Терновый венок надежды

- И кто на этот раз?

- Опять мальчик, - мило улыбнулась я и шутливо закачалась из стороны в сторону.

(сии роды принимали уже профессионалы, в больнице, однако на моем присутствии во время процесса Дейнли все же настояли: а я только за).

- А вы когда… осмелитесь? – внезапно отозвалась Жозе.

Смысл сказанного тут же пришпилил меня к полу, ужалив в самое сердце. Вмиг едва заметно коснулся меня Шон, приводя в чувства. Собраться с духом и быстро разыграть сцену, дабы сдержать сорвавшуюся лавину.

- Так. Стоп, - резкий шаг назад. Меряющий взгляд с головы до ног. – Это точно - моя малышка Жозефина Мария Матуа? Или кто-то иной?

- Иной, - загадочно ухмыльнулась та. – Иной.

Ее боль тотчас разлилась по мне, заставляя еще сильнее поежится.

- Ладно, пошлите за стол. Майя передала торт и индейку. Вторая, правда, уже прилично остыла. Но…, - быстро отозвался Крег, пытаясь сгладить, замылить ситуацию.

Повелась. Живо хватаюсь за локоть своего Чертенка и иду едва ли не наощупь, в голове перебирая жуткие мысли.

***

- Рассказали? – едва слышно прошептала я Марии на ухо.

- Еще нет.

- Что рассказали? – наглым образом ошарашила нас Жозе, нарочно желая устыдить в неловкой конспирации.

Удивленно оглянулись.

И вновь пытаюсь играть, игнорируя нарастающую тревогу.

- Луи, тебе еще добавить индейки? – иронически отозвалась я и уставилась на своего бедного друга-папашу.

- Нет, спасибо, уже не лезет, - недовольно пробурчал Матуа и торопливо встал из-за стола.

Было видно, что он уже готов взорваться от негодования. Причем, не из-за вызывающего поведения Жо, а из-за собственного бессилия: ведь никак не мог противостоять тому, что предстояло совершить. Все мы были еще не готовы отпускать нашу крошку во взрослую жизнь, причем отнюдь не человеческую, а полную вампирско-полукровского безумия; мы не готовы были ее отправлять в дальнее, полное бед, боли и предательств, плавание серди, порой, излишне бездушных мелких кораблей и жестоких громадных флотилий. Конечно, всегда будем рядом и изо всех сил стремиться ее оберегать, однако... это не умаляет наш, родительский, страх...

- А тортик? – ехидно улыбнулся Шон.

(и все-таки недолюбливал мой муж Луи Батиста, а все из-за собственной ревности: беспочвенной, безусловно, однако сие уже ему было не втолковать)

- Нет, спасибо, - все так же сдержано, вежливо, но с нотками злости, ответил Матуа.

- Жо? – любезно поинтересовался у девчонки Крег, но уже без этого нелепого выражения лица.

- Нет, спасибо. С меня и сока хватит.

Повисла неловкая тишина.

Тягучие минуты...

И вдруг отозвалась виновница "торжества":

- Ладно, - тяжело вздохнув, нелепо шлепнула ладонями по коленям, а затем, резко отодвинувшись от стола, уверенно отчитала, - я пойду к себе. Никто не против?

Короткий вдох – встала и, не дожидаясь нашего участия, спешно подалась прочь.

Дать ей скрыться за дверью, и я первая решилась вступить в бой:

- Если хотите, я возьму это на себя.

Молчаливые рассуждения - и несмело закивала головой Мария.

- Если честно, мы на это и надеемся. Сама понимаешь, трудный возраст. Она нас не то, что не слушается, а в прямом смысле слова - не слышит. Порой мне кажется, если бы она меня увидела стоящей на голове, то даже бы не отреагировала, не заметила. Я не знаю, что с ней творится. Стала замкнутой, молчаливой. Ничего у нее не спросишь, ничего ей не скажешь - все в штыки, и мы с Луи - словно самые жуткие враги на всем белом свете. Мигеля тоже ни во что не ставит, посылая его заниматься своим делом. У меня уже руки опускаются. Честно, я не знаю уже, что с ней делать.

- Ничего с ней не надо делать, - вдруг резко вклинился в разговор Шон, перебивая слова отчаявшейся матери. - Это - возраст такой. Каждый день что-то важное случается. Причем, то, что для вас - мелочь, для нее, непременно, будет трагедией. И, поверьте, у них проблем гораздо больше, чем у нас. А все потому, что помимо судьбы, подкидывающей им испытания, они сами себе многое надумывают и доделывают. И это я сужу и по себе, и по совей сестре, и по своим друзьям. И прочим особям и вещам, с которыми мне довелось столкнуться. И самое интересное во всем этом то, что... кто-кто, а отнюдь не родители теперь им за искреннего собеседника. Это - норма. Это нужно принять... и пережить. Благо, есть те, кто в этот сложный период краха прежних устоев и построения нового моста к вам, к маме и папе, выслушает, поймет, поддержит и подскажет. Это - друг. И дай Бог, он будет достойный, мудрый и честный. В вашем случае - Виттория. Иногда еще - Мигель и я. Подходим ли? Решайте сами.

Но учтите, прошло то время, когда она цеплялась за вашу руку. Смиритесь, Жозе выросла. Взгляните на нее: еще год - и перед вами расцветет бутон, явив прекрасную женщину. Нет, безусловно, для меня, как и для вас, она всегда будет маленькой русой девочкой, которой на встречу хочется привести не духи и цветы, а игрушку. Однако, это - неправильно. Нельзя останавливать жизнь, замедлять рост... лишь потому, что мы еще не готовы. Она - готова. А это уже - приговор. Вы та мораль, которую сейчас отнюдь не хочется слышать. Вы - та совесть, которую скорее ненавидишь за устыжение, за осуждение, за непонимание, за советы и преграды. Вит, ты тоже не наседай на нее с этой ее переменой. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы не во вред себе. Я не говорю полностью наплевать на нее. Отнюдь нет! Но отпустите девчушку - пусть она расцветет. А если что, каждый всегда готов ей подставить свое плечо. Мы всегда рядом. Не рубите побеги... иначе всем достанется, а она все равно прорастет, вот только уже криво и совсем не там и не так, где и как следует. Чем больше давление - тем сильнее сопротивление. Это - физика. Это - жизнь. Вспоминайте себя в свои семнадцать и принимайте разумные решения. И тогда, вполне вероятно, этот мост быстрее достроится... и уже другом для нее станет не кто-то со стороны, а вы - сами...

Печально опустила я голову.

Подруга...

А ведь Шон прав. Если для меня она всегда была дочерью, то для нее я, в первую очередь, - подруга. А почему бы и нет? По-моему, нынче это самый большой комплимент, на который от нее можно рассчитывать.

Так и быть.

Моя роль определена. И, во что бы то не стало, я с ней справлюсь.

Взгляд на Матуа.

- Луи, ты не против?

Молчит. Скрипит зубами. Хмурится... Но еще тягучая минута сопротивления - и обернулся. Взгляд в глаза.

- Только не отдай ее Эйзему.

- Я быстрее умру, - вполне серьезно отчеканила я.

Миг - и ухмыльнулся.

- Или сожжем все дотла, - съехидничал Луи Батист.

Коварно улыбаюсь.

- Или сменим Орден.

Рассмеялся.

- Не дай ей наделать ошибок.

- Не дам. Тут без вариантов.

В какой-то момент мне показалось, будто мы с Матуа делим власть над нашим общим ребенком. Невольно, резко метнула взгляд сначала на Шона, затем на Марию.

Ревности и неверных мыслей на их лицах не проступало.

Облегченно выдохнуть. Встать. Взгляд на друга.

Улыбнуться.

- Просто, верь мне. Кто, если не я?

Иронически ухмыльнулся.

- Действительно...

Глава 88. День рождения

***

- Жо, к тебе можно? - несмело приоткрыла я дверь и замерла, выжидая вердикт.

- Виттория, разве я тебе когда-то отказывала?

Ехидно улыбнулась. Смелые шаги внутрь.

- С Днем рождения!

- Неужели уже перевалило за полночь? - вполне искренне удивилась моя малышка.

- Да. И … час ноль три, так что ты, моя девочка, уже родилась!

- Мама спит?

- Нет, все ждут внизу. Мария хотела прийти, н-но… побоялась тебя лишний раз злить.

- И правильно. Ненавижу праздники.

Игриво подмигнула я бровью, играя с ее фантазией.

- Даже со мной?

Обмерла моя девочка. Волнительные рассуждения и вдруг повела, взывая к интриге:

- И-и-и,… что это значит? – дерзкая ухмылка.

- Ты у нас девушка теперь взрослая. Мама говорит, жаждешь быть независимой?

Застыла. Словно волной обдали - устыдилась, помрачнела. Тяжело сглотнула ком взорвавшегося негодования и четко, мерно проговорила, словно мантру:

- Независимой, взрослой и неповторимой.

- Делай все так, как я скажу, и эту ночь не забудешь никогда.

Забавно выгнула та бровь, изображая интерес и удивление.

Обмерла в предвкушении.

- Верь мне, моя красотка. И твои семнадцать – это будет что-то, - вполне искренне, но с затаившимся ужасом в душе, проговорила я.

***

Строгая юбка по колено. Высокие сапоги на низком каблуке.

Невзрачная кофта и куртка серого цвета.

Нет, я не сошла с ума и больше не ведусь на прежние свои материнские суждения (по крайней мере, пока что). Я услышала Шона. И отнюдь не буду пытаться зажать, сдержать ее, мою Жозефину. Я помогу ей, поддержу - и дам расцвести так, как та того достойна...

Крепкие объятия, поздравления, подарки.

Поцелуи, наставления, ласка и тепло.

Еще миг - и мы вдвоем вышли из дома.

- Не знаю, всё, что я видела в этом городе – гадкая пародия на праздник…, - обижено пробурчала моя рыжая звездочка.

- А кто тебе сказал, что это будет… в ЭТОМ городе? – игриво замигала я бровями. – Виттория Колони никогда так низко не летает, - ехидная улыбка выползла змеюкой мне на лицо, откупоривая бутыль с, дарующим силы пережить предстоящее, безумием.

Понимающе закивала головой Жозе, утопая уже в коварных предположениях и закипающей в жилах едкой жажде.

***

Шальное такси…

И за полчаса уже в аэропорту.

- Италия, моя девочка. Нас ждет ИТАЛИЯ!

***

- И я пойду в этом? – невнятный жест рукой, промеряв себя с ног до головы. Казалось, моя Жо сейчас расплачется.

Ухмыляюсь. Искристое шампанское уже заиграло в моей голове, толкая на невольную иронию.

Короткий шаг ближе – и разорвала ей юбку по шву до бедра, резкий рывок – и укоротила до неприличного, глумливого мини.

- Издеваешься?

- А то.

- Ты сумасшедшая… но не до такой же степени? – обижено надула губы девчушка.

Хохочу.

- Да шучу, шучу...

Неспешно прошлась по салону самолета, к кабинке пилотов. У самого выхода, слегка приподняла шторку и вытащила оттуда, запакованное в целлофан, черное платье… То самое, которое еще дома у Матуа выбрала для своей крошки (заказав по интернету с доставкой). Для своей юной девицы, которой сегодня предстоит выйти в свет, подлинно зарекомендовав себя полноправной хозяйкой не только вечера, но и всего этого чертового мира. Если я когда-нибудь и хотела кого на смену себе в Ордене - то это была именно она. Причем все возможности и задатки в ней уже присутствуют. Оставалось лишь только набраться мудрости и получить в наследство парочку солидов моих вампирских способностей.

Длинное сзади, до самых пят, подобно шлейфу, а спереди - лишь чуть ниже линии мини юбки… Откровенное декольте, искусно подчеркивая упругую, молодую грудь.

Я смотрела на нее и понимала, что Шон был прав. И даже не через год, а уже... передо мной стояла прекрасная женщина. Передо мной был восхитительный цветок, которому главное теперь изо всех сил нужно... не дать завянуть.

Мгновения тугих, волнительных мыслей – и протянула я ей черные модельные туфли на высокой шпильке.

- Меня мама убьет…

- Потому и нарядилась ты в тот серый ужас, что изначально был на тебе. Та-а-акую тебя видеть…

твоим родителям… противопоказано.

Пристыжено улыбнулась.

- Посмотри на себя в зеркало! Эх, какая конфетка! А если добавить еще немного уверенности, надменности и коварности? Светская львица!

- Крестная, ты меня пугаешь!

- А разве не такой ты хотела быть?

Пристыжено опустила Жозе глаза. Поджала губы.

Молчит…

- Брось дуться. Я как лучше хочу. Скажи только… Ты, действительно, такая решительная, как постоянно твердить своей матери? Хочешь быть другой? Хочешь быть независимой и неповторимой?

Уверенный взгляд мне в глаза.

- Да.

- Смотри, чтобы бы ты не пожалела о своих словах.

- Не пожалею, - жестоко отрезала, как патриот перед смертью, отчего по моей спине даже невольно побежал мороз.

Мы ее потеряли. Мы уже потеряли свою девочку. Окончательно.

Это - правда. Не знаю, что произошло. Но ее больше не стало.

Больше не было в этом мире русого маленького чуда, зовущего меня вместе с ним играть в куклы...

Нет. Истинная... самодостаточная дама, рыжая бестия, смотрела мне в глаза, решительно готовая идти навстречу своей судьбе, какой бы она не была.

Глава 89. Откровения

***

Через пару часов уже были на месте.

Черный лимузин поджидал у входа.

…

- Aeternus Festum, или Аетфе, что в переводе с латыни – Вечный праздник. Здесь, моя милая, венчались твои родители, венчалась я с Шоном, Майя с Кайлом…

- А в обычных церквях… уже не модно стало? - язвительно передернула мои слова Жо.

Ехидно хихикнула я, упиваясь ее смелой дерзостью.

- Модно – не модно, неважно. Традиции – много чего значат. Да и разве можно найти прекраснее место для веселья?

Окинула я невольно взглядом окружающий нас пейзаж.

Шпили башен упорно тянулись ввысь, желая дотронуться до неба…

Окутывая нежным бархатом древнего, вечнозеленого соснового леса, огромный холм бережно обнял замок, укрывая от недоброжелателей почти со всех сторон, оставляя подступ лишь только с юга...

Глубокий ров, наполненный водой, высокий вал… и берма вдоль высоких каменных стен, усеянная неошкуренным дрекольем, лишала последней надежды на удачное взятие крепости…

Мистическое, завораживающее, пугающее было что-то во всем этом… и такое родное, заботливое для меня. Я ловила себя на мысли, что Этфе напоминал мне саму себя. Если Искья - олицетворение меня еще смертной, человека, то этот мир - я, запутанная, заблудшая в вечности, не имеющая права... на финал.

- И теперь вопрос… что мы здесь забыли? Чья-то свадьба?

- Здесь не только венчания проходят, милая моя Жо. Любые торжества. Причем как по поводу, так и без. Вечный праздник, он на то и ВЕЧНЫЙ, чтобы длиться… вечно.

- Каждый день?

- Каждую ночь.

Понимающе улыбнулась девчушка.

- Справа, видишь самый большой шпиль? - ткнула я рукой вдаль.

- Да.

- Это – и есть церковь. А вот небольшая круглая башня… у самого подножья холма?

- Угу-мсь.

- Когда-то там было место заточения… Одинокое маленькое окошко… с видом на небо.

А нынче место умиротворения и покоя.

- Зачем здесь так много кольев, под стенами?

- Эти шипы, mortuus lacrimatio (мертвый плач, плач усопшего) изначально были для обороны крепости. Затем долгое время служили для привидения в исполнение смертной казни неверных. Да и не раз самоубийцы находили здесь покой. Забравшись в башню Quies (Покоя), спрыгивали вниз… на колья… медленно, но уверенно двигаясь в лапы Смерти.

- Очень весело.

Загадочно повела я глазами и улыбнулась.

- Иногда, это - единственный выход. Кедровые колья – еще та сила...

Подъехав ко главному входу, автомобиль наконец-то замер.

- Вот и на месте, - обреченно изрекла я, окончательно смирившись с происходящим.

Водитель вежливо открыл нам дверцу и подал руку.

Длинная, красная ковровая дорожка…

У входа стояло несколько молодых пар. Короткий взгляд на них, но не отыскав знакомых лиц, игнорирую.

- И помни, ты здесь – самая главная гостья. Так что грудь вперед, нос к верху – и на всех плевать…. с высокой колокольни, - едва заметно прошептала я, и натянула на лицо жесткую маску равнодушия и презренности. Этот мир дерзок и развратен - а значит, не достоин наших истинных, потаенных чувств.

Двери отворились - и мы вошли в антре…

Присутствующие враз обернулись. Короткий поклон головы и замерли, дивуясь новой богине сего беспощадного олимпа.

Полное пренебрежение, высокомерие, холодность им в ответ. Моя бестия ни на скрупул не отставала в своем мастерстве, даже мне давая нехилую фору. Эта девка еще заставит этот мир себя полюбить. Еще заставит дрожать... и подчиняться.

И вновь грациозный, уверенный шаг навстречу Правде.

Еще миг - и я окажусь на пороге тяжелого испытания, поведя за собой свою Матуа.

Еще миг - и занавес поднимется.

Еще миг - и она перестанет быть... человеком.

И вдруг метнулась тень, короткое движение, взмах ресниц - и перед нами застыл... он самый.

Манерно поклонившись, тут же выровнялся, и, едва сдерживая едкую ухмылку, вкрадчиво прошептал:

- Как дамы добрались? Всё хорошо?

Разум отказывался верить увиденному. Сердце испуганно сжалось, предчувствуя беду. Побледнела, побелела я от ужаса. Глубокий, спасительный вдох.

- Доминик? – дрогнула я, собираясь с силами, - я думала, ты на Эйземе сегодня.

- А я думал, вы в Лондоне, - язвительно ответил тот.

- Ясно… - словно кто лезвием полосонул горло, мешая свободно рождаться словам.

- Да и не мог пропустить столь знаменательное событие, - игриво вздернул бровями… и тотчас перевел взгляд на мою Жозе.

Сжалась я в трепете, боясь самого страшного. Тут же захотелось ее закрыть собой, спрятать - ... да уже ... было поздно. Он ее отыскал. Мою крошку, мою маленькую девочку отыскал, и своей похотливой жаждой уже стал прорываться, проникать к запретному плоду.

- Если ты хоть пальцем к ней прикоснешься, - невольно, инстинктивно зарычала я, злобно чиркая зубами, - я тебя… УБЬЮ.

Расхохотался. Короткий, колкий взгляд на меня… и снова на Жо.

Он знал, что я не шучу, но это его ни капли не останавливало. Живой интерес так и раздирал его черную, развратную душу, желая познать ту, которую так рьяно прятали, ту, которую так фанатично берегли, причем ни кто иной, а сама я... и Матуа.

Несмело ухмыльнулся. Вдох. Но, едва Бельетони собрался, наконец-то, что-то высказать в ответ, как моя рыжая Бестия тут же сплюнула желчные слова:

- Не переживай, Виттория. Я на таких уродцев не ведусь, - и гордо вздернув подбородком вверх, в момент продолжила свое шествие, дерзко бросив навязчивого собеседника ни с чем.

Тихий, счастливый мой смех невольно вырвался наружу. Колкий взгляд, ядовитая ухмылка, - и уверенно пошагала за ней.

И наконец-то путь завершен. Замерла Жо в ожидании.

Воодушевленная смачной пощечиной по самолюбию Доминика, я уверенно делаю последнее свое движение. Поравнялись.

Пристальный, пытливый взгляд на девицу…

Глаза в глаза.

(счастливую, подначивающую коварством, ухмылку отнюдь не прячу)

- Последний шанс тебе даю, - околдовывая, произнесла я, - не отказываешься от своих слов? По-прежнему смелая и… непоколебимая?

Плутовская улыбка ее в ответ.

- Я все еще в игре, мадам.

И вот он - миг. Момент, которого все так боялись, но верно ждали.

- Тогда…, - резкий разворот; уверенно, решительно распахнув оба полотна дверей перед своей наследницей, прокричала я, - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ… В МИР ВАМПИРОВ И ПОЛУКРОВОК, дорогая…

...

Обмерла Жо в недоумении.

Забыла даже как дышать.

Быстрый, пугливый взгляд покатился по, явившейся взору, картине: элегантные, жеманные, воплощение самого величия, воспитанности и добропорядочности, дамы и господа сейчас бесстыдно отреклись от своих прежних масок и явили миру самые свои потайные, гадкие, развратные желания и деяния. Плотские ласки, объятия, страстные, местами мерзкие, похотливые лобзания в плену сексуальных игр, не смущаясь, не скрываясь, не останавливаясь: грубые укусы, давая крови своего партнера смело течь по телу, дабы затем голодными, с хваткой хищника, движениями губ и языка разливать по своему сознанию беспредельный исступленный экстаз.

Едкий полумрак, с шальными взрывами дурманящей музыки и яркими вспышками светового шоу, нагонял на все это еще большего напряжения и вожделения.

Но как бы не был гадок этот мир, это именно то, во что ей придется, в конце концов, окунуться, хочет она того или нет. И предстоит видеть эти сумасбродные лица ей еще очень долго, непомерно долго, длинною, дай Бог, ни в один век.

Хотелось, конечно, хотелось ее обнять, прижать к себе, да и, вообще, убраться поскорее отсюда, однако нельзя было. Уже... да и вообще... это под запретом.

Вынужденно пошагала я дальше, нарочно зазывая ее, побуждая вторить мне, последовать за мною в это пекло. Дрогнула Жо. Тяжелое усилие - и подчинилась. Попытки не отставать, вести себя манерно, сдержано, самоуверенно …

Но… ее ужас, пробивающий до дрожи, волнами накатывал на меня, вынуждая ежиться и захлебываться эмоциями. Ноги подкашивались, а к горлу подступала тошнота.

Но мы шли вперед, не подавая виду. Шли, полностью погружаясь в наркотический дурман, вопреки своему естеству и желаниям.

Присесть у барной стойки, полуоборот, взглядом упиться в свою девочку и жадно следить за каждым ее движением.

Еще миг - и замерла около меня рядом.

- Вижу, ты под впечатлением, - нарочно громко, дабы перекричать грохот музыки. Резкий разворот к бармену, - две «Кровавых Мэри».

Новый прилив жути тут же ударил мне в спину, отчего я невольно содрогнулась. Попытка совладать с собой. Два бокала… с красной жидкостью в момент встали перед нами. Перевела взгляд я на девчушку: больше не в силах скрывать свой страх и ужас, она болезненно скривилась. Силюсь притворством сгладить происходящее: рассмеялась, ласково похлопала ладонью по ее колену.

- Девочка моя, расслабься. Это – всего лишь томатный сок. Я же понимаю, через что ты сейчас проходишь. Давай сядем за столик, дабы музыка нам не мешала. Думаю, стоит кое о чем поговорить.

Схватив свой бокал «Мери», я тут же пустилась в ход, задавая направление последующего развития событий.

***

- Прости, крестная, но я думаю, все здесь... слегка сбрендили. Вот и все.

Загадочно улыбнулась я: как бы я хотела, моя дорогая, что бы ты была права. Однако, даже если всю магию сего мира собрать воедино, обратно ничего не перепишешь и не изменишь. Вампиры и полукровки существуют, как бы нам это не хотелось. Как бы мы не противились.

Игриво вздернула я бровкой и вкрадчиво прошептала:

- А разве не этого ты хотела? Чего-то невероятного. Стоящего. Независимого. СВОБОДНОГО, - решаюсь на иронию.

- Все это… здесь не причем. Они – пьют кровь… и думают, думают, - взволнованно затараторила моя малышка, боясь даже произнести страшные вещи вслух.

Ей нужны доказательства? Прошу.

Сосредоточенный взгляд на ее бокал с "Мэри" - и тотчас спирт в оном вспыхнул ярким пламенем, напугав мою Жо до чертиков, не дав договорить. Еще немного выждать - и отпустить огонь восвояси: покорно угас.

Тяжело сглотнула девчушка. Удивленный, немой взгляд на меня, боясь даже моргнуть.

Ухмыляюсь, дерзко, лживо ухмыляюсь в ответ, а самой лишь хочется - лить слезы. Отчаянно лить слезы, коря за это безумство. Моя милая Жозефина, моя маленькая Матуа, прости меня за все... Еще один миг – и ее бокал от напора холодного взгляда сдвинулся с места, уверенно приблизившись к моему. Еще секунда – и в дребезги разлетелся подсвечник на столе.

Усовещено поджала я губы. Но лишь на короткий момент дать проступить на лицо истинным эмоциям - и вновь приняться играть бездушную роль.

- Таких штучек я могу показать тебе уйму. Хотя, это не совсем доказывает, что я – ВАМПИР, но то, что… не человек, уж точно. Не находишь?

- Т-ты – в-в-вампир? - пулей вырвалось из нее, а лицо излишне вытянулось. Настом страх, скатившийся по ее спине, обдав и мою душу. Поежились.

- Да, моя девочка. Я вот уже скоро как пятьсот лет, как Вампир.

- А? – только и вырвалось из нее, нелепо приоткрылся рот. Глаза неестественно округлились.

- Правда, из них, - пытаюсь сдержать ее нарастающую истерику своим отвлеченным рассказом; глубокий вдох, и повела, - пробыла сто лет под землей. Заживо закопанная. Братец постарался. Видишь ли, обратил меня мой муж… в вампира. Вернулся из долгого военного похода… мертвым, и меня забрал в свою вечность. Забрал. А мой старший братец все это пронюхал. Обвел вокруг пальца, втерся в доверие… И Ферни, будучи доброй души человек, существом, уступил. Обратил и его. Эх, знали бы мы тогда, какая цена за то доверие и дружбу! Меня в плен земле, на далеком, заброшенном острове Искья, а мужа – на куски и в пламя.

- Соболезную, - едва слышно буркнула моя малышка, отчего я тут же залилась краской от смущения. Неужто наступил тот день, когда я могу ей все о себе рассказать? Ничего не тая... и не додумывая?

- А кто еще из наших… тогда? - наконец-то решается вступить в бой моя Бестия.

Миг - и выстрел:

- Все.

(побледнела девчушка; но не сдается)

- Мама?

- Сразу после твоего рождения… обратили.

- Папа?

Загадочная улыбка.

- Луи, Луи… Эх, мой верный друг Матуа. Уже триста лет, как земля носит этого прекрасного вампира. Если бы не его поддержка, ух, сколько бы я дров наломала…

Тяжело сглотнула. Не верит, отчаянно сопротивляется моим словам, но все еще ведет игру.

- Мигель?

- Ох, Мигелюшка. Лет двадцать ему было, когда Луи обратил его.

- Шон?

Нервно хмыкнула. Уколола в сердце. Мой мальчик. Мой любимый белобрысый чертенок. Тяжелый вздох, прогоняя наваждение тяжелых воспоминаний и чувств.

- Шон… Ему было двадцать, когда стал ... А знаешь, знаешь, почему мы поженились только через пятнадцать лет после знакомства?

- Нет.

Загадочная улыбка. Загадочная, но целиком сквозящая печалью и болью.

- Потому что я сама лично его приговорила… к пятнадцати годам погребения под землей. … vivi sepultura. Справедливость? Разве это было справедливо? Знаешь, - замерла на мгновение, перебирая мысли, подбирая слова, - я, когда его первый раз увидела, то сразу захотелось голову свернуть ему. Весь такой скользкий, алчный, вертлявый, самовлюбленный, горделивый жук. Но потом, потом, как узнала ближе, … то, как он душой и телом постоял за друга, друзей, - "за меня", хотелось добавить, но сдержалась. - Это просто нечто. Казалось, как такой хитрый, эгоистичный, всегда добивающийся своего, экземпляр, мог вот так легко предложить свою жизнь во имя... друга. – Пристыжено хихикнула. – В общем, еще на суде… у меня крышу повернуло не в ту сторону. Кораблик мой… поплыл вспять, борясь с течением. Пятнадцать лет ходила я день у день… к нему на могилку, тихо моля… простить меня. Я знала, знала, что он меня не слышит, и даже не знает, что я рядом. Но ходила… Больная? Больная. Сумасшедшая, влюбленная дура. Боже, Асканио уже не раз срывался… раскопать Шона и четвертовать, за это МОЕ помутнение. Представляешь? Лишь Матуа, твой отец, меня поддерживал все это время. Не давал отчаиваться. А потом, потом, как только я поняла (а мне приснился вещий сон), что Шон сегодня… (тогда, два (три) года назад) очнется и выберется из могилы, спадут оковы vivi sepultura, я… я СБЕЖАЛА. Собрала вещи и... уехала в Рим. Сбежала. Было невыносимо страшно осознавать, что все эти… пятнадцать лет я ЛЮБИЛА того, кому… даже, может, и не нравлюсь. Представляешь? Я жила надеждой, у которой даже СЕМЯ не было.

Тяжелый вдох.

- Знаешь, чего в те дни мне больше всего не хватало?

- Чего?

- Бренности… Обычной человечной смертности. Когда отчаяние окончательно захлестнуло разум, я попыталась покончить с собой, – нервный смешок. – Чего я только не вытворяла, что не попробовала. Но жизнь теплилась во мне, разгораясь еще ярче, с болезненной силой. Даже кол в грудь…. меня не мог убить, не мог лишить сознания. Я была заключена оковы Вечности и Безумия. В бессмертном флаконе. В тот момент мне было хуже, чем когда… сто лет тлела под землей,… сто лет. Ожидание, ожидание приговора - … это невероятно больно. Больно…

Замерла. Затихла.

- А дальше?

(слезы бежали шальными струйками по щекам Жозе, отчего и я сдалась - стыдливо спрятала глаза, укрывая соленые потоки)

- А дальше. Дальше… В один прекрасный день (не знаю, не знаю сколько прошло тогда времени, сколько он думал, рассуждал, ждал, прежде чем приехать; не знаю – для меня то была ужасная вечность) постучал в мою дверь. Не могла поверить глазам… А знаешь, знаешь, что он мне тогда сказал вместо простого, человеческого «привет»?

(та молча, отрицая, закачала головой в ответ)

- «И почему ты еще не одета? Через полчаса… у нас венчание. А мы еще кольца себе не выбрали». … Представляешь? Сорванец… маленький.

Смущенно захихикала я и, сгорая от неловкости, спрятала лицо в ладонях.

Глава 90. Новоприобретение

***

- Но почему я раньше… никогда не замечала? Почему… не рассказали? - с нарастающим возмущением переспросила Жозефина.

- Твои родители решили дать тебе максимально долго побыть человеком… Простым, бренным. Дали вырасти тебе на почве ценностей тех, которыми когда-то мы сами жили. Человек. Быть человеком – отличная школа, дабы став чудовищем, вовсе не превратиться в животное.

- Почему сами не рассказали? И почему только теперь я узнаю?

- Сами… пытались, еще как пытались, но ты же сейчас никого, кроме себя, не слушаешь… А напрямую… побоялись, резко и неожиданно, не хотели еще сильнее тебя не оттолкнуть от себя.

- Я – тоже вампир?

- Полукровка. Рожденная от вампира и смертной.

- Как настроение, мои милые дамы? - молнией прошиб меня его голос. Невольно вздрогнула. Еще миг, и совсем не дожидаясь нашего участия и приглашения, тут же взгромоздился рядом с нами за столик Доминик. Вальяжно развалившись, как на троне - король, бесцеремонно, не скрывая своего интереса, уставился на мою Жо. Ужас окатил меня с ног до головы, исколов тысячами острых льдин.

- Пока тебя не было, всё было безупречно, - не сдержалась я и прорычала в ответ. Никогда не выказывала негодования к этому существу, однако, когда он замахнулся на самое святое в моей жизни, - во мне сорвали все оковы лояльности и добропорядочности; от страха я была готова удавить его прямо здесь и сейчас, на этом же месте, ничего не боясь и не смущаясь.

- Ах, ах, как же ты меня любишь, моя дорогая Виттория.

- Безусловно, Доми, безусловно.

- Уже рассказала про нас? – наконец-то удостоил меня взглядом. Глаза в глаза. Ярость так и выплеснулась из меня наружу, отчего тот лишь самодовольно ухмыльнулся. Сукин сын.

- Да, - нехотя отвечаю.

- Отлично, тогда через полгода свидимся… на Эйземе, красотка, - нарисовав милую улыбку на лице, пошло замигал бровью.

- Бельетони, может, не будешь клеиться? Ей же только семнадцать, - решаюсь на отчаянное.

- А хороша ж то как! – ядовито улыбнулся подонок.

- Но не по зубам, вам, мон синьор, - набравшись (казалось бы, уже давно умершей) храбрости, внезапно прорычала моя Жо.

- Ох, ох, - притворно закачал головой, «страдая» от горя, Бельетони. – Ладно, не скучайте. Я еще вернусь.

"Что б ты там задавился," - нервно чиркнула я зубами, но вслух озвучить не посмела.

Спешно поднялся и, бросив короткий прощальный взгляд на мою девочку, тут же спустился к танцевальной площадке, по ступенькам, а после и вовсе слился с толпой.

- Кто это? - наконец-то она осмелилась на очень важный, но такой ненужный вопрос.

Тяжелый вдох. Выбора нет. Этот мерзавец что-то замыслил, и в силах его остановить только сама судьба.

- Недотепаный Казанова, - саркастически сплевываю слова, - Доминико Роберто Джованни Бельетони. Основатель Ордена Полукровок, Эйзема, а нынче там лишь как гость… за свои проколы, - печально улыбнулась. – В общем, забудь. Тебе с ним водиться не стоит. Самодовольный, горделивый павлин. Вместо души – пустота, или же правильно сказать – жажда к развлечениям. Да и только.

- Что значит, что через полгода на Эйземе… свидимся?

Еще один выстрел в меня. Отчего невольно прикрыла я веки.

Тяжело сглотнуть лезвие безысходности и обреченно ответить:

- Семнадцать с половиной лет назад… был заключен договор. В твои восемнадцать ты, Жозе, должна будешь выбрать… к какому Ордену принадлежать: к Вампирам или Полукровкам. А для этого полгода поживешь на Искье, и полгода – на Эйземе. Познакомишься с бытом, жизнью, постулатами двух конфессий – и сделаешь полноценно осознанный выбор.

- А если я не хочу? Не хочу никуда ехать, ничего выбирать?! – отчаянно вскрикнула моя малышка, уже полностью насытившись всем этим откровенным... merda.

- Прости, но здесь у тебя выбора нет. Должна будешь выбрать сторону. Те, кому будешь служить, и те, кто душой и телом будут за тебя заступаться.

- Но вы? Мама, папа…

- Все мы – Искья. Но ты – Полукровка. Может, захочешь быть с такими, как ты…

Застыла в ужасе, осознавая до конца мои слова. Еще миг - и гневно рявкнула:

- Чушь! Все это – полная чушь! – резко встала из-за стола. – Я в туалет, - жестко отрезала та, давая мне отрезвляющую словесную пощечину.

Разворот – и ринулась в толпу.

***

Тягучие минуты, сливаясь во единый, безмерно долгий, вечный момент ожидания, с треском сломал мое терпение. Резко срываюсь на ноги.

- Ты куда? - взволнованно отозвался знакомый голос. Обернулась. С ужасом уставилась ему в глаза. Но еще миг, и совладав со своим замешательством, отвечаю:

- Жо где-то пропала.

- Оставь ее в покое. Пусть подумает, переварит услышанное, - настойчиво потянул меня за локоть и обратно усадил в кресло. – Не дави на нее.

Еще миг, и совсем не дожидаясь приглашения, расселся рядом.

Жестом позвал официанта и сделал заказ.

...

- А ты хоть что здесь забыл?

Ухмыльнулся. Короткий глоток спиртного - и обрушил на меня свой взгляд.

- Все очень долго ждали этого дня. Брось, Виттория. Ты же не думала, что данное событие проигнорируем? ... тихо, гладко и никто не заметит? Отнюдь. Это же - дочь Матуа и крестница Виттории Колони: сей приговор по умолчанию делает эту девушку эпицентром событий. По крайней мере, пока мир не свыкнется с новоприобретением.

- Она - не вещь, - грубо вскрикнула я.

- Не - вещь. По крайней мере - для тебя.

Еще глоток - и саркастически ухмыльнулся.

Отвернулась я, скривившись от отвращения, руки сжались в кулаки, а сердце загорелось жгучим пламенем.

Тихий треск бокалов... и жидкость медленно потекла на стол.

- Полно дуться. Я хоть и не считаю ее своей родственницей, но все же снисходительно к ней отношусь, зная, как она тебе дорога. Не бойся, я ей вред не причиню.

- Надеюсь, - злобно рычу.

- Ты, лучше, за своим Бельетони следи, а то, боюсь, уж слишком у него был вожделенный взгляд в ее сторону, как бы всё не закончилось печально.

- Она - приличная девушка, - рявкнула я и с бешенством уставилась ему в глаза.

- А вот он, - махнул в сторону толпы, - он - нет. И не такие бастионы брал.

- Жозефина сильная и принципиальная, просто так не отдастся.

- Твои бы слова да ей в уши. Что ж, время покажет.

- Покажет, - ядовито сплюнула злость я и отвернулась.

***

- Жозефина, - радостно вскрикнула я, завидев приближающуюся по ступенькам к нам мою девчушку.

Короткий, мимолетный, пренебрежительный ее взгляд на моего собеседника. Смолчала.

Учтиво поспешила я, представить:

- Познакомься, это мой брат – Асканио.

- Здрасте, - злобно фыркнула та, так и не удостоив дружелюбностью. – Мы сегодня пить еще будем? – внезапно выпалила Бестия непривычно грубым тоном.

- Может, еще «Мери»? - несмело пожала я плечами.

- А, может, водку?

Удивленно вздрогнули мои брови. Осела я обратно в кресло, жутью покрываясь изнутри в догадках.

- Водку, так водку…

***

Явились домой лишь к обеду.

Если я пыталась еще держать себя в рамках приличия, то моя внезапно повзрослевшая крестница совсем слетела с катушек: напившись до чертиков, она едва волочила ноги. Любые мои попытки ее хоть как-то умерить пыл, ничего внятного не дали. Хотя, и особо давить я не смела... Боялась.

По возвращению - сразу завалиться в кровать. Девчушка - предалась сну, а я - больным вертолетам и жутким мыслям. Нежная забота Шона, долгий, болезненный разговор и попытки переубедить меня - хоть как-то смогли восстановить во мне равновесие. Контрастный душ, пару стаканов кефира - и привести себя в божеский вид.

На тему вампиров Жозе с родителями не решалась заговорить… вплоть, пока не наступил вечер воскресенья.

Ошарашить громогласной новостью и поставить дочь перед фактом: завтра с утра… она отправляется на Искью для полугодичного пребывания там: проживания и учебы.

***

Слезы. Крик. Истерика. Гневные высказывания… - скандал, ужасная ссора.

Вот так и покинула отчий дом, дабы наконец-то уверовать в то, что … вампиры и полукровки все же… СУЩЕСТВУЮТ.

***

Пока маленькая Матуа осваивалась (под гневный рык, упреки и негодование) на острове, я провела первую неделю с ней. Но затем, совсем уже не справляясь с ее нелепой истерикой и жуткими криками, не справляясь с собственными нервами, отбыла восвояси, обратно домой. Шон прилетел и едва ли не за руку утащил на Аляску... приходить в себя.

Депрессия раздавила меня, словно валун букашку. Вместе с Жозефиной, и я ненавидела всех нас, но увы... ничего поделать не могла.

- Малыш, перестань дурью глушить голову и искать проблемы там, где их нет. Это нормально, что получив такой колоссальный перелом сознания и привычного уклада окружающего мира - она готова вас всех изничтожить. У нее гормоны шалят. С ней все понятно. А ты-то чего завелась? Успокойся. Не пройдет и месяца, как она смирится и втянется. Черт возьми, Викки, она на Искье, а не где-то в плену у африканских племен. Там твоя земля, и она о ней позаботится. Разве не так?

- Я ей нужна, - обижено буркнула я.

- Да неужели? У нее... что, горе? Кто-то умер или что?

- Да типун тебе на язык!

- Во-во. А что вы хотели, когда задумывали весь этот план? Что она в свои пятьдесят лет, когда окончательно убедится в том, что не стареет, по крайней мере, пока сама себе это не позволит, - с радостью кинется в пучину правды, припевая веселые песенки о красоте, открывшегося ее взору, мира? Все мы как-то это пережили. И потом, ее никто не кусал, не убивал и не обращал. Очнись, Виттория. Все так, как должно быть. Просто успокойся - и она утихомирится. Дальше поедешь с ней - и спокойно все обсудите. И снова у вас все наладится. Ты станешь ее крестной-подругой, а ее родители - адекватными предками, которых, по крайней мере, она пустит к себе на порог. Тем более там твой брат. Всегда присмотрит.

- Этого я и боюсь.

- В смысле? - нахмурился Крег.

- Да ничего. Просто...

- Что?

- Асканио - личность крайностей: либо жестокая холодность и пренебрежение, либо излишняя забота и стремление контролировать чужую жизнь. И оба этих варианта... коснись моей девочки, может вызвать хаос и целую череду бед.

- И вновь ты все утрируешь и лишний раз себя накручиваешь. Да плевать ему на нее - и хорошо. Но если будут обижать, то, я думаю, из любезности к тебе, все же заступится за нее. И всё. Викки, если будет хоть малейший повод - тогда мы вновь рассмотрим всю эту ситуацию. Как говорится, далеко бежать не надо: сели в свой самолет и тут же полетели к твоей Жо. А пока, просто, дай ей... и себе свободу. Выдохни - и начни жить дальше. Страшное позади: вы раскрыли правду и исполнили первую часть своего долга. Теперь осталось лишь только... ждать.

Глава 91. Беда

***

И все-таки мое сердце, полное материнской любви к этой девчушки, чуяло приближающуюся беду.

А потому, не знаю, как и что именно толкнуло меня настоять на том, чтобы Шон меня отпустил в тот день на Искью.

- А Жозе нет, - удивился моему визиту Ар. - Я думал, ты в курсе. Они с Асканио сегодня вечером уехали на Аетфе.

Кто-то разрубил канат - и гильотина рухнула.

Сердце отчаянно сжалось внутри, а страх покарабкался по спине.

Быстрые шаги на вход. Прыгнуть в тачку - и уже мчать в сторону жутких предположений.

***

Шаг внутрь, в антре главной башни Аетфе - и обмерла я в ужасе от увиденной картины.

Лицом к лицу…

В пьяном угаре, моя девочка едва держалась на ногах, и, казалось, если бы не крепкие, откровенные объятия Асканио, то точно бы рухнула на пол.

Момент - подняла, уставила на меня свои, покрытые пеленой полусознания, очи.

Тягучий миг - и, наконец-то, разум проконстатировал ей факт собственной обреченности и полного обличения.

- Кресс-с-сная, - только и смогла выдавить из себя в оправдание.

Попытка дотронуться ко мне рукой– инстинктивно отпрянула я, словно от кипятка. А внутри, из сердца тотчас хлынули потоки крови из жгучих, нанесенных этой взбалмошной девчонкой, ран... Молчаливый разворот - и, едва уже что сама соображая, подалась, пошагала я прочь.

Звонкий скрип, шарканье подошв, миг - и отчаянно дернулась, бессовестная, вдогонку.

Вырвалась из расслабленных объятий Аско и попыталась идти за мной.

- Виттория, - жалобно, едва сдерживаясь от воя, позвала она.

Замерла я. Словно тысячи стрел в сердце. Побелела, неживая.

Тягучий момент - и наконец-то силой делаю разворот.

Застыла, глотая ужас.

Глубокий вдох – шаг ближе.

Тихо, но мерно, холодно, чеканя… болезненные слова:

- От кого, кого, а от тебя… не ожидала. И после всего… всего, что тебе рассказывала. Знаешь же, как я его НЕНАВИЖУ. И ты?

- Прости…

- Что прости? ЧТО ПРОСТИ? - отчаянно завопила во мне обида, давая силы на последнее представление.

Но вместо слов, вместо эмоций… по еще щекам ее покатились жгучие слезы. Сорвались безудержной рекой прямиком мне в душу, разъедая еще больше там ран.

Замерла Жо, не дыша.

Еще миг сопротивления - и резко, отчаянно шагнула я ближе. Стиснула в объятиях.

- Жозе. Девочка моя. Не плачь. Не разрывай мне душу до конца, – прижала к сердцу. – Не плачь. Слышишь, не плачь! Я же тебя люблю. Люблю. Как дочь люблю. И все пойму…

Нежный, заботливый поцелуй в макушку.

- Не плачь…

- Простите… все меня, я не хотела, - едва слышно прошептало мое русо-рыжее чудо.

Уткнулась лицом мне в шею. Зарылась в волосы… и дико, звонко зарыдала.

Истерика сорвалась, взорвалась… полной мощью.

… ливнем из безмозглой… тучи.

***

- Пошли, я тебя отвезу.

- Я САМ, - грубо, гневно перебил меня Асканио.

С вызовом уставилась ему в глаза.

- А ты еще ответишь, за все, свои, поступки, - с отвращением прорычала я.

- Не сомневаюсь, - и дерзко, силой выдрал ее из моей хватки.

***

В ту же ночь я улетела обратно к своему Шону. Опять слезы, истерика - и заботливая поддержка мужа. Шон - это был единственный светлый лучик в этом чертовом, вновь взорвавшемся, мире. Мире, где пытались отобрать самое ценное - мою (какую-никакую, но)... дочь.

... и вдруг зазвенел, забрюзжал телефон. Нехотя уставиться на экран - и обомлеть в жутком предположении. Еще миг - и, собравшись с духом, принять вызов:

- Да, Луи?

- Жозе...

- Что с ней?

- Она совсем слетела с катушек.

- ЧТО ЭТОТ СУКИН СЫН СДЕЛАЛ? - дико завопила я. - Я УБЬЮ ЕГО, МЕРЗКИЙ АСКАНИО!

- Это - не он ее довел.

Обомлела я, не зная, что и подумать. Колкий вдох:

- А кто?

- Бельетони.

Сердце мое... остановилось.

***

Приехать на остров, но так и не осмелиться к ней подойти.

Жозефина от всех разъяренно отмахивалась, подпуская к себе лишь одно существо - моего брата.

Впервые я словно прозрела.

Мягкий, заботливый, по истине, радетельный, он таял рядом с ней и больше не пытался силой контролировать весь окружающий мир; не навязывал сою волю и не душил жестокостью: он всем своим теплом заполнял ее, успокаивая, облегчая ее боль - слезы совсем по другому мужчине... Бескорыстность и доброта... да только - тщетно.

Мерзкий, черствый червь по имени Доминико Роберто Джованни уже впился, влез а ее хрупкое сердечко и захватил в плен ее тягу к жизни, сковал душу и бросил к своим ногам, словно бездушную вещь.

***

Судебное заседание. Каждый глушил голову своими мыслями, уже особо не вникая в происходящее. Благо, Маркантонио, Ар и Матиас сами взяли на себя обязанность разрешить, поставленные на повестке дня, вопросы.

Вдруг рыкнула дверь.

Зашумели, заволновались присутствующие.

Невольно вздрогнула я, завидев ужасную картину.

Едва живая, синюшная, моя Жозефина, казалось, вслепую, наощупь, шагала вперед, прямиком к нам. Подскочила я невольно на месте, но замерла в ожидании, не смея даже ступить в ее сторону.

Матуа побелел, заледенел от ужаса.

Еще миг - и добралась до Асканио. Вдох - и тотчас, словно без чувств, пала прямиком ему в объятия. Бережно обнял, притянул к себе. Тяжелые, жестокие секунды всеобщего оцепенения - и дико, отчаянно звонко вдруг закричала, заревела моя звездочка, жадно цепляясь Колони за шею, за плечи, за всего него, словно за спасательный круг.

Поежились, дрожь пробила все тело.

Вздрогнул Асканио, молча встал, … бережно приподнял, подхватил себе на руки девочку, притиснул к груди,… и живо понес ее с глаз долой присутствующих.

Переглянулись мы с Матуа в ужасе, с горечью, но затем, осознавая всю свою обреченность и беспомощность, печально повесили голову на плечах, ныряя в свои глухие, больные мысли.

Теперь не в силах ей помочь.

Увы. Не уберегли...

***

Несмело ожила в кровати, дрогнула. Проснулась моя Жо.

- Привет, - решаюсь я издать звук.

Испуганно обернулась. Взгляд на меня.

- П-привет, - поспешно ответила девчушка. – А где Асканио?

(отчаянно, боязно переспросила)

Печально опустила я взгляд на мгновение.

Никогда бы не могла помыслить, что эти двое станут для нее самым важным в жизни. Один - всепонимающий, заботливый друг, другой - безответная, безрассудная любовь. Никогда не думала, что буду Асканио непомерно благодарно... хотя, хотя... все равно итог - один. Разбитое, раскрошенное сердце нашей девочки.

Чертовы демоны...

Взгляд в глаза своей крохе, чеканя жесткую правду:

- Он уехал.

- КАК? - стрелой ужас ее ужалил мне в сердце. Запнулись обе от боли.

- Жозефина, сегодня ты едешь на Эйзем, - холодно, мерно проговариваю я, озвучивая черствый, но такой необходимый, ей необходимый, вердикт.

- Нет! – Нервно дернулась, отпрянула та назад. Попытка выбраться из постели (запуталась в подушках и скомканном одеяле). – Нет. Никуда я не поеду! У меня еще есть законные полмесяца!

- Жозе.

- Нет! Нет, Виттория, Я НЕ УЕДУ, - лихорадочно замотала головой. Еще движения – и наконец-то ступила на пол. Быстро сорвалась на ноги и принялась обуваться.

Молчу. Молчу, потупив взгляд в пол.

- Я НЕ УЕДУ, - разъяренное ее противостояние.

Тяжело сглотнула я. Глубокий вдох.

- Нет, - невольно хмыкнула я, заливаясь странной иронией, - я бы рада помучить Асканио. Но ТЫ. Разве не видишь, что делаешь ему больно? Не видишь, как разрываешь сердце, ДУШУ? - "не говоря уже о нас," - хотелось добавить, но сдержалась, - Не знала, что когда-то скажу эти слова, - печальный смех, - но он любит, любит тебя. Понимаешь?

- И я люблю…, - торопливо, но неуверенно, выдавила из себя.

Закачала я несмело головой. Еще миг - и решаюсь на выводы:

- Как друга. Как друга… любишь. Но не как мужчину. Тебе нужен Доминик? - езжай. И разберись. Разберись, какой он дерьмо. Пусть твое сердце увидит, что всё, за чем оно скучает, плачет – ИЛЛЮЗИЯ. Игра. Игра воображения.

- Не надо, - коротко, испуганно, сквозь ужас, прошептала моя девочка. Нервно дернулась на месте. Резко прильнула о мне, ухватила за руку и крепко ее сжала в своих ладонях. – ПРОШУ, не надо. Я не выдержу. Прошу, Виттория…

- Прости, но это - не мое решение. Не решение Аско. И даже не твоего Отца. Ты САМА так решила, причем уже давно, просто не можешь себе в этом признаться. Прости.

- Не отдавайте… меня ему.

- Никто и не отдает, - раздраженно, болезненно рассмеялась я сквозь печаль. - Мы пытались. Пытались тебе помочь… забыть. Отвлечь. Но тщетно, - невольно повела плечами. - Теперь только ты можешь… все решить. Решить, КТО, ТЕБЕ, НУЖЕН.

Резко отстранилась (грубо, вынужденно вырвав свою руку из ее). Быстрые, короткие шаги на выход, пока еще сама не завыла от боли.

- Собирайся, я тебя отвезу.

Глава 92. Эйзем

***

Жозе, Жозе... как бы я хотела твои страдания забрать на себя, укрыть от всего этого чертового мира, от твоей безысходности и несчастья. Однако, нынче я бессильна. Все мы - бессильны. Хоть в полы укутай, к сердцу прижми, в чулане замкни - но от беды уже не сбежать, уже не упрятать.

Никто тебе не в силах помочь. Никто... кроме тебя самой. Никто.

Нас не видишь, не слышишь. И не надо. Просто суди трезво, суди строго, разумно. Суди головой, а не слепым сердцем. И сделай правильные шаги из этого омута - шаги на волю.

***

Я видела как с каждым шагом ближе к монастырю, ближе к этому чертовому Бельетони, все меньше разрывалось, рыдало ее сердце, и все сильнее разгоралась надежда и пылкая, безрассудная любовь. Беда набирала обороты, но поделать я ничего не могла. Хотела... но, как и прежде, ничего не могла.

***

- Кларисса Мария Брадау Висконсе. Матушка-настоятельница монастыря. Нынче главенствующая в Ордене. Ее приближенные – Летисия де Маргоне, Жаклин Марсо, Мари Беленская.

- Жозефина Мария Матуа, - любезно представилась Жо и выписала легкий, шутливый реверанс.

- Очень приятно, - добродушно (не без скрытого, подлого удовольствия) улыбнулась Кларисса в ответ.

Отдать свое дитя в руки и на милость сиих тварей, ... ей подобных. Скрепя зубами, захлебываясь кровью из зияющих ран, сделать несмелый разворот - и, обреченно, смиренно повесив голову, пошагать долой, восвояси, тихо, отчаянно вымаливая у Господа снисхождения и мудрости для своей малышки. И для всех нас заодно.

***

И вновь я еду домой, к своему личному психологу, к своему нынешнему советчику и отраде - к своему мужу. Когда-то раны свои зализывать и приходить в себя, остепеняться, я мчалась к Луи, но с появлением Шона - все изменилось. Теперь на его плече я лила свои горькие слезы, а тихие, глубокие разговоры с ним давали силы взглянуть на все творящееся иначе, дабы с высоко поднятой головой и твердой волей, уже в дальнейшем, искать выход из сложившейся ситуации.

- Если хочешь, ты можешь поехать и попытаться с ней поговорить по душам.

- Она меня не услышит.

- А ты пыталась?

Тяжело сглотнула я скопившуюся слюну от переживаний.

- Пыталась.

- Или ты стремилась просто насадить ей свое мнение, не разжевывая, не раскрывая подробностей? Ты даже мне толком не можешь объяснить, почему этот ваш Бельетони настолько гадок для вас, что вы даже шанса не даете им попытаться решить все самим.

- Шон! - вскрикнула я в сердцах. - Это существо никогда никого не ценило! Ни друзей, ни любимых. Всегда сам по себе. И лишь только о свей шкуре, похоти и веселье пекся. Еще недавно он ходил убивал налево и направо всех, лишь только за то, что они были вне конфессий. А теперь вдруг стал... чутким, верным и смиренным? Тем, кому стоит доверить решить судьбу нашей малышки?

- Во-первых, не малышки.

- Ну, ты понял.

- Не перебивай! Всё ты сказала именно так, как хотела, как видишь происходящее. Малышка. Она все еще для вас малышка. Ладно. Горбатого только могила исправит! Но а, во-вторых, не он будет решать ее судьбу, а они оба, сообща. Чувствуешь разницу? И в-третьих, "недавно" - это когда? Год, десять, сто?

Обмерла я, потупив взгляд.

- А ведь и я был совсем недавно такой же: человек, вампир, полукровка - все, кто окажется на пути, тут же хлопал, как букашек. Но я встретил тебя и остепенился.

Метнула на него злобный взгляд.

- Не сравнивай вас!

- Почему? Я тоже убивал. Все мы нашей шайкой, вспомни, сколько народу положили!

- Замолчи! - рычу, гневно сорвалась со стула и заходила из стороны в сторону.

- Неприятно. Верю, неприятно вспоминать. Но все мы - не лыком шиты. Все мы - демоны, но разве можно окончательно выносить вердикт, основываясь на том, что было когда-то? Сейчас же он притих. Не слышал я что-то, чтобы он буйствовал последние десятилетия.

Молчу, не имея желания подтверждать его слова.

Но и без того всё понял.

- Вот видишь. Я же - прав? Так? Значит, это существо еще способно меняться в своих поступках и рвениях. Мы - чертовы вечные глыбы, однако все еще способны к развитию и переменам. Дайте им шанс. Я тоже очень люблю Жозе. Отчасти даже как свою дочь, - метнула на него взгляд. - Да. Я знаю, как ты к ней трепетно относишься. И эта забота, любовь заразительна. Однако вы, родители, слепы в своих чувствах. Нужно быть рядом, чтобы в самый сложный, важный момент ее поддержать, дабы та не упала. А в остальном - она уже взрослая. Она сама должна решать свою судьбу. Как ты, как я когда-то. А не слушать чужие догадки и суждения. Ты сейчас на меня обидишься за то, что я скажу: но не могу иначе. Сама вынуждаешь. То, как поступила со мной Анисия - дай ей голову бы оторвать и спалить к чертям собачим! Разве не так? Но я дал тебе шанс, ровно так, как ты дала нам, мне и мои друзьям, - когда открестила от капитис и не спалила за безрассудство... Людям, полукровкам, вампирам - всем нужно давать шанс, даже если это будет стоить слез. Пока все мы живы - пока способны измениться, если того искренне захочет душа. Смирись, отпусти Жозе. Будь рядом - и если что, мы обязательно ее спасем.

Всем нам когда-то разбивала сердце первая любовь. Но - это не страшно, пока это несмертельно - это нестрашно. Время вылечит. Встретит потом что-то настоящее, и основываясь на прежнем, пережитом горе, опыте, с головой, с новыми чувствами окунется в новую, сладкую пучину, но уже будет осторожна и не наделает непростительных ошибок и глупостей. Только дураки рискуют. Но и только мертвые - не живут. Жозе заслуживает шанса. Дай ей его. Дай, как когда-то дала мне и себе, и вроде, пока... мы оба не пожалели.

Будь по-твоему.

Отстраниться на расстояние вытянутой руки и жадно наблюдать со стороны, ровно до первого выстрела.

***

Тревожный звонок Клариссы.

И вот мы уже, всей своей шайкой, мчим на чертов Эйзем, с замиранием сердца, разгребать завалы после случившегося "взрыва".

- С ней же все хорошо, Матуа? - не унималась я, страшась самого жуткого.

- Да. ДА! В десятый раз повторяю - уверила, что с ней все в порядке! Но что-то важное все-таки произошло. А вот что - узнаем по приезду.

***

Еще миг - и зайти в кабинет аббатисы. Я, Луи и Асканио. Адвокаты прибыли на суд.

Жадный, выслеживающий взгляд - и с замиранием (в облегчении) сердца уставила взгляд на свою Жо. Жива, хотя вид какой-то болезненный. Бледная, напуганная, казалось, вот-вот разрыдается.

- Что случилось? – резко, отчасти пренебрежительно изрекла я, стремительный шаг ближе к своей малышке и с жадностью обняла ее за плечи, взволнованно прижала спиной к себе.

- Рада, что все приехали, да так быстро. Нам она ничего не рассказывает. Читать мысли… не умеем. Потому – все надежды на вас. Добровольно или принудительно, девушка должна сознаться.

Тяжело сглотнула моя Жо, отчего ее страх и переживания разлились по мне - невольно напряглась я.

- Так в чем же, вообще, дело, вы хоть сами скажете? – не выдержал Матуа. Короткие, быстрые шаги в центр комнаты.

- Вы присаживайтесь, не стойте. Разговор наш будет длинным… и тяжелым.

Неожиданно Асканио саркастически рассмеялся (оторвался от стены и прошелся к свободному креслу).

- Нечего так драматизировать, Кларисса. Мы всегда готовы наше чадо забрать на Искью, коль сами не справляетесь.

(от подобного высказывания у меня аж лицо невольно вытянулось, но тут же совладала с собой - жеманное равнодушие взамен)

- Так мне всем вам мозги чистить и перебирать мысли? – злобно прорычала я, не выдерживая этой нелепой интриги и тягучести, - или все же… скажете, что происходит?

- Сегодня вечером у нас случилось чрезвычайное происшествие, - тяжелая пауза монахини, - Жозефина и Морена в теплицах устроили драку.

- Тоже мне… новость, - внезапно рассмеялся Асканио, отчего мы тотчас все в изумлении уставили на него взгляды.

И тут я осознаю страшную вещь: я отнюдь совсем не знаю эту девушку; прошлое ушло, забрав прежнюю Жо, а новую я даже не попыталась познать, нагло требуя от нее не меняться, а быть той, которой она была когда-то: такой, которой мы хотим ее видеть и поведение и мировоззрение угодное нам, нежели то, которое есть на самом деле.

Шон прав, мы не даем ей шанса, давим ее, душим, оставив наедине с самой собой. Не говоря искренне по душам, а глупо приказывая и требуя непоколебимого подчинения.

Что бы тут не произошло, мы - тому вина, а не она. Мы.

Аско молчал, не удосуживаясь прокомментировать свое прежнее высказывание. Лишь загадочно, коварно улыбнулся.

Кларисса, сделала очередной тяжелый вдох и повела свою речь дальше:

- Дело не в убытках. Дело даже не в факте драки, - и вновь колючая пауза. - Если в теплице был кто-то еще, то отчасти будет понятно, что произошло. А… коль нет, как Жозефина и утверждает, да их было только двое, то…

- Вы же говорили, она ничего не рассказывала? – едко подцепил, уличил аббатису в лживости прежних заявлений Матуа.

Замялась. Нервно скривилась женщина. Секунды, дабы подавить внутри себя гнев, подобрать достойные оправдания...

- К сути! – не выдержала я уже этих соплей и гневно рявкнула.

- К сути? – тяжело вздохнула Кларисса, казалось бы, смирившись с чем-то неприемлемым для нее. – А суть такова. Либо там был еще кто-то, кто разгромил всю теплицу (а разбито там вплоть до стеклянной крыши). Либо… наша девочка… сама это сделала. Способностью. Ментальной способностью. А значит, - короткие, ядовитые мгновения, смакуя затишьем перед взрывом, - кто-то из Древних напоил ее своей кровью. И как результат – у нее скопировалась эта способность. Ну? Я вас спрашиваю, кто мог быть настолько глупым, чтобы малолетней полукровке доверить такую силу? Никто ж не знает, какая именно способность запечатлится в ее крови. А она, – затарахтела, как полоумная, - она, невежа с максималистским рассудком, разве справиться? Разве дано ей понять, что за мощь в этих умениях? Цену и опасность их? Это хорошо, что она только кольями «усыпила» Морену. Хорошо, что только теплица разлетелась вдребезги. А если бы убила? А если бы…

Виновато молчим, перебирая жуткие догадки и мысли.

- Вот и спрашиваю вас, - уже более спокойно продолжила та, - кто был настолько безрассудным? Да мало того, еще и не предупредил нас, что это содеяно.

И вновь наше пристыженное безмолвствие...

- Матуа?

Нервно хмыкнул мой друг. Взгляд в глаза монахине.

- Нет, конечно.

- Виттория? – ехидно улыбнулась женщина, с дерзостью намекая на мое безрассудство.

Гордо выпрямилась я, невольный, полный презрения взор ей в глаза.

- Не скрою, на этот счет я давно думала. Но решила подождать, пока Жозе станет мудрее и собранней. Так что… – нет.

Ухмыльнулась старуха, прожевала эмоции. Перевела очи на Колони.

- Асканио?

- Нет, - торопливо ответил тот.

- Ясно,- ядовито облизалась и повернулась к моей дочурке. – Тогда еще проще, значит, там был кто-то, кто тебе помог. И, Жозефина, ты должна назвать нам имя. Такие правила.

На мгновение замялась, сжалась в негодовании, но решилась на слова:

- Я, никого, не видела, - мерно отчеканила в глаза, словно мантру. – Мы были там, только, вдвоем.

- А если, - вдруг вмешалась в разговор матушка Жаклин, отчего мы тотчас перевели на нее свои взгляды, - а если… это Доминик ее напоил?

Выстрел. Прямиком в голову. Мой разум вмиг заледенел.

Живо уставили свои глаза "на подсудимую".

Боль прокатилась по душе Жозе, отзываясь эхом во мне. Тягучие, нервозные рассуждения тихо внутри себя.

- Я не раз замечала неоднозначные взгляды их друг на друга, - вдруг вновь осмелилась на слова монахиня.

- Жозефина? Так как? –отозвалась Кларисса.

Взвесить за и против. И вновь выстрел...

- Нет.

Резкий, пугающий звук – посыпались стекла.

Тотчас сжалась Жозе в испуге, дрогнули и стальные присутствующие от внезапности происходящего. Одна только я замерла в полном, четком понимании. Жгучем, жутком осознании всей целостности картины.

Я УБЬЮ ЕГО.

- ВИТТОРИЯ! – вдруг гневно зарычала Настоятельница.

Разжались мои руки, сплыли с девичьих плеч.

Нервно заходила из стороны в сторону.

- ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! СУКИН СЫН! Как? Как он посмел к ней притронуться? Убью! УБЬЮ, МРАЗЬ! - ненависть жидкой лавой вытекала из недр моей души. И всей той больной, безрассудной любовью, которой я любила эту чертову дурёху, я ненавидела его. Ненавидела Бельетони. Уж лучше бы ты меня тогда убил, чем сейчас вот так раздирал, кромсал сердце.

Подонок.

- Виттория Колони! Успокойся, - вдруг гневно, приказным тоном закричал Луи.

Замерла. Замерла я на мгновение. Глаза в глаза. Отрешенное мое сознание удивилось его противостоянию. Но еще миг - и теряю последние нотки трезвости.

- Нет, ты понимаешь? Понимаешь? А теперь еще Жозефина и врет. Защищает его. Добился своего – усыпил бдительность.

- Она просто испугалась, - извращенно спокойным тоном произнес слова Матуа и нахально подошел ближе. – Нечего истерить здесь. Нужно подумать, зачем это ему. И что делать дальше. А то, что врет, защищает, поверила – и так понятно. Она же не знает всей правды. Никто ж из вас, любовных интриганов, не объяснил, почему вся Искья так рьяно ненавидит Бельетони, а Эйзем из Ордена своего основателя изгнал. Ведь так? Так?

Замерла, пристыжено опустила взгляд. Объяснять? он позарился на святое. На мою единственную, какую никакую, но дочь. На мою Жо. Сердце выдеру, сама умру - но не отдам!

- Жозефина, - вдруг отозвалась Кларисса. – Прости, что раньше тебе это не рассказали. Глупо… было надеяться, что сама поймешь истинное безумие и неуравновешенность Доминика. Отвернешься от него, - тяжелый вздох. - Бельетони. Еще задолго до Искьи… был основан Эйзем (мной - Клариссой, матушкой Жаклин, Марией, Марселем и тем же Домиником). Монастырь, как убежище для обездоленных и бедных. Тех, кто мечтает найти покой. Вечный покой, на этой земле. При жизни. Да, вампиры и полукровки существовали уже тогда. Но без конфессий и поклонений… тому или иному божеству. Одиночки, лишь изредка объединенные под чьим-то началом, началом Древних, - вот истинное лицо былого устоя.

Велись войны, постоянные, вечные рати, без разбора… Делились территории, люди (как снедь и прислуга), среди бессмертных – сторонники, как поддержка моральная и физическая. Вой-на.

Эйзем стоял в стороне, пока однажды кто-то, кем-то, было не придумано, измышлено, что этот монастырь – в будущем огромная угроза для единоличной власти бессмертных – рьяные преследователи человеколюбия и смиренности не поддержат деспотические начала Древних.

Разгромлен, уничтожен, стерт с лица земли (лишь немногие остались – из двухсот тысяч – не больше десятка). Доминик тоже выжил… Но это уже был не тот Бельетони, что раньше. Нет. Обиженный, отчаянный, разгневанный, потерявший связь с добром,… он стал убивать.

Не разбирался уже, кто виноват. Не искал ни зачинщиков, ни бунтарей, ни идеологов.

Убивал. Убивал всех вампиров и полукровок без разбора. Не раз жертвами ставали и простые, невинные люди. Убивал – высасывал кровь… (забирая способности); становился сильнее.

Если бы не Искья, кто его знает, что бы за чудовище вышло из Бельетони. Обет Ордена Вампиров, обет строгих правил, полного повиновения, подчинения; приоритет справедливости над чувствами и желаниями – вот цена договора, за которым вурдалаки могли укрыться от безумия Доминико Роберто Джованни. Сила Божества Искьи (или, как некоторые считают, самой Виттории) – внушительная гарантия, что всех, кто ослушается основного Закона, – казнят. Эйзем, от имени полукровок, и в свою очередь тоже дал клятву … этому демону. Ведь уже тогда, хоть еще и состоял в одной упряжке с нами, Доминико, но был давно уже… чужим и неподвластным. Бельетони согласился на такой уклад. Но не долго счастье было. Что-то, где-то,… опять туда-сюда,… - и перешли дорогу Доминику. Да понеслась кровавая… Все, кто был вне Конфессий, – погибали, как личинки на солнце. Эйзем и Бельетони перестали быть совместимыми. Окончательно. Отрекся (правда, кто от кого – не известно). Отдельное звено.

Единоличный сударь со скипетром судьи. Попытка у Фемиды отобрать весы. Прошло полтора века, прежде чем Бельетони снова пришел в себя, и не нашел силы... прощать. Успокоился.

И я простила. Простила, взяв с Доминика обещание - держаться и не убивать хотя бы… без весомой на то причины. А на днях, на днях он снова убил. Нарушив все клятвы.

Удивленно дрогнула я, узнав страшную... еще больше будоражащую кровь, тайну.

- Неужели, он снова решил воевать? – несмело отозвалась более смиренным, нежели доселе, тоном. Глубокие, полные тревоги, рассуждения. - И сколько раз такое безумие на него будет находить – а мы будем прощать?

- Не знаю, - печально вздохнула, скривилась Кларисса, неуверенно пожала плечами. – Он обещал. Обещал,… н-но, видимо, такие… не меняются.

- Да чертов он демон. Напился крови больных рассудков – и давно уже утратил себя. Помутнел разум – да и только, - злобно прорычал Матуа, ежась от страха за свою девочку в свете новых обстоятельств.

- Я ничего другого и не ожидал, - внезапно холодно отозвался Асканио. - Убивший раз – еще не раз преступит черту смерти. Ведь так… проще. Бах – и нет.

- Я понимаю, убить бессмертного. Но человека? Зачем его убил?

- Из-за меня.

Немая пауза; в цепенящем изумлении уставились на Жо.

- Этот… ч-человек, парень, - решается договорить, - когда-то меня… с-сильно обидел. Вот…

- ОБИДЕЛ? – завопила Кларисса. – Девочка моя, ОН ИСТЯЗАЛ хуже чертовой инквизиции… бедного молодого человека семь часов к ряду, прежде чем тот, все же не выдержав адской боли, скончался. ОН ВЫНЯЛ из него душу и вывернул наизнанку. А ты говоришь из-за того, что тебя ОБИДЕЛ?!

Обмерла ужасе моя Жо. Поледенело и у меня все внутри. Но нельзя, нельзя вмешиваться. Пусть знает... что он такое за существо. Сегодня - товарищ, а завтра - дочь будет пытаться свести со света.

- Вопрос сейчас в другом, - решаюсь на слово, окончательно выводя жуткий приговор. – Зачем он напоил ее своею кровью? Чтобы защитить? Не смешите. Доминико не думает о других. Лишь свои амбиции превозносит. Жозефина, - развернулась я к ней, - он пил твою кровь?

Испуганно отвела взгляд девчушка.

- Прошу, ответь. Это – очень важно. И не нужно врать.

Тяжело сглотнула; болезненное за и против, и решилась:

- Да.

- Черт! – нервно дернулся Матуа, словно ему нож загнали в сердце. А ты что думал, друг? Эта сволочь не разменивается по мелочам. – Так и знал. Этот ублюдок точно что-то замыслил!

- Может, ему надоели Ордены? А почему бы и нет? Захотел единоличной власти. По-моему, он давно к этому идет, - холодно, болезненно, пронимая до глубины души жутким осознанием выводов, будто скрежет металла, изрек Аско, - и почему бы… не через Жозефину, та, которая так дорога Искье, не начать эту войну. Кровь в нем – и теперь отыскать малую… будет слишком просто. Везде и всегда.

(болезненная тишина)

- Я ее увезу на остров, - отчаянно отозвалась я. - Туда он, пока я там, никак не заберется. Слишком сильная моя связь с землей. Каждая песчинка, и даже воздух с солнцем там мне подчиняется. Сунется – убью, раз плюнуть.

- Хорошо, - торопливо подтвердила Кларисса. – Увозите. Н-но.

- Знаю, - любезно продолжила я, - вы нам не помощники. Верно, у вас есть шанс… замирить это дело, либо все же убить Доминика, потом, если мы проиграем.

(жуткая пауза)

- Вы знаете, где он сейчас?

- На Аэтфе вчера видели...

- Жозефина, собирай вещи. Через час у часовни ждем.

Глава 93. Игра

***

- Будет утро, тогда и поедем. Чего среди ночи? Вас тут целая плеяда. Ничего не случиться. Перебудем одну ночь. А я спать хочу! Не поеду, - вполне серьезно отчеканила, поставила перед фактом нас маленькая Матуа. Взвесить за и против - и, скрепя сердцем, согласиться, пойти на уступки, ... учитывая что девчушке пришлось пережить.

***

И это оказалось нашей роковой, самой страшной ошибкой.

Прошло несколько часов, прежде чем это странное чувство стало настолько навязчивым и вызывающим, что я обратила на него внимание. Некая странная тревога разрывала мое сердце. И если по началу я все это обобщала с происходящим и жуткими переживаниями по поводу непонятного, пугающего плана Бельетони в отношении моей крошки, то сейчас это стало выразительным и отнюдь иным.

Зал переговоров. Эйзем.

- Ты куда? - метнул на меня недовольный взгляд Асканио и спешно отложил свою книгу на стол. Вздрогнул и Матуа, открыл глаза, лениво перевернулся на бок (на софе). Молчит, выжидая.

- Пойду Жо проверю.

- Оставь ее в покое, - раздраженно рявкнул братец.

- Тем более, что Кларисса просила не бродить по монастырю, - поддержал его и Луи.

- Да мне плевать, что она просила. Но если так это вас нервирует, то схожу мышей - никто и не заметит, - плюхнулась на свободный диван (небольшой, мягкий, что стоял с другого бока от входа, симметрия в интерьере; точно такой же как тот, на котором дремал Матуа).

Еще миг - и уже бреду по коридорам в сторону кельи Жозефины духом.

***

- Как нет? - обмерла в удивлении аббатиса.

- Это я вас спрашиваю, - дико заорала на нее я. - Как это так, что ее там - НЕТ?

- Не повышайте на меня голос, - едко, мерно проговорила та. - Эйзем - не тюрьма.

- Да неужели? - съязвила я.

Проигнорировала, хотя все же прищурилась от злости.

- И ваша девочка - не пленница.

- И где же теперь искать нас нашу девочку? - сдержанно, язвительно передернула ее слова я. (сосредоточиться и самой ее отыскать у меня не получалось из-за истерики. Нужно было время - а его у нас нет)

- На Аетфе, - вдруг отозвался Луи.

Устремили взгляды на него в удивлении.

- Вы же, недоумки, обмолвились при ней, где его, нашего Бельетони, искать. Вот она и помчала туда, за ним. Спасая...

Руки мои сжались от ярости, отчего тотчас пошли звоном хрупкие вещи.

- КОЛОНИ! Немедленно успокойтесь! - заверещала монахиня.

Резкий разворот, и, не удостаивая ту ни взглядом, ни словом, мигом вылетаю за дверь.

Мужчины покорно последовали за мной.

***

- Я сам туда поеду.

- ЧЕГО? - рявкнула я на Матуа.

- Я сам со всем разберусь. Дай мне поговорить с ними, как отец. А ты, Виттория, и твои нападки, истерика - там ни к чему. Как и ... присутствие Асканио.

- Ах, моя истерика?!

- Он прав, - живо хватает меня за локоть Колони и пытается оттащить куда-то в сторону.

- Не тронь меня! - гневно дергаюсь обратно, вырываюсь.

- Прошу, Вит. Слышишь меня? Прошу! Я сам!

- А вдруг не справишься?

- Справлюсь. Просто, доверься мне. А если что - всегда сможешь принять участие в войне. Пока же, я, просто, хочу поговорить.

- А если спугнешь, убежит?

Замер. Прищурился.

- Я же знаю, что ты... пила ее кровь.

Тотчас опустила я виновато, пристыжено взгляд. Замерла.

- Ты ее найдешь, если то будет нужно. Теперь всё? - продолжил Матуа.

- Я ее не кусала, - едва слышно пытаюсь оправдаться.

- И тем не менее, - грубым, но оттаивающим тоном, голосом изрек Луи. - И не осуждаю. Сам не раз хотел, правда, так и не решился...

- Может, уже поедешь? - раздраженно рявкнул Асканио. - Хватит разглагольствовать, время-то идет.

- Ладно, по машинам, - скомандовал мой друг. - Вит, жди на Искье.

Разворот - шаги к авто, и нырнул за руль. Взвизгнули шины.

- Прошу, - любезно открыл передо мной дверцу Колони.

Пренебрежительный взгляд на него, меряющий с ног до головы. Молча прожевать ругательство, развернуться в другую сторону - и пошагать прочь.

Еще немного - села за руль своей железной лошадки. Вцепиться руками за баранку - и сверху обреченно уткнуть, уложить голову.

- Она сейчас с ним. И черт знает, к чему это все приведет. Доминик разобьет ей сердце. Как всегда это делал. Брал, пользовался - и отпускал, словно благородный рыцарь... на свободу. Бросал игрушки, наигравшись. Бедная моя девочка. Почему именно ты? Почему? Неужто так сложно было... просто пройти мимо? Просто... не трогать ее? Неужто, сукин сын, - гневно стала я пинать руль, будто тот в чем-то виноватый, - неужто... больше баб интересных тебе не нашлось? Неужто она столь прекрасна и чиста, что не смог удержаться, дабы не очернить ее честь? МРАЗЬ! Только сделай ей больно - сердце вырву. Вырву, не глядя...

Завести мотор - и тронуться с места.

Курс - Искья.

***

(Ж о з е ф и н а)

Резкий рывок. Удар. Шум. Гам. Звон разбитого стекла…

Не сразу поняла, что происходит.

Сквозь заспанные глаза, затуманенный, задурманенный сном рассудок, пыталась уловить творящееся.

- Отпустил, сука, иначе разорву! – зарычал Доминик… моему отцу в лицо.

- Не посмеешь, - ядовито зашипел, рассмеялся Луи и еще сильнее сдавил рукой его за горло.

Резкий взгляд на меня. - Унесите ее.

И вдруг… перед глазами…

мой мир тут же стух.

***

(В и т т о р и я)

Матуа исполнил свое обещание.

Жозе на Искье. В своей комнате.

А Доминик... а Доминик добровольно отступил.

Он успел.

... использовал, как я и боялась, и, словно вещь, выбросил. Вышвырнул. Больше не нужна, не интересна. Ни видов, ни претензий, ни желаний относительно нее.

Ответишь, сука. Ты за все мне ответишь... Пусть только выпадет тому возможность, только дай слабину, - убью, не глядя. Моя Жо, моя девочка, она тебе не игрушка, не пустышка, не вещь. И пусть ты могуч, сукин сын, но отныне... моя лояльность сменилась, переросла в ненависть, в жестокую, черную ярость - и она гораздо сильнее и жесточе, нежели ты можешь себе представить, ... представить и выдержать. Ты ответишь за всё, ПОДОНОК! ОТВЕТИШЬ!

...

Библиотека.

Резко распахнулась дверь - и прожогом вбежала к нам разъяренная Жозе.

Тотчас обернулись на звук.

(сопит, рычит, сгорая от злости)

- ЧТО ВЫ С НИМ СДЕЛАЛИ? ЧТО?!

- Успокойся, - подскочила я с софы и попыталась подступить ближе, обнять, но та гневно оттолкнула мои руки в сторону. – ЧТО?! ГДЕ ОН?

- Где ж еще ? На Аетфе, - равнодушно, холодно изрек Луи.

Обмерла Жо. Пристальный взгляд на своего ката.

- И ты… ты его вот так просто отпустил?

- Отпустил, - раздраженно скривился Матуа, играя в какую-то странную, даже мне непонятную, жуткую игру.

Обреченно опустилась я обратно на свое место. Повесила голову на плечах, пряча взгляд: не могу ее видеть; эту ее боль, отчаяние, жуть осознания... - они вырываются наружу и заживо выдирают из меня душу. Безысходность, от которой еще миг - и разорвется на части ее сердечко окончательно. Я не в силах больше ее спасти. Не в силах забрать, разделить ее страдания. В этом пекле она - ... одинока.

И снова пауза – подбирает слова моя рыжая Бестия, все еще сражаясь за надежду.

- Чего ради?

(молчит Матуа)

Тяжелый вдох вместо ответа…

- Если, если ты… мне соврал, я, я… никогда тебе это не прощу, - взбешенно прорычала сквозь зубы.

Игнорирует.

- Да все в порядке с твоим Бельетони, - взволнованно, не выдержав, вскрикнула я. Встала и прошлась по комнате, сжимая руки до боли. Рубить. Нужно рубить правду, как она есть. Хватит юлить. Хватит самообмана - от него потом только хуже. Только сложнее. - Сознался, что всего лишь играл с тобой. Хотел затащить в постель. Добился – и с него хватит. Так что отныне больше на тебя видов не имеет. Отказался.

- Что? – ошарашила я ее словом. Удивленно обернулась девчушка. Замерла. Побледнела, словно мертвая.

Невнятно скривилась я, сжимая волю в кулак, дабы не разреветься. Несмело пожала плечами.

Глубокий вдох.

- Вот такое бывает, Жозефина. Бывает. Добился, чего хотел… и выбросил.

Вдруг резкий (ее) разворот.

- Я не верю вам! Хоть все хором завойте. Я еду на Аетфе – и вам меня не остановить!

- Неужели? – слова тут же ужаснули меня, взорвав гнев, словно бомбу; вмиг кинулась я к упертой девице, преграждая путь. Глаза в глаза. Рычу. – Теперь уже ты точно никуда не денешься. Будешь с нами, пока мы не решим обратное. Ясно?

Рассмеялась, расхохоталась, глупая, в ответ.

- Вот видите. Сами себе противоречите! Так и знала! Ушел, ушел он просто от вас. А вы врете, чтобы меня остудить, удержать здесь! Не получится!

Резкий разворот, обогнула меня, оторопевшую, – и пулей выбежала прочь.

Босыми ногами по земле, в ночной рубашке, растрепанной на груди… Мчит прямиком на выход, к туннелю.

- И куда ты такая? – немедля преградила я ей путь.

(замерла на мгновение, перебирая мысли)

- Я буду с ним, хотите вы этого или нет! Мы – вместе! Смиритесь!

- Неужели? Ты так ему веришь? Веришь? Что даже не можешь услышать, что твой Доминик… от тебя… ОТКАЗАЛСЯ? ИСПОЛЬЗОВАЛ? Добился и выбросил?

Желчно рассмеялась дурочка.

- Такого никогда не будет. Ясно? – яд выплюнула мне в лицо.

Смолчала я, лишь проглотив лезвие болезненных, невысказанных слов.

- Я убегу. Все равно убегу. Снова и снова. И не удержишь ТЫ меня.

Выровнялась, вытянулась я, гордо задрав подбородок, принимая этот ее нелепый вызов.

- Попридержи узду, девочка. Отсюда еще никто не ступал,… без моего ведома, и шагу. Ты – не исключение: не улизнешь.

Захохотала, дико, едко ей в лицо, желая хоть как-то остудить пыл ополоумевшей.

Гордо задрала нос Бестия. Ядовито ухмыльнулась.

- Все… когда-то спят.

(улыбнулась я этой ее наивности; подыгрываю)

- Дорогая моя Жозефина, - дерзко приблизилась я - подпускает. Глаза в глаза, лицо к лицу. Тихо зашипела. – Я избавилась от привычки дышать… А ты говоришь… о каком-то сне! - и снова дико хохочу, вместо отчаянных слез: не пронять нынче эту глыбу мольбой и искренностью. - Если я сказала, что ты не выберешься – то значит, так и есть. Без вариантов.

- Ах, так? – нервно дрогнула, дернулась на месте, упертая.

Язвительно ухмыльнулась я, выжидая продолжения спектакля.

Вздернула бровью, подначивая, ее.

- Так.

И вдруг резкий шаг Жозе вбок, рывок, уверенные движения – и забралась на выступ.

Смелый взгляд вниз, за борт, в пучину и острые, словно колья, скалы. А затем ... обернулась ко мне.

Наглый, дерзкий, хамский взор в глаза.

- А так?

Замерла я, словно мне только что сама смерть заулыбалась в лицо. Ни вдоха, ни шороха. Дуло у виска, предохранитель снят - и курок слегка зажат.

- Так лучше… доходит? Я спрыгну. Слышишь? СПРЫГНУ! Если не пустите, - дико завопила сумасшедшая, заставляя мое сердце в последний раз залиться, захлебнуться кровью.

- Все равно не умрешь, - только и смогло отчаяние желчью прошипеть из меня, минуя разум.

- Значит, еще спрыгну! Еще и еще! Пока не убьюсь! Неважно! Без него – я не буду жить!

ВЫСТРЕЛ.

Моя Жо меня предала. Моя дочь меня предала, отдав свою душу в лапы сатаны.

Резкий рывок, машинальные, подсознательные действия.

Живо ухватила ее за руку – и гневно, грубо дернула ее на себя, словно куклу. Тотчас плюхнулась на меня, невольно повалив обоих на землю. Еще миг - и, отдернувшись от нее в сторону, со всей силы отчаяния и боли... влепила я ей безжалостную, жгучую пощечину.

- ЕЩЕ КОГДА-НИБУДЬ ОТВЕСИШЬ ПОДОБНОЕ, - раздалось из меня утробное рычание всего моего естества, – заточу в подвал навеки, пигалица неблагодарная!

Слезы застыли на ресницах, а в груди с новой силой запылал пожар.

Замерла. Испуганно спрятала взгляд, а затем и вовсе отвернулась.

Тягучие секунды - и вдруг Жо зашмыгала носом. Поджала под себя ноги.

Не шевелилась и я. Молчала. Нервные вздохи, желая воздухом удушить боль…

- Я люблю его… - неожиданно, едва слышно, прошептала маленькая Матуа. Тихо, жалобно…

взывая к пониманию.

(жалящая тишина)

Решаюсь:

- А он - … тебя нет.

- ЛЮБИТ! - прорычала, крикнула дурёха наперекор.

- Он никого… никогда не любил. В игры играть – всегда готов. Азарт, адреналин и победа – вот его идеалы и кумиры, вот, к чему лежит его сердце. А не… девушки, женщины. Ты.

- НЕПРАВДА!

- Нет? – внезапно отозвался голос Луи где-то позади.

Обе тотчас обернулись на звук.

- Ты так уверенна? - продолжил отец. - Да настолько, что наши слова вообще ничего не значат, не стоят… против твоих убеждений? Его слов? (сказанных тебе)… чтобы затащить в постель?

Захлебнулись. Обе захлебнулись болью.

Молчим, потупив взгляды.

Господи, Жо... как бы я хотела, мечтала, чтобы все оказалось иначе. Чтобы этот ублюдок хоть раз... хоть раз, как в моем случае с дружбой и Орденом, в любви пошел на уступки. Чтобы, хотя бы... попытался дать тебе шанс... покорить его сердце. Сердце, ... если оно там, конечно, вообще есть.

- Что молчишь? – злобно переспросил Луи.

- Уверенна.

От сего ее ответа я в ужасе дрогнула, в момент перевела взгляд на свою девочку, а затем на Матуа.

Тяжелое, колющее выжидание... и наконец-то изрек, приговаривая, казалось, нас обеих к смерти.

- Тогда собирайся. Собирайся – и поехали на Аетфе. Посмотрим. Вместе посмотрим, как твой благоверный проводит… ночи без тебя.

Вмиг похолодело в конечностях, пробивая до дрожи.

Зачем еще больше боли? Луи!

ЛУИ!

Но взгляд его не проницаемый, а воля тверда, как еще никогда.

Даже взглядом не удостоил.

Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь. Очень на это надеюсь... А иначе, боюсь, мы обе этого не переживем.

Замерла Жо в сомнениях. Тяжелые за и против.

Но еще одна каменная, тягостная секунда - и решилась:

- Поехали.

Глава 94. Выбор

***

Я не смогла сидеть, сложа руки, и ждать, пока трагедия произойдет. По крайней мере, если эта их встреча будет настолько ужасна, как я рисую от страха в своей голове, я должна быть рядом с ней. Вопреки всем доводам и рассуждениям. Просто быть рядом. Хотя бы для того, чтобы окончательно не дать ей упасть. Не дать разбиться...

Прыгнуть за руль автомобиля - и вдавить педаль в пол.

Я еду за ними на Аетфе.

***

Оставалось совсем уже немного, но вдруг что-то произошло. Внезапная, дикая, острая боль стала пылать во мне, заставляя задыхаться, словно из крови вмиг выкачали весь кислород. Бросаю руль - и тотчас хватаюсь за горло, желая его разодрать, дабы впустить в себя воздух. Но еще минута - и в глазах пелена окутала мир, насильно погружая в темноту - езда вслепую. Миг - и словно тысяча кольев вонзились в грудь, пробираясь до самого сердца. Обомлела я, замерла, заливаясь неистовой болью, от которой немедля занемели конечности.

Вдох, глубокий, спасительный вдох, отпуская спазмы в груди, да только уже все равно этому меня не спасти. Чувствую... как шаг за шагом, капля за каплей бесповоротно вытекает из жил моих жизнь. Я умираю.

Да. Медленно, но я умираю.

Больше не будет ни шансов, ни див, ни надежд. Больше не будет ничего.

Моей Жо. Моего Шона... моего мальчика. Моего мужа.

УДАР, РЕЗКИЙ УДАР АВТОМОБИЛЯ.

Тотчас прибило, пришибло меня подушкой безопасности, силой стукнув, вжав сидение. Но в глазах понемногу стало светлеть...

Секунды тишины - давление отпускает, а боль не унимается. Только привычней становится.

Я умираю.

Прости меня, Шон. Прости... Не знаю почему так. Почему сейчас. Прости...

Но больше всего мне жаль то, что я так и не сделала до конца тебя счастливым. Я не сделала тебя отцом. Мои страхи лишили нас самого главного счастья в жизни. Прости...

И вдруг на душе становится так тихо. Спокойно... и пусто. Едва могу пошевелить рукой. Внезапно невольно коснулась пальцами знакомой вещи. Током пробила мысль. Наощупь, едва осознанно... сквозь мутный взгляд я нажимаю пару кнопок и жду.

Тягучие, болезненный гудки.

- Да, Викки?

- Прости меня... Я тебя очень.... люблю.

- ЧТО?

... ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

...Алло! Викки! Виттория! Виттория, не смей! ОТВЕТЬ МНЕ! ОТВЕТЬ МНЕ! Ты слышишь меня? НАЙДУ - САМ УБЬЮ! Сука...

Еще немного и, смывшееся воедино звуки, стихли. Пропали. Перед глазами замелькали тени.

***

Пришла в себя, а вернее очнулась от дурмана, стала соображать, когда кто-то вдруг поднял меня себе на руки.

Шаги куда-то вдаль.

Незнакомый запах. Незнакомое биение сердца.

- Кто вы? - не думала, что способна говорить.

- О? Вы как? Терпите. Я от Шона. Терпите, я вас отвезу в безопасное место. А муж ваш уже вылетел...

Муж. Мой Шон...

И вновь перед глазами тьма, мелькание фонарей и теней...

***

Несмело открыть веки, в надежде, что все закончилось. Немного, неспешно проморгать и узнала. Рядом сидел мой бледный, словно сама смерть, Крег.

- Где мы?

- Искья.

Пытаюсь толком сообразить, вспомнить, что случилось.

Малодушно вновь уставила свои глаза на него:

- Что произошло?

- Я думал, ты мне это скажешь.

Невольно закачала головой. Обмерла, бессмысленный взгляд около, выуживая страшные моменты из памяти.

- Не знаю. В какой-то момент... что-то взорвалось во мне. И я... потеряла над собой контроль. Я, честно, - живо перевела взор на Шона, - думала. Нет, была уверенна, что... умираю.

Вдруг, словно что-то понял, отдернулся тот немного назад, тяжелый вздох, а затем и вовсе закивал головой.

- Что? - зачуяла неладное. Тут же попыталась встать, отчего мигом Крег метнулся ко мне и прижал силой обратно к кушетке.

- Не смей.

- Шон, - пытаюсь выдраться из его хватки.

- ТЫ, Виттория, ты меня чуть на тот свет своим звонком не отправила! Я еле долетел! Я думал, что уже не успею! Черт возьми, - гневно, как еще никогда доселе, прорычал мне в лицо. - НЕ СМЕЙ ВСТАВАТЬ, пока еще окончательно не пришла в себя!

Подчинилась.

Обмерла, метая взволнованные, полные тревожного предчувствия, взгляды.

- Что-то произошло. Раз это - не кара божья, и я все еще жива. Шон, понимаешь, что-то произошло!

На мгновение опустил глаза, тяжело сглотнул, а после, осмеливаясь, выстрелил с вызовом мне взором в очи:

- Уже всё позади.

- Что? - похолодело у меня внутри, нервно дернулась - удержал.

- Если пообещаешь, что сейчас же не помчишься туда, я расскажу.

- ЧТО?! - гневно, отчаянно зарычала я, боясь самого жуткого, отчего тотчас зазвенели, задрожали стены.

- Ты меня этим не напугаешь, - вполне серьезно изрек мой муж.

- ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ? НИКОГО Я НИЧЕМ НЕ ПУГАЮ! Просто, скажи как есть? Это - ЖО? - обомлела я, осознавая самое страшное. - Она -... ?

Побоялась договорить.

Еще миг выжидающего моего взгляда - и несмело кивнул.

И взорвались слова с грохотом, прибивая меня обратно к софе. Осела.

- Жозефина пыталась покончить с собой. В последний момент Асканио ее спас. Сейчас она здесь, на Искье. Ее отпаивает кровью Колони. Раны затягиваются.

Страшусь даже пошевелиться. Волосы, казалось, стали дыбом, а сознание отчаянно отрицало услышанное.

- Но есть еще кое что...

Стрелою метнула на него в ужасе взгляд.

Продолжил:

- Асканио ей стер память... о Доминике. И о всем, что с ним связано. Она даже не помнит его имя, не говоря уже о всем остальном. Этот ублюдок в свою очередь пообещал больше никогда к ней не приближаться , о себе не заявлять и не ворошить прошлое.

Обомлела я, не зная даже, что и сказать, подумать.

Потупила взгляд, топя его в рассуждениях, но затем осмелилась посмотреть в лицо Шону.

- А Матуа? Как он?

Закачал головой.

Смолчал.

Прожевав ожидание, опустила я голову, перебирая, уясняя сказанное, новый уклад.

- Она уже приходила в себя?

- Да. Терапия действует. Причем оба направления.

- Оба? - нахмурилась я.

- Жо отныне считает, что сильно напилась, а потому выпала из башни. Ничего не помнит. Она больше не несчастна, Вит. Как по мне, это, действительно, после всего, в ее случае, - самый лучший вариант. Пускай вовсе ничего не помнит, нежели попытается вновь в опробованный легкий способ все пережить.

- Я хочу ее видеть. Шон, прошу. Не останавливай меня. Прошу!

- Почему ты ее боль так чувствовала: сильно и долго?

- Что? - опешила я от вопроса; чувствую, как от стыда начинаю заливаться краской. Попытка встать, удрать от навязчивого внимания.

Удержал, уложил обратно. Взгляд в глаза.

- Отвечай.

Тягучие за и против. Робкий взор на судью.

- Сам знаешь.

Удивленно повел бровями. Отстранился от меня, выпуская из хватки. Шаги по комнате, чеша затылок.

Замер. Глаза в глаза.

- Ты пила ее кровь?

- Ну... не кусая, - молчит, выжидает; продолжаю. - Я боялась ее отпустить. Боялась, что кто-то ее украдет или...

- Или что?

- Неважно.

Тяжелый, осуждающий вздох.

- Виттория, вам не кажется, той всей вашей плеяде, что это ваше адское желание ее контролировать не просто душит ее, а на самом деле - губит?

- Это, по-твоему, - злобно, огорченно рыкнула я, злясь на его непонимание. Расселась на софе, ухватившись руками за сидение, - мы виноваты, что она до такого дошла? Если бы мы не давали ей столько свободы, столько лишнего доверия - ничего бы не произошло! По крайней мере, не зашло бы так далеко.

- Как далеко?! - гаркнул Крег.

- Они переспали.

- И что?

Опешила я.

Замерла, поражаясь его равнодушию.

- Ну, переспали, дальше что? Это - современный мир, он таков. Туда-сюда и разбежались. Другое дело, что она влюбилась. И это было уже до того, как она сбежала от вас на Эйземе...

Выстрелила ему удивленным взглядом в лицо, смолчала.

- Да, я про это уже слышал.

Пристыжено опускаю глаза.

- Ладно, что есть , то есть. Не будем мы еще с тобой ссориться. Теперь остается лишь подтирать ей память и дальше лелеять, пеленать, словно малое дитя, боясь, что так пораниться об сучки в деревянном поле.

- Ты не понимаешь, - несмело, тихо говорю. А сама осознаю то, что не без моей вины... он все еще не знает, что такое свой ребенок и как им дорожишь.

Ухмыльнулся. Криво, лживо, болезненно.

- Да, я же - идиот, робот, и вообще, ничего в отношениях не понимаю. Только техника да преступность.

- Я не это хотела сказать! - гневно вскрикнула. Встала на ноги. Попытка подойти ближе.

Отстранился.

Молчим. Тяжелые вздохи.

- Ну, прости меня, Шон. Прости за все.

Разворот. Глаза в глаза.

- Ты едешь со мной сегодня же. И это не просьба и не предложение. Если я все еще твой муж и мои слова что-то значат - мы уедем сегодня же. Твоя Жо под присмотром. И теперь уже ей точно ничего не грозит. А ваше влияние - оно непростительно. И ненормально. Более того, я боюсь, что ты не дашь ей нормально прийти в себя и адаптироваться к новой обстановке. К новой... истории, если так можно сказать.

- Что за чушь? - лицо мое вытянулось в удивлении. Но еще миг - и осознала. - Там не все так хорошо, как ты говоришь? ДА?

Живо кидаюсь к двери, но тот мигом, силой удерживает меня в объятиях.

Злобное рычание на ухо:

- Держи себя в руках. Ради нее же.

Еще миг - и отпустил. Рванула вперед.

Крег же покорно последовал за мной.

***

Шаги в сторону комнату Жо.

- Она у Асканио.

Любезно оповещает, подсказывает мой надзиратель.

Разворот - и уже мчу в другом, заданном направлении.

Миг - и застываю у деревянного полотна. Глубокий вдох - робко стучу.

Послышался тихий кашель изнутри. А затем:

- Входите.

Рыкнули петли. Несмелая поступь...

И вдруг я в трепете уставилась на, явившееся моему взору, жуткое зрелище: синюшная, усыпана, разного размера и цвета, отеками и гематомами, ссадинами, с опухшими глазами и губами, она больше напоминала какую-то куклу из фильмов ужаса, нежели мою Жо; бинты, небрежно выглядывающие из-под сорочки, то на руках, то на груди, говорили о том, что раны все еще серьезные и незатянутые. Замерла я, невольно прикрыв от изумления свой рот. Слезы тотчас сорвались с глаз, убегая болезненными ручьями. Еще миг - и девушка стала содрогаться от приступов кашля. Усилие - и вдруг сплюнула кровь на белую гладь наволочки.

Сжалась я, невольно попятилась. Еще секунда - и дикий, отчаянный визг, крик полного осознания случившегося вырвался из меня. Моя Жо, моя девочка, моя доченька. Она едва чуть не умерла. Из-за этого сукина сына! Чуть не умерла... Еще бы миг - и ее бы просто не стало. Ее... моего солнца.

Завыла, заныла я, оседая на пол в ужасе.

Дрогнула та, несмело приоткрыла веки, но едва что могла от опухлостей что разглядеть.

- УВЕДИ ЕЕ! - гневно завопил Асканио.

Но кто-то и так уже кинулся ко мне, обвил своими руками и силой потащил из комнаты.

- НЕ СМЕЙ! - рычу, рвусь обратно. - МОЯ ДЕВОЧКА!

Но судья оказался сильнее: еще усердие - и оказались за порогом.

Цепляюсь за выступы, пытаюсь рухнуть на колени - и ползти к ней так, на четвереньках.

- ЗАЯ! ЛЮБИМАЯ! ВИККИ! УСПОКОЙСЯ! - сквозь туман ужаса прорвался его голос. Я узнала его. Шон. Еще тяжелое, отчаянное сопротивление - и обреченно рухнула, обмерла я, не шевелясь. Упали оба на пол. Силой обернул к себе, схватил мое лицо в свое ладони - и повелительным, насильственным поцелуем впился в губы.

Немного отстранился. Уперся лбом своим в мой лоб.

- Всё позади. Слышишь. Теперь уже всё - позади. Она - жива. И ничего ей не угрожает. Слышишь? Всё... позади. А мы - уедем. Так будет лучше. Ей и тебе. Прошу, родная.

Слышишь меня? Слышишь? Ради нее... ради того мира, в котором она должна теперь жить. Отпусти ее пока. Придет в себя, и ты переживешь случившееся - и вы вновь встретитесь. Хорошо? ВИККИ! Ты меня слышишь? ВЕРНЕМСЯ - обещаю! А пока уедем. Кивни, кивни, если все поняла. Ну же, малыш...

Еще один миг, и выуживая силы среди безумия для разума - подчинились. Невнятно, едва заметно качнула головой, соглашаясь.

***

- Шон, я согласна уехать с тобой, но только позволь мне кое-что сделать напоследок.

- Что? - замер с опаской.

- Поговорить с Матуа. Наедине.

...

Стоял у окна. В руках зажата бутылка с виски. Короткий глоток - и вновь всматривается в потаенные сумерки.

- И ты простишь ему это? - несмелый шаг ближе и замерла я за его спиной. Не шевельнулся.

- Кому? - не оборачиваясь.

- Не притворяйся, - тяжелая пауза, - просто знай, что я готова...

- Не стоит, - резко, грубо перебил меня. Еще один, большой, затяжной глоток.

- Что? - не могла поверить своим ушам.

Вдруг обернулся. Взгляд в глаза.

- Это был - ее выбор. Спрыгнуть. А стереть все из памяти - его. Что было, то было. Всем нам по делам.

- Я тебя не понимаю, Матуа. Он...

- Я СКАЗАЛ, - гневно рявкнул на меня, отчего невольно вздрогнула, немного попятилась. - ЗАКРЫЛИ ТЕМУ. И больше никогда не возвращаемся к ней. Хватит из нас попыток встретить свою смерть. Обошлось - и слава Богу. Так что... Виттория, даже не смей в эту сторону думать. Нет больше в жизни Жозе Доминика... и не было. И не придумывай ничего на пустом месте.

Резкий разворот - и, обойдя меня со стороны, спешно, уверенно пошагал прочь.

Глава 95. Муж

***

И хоть мы объявили всем, что отправились обратно домой, на Аляску, Шон посадил самолет в Калифорнии.

Дикое побережье.

Отрыть в багажном отсеке снаряжение, которое обычно берем в горы, и отправиться искать уютное место для дальнейшего пребывания на природе.

Единственная связь с внешним миром - мобильное устройство, на котором доступны лишь входящие смс, ммс и звонки. Крег не верил мне, что я смогу удержаться от попыток связаться с Искьей, со своей Жо, а потому пошел на самые отчаянные, грубые меры.

Зря. Меня депрессия так раздавила, что я уже ничего не хотела. Мне хватало тех коротких сообщений, что Жозе идет на поправку. А вскоре она уже сама стала прислать мне свои фото с комментариями о том, что чувствует себя хорошо, и что очень сожалеет, что так сильно позволила себе расслабиться, упившись спиртным, отчего и произошло это несчастье.

С Шоном больше мы не обсуждали то, что произошло. Как и те мои поступки, которые стали теперь ему известны.

А что он хотел? Чтобы я свободно рассекала по миру, зная, что моя девочка там сама по себе, без присмотра. А если что произойдет? Если кто-то из-за меня или Матуа захочет ей навредить, украсть, в конце концов. Обычных детей крадут, а тут... в каком-то смысле, прямо наследие Искьи. И пусть она еще не в Ордене, думаю... и так все ясно. Особо без вариантов.

***

Выбраться из палатки, жадно потянуться и завалиться на шезлонг.

- Хоть бы прогулялась немного, а то только что и делаешь, что целыми днями валяешься, словно кукла.

- Шон, не брюзжи.

- Скоро корни пустишь.

- Мне здесь нравится.

(хмыкнул)

- Еще бы. Это тебе не снега Аляски.

- Так может здесь поселимся?

- Как хочешь.

Еще миг - и надулась.

- Жаль ток ребят оттуда не утащишь.

- Будем летать к ним.

- Это уже не то...

- А то мы каждый день к ним ходили?

- И все же...

И вновь тишина. Напялить очки, прикрыть веки - и выставить свои полуобнаженные тела к солнцу.

Очередная попытка набраться смелости для важного разговора, ... но отступаю. Не в этот раз.

Не сегодня...

***

- Шон?

- Да?

- А как ты меня так быстро нашел?

- Телефон. По GPS.

- Он же, вроде, как невидимка?

- Не для меня же, - хитро прищурившись, заулыбался.

Поддаюсь - усмехаюсь в ответ, хотя и закачала головой из стороны в сторону.

- А еще меня обвинял в том, что желаю всех и всё контролировать.

Напрягся вдруг мой Крег, хотя попытался не подать виду.

- Это - разные вещи.

- Да-да, разные...

(немая пауза; тяжело сглотнул слюну Шон от нарастающего волнения)

- Я не обижаюсь, - спешно отозвалась я. - Мне даже приятно. Приятно когда мой муж обо мне печется.

- Разве может быть иначе? - повернул голову набок, взгляд на меня. Ухмыляется.

Повернулась и я к нему, немного прокрутившись на шезлонге. Сняла очки.

И вновь глубокий вдох, в очередной надежде побороть свою трусость.

- Шон, - едва слышно позвала его, при этом стараюсь не смотреть в глаза. Делаю вид, что сильно увлечена процессом цепляния очков за бюстгальтер на груди.

- Да? - тут же перевернулся на бок и с интересом стал мерить меня взглядом, будоража свою пошлую фантазию. Вот уже и знакомая улыбочка вылезла на его уста.

Отдергиваю взор от своего мужа в сторону, дабы не повестись на немую игру.

Еще один вдох - и наконец-то выстрелить, разрешив последнюю недосказанность между нами.

- Шон.

- Ну, что, моя козочка? - дернулся, миг - и его рука коснулась моего плеча, нежно, доводя до мурашек по коже, плавно стал вести пальцами вниз, вызывая, пробуждая спящее желание.

- Подожди, зайка, - резко отдергиваю его от себя, нехотя, через силу сбрасывая руку долой. - Выслушай, прошу.

Нервно закусила губу. Взгляд прямиком в глаза.

Замер в настороженности.

- Там... в тот вечер. В тот момент... я, действительно, думала, что умру.

- Викки...

- Прошу, не перебивай. Я так долго собиралась с духом, чтобы тебе сознаться во всем.

Обмер, не шевелясь. Пристальный, тревожный взгляд.

- И в самый последний момент, когда уже начала принимать мысль неминуемости участи. Я... я думала только о тебе. И о том... что... - застыла, боясь договорить. Черт, как же страшно! - Крег, - пытаюсь другим путем выйти на нужную дорогу. - Ты никогда не спрашивал, почему я не хочу торопиться с тем, чтобы мы завели своих детей. Почему... я довольствуюсь... отроками Матуа, Дейнли и Смита. П-почему... я не хочу родить тебе сына или дочь.

Тяжело сглотнул. Побелел. Взгляд в сторону.

Жую, жую несказанные слова, боясь неверным ранить.

- Или... ты сам, просто, не хочешь. Тебя до сих пор гложет то, что было с Майей... или? - нахмурилась.

- Что? - резко дернулся, взгляд в очи. - Вот только не надо говорить, что я не хочу, - грубоватым тоном изрек Шон. - Это ты просила повременить. Так?

- Да, - живо киваю головой, дабы не вызывать еще большего его негодования.

Молчим. Но еще секунды - и решается.

- Я не настаивал, потому что мне важно твое желание. Я не мог тебя принуждать к этому, не мог настаивать, потому что понимал, что сему твоему решению, просьбе, есть свои причины. Я много чего в голове наворотил, пытаясь найти тому объяснения. Что-то... успокаивало меня, а что-то будоражило, обижало. Но так или иначе - что есть, то есть, - пожал плечами. - Я знаю, что тебе многое пришлось пережить за свою долгое существование. И помимо радости, тебе не раз делали больно, предавали. А потому я понимаю все... и не давлю. Верю, искренне верю, что непременно придет тот день, когда ты, наконец, уверуешь в меня, мои чувства к тебе и то, что не отступлюсь, не предам. Смогу защитить тебя и наших детей. Пусть я не... волшебник, как вы тут, с вашими способностями, но... у меня есть еще время, так что... чему-то да научусь. А в остальном - даже сейчас я всегда готов отдать свою жизнь за твою.

Ухмыльнулась, покраснела я от стыда.

Невольно задрожала.

Дура. Какая же я дура...

Тяжелый вздох.

Резко встала со своего места и подошла к Крегу ближе. Мило, криво улыбнулась.

- Позволишь? - махнула в его сторону рукой.

- Конечно, но только если сломаешь - будем за земле валяться.

- Не бубни, - робко усмехнулась - и легла рядом, в его объятия. Крепко сжал и поцеловал в висок.

Глубокий, звонкий вдох - и выдать правду, как на ладони.

- Дело не в тебе, мой любимый, - замерла я, подбирая слова, дабы вложить в это название ему всю полноту смысла, как его вижу, но ничего не нашла ярче, нежели привычное, местами, может, банальное, - МУЖ. Выходя замуж, я давала клятву не на год, и не на десять. Я давала на всю жизнь, - провернулась, голову неловко задрала вверх, дабы взгляды наши встретились. - Я выходила замуж за взрослого, дорогого сердцу, мужчину, который не просто мог меня защитить и был достоин того, чтобы ему посвятить всю себя. Я выходила замуж за того, без кого вообще не смыслила свое последующее существование. Шон, дети от тебя - это самое большое счастье, на которое я могла бы когда-либо рассчитывать. Но ты прав, - опустила я взгляд, утопая уже в прошлом, - мне многое пришлось пережить. И дело не в предательстве или сомнениях в тебе. Отнюдь... - тяжелая пауза, собирая по закромам силы, на самые жуткие слова, которые произнести я боялась сильнее, нежели встретить демона лицом к лицу: казалось, пока это никто не знает, пока это в мыслях - оно нереально, его не было. Сего не случалось...

И вновь глубокий вдох, подавляя боль:

- Как ты уже знаешь, когда-то я была уже замужем. Ферни... Его звали Фернандо, - чувствую, как напрягся Крег, но не перебивает. Пытается совладать с собой. Игнорирую, веду свою речь дальше. - Обручили нас еще, когда мне было четыре года, - криво улыбнулась. - Сейчас такое смешно даже вообразить. И тем не менее. Меня отдали роду Авалосу, как вещь. Но мне повезло - пару сыскал мне мой отец отличную. Вначале - отличный друг, затем - верный, нежный супруг. Не злись, Шон. Прошу, не ревнуй, - сжала его за руку, молчит, но напряжение так и не спадало. - Давно это было. Очень давно. Едва ли, что уже помню... Да и встречи наши были с ним редкими. Герцог, вице-король, генерал... Ему было не до любви, не до жены. Походы. Военные походы месяцами. Все наши чувства - редкие дни затишья, встреч, пылкие письма. Да и только... но судьба была ко мне благосклонна. И она мне... однажды подарила... - замерла я, готовясь проглотить дальнейшее, как лезвие, вдох - и решилась. - Дитя. Да только я так и не смогла его выносить. За мои проступки, за ... мою нелепую попытку помочь... в общем, неважно, Господь... или я не знаю... кто что и почему. Но меня лишили радости материнства. Сначала погибли близкие мне люди, а после ... и ребенка я потеряла. Я осталась одна. Наедине со своими прегрешениями и расплатой.

(не шевелился Шон, не дышал)

- Ты не злись на меня, что я сразу не рассказала тебе всю правду. Мне тяжело все это вспоминать. Тем более, не думаю, что кто-то меня поймет. Просто, ... после всего, что мне пришлось потом сделать, сколько натворить, хоть, и казалось бы, во благо большинства, я... я боюсь, что Господь не простит меня... и в этот раз не даст то, что так долго жаждет мое сердце. Даже сейчас... с Жо... Ты даже не представляешь, какое это было жуткое... хоть и недостоверное, дежавю.

- Но она же - выжила, - вдруг проговорил холодным, отрешенным голосом Шон, отчего я невольно дрогнула. Но в лицо ему взглянуть не решилась. Еще сильнее вцепилась в своего мальчика, боясь выбраться наружу, оторваться от него и вновь взглянуть, нырнуть в тот мир, который меня окружал; жуть которого со временем стерлась в памяти - но сейчас ярко так и четко вновь восстала перед глазами.

Немного замялся, подбирая слова, а затем вдруг снова отозвался:

- И наша встреча... вопреки всему состоялась. Мы - вместе.

Закусила я губу, в ужасе. В волнении. В тревоге.

А ведь он в чем-то прав, и... тем не менее.

- Но, - вдруг снова нарушил тишину родной голос, отчего невольно вздрогнула. - Я готов ждать хоть всю вечность, пока ты сама будешь готова к тому, чтобы... хотя бы попытаться узнать, так ли оно: права ли ты, что Господь нас... нам не простит наши грехи и не даст счастья быть родителями. Причем я готов пытаться до тех пор, пока кто-то из нас не устанет. Я говорю сейчас о твоем Боге и о нашей семье.

- Моем... Боге? - удивленно дрогнула, взгляд ему в глаза.

- Ибо мой... всегда прощает, если те искренне раскаиваются в прежних грехах. А мы, по-моему, уже давно это сделали. Да и потом, пока мы любим друг друга, нашего терпения и желания стараться над сим "нелегким" делом хватит достать не только его, но и весь мир целиком.

Невольно улыбнулась, спрятав стыдливо взгляд.

- Я тебя не тороплю. Рад, что рассказала настоящую причину. Очень рад, - крепко сжал, притиснул к себе, поцелуй в макушку. - Хоть она и жуткая, но мне так легче. Я рад, прости за бестактность, что дело не во мне, - рассмеялась я невольно, - смейся, смейся, - язвительно запричитал мой Крег сквозь улыбку, - так что я готов ждать.

- Я хочу от тебя детей. Очень хочу.

- Только обещай, что не будешь проявлять к ним тотальный контроль.

Рассмеялась я над его словами.

- Зная тебя, мой дорогой муж, ты будешь не хуже диктатором. Генералом маленьких солдатиков.

- Да ты что? - вдруг едко, шутливо перекривил слова, тут же уже принялся меня щекотать.

Дико завизжала я, попыталась отдернуться в сторону, вывалиться, в конце концов, из шезлонга и на четвереньках убежать прочь, да только мой кат оказался сильнее.

Еще миг - и вдруг что-то треснуло. Еще секунда- и, излишне покосившись вбок, кресло рухнуло вместе с нами прямиком на землю.

Тут же схватил в свои объятия, прибив к земле.

Взгляд в глаза.

Замерла я, перебирая еще только что нами сказанное.

- Что? - обмер, опасаясь моей серьезности.

- Только давай не сейчас. Путь Жо придет в себя. Все наладится, а затем... снова вернемся к нашему разговору. Авось, "твой Бог", - кривлю его слова сквозь улыбку, - будет куда более снисходительный, нежели "мой".

- А то, - едко заулыбался мой командир - и силой, с нежной грубостью прилип поцелуем к моим устам. Короткие мгновения на былые, затухающие мысли, - и поддалась. Подалась на ласки своего, горячо любимого, мужа...

Глава 96. Присяга

***

И вот настал этот волнующий, столько лет пугающий нас, день.

Жозе стукнуло восемнадцать, и сегодня вечером она окончательно сделает свой выбор. Тот Орден, который станет ей родным домом. И если всё в последний момент не оборвется, это будет - Искья.

С замиранием сердца ждать самого важного...

***

(Ж о з е ф и н а)

- Я, Жозефина Мария Матуа, будучи в полном уме и здравии…

(обожаю эти слова! ибо, если бы только знали, какие психи живут внутри меня – не на шутку ужаснулись бы, испугались и тут же отказались от своего предложения!)

- А - а - а! Асканио, я нервничаю!

- Успокойся. Прочитаешь с листочка, мило улыбнешься, откланяешься – и на том конец.

- А нельзя просто подписать и вс ё ?

- Не-а.

- Чертовые бюрократы и пафосники!

- Между прочим, эту процедуру принимали очень важные вампиры, и я с твоей дорогой тетушкой в том числе.

Злобно показала языка и отвернулась.

- Ладно, выпей пока шампанское и расслабься. Я ненадолго отойду, - и исчез, убежал от меня.

Скрылся в толпе.

***

(В и т т о р и я)

- Здесь Доминик, - грубо отдернула я за локоть Асканио и притянула к себе.

- Что? - не сразу мог поверить своим ушам; живо заметал взгляды по сторонам - и вдруг обмер в изумлении. - Зачем? Какого лешего этот чертов демон забыл здесь?

(несмело пожала плечами)

Тяжелый вдох.

- Обещал на глаза Жо не показываться. Пришел с Клариссой и Жаклин.

- Доиграется, сука! – нервно дернулся, резкий разворот.

- Успокойся! – зашипела, зарычала я (силясь все же не привлекать лишнее внимание), спешно схватила за руку и обернула назад, к себе лицом. – Ничего он ей не сделает. Успокойся!