Терпеливый жених

Глава пятая

— Итак, что бы вы хотели? — спросил граф.

Говоря это, он смотрел в окно, за которым ярко сияло солнце.

Граф думал, что если бы выбирать пришлось ему, то он с удовольствием прокатился бы верхом.

Однако в данный момент это было невозможно, и перед ним стоял другой вопрос: чем развлечь жену?

— Я бы я хотела… если, конечно, вам… не трудно, — волнуясь, сказала Анселла, — посмотреть вашу библиотеку, если… если она у вас есть.

— Конечно, есть, — ответил граф, — и я с превеликой радостью покажу ее вам.

Она почти вскочила с дивана. Странная просьба, подумал он.

Большинство знакомых ему женщин не интересовались книгами, особенно если им представлялась возможность поговорить с ним.

Тем не менее граф провел ее по длинному коридору к библиотеке и открыл дверь.

К счастью, дядя ничего не успел сделать с ней.

Он подозревал, что некоторые ценные книги, вероятно, исчезли, но большая часть определенно осталась на месте.

Спланирована библиотека была прекрасно.

Книжные стеллажи полностью закрывали стены и выступали в комнату.

Вдоль одной из стен шел балкончик, позволявший добраться до верхних полок. Подняться на него можно было по спиральной лестнице. Мальчишкой он часто карабкался по ней.

Граф подошел к камину, откуда комната представала в самом лучшем виде.

Высокие, георгианского стиля окна тянулись почти до самого потолка.

Их закрывали шторы темно-красного бархата.

— Здесь около двух тысяч книг, — сказал граф.

— Я… я бы хотела… прочитать их все, — восхищенно прошептала Анселла.

Граф добродушно рассмеялся:

— На это потребовалось бы немало времени.

— Я… никогда не видела такой… такой изумительной коллекции книг, — продолжала она. — У отца была… довольно хорошая библиотека, но… ничего подобного в ней не было.

— Вижу, что не стоит и спрашивать, — сказал он, — любите ли вы читать.

— Всегда… всегда, когда выпадала такая возможность… я читала и читала, — ответила Анселла.

— Почему? — полюбопытствовал граф.

Он не стал бы задавать этот вопрос какой-то другой женщине.

Женщины, с которыми он флиртовал в Индии, читали романы, если только интересовались популярностью того или иного издания.

Куда больше их интересовали живые мужчины, такие, как граф, чем герои, о которых рассказывалось в книгах.

— Чтение… единственный способ… путешествовать, — сказала Анселла. — В своем воображении… я вижу места, о которых читаю, но… но мне хотелось бы… повидать их наяву… собственными глазами.

— Когда-нибудь я обязательно возьму вас в Индию, — пообещал граф. — Это прекрасная страна, и вы, несомненно, будете в восторге от Тадж-Махала и других великих сооружений индийских зодчих.

— Я читала о нем… Это… это было самое чудесное в моей жизни событие.

— Интересно, почему ваш отец не брал вас с собой в путешествия? — спросил граф.

— Я была очень занята с учителями и наставниками и не могла уезжать из дома, — ответила Анселла.

Он вопросительно вскинул брови.

— С учителями и наставниками?

Последовала небольшая пауза.

— Отец… очень рассердился, узнав, что родилась я… а не мальчик, поэтому дал мне образование… которое больше… как он считал… подошло бы сыну. Я учила греческий, латынь, французский, занималась теми предметами, которые вы… изучаете в школе.

Граф удивился.

И вместе с тем он понял, что лорд Фрезер наказывал дочь за то, что она не родилась мальчиком.

— Раз уж вы так хорошо владеете языками, — сказал он, — то я обязательно возьму вас за границу, как только представится возможность, ждать которой, боюсь, придется еще долго.

Анселла сжала руки.

— Это… это так восхитительно. Ничего более волнующего мне слышать не доводилось. Но… но только я боюсь, что этого никогда не случится.

— Случится, — твердо произнес граф. — А пока довольствуйтесь книгами.

— Как я уже сказала, я намерена прочитать их все… до единой, — ответила Анселла.

Он рассмеялся.

Потом, чтобы доставить ей удовольствие, снял с полки пару самых редких фолиантов.

Одна из книг оказалась первым изданием «Сна в летнюю ночь» Шекспира, другая — томиком Чосера.

Ему понравилось, как трепетно Анселла взяла их в руки.

С почтением, почти благоговейно и очень бережно она перевернула первые страницы.

Он поймал себя на том, что снова выглядывает в окно. Солнце сияло так же ярко.

Ему захотелось выти на свежий воздух.

— Если вы не сочтете слишком утомительным, я хотел бы показать вам то, что нахожу самым прекрасным в мире видом, — сказал граф.

— Мне бы… очень хотелось… это увидеть.

— Боюсь, для этого придется подняться по довольно-таки крутым ступенькам, — предупредил он. — Вы уверены, что не слишком устали?

— Мне стало намного лучше… после того, как вы помазали мне спину вашим удивительным бальзамом. Она… она почти не болит.

— Очень хорошо, — сказал граф. — Мы поднимемся на башню, но пообещайте, что сообщите мне, как только почувствуете, что не можете идти дальше.

— Обещаю, — торжественно произнесла Анселла.

Он поставил на место книги, которые граф показал ей.

Когда они уже отошли от полок, граф заметил, как Анселла нежно провела ладонью по корешкам, словно ласкала ребенка или собаку.

Этот жест убедил его в том, что она не притворялась, когда говорила о желании прочитать все книги его семейной библиотеки.

И это делало ее совершенно непохожей на других знакомых ему женщин.

Пройдя по коридору, они оказались у двери, ведущей в башню.

— Это старейшая часть замка, — объяснил граф. — Башня была построена в норманнские времена. Мне нужно будет найти для вас описание ее истории.

— Это было бы очень интересно.

Он открыл дверь башни.

За ней находилось караульное помещение с узкими окнами и крутыми каменными ступеньками, уходящими вверх.

Граф стал подниматься первым, неспешно, чтобы не торопить и не утомлять Анселлу.

Дойдя до верха, он открыл еще одну дверь и вышел на залитую солнечным светом крышу.

Затем остановился у зубчатой стены.

Дождавшись Анселлу, он сделал широкий жест рукой, обращая ее внимание на величественный пейзаж, раскинувшийся до затянутого туманной дымкой горизонта.

Ему хотелось услышать, что она скажет.

Довольно долго Анселла стояла молча.

— Это чудесно!.. Какая красота… ничего более красивого я еще не видела.

— Я чувствую то же самое каждый раз, когда прихожу сюда, — сказал граф. — Мне доставляет огромное удовольствие сознавать, что немалая доля этой красоты принадлежит мне.

— Вам есть чем гордиться, — согласилась Анселла, — но я понимаю, что это также и… огромная… ответственность.

Едва девушка произнесла эти слова, как граф понял, что она думает о деньгах, которые ему пришлось получить от ее отца и которые были нужны для тех, кого он называл «своими людьми».

Ему не хотелось касаться денежных вопросов, а потому он заговорил о другом:

— Именно отсюда, с верхушки башни, стража могла следить за приближающимся неприятелем. Подвергнуться внезапному нападению было практически невозможно.

— Понимаю. И отсюда же защитники замка стреляли по врагу из луков.

— Исторические книги утверждают, что защищали замок весьма успешно, — добавил граф.

Анселла подалась к стене и, посмотрев вниз, издала удивленное восклицание.

— Здесь есть ров! Я читала о наполненных водой рвах, но сама никогда их не видела.

— Боюсь, данный пример не слишком хорош, — сказал граф. — Дело в том, что при проведении ремонтных работ и строительстве дополнительных сооружений большую часть рва осушили, потому что вода пропитывала каменную кладку и тем самым ослабляла устойчивость стен.

— Немного воды еще осталось, — заметила Анселла, глядя на темнеющее внизу глубокое озерцо.

— Да, немного есть, — подтвердил граф. — В детстве, когда я был маленьким мальчиком, мне рассказывали, что захваченных охраняющей стражей пленников обычно связывали и бросали в ров, где они и тонули.

Анселла молчала, и он поспешно добавил:

— Конечно, это было очень жестоко, и нам лучше не вспоминать об этом сегодня.

— Я… я не уверена, — медленно сказала она. — Возможно, кому-то легче было умереть… чем оставаться в плену.

— Почему вы так говорите? — спросил граф.

— Я часто думаю о том бедном французе, построившем в семнадцатом веке чудесное шато в Во-ле-Викон.

— Да, помнится, я читал о нем, — сказал граф, — но самого замка не видел.

— Замок был настолько красив и величественен, — продолжала Анселла, — что вызвал зависть Людовика XIV, Короля-Солнце, посчитавшего его более роскошным, чем Версаль. Король бросил несчастного в тюрьму, где тот провел девятнадцать лет и уже больше никогда не увидел свое прекрасное творение.

— Теперь я вспомнил эту историю, — сказал граф. — Суровое наказание за стремление быть слишком великим.

— Уверена, он предпочел бы умереть, чем сидеть в камере, день за днем думая о своем милом шато, которое ему не суждено увидеть.

Поняв, чем тронула жену эта история, граф заметил:

— Думаю, большинство заключенных всегда надеются на то, что рано или поздно будут освобождены.

— Я читала, что русские жестоко пытали своих заключенных, — сказала Анселла. — Даже Петр Великий был невероятно жесток к собственному сыну, и хотя не убил его собственноручно, но долго мучил… и бил… пока тот не умер.

В ее голосе прозвучала сочувственная нотка, подсказавшая графу, что ее действительно огорчают подобные вещи.

«Определенно оригинальная женщина! — подумал он. — И как непохожа на всех, с кем я знаком».

Решив, что разговор принял несколько мрачный характер, граф повернулся и посмотрел в другую сторону.

По аллее, ведущей к замку, катила старая повозка.

— К вам посетитель, — объявил он, — так что придется спуститься и встретить его.

Анселла вопросительно взглянула на мужа.

Потом повернулась в ту сторону, куда смотрел он, и радостно вскрикнула:

— Это же Руфус! Вы знали, что его привезут?

Граф не успел ответить.

Его юная жена подбежала к двери и начала поспешно спускаться по крутым ступенькам лестницы.

Он последовал за ней.

Его ничуть не удивило, что, достигнув первого этажа, Анселла не стала ждать, а побежала по длинному коридору, ведущему в холл.

Повозка остановилась у передней двери.

Один из лакеев только что выпустил маленького рыжего спаниеля. Увидев Анселлу на ступеньках, собака взвизгнула и устремилась к дому.

Девушка опустилась на колени, чтобы обнять своего любимца, и граф невольно залюбовался представшей его взору картиной.

— Руфус! Руфус! — повторяла Анселла. — Как ты поживаешь? Знаю, скучал по мне, и вот теперь мы снова вместе.

Радость животного не оставляла сомнений в его чувствах, и граф прошел через открытую дверь.

Стоя на ступеньках, он увидел, как и ожидал, появившуюся на аллее лошадь.

Ее очень осторожно вел к дому один из недавно взятых на службу грумов.

Граф с улыбкой повернулся к жене.

— А вот и еще один посетитель, который, уверен, будет так же рад увидеть вас, как и Руфус.

Анселла вскочила и подошла к мужу.

— Светлячок! — сказала она. — О, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас?

Не дожидаясь его ответа, Анселла сбежала по ступенькам и устремилась через двор к своей лошади.

Красивое животное, подумал граф и решил, что не может критиковать лорда Фрезера за его вкус в отношении лошадей.

Анселла уже обнимала Светлячка, который, в свою очередь, радостно ткнулся мордой в ее плечо.

Подойдя ближе, граф поблагодарил грума.

— Были ли какие-либо затруднения? — негромко спросил он.

— Нет, милорд, — ответил конюх. — Они даже сказали, что не представляют, как ее милость обходилась без своей лошади и собачки. Никто и не удивился, что мы приехали.

Взглянув на жену, граф увидел совсем другую женщину.

Ее глаза сияли, она улыбалась, говоря что-то, поглаживая и ласково похлопывая Руфуса и Светлячка.

Это были единственные существа, которых он любила и которые дарили ее ответной любовью.

После смерти матери Анселле пришлось жить с отцом. Граф надеялся, что теперь, когда в замке появились Светлячок и Руфус, ей будет легче преодолеть свой страх перед ним.

Он не понимал, почему она так боится.

Рано или поздно ему придется выяснить истинную причину этого.

«Это все ее ужасный отец», — подумал граф. Ему до сих пор трудно было поверить в то, что человек способен вести себя так, как лорд Фрезер.

Заботясь о том, чтобы Анселла не переутомилась, он настоял на том, чтобы отвести Светлячка в конюшню.

Заметив, как неохотно она расстается с любимцем, граф сказал:

— Обещаю, что как только его устроят в хорошем стойле, вы сможете сходить к нему и пожелать спокойной ночи.

— Я очень хочу этого, потому что делала так всегда, — ответила Анселла. — Иногда, когда Отец говорил, что это все чепуха, мне приходилось выбираться из дома тайком после того, как он укладывался спать.

— Теперь вам не придется так делать, — уверил ее граф.

Она бросила на него быстрый взгляд, значение которого он не понял.

Возможно, подумал он, у нее есть сомнение, которого он не понял.

Она еще раз потрепала лошадь по крупу и позволила груму увести животное.

Затем Анселла направилась к дому, сопровождаемая Руфусом.

Оставалось еще несколько комнат, которые граф хотел показать жене и которые, похоже, очень ей понравились.

Она посочувствовала ему, когда увидела пустые прямоугольники на стенах, там, где его дядя снял картины и зеркала.

— Вам нужно будет подыскать им замену, — сказала Анселла.

— Надеюсь, этим займетесь вы, — ответил граф.

— Я? — удивленно спросила она.

— Конечно. Если делать все должным образом, то вы займетесь домом и украсите его, как сможете. Я же наведу порядок в поместье, а на это уйдет немало времени.

Граф подумал о том, что, судя по всему, ему вскоре придется потратить все полученные от лорда Фрезера деньги.

А значит, в ближайшее время нужно будет просить еще.

Он знал, какое это унижение.

Однако если он намерен когда-либо восстановить то, что было здесь при отце, то на это потребуются и время, и деньги.

И почему только ему приходится иметь дела с такими неприятными людьми, как лорд Фрезер?

— Вы… у вас сердитый вид, — прозвучал рядом негромкий, робкий голос Анселлы. — Я сделала что-то не так?

— Нет, конечно, нет, — ответил граф. — Меня лишь немного огорчила утрата вещей, которые моя мать собирала на протяжении долгих лет. А еще я раздумываю над тем, кого теперь выбрать под пару вашему Светлячку.

— Вы хотите сказать… вы собираетесь купить… лошадь? — осведомилась Анселла.

— Непременно, — ответил граф. — Но здесь нужно столь многое сделать, что, наверное, мне не следует ехать в Лондон на торги Таттерсола, которые, как вам, вероятно, известно, проходят каждую неделю.

Анселла призадумалась, затем сказала:

— Помню, неделю или две назад отец получил письмо от человека по имени Тайлер, владельца очень хорошей конюшни.

— Тайлер, — повторил граф. — Кажется, я слышал о нем.

— Недавно отец купил у него превосходных лошадей, и в письме этот самый Тайлер сообщал, что у него есть несколько хороших гунтеров. Но отец ответил, что сейчас ему больше не надо. Думаю, он понимал, что меня может уже не быть с ним.

«Это было, — подумал граф, — как раз в то время, когда я возвращался домой, а лорд Фрезер уже считал еще до наступления осени цыплят, полагая, что заполучил идеального жениха для своей дочери. Следовательно, лошади для будущей зимы были ему не нужны».

— То, о чем вы рассказали, очень интересно и важно, — вслух сказал он. — Я пошлю кого-нибудь домой к Тайлеру, который, по-моему, живет в двух или трех милях отсюда, и попрошу показать мне лошадей, предназначавшихся для вашего отца.

— Неплохая мысль, — одобрила Анселла, — но поспешите, чтобы кто-нибудь другой не купил их раньше.

Граф рассмеялся, после чего распорядился, чтобы Марлоу незамедлительно отправил к Тайлеру одного из грумов.

К этому времени лошадь, отвозившая счетовода в Оксфорд, должна была уже вернуться.

Если же нет, то грум поедет на той, что только что пришла из Уоттон-Холла.

— А теперь вам придется выбрать для верховой езды коня, который был бы не хуже вашего Светлячка.

— С ним никто не сможет сравниться, — ответила Анселла, — но, может быть, мы сумеем найти почти столь же хорошего скакуна.

Граф рассмеялся.

— Вы совершенно правы, что отстаиваете свой выбор, — сказал он. — Но я не могу отставать от вас, когда мы отправимся на прогулку верхом, или сидеть на лошади, которая останавливается у препятствия.

Анселла улыбнулась.

Он подумал, что улыбка ей к лицу.

Жаль, что с самой первой встречи у нее такое печальное и даже испуганное выражение лица.

Подошло время пить чай, и Марлоу приготовил все необходимое в гостиной.

Граф испытал облегчение, увидев, что столовое серебро эпохи Георга III сохранилось, а не продано коварным Бэзилом, чего он так опасался.

Помимо свадебного торта, на столе были сандвичи и маленькие кексы, которые практически из ничего сумела испечь заботливая и умелая миссис Марлоу.

— Вам необходимо съесть что-нибудь, — обратился к жене граф. — Иначе вы совсем исхудаете, и порывом ветра унесет вас однажды с башни.

— Постараюсь, — пообещала Анселла.

Она действительно ухитрилась немного поесть.

Затем граф сказал:

— А теперь я настоятельно прошу, чтобы вы хотя бы ненадолго прилегли до обеда. Думаю, было бы разумно, если бы вы попробовали уснуть. Как ваша спина, все еще болит?

— Благодарю вас, уже не так, как раньше.

— Тогда идите и прилягте. Я выведу Руфуса на прогулку, но, полагаю, он предпочтет остаться с вами.

Граф заметил, что Анселла тайком скормила своему четвероногому любимцу несколько кусочков кекса.

Делала это она тогда, когда считала, что он смотрит в другую сторону.

Вероятно, отец запретил ей подкармливать спаниеля, чтобы лишить еще одной радости.

«Мне тоже надо завести несколько собак», — подумал граф.

Он решил, что спросит у Косната, вечно сопровождаемого псом, где можно купить пару хороших, уже обученных животных.

Когда Анселла послушно отправилась в спальню, граф вышел в сад и неторопливо спустился к озеру.

Вечернее солнце еще несло тепло.

Над дубами кружили грачи.

Он подумал, что было бы неплохо выпустить в парк оленей, а на озере поселить лебедей и уток.

Ручные птицы привлекут со временем диких, и тогда все будет так, как было когда-то в старые добрые времена.

Он и сам не заметил, как ушел довольно далеко от дома. Прогулка пробудила воспоминания о том, что он видел и где побывал.

Только возвратившись домой, граф вспомнил, что сегодня у него первая брачная ночь.

Он надеялся, что к ее наступлению Анселла сумеет перебороть обуревавший ее страх.

Понятно, что отвратительное, жестокое отношение отца вселило в нее боязнь не только перед родителем, но и перед всеми мужчинами, включая его самого.

«Мне нужно обращаться с ней очень мягко», — сказал он себе. Эта мысль тоже была новой для него. Прежде граф и не думал о том, что та или иная женщина требует нежного обращения.

В какой-то момент она представилась ему испуганным ребенком, которого необходимо неким образом защитить и утешить.

«Она очень юная, — подумал граф. — И вместе с этим определенно добрая и умная».

Его удивил проявленный Анселлой интерес к книгам. Но теперь он понимал, что они были в некотором смысле ее единственными верными друзьями и советчиками.

Странно, что лорд Фрезер не предоставлял дочери никаких других развлечений, кроме книг.

Граф уже понял, что по достижении восемнадцати лет девушка не посещала ни балов, ни праздничных увеселений.

Раздумывая об этом, он пришел к выводу, что причина заключалась в навязчивом стремлении лорда выдать дочь замуж за человека из высшего общества.

По-видимому, отец Анселлы опасался, что, встречаясь с обычными молодыми людьми, общаясь с ними, она может влюбиться в одного из них.

В графстве лорда Фрезера не любили, а потому соседи не приглашали его в гости.

Вновь и вновь обдумывая ситуацию, граф все более убеждался в том, что отец его жены всегда сознавал ту важную роль, которую играли графы Рейнбернские.

Возможно, уже тогда, когда умер его отец, лорд Фрезер решил выдать свою дочь замуж за пользующегося известностью и влиянием соседа.

После убийства вице-короля и известия о возвращении фа-фа домой, в ожидающую его бедность, лорд, должно быть, окончательно уверился в том, что судьба выступает на его стороне.

Прямо перед ним разворачивалась история, подобная тем, что описываются в романах.

Его охватила ярость при мысли о том, что он оказался всего лишь жалкой пешкой в руках ловкого и хитрого игрока.

Впрочем, граф тут же напомнил себе, что никакая злоба не должна влиять на его отношение к Анселле.

Нравится это ему или нет, но она его жена.

И как к таковой он должен воспринимать ее с уважением и в конце концов сделать так, чтобы она заняла свое законное место в роли хозяйки замка.

Граф знал, что это будет нелегко.

Наверное, окажись на его месте вице-король, он нашел бы устраивающее всех решение возникших проблем.

Главная проблема заключалась в том, чтобы избавить Анселлу от непонятного страха.

«У меня есть все основания быть ей благодарным», — решил граф, возвращаясь к дому.

А следовательно, он должен сделать ее счастливой.

Он вспомнил, что Анселла обрадовалась, когда увидела Светлячка и Руфуса.

— Нам надо завести побольше животных, — пробормотал граф.

Он вошел во двор, поднялся по ступенькам к передней двери и направился прямиком в свою спальню.

Марлоу раскладывал его вечерний костюм.

Вместе с ним был молодой человек, обучавшийся ремеслу лакея, чтобы прислуживать не только графу, но и другим приезжающим в замок джентльменам.

— Хороший сегодня вечер, Марлоу, — сказал граф, входя в свою комнату.

— Да, милорд, и к тому же счастливый для всех нас. Я посылал в деревню, так что у нас есть все, что хозяйка потребовала к обеду. Она просто счастлива.

Граф улыбнулся и начал раздеваться.

Ванну поставили в обычном месте, перед камином, хотя огонь разводить не стали, потому что в спальне и без него было достаточно тепло.

Полежав в горячей воде и затем вытершись насухо большим турецким полотенцем, граф определенно почувствовал себя намного лучше.

Надев вечерний костюм, он посмотрелся в зеркало. Отражавшийся в нем стройный молодой мужчина выглядел вполне прилично, чтобы отправиться и на прием к вице-королю, и на обед в Букингемский дворец.

Граф даже подумал о том, чтобы попросить Марлоу по случаю брачной ночи повесить на костюм награду, полученную им во время службы в конной гвардии.

Однако он остановил себя, решив, что такой жест отдавал бы ребячеством, и спустился в гостиную.

Его не удивило ни то, что комната оказалась пустой, ни отсутствие Анселлы.

Стрелки часов показывали восемь, когда она наконец робко шагнула через порог.

Платье, выбранное Анселлой к обеду, оказалось более изысканным, чем можно было ожидать.

Не белое, а бледно-зеленое, цвета весенних листьев, оно делало Анселлу похожей на лесную фею или вышедшую из вод озера нимфу.

— Я думала… возможно… вы считаете, что… мне следовало надеть белое. — Анселла заметно нервничала. — Но… это одно из моих любимых платьев… потому что оно напоминает… мне о лесе.

— О нем я и подумал, когда вы вошли, — с улыбкой сказал граф.

— Я люблю лес, но мне не нравится думать о тех, кто стреляет в лесу маленьких зайчат или птичек.

Граф счел за лучшее промолчать.

Затем заговорил о другом:

— Марлоу сообщил, что миссис Марлоу получила продукты, которых у нас давно не было. Так что приготовьтесь к пиру, ожидающему вас в гостиной.

— Она очень… огорчится, если… если мы съедим… мало? — робко спросила Анселла.

— Очень, — ответил граф.

Девушка беспомощно всплеснула руками, и он поспешно добавил:

— Вы всегда можете сунуть лишний кусочек под стол, где его, насколько мне известно, всегда будет ждать голодный рот вашего четвероногого друга.

Анселла посмотрела сначала на мужа, потом на спаниеля, вошедшего в комнату вслед за хозяйкой.

Граф видел, что высказанное им предложение стало для нее неожиданностью.

— Отец очень… сердился, когда… когда я кормила Руфуса за столом. Он вообще не любил его, потому что… это был мой песик.

— Боюсь, мои собаки всегда рассчитывали на крошки со стола, — заметил граф. — Так что когда здесь появятся другие, а это произойдет достаточно скоро, Руфусу придется пошевеливаться, чтобы не лишиться своей доли.

— Я позабочусь, чтобы этого не случилось, — сказала Анселла, — если, конечно, вы… не сердитесь за то, что я. кормлю его.

— Вряд ли можно сердиться на других за то, что делаешь сам, — сказал он.

— Обед подан, милорд, — объявил появившийся в дверях Марлоу.

Граф предложил супруге руку.

Его тронуло, что Коснат, по предложению Марлоу, украсил стол цветами.

В основном цветы были белые, но виднелись и ноготки, и даже маргаритки.

В результате стол выглядел празднично, и Анселла вскрикнула от восхищения.

— На нашу пятидесятую годовщину, — сказал граф, — у нас, несомненно, будут орхидеи, но сегодня придется довольствоваться и тем, что есть.

— Я очень благодарна человеку, позаботившемуся об этом, — добавила его жена, — а цветы очень, очень милы.

Граф видел, что Марлоу остался доволен.

Слуга поспешно вышел, чтобы подать на стол.

Обед состоял из трех перемен, причем все блюда были приготовлены самым чудесным образом, как это всегда делала миссис Марлоу в прошлом.

Хотя впереди лежал долгий путь, первые шаги определенно обнадеживали.

За обедом говорили о тех переменах, что граф собирался произвести в поместье.

Анселла слушала мужа с широко раскрытыми глазами.

— Вам придется во многом помочь мне, — говорил он. — Я не могу делать все в одиночку, и, самое главное, вы должны познакомиться с живущими в деревне людьми, которые, конечно, проявляют к вам большой интерес.

— Как вы думаете, они… будут ненавидеть меня из-за того, что я… дочь лорда Фрезера? — спросила Анселла.

Граф покачал головой.

— У вас нет никаких оснований так думать. Теперь вы моя жена, и они будут любить вас, потому что вы принадлежите мне, как любили и меня, когда я был еще ребенком.

Ему показалось, что Анселла едва заметно поежилась.

— Вам придется подсказывать мне… что делать, — робко сказала она. — Отец никогда не позволял мне выходить в деревню… кроме… последнего случая. Когда я хотела пойти за покупками, он отвозил меня в Оксфорд, где, конечно, у меня не было никаких знакомых.

Граф воздержался от комментариев, но, немного погодя, сказал:

— Вы обнаружите, что деревенские жители связывают себя с замком. Поэтому когда мои отец и мать были живы, мы всегда старались делить их радости и огорчения.

— Я… постараюсь… делать так же, — пробормотала Анселла.

Ему не хотелось пугать ее, а потому он перешел на другую тему.

Граф вспомнил, с каким вниманием и интересом она слушала его рассказы об Индии.

Ему довелось побывать во многих местах, таких, как Египет, Греция и, конечно, Франция, а потому монолог растянулся на несколько минут.

О более благодарной слушательнице нельзя было и мечтать.

Закончив с обедом, супруги перешли в гостиную.

Чувствуя, что наговорился надолго, граф достал шахматы.

Он уже опасался, что они, как и многое другое, навсегда исчезли из дома.

— Марлоу сказал, что спас их, убрав в сейф. Если вы не умеете играть, я покажу вам.

— Знаю, — ответила Анселла. — Отец любил играть в шахматы долгими зимними вечерами. Он играл со мной и очень раздражался, когда я одерживала победу.

Граф рассмеялся:

— Я раздражаться не стану, но определенно постараюсь разгромить вас.

Шахматная доска была очень старая, а сами фигурки вырезаны из различных видов мрамора.

Много лет назад это уникальное сокровище, образец великолепной резьбы по камню, получил в подарок его отец.

Супруги сели за небольшой столик.

Графу не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что Анселла очень хороший игрок.

Ему стоило немалых трудов добиться победы.

— Мат! — с ноткой триумфа объявил он.

Она захлопала в ладоши.

— Вы выиграли! Вы выиграли! А я так старалась взять верх.

— Мы еще сыграем как-нибудь, — сказал граф и, сложив фигурки, убрал шахматы в ящик одного из столов.

Повернувшись, он увидел, что Анселла с довольно нерешительным видом стоит перед камином.

— У вас был долгий день, — ласково произнес граф. — Уверен, что вы очень устали. Завтра утром мы можем прокатиться верхом, хотя, похоже, ваш Светлячок легко обойдет ту бедную старушку, с которой я остался.

— Но, может быть, мистер Тайлер успеет прислать лошадей, — предположила Анселла.

— Если только он еще не продал их, — проворчал граф.

Сказав это, он направился к двери, и Анселла после секундного колебания последовала за ним.

Граф пересек холл, где на ночь оставался только один лакей. Марлоу объяснил ему, что именно надо делать.

Кресло стояло у передней двери, на нем лежал старый капор, который граф помнил еще с детства.

— Спокойной ночи, Джеймс, — сказал он, проходя мимо лакея.

— Спокойной ночи, милорд, спокойной ночи, миледи, — ответил Джеймс.

Они медленно поднялись по лестнице.

Граф заметил, что Анселла снова дрожит.

Пройдя по коридору, они достигли ее спальни, и он отворил дверь.

— Надеюсь, миссис Шеферд сказала, что поможет вам раздеться, если понадобится.

Он помнил свое обещание, данное жене и заключавшееся в том, что никто, кроме домоправительницы, не увидит ее спину. Значит, служанки ей пока были не нужны.

— Я попросила миссис Шеферд не приходить. Обойдусь сама, — ответила она.

— Уверены, что обойдетесь?

Анселла кивнула.

Она не проходила в комнату, а стояла у двери и смотрела на него, словно ожидая чего-то.

— Вижу, вы чем-то обеспокоены. Можете объяснить, в чем дело?

Анселла отвела взгляд и посмотрела на лестницу, как будто опасаясь, что их могут подслушивать.

Граф прошел в спальню.

На туалетном столике и возле кровати горели свечи.

Все здесь выглядело удивительно привлекательно.

Граф подумал, что ей вовсе не обязательно следовать традиции и пользоваться комнатой его матери.

Анселла прошла за ним.

Повернувшись к жене, он снова увидел застывший в ее глазах страх, и заметил, что ее тело сотрясает дрожь.

— Что случилось? Мы прекрасно пообедали, и мне показалось, что вы освоились и уже не боитесь, как это было еще утром.

Не дождавшись ответа, он продолжал:

— Мы пообещали, что у нас не будет тайн друг от друга, и теперь я хочу, чтобы вы сказали мне правду. Может быть, я так вам неприятен, что пугаю вас своим присутствием?

— Нет… нет… это не так, — тихо проговорила девушка.

— Тогда в чем дело?

Анселла упорно смотрела в сторону, сжимая и разжимая пальцы, и, похоже, хотела только одного: убежать и спрятаться.

— Пожалуйста, Анселла…

— Отец… — еле слышно прошептала она, — отец… он говорил… вы сделаете со мной… что-то… сегодня ночью. Он говорил… что я не должна кричать.

Слова как будто против воли срывались с ее губ.

Граф не сразу нашелся, что ответить.

С самого начала, когда они только поженились, он знал, что Анселла невинна. Совершенно невинна, что было вполне естественно для юной девушки.

Он также понимал, что, прожив много лет с отцом, обращавшимся с ней с неимоверной жестокостью, она понятия не имеет о том, что означает брак, а потому страшится неведомого.

«Вполне в духе лорда Фрезера, — подумал граф, — напугать дочь и не дать никаких объяснений».

Он попытался представить, как бы повел себя в сложившейся ситуации вице-король, и ответ пришел.

— Полагаю, — небрежно сказал граф, — ваш отец имел в виду, что я поцелую вас, но, похоже, вы забыли кое о чем.

— Забыла, о чем? О чем? — все еще шепотом спросила Анселла.

— Мы с вами только что были представлены друг другу, и вряд ли стоило ожидать, что, сказав «здравствуйте, мисс Фрезер», я бы в следующую минуту поцеловал вас.

— Это… было бы немного… странно, — согласилась Анселла.

По ее губам скользнула слабая улыбка.

— Да, очень странно, — подтвердил граф. — Поэтому не ждите от меня ничего подобного, пока мы не узнаем друг друга получше. Или, лучше сказать, пока вы не захотите, чтобы я поцеловал вас.

Его спокойствие передалось ей.

— Я… только боялась, что… сделаю что-нибудь не так и… вы рассердитесь.

— Признаюсь вам, Анселла, мне было бы чрезвычайно трудно рассердиться на вас. Относитесь ко мне как к человеку, с которым вы только что познакомились и который считает вас очень милой, очень умной и стремится узнать вас лучше.

Видя, что она не отвечает, граф поспешно добавил:

— Конечно, раз мы с вами не женаты и были только что представлены, и с учетом того, что вы в замке одна, вам не обойтись без компаньонки. В данном случае ее роль выполнит ваш родственник, некто мистер Руфус. Уверен, он прекрасно справится со своими обязанностями.

Анселла рассмеялась.

Граф впервые услышал, как она смеется, и ему понравился ее приятный смех.

— О, конечно, Руфус справится, — сказала она. — Я прикажу ему кусать каждого, кто… будет недобр ко мне.

— Так и сделайте.

Он наклонился и погладил спаниеля, который благодарно облизал ему руку.

— А теперь, Анселла, отправляйтесь спать, и пусть вам приснится все то восхитительное, что мы будем делать вместе.

Граф наклонился и еще раз погладил Руфуса.

— Присматривай за ней и кусай всех, кто войдет в спальню, когда я уйду.

Анселла снова рассмеялась.

— Не сомневаюсь, что он именно так и сделает, — сказала она. — И спасибо вам… за заботу.

Граф взял ее за руку.

— Спокойной ночи, Анселла.

Он осторожно коснулся губами ее пальцев и, повернувшись, направился к двери.

Граф не оглянулся, но ему почему-то показалось, что она смотрит ему вслед.