Третья дама

ГЛАВА 2 ВРЕМЯ ДЛЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ

— Вернёшься, как обычно, к ужину? — спросила жена Дайго, помогая ему надеть пальто.

В сущности, это был даже не вопрос, а скорее некий утренний ритуал, повторявшийся ежедневно перед его выходом из дома. Преподавая в государственном университете и не имея, помимо этого, никаких особенных интересов и увлечений, он жил по весьма однообразному графику. За исключением редких деловых поездок, его обычный день всегда проходил одинаково — утром на работу, вечером, не поздно, домой.

— Да. Скорее всего буду примерно к шести, — ответил он.

— А что приготовить на ужин? Может, тушёные креветки? В это время года они в самом соку.

Сихоко хорошо знала кулинарные предпочтения мужа и сейчас смотрела на него в ожидании одобрения. Когда она улыбнулась, вокруг глаз разбежались в разные стороны крохотные морщинки, и Дайго вдруг заметил, какой суховатой и шершавой стала кожа её лица.

В свои тридцать шесть она уже начала обнаруживать признаки возраста, но Дайго казалось, что она ничуть не изменилась с тех пор, как они поженились десять лет тому назад. Она была дочерью одного профессора, преподававшего в университете, где Дайго в своё время получил учёную степень. По окончании университета Дайго работал помощником профессора и в конечном счёте был официально определён на эту должность. В тридцать два года ему предложили освободившуюся должность в университете «J» в Фукуоке, и он принял приглашение. Отец Сихоко был хорошим другом тамошнего ректора и рекомендовал ему Дайго с самой лучшей стороны. Ему также помог тот факт, что его статьи о положении с раковыми заболеваниями в регионах получили широкое признание. Таким образом, благодаря сочетанию этих обстоятельств он смог занять место младшего преподавателя в университете «J». Только тогда он смог рассмотреть возможность женитьбы на двадцатишестилетней дочке своего учителя, и после простенького сватовского ритуала брачный вопрос был решён.

Супружеская жизнь Дайго и Сихоко проходила тихо и гладко, без каких бы то ни было событий. Сихоко не проявляла особенного интереса к вещам и приобретениям и вообще оказалась женщиной домашней и жизнерадостной. Она стала для Дайго настоящим другом и помощницей. У них подрастали две дочери — одна училась в третьем классе, другая в первом, — и обе они, судя по характеру и манерам, должны были пойти по стопам матери.

Дайго частенько отмечал про себя, что ему повезло с женой. Терпеливая и нетребовательная, она не замечала за Дайго самых грубых ошибок и дурных привычек. Спокойный характер Сихоко оказался для Дайго настоящим благом при нынешнем стечении обстоятельств. Она и виду не подавала, что заметила изменения, произошедшие с её мужем после его возвращения с парижского симпозиума.

Дайго сказал, что будет рад устрицам на ужин, и отправился на работу. В небольшом садике перед домом ещё цвели хризантемы и запоздалые розы. Дом Дайго находился в северо-восточной части Фукуоки, у моря. Три года назад ему удалось получить ипотечный кредит, и тогда они смогли перебраться сюда из своей бывшей казённой квартиры. Их дом, как и соседние, был окружён зелёными просторами и полями для гольфа и, несмотря на удалённость от центра города, находился в удобной близости от университета.

Было уже больше девяти, и час пик пошёл на спад, когда Дайго гнал свою «тойоту» по автотрассе. Утро выдалось на редкость унылое и хмурое, что не вполне обычно для начала ноября. Если верить телевизионной сводке погоды, это было первое за год похолодание. Холод и впрямь сказывался — сегодня утром ему с трудом удалось завести машину.

По дороге Дайго, как обычно, погрузился в раздумья, снова вспомнив ту самую грозовую ночь в Барбизоне и Фумико Самэхима, которая просто села в машину и вернулась в свой отель в Париже. Через пятнадцать минут после ухода Фумико Дайго спустился в вестибюль ресторана и выглянул в парадную дверь, но парковочная стоянка к тому времени уже превратилась в сплошную лужу, и никаких машин там не было. А ещё через пятнадцать минут дали электричество, и снова зажёгся свет.

Дайго пришло в голову, что Фумико могла солгать насчёт того, что остановилась в отеле в Париже. Вполне вероятно, что она поселилась прямо здесь, в «Шато Шанталь». Но когда он справился о ней внизу у стойки, ему сказали, что постоялицы под таким именем не зарегистрировано. Более того, его уверили, что сегодня вечером в отеле никакие японки не останавливались. В Париже и его предместьях у постояльцев отелей принято требовать паспорт, так что возможность использования вымышленного имени была исключена.

На следующий день рано утром Дайго вышел из отеля, чтобы прогуляться в окрестностях Барбизона. Буря давно кончилась, но улицы были засыпаны палой листвой. Поднимался утренний туман, и деревня казалась пустынной. Дайго вдруг представил себе, как Фумико сейчас внезапно появится на одной из этих безлюдных улиц. Но он тут же спохватился, сообразив, что понятия не имеет, как она выглядит, поскольку так и не видел её лица. И всё же у него оставалось настойчивое ощущение, что при встрече он сразу же инстинктивно узнал бы её.

«Теперь мы могли бы расстаться — расстаться, так и не увидев друг друга в лицо» — такие слова сказала ему на прощание Фумико. И Дайго вынужден был признать, что она, возможно, права. И всё же где-то в глубине души его сжигало желание хорошенько разглядеть её лицо и фигуру. Ему определённо хотелось увидеть её снова.

Но в тот день он так и не встретил её. Ему пришло в голову, что он, возможно, разыскал бы её, если бы обзвонил все отели в Париже. Но в тот вечер ему предстоял обратный рейс в Японию, и на розыски не оставалось времени. К тому же он не был уверен, что она назвала ему своё настоящее имя. Все последующие недели это подозрение только росло.

После возвращения в Японию Дайго вспоминал встречу с Фумико время от времени, как некую романтическую историю, о которых обычно пишут в столь любимых им стихах. Да, Фумико нередко посещала его мысли. И с каждым разом этот случай представлялся ему всё более живо и отчётливо. Однако он по-прежнему не мог прийти к какому-то более или менее чёткому решению относительно того, что делать с этим дальше.

Сегодня, гоня машину по свободной трассе, он наконец решил, что ничего не может предпринять в отношении Фумико. Что же касается другого дела, то он пришёл к такому выводу — если он до сих пор молчал и не хотел ссориться со своим коллегой, профессором Йосими, если видел, что происходит, и притворялся, что не видит, то в таком случае он вряд ли теперь сможет найти выход из этого двусмысленного положения. Вот если бы продержаться ещё лет семь-восемь до пенсионного возраста, тогда можно было бы уйти на покой и подыскать себе где-нибудь местечко консультанта. Впрочем, многие коллеги Дайго порядком натерпелись от высокомерия и самоуправства Йосими, и Дайго надеялся, что они примут его сторону, поддержат его в борьбе с недобросовестной пищевой компанией. Но похоже, Йосими удалось предотвратить все попытки вывести его преступные деяния на чистую воду.

«А пока мне придётся заставить себя сохранять спокойствие и благоразумие», — подумал Дайго. Он представил себе улыбающиеся лица жены и дочек за сегодняшним ужином из тушёных креветок. Эта счастливая домашняя сцена наполнила его душу теплом и ощущением уюта.

Он уже подъезжал к университету, когда сообразил, что у него есть ещё полчаса до начала занятий, тогда-то он и решил наведаться в университетскую больницу. Именно здесь, в детском отделении, нынешним летом у одного за другим у троих детишек был обнаружен рак печени. Все они прибыли из района города «S», что в префектуре Фукуока, и все были из рабочих и крестьянских семей. За шестимесячный период с марта по август примерно двадцати ребятишкам из окрестностей города «S» был поставлен диагноз — рак печени или какое-то неизвестное заболевание. По меньшей мере у восьмерых детей диагноз рака подтвердился полностью. В сентябре число подобных диагнозов сократилось, однако больные продолжали поступать в стационар.

Возраст заболевших детей колебался между четырьмя и десятью годами, все они были направлены в университетскую больницу или в государственную больницу города «S». К настоящему моменту четверо юных пациентов умерли. Нескольким детям сделали операцию, и теперь они находились на излечении, но из-за побочных эффектов противораковой терапии, а также из-за тяжких поражений печени им предстояло пробыть в больнице ещё очень и очень долго. Три наиболее серьёзных случая находились под наблюдением врачей медицинского центра университета «J», и начиная с августа Дайго время от времени наведывался к этим больным. Уже тогда, в августе, лечащие врачи заподозрили, что источником страшного недуга стали какие-то конфеты под названием «Попико». Все пострадавшие дети так или иначе употребляли в пищу эти конфеты, в состав которых входили арахисовая масса и картофельный крахмал. Компания — производитель конфет имела главный офис в Фукуоке, но завод с поточными линиями по выпуску сладостей находился в городе «8». После проведённого посильного расследования вспышки заболеваемости прекратились.

Центр здравоохранения и гигиены при префектуре обратился с запросом в университет «J», с тем чтобы там подвергли лабораторному анализу состав злополучных конфет. Профессор Йосими как ответственное лицо поначалу вместе с Дайго ходил навещать маленьких пациентов. Впрочем, с тех пор Йосими больше ни разу не удосужился заглянуть к больным детям. Зато Дайго по пути в лабораторию и обратно всякий раз чувствовал, как ноги буквально сами несут его в детское отделение.

Было около десяти. В коридоре детского отделения ещё гремели тележки с завтраком, между ними деловито носились сёстры и сиделки. Дайго сразу же ощутил какой-то горестный дух, словно тяжкой пеленой повисший в обычно хлопотливой утренней атмосфере больницы. Тяжесть эта, казалось, усиливалась по мере того, как Дайго приближался к палатам, где наблюдались несчастные жертвы рака. Обычно в коридоре топтались родственники больных детишек, но сегодня там не было ни души. Наконец появилась медсестра — голова опущена, плечи ссутулены.

— Что случилось? — спросил Дайго, тронув её за плечо.

— Ах, профессор Дайго! Сегодня утром почти на рассвете умер Тацуо, — только и смогла выговорить молоденькая сестра и тут же заспешила прочь по коридору, стараясь не разрыдаться.

В груди у Дайго защемило.

Тацуо был сыном владельца небольшого частного гаража из города «S». Мальчик учился во втором классе, тянулся к знаниям и несказанно радовался своим иллюстрированным книжкам о дикой природе. Когда Дайго навещал его, мальчик просил проверить, насколько хорошо он запомнил только что выученные названия растений. Правда, в последнее время он почему-то перестал вспоминать о растениях и теперь всё чаще смотрел в окно на вечернее небо и расспрашивал только о звёздах. По-видимому, храбрая душа юного Тацуо готовилась покинуть землю и вернуться на небеса.

Первое, что заметил Дайго, войдя в палату, — это пустая кровать Тацуо. Кто-то положил на свежие, накрахмаленные простыни тюльпан с жёлто-белыми лепестками. На соседней кровати маленькая Юмико отчаянно мотала головой из стороны в сторону и плакала навзрыд. Сквозь рыдания с трудом можно было разобрать: «Больно! Больно!..» Дайго обратил внимание, что личико шестилетней девочки ещё больше усохло и сморщилось с тех пор, как он видел её около двух недель назад. Теперь оно стало величиной не больше сжатого кулака. Даже стороннему наблюдателю было ясно, что тёмное крыло смерти уже распростёрлось над её немощной плотью. Мама девочки сосредоточенно массировала ей животик, пытаясь хоть как-то облегчить боль.

Отец Юмико работал в автобусном парке города «S», мать же часто брала дочку с собой в близлежащий магазин, где сумела пристроиться на полставки. Только так их семья из четырёх человек — у Юмико был старший брат — могла хоть как-то свести концы с концами.

Когда у Юмико обнаружилась болезнь, мать была вынуждена бросить работу, чтобы постоянно находиться рядом с дочерью. По установленному порядку родителям больного ребёнка надлежало брать на себя тридцать процентов всех лечебных расходов. Кроме того, на их плечи ложилась оплата специальных лекарственных средств и всевозможных курсов терапии, прописываемых раковым больным и не покрываемых страховкой, так что в итоге родители ежемесячно получали на руки счёт в 250–300 тысяч иен, в то время как им не под силу было оплатить даже двести тысяч. Что же теперь должна была делать семья Юмико, которая и так с трудом сводила концы с концами?..

В тяжёлом материальном положении находилась не только семья Юмико. Большинство госпитализированных детей были из бедных и очень бедных семей. У таких маленьких детишек были, как правило, совсем ещё молодые родители, не успевшие достигнуть высокого уровня заработка, так что в подобных обстоятельствах они очень страдали в финансовом отношении. Все пострадавшие семьи терпели несказанные моральные и материальные трудности.

Почувствовав присутствие Дайго, убитая горем мать Юмико подняла на него покрасневшие, полные слёз глаза.

— Профессор Дайго, она с прошлого вечера в таком состоянии. Её мучают сильные боли, и всё же, когда умер Тацуо, она понимала, что произошло. Она плакала и кричала, чтобы Тацуо не уходил и не оставлял её одну. Мне кажется, она догадывается, что тоже умрёт. — С этими словами мать девочки закрыла лицо руками и разрыдалась. Но через несколько мгновений она опустила руки и посмотрела на Дайго. — Истинная причина этого заболевания в конфетах «Попико», выпускаемых компанией «Минами фудз». Ведь это так? В этих конфетах содержался какой-то яд. Это так? Пожалуйста, скажите мне правду!

Женщине скорее всего не было тридцати, но выглядела она на все пятьдесят. В её вопрошающем взгляде, который она устремила на Дайго, было что-то безумное. Схватив его за руку, она продолжала:

— Я решила, что мы не будем требовать компенсации от компании. Я хочу только одного — пусть выявят виновного в том, что произошло с Юмико и Тацуо, и пусть его накажет правосудие. Конечно, Тацуо теперь не вернёшь, но я всё равно хочу знать, кто виноват. Ведь это «Минами фудз», правда же?

В словах женщины была чистая правда, не подлежавшая никакому сомнению.

Не было смысла отрицать тот факт, что с июля по декабрь в число ингредиентов конфет, выпускаемых компанией «Минами фудз», включались канцерогеносодержащие добавки. Большинство пациентов поступили из районов наиболее широкого распространения продукции завода города «S», и объединяло их всех одно — большое количество употреблённых в пищу дешёвых и привлекательных на вид конфет «Попико».

Дайго даже установил вещество, способствовавшее возникновению злокачественных образований. Так называемый А-токсин — ядовитая бактерия, находящая благоприятную среду для развития в маслянистом арахисовом крахмале, а также в картофеле, рисе и ячмене. Основным ингредиентом «Попико» был картофельный крахмал, поставляемый из Юго-Восточной Азии. По-видимому, какая-то партия этого крахмала имела истёкший срок годности и была уже тронута злополучной плесенью. Производители конфет не могли не знать об этом с самого начала и тем не менее допустили использование недоброкачественного материала. Сравнительно низкое число случаев заболевания позволяло сделать вывод, что очаг разрастания плесени, судя по всему, ограничивался малым её количеством в ингредиентах продукта.

Относительно этого у Дайго не было сомнений — ведь он сам участвовал в лабораторных тестах, ответственным за проведение которых его назначил Йосими. Когда Дайго и двое его помощников осуществили девяносто процентов работы и ещё не успели написать официальный отчёт, но Дайго уже доложил о своих открытиях Йосими, тот незамедлительно отстранил его от задания. Он сказал, что ему не всё понятно в объяснениях Дайго и что он хотел бы лично провести повторные анализы и прийти к окончательным выводам сам. В итоге спустя две недели, то есть в начале ноября, когда официальный отчёт Йосими поступил в отдел здравоохранения префектуры, его содержание существенно отличалось от результатов исследований, проведённых Дайго.

Из отчёта Йосими следовало, что картофельный крахмал, присутствовавший в качестве одного из ингредиентов продукта, мог быть просроченным, но о наличии в нём плесени не упоминалось ни словом. Таким образом, Йосими подготовил следующий вывод — что конфеты «Попико» не были прямой причиной рака у детей и что заболевание стало следствием целого ряда факторов. Для установления этого «ряда факторов» требовалось исследовать каждый случай заболевания индивидуально, и только по истечении времени можно было прийти к какому-то определённому заключению.

Готовя этот отчёт, Йосими находился в сговоре с компанией «Минами фудз», с тем чтобы полностью избежать ответственности. Ещё до начала работы над отчётом Дайго догадывался, что между компанией и Йосими существует откровенный сговор. Знал Дайго и о безмерной жадности Йосими к деньгам, у него не было ни малейших сомнений в том, что его босс получил от «Минами фудз» внушительную сумму.

Мучил Дайго и другой вопрос, касавшийся самих пациентов и их семей. Никакая компенсация от компании не могла вернуть к жизни тех, кого унесла болезнь, и вернуть здоровье тем, кому пока повезло выжить. Получилось, что Йосими продал жизни и здоровье юных пациентов и их родных ради собственной выгоды.

Разумеется, Дайго выразил Йосими протест, но тот проигнорировал его. Дайго попробовал найти поддержку среди коллег, но Йосими успел переманить тех на свою сторону, поэтому они лишь небрежно отмахивались, отказываясь высказать собственное мнение. Все они, как и Йосими, были выпускниками университета «J» — в отличие от Дайго, который считался здесь чужаком. К тому же ректор, в своё время пригласивший сюда Дайго, теперь находился на пенсии, и Дайго остро ощущал своё одиночество в этом крестовом походе за правду.

С тех пор неоднократно Дайго пытался давить на Йосими, призывая его изменить точку зрения и предоставить правдивый отчёт. В ответ на его усилия Йосими устроил ему несколько подлых ловушек. Ни с того ни с сего университет Аляски вдруг выступил с настоятельным предложением зачислить Дайго в свой штат. Дайго пробовал противостоять этим попыткам избавиться от него, но он занимал всего лишь скромную должность ассистента профессора, и перевод могли осуществить без его согласия. А между тем для Дайго это был вопрос принципа. Какие бы благоприятные условия ни предложил ему Аляскинский университет, он принял твёрдое решение остаться здесь и довести дело до конца, даже если Йосими уже приготовил очередные каверзы, чтобы избавиться от Дайго.

— Профессор, но вы же знаете правду! — не унималась мать Юмико, настоятельно требуя от Дайго ответа. — Почему же вы не обнародуете правду? В чём причина? Неужели вы боитесь вашего коллегу профессора Йосими? Я права? Вы боитесь?

Он не то чтобы боялся, просто понимал, что при сложившихся обстоятельствах Йосими сделает всё, чтобы раздавить и уничтожить его. Стало быть, нужно искать какие-то другие способы. Надо попытаться найти управу на этого человека. С такими мыслями Дайго оставил несчастную мать больной девочки и в задумчивости покинул больничную палату.

Выходя из вестибюля, он заметил, как к больнице подкатил длинный чёрный «меркьюри». Дайго сразу узнал машину Йосими.

Из неё и впрямь вылез Йосими — крепко скроенная фигура в ладно сшитом сером костюме. В этом году Акисигэ Йосими исполнилось пятьдесят два. Чёткие, рубленые линии сурового подбородка, седина в волосах — на первый взгляд его можно было принять за серьёзного учёного, но стоило присмотреться к нему получше, особенно к тонким губам и пронзительно буравящим глазкам, как сразу становилось ясно, что ты имеешь дело с человеком алчным и жестоким.

Взгляды их на мгновение встретились, и Дайго сразу же прочёл в глазах старшего коллеги ненависть и презрение. Йосими, разумеется, догадался, что Дайго приходил в больницу проведать юных жертв страшного недуга. Сам же Йосими, несомненно, явился сюда с совершенно иными целями.

Дайго коротко кивнул ему и заторопился прочь, но Йосими вдруг расплылся в жестокой улыбке и шагнул ему навстречу.

— Э-э… видите ли, Дайго, я хотел бы поговорить с вами об этой работе на Аляске. Вчера мне звонил тамошний декан. Он просил меня прислать ему кого-нибудь из подающих надежды молодых специалистов. Конечно, Аляска — место довольно захолустное, но там, как вы знаете, недавно обнаружили нефтяные залежи, и теперь в городах творится настоящий бум. Университетский бюджет пухнет на глазах, деньги текут рекой, а главное — их можно в неограниченном количестве тратить на любые исследования. По-моему, для вас это на редкость счастливая возможность.

Дайго не счёл нужным ответить, а Йосими продолжал:

— Он просил меня написать вам рекомендации до конца года, так что вы уж обдумайте всё хорошенько и, если поймёте, что согласны, дайте мне знать. Я буду ждать. — Он снова мерзко осклабился, сверкнув белоснежными зубами, потом резко развернулся и пошёл прочь, но Дайго успел заметить, как улыбка в доли секунды стёрлась с его лица.

Где-то в глубине души Дайго почувствовал лёгкий испуг и надвигающуюся опасность. Он остро ощутил приближение трагедии и понял, что им манипулируют против его воли.