Три подруги и пустынная кошка (СИ)

Глава 6

Она стояла возле стекла чуть отставив левую ногу в сторону, касаясь пола лишь носком туфли и перенеся вес тела на правую ногу. Руки она заложила за спину в некоем жесте ожидания.

Она часто стояла именно так. Со стороны подобная поза могла показаться кокетством или вынужденным красивым позированием, однако Ян знал, что для Бель стоять именно так, особенно в моменты задумчивости, было естественно еще с тех времен, когда из-за сильно избивших её детей она не могла опираться на левую ногу. Травма, полученная по причине детской жестокости проходила очень долго, а потому и привычка стоять на одной ноге закрепилась и осталась с ней на всю жизнь.

Он приблизился к ней со спины, не скрывая шагов и не пытаясь сделать незаметным свое появление, потому что знал — она уже поняла, услышала, почувствовала его присутствие.

Остановившись в нескольких метрах позади неё, он посмотрел в том же направлении, что и она — на медленно рассекающую водное скопление акулу-зебру, чья длина достигала примерно двух метров.

Она заговорила первой.

— Как ты узнал, где меня найти? — её голос звучал тихо, глухо.

— Было не трудно догадаться, — легонько пожал плечами вампир. — Тебя всегда восхищали акулы. И я знал, что рано или поздно ты здесь появишься. Вопрос был только в том, как долго мне придется прождать. Как выяснилось, не очень долго.

— Долго — понятие весьма относительное. Для таких, как ты простое «долго» может превышать длительность человеческой жизни.

— Когда ты уходила — ты знала, что я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. И не важно, будет это год, десятилетие или сотня лет.

— Да, я знала. А ты знал, что я сдержу обещание, — она чуть повернула голову и взглянула на него глазами, в которых он на мгновение увидел тень той, другой девушки, от которой пахло морем. — Я же сказала, что когда придет время — я буду рядом.

— Твое появление вызвало в городе…, — Ян замолчал, подбирая слова. — …чрезмерное возбуждение.

— Правда? — она вздернула одну бровь. Движение, в котором было больше искренности, чем в словах многих людей. — Почему бы это? Я никому не говорила о своем приезде. Да и друзей у меня здесь осталось не так много. На самом деле, только ты и остался.

И она отвернулась обратно, привлеченная появлением новой обитательницы океанариума — белоперой акулы.

— Ты понимаешь, о чем я, — в голосе Яна дрогнула сталь, и он тут же поспешил умолкнуть и успокоиться. Он знал, что с ней так нельзя. С ней это никогда не работало. Бель была и оставалась такой — чем сильнее пытаешься согнуть, тем сильнее и увереннее в своих намерениях она становится.

— О чем? — как бы между делом поинтересовалась девушка, приближая лицо ближе к стеклу, словно пытаясь заглянуть акуле в глаза, которая, явно испытывая ответный интерес, подплыла поближе.

— О Чуме, — сквозь зубы проронил Ян.

Она резко выровнялась и насмешливо поинтересовалась:

— Об остром инфекционном заболевании? — а в голосе столько иронии, что хоть вычерпывай.

— Нет, о таинственном охотнике за головами, который выступает пугалом для всех, кто не является человеком.

— Как-то очень заковыристо, тебе не кажется? — ласково поинтересовалась Розабель и не дожидаясь ответа, продолжила:

— Они — идеальны, не правда ли? — очевидно, имея в виду акул. — Универсальные хищники. Удивительно, как природе удалось создать нечто, настолько совершенное. Ты знаешь, что акулы улавливают электрические импульсы, которые вызывают сокращение нашего сердца? И когда поблизости с акулой в воде находится человек, она его слышит даже тогда, когда не видит.

— Нет, не знаю, — коротко ответил Ян.

— Акулы с рождения являются тем, кто занимает вершину пищевой цепочки. В отличие от касаток, которые рождаются, взрослеют и живут в группах, обучаясь премудростям охоты у старших родственников, акул никто не обучает. Они появляются на свет, вынужденные приступить к самостоятельной добыче пищи практически с первых минут своей жизни. Им никто не показывает, как быть акулой в этом мире, они действуют исключительно на инстинктах, оттачивая их с каждой новой настигнутой жертвой. При этом до тридцати процентов от ныне существующих видов находятся на грани вымирания, как, например, акула мако. Великолепные существа! Жрут все, что попадается им на пути! Характер мако настолько неистов, что порой они нападают даже на судна. И могут выпрыгивать из воды, хватая человека, стоящего на пирсе или сидящего в лодке, утаскивая добычу во тьму морских глубин. Но лидер по числу убийств все-таки бычья акула, которая способна спокойно существовать даже в пресной воде!

— Ты ими восхищаешься? — не без удивления обнаружил Ян.

— Ими невозможно не восхищаться, — звонко рассмеялась Бель. — Ведь это сосредоточение мощи, силы, опасности, неумолимости… и в тоже время хрупкости. Они кажутся машинами для убийств, которые не знают слабости, которым не нужно отдыхать. На самом деле акулы просто не могут остановиться. Они должны постоянно пребывать в движении, иначе погибнут. Все дело в особенностях строения. Природой у акул не предусмотрен плавательный пузырь, из-за чего они — вот, парадокс! — способны утонуть. А из-за отсутствия жаберной крышки, они не могут дышать, как остальные рыбы. Поэтому им приходится прогонять воду вдоль жаберных щелей посредством движения, доставляя так необходимый кислород в организм. Вот и получается прекрасное олицетворение фразы: «движение — жизнь». Для акул — это действительно так.

— Как же они спят? — неожиданно даже для себя самого, заинтересовался темой Ян. Не потому что ему были интересны акулы, а потому что ему была интересна она. Бель. Она горела этим, и вампир хотел понять почему.

— Одно время все были уверены, что из-за невозможности прекратить движение акулы не спят вовсе, — Бель на мгновение умолкла, привлеченная движением в глубине резервуара. — Ведь сон — состояние неконтролируемого расслабления во время которого может случиться остановка, а остановка — это немедленная смерть. И все-таки… Все-таки они спят. Акулы научились приспосабливаться, адаптировались. Например, некоторые виды сообразили воспользоваться подводными пещерами и их разветвленными каналами, где присутствуют сильные течения. Залегая на дно на небольшой глубине в таких каналах, акулы получают возможность отдохнуть, не опасаясь удушья, благодаря естественным потокам воды, самостоятельно омывающим их жабры.

Бель умолкла в тот момент, когда сильное тело с короткими серыми плавниками мелькнуло совсем близко со стеклом, продемонстрировав свой белый живот, и тут же умчалось во тьму.

— Это что, белая акула? — напрягся Князь.

— Нет, — рассмеялась Бель, тряхнув волосами. Вампир невольно залюбовался ею, её движениями, легкими и чистыми, в которых чувствовалась и царственность, и простота. Парадоксальным образом в этой своенравной девчонке сочеталась детская нежность, подростковая наивность, взрослая утонченность, вековая мудрость и холодная, какая-то мраморная, красота. — Это песчаная тигровая. Белую акулу не найти ни в одном из океанариумов мира.

Она обернулась и вампира пронзило ошеломляющее чувство — что она, Бель, это прекрасное, удивительное создание, редкое в своей прямоте и искренности, принадлежало когда — то ему. Она была в полной его власти, была частью его самого.

Но принадлежит ли она ему теперь? После всего, что было между ними? Что было между ним и Ди?

Бель, не догадываясь о его мысленных терзаниях, продолжила с неутомимым восхищением повествовать про столь восхищающих её акул:

— Многие пытались поработить их, но все акулы умирали, не протянув и нескольких дней. Лишь в одном случае взрослая особь прожила пару недель. Дольше всех продержался детеныш большой белой — шесть месяцев. А знаешь, почему? Что происходит с акулами, когда они оказываются в неволе? Они убивают себя. Отказываются от еды и в состоянии глубокого психического расстройства наносят себе физические повреждения. Она разгоняются и врезаются в стены аквариума. Бьются о стекла до крови, а после, обессиленные и истерзанные, опускаются на дно и умирают.

Поддавшись внезапному порыву, Ян шагнул ей навстречу. Его рука легла на девичий затылок в всколыхнувшем древнюю кровь яростном желании повелевать и властвовать, не позволяя Бель сбежать от него. Вновь.

— Большие белые не могут жить в неволе, — прошептала Бель ему в губы за секунду до поцелуя.

Тело Бель замерло, едва только его губы коснулись её. А вампира затопило всем тем, чего было слишком много даже для такого, как он — эмоциями, невысказанными словами, забытыми обещаниями, несбывшимися надеждами. Наверное, она испытала тоже самое, потому что дернулась и попыталась вырваться, но вампир не позволил.

Прижав её спиной к стеклянной стене аквариума, он был неумолим и держал крепко, как может только тот, что прожил на свете несколько сотен лет, и провел их с пользой, не позволяя Бель отвернуться, спастись, избежать его жадных губ, которые настигали её снова и снова. Жадно, зло, причиняя боль, к которой Ян одновременно и стремился, и пытался не допустить.

Но сдерживать себя было так тяжело…

Он хотел её. Хотел всю целиком. В своей жизни, в своем замке, в своей спальне. Хотел, чтобы она была рядом. Вновь сидела на полу в его кабинете, листая его книги. Готовила завтрак, пританцовывая на кухне под радио. Рассматривала картины из его коллекции, рассуждая на тему кризиса веры Босха. Разбрасывала везде свои вещи, весело утверждая, что её сила — в хаосе.

Когда поцелуй прервался, Ян практически задыхался, ощущая себя стоящим на краю висельником, пытающимся прочувствовать всем своим естеством последние секунды жизни.

— Я здесь, чтобы убить её, — тихо прошептала Розабель, не поднимая подернутого дымкой взгляда.

— Я знаю, — тяжело выдохнул Ян с едва слышим стоном, обхватывая её лицо руками. — Я знаю, девочка моя.

— И я её убью, — закончила Бель слабеющим голосом.

— Нет, — вампир покачал головой, прикоснувшись большим пальцем к полным, покрасневшим от поцелуя губам, медленно обведя их по кругу. — Я тебе не позволю. Ты — мое сердце, моя душа, — прикрыв глаза, он глубоко вдохнул её пьянящий аромат. — И я не позволю тебе пойти на это.

Бель рассмеялась низким, грудным голосом, от которого вампир задрожал всем телом, пытаясь собрать остатки самообладания.

— У тебя нет души. И у меня её нет. Потому что на таких, как мы, не снисходит благодать, — проглотив судорожный вздох, она продолжила: — Я должна это сделать.

Рука Князя опустилась вниз по её спине, пробежала пальцами по тонким острым позвонкам, погладила поясницу, скользнула на талию.

А после с силой сжала, выдирая из девушки стон боли.

Она не противилась, не пыталась освободиться или отодвинуться, она принимала эту боль, как принимала всегда его, Князя, таким, какой есть, без ожидания перемен, без надежд на будущее, без требований в настоящем. Она никогда ничего не просила, не посягала на его свободу, не пыталась стреножить.

Она просто была в этом мире. И этого оказалось достаточным, чтобы полюбить её любовью, близкой к поклонению.

И все же, иногда эта любовь порождала извращенные порывы уничтожить, растоптать эту девочку со взглядом палача.

— Почему?

Их глаза встретились. В его, он знал, плескалось желание. Густое, насыщенное, тягучее, с привкусом мускуса и соли, поднимающее застилающую сознание муть и напоминающее об истинной природе его естества.

В её глазах стояла влага и такая грусть, что у вампира защемило сердце.

— Чума — это болезнь. И она не виновата в том, что убивает людей. Как и для любой болезни, для неё — это единственная форма существования, — проговорила Бель так, как будто кто-то когда-то заставил её запомнить, зазубрить, впитать в себя эти слова.

— Любая болезнь излечима, девочка моя, — прошептал Князь, мягко прикасаясь пальцами к её скуле.

— Только не эта, — покачала она головой, и теснее прижалась щекой к его ладони. — Эту остановить невозможно. Чуму не упросить, не убедить, не подкупить, не достучаться мольбами. Так было ранее, так будет всегда. Чума существовала всегда. И продолжит существовать. Не важно — хотим мы этого или нет.

Князь отстранился, чтобы заглянуть в её лицо, но не увидел на нем ничего, кроме пустоты. Сплошная бездна, скрытая за тонкими изящными линиями.

Несколько долгих мгновений он не мог оторвать взгляда от её полных губ, а после просипел, приняв неожиданное, даже для себя самого, решение:

— Прости.

— За что?

— За это, — сглотнув комок в горле, вампир нанес удар.

Драться он умел всегда, еще с ранних лет отец лично тренировал его. Потом обязанность оттачивать боевые навыки молодого господина легла на плечи постоянно сменявшихся воспитателей, каждый следующий из которых был суровее и жестче предыдущего. Закончилось все тем, что Ян убил своего последнего наставника, оторвав ему голову. Это оборвало не только жизнь древнего вампира, который помнил еще последний Крестовый поход, но и бесконечную череду учителей в его только начавшейся, но уже бессмертной жизни.

Поэтому, прекрасно осознавая степень своей силы и уровень возможностей, Ян постарался сделать все быстро и так, чтобы боль была минимальной. Молниеносно и точно он ударил по правому нижнему ребру Бель, которое, как он чувствовал, недавно было повреждено и еще не успело до конца восстановиться.

Удар сорвал стон с губ Бель и она, закатив глаза, начала сползать вниз, дрожа и хватая ртом воздух. Через секунду её сознание отключилось, а сама девушка обмякла на руках Князя.

Вампир легко подхватил податливое тело и быстро проследовал к выходу из океанариума.

Войдя в квартиру, он прямиком направился в спальню и уложил девушку на кровать. Снял с неё дорогие туфли, бросив их на пол, и прислушался к дыханию, которое было не глубоким, но спокойным. Периодически Бель легонько вздрагивала и резко выдыхала, словно ей снилось что-то, с чем она пыталась бороться.

Ян прикоснулся к её теплой щеке, погладив тыльной стороной пальцев мягкую кожу, рассматривая чистые черты любимого лица, на которые он мог бы глядеть часами, на замечая течения времени.

Ему нравилось видеть Бель лежащей в его кровати, нравилось ощущать её запах, распространяющийся по его спальне, заползающий в самые укромные его уголки и заполняющий комнату также, как вновь возрождающиеся чувства к ней заполняли все его существо.

Он бы все отдал, чтобы провести оставшуюся жизнь вот так, рядом с ней, в тишине и спокойствии, за непроницаемыми стенами дома, которые ограждали бы их от всего, что осталось снаружи.

Но как бы вампир не хотел этого, он не мог всё бросить. Даже ради Бель. Потому что там, за стенами, остались те, кого он хотел защитить. Защитить в том числе и от самой Бель.

Телефонный звонок прорезал тишину, словно пробивая её насквозь.

Ян резко поднялся, вышел из спальни, плотно притворил дверь и взял трубку.

— Алло, — выдохнул вампир.

Несколько долгих секунд на том конце сохранялась тишина, а после уже узнаваемый голос, который запомнился своей мерзкой манерой хихикать на высоких нотах, глухо начал:

— Говорят, — протянул неизвестный, — что у самой маленькой акулы зубов больше, чем у самой большой собаки.

— Ты следишь за мной? — Ян не знал, с кем разговаривал, но эти звонки и загадочные беседы уже начинали его раздражать.

— Ты не особенно скрываешься, — с ухмылкой, проявившейся в голосе заявил собеседник. — Океанариум? Как банально и предсказуемо.

— Не думал, что должен скрываться, — раздраженно отбил мяч на сторону противника Ян, облокачиваясь плечом о стену. — Кто ты?

— Доброжелатель, — выразительно ответили на том конце. — Запомни, Князь, акула должна двигаться — иначе задохнется. А Чума должна убивать — иначе сама умрет. Девчонка стала тем, кем стала и этого уже никто не изменит. Но есть кое-что, чего ты пока еще не знаешь.

— И чего же? — лениво ответил Ян, пытаясь не выдать внутреннего напряжения.

— Она должна встать в один ряд со своими старшими братьями. Это её судьба.

Вампир едва удержался, чтобы не рассмеяться, настолько комичной показалась ему вся эта ситуация. В его постели лежала Бель, которую он вырубил собственными руками. Теми же руками, на которых он вынес её когда-то, очень давно, еще совсем малышкой из здания интерната. Годами позже эта же Бель сбежала от него и его любви, чтобы стать Чумой, убийцей, чью судьбу он теперь обсуждает по телефону с неизвестной персоной, где-то доставшей его номер, имевшийся лишь у одного человека, вернее, у одной морской принцессы. Все это напоминало плохой спектакль, вот только героем этого спектакля был он.

— У Бель нет старших братьев, — сквозь холодный смешок ответил Ян. — Вообще никаких братьев у неё нет. И никогда не было.

— Были. Просто ты об этом не знаешь, — резко прервал его собеседник, изменившись в тоне. И опять его голос показался вампиру знакомым. — Эх, Князь! Ты же не глупый парень, а позволил провести себя, как мальчишку! Подумай сам — если в мире есть Чума, то где-то должны быть и другие.

— Какие — другие? — едва не заорал вампир в трубку, теряя терпение. Он устал от нагнетаемой загадочности и бесконечной необходимости играть в чужие игры. — Говори прямо или я брошу трубку.

— Не бросишь, — вновь развеселились на том конце. — Потому что тебе интересно. А еще ты боишься за свою любимую. Вот только никак не можешь определиться — кто она, это твоя любимая? Правда? Выбрать из двоих ведь так трудно… Ты допустил одну ошибку за другой. Сперва слишком близко подпустил к себе сиротку. Настолько близко, что она нашла путь к твоему сердцу. А после, когда малышка выросла и решила уйти, ты попытался залатать оставленные ею дыры при помощи другой женщины. И вот незадача — вновь напоролся на стрелу Амура. Кто бы мог подумать, что у такого старого кровососа, как ты, могут быть не только желания, но еще и чувства…

— Ты за этим звонишь? Чтобы поговорить о моих чувствах? — рыкнул Князь, разозленный тем, что о его личных делах знал еще кто-то, кроме него. И более того — разбирался в них лучше самого Яна.

— Я звоню, чтобы предложить тебе свою помощь, вампир.

— Какую же?

— Я расскажу тебе то, что не захотела рассказать тебе Чума, — заявил собеседник, на мгновение умолк, а после напевно начал: — «И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, чтобы победить».

— И что это такое? — скривился Ян в трубку.

— Это откровение божье! — рявкнули ему в ответ и бросили трубку.

Громкие короткие гудки полетели из динамика и лишь они нарушали установившуюся в квартире тишину.

Ян нажал на кнопку, успокаивая радиотрубку.

Постояв в задумчивости несколько минут, рассматривая пустоту перед собой, вампир заглянул в спальню, убедился, что Розабель все еще находится без сознания, а после схватил ключи от машины и выбежал из квартиры, не забыв запереть дверь.

Он направлялся в замок. Ему нужны были его книги.

Уже находясь в пути, Ян достал телефон и набрал её номер.

— Да, — в голосе Ди слышалась мрачная решимость.

— Ты где? — Ян ощущал внутреннюю нервозность, но старался сохранять привычную маску невозмутимости.

— Еду в машине, — угрюмо ответила девушка, явно не настроенная на беззаботное общение. — А что?

— Куда едешь? — проигнорировал вампир встречный вопрос.

— К Мишке Романову, — отчеканила очень злая нереида. — Выдрать ему все волосы на голове и забрать одну приводящую меня в бешенство музу!

— Фируса опять что-то натворила? — хмыкнул Ян.

— Скорее, вытворила, — поправила его Ди в то время, как на заднем плане послышался шум дороги и сигнальные гудки машин. — И продолжает вытворять. А ты по делу или как?

— По делу. Я тебе сейчас кое-что процитирую, а ты, как умница, красавица и выпускница одного из лучших университетов, скажи, что это может быть, — начал издалека Князь.

— Сколько комплиментов и все мне одной, — немного растерялась Ди. — Ладно, давай, цитируй, попытаюсь блеснуть образованием.

И Ян практически дословно повторил то, что сказал ему недавно звонивший любитель посмеяться, благо память у Князя была хорошая.

Закончив, он спросил:

— Ну, и на что это похоже?

— На строчку из Библии, — проворчала в ответ Ди. — Где ты это услышал?

— Серьезно? — не поверил Ян. — Из Библии?

— Ну, да. Весьма характерный стиль изложения мыслей. От него так и веет песнопениями и ладаном.

— А из какой именно Библии? — торопливо поинтересовался Ян. — Они же бывают разные.

За годы существования рядом с людьми, Ян, хоть и научился разбираться в человеческих мотивах, понимать людские горести и радости, но вот неумолимую тягу объяснять каждую мелочь высшим помыслом так и не смог постигнуть. Ему казалось это смешным и наивным. Он встречался с богами и знал — абсолютного всемогущества не существует, как не существует централизованной власти. Богов много, очень много, и каждый просто делает, что хочет. Не у всех из них сохранились последовали, но большинству богов было абсолютно точно плевать на людей.

— Если брать канонические собрания текстов, то Библия — это Ветхий Завет и Новый Завет. Но есть еще неканонические, вроде Второй книги Ездры, Послания Иеремии, Книги Варуха и т. д. Вообще, важно о Библии какой конфессии идет речь. Например, иудейский Танах состоит из двадцати двух книг, а у протестантов их — больше шестидесяти.

— Как сложно, — простонал Князь, едва не хватаясь за голову.

— Это я еще не упомянула про различные теологические бытописания, вроде «Жития святых»! Там тоже много чего занятного.

— А что такое «откровение»? — не сдавался вампир.

— Откровение? — удивленно переспросила Ди. — Откровение — это и есть Новый Завет. А в нем — целая кипа пророчеств и посланий. Погоди, — вдруг забеспокоилась девушка. — Что ты там сказал про всадника?

— Всадник на белом коне с луком в руках и венцом на голове, — перефразировал Ян.

— Ну, точно! Как же я сразу не сообразила! — вдруг воскликнула нереида. — Четыре всадника Апокалипсиса! Пророчество о конце света!

— Что? — совершенно не понял её вампир.

— В Новом Завете есть глава, — принялась объяснять принцесса. — В ней описывается появление одного за другим всадников, которые начинают и заканчивают конец света.

— Как это возможно — закончить конец света?

— Не знаю, например, убить все живое, — смело предположила Ди. — Ведь последним всадником на бледном коне едет Смерть.

— А какой первый всадник?

— Тот, о котором упомянул ты, — напомнила Ди. — Всадник на белом коне с короной на голове. Это Чума. Чума ступает на землю первой.