Тишина

Глава 10

Джев уже проехал пять кварталов. До меня дошло с небольшим опозданием, что мне следовало попросить его отвезти меня в ресторан Куперсмит, но он предпочел скрыться окольными путями. Свернув на обочину тихой проселочной дороги, обрамленной акрами деревьев и кукурузных полей, он спросил:

— Найдешь дорогу до дома самостоятельно?

— Ты собираешься просто бросить меня здесь? — Но на самом деле мне хотелось спросить совсем другое: почему Джев, предположительно один из них, отвернулся от своих товарищей, чтобы спасти меня?

— Если ты беспокоишься из-за Гейба, поверь, ему сейчас есть чем заняться, вместо того, чтобы выслеживать тебя. Он вообще мало, что предпримет, пока не вытащит ту железяку из спины. По правде говоря, я удивлен, что у него хватило сил преследовать нас. Даже после того, как он извлечет монтировку, у него будет, как бы попонятней выразиться, убийственное похмелье. Поэтому следующие несколько часов он проспит как убитый. Если ты ждешь удачного момента для побега, поверь, лучшего шанса не будет.

Когда я не пошевелилась, он указал большим пальцем в том направлении, откуда мы только что приехали.

— Мне нужно убедиться, что Доминик и Иеремия успели убраться оттуда.

Я знаю, на что он пытался намекнуть, но это меня не убедило.

— Почему ты защищаешь их?

Может, Джев был прав, и Доминик и Иеремия дали бы отпор полицейским. Возможно, все закончилось бы бойней. Но не лучше было бы рискнуть, чем отпускать их на свободу?

Глаза Джева всматривались в ночную тьму за лобовым стеклом.

— Потому что я один из них.

Я тут же закачала головой.

— Ты не такой, как они. Они бы убили меня. А ты заступился. Ты остановил Гейба.

Вместо ответа он вышел из Тахо и, обогнув капот, подошел к моей двери. Открыв ее, он кивком головы указал на дорогу.

— Иди в сторону города. Если мобильник не работает, продолжай идти, пока не кончатся посадки. Рано или поздно, он поймает сеть.

— У меня нет мобильника.

Он задумался всего на мгновение.

— Тогда как только доберешься до «Уайт-тейл Лодж», попроси у консьержа телефон. Сможешь позвонить домой оттуда.

Я вышла из машины.

— Спасибо, что спас меня от Гейба. И спасибо, что подвез, — начала я учтиво. — Но на будущее, я не люблю, когда меня обманывают. Я знаю, что ты многого недоговариваешь. Может, ты думаешь, что я не заслуживаю правды. Может, ты полагаешь, что едва знаешь меня, а потому не стоит растрачиваться на меня. Но учитывая то, через что мне пришлось пройти, я думаю, я заслужила немного откровенности.

К моему удивлению он кивнул. Не так, чтобы явно. Всего лишь неохотный наклон головы, будто говорящий «Вполне справедливо».

— Я защищаю их, потому что должен. Если полиция увидит их в действии, это разрушит наше прикрытие. Город еще не готов узнать Доминика или Иеремию, или любого из нас. — Он посмотрел на меня, его острый пронзающий взгляд немного смягчился до бархатисто-черного. Было что-то пленительное в том, как его глаза вбирали меня, я почти ощутила их реальное прикосновение на коже. — А я еще не готов покинуть этот город, — произнес он тихо, не разрывая зрительного контакта.

Он сделал шаг ко мне, и я почувствовала, что мое дыхание чуточку участилось. Его кожа была темнее и грубее моей. Он был привлекательным, но вовсе не красавцем.

Черты лица отличались угловатой жесткостью. И он говорил мне, что он другой. Не потому что он был не похож на других парней, которых я когда-либо знала, а потому что он вовсе был чем-то иным. Я уцепилась за странное слово, что крутилось у меня в голове всю ночь.

— Ты нефилим?

Он отшатнулся назад, словно от удара током. Момент был разрушен.

— Отправляйся домой и живи своей жизнью, — сказал он. — Послушаешься, и будешь в безопасности.

От того, как он резко отшил меня, я почувствовала, что в уголках глаз собираются слезы. Он заметил их и покачал головой, будто извиняясь.

— Послушай, Нора, — попробовал он снова, опуская ладони мне на плечи. Я непроизвольно напряглась.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Луна на мгновение показалась из-за туч, бросая проблеск света на его глаза. От мягкого бархата не осталось и следа, его сменила жесткая, таинственная тьма. Его глаза из тех, что хранят секреты. Из тех, что соврут, не моргнув. Из тех, от которых невозможно отвести взгляд, однажды заглянув в их глубины.

Мы немного вспотели от напряжения нашего недавнего побега, и теперь между нами повис аромат, как я полагала, геля для душа. Он включал легкую нотку мяты и черного перца, и поток воспоминаний нахлынул на меня так быстро, что даже голова закружилась. Я не могла вспомнить, откуда, но я знала аромат. Более того, я знала, что знаю Джева. Были ли мы простыми знакомыми или между нами было нечто большее и оттого еще более приводящее в замешательство, но Джев был частью моей жизни. Иначе как еще объяснить обжигающие воспоминания, возникающие в его присутствии.

В голову пришла шальная мысль, что, возможно, он был моим похитителем, но мысль была мало убедительна. Я не поверила. Возможно, потому что я не хотела.

— Мы ведь знали друг друга, не так ли? — спросила я, дрожа от волнения. — Сегодня не первая наша встреча.

Джев промолчал, и я получила свой ответ.

— Ты знаешь, что у меня амнезия? Знаешь, что я не помню последние пять месяцев? Поэтому ты думал, что сможешь притвориться, будто не знаешь меня?

— Да, — ответил он устало.

Сердце застучало быстрее.

— Почему?

— Я не хотел делать из тебя живую мишень. Если бы Гейб узнал про нашу связь, он бы использовал тебя, чтобы ранить меня.

Отлично. Он ответил на вопрос. Но я не хочу говорить о Гейбе.

— Как мы познакомились? И после того, как мы сбежали от Гейба, почему ты продолжал притворяться, будто не знаешь меня? Что ты скрываешь от меня? — я ждала, глядя на него обеспокоенно. — Ты собираешься восполнить пробелы или нет?

— Нет.

— Нет?

Он едва смотрел на меня.

— Тогда ты — самовлюбленный придурок. — Оскорбление сорвалось с языка прежде, чем я успела осознать это. Но я не собиралась забирать свои слова обратно. Может он и спас мне жизнь, но если он знал что-то об этих пяти месяцах и отказывался рассказать мне, все, что он сделал в искуплении своих ошибок, померкло в моих глазах.

— Если бы у меня были хорошие новости, поверь мне, я бы рассказал.

— Я вполне могу справиться и с плохими, — ответила я резко.

Он покачал головой и обошел меня, направляясь к водительской двери. Я схватила его за локоть. Его глаза опустились на мою руку, но он не вырвался.

— Расскажи мне, что знаешь, — попросила я. — Что со мной произошло? Кто сделал это со мной? Почему я не могу вспомнить эти пять месяцев? Что случилось настолько ужасного, что я предпочитаю забыть?

Его лицо представляло собой маску, лишенную каких-либо эмоций. И лишь напряженная линия скул говорила мне о том, что он услышал меня.

— Я дам тебе один совет, и хотя бы раз в жизни, прошу тебя, последуй ему. Возвращайся к своей привычной жизни и забудь обо всем. Начни с начала, если потребуется. Сделай все, что в твоих силах, чтобы оставить это позади. Потому что, уверяю тебя, это кончится плохо, если ты не перестанешь ворошить прошлое.

— Это? Я даже не знаю, что это есть! Я не могу вернуться к своей жизни. Я хочу знать, кто похитил меня! Ты знаешь, кто это сделал? Знаешь, где они держали меня и почему?

— Разве это важно?

— Да, как ты смеешь? — прокричала я, даже не пытаясь скрыть срывающиеся нотки голоса. — Как смеешь ты стоять здесь и с таким пренебрежением говорить о том, что мне пришлось вынести?

— Если ты узнаешь, кто похитил тебя, это поможет? Принесет ли это облегчение, так необходимое тебе, чтобы собраться и начать новую жизнь? Нет, — ответил он за меня.

— Да, принесет. — Чего Джев не мог понять, так это то, что любая информация была лучше, чем ничего. Наполовину заполненный лучше, чем пустой. Неведение — худшая из всех мыслимых форм унижения и страдания.

Он тяжело вздохнул, беспокойно проводя рукой по волосам.

— Мы были знакомы, — уступил он моему напору. — Мы встретились пять месяцев назад, и с того самого момента, как ты увидела меня, от меня были одни неприятности. Я использовал тебя и причинил тебе много боли. К счастью, у тебя хватило здравого смысла послать меня куда подальше, прежде чем я вернулся за добавкой. Во время нашего последнего разговора, ты поклялась, что убьешь меня, если я приближусь к тебе хоть на шаг. Может, ты говорила серьезно, а может, нет. В любом случае выглядело все довольно эмоционально. Ты это хотела узнать? — закончил он.

Я уставилась на него озадаченно. Я не могла вообразить, что способна на подобные злостные угрозы. Единственный человек, к которому я испытывала нечто наиболее приближенное к ненависти, была Марси Миллар, и то я никогда даже не помышляла о ее смерти. Я всего лишь человек, но я не бессердечна.

— Почему я сказала это? Что такого ужасного ты совершил?

— Я пытался убить тебя.

Я посмотрела ему прямо в глаза. Суровая линия плотно сжатых губ подсказала мне, что шутить он не намерен.

— Ты хотела правду, — произнес он. — Получай, Ангел.

— Получай? Но в этом же нет смысла. Почему ты хотел убить меня?

— Ради развлечения, потому что мне было скучно, какая разница? Я пытался убить тебя.

Нет. Здесь что-то не так.

— Если ты хотел убить меня тогда, зачем помог мне сегодня?

— Ты упускаешь суть. Я мог бы лишить тебя жизни. Сделай себе одолжение и беги от меня так далеко и так быстро, как только сможешь. — Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, давая мне сигнал шагать в противоположном направлении. Мы уже больше никогда не увидимся.

— Лжец!

Он обернулся, стреляя в меня своими черными глазами.

— А так же вор, игрок, аферист и убийца. Но сегодня — один из тех редких случаев, когда я говорю правду. Иди домой. И считай себя счастливицей. Ты получила шанс начать все с нуля. Не каждый может этим похвастать.

Я хотела правду, но теперь была еще в большем замешательстве, чем прежде. Как я, высоконравственная, круглая отличница, могла завести знакомство с ним? Что у нас было общего? Он омерзителен… но он самая притягательная, измученная душа, какую я только встречала. Даже сейчас я чувствовала закипающее во мне противоборство.

Он совсем не похож на меня: шустрый, ироничный, опасный. Может, немного пугающий.

Но с той самой секунды, как он вышел из Тахо, мое сердце не могло поймать свой привычный ритм. В его присутствии каждое нервное окончание, казалось, находилось под высоким напряжением.

— И напоследок, — добавил он. — Перестань искать меня.

— Я не ищу тебя, — фыркнула я.

Он дотронулся указательным пальцем до моего лба, и кожа вдруг потеплела под его прикосновением. От меня не ускользнул тот факт, что он, казалось, постоянно искал причину, чтобы дотронуться до меня. Я так же не упустила из внимания то, что я не хотела, чтобы он прекращал эти прикосновения.

— В глубинах твоей памяти все еще сидит часть тебя, которая все помнит. Именно она искала меня сегодня вечером. Именно она погубит тебя, если ты не будешь осторожна.

Мы стояли лицом к лицу, тяжело дыша. Звуки сирен подбирались все ближе.

— Что я должна сказать полиции? — спросила я.

— Ты не будешь говорить с полицией.

— Правда? Забавно, ведь я планирую в деталях описать им, как ты вогнал монтировку в спину Гейба. Если ты только не ответишь на мои вопросы.

Он иронично усмехнулся.

— Шантаж? А ты изменилась, Ангел.

Еще один стратегический удар по слабому месту, отчего я почувствовала себя еще более неуверенно и неловко. Я бы постаралась выжать из своей памяти все возможное, чтобы напоследок поставить его на место, но я знала, что она полностью иссушена. Так как я не могла положиться на свои воспоминания, мне пришлось закидывать сети, куда придется, и надеяться на улов.

— Если ты знаешь меня так хорошо, как утверждаешь, то ты должен знать, что я не перестану искать своего похитителя, пока не найду его или пока не дойду до крайности.

— Позволь сказать тебе, чем окажется эта крайность, — ответил он резким голосом.

— Твоей могилой. Неглубокой ямой в лесной глуши, где никто тебя не найдет. Никто не придет к тебе на могилу, никто не будет оплакивать тебя. Для всего человечества ты исчезнешь с лица земли. Это опустошит твою мать. Это нескончаемое, зловещее чувство неизвестности. Оно будет грызть ее изнутри, ведя к краю пропасти, пока однажды не столкнет. И вместо того, чтобы быть похороненной на зеленой лужайке рядом с тобой, где близкие смогут навещать вас до конца времен, она будет одна. Как и ты. Целую вечность.

Я выпрямилась, решительно показывая, что я не из пугливых, однако мерзкий червячок плохого предчувствия противно закопошился в животе.

— Расскажи мне или я сдам тебя копам, обещаю. Я хочу знать, где меня держали. И я хочу знать, кто за этим стоит.

Он устало провел рукой по подбородку, ухмыльнувшись самому себе. Звук показался мне натянутым и равнодушным.

— Кто похитил меня? — выкрикнула я, потеряв терпение. Я не сдвинусь с места, пока он не выложит все, что знает. Я вдруг пожалела, что ранее он спас мне жизнь.

Я хотела смотреть на него лишь с глубочайшим презрением и жгучей ненавистью. Я выдам его полиции без малейших колебаний, если он откажется рассказать мне все, что ему известно.

Он поднял на меня свои непроницаемые глаза, уголок губ угрюмо опустился с одной стороны. Взгляд не хмурый. Но крайне озадачивающий и пугающий.

— Ты не должна больше вмешиваться во все это. Даже я не смогу тебя защитить.

Затем он развернулся и пошел прочь, сказав все, что намеревался, но я не могла с этим смириться. Он был моим единственным шансом разобраться с тем периодом жизни, что был до сих пор утерян.

Я бросилась за ним вдогонку и схватилась за его рубашку так сильно, что та порвалась. Но мне было плевать. Были вещи и поважнее.

— Во что я не должна вмешиваться?

Только слова вышли какими-то странными. Их словно высосало из меня в тот момент, как воображаемый крюк вонзился в живот и вывернул меня наизнанку. Было ощущение, будто меня несет по воздуху, и каждый мускул напряжен как натянутая струна, ожидая неизвестности.

Последнее, что помню, неистовый гул ветра за ушами, а затем мир погрузился в темноту.