Тот, кто тебя убьет. Книга 1

Глава 7

Я следовала за Лалой, каждый шаг был ровным, четким и уверенным, хотя изнутри потряхивало. Провожать меня не требовалось: знала, в какой комнате остановился Велизар. Но он отдал распоряжение, и лишний раз пререкаться, ставя служанку под удар, не стоило. За нее и так было тревожно: она единственная нормально со мной общалась, вдруг это наказуемо?

Дверь в конце коридора выглядела обычно, как любая другая в доме. Деревянная, узорчатая, с медным кольцом-ручкой. Футы таяли под ногами, ступни леденели, будто я шла босиком по стылому снегу. Для чего бы меня ни позвали, дело дрянь. Неужели Велизар чувствует малейшие манипуляции с реликвией?.. Если да, то пришел к выводу, что вчерашний урок я не усвоила. Какой преподаст теперь? Уже показал, что я дышу-то только с его дозволения! Доломать мне кости – не лучший вариант, ему меня еще в горы везти. Тропы там труднопроходимые, а немощная девица не облегчает путь.

Аргументы были железные, но шея и ребра заныли. Казалось, едва сведенные синяки вспыхнули болью, а в легкие впились острые иглы. Вдох – мучение, выдох тоже. Не менее мучительным было приблизиться к двери. Не успела Лала занести ладонь, чтобы постучать, как повелительно раздалось:

– Входите.

Обе?..

Она отворила лишенную замка дверь, пропуская меня вперед – в ярко освещенную вечерним солнцем комнату. Я переступила порог, выравнивая дыхание и глядя куда угодно, лишь бы не на сидящую за столом фигуру. Ужасно хотелось развернуться и выйти, а лучше – выбежать. Запретив себе подобные мысли, я сосредоточилась на обстановке, стараясь запомнить, где что находится. Заменяющий кровать матрас на возвышении, комод с нагромождением статуэток на тканой салфетке, мягкий ковер на полу. В углу была дверь в уборную, перед окном – стол. На нем, помимо свитков, тетрадей и книг, лежали пузатая бутылочка лекарского снадобья и жгут для наложения повязки. На душе стало радостнее и теплее! Рана от ритуального кинжала у него еще свежая, что немудрено: они не лечатся магией, заживают долго и муторно, зачастую оставляя после себя шрам.

Мой – на левой ладони – зачесался. Я сжала ее в кулак и через силу подняла глаза на Велизара. Он сидел на стуле с пухлой тетрадью на коленях, раскрытой посередине. Серые страницы покрывал не его почерк – чей-то мелкий и неряшливый, прилагалась россыпь безобразных клякс. Вошедшая следом за мной Лала прикрыла дверь и суетливо поклонилась.

– Задержись, – сказал ей Велизар, – нам понадобится твоя помощь.

На меня опустился его тяжелый взгляд, в желудке похолодело.

– Помоги гостье снять ожерелье, – услышала как сквозь толщу воды. – Она сама не может расстегнуть.

Какого нечестивого духа он задумал?! Не стал бы просить о таком всерьез! Сердце сделало кульбит, слова яростного возражения застряли в горле. Магией сковало по рукам и ногам, не шелохнуться. Принявшая это за молчаливое ожидание Лала подошла ко мне сбоку, примеряясь к реликвии.

Я попыталась вернуть контроль над телом или подать сигнал хотя бы глазами, но без толку. Невидимые путы держали крепко, а Лала смотрела не на меня, а на ожерелье. Придержала мои волосы, осторожно дотронулась до цепочки. Напряжение серебряных пластин, подцепленная ловкими пальчиками застежка, странная легкость на шее. Вместо щелчка – вскрик и глухой звук падения. Распластанное на полу тело, дожираемое удушливыми эманациями тлена и смерти. Безжизненное…

Магическое сковывание меня отпустило. Я с места не сдвинулась. Стояла, уставившись на перекошенное в предсмертной судороге лицо Лалы. Чувствовала пульсацию реликвии, вбирающей тлетворную энергию обратно в свой контур. Пластины тяжелели, утрачивая недолгую пустоту.

– Зачем? – прошипела я. – Мог сказать, что реликвия раздает проклятия тем, кто пытается ее с меня снять.

– Ты не понимаешь на словах, – спокойно парировал он, – тебе всегда надо убедиться лично.

– Не надо… – Я вдохнула так глубоко, что резануло болью. – Вешать вину на меня!

– Это был бы следующий твой эксперимент, – припечатал Велизар, будто угадывал все мои намерения до единого, – он состоялся досрочно.

С трудом сдерживая нарастающую дрожь, я отчеканила тихо и отрывисто:

– Всё? Я пойду?

– Иди, – позволили мне.

Я развернулась и вышла прочь – через не скрипнувшую дверь в полумрак коридора.

Перед глазами плыла и рябила красная дорожка… Не кровь. Ковер. Золотистые узоры тонули в этом цвете, превращаясь в невнятное ничто. В груди ныло, жгло. Рвалось наружу толчками, как из открытой раны. Стук пульса отдавал эхом в ушах, мутил рассудок.

Было только это – рябь, муть и тошнота. По пятам преследовал душок от эманаций проклятия, на языке горчил мерзкий привкус. Казалось, меня пропитало ими насквозь. Срывай одежду, сдирай кожу – не поможет. Оно глубже, гораздо глубже, откуда уже не достанешь, хоть наизнанку вывернись.

Несколько шагов, и я сорвалась на бег. Пронеслась мимо своей двери, чуть не сбила с ног слугу. Толком не понимала, куда мчусь. Колотило нервным ознобом, руки немели, пальцы сводило судорогой. Коридор оборвался лестницей, кружа голову высотой пролетов. Сжатые до боли перила, норовящие ускользнуть ступени. Всюду размытость – зыбкая, непроглядная.

Я обречена? Нет. А вот те, кто рядом… Он убьет всех, у кого я попрошу помощи. Всех, кто хорошо ко мне отнесется. Всех, с кем я заговорю без разрешения! Причина ему и не нужна. Просто повод в очередной раз показать мне: все бесполезно.

В памяти всплывало лицо Лалы – с неизменной улыбкой и заботливой учтивостью, стоившей ей невообразимо дорого. Пугало, что эмоций во мне это не вызывало – было глухо, как на болотах. Еще одна смерть… воспринималась прискорбным фактом, превращаясь в обыденность. Так быть не должно. И не будет, я не позволю. Хватит «экспериментов» и довольно с меня беззащитности!

На втором этаже шла уборка: пожилая служанка орудовала тряпкой, а одна из прежде запертых дверей была распахнута. Сморгнув пелену, я выждала, пока она отвернется, и нырнула за порог, очутившись в кабинете. Книжный шкаф, кипа бумаг, сургуч и печати, связки лучин… Наконец, какое-то разнообразие, а то сплошь статуэтки.

Я понятия не имела, что сможет мне пригодиться. Внимательно бегала глазами по комнате, выискивая хоть что-нибудь. У меня ни артефактов, ни оружия, а за ужином получится разжиться разве что деревянной ложкой… Вот бы тут попалось что-то острое и маленькое, остальное я незаметно не вынесу.

В коридоре завозилась служанка. Не теряя времени, я кинулась к письменному столу. Поверх стопки чистой сероватой бумаги лежало перо – замечательное, металлическое, отточенное. Казалось, надавишь пальцем на острие – и выступит кровь. Подойдет! Я обернула его бумагой и сунула в карман платья. Мгновением позже раздался оклик:

– Сияна?

Нацепив на лицо невозмутимое выражение, я повернулась. В дверях стояла облаченная в шелковый халат Ксанта. Прямая осанка, такой же взгляд – мне в глаза. Не с вызовом, а с тревожно звучащим вопросом:

– Что случилось?

– О… – Губы дрогнули, не сумев сложиться в усмешку. – Кое-что.

Вряд ли она придет в восторг оттого, что в ее же доме косят прислугу проклятиями!

Ксанта жестом велела мнущейся в коридоре служанке там и оставаться, плотно закрыла перед ее носом дверь. Подойдя ко мне, испытующе склонила голову набок в ожидании продолжения.

– У тебя этажом выше труп служанки, – просветила я и не погрешила против истины: – Ее убил твой дорогой гость.

– Которую? – ровным голосом осведомилась она.

– Лалу.

– Ах, эту… – Ни малейшего сожаления в ней не промелькнуло. – У девочки был слишком длинный язык. Я собиралась вскоре сделать то же самое.

М-да. Нашла кому жаловаться… Чего еще ждать от последователей Велизара? Человечности, сочувствия, адекватности?..

– Я плачу им столько, сколько не заплатит никто, – объяснила Ксанта совершенно спокойно, – а прошу всего лишь не болтать. Они отлично понимают, что это неспроста. Если мозгов недостает оценить риски, то увы. Такова жизнь – дуры долго не живут.

– Как это типично для Культа! Бессмысленные убийства невинных людей во имя достижения великих целей.

– Слышу личное, – ее тон смягчился, – мне жаль, что это оказывает на тебя влияние. Да, нам приходится действовать жестоко. По-хорошему не получается. Пытались.

Пошла бы она… к чудищу из фонтана в пасть. Именно это и хотелось сказать, но я предпочла бросить ей в лицо другое:

– Ради чего столько усилий? Что будет, когда границы откроются?

– Все станет иначе. Справедливо.

– Откуда тебе знать?

– Ты спрашиваешь об этом прорицательницу? – Ксанта улыбнулась уголками губ. – Знаю. Видела.

– Будущее?

– Видения прошлого ценнее будущего, которое не предопределено – там лишь варианты. Правда, в твоем раскладе их немного.

Я вопросительно изогнула бровь, она опустила глаза на мою шею, мазнув взглядом по не до конца залеченным синякам, и добавила ласково:

– Для тебя нет иных возможных путей, кроме как с ним. Но ты властна над тем, к чему вы в итоге придете.

Даже если тронуться умом и ей поверить, то все хуже, чем я думала. Хотя, казалось бы, хуже уже некуда!

– Спасибо за предсказание, учту, – елейно изрекла я и, обойдя Ксанту, покинула кабинет, пока она не спросила, что мне здесь понадобилось.

Надеюсь, похоже, будто я в истерике забежала в первую попавшуюся дверь. А еще больше надеюсь, что утрату заметят не скоро. Перо в кармане царапалось сквозь бумагу, стоило только запустить ладонь в карман. Гортань, например, пробьет… Представился бы случай.

Да какой, тьма его раздери, случай?! К утру сюда прибудут адепты. В горы мы отправимся вместе, следовательно, конвоиров у меня прибавится. Действовать под их бдительным присмотром станет сложнее. А дальше – добро пожаловать в логово Культа, где шансы на спасение устремятся к нулю. Выжидать некогда, время мне не союзник.

В конце концов, я все перепробовала. Старания пошли прахом, как и артефакт Алена. Нужны меры кардинальнее. Рассчитывать не на кого, терять нечего. Моя жизнь и так на кону!

В отведенной мне комнате я просидела до позднего вечера, успокаиваясь. Сильные эмоции добавляют решимости, но трясущиеся руки никому не подспорье. Я старалась ни о чем не думать. Отрешиться от всего, погрузиться в себя по заветам практиков-менталистов. Тщетно… Отчаяние крепло, горчило на языке. Минуты растянулись в часы, руки затекли, зато дрожать перестали.

Престарелая служанка молча и без улыбки принесла ужин, к которому я притронулась не сразу. В горле стоял ком. На закате я все-таки проглотила пару ложек остывшего риса, не чувствуя вкуса. Просто чтобы подкрепиться. Любая слабость сейчас непозволительна. По щелчку пальцев на кончиках тлели серебристые искры – магия немного восстановилась… Для задуманного хватит. На пару вспомогательных заклинаний.

Улицу за окном застилала темнота, дом погрузился в тишину. Поредели зажженные фонари во дворе, следом погасли огни в пристройке для слуг. Небо пронзило холодными отблесками далеких звезд. Глубокая ночь, всем десятый сон видеть положено. Дверь у Велизара не скрипучая и, как моя, не запирается. Где стоит мебель, я запомнила, не налечу, а ковер скрадывает шаги. Маскировочный артефакт мне очень пригодился бы! Но чего нет, того нет.

Вынутое из поцарапанной бумаги перо уверенно легло в ладонь. Куда бить – тоже помню. Подло? Плевать. Его представления о чести не странные, а вообще за гранью. Справлюсь, ритуальным кинжалом он протыкался отлично! Ранен, хоть и не особо это показывает. Наверняка не ожидает от меня подобного. Не пристало всемогущим архимагам опасаться обморочных, собственноручно придушенных и запуганных девиц. Смерть бывает разной, да?.. Еще какой!

Коридор был пуст. Я преодолела его осторожно и без единого шороха, ступая босиком. Застыла в конце у двери, той самой. Концентрация, распознающие ауру чары… Она за стеной – магическая, сильная, яркая. Но отпечаток слегка размыт. Люди именно так отсвечивают, когда спят!

Я беззвучно приоткрыла дверь и, с лихвой накинув чар для отвода глаз, тенью скользнула за порог. В рассеянном мраке комнаты виднелись очертания мебели, пол косо расчерчивали тени. За окном – звездная ночь, а занавеска отодвинута. Оставленный за спиной зазор неплотно прикрытой двери манил попятиться… Я прошла вперед. По мягкому ворсу ковра, к стене, где кровать.

Повезло: тот, кого я собиралась убить, лежал на спине, под покрывалом. Глаза закрыты, у изголовья – отброшенная смятая подушка. Тусклый свет падал на его лицо, играл тенями, делая черты еще более резкими. Действительно спит, поток жизненной энергии замедлен. Дар позволял рассмотреть каждый сгусток. Их сосредоточения выдавали все уязвимые места и без знаний о том, куда целиться для удара. У горла под кожей пульсировала алыми всполохами жила, пробить которую много силы не нужно.

Я приближалась, стараясь двигаться бесшумно. Шаг, другой, третий. Шелест ветвей за окном, подрагивающие тени. Не издать ни звука, так же тихо наклониться над кроватью. Холод сжимаемого металла, занесенная рука… Ладонь свело болью раньше, чем я заметила на ней его хватку. Уставившиеся на меня глаза были не просто темными, а почти черными. Словно в бездну капнули чернил. Перо выпало на пол, воткнувшись в ковер острым наконечником. Велизар перевел туда взгляд.

– Ты пришла с этим? – хмыкнул он. – Оригинально.

Я сглотнула, смотря на изогнутые в ухмылке губы. В мозгу билось понимание: мне конец… Но дар-то восстановился, пусть и не весь!

Изо рта не успели вылететь древние слова проклятия, а пальцы – сложиться в пассе. Рывок за волосы, и меня швырнули на кровать, вдавив лицом в подушку. С силой, вплотную – ни пикнуть, ни вдохнуть. Тело, обездвиженное чужой тяжестью, не слушалось, рука на моем затылке давила и давила. Другая прошлась по бокам и пояснице, проверяя те места, где могло быть спрятано что-то посерьезнее острых письменных принадлежностей. Зря обыскивает! Под платьем у меня ничего, кроме исподнего…

Убедившись в этом, Велизар меня приподнял, вновь позволяя дышать. Попытка освободиться стоила вспышки боли под ребрами и мучительно стиснутых рук. Грубо усадили на кровати, прижав спиной к своей груди. Я чувствовала его плечо, обтянутое слева повязкой, и гулкие отголоски сердцебиения.

– Выводов ты не делаешь, – сказал он отрывисто и зло. – Это начинает надоедать.

Взятые в тиски запястья пульсировали тупой болью, я дернулась.

– Куда? – Виска коснулся выдох, в сознание по слову впечаталось: – Оставайся, раз уж ты здесь.

Прошиб холодный пот, сердце забилось в панике. Месиво чувств: оторопь, неверие, страх. И ненависть, всепоглощающая, нестерпимо жгучая.

– Хватит, – процедила я, – этих игр и экспериментов! Собираешься убить меня – так убей…

Велизар перехватил оба моих запястья одной рукой, вторая накрыла ожерелье. Насильно запрокинутая голова, звяканье серебряных пластин, сдавленная реликвией и его пальцами шея. Воздух застрял в горле.

– Как-то рано ты о таком стала просить, – последовал далекий от сдержанного ответ. – Недовольна своим положением? Не надо было надевать, что тебе не предназначалось.

«Ты не из тех, кто ищет легкой смерти» – услужливо подбросила память.

– Кого тут волнуют твои желания? – раздался над ухом его голос – негромкий, низкий, проникающий в самое нутро. – Меня – нисколько, прими как данность. Я сделаю с тобой все, что сочту нужным. Это понятно?

Я рванулась к тонущему в темноте выходу. Точнее, попыталась. Велизар держал крепко, вместо меня на пол сползло покрывало. Платье задралось, без шансов одернуть. Я упрямо выкручивалась, стараясь то оттолкнуть, то отползти. Тщетно. Его ладонь легла мне на бедро. Сдвинув ткань сорочки под задранной юбкой, Велизар отметил с жесткой усмешкой:

– Любишь же ты сопротивляться.

Тон пугал не меньше, чем смысл происходящего. До меня он доходил медленно, будто сопротивлялось и сознание. От мысли об этом становилось дурно, в животе растекался ледяной холод, хотя честь – последнее, что мне стоило бы рьяно защищать.

Брыкаться не помогло, новый взрыв боли в заломленных запястьях заставил взвыть. Сковал бы опять магией, но нет… Именно сопротивление ему и нравилось! По спине прокатилась колючая волна, каждый волосок на теле встал дыбом. Ощущение захлопнувшейся ловушки, дыхание, похожее на спазмы. Судорожно рваное, словно через надрыв. Разум заволок туман, но в спасительное забытье не окунуло.

Тяжелая ладонь скользнула к внутренней стороне бедра. Безжалостный нажим, обещающий синяки. Я глубоко вдохнула, отрезвляясь болью, и выдавила:

– Отпусти… – Будто это могло на что-то повлиять. – Я все поняла.

Его пальцы двинулись вверх, сминая и обжигая кожу. Выдох, болезненная судорога. Затопило ужасом. Казалось, он лился через края, шумел в ушах. Отчаяние подмяло под себя целиком, раскатывая безжалостно.

Закричала бы, перебудив весь дом, но навалилась давящая тяжесть, наружу исторгся невнятный хрип. Прикосновения замерли, затопило ужасом. Полнейшее бессилие, оцепенение в ожидании следующего мгновения. Того, когда снова уткнут в подушку – на этот раз чтобы взять. Было бы глупо надеяться, что он будет поласковей. Да и какая, по сути, разница?..

Хватка вдруг ослабла, в онемевших запястьях огнем растеклась кровь. Отшатнувшись, я обрела жалкий дюйм свободного пространства.

– Пошла вон, – донеслось сзади приказное.

Я вскочила до того, как ощутила себя свободной. Не переспрашивая, не оглядываясь. Ноги понесли прочь, подкашиваясь, но до своей комнаты я добралась. Села на пол, подальше от кровати.

Била крупная дрожь, соображалось с трудом. Я поочередно растерла ноющие запястья, восстанавливая кровообращение. Боль переходила в покалывание, кожа наливалась свежими синяками, на глазах скапливалась влага. Я упрямо не моргала. Толку рыдать? Этим не поможешь. А что вообще поможет? Ничего! Или же…

Я обхватила колени, бездумно качнулась.

Законники не примчались сюда на эманации проклятия потому, что запретная магия не была достаточно сильной. Это можно исправить! Как пройдет откат, наколдую что-нибудь аномально мощное, привлеку внимание стражи и Надзора. А где я, там и Велизар. Раз уж помирать – утащу его с собой. По крайней мере, попробую.

Отлично. Почти замечательно… Новый план!

Злость высушила еще не пролитые слезы. Отвлек стук по стеклу – подозрительно методичный и настойчивый для случайного. Три удара, затишье, опять три удара. Точно не ветка! Я приблизилась к окну, распахнула. Густой полумрак за ним наполнился чьим-то присутствием: шорох движений, ритм вдохов… Я вцепилась в подоконник, каменея.

– Ну, привет, – шепнули как ни в чем не бывало. – Войду?

Я опешила, но кивнула. В комнату тотчас просочилась тень, любезно закрыв за собой окно. И обратилась знакомым мужским силуэтом, проявляясь все четче. Ален!

Откуда?! Ясно, что снова забрался по крыше через окно под скрывающими артефактами, но… Для чего? Поздновато избавляться от свидетеля, и место неудачное. А главное, как он меня нашел?.. Ответом осенило в тот же миг: метка! Я фактически сама его вызвала. Подарок был со следящим заклинанием. Аналогично прилепленной ко мне Северином бусине со склада тайной службы: при активации она рассыпалась в прах, указав путь. «Монета» сработала тем же образом, а тяжелой была из-за энергоемкого сплава. Почему я сразу не догадалась? Потому что от не мага подобных фокусов не ждешь. Впрочем, это не оправдание.

– Не разбудил?

Я мотнула головой. В подсвеченной звездами темноте видела немного, хоть Ален и снял маскировку. Стоял неподвижно: то ли боялся напугать, то ли проверял, насколько я рада его появлению. Немудрено, истерикой от меня за милю разит… Он вполне мог решить, что из-за него.

– Все в порядке, – обронила я. Звучало, конечно, нелепо. – Но дверь в комнату не запирается, а на этаже я не одна.

– Если кто-то сюда пойдет, я замечу, – уверил Ален. Сомнений в этом не возникло. На любителя бахвальства не похож, на безумца тоже. – Сейчас в коридоре никого нет.

– Зачем тебе меня разыскивать? – Ходить вокруг да около не было ни времени, ни желания.

– Помнится, ты предлагала заказ.

– Ты не захотел за него браться.

– Покушаться на твоего спутника было бы изощренным самоубийством, – оказался он умнее меня. – А вот посодействовать в побеге могу.

Если бы…

– Признаюсь, – поведала я покаянным шепотом, – мне нечем платить.

– Дамы в беде – моя слабость. – Готова поклясться, что Ален усмехнулся. – Говорил же: не люблю оставаться в долгу. Ты в Культе не по своей воле. Пожалела, что связалась с ними?

Меня приняли за адептку, которая жаждет сбежать из «семьи»?!

– Я туда не вступала, – прошипела я, не совладав с собой, – а лазить по крышам и удирать умею, проблема не в этом…

Меня передернуло, голос и дыхание сбились. Я обняла себя за плечи, боясь, что опять начну дрожать. Не помогло – казалось, даже собственное прикосновение делает только хуже. Хватала ртом воздух и давилась, пространство погружалось в мутную пелену.

– Тш-ш-ш, – растекся мягкий вкрадчивый шепот. – Дыши глубже. Ровнее… Не торопись. Считай до трех и вдыхай. Получилось? Теперь еще раз: один, два, три. Выдыхай. Давай снова. Вот так.

Новый отсчет, убаюкивающие интонации. Живые, не выверенные, пронизанные какой-то подспудной заботой. Поразительная чуткость для наемного убийцы… Сердце билось рвано, в висках стучала кровь, постепенно утихая. Трясло все меньше, муть редела. Ален считал – методично, раз за разом. Столько, сколько было нужно.

Когда он замолчал, перед глазами медленно-медленно проявилась картинка: комната, очертания мебели, полумрак. И мужчина, который рисковал каждую секунду, что находился тут.

Наши взгляды столкнулись и замерли. Мой, исподлобья, против прямого и открытого.

– Невьяна, активированным магическим контуром от тебя фонит так, что мой кристалл-измеритель скоро в кармане дыру прожжет. Ты под воздействием какого-то мощного артефакта. Я в них разбираюсь, но мне важно знать подробности.

Почему бы не рассказать?.. В артефакторике он должен смыслить, несмотря на отсутствие дара. При определенной сноровке обычные люди могут калибровать волшебные вещицы подручными средствами и даже подсвечивать их контур.

– Про артефакт – верно, – решилась я. – Это ожерелье.

– Вижу. – Его глаза спустились ниже, на мою шею. – Так и подумал. Примечательное.

В его арсенале еще и зелье для остроты зрения! Но детально рассмотреть узор в темноте оно не позволит, проверить контур тоже будет затруднительно.

– Нужен свет, – подтвердил мои мысли Ален.

Задернул занавеску и прошел в угол комнаты. Я зажгла лучину и, бережно прикрыв ее ладонью, отнесла к нему. Освобожденное пламя задергалось, озаряя нас светом. Увидела ночного гостя отчетливее некуда. Смуглое лицо, излучающее уверенное спокойствие, сосредоточенные черты, завидная выправка. А на мне вместе с древним артефактом стали отлично видны и синяки с царапинами… По шее мазнул напряженный взгляд, я пояснила:

– Это последствия попыток его снять.

– Много что перепробовала, – оценил он мрачно. – Судя по узору на пластинах, ожерелье бесконфликтно объединяет плетения двух магов противоположных школ. А магическую структуру сейчас глянем, не двигайся.

Действительно разбирается в артефактах… Северин говорил по схемам узоров то же самое. Сказал бы больше, покажи я ожерелье. Но оно тогда было неактивированным, с глубоко спящим контуром, и считалось просто дорогой цацкой. Вряд ли мы бы выяснили все принципы его работы.

Ален извлек из кармана зачарованное двухстороннее зеркальце. Наведя снизу на реликвию, крутанул его в пальцах. В образовавшейся иллюзорной сфере на пару мгновений забегали отраженные пульсирующие линии, складываясь в лабиринт. Быстро управился!

– На тебе жуткая дрянь, – выдали вердикт, – передает власть над одним магом другому. Тому, кто обретает способность использовать через эту связь чужеродную ему магию.

Славно, вот он уже почти все и знает.

– Ожерелье душит меня, когда я отхожу на недозволенное расстояние, – изложила я расклад, – и если пытаюсь расстегнуть застежку или повредить его. Если пытается кто-то другой – получает смертельное проклятие.

– Да, в нем встроена защита от посторонних.

Мне стоило догадаться об этом раньше! До того, как погибла Лала… Случай-то не первый. Анелия и Герман тоже поплатились, потрогав похожую реликвию. Но почему она защищалась от детей и прокляла их? Актированной быть не могла, ее только откопали.

– Запрет на снятие артефакта не заложен в узор, – поделился интересным наблюдением Ален, вновь крутанув зеркальце, – контур частично перестроился при активации. Такое впечатление, что конкретно на тебе он сработал неправильно.

Как минимум я не светлый маг.

– А еще, – посмотрели на меня искоса, – установить связь можно, лишь надев артефакт добровольно.

– Не надела бы – была бы мертва. Теперь нужно снять.

– Есть идея.

Я испытующе выгнула бровь, Ален спрятал зеркальце обратно в карман и огорошил:

– Если по уши обвешаюсь амулетами от оккультной магии и грамотно компенсирую отдачу при контакте с застежкой, то проклятие удастся поглотить. Оно не отработает полноценно, защита отключится.

План дерзкий, но толковый. Не погибшие от проклятия на месте императорские дети вообще сломали реликвию. Может получиться и у нас. Хочу ли я его помощи? Да! А смерти по моей вине? Нет…

Вряд ли он не понимал, что предлагает, но я честно предупредила:

– Это опасно.

– Такая уж у меня работа, – развел Ален руками.

– И слабость к девам в беде, – вставила я, не удержавшись.

– Язвишь, – его губы тронула кривая улыбка, – значит, вправду в порядке. По крайней мере, лучше, чем было.

Гораздо. И чувство вины не мучает. Он далеко не беззащитен и осознает, на что подписывается. А касательно его мотивов… В очередь желающие помочь не выстраиваются. Что мне следует сказать? Лишь одно:

– Спасибо.

– Поблагодаришь, когда снимем с тебя эту дрянь. Не сегодня. У меня нет при себе всего необходимого, да и надо подготовиться.

– Завтра меня отсюда увезут. Я не знаю точно, куда и каким путем.

– Я тебя найду, – пообещал Ален и задул лучину.

В тот же миг обратился размытым силуэтом, исчезнув. Новый артефакт с меткой не даст? Колыхнулась занавеска, открылось и глухо захлопнулось окно. Только тлеющая в руках лучина свидетельствовала о том, что все это мне не приснилось.

Хотя подобное даже для фантазии воспаленного мозга было бы странно, а уж наяву… Неважно. Главное, что у меня появилась надежда.