мужем из церкви. Аетфе...

Взгляд около, а затем на чистое небо, на солнце.

Никогда не думала, что сия дивная обитель ... когда-то мне подарит столь великое, неописуемое, словами не передаваемое, счастье.

Никогда не мыслила, что снова выйду замуж. А уж тем более здесь.