Тот самый сантехник 3

Глава 16 — Звезда пленительного, щас я!

Боря честно пытался причинять людям добро по возможности. Действовал по формуле «помогай и беги», пока не попросили повторить. Иногда даже замахивался на собственное счастье, но не всегда всё шло по плану. Выходили то оргазмы, то рассуждения философского типа с упором на вопрос — «о чём ты мечтаешь?».

Понятно о чём: дом, семья, дети, финансовое благополучие. Но разве это предел? А в душе то что должно остаться? Меркантильные помыслы если и хороши на земле, то на тот свет и монетки не забрать.

При мысли об этом, Глобальный собрал все необходимые вещи, прихватил пакетик с обедом, и уже одевался-обувался, размышляя какие стройматериалы взять, чтобы устроить ремонт в квартире Лиды и какой коньяк, чтобы сойтись с Гусманом.

Но Степаныч перебил все светлые помыслы. Он вновь вышел в коридор и немного стесняющимся голосом спросил:

— Боря, а что такое «нюдсы»?

«Удивил! Сто баллов из ста!», — тут же заявил внутренний голос: «Но если спросит откуда берутся дети, то может быть и деменция, и Альцгеймер. Ты посмотри ему в глаза и провесь по части инсульта признаков».

Боря повернулся, повёл бровью. Но брови ответов не дают. Разве что брови генсеков. А ещё усы умничают, бывают. Но лишь высокопоставленных лиц. У остальных усы выглядят солидно только в двух случаях. Ты — пожарный. Ты — гусар.

Не зная с чего начать разъяснение старшему поколению, Боря сам спросил:

— Зачем тебе?

— Да вот в социальных сетях осваиваюсь, — пояснил Степаныч. — Выставил, как водится, фотки с погребка. Ну там, наливочка, банки с огурцами-соленьями. Сауну опять же твою показал. Ну и мы в полотенцах сидим-пердим.

— Мы, это в смысле я и ты? — на всякий случай уточнил Борис. — Сидим.

— Ага, — даже не думал заострять на этом внимание наставник. — И тут как понеслось. Женщины повалили штабелями. Даже в теле. А иногда и в двойном-тройном, так сказать. И вот значит, объёмные телеса свои мощные и пышные показывают. А меня нюдсы просят в личку прислать. Я сначала отшучивался. Говорю, «лично только на брудершафт пить привык. Но давно в завязке». А они чем старше, тем настойчивее только.

— И ты что?

— А что я? Так это если с каждой за стакан присесть, а ей под сто пятьдесят… веса… я же все огурцы на закусь потрачу. А впереди зима. Не продуктивно, Борь, получается.

Боря вздохнул. Действительно. Огорода то у него теперь нет. Отдал, подарил даже. На всех огурцами не запасёшься теперь.

Но вопрос был поставлен ребром.

— Это обнажёнка, Степаныч. Не ведись. Конечно… — объяснил Боря, но тут проснулась тактичность, зачесалась и давай показываться. — … если у вас всё серьёзно, то можно, наверное. Но давай ты лучше с поэзии начнёшь.

Степаныч улыбнулся даже. Робко, как пионер при вручении галстука.

— Так меня хер просят показать?

— Ну… да, — ответил Боря как есть. Так как у мужиков не принято отправлять в ответ ногу или локоть. Мужчина строг и прямолинеен. Просят фотку — посылает. В лучше случае уточнит какая из двух голов интересна собеседнице.

— О-о-о! — затянул давно поседевший, но ещё не растерявший хватки наставник. — А почему бы так просто и не сказать? «Покажи хер или то, что от него осталось». Сейчас же с засильем иностранщины борются, слышал. И уже не факюкают. Но материться вроде бы тоже нельзя. Или… если очень хочется, то можно?

Боря начинал закипать. Уже четверть дня прошла, а дел только прибавляется.

— Ой, Степаныч, давай потом обсудим. Мне на работу ещё прорваться сегодня нужно… Ты только это… Не вздумай высылать кому-то свои причиндалы.

— А зачем высылать? — снова удивился мастер на пенсии. — Хотят посмотреть, пусть приходят и смотрят. Офлайн, так сказать.

Боря вставил ключ, но вспомнил, что дверь открыта. А в спину уже донеслось:

— Хе, а я ещё думаю, это ж насколько ей мои банки с соленьями там в Европе понравились, что обнажиться ради посылки готова? Боря, да я бы и рад им гуманитарную миссию организовать. Но банки на почте не принимают. А если в контейнеры перекладывать соленья, и почте нашей доверить, то дойдут уже переваренные… временем.

Боря кивнул и удалился. Выбежал на улицу. И только тут вспомнил, что всё ещё нечем вызвать такси. Телефон есть и нету одновременно.

«Проклятая двойственность ситуации!» — заявил внутренний голос: «Нам бы сим-карту! Но без паспорта не дадут».

Он дёрнулся обратно к двери. Но так уже закрылась. А на его связке ключей не было магнитного ключа от домофона. Чертыхнувшись, Боря уже вновь собирался набрать номер квартиры. Но тут снова что-то пошло не так.

Мир вдруг стал чёрным. Буквально. На голову что-то накинули непрозрачное, заломили руки и куда-то понесли в два счёта. Оставалось только надеяться, что барсетку с документами и ключами прихватили и пакетик с провизией. А то совсем грустно будет.

Всё произошло так быстро, что действия вокруг не имели значения. Мозг на звуках только сконцентрировался: топот ног, перемешиваемый с хрустом по снегу, звук закрываемой двери, затем рёв мотора.

Резкий старт с ходу, однако, скорее озадачил, чем ужасал. Его похитили? А нахрена? Кому он нужен? В долг не брал, важных людей не оскорблял. В акциях и стычках не замечен. Даже маску при случае с бахилами носит.

Возможно, пересёкся с роковой женщиной, но то не со зла. Ни одна из них не говорила, что муж есть и даже не предупреждала, что любовник ревнивый.

Тогда, кто?

Всё прояснили голоса в салоне микроавтобуса.

— Бита, Лапоть, ну что за детский сад? — донёсся хорошо различимый голос Шаца поблизости. Откуда-то спереди. Возможно даже, за рулём.

— Князь сказал доставить, я доставил, — ответил один басовито.

— Ну, я даже молодость немного вспомнил, — добавил второй с заминкой.

Боре резко сдернули чёрный мешок с головы. И он понял, что сидит в салоне микроавтобуса. Жаль, что не своём. Но мест девять есть, лишь половина из которых занята.

В салоне сидели Шац, Бита, Лапоть и Князь. Первый был за рулём. Второй сидел на переднем сиденье и смотрел вдаль. Он же первый и сказал:

— Боря, расклад такой. Шац порекомендовал тебя как деятельного человека. Так что мы с ходу решили, что лучше тебя кандидатуры нет и так сказать, позаимствовали тебя с ходу.

— Нахрена так-то? — выдавил с ходу Боря, которому тут же с рук ремень стянули. Но сбежать не получится. По бокам сидят мордовороты. Хотя сиденья сзади свободны остались.

«То пространство походу для трупа», — невзначай добавил внутренний голос, от чего живот начало крутить с ходу.

— Так ты трубку не берёшь, гасишься, — добавил Князь, повернувшись. — Не по — пацански.

— Чего это я гашусь? Телефон просто спиздили, — буркнул Боря. — Вот симку собирался восстанавливать, а тут вы… налетели.

— Всё, кончаем гнилой базар, — обрезал Шац и в зеркало заднего вида взгляд Глобального поймал. — Боря, ситуёвина такова. От нашей с Князем войны бизнес страдает. Дела запустили оба совсем за этими стычками. Нас в больницах уже с распростёртыми принимают. А в моргах отдельные полочки заготовили. Не дело это. Так?

— Не дело, — повторил Боря, нос почесал и немного выдохнул, когда под ногами пакет и барсетку увидал. — От меня то что требуется?

— Будешь «третьей силой».

«Боря, только не гони соглашаться на тройничок с одной бабой. ЖМЖ то ещё ничего, наверное. А вот от мысли о МЖМ мне не по себе», — тут же пояснил внутренний голос, расставив приоритеты: «Так же членом другого мужика можно коснуться. Что может быть хуже? Только женщину с мужиком перепутать. Хрен пойми во что одеваются».

— Третейским судьёй, — с важным видом добавил Бита и палец поднял. — Третейский судья — это вам не хуй собачий с головой телячьей, а физическое лицо, избранное сторонами для разрешения спора в третейском суде. Стороны могут по своему усмотрению согласовывать порядок назначения третейского судьи для рассмотрения конкретного спора.

Лапоть заёрзал и обронил:

— Бита, а ты когда таким умным стал?

— Так Ленина собрания сочинений читаю, — напомнил он. — Дельные вещи говорил. Я вообще думаю, что Ленин — рэпер.

— Чо-о-о? — протянул Лапоть.

— Это с хрена бы? — уточнил Князь. Тогда как Шац просто прыснул.

А Бита как ни в чём не бывало начал пальцы загибать:

— А что не так? Во-первых, читал речёвки в толпу. С броневика даже было дело. Во- вторых, в него стреляли. Фанни Каплан не даст соврать. Было дело, боролся с "белыми". Это третье. Четвёртое — носил модный шмот. Одна кепка-восьмиклинка чего стоит. Пятое — жил с одной женщиной, а спал с другой. Надежда Крупская и Инесса Арманд вам в мозг тегами.

Тут Бита с ещё более важным видом вторую руку в ход пустил, продолжая пальцы загибать:

— Шестое вообще просто. Умер, но живее всех живых. Человек-легенда! Седьмое —

трудился в роскошной, просторной студии. Кремль всё-таки место не менее легендарное, чем его правители и заседатели. Восьмое — после смерти поставили ему такой памятник, что затмил все цыганские понты вместе взятые. Мавзолей! Девятое — возглавил революцию. Не спиздеть, он буквально, зажёг толпу. Десятое — картавил. А чем хуже рэпер говорит и непонятнее, тем только лучше.

На этом моменте у Биты закончились пальцы на руках, но он не растерялся и взял руку Бори, загибая пальцы уже там:

— Что ещё? Отсидел. В ссылке. Мало? Тогда скажу, что "работал по-чёрному". Добавим сюда — якшался с гангстерами. В его время такие акулы плавали типа Парвуса, что наши олигархи сейчас им в подстилки не годятся.

— Подмётки, — поправил Лапоть.

— Ещё раз перебьёшь и я тебя все дырочки в хлебе считать заставлю.

— Э, ты на кого батон крошишь?

— Не бурчи, воробушек!

— Глохни, голубка! Не то в деревянный макинтош оденешься.

— Цыц! — рявкнул Шац и затормозил даже, чтобы всех встряхнуло как следует. — На разборки — ша! Продолжай, Бита… интересно даже.

Бита немного поклонился импровизированной публике и добавил:

— Ленин даже мозг наполовину высушил, чтобы соответствовать. Если вы понимаете о чём я. А какие слал мэсседжи? А? Активно человек работал с телеграфом. Потому их первыми и захватывали.

— Хуясе, теоретик, — снова не выдержал Лапоть и тоже решил умное выдать. Но в сортире только журналы и газеты валялись. — А я слышал, что Сибирь больше не похожа на карте на стоячий член по форме. Забайкальский округ же в введение Дальнего Востока передали. Теперь заживём!

Щац с Князем переглянулись. И дальше молча ехали. Каждый о своём думал. Пушкин всё-таки больше на рэпера походил с дуэлями, происхождением и речитативом прекрасным. А Ленина под те же параметры и в рокера можно переодеть. Было бы желание.

— Так… куда мы едем? — наконец нашёл в себе силы спросить Боря в тишине.

Но автомобиль уже скинул скорость и вскоре затормозил. Шац выскочил первым. Затем выбрались все остальные. Боря сглотнул невольно, глядя на лес заснеженный и белое поле у дороги. Вокруг ни машин, ни людей. Кричать бесполезно. А тело спрятать на раз-два. Просто в снег толкни, засыпь сверху и месяца на четыре хватит.

Но… за что? Судей вроде не трогают.

Шац, наконец, приблизился, повёл рукой в сторону полянки заснеженной. А того снега примерно метр намело за пару дней, а то и больше. Пояснил водитель коротко и по сути сразу:

— Боря, вот в чём соль. Нас четверо. Два на два. Князь и Битой. Я с Лаптем. Дуэль ебанём. Кто победит, тот и прав.

Боря вновь невольно сглотнул.

«Ну пиздец, перестрелки нам только сегодня не хватает».

— И что мне… пистолеты подать? Или дырки в теле посчитать? — прикинул Боря, но тут все четверо засмеялись в голос.

— Боря, ну ты чего? — добавил уже Князь. — Покрошить друг друга мы и раньше могли. Но почему-то все выжили. Давай по-человечески разбираться.

— Это как… драка в снегу? — вновь предположил Глобальный.

— Да не-е-е, это ж раздеваться придётся, — протянул Лапоть. — А бани рядом нет. Мы, Боря, вот что решили… в снежки будем рубиться!

Тут-то челюсть Глобального и отпала.

— Чего???

— Ты его слышал. В снежки будем херачиться, — добавил Бита и куртку сняв, разминать руки начал, плечами водить и прыгать немного.

Трое других не отставали. А когда все вчетвером вдруг начали снежную бабу лепить, шарики скатывая большие, Боря даже подзавис.

Снеговик быстро в поле встал. А четверо отсчитали двадцать пять шагов от него. И давай снежки лепить. Да рядом с собой складывать.

«Похоже, они даже друг в друга не собираются кидать», — заметил внутренний голос: «Вот это я понимаю — бесконфликтное разрешение ситуации гуманными методами».

Шах вновь подошёл, снежок протянул:

— Короче, проверь все снаряды. Чтобы по такому эталону был. Без мухляжа. Каждый по пять раз бросает. Кто фатальнее снеговика ранит, тот и победил.

— А… я? — всё ещё не понимал Боря.

— А ты не меньжуйся и типа очки считай, — добавил Князь, кисть разминая без перчатки. Так меткости больше. — Ну там, в голову, одно, в живот другое. По ногам или по касательной — третье. Главное рядом с ним стой и фиксируй всё чётко. Чтобы пацаны не загонялись и не спорили, кто лучше. Ты судья. Понял?

— Без мухляжа, — снова подчеркнул Шац с самой серьёзной мордой. — Даже если я угрожать начну, не ведись. То всё азарт и пиздоболия не по теме. Усёк?

— Уловил? — добавил Князь.

— Понял? — подмигнул Бита с важным видом.

— Осознал? — добавил Лапоть, хохотнув.

— Да усёк, усёк, — Боря взял в руки снежок, вздохнул и пришёл к выводу, что если группе мужиков около сорока что-то придёт в голову, то лучше поддаться потоку и не спорить.

Когда все приготовления завершились, Боря тщательно проверил каждый снежок на предмет наличия жёлтого в нём, затем руки участников посмотрел, проследил, чтобы рукава закатали, чтобы никаких металлических бонусов не выползло. А после в паре метров от снеговика встал полубоком и приготовился считать баллы. Одновременно считая себя ебалой и при том заражаясь интересом.

Кто кого?

«Конечно ради этого стоило прогулять работу», — с ноткой сарказма заявил внутренний голос. А может то была ирония?

Но спросить не у кого. Вряд ли кто-то из четверых мужиков на морозе дал бы ответ — в чём различие? Они сами привыкли задавать вопросы и спрашивать за неверные ответы.

— Итак, по честному распределению на «цу-е-фа», первым кидает Бита, затем Шац, Князь и завершает Лапоть, — напомнил единственный член жюри, стоя по колено в снегу. — Бита, ты готов? Помни, кто хлюздит, тот — лох по умолчанию. Пиздесь друг на друга можно, драться — нет.

— Говно-вопрос! — заявил первый участник и подхватил первый снаряд. Взвесил. Прицелился, кинул. Но снаряд угодил над головой снеговика.

Рядом тут же послышалось одобряющее:

— Мазила-а-а!

— Лошара-а-а!

— Лохопеди-и-ик!

Бита посмотрел на всех угорающим взглядом. И следующий снаряд угодил в голову снеговику, добавив ему «третий глаз» на лбу.

— Трёха! Хэдшот! — заявил Боря.

Аудитория притихла, не найдя слов. А Бита один за другим швырнул ещё три снежка и добрал четыре очка.

— Семёра! — заключил судья. И даже самому захотелось поучаствовать. — Шац, ты готов?

— Я-то готов, а где вас потом хоронить, я хз, — ответил водитель микроавтобуса, стоимость которого ничуть не уступала цене отличного элитного внедорожника.

В качестве подтверждений своих слов, он тут же выбил «двойку», добавив левую грудь снеговику.

— Да это уже почти снеговиня, — заметил Бита.

— Не снеговиня, а снежная баба, баклан, — поправил Лапоть. — Давай вторую залепи!

Шац попробовал, но промазал. Затем угодил в ноги. Затем повторил в ноги и, наконец, закончил в голову.

— Семёра! — повторил Боря.

Бита с Шацем с искрами в глазах посмотрели друг на друга. Одно слово — и в драку превратится, вспыхнут пламенем!

— Князь, ты готов?

— Готов, — ответил конкурент Щаца и тут же «в молоко» угодил.

— Пролетел, как мимо биткойна в «десятых», — прокомментировал Шац, смакуя слова. — Или помнишь, как ты в молокозавод вложился?

— Чё сказал? — заступился за коллегу Бита. — там хотя бы молоко шестипроцентное было, а не полуторка!

— Чё слышал, — ответил уже Лапоть. — Ты либо стреляй, либо сдавайся. А срали мы с твоего молока дальше, чем видели.

— Ха… сдаваться. — добавил Князь и вновь промазал. — Я перед дифтерией и палочкой Коха не сдался и санэпидемнадзором тем более.

Третий залп — мимо. Четвёртый — тут Боря задумался. Чиркнул по боку снеговика. Но настолько мало, что хрен его знает, считать или нет. Засчитаешь — осудят. Но не засчитать тоже нельзя — пизды можно получить.

— Чиркнул по бочине, одно очко! — решил Боря.

— Слыхал, Князь? У тебя пока ещё одно очко… Но это ненадолго, — добавил Лапоть и заржал в голос.

Тут уж Князь не выдержал и бросился на него с кулаками. Рухнули в снег, покатились, углубились, а там и застряли, мутузя друг друга. Да из-за большого количество одежды, состоящей из свитеров, шарфов и кофт, без особого толка.

— Так, стопэ, — подбежал Боря указал на одного и другого. — У Князя очко снимаю. А тебе, Лапоть, даже выступать не придётся. Дисквалифицированы. Оба!

Дерущиеся поднялись. Забурчали, принялись отряхиваться, качать права, а Глобальный с обе руки поднял и заявил:

— Короче, счёт семь-семь. Боевая ничья.

— В смысле ничья? — возмутился Бита. — Нам нельзя «ничью». Нам надо хоть чью-нибудь, а то опять подерёмся.

— Ну так кидать лучше надо было, — ответил судья. — А пока, мужики, нет среди вам явных лидеров. В связи с чем предлагаю пожать друг друга руки и забыть как страшный сон про претензии. А кто против, пусть раздевается и в снег ныряет… пока не согласится.

С тем заявлением Боря снежок не использованный подхватил и метким ударом ещё один глаз на лбу мишени сделал. Затем ещё один поднял и тут же вторую грудь долепил. А чтобы совсем вопрос снять, следом причиндал снеговику налепил. Прямо между «ног» и «туловища». Стоит ли говорить, что следом яйца у члена появились?

Итого — девять очков. А то и больше. Тут уж как смежные зоны считать. А так, куда целился, туда и попал.

«Вот что значит, тренировка в дартс гаражная. Не прошли даром уроки», — заметил внутренний голос.

Четверо переглянулись, затем молча зааплодировали.

— Бля, ну базара нет. Мир и расход. Судья победил, — подтвердил Князь, первым руку примирения протянув. — Шац, ты мощного пацана привёл… Слышь, братан, может к нам пойдёшь?

— Не могу, — усмехнулся Боря и добавил. — Побаловались и хватит… работать надо. У кого-то сейчас хаты кипятком заливает, а других краны капающие бесят. А ко мне обращайтесь, когда исчерпаны все возможности для решения проблемы. Добро?

— Дело говоришь, — ответил Шац и предложил. — Выбирай приз.

— Да какой ещё приз? — отмахнулся Боря и тут же о проблеме вспомнил. — Мужики, до гаража подбросьте, а? На том и сочтёмся.