Тишина

Глава 30

Меня, со связанными руками и повязкой на глазах, втиснули в багажник чёрной Ауди A6. Я охрипла от крика, но, куда бы ни вёз меня водитель, должно быть, это место было весьма отдалённым. Он ни разу не попытался заставить меня замолчать.

Я не знала, где Скотт. Нефилимы Хэнка, окружили нас на пляже и растащили в разные стороны. Я представляла Скотта закованным в цепи в подземной темнице, беззащитного перед гневом Хэнка…

Я била ногами в крышку багажника. Перекатывалась с боку на бок. Визжала и кричала — пока на очередном вдохе меня не охватил приступ удушья, и я не разрыдалась.

Наконец, машина затормозила, и двигатель заглушили. Под чьими-то шагами захрустел гравий, в замке скрипнул ключ, и багажник со щелчком распахнулся. Две пары рук вытащили меня и грубо опустили на твердую почву. В пути ноги затекли, и в ступнях закололо, словно в них вонзились булавки.

— Куда её девать, Блэкли? — спросил один из моих похитителей. Судя по голосу, ему было лет восемнадцать-девятнадцать, не больше. Но судя по силе, он вполне мог быть выкован из стали.

— Внутрь, — ответил мужчина, по-видимому, Блэкли.

Меня провели по подъездной дорожке и втолкнули в дверь. Пространство внутри было прохладным и тихим. Воздух пропах бензином и скипидаром. Я гадала, не находимся ли мы в одном из складов Хэнка.

— Вы делаете мне больно, — обратилась я к мужчинам, шедшим по обе стороны от меня. — Ясно же, что я никуда не убегу. Разве вы не можете хотя бы развязать мне руки?

Но они безмолвно тащили меня по лестницам и втолкнули в очередную дверь. Силой усадили меня на складной металлический стул, привязав колени к его ножкам.

Через несколько минут после их ухода дверь снова открылась. Ещё до того, как он заговорил, я поняла, что это Хэнк. Запах его одеколона вызывал у меня панику и отвращение.

Его ловкие пальцы развязали узел моей повязки, и она упала мне на шею. Я моргнула, пытаясь разглядеть неосвещённое помещение. Не считая карточного стола и второго складного стула, комната была пуста.

— Что тебе нужно? — задала я вопрос, мой голос немного дрожал.

Проскрежетав по полу вторым стулом, Хэнк поставил его прямо перед моим.

— Поговорить.

— Я не в настроении, но всё равно спасибо, — резко ответила я.

Он наклонился ко мне, и без того глубокие морщины вокруг глаз проступили ещё резче, когда он сощурился.

— Ты знаешь, кто я, Нора?

Пот сочился из каждой поры.

— Сказать первое, что приходит в голову? Ты мерзкий, лживый, плетущий интриги, никчёмный, мелкий…

Его рука нанесла удар прежде, чем я поняла, что происходит. Хэнк врезал мне по щеке, очень сильно. Я отшатнулась, слишком потрясённая, чтобы заплакать.

— Ты знаешь, что я твой биологический отец? — спросил он, его спокойный тон нервировал.

— «Отец» — это своего рода обозначение. С другой стороны, мерзавец…

Хэнк едва уловимо кивнул.

— Тогда позволь спросить. В любом случае, разве можно так разговаривать со своим отцом?

Теперь слёзы навернулись на глаза.

— Ничто из того, что ты сделал, не даёт тебе права называть себя моим отцом.

— Как бы то ни было, в тебе течёт моя кровь. Ты несёшь мою метку. Я больше не могу отрицать это, Нора, как ты не можешь отрицать свою судьбу.

Я дёрнула плечом, но не смогла поднять его достаточно высоко, чтобы вытереть нос.

— Моя судьба не имеет ничего общего с твоей. Когда ты отказался от меня как от ребёнка, ты лишился права голоса в моей жизни.

— Вопреки тому, что ты можешь себе вообразить, я принимал активное участие во всех аспектах твоей жизни, начиная с того дня, когда ты родилась. Я отказался от тебя, чтобы тебя защитить. Из-за падших мне пришлось пожертвовать семьёй…

Я прервала его презрительным смехом.

— Только не начинай эту тему «бедный я». Хватит винить в своём выборе падших. Ты сам принял решение отказаться от меня. Может, тогда ты и заботился обо мне, но твоё кровное братство Нефилимов — единственное, о чём ты заботишься сейчас. Ты фанатик. Для тебя это превыше всего.

Губы Хэнка, плотно сжатые в линию, сделались совсем тонкими.

— Мне следовало бы убить тебя прямо сейчас за то, что ты выставляешь дураком меня, моё общество и весь род Нефилимов.

— Так сделай это уже, — фыркнула я, гнев притупил чувство опасности.

Хэнк полез в карман пальто и вытащил длинное чёрное перо, которое было поразительно похоже на то, что я хранила в комоде.

— Один из моих советников нашёл это в твоей спальне. Это перо падшего. Представь моё удивление, когда выяснилось, что моя плоть и кровь якшается с врагом. Ты обманула меня. Ошивалась рядом с падшими достаточно долго, и, кажется, теперь на тебе сказывается их склонность к обману. Патч — падший, да? — спросил он прямо.

— Твоя паранойя просто поражает. Ты нашёл перо, порывшись в моём комоде, и что? Что это доказывает? Что ты извращенец?

Хэнк снова откинулся назад, скрестив ноги.

— Ты и правда хочешь выбрать этот путь? Я не сомневаюсь, что Патч — падший. Я почувствовал его в твоей спальне однажды ночью. Я и сейчас почувствовал его через тебя.

— Нелепо, что ты учиняешь мне допрос с пристрастием, когда сам, очевидно, знаешь больше меня. Может, нам стоит поменяться местами? — предложила я.

— Да ну? И что же, по-твоему, я думаю относительно того, чьё перо было в твоём комоде? — спросил Хэнк с едва заметной ноткой веселья в голосе.

— Я знаю об этом столько же, сколько и ты, — ответила я, каждое слово источало пренебрежение. — Я нашла перо на кладбище, когда ты бросил меня там.

Неприятная улыбка исказила черты его лица.

— Мои люди вырвали Патчу крылья на том самом кладбище. Полагаю, это его перо.

Я восприняла это более, чем сдержанно. У Хэнка перо Патча. У меня не было возможности узнать, осознаёт ли он, какую власть над Патчем это ему даёт. Я могла лишь молиться о том, чтобы он этого не знал.

Пытаясь отвлечься от этой страшной мысли, я сказала:

— Я знаю, что это ты задумал автомобильную аварию. Знаю, что именно с твоим человеком мы столкнулись. К чему этот спектакль?

Блеск превосходства в улыбке Хэнка насторожил меня.

— Это значилось следующим пунктом в моём списке вопросов, которые нужно обсудить. Пока ты была без сознания, я сделал тебе переливание крови, — бесхитростно заявил он. — Наполнил твои вены своей кровью, Нора. Своей кровью чистокровного Нефилима.

Напряжённая тишина потрескивала между нами.

— Такого рода операции никогда раньше не проводились, то есть, успешных не было, но я нашёл способ изменить законы природы. И до сегодняшнего дня дела обстояли лучше, чем я ожидал. Стоит ли говорить, что наибольшее беспокойство вызывал у меня тот факт, что переливание крови могло убить тебя?

Я ухватилась за слова Хэнка, чтобы хоть как-то разобраться в тех ужасных вещах, которые он мне говорил, но в голове всё спуталось. Переливание крови. Почему, почему, почему? Это могло объяснить, почему я так странно чувствовала себя в больнице. И почему Хэнк появился такой уставший и измученный.

— Ты использовал дьявольскую силу, чтобы сделать это, — нервно озвучила я свою догадку.

Хэнк приподнял бровь.

— Так значит, ты слышала о дьявольской силе. Ангел додумался? — догадался он, отнюдь не выглядя при этом самодовольным.

— Зачем ты сделал переливание? — мой разум гнался за ответом — я была нужна ему как жертва, двойник, подопытный? Если не как один из них, то зачем?

— Моя кровь была в тебе с того самого дня, как твоя мать произвела тебя на свет, но она не была достаточно чистой. Ты не была первородным Нефилимом, а мне нужно было, чтобы ты была чистокровной, Нора. Теперь ты так близка к этому. Всё, что остаётся — принести Преобразующую Клятву перед лицом рая и ада. После принесения клятвы превращение будет завершено.

До меня медленно дошёл смысл слов Хэнка, они внушали мне отвращение.

— Ты думал, что сможешь превратить меня в одного из своих покорных Нефилимов-воинов с промытыми мозгами? — я яростно раскачивалась на стуле, стараясь не заплакать.

— Я видел пророчество, предсказывающее мою смерть. Я воспользовался устройством, усовершенствованным дьявольской силой, чтобы заглянуть в своё будущее просто, чтобы быть уверенным, взглянуть с другой стороны.

Я едва слышала его. Я пребывала в ярости от его признания, трясясь от бешенства. Хэнк вмешался в мою жизнь худшим из возможных способов. Он тайно вошел в мою жизнь, пытаясь исказить и придать ей такой вид, как ему хотелось. Он ввёл свою мерзкую, смертоносную кровь в мои вены!

— Ты Нефилим, Хэнк. Ты не можешь умереть. Нефилимы не умирают. Как бы сильно я этого ни желала, — добавила я язвительно.

— И устройство, и прежний ангел смерти видели это. Их пророчества совпадают. Мне недолго осталось. Мои последние дни на земле будут посвящены подготовке к тому, чтобы ты повела мою армию против падших, — сказал он с первым за весь разговор намёком на обречённость.

Всё застыло на месте.

— Ты следуешь этому совершенному плану из-за Дабрии? У неё нет дара предвидения. Ей нужны деньги. Она способна предсказывать будущее не больше, чем ты или я. Тебе никогда не приходило на ум, что, возможно, прямо сейчас она глупо хохочет?

— Сомневаюсь, — холодно ответил Хэнк, будто бы знал что-то, чего не знала я. — Мне нужно, чтобы ты стала чистокровным Нефилимом, Нора, чтобы командовать моей армией. Чтобы возглавлять моё братство. Чтобы ты возвысилась как моя законная наследница и свободный от рабства Нефилим. После этого Хешвана мы станем сами себе хозяевами, не будем больше подчиняться падшим.

— Ты сумасшедший. Ради тебя я не сделаю ничего. И тем более не стану приносить тебе клятву.

— Ты отмечена. Твоя судьба предопределена. Ты и правда думаешь, что я хочу, чтобы ты стала главой всего, что я создал? — грубо произнёс Хэнк. — Ты не единственная, у кого нет выбора. Судьба предъявляет к нам требования, а не мы к ней. Сначала Чонси. Потом я. Теперь ответственность ложится на тебя.

Я посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю свою ненависть.

— Тебе нужен кровный родственник, чтобы командовать твоей армией? Так возьми Марси. Ей нравится повелевать. Она для этого самый подходящий человек.

— Её мать — чистокровный Нефилим.

— Не ожидала, но тем лучше. Несомненно, это и Марси делает чистокровной?

Славное маленькое трио сторонников превосходства.

Смех Хэнка прозвучал более устало.

— Мы не ожидали, что Сюзанна сможет зачать. Чистокровные Нефилимы успешно не скрещиваются. Мы с самого начала понимали, что Марси ¬— чудо и долго не проживёт. У неё не было моей метки. Она всегда была маленькой, слабой, борющейся за выживание. Теперь ей немного осталось — её мать и я, мы оба это чувствуем.

Шквал воспоминаний вырвался из подсознания. Я вспомнила, как говорила об этом прежде. О том, как убить Нефилима. О принесении в жертву потомка по женской линии, достигшего шестнадцатилетия. Вспомнила, как мои собственные сомнения по поводу моего биологического отца расстроили меня. Вспомнила…

И в это мгновения всё прояснилось.

— Вот почему ты и не думал прятать Марси от Риксона. Вот почему ты бросил меня, но оберегал её. Ты никогда не думал, что она проживёт достаточно долго, чтобы её можно было использовать в качестве жертвы.

С другой стороны, у меня был полный комплект: метка Нефилима от Хэнка и превосходный шанс на выживание. Меня спрятали ещё ребёнком, чтобы не дать Риксону принести меня в жертву, а теперь, по иронии судьбы, Хэнк намерен сделать так, чтобы я возглавила его революцию. Я крепко зажмурилась, надеясь, что смогу блокировать правду.

— Нора, — сказал Хэнк. — Открой глаза. Посмотри на меня.

Я покачала головой.

— Я не принесу тебе клятву. Ни сейчас, ни через десять минут, никогда, — из носа капало, но я не могла его вытереть. Я не знала, что более унизительно — это или дрожь в моём голосе.

— Я восхищён твоей смелостью, — сказал Хэнк, его голос был обманчиво добрым. — Но существуют разные виды смелости, и этот тебе не к лицу.

Я подпрыгнула, когда он почти отеческим жестом поддел пальцем локон моих волос за ухом.

— Принеси клятву, чтобы стать чистокровным Нефилимом и возглавить мою армию, и я отпущу тебя и твою мать. Я не хочу причинять тебе вред, Нора. Выбор за тобой. Принеси клятву, и сегодня ночью ты сможешь уйти, хлопнув дверью. И всё останется позади, — он развязал узлы на моих запястьях, верёвка соскользнула на пол.

Мои руки дрожали, когда я разминала их на коленях, но не от недостатка крови. Кое-что ещё из того, что он сказал, наполняло меня леденящим ужасом.

— Моя мама?

— Именно. Она здесь. В одном из нижних помещений, спит.

Пелена ужаса вновь возникла перед моими глазами.

— Ты не причинил ей вреда?

Вместо ответа на мой вопрос Хэнк сказал:

— Я — Чёрная Рука. Я занятой человек, и, буду честным, это последнее место, где мне хочется быть сегодня ночью. И это последняя вещь, которую я хочу делать. Но мои руки связаны. Ты же содержишь в себе силу. Прими присягу и сможешь уйти вместе со своей мамой.

— Ты любил её?

Он удивлённо моргнул.

— Твою маму? Конечно, любил. Когда-то я очень сильно любил её. Теперь мир не такой как прежде. Моё мировоззрение изменилось. Мне пришлось пожертвовать свой любовью во имя интересов моей совершенной расы.

— Ты собираешься убить её, да? Вот что ты сделаешь, если я не принесу клятву.

— Моя жизнь определялась чередой трудных решений. И сегодня ночью я не перестану их принимать, — сказал Хэнк, это был косвенный ответ на мой вопрос, который не оставил у меня сомнений.

— Позволь мне хотя бы посмотреть на неё.

Хэнк указал на ряд окон в стене комнаты. Я медленно встала, боясь того, в каком состоянии могу её увидеть. Выглянув из окна, я поняла, что нахожусь в своего рода офисном помещении, возвышавшемся над складом. Моя мама свернулась калачиком на койке, охраняемая тремя вооружёнными Нефилимами, и как будто спала. Мне стало интересно, очищается ли её сознание во сне, как и моё, и видит ли она Хэнка чудовищем, каким он является на самом деле. Меня интересовало, видела ли она его таким же, как я, когда он вообще ушёл из её жизни, когда был уже не в состоянии больше управлять ею. Это был мой ответ на вопросы, что дал мне мужество встретиться с Хэнком лицом к лицу.

— Ты притворялся, что любишь её, чтобы суметь подобраться ко мне? Вся эта ложь ради одного этого мгновения?

— Ты замёрзла, — снисходительно произнёс Хэнк. — Устала. Голодна. Принеси клятву и покончим с этим.

— Если я принесу клятву, и ты окончишь своё существование, а я полагаю, что окончишь, то хочу, чтобы ты тоже поклялся. Я хочу, чтобы ты покинул город и навсегда исчез из жизни моей мамы.

— Договорились.

— Но прежде я хочу позвонить Патчу.

Он отрывисто рассмеялся.

— Нет. Хотя вижу, ты наконец созналась насчёт него. Ты сможешь сообщить ему печальные новости после того, как принесёшь клятву.

Неудивительно. Но я должна была попытаться.

Я вложила в свои слова всё испытываемое к Хэнку пренебрежение.

— Я принесу тебе клятву, — я ещё раз бросила взгляд в окно. — Но я сделаю это ради неё.

— Сделай себе порез, — проинструктировал Хэнк, вложив мне в ладонь карманный нож. — Клянись на своей крови, чтобы стать чистокровным Нефилимом и управлять моей армией после моей смерти. Если же нарушишь клятву, тебя постигнет кара. Ты… и твоя мать умрёте.

Я встретилась с ним взглядом.

— Мы так не договаривались.

— Теперь договариваемся. Иначе сделка потеряет силу через пять секунд. Следующая будет включать ещё и смерть твоей подруги Ви.

В ярости и неверии я смотрела на Хэнка, но это было большее, что я могла сделать. Он заманил меня в ловушку.

— Сначала ты, — потребовала я.

Если бы не решимость на лице, Хэнк, возможно, выглядел бы радостным. Вонзив нож в кожу, он произнёс:

— Если мне суждено прожить ещё месяц, клянусь покинуть Колдуотер и никогда больше не вступать в контакт с тобой или с твоей матерью. Если я нарушу эту клятву, тело моё превратиться в прах.

Взяв нож, я вжала лезвие в ладонь и стряхнула несколько капель крови, помня, что так делал Патч в своём воспоминании.

В конце концов, у нас была любовь, которая выше кровной и расовой принадлежности. На этом я остановила свои мысли, боясь, что не смогу пройти через это, если позволю себе и дальше думать о Патче. С сердцем, рвущемся в противоположных направлениях, я отступила куда-то в пустоту и без страха посмотрела на ужасающее обязательство, зажатое в руке.

— Клянусь здесь и сейчас на этой новой крови, бегущей по моим венам, что я больше не человек, а чистокровный Нефилим. И если ты умрёшь, я возглавлю твою армию. Если же нарушу это обещание, то и я, и моя мама, мы обе умрём, — клятва казалась слишком простой по сравнению со значением её последствий, и я обратила свой суровый взгляд на Хэнка. — Я всё правильно сделала? Это всё, что нужно сказать?

Резким кивком он дал мне понять всё, что я хотела знать.

Моя человеческая жизнь была окончена.

Я не помнила, как Хэнк вышёл или как возвращался обратно от склада с моей мамой, которая так сильно дрожала, что едва могла идти. О том, как я выскочила из крохотной комнаты на тёмную улицу, осталось лишь размытое воспоминание. Мама сильно дрожала и невнятно бормотала мне в ухо. Я едва замечала, что и сама замёрзла. Трескучий мороз повис в воздухе и от дыхания конденсировался серебристо-белыми частичками. Если бы вскоре я не нашла пристанище, то, боюсь, мама пострадала бы от переохлаждения.

Я не знала, насколько ужасно моё положение. Не знала вообще ничего. Могла ли я замёрзнуть насмерть? Могла ли умереть? Что именно изменилось с принесением клятвы? Всё?

На улице был оставлен автомобиль с шинами, отмеченными полицией для изъятия, и со слабой надеждой я попробовала открыть дверь. И по первой за всю сегодняшнюю ночь счастливой случайности она оказалась незапертой. Я бережно уложила маму на заднее сидение и занялась проводами под рулевой колонкой. После нескольких попыток двигатель с треском ожил.

— Не беспокойся, — прошептала я маме. — Мы едем домой. Всё кончено. Всё кончено, — я произносила эти слова скорее для себя самой, и я верила им, потому что мне необходимо было верить.

Я не могла думать о том, что сделала. Не могла думать о том, каким медленным и мучительным будет превращение, когда оно, наконец, начнётся. Если оно вообще должно начаться. Если были ещё трудности, с которыми предстоит столкнуться.

Патч. Мне придётся встретиться с ним лицом к лицу и признаться в том, что я наделала. Интересно, почувствую ли я ещё когда-нибудь его объятия? Как я могла считать, что клятва всего не изменит? Я не была больше просто Норой Грей. Я была чистокровным Нефилимом. Его врагом.

Я надавила на тормоз, когда какой-то светлый объект выскочил на дорогу. Машина, вильнув, остановилась. Пара глаз проследила мой путь. Девушка упала, поднялась и нетвёрдой походкой отошла к противоположной стороне дороги, очевидно, пытаясь бежать, но была слишком травмирована, чтобы скоординировать свои движения. Одежда на ней была порвана, лицо застыло в ужасе.

— Марси? — спросила я вслух.

Машинально я потянулась вдоль приборной панели и открыла пассажирскую дверь.

— Садись! — велела ей я.

Марси стояла, обхватив себя руками и тихо постанывая.

Я выбралась из машины, обежала вокруг и усадила Марси на сидение. Она зажала голову между коленями, часто дыша.

— Меня… сейчас… вырвет…

— Что ты здесь делаешь?

Она продолжала жадно вдыхать воздух.

Я села за руль и надавила на газ, не имея больше никакого желания находиться поблизости от этого заброшенного района.

— У тебя есть телефон?

Марси издала такой звук, словно ей в горло что-то попало.

— Если ты его потеряла, нам надо поспешить, — сказала я более резко, чем хотела, теперь, когда полностью осознала, кого подобрала на дороге. Дочь Хэнка. Свою сестру, если уж я действительно хочу быть честной. Свою ложь, своё предательство, жертву обстоятельств.

— Есть телефон? Да или нет?

Марси пошевелила головой, но я не могла сказать, был это кивок или она ею покачала.

— Ты злишься на меня за то, что я украла ожерелье, — произнесла она, с трудом связывая слова сквозь икоту. — Папа обманул меня. Он заставил меня поверить, что это шутка, которую мы вместе с ним сыграем над тобой. Я оставила записку на твоей подушке в ту ночь, чтобы напугать тебя. «Ты в опасности». Папа наложил на меня какие-то чары, поэтому ты не могла видеть, как я тайком пробралась к тебе. Ещё он сделал что-то с чернилами, чтобы они исчезли сразу после того, как ты прочтёшь записку. Я думала, это будет весело. Мне хотелось посмотреть, как ты разгадаешь эту загадку. Я и не представляла, к чему это приведёт. Я следовала всему, что папа говорил. Словно у него была надо мной власть.

— Послушай, Марси, — сказала я решительно. — Я намереваюсь вытащить нас отсюда. И если у тебя есть телефон, то я могла бы воспользоваться им прямо сейчас.

Трясущимися руками Марси открыла свою сумку. Она порылась внутри и вытащила мобильный телефон.

— Он обманул меня, — сказала она, слёзы текли из уголков её глаз. — Я думала, что он мой отец. Я думала, что он… любит меня. Если это что-то меняет, то я не отдала ему ожерелье. Собиралась отдать. Принесла его сегодня вечером к нему на склад, как только он попросил. Но потом… в конце концов… когда я увидела ту девочку в клетке… — она замолчала.

Мне не хотелось испытывать по отношению к Марси ничего, даже отдалённо напоминающего сочувствие. Мне не хотелось, чтобы она сидела в этой машине, и точка. Не хотелось, чтобы она надеялась на меня или наоборот. Не хотелось никакой связи между нами, но почему-то всё вышесказанное обстояло именно так, несмотря на то, чего мне хотелось.

— Пожалуйста, дай мне телефон, — спокойно произнесла я.

Марси вложила телефон в мою ладонь. Прижав ноги к груди, она бесшумно зарыдала, уткнувшись в колени.

Я набрала номер Патча. Нужно было сообщить ему, что у Хэнка нет ожерелья. И рассказать ужасную правду о том, что я натворила. С каждый гудком я чувствовала, как барьер, который я возвела, чтобы пройти через это, рушится. Я представляла лицо Патча в тот момент, когда расскажу ему правду, от этого видения у меня стыла кровь. У меня задрожали губы, дыхание перехватило.

У него сработала голосовая почта, и я позвонила Ви.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала я ей. — Нужно, чтобы ты присмотрела за моей мамой и Марси. — Я немного отодвинула телефон от уха в ответ на крик с её стороны. — Да, Марси Миллар. Я всё объясню позже.