Три темные короны

ВНИМАНИЕ!

Данный файл предназначен для

ознакомления,

поэтому просим после прочтения удалить

его.

Над переводом работали:

Переводчик: Габриэла Полонская и

Владислава

Редактор: Виталина Селезнёва

Перевод предоставлен группой

Falling Kngdoms | Translation books

Три королевы тьмы

Рождаются в лощине.

Тройняшек милых мы

Друзьями не увидим.

—

Три тёмные сестры,

Да справедливость судит…

И две поглощены,

И королева будет!

Шестнадцатилетие королев

Декабрь, 21

Четыре месяца до костров

Грэйвисдрейк-Мэнор

Молодая королева стояла босиком на деревянном полу,

подняв руки. На ней было только её скудное бельё, ну и

собственные длинные чёрные волосы, покрывающие спину,

скрывая всё. Каждая унция силы нужна была, чтобы держать

голову гордо, а плечи расправленными.

Две высокие женщины окружили её. Их пальцы

барабанили по собственным сложенным на груди рукам, а шаги

по холодному паркету отражались эхом.

- Она тонка в талии… - Женевьева провела пальцем по

рёбрам, словно пытаясь их спугнуть. – Но так хрупка…

Маленькие королевы не внушают доверие. Остальные на

совете постоянно об этом шепчут.

Она изучала королеву с неприязнью, взгляд отмечал

каждое несовершенство – впалые щёки, бледную кожу. Струпья

из-за яда дуба пятнали правую руку. Но никаких шрамов. Они

всегда в этом осторожны.

- Опустите руки, - промолвила Женевьева, поворачиваясь

на каблуках.

Королева Катарина бросила взгляд на Натали, повыше и

старше из двух сестёр Аррон, прежде чем сделала это. Натали

кивнула, и кровь вновь прильнула к пальцам Катарины.

- Сегодня она будет в перчатках, - проронила Женевьева.

Тон был критичен. Но Натали определяет готовность

королевы, а не она, и если Натали хочет натирать руки

Катарины ядовитым дубом за неделю до дня рождения, то

сделает это…

Женевьева подняла прядь волос Катарины и потянула.

Катарина моргнула. Руки Женевьевы толкнули её, и она

попыталась защититься. Это было так грубо, что порой

казалось, будто Женевьева хотела, дабы она упала так, чтобы

её можно было отругать.

Женевьева вновь потянула её за волосы.

- Ну, хоть не выпадают. Но как чёрные волосы могут быть

так скучны? И она ещё так мала…

- Она самая маленькая и молодая из тройни, - глубоким,

спокойным голосом проронила Натали. – Некоторые вещи,

сестра, не изменить.

Когда Натали выходит вперёд, Катарине трудно следить

за нею. Наталья Аррон близка к матери, но неузнаваемая. Это в

её шелковые юбки Катарина зарылась в шестилетнем возрасте

во время долгого пути из Чёрного Коттеджа в Грейвисдрэйк-

Мэнор, всхлипывающая из-за расставания с сёстрами. Ничего

царственного для Катарины. Но Натали потакала ей. Позволила

Катарине плакать, разрушить платье. Гладила её волосы. Это

было самое первое воспоминание Катарины. Единственный

раз, когда Натали позволила ей вести себя, как ребёнку.

Косы из-за непрямого света в гостиной у ледяной

пышноватой Натали казались почти серебристыми. Но она не

стара. Натали не стареет. У неё слишком много работы и

обязанностей, чтобы позволить этому случиться. Она глава

семьи Аррон-отравителей, самый сильный член Совета Тьмы.

Она взрастит новую королеву.

Женевьева схватила отравленную руку Катарины.

Большой палец скользнул по струпьям, пока она не нашла

самый большой и не надавливала, пока не пошла кровь.

- Женевьева, - прошипела Натали, - хватит.

- Перчатки прекрасно подойдут, думаю, - Женевьева всё

ещё казалась сердитой. – Перчатки до локтей придадут рукам

форму.

Она отпустила руку Катарины, и та упала на бедро.

Катарина стояла на подмостке уже час, и ещё долгий день

впереди. Всю дорогу до ночи и до Черноты. Праздник

отравителей. От одной мысли желудок сжался, и она

содрогнулась.

Наталья нахмурилась.

- Ты отдыхала? – спросила она.

- Да, Натали, - отозвалась Катарина.

- Ничего, кроме воды и разбавленной каши?

- Ничего.

Ничего не есть несколько дней, и этого может не хватить.

Ей понадобится выпить много яду, это может победить

обучение Натали. Конечно, ещё и ничего не сделать, если дар

Катарины действительно силён.

Стоя на подмостье, она чувствовала тяжесть стен

гостиной. Они давили, учитывая множество Арронов внутри.

Они приходили со всех частей острова. Шестнадцатилетие

королев.

Грэйвисдрэйк

обычно

казался

большим

и

молчаливым, пустым, если не считать Натали и слуг, брата и

сестры Женевьевы и Антонина, и… Да, Лукиан и Аллегра, когда

они не в городских домах. Сегодня они тут с нарядами. И всё

готово для отравителей. Если б дом мог улыбаться, он бы

коварно ухмылялся.

- Она должна быть готова, - сказала Женевьева. – Каждый

уголок острова услышит, что сегодня случится.

Натали склонила голову к сестре. Этот жест передавал

сразу и спокойствие Натали, и беспокойство Женевьевы, и

усталость от послушания.

Натали повернулась, чтобы посмотреть в окно, на дорогу

через холмы в столицу Индрид-Даун. Двойные чёрные шпили

Волроя, дворца, где царствует королева, где живёт Совет Тьмы,

и чёрная труба дыма.

- Женевьева, ты слишком нервная.

- Слишком нервная? – спросила Женевьева. – Мы входим в

Год Вознесения со слабой королевой. Если мы проиграем… Я не

вернусь в Принн!

Голос сестры был столь пронзителен, что Натали

засмеялась. Принн. В прошлом город отравителей, но теперь

там жили лишь слабые. Весь капитан Индрид-Даун их. Прошло

сто лет.

- Женевьева, ты никогда не была в Принн.

- Не смейся надо мной.

- Тогда не смеши. Не знаю, почему ты туда собралась.

Она смотрела в окно на чёрные шпили Волроя. Пять

Арронов в совете Тьмы. Пятеро и больше уже трёх поколений,

для правления королевы-отравительницы.

- Я только говорю, что, может быть, ты пропустила многие

дела совета, нянчась с нашей королевой.

- Я ничего не пропустила, - сказала Натали, и Женевьева

отвела взгляд.

- Конечно. Прости, сестра. Просто совет насторожен, храм

открыто поддерживает элементы…

Натали насмешливо улыбнулась.

- Храм для праздника и молитв над больными, - она

повернулась и провела по подбородку Катарины. – В остальные

дни люди верят совету.

- Почему бы тебе не пойти в конюшню и не уехать,

Женевьева? – предложила она. – Это решит твоё волнение.

Вернись в Волрой. Дела требуют внимания.

Женевьева закрыла рот. На мгновение показалось, что она

могла ослушаться или ударить Катарину по лицу, чтобы снять

напряжение.

- Это хорошая идея, - сказала Женевьева. – Увидимся

вечером, сестра.

После того, как Женевьева ушла, Натали кивнула

Катарине.

- Можешь сойти.

Колени тощей девушки дрожали, когда она сходила с

возвышения, стараясь не споткнуться.

- Иди в свои комнаты, - сказала Натали и отвернулась к

куче бумаг на столе. – Я пошлю Жизель с миской каши. И

ничего другого, кроме пары глотков воды.

Катарина склонила голову и упала в полуреверансе,

который Натали поймала б лишь углом глаза. Но задержалась.

- Это… - замялась Катарина. – Всё так плохо, как говорит

Женевьева?

Натали на мгновение задумалась, словно решая, стоит ли

ответить.

- Женевьева беспокоится, - наконец-то сказала она, - ещё с

нашего детства. Нет, Катарина. Всё не так плохо, - она

протянула руку, чтобы заправить пряди волос девушке за ухо.

Натали часто так делала, радуясь. – Королевские отравители

были у трона задолго до моего рождения и будут там ещё после

нашей смерти, - она положила руки на плечи Катарине.

Высокая, холодная красавица Натали. Её слова не лишали места

для аргументов и сомнений. Если б Катарина была похожа на

неё, то Арроны могли бы ничего не бояться.

- Сегодня это партия, - сказала Натали. – И твой день

рождения. Наслаждайся, королева Катарина. Позволь мне

побеспокоиться об остальном.

Сидя перед туалетным зеркалом, королева Катарина

изучала своё отражение, пока Жизель расчёсывала её длинные

чёрные волосы, сильно проводя по прядям. На Катарине до сих

пор был халат и нижнее бельё, и холод сковал её. Замок был

прорезан сквозняками, что цеплялись за тени. Казалось, она

всю жизнь провела во тьме и дрожала.

По правой стороне от неё была стеклянная клеть. В ней

отдыхали коралловая змея, пожирая сверчков. Катарина

получила их девочкой и была единственной, кого та не боялась.

Она знала вибрацию голоса Катарины и запах кожи. И ни разу

её не кусала.

Катарина наденет её на вечеринку, та обвернётся вокруг

запястья тёплым браслетом. У Натали чёрная мамба.

Небольшой змеиный браслет не так прекрасен, как на плечах,

но Катарина не любила украшения. Она похорошела – красный,

жёлтый, чёрный. Токсичные цвета, они говорят. Прекрасно для

королевы Отравителей.

Катарина коснулась стекла, и змея подняла округлую

голову. Катарине было дано указание не давать ей имя, ещё и

ещё раз повторяли, что это не домашнее животное. Но

Катарина называла змею Возлюбленной.

- Не пейте слишком много шампанского, - промолвила

Жизель, собирая волосы Катарины. – Оно будет отравлено или

окрашено ядовитым соком. Я слышала на кухне о розовых

ягодах омелы.

- Я должна буду пить, - промолвила Катарина. – Это тосты

за мой день рождения, в конце концов.

Её день рождения и день рождения сестёр. Весь остров

празднует шестнадцатилетие тройняшек-королев.

- Только мокните губы, - сказала Жизель, - и всё. Это не

только яд, а и напиток. Вы слишком малы, чтобы справиться, и

опьянеете.

Жизель заплетала волосы Катарины в косы и закручивала

их на затылке в странную конструкцию. Прикосновения были

нежны. Она не дёргалась. Она знала, что годы отравления

ослабили кожу головы.

Катарина

потянулась

к

косметике,

но

Жизель

прищёлкнула языком. Порошок королевы был слишком бел,

они пытались скрыть торчащие плечевые кости. Она была

отравлено тонка. Ночи рвоты сделали кожу хрупкой и

полупрозрачной, как влажную бумагу.

- Хватит, довольно, - Жизель улыбнулась отражению, -

глаза большой куклы Тьмы.

Жизель была любимой горничной Грэйвисдрэйка. Но даже

она была красивее королевы, с полными бёдрами, цветом лица,

светлыми волосами, что светились, вопреки тому, что она не

стала ледяной блондинкой, как Натали.

- Глаза куклы, - повторила Катарина.

Возможно. Но они не прекрасны. Большие, чёрные шары с

болезненным макияжем. Глядя в зеркало, она разделяла тело

на куски. Кости. Кожа. Малокровие. Её просто сломать и стереть

скудные мышцы, вытащить органы, высушить на солнце. Она

спрашивала, часто ли этим занимались сёстры… Они

одинаковы

под

кожей?

Отравительница,

естествоиспытательница, элементаль.

- Женевьева думает, я не смогу, - сказала Катарина. – Я

мала и слаба.

- Вы отравительница, - сказала Жизель. – Что ещё важно? К

тому же, не так и малы. Не так слабы. Я видела похуже.

Натали заглянула в комнату в чёрных тканях. Они должны

были услышать её приход – каблуки звенели при столкновении

с полом. Но слишком отвлеклись.

- Она готова? – спросила Натали, и Катарина встала. Одета

главой семьи Аррон, честь этого праздника… День рождение.

Жизель взяла платье Катарины, чёрное, пышное, тяжёлое.

Оно было без рукавов, но струпья от ядовитого дуба

прикрывали атласные перчатки.

Катарина шагнула в платье, и Натали принялась

закреплять его. Желудок Катарины сжался. По лестнице

поднимались звуки сборов. Натали и Жизель надели перчатки

на руки. Жизель открыла змеиную клетку. Катарина выудила

Возлюбленную, и змея послушно свернулась вокруг её

запястья.

- Наркотики или алкоголь? – спросила Натали. – Может

быть…

- Всё будет хорошо, - промолвила Катарина, поглаживая

змею по чешуйкам. – Она хорошо воспитана.

- Как скажешь, - Натали повернула Катарину к зеркалу и

положила руки ей на плечи.

Никогда прежде три королевы с таким даром не правили

подряд. Сильвия, Никола и Камилла были последними. Все

отравители, поднятые Арронами. Ещё одна и, возможно,

династия состоится. Может быть, только королеве-

отравительнице позволят расти, и её сестёр утопят при

рождении.

- В Черноте не будет ничего особо странного, - сказала

Натали. – Ничего из того, что ты не видела. Но не ешь много.

Пользуйся умениями. Как мы учились.

- Было бы хорошим предзнаменованием, - начала

Катарина, - если бы сегодня вечером пришёл мой подарок, как у

королевы Хадли…

- Ты вновь была в историческом отделе библиотеки, -

Натали брызнула жасминовыми духами на шею Катарины,

коснулась к косам на затылке. Светлые волосы цвета льда у

Натали были заплетены почти так же, как ради солидарности. –

Королева Хадли не отравительница. Она воительница. Это

другое.

Катарина кивнула, повернула головой направо и налево,

словно кукла, а не человек, глина, из которой Натали могла

сотворить яд с помощью своего ремесла.

- Ты немного тощая, - сказала Натали. – Камилла никогда

не была худа. Почти пухлая. Она ждала Черноты, как праздника.

Упоминание Камиллы резало слух Катарины. Натали,

несмотря на то, что подняла её, почти никогда не говорила о

прошлой королеве. Мать Катарины, хотя та о ней никогда так

не думала. Храм предписывал, что у Королев нет родителей.

Они дочери Богини. Кроме того, королева Камилла покинула

остров со своим эскортом сразу после родов, как все королевы.

Богиня послала новых Королев, и правление старой

закончилось.

Тем не менее, Катарине нравилось слушать рассказы о

прошлом. Больше всего рассказ о Камилле, что говорила

Натали, как та получила корону. Как отравила сестёр хитро и

тихо, и те умерли. Как всё закончилось, и они были

спокойными настолько, что если б не пена на губах, то казалось

бы, что они спали…

Натали видела эти мирные, отравленные лица перед

глазами. Если Катарина будет успешна, она увидит ещё двоих.

- Ты похожа на Камиллу, хотя немного другая, - Натали

вздохнула. – Она тоже любила библиотечную пыль. И казалась

такой молодой… И была так молода! Она правила лишь

шестнадцать лет после коронации. Богиня слишком рано

послала тройняшек.

Тройня Королевы Камиллы была послана рано, потому

что та слаба. Так шептались люди. Катарина представляла

порой, как должно будет с ней. Сколько лет поведёт народ,

прежде чем Богиня решит сменить её. Она думала, что Арроны

об этом не беспокоились. Чёрный совет управляет островом во

время промежутков, и когда её коронуют, они всё равно

останутся при своём.

- Камилла была мне как маленькой сестрой, наверное, -

сказала Натали.

- Тогда я твоя племянница?

Натали сжала её подбородок.

- Не будь столь сентиментальна, - сказала она и позволила

Катарине отступить. – Такая молодая, Камилла убила её сестёр

при равновесии. Она была хорошей отравительницей, её дар

рано проявился.

Катарина нахмурилась. Одна из её сестёр тоже рано

показала дар. Мирабелла. Дар стихии.

- Я убью своих сестёр так же легко, Натали, - сказала

Катарина. – Обещаю. Хотя, может быть, когда я закончу, они не

будут казаться спящими.

Бал был заполнен отравителями. Казалось, все, кто мог

претендовать на кровь Арронов, да и многие другие из Принна

прибыли в Идрид-даун. Катарина изучала их с верхней части

главной лестницы. Хрусталь, серебро, драгоценности,

сверкающие башни фиолетовых ягод белладонны в сетях

сахара…

Гости слишком рафинированы – женщины в чёрном

жемчуге и алмазах, мужчины с чёрными шёлковыми

галстуками. Слишком много мяса на костях. Слишком много

сил в руках. Они будут судить её и засудят. Они рассмеются.

Она смотрела, как женщина с тёмно-красными волосами

запрокинула голову. На мгновение казалось, что её челюсть

нынче оторвётся, и показалось горло. В ушах Катарины

болтовня обратилась в вопли, а бал был переполнен

сверкающими монстрами.

- Я не могу сделать это, Жизель, - прошептала она, и

горничная прекратила поправлять её пышные юбки за спиной.

- Можешь, - возразила та.

- Тут больше ступенек, чем прежде.

- Нет, - Жизель рассмеялась. – Королева Катарина, вы

будете совершенны.

В бальном зале затихла музыка. Натали приняла руку.

- Вы готовы, - Жизель проверила платье ещё раз.

- Спасибо всем, - обратилась Натали к гостям, и раздался её

глубокий, зычный голос, - за то, что прибыли сюда для

празднования такой важной даты. В любом году. Но в этом году

важнее всего! Нашей Катарине исполнилось шестнадцать! –

гости зааплодировали. – А по весне фестиваль Костров станет

чем-то большим. Это будет начало года вознесения! Во время

костров остров увидит силу отравителей во время

животворящей церемонии! И когда всё закончится, мы увидим

нашу королеву, отравившую её сестёр!

Натали сделала жест в сторону лестницы.

- В этом году фестиваль начнётся, а в следующем будет

королева! – опять аплодисменты, смех, согласные крики. Они

считают, что это просто. Один год – отравить двух королев

Сильная Королева сделает это за месяц, но Катарина не

сильная.

- Сегодня, однако, - сказала Натали, - вы просто

насладитесь её компанией.

Натали повернулась к лестнице, покрытой бордовым

ковром. Блестящие чёрные нити кружились вокруг. Может, всё

ради того, чтобы Катарина упала?

- Это платье тяжелее, чем казалось в шкафу, - тихо

промолвила Катарина, и Жизель хихикнула.

Когда Катарина выходит из тени на лестницу, она

чувствует

каждый

взгляд.

Отравители

серьёзны

и

требовательны. Они могут резать словами так легко, как

ножом. Жители острова Финнбайрн становятся сильнее с

королевой. Природа более подвержена природе, элементали –

чистая стихия. После трёх отравительниц-королев они сильнее

всего, а Арронам нет равных.

Катарина не знала, должна ли улыбаться. Только не

дрожать, не спотыкаться. Она едва не забыла дышать. Видит,

что Женевьева стоит справа от Натали, и её сиреневые глаза

похожи на камни. Она кажется яростной и испуганной, словно

Катарина сделала ошибку. Словно смакует перспективу

ударить её по лицу.

Когда Катарина оказывается посреди зала, взгляды

поднимаются и вспыхивают улыбки. Сердце бьётся в горле.

Сейчас станет легче.

Слуга протягивает бокал шампанского, она принимает его

и вдыхает аромат – шампанское пахнет дубом и немного

яблоками. Если оно отравлено, то не розовыми ягодами омелы,

как подозревала Жизель. Тем не менее, она делает лишь

глоток, чтобы промочить губы.

Когда она вошла, музыка вновь заиграла, а болтовня

ожила. Отравители в своих лучших чёрных нарядах походят на

ворон, и так же быстро разговаривают. Столько вежливых

поклонов и реверансов, столько имён, но имеет значение

только имя Аррон. Через несколько минут начинает давить

тревога. Платье сжимает сильнее, в комнате жарко. Она ищет

Натали, но не может найти.

- Вы в порядке, королева Катарина?

Катарина смотрит на женщину перед собой и не может

вспомнить её слова.

- Да, - отвечает она. – Конечно.

- Как вы думаете, праздники ваших сестёр столь же

славны?

- Ну, почему же… - отвечает Катарина. – Природолюбы

запекают рыбу на палочках, - отравители засмеялись, - и

Мирабелла… Мирабелла…

- Плещется босиком в дождевых лужах.

Катарина повернулась. Красивый парень-отравитель

улыбается ей – с голубыми глазами и ледовыми волосами

Натали. И протягивает руку.

- Что ещё нравится делать элементалям? – спрашивает он.

– Моя королева, вы танцуете?

Катарина позволяет ему вести её в зал и притянуть к себе.

Красивый сине-зелёный ядовитый скорпион в правой петлице.

Он ещё жив. Лапки корчатся, а орнамент гротескно красив.

Катарина немного отклоняется. Яд Тёмного Путешественника

мучителен. Её жалили и исцеляли семь раз, но она ещё

чувствовала на себе его последствия.

- Ты спас меня, - проронила она. – Ещё одна шарада слов, и

я б сбежала…

Его улыбка достаточно внимательна, чтобы заставить её

покраснеть. Она кружится и рассматривает его резкие черты.

- Как тебя зовут? – спросила Катарина. – Ты Аррон, у тебя

их взгляд. И их волосы. Если они не крашенные, конечно.

Он смеётся.

- Что? Как слуги? О, тётя Натали и её выступление…

- Тётя Натали? Итак, ты Аррон.

- Да, - кивнул он. – Меня зовут Пьетр Ренар. Мать –

Паулина Ренар, а отец – брат Натали, Кристоф, - он кружит её. –

Вы хорошо танцуете.

Его рука скользнула по её спине, и она напряглась, когда

он был слишком близко к руке и мог почувствовать следы

предыдущего отравления на коже.

- Это удивительно, - промолвила она. – Учитывая тяжесть

мантии. Кажется, ремни собираются пустить кровь.

- Ну, не стоит допускать. Говорят, что у самых сильных

отравительниц и кровь ядовита. Мне бы не хотелось, чтобы

кто-то украл тебя, воспользовавшись этим, эти стервятники…

Яд в крови. Как они бы разочаровались, если б

попробовали её…

- Стервятники? – проронила она. – Тут столько твоей

семьи…

- Именно.

Катарина рассмеялась и остановилась только тогда, когда

оказалась слишком близко к Тёмному Путешественнику. Пьетр

был высок, выше почти на голову. Она легко могла танцевать и

следить за скорпионом.

- У вас прекрасный смех, - сказал Пьетр. – Так странно. Я

ждал от вас нервозности.

- Я нервничаю. Чернота…

- Не из-за Черноты. Год. Фестиваль Костров. Самое

начало…

- Начало всего, - кивнула она.

Натали много раз говорила принять вещи такими, как они

есть. Не перегружаться. Это прежде было просто. Но у Натали

всегда всё просто.

- Я буду смотреть правде в глаза, как должна, - сказала

Катарина, и Пьетр рассмеялся.

- Так много страха в голосе. Надеюсь, будет больше

энтузиазма при виде ваших женихов…

- Это не имеет значения. Какого бы короля-консорта я б не

выбрала, он будет любить королеву.

- А до этого? – спросил он. – Я думаю, все хотят, чтобы

любили его, а не его положение.

Она собиралась заявить, что Королева – это не положение.

Не каждый может быть Королевой. Только она или одна из

сестёр, как сказала Богиня. Только они приведут следующее

поколение тройняшек. Но она понимала, что имел в виду Пьетр.

- И разве не достаточно, чтобы все любили тебя, - сказал

он, - заместо одного?

- Пьетр Ренард, должно быть, вы приехали издалека и не

слышали шёпот. Все на острове знают, к кому благосклонны

женихи. Моя сестра Мирабелла прекрасна, как звёзды. Никто и

в половину обо мне такого не говорил.

- Но, может быть, это лишь лесть. И говорят, Мирабелла

ещё и безумна. Склонна к приступам. Она фанатик и раб храма.

- И достаточно сильна, чтобы всех остановить.

Он закатил глаза, и Катарина улыбнулась. Она не

остановит Грэйвисдрэйк. Никто не является столь сильным,

чтобы разорвать его. Натали не допустит.

- А как же сестра Арсиноя, природная? – спросил Пьетр, и

они рассмеялись. Никто не говорил об Арсиное.

Пьетр вновь закружил Катарину. Они долго танцевали, и

люди видели это.

Песня заканчивалась. Третья или четвёртая? Пьетр

остановил танец и поцеловал кончики пальцев сквозь

перчатки королевы.

- Надеюсь вновь увидеть вас, королева Катарина, - сказал

он.

Катарина кивнула. Она не заметила, как все остановились,

пока он не исчез, и болтовня вернулась, отражаясь от южных

зеркал и повторяясь, пока не достигнет резных плит.

Натали бросалась в глаза в центре черноты платьев. Она

должна с кем-то танцевать. Но длинные, чёрные одеяния уже

привлекли слуг, как муравьёв, и те ставили подносы для пира.

Чернота. Иногда – "чёрное пресыщение". Это ритуальный

праздник яда, для отравительниц почти такой же важный, как

и высокий фестиваль. Слаб дар или силён, Катарина должна это

сделать. Должна выпить яд до последнего глотка, пока её не

доведут благополучно до её комнат. Ни один из приезжих

отравителей не имеет права увидеть того, что будет после. Пот,

судороги, кровь.

Когда виолончели заиграют, она почти сбежит. Слишком

рано. У неё должно быть больше времени.

Каждый отравитель важен. Каждый Аррон от Чёрного

Совета – Лукиана и Женевьева, Аллегра и Антонин. Натали. Она

не может разочаровать Натали.

Гости подошли к накрытому столу. Толпа прижималась

волной черноты, толкая её вперёд.

Натали поручила слугам снять серебряные заслонки.

Груды сверкающих ягод. Куры в соусе из болиголова. Цукаты

из скорпионов и сладкий сок из олеандра. Пикантная тушёная

птица с красным и чёрным горохом. Во рту Катарины

пересохло. И змея на запястье, и платье сжимали одинаково.

- Вы голодны, королева Катарина? – спросила Натали.

Катарина скользнула пальцем по тёплой чешуе

Возлюбленной. Она знала, что должна сказать. Есть один

чёткий сценарий.

- Я голодна.

- Пусть смерть других питает вас, - продолжила Натали, - а

Богиня угощает. Вы довольны?

Катарина сглотнула.

- Это кажется неплохим.

Традиция предписывает вид Натали. Она выглядит

неестественно, словно превращается в глину.

Катарина кладёт руки на стол. Остальной праздник –

развитие, длительность и скорость. Она может сидеть или

стоять, как хочет. Не нужно есть всё, но чем больше, тем лучше.

Натали посоветовала игнорировать столовые приборы и

пользоваться руками. Чтобы сок стекал по подбородку. Если б

она была сильна так в отравах, как Мирабелла в стихиях, то

поглотила бы всё…

Еда пахла вкусно, но желудок больше не введёт Катарину

в заблуждение. Он предвкушает боль.

- Курица, - проронила она. Слуга ставит её перед нею. В

комнате душно, столько ожидания… Они будут запихивать ей

это в рот, если понадобится.

Катарина расправляет плечи. Семь из девяти членов

совета близко. Пять Арронов, как и Лукиан Марлоу, и Паола

Венд. Два оставшихся члена отправлены на праздновании

сестёр.

Только три жрицы исполняют обязанности, но Натали

говорит, что жрицы не имеют значения. Верховная жрица Лука

всегда предана Мирабелле, храм отказался от нейтралитета в

её пользу, чтобы Мирабелла отобрала власть у Чёрного Совета.

Но Чёрный Совет на острове, и жрицы лишь реликвии и

няньки.

Катарина взяла слёзно-белое мясо из верхней части груди,

самое далёкое от токсичной начинки. Протолкнула сквозь зубы

и жевала. На мгновение стало страшно, что она не проглотит,

но вышло, и толпа расслабилась.

После она просит засахаренных скорпионов. Они легки.

Такие себе игристые конфетки, погребённые в золотистом

сахаре. Весь яд в хвосте. Катарина ест четыре штучки

пинцетом, а после призывает тушёную оленину с горохом.

Она должна отложить рагу до последнего. Яд обойти не

удастся. Яд от гороха всюду, в каждом кусочке мяса и капле

соуса.

Сердце Катарины колотится. Где-то в зале Женевьева

проклинает её, беспробудную дуру. Но ничего не поделать. Она

должна съесть это и даже облизать пальцы. Она отпивает

испорченный сок, после очищает вкус холодной, прозрачной

водой. Голова начинает болеть, взор меняется, зрачки

расширяется.

Совсем мало времени до того, как станет плохо. До того,

как она заболеет. Она чувствует тяжесть взглядов. Вес

ожиданий. Они требуют окончания. Их желание почти слышно.

Дикие грибы совсем рядом, и она поедает их быстро. Пульс

уже неровен, но она не уверена, виноват яд или просто нервы.

То, что она ест быстро, создаёт хорошее впечатление, и Арроны

аплодируют. Они приветствуют её. Это выглядит небрежно, и

она глотает больше грибов, чем намерена. Последние куски

кажутся ей знакомыми, но это не они. Те слишком опасны.

Живот скручивает. Токсин вступает в действие.

- Ягоды.

Она запихивает их за обе щёки, тянется за вином. Большая

часть течёт по шее и скапывает на платье, но это неважно.

Чернота закончена. Она кладёт две руки на стол.

Отравители ревут.

- Это лишь предвкушение, - заявила Натали. – Чернота для

королевы будет чем-то вроде легенды…

- Натали, мне нужно уйти, - говорит она и хватается за

рукав Натали.

Толпа утихла. Натали свободно выпрямилась.

- Что? – переспросила она.

Её желудок сжимается. Это происходит так быстро, что нет

времени отвернуться. Она сгибается пополам и вырывает

съеденное на скатерть.

- Всё в порядке, - она борется с тошнотой. – Я просто

приболела…

Живот вновь ворчит. Громче звучат звуки отвращения.

Шелестят платья отравителей при отступлении.

Катарина увидела хмурые выражения, покрасневшие

глаза и следы слёз. Её отражение нашло место в каждом взоре.

- Пожалуйста, - Катарина ахнула от боли, - кто-нибудь,

проводите меня в мои комнаты.

Никто не подошёл. Колени ударились о мраморный пол.

Это не лёгкий яд. Она мокра от пота, на щеках лопнули

кровеносные сосуды.

- Натали, - прошептала она, - прости.

Натали ничего не сказала. Катарина может видеть только

как сжимается её кулаки, движение рук, когда она молча и

яростно прогоняет гостей из банкетного зала. Вокруг все

спешат уйти, оказаться так далеко от Катарины, как только

можно. Ей вновь становится плохо, и она скрывается под

скатертью.

Бальный зал пустеет. Слуги начинают очищать столы, а

судороги ещё пробивают её маленькое тело.

Она в опале, и никто не шевельнётся даже, чтобы помочь

ей.

Волчья зима

Камдэн караулит мышей на снегу. По центру поляны

оказалась коричневая мышка, и, независимо от того, как она

быстра, огромные лапы Камдэн едва касаются земли, даже

когда снега хватает до колена.

Джулс весело наблюдает за развлечением. Мышка

ужасается, но она решительна. Камдэн нависает над нею, такая

возбуждённая, словно это олень или огромный кусок

баранины, который сразу в рот не запихнёшь. Камдэн – горная

кошка, в свои три года она уже полностью выросла. Она далека

от того детёныша, что провожал Джулс домой из леса, такого

маленького, что в пятнах больше пуха, чем шерсти. Теперь она

гладкая и медово-золотая, единственные чёрные пятнышка

украшают уши, пальцы и кончик хвоста.

Снег вырывается из-под лап, когда она бросается на мышь

и бьёт лапой. Несмотря на то, что видел это, Джулс не знает,

пощадят мышку или съедят. Она надеется, что ту съедят, и всё

это скоро закончится. Но для бедной мышки ещё стоит много

побегать, прежде чем она доберётся до норки, и погоня

начинает походить на пытку.

- Джулс, это не работает.

Королева Арсиноя стоит в центре поляны, одетая во всё

чёрное, словно карточка Роршаха на снегу. Она пытается

распустить розу из бутона, но в ладонях побег остаётся

зелёным и плотно закрытым.

- Молись, - промолвила Джулс.

Они уже много лет это говорили, и Джулс прекрасно знала,

что будет дальше.

Арсиноя протянула руку.

- Почему бы тебе не помочь?

Для Джулс бутон розы выглядит полным возможностей.

Она чувствует запах каждой капельки духов, спрятанных

внутри. Даже оттенок красного…

Эта задача должна быть лёгкой для каждого из Природы.

Особенно для королевы. Арсиноя должна распускать целые

кусты, заставлять созревать огромные поля. Но её дар не

приходил. Из-за этой слабости никто не верил, что Арсиноя

переживёт год Вознесения. Но Джулс не сдастся. Нет, даже если

сегодня шестнадцатилетие королев, и тень Вознесения падет

на них через четыре месяца.

Арсиноя шевельнула пальцами, и бутон покачнулся из

стороны в сторону.

- Просто маленький толчок, - промолвила она. – Чтобы

заставить меня начать…

Джулс вздохнула. Был соблазн отказаться. Она обязана

отказаться! Но цветок отцветёт, так или иначе, ведь он мёртв,

отрезан от своего корня. Она не может позволить ему засохнуть

и сморщиться ещё зелёным.

- Ладно, - промолвила она. – Присоединяйся ко мне.

- Угу, - закивала Арсиноя.

Это не требует много времени, лишь мысль. Шепоток.

Бутон раскрывается, словно фасоль в горячем масле, и

прекрасная красная роза раскручивается в руках Арсинои.

Яркая, как кровь, пахнущая летом.

- Готово, - заявила Арсиноя и положила розу в снег. – Не

так уж плохо. Мне кажется, я сотворила большинство этих

лепестков в центре.

- Давай ещё раз, - Джулс была практически уверена, что

сделала это сама. Может быть, им стоит попробовать что-то

другое. Она слышала скворцов по пути от дома. Они могли

призвать их, пока те не заполонят голые ветки вокруг поляны.

Тысячи, пока ни одного скворца больше не останется нигде в

Волчьей весне, а деревья закипят чёрными крапинками их тел.

Снежный ком Арсинои ударил Камдэн по лицу, но Джулс

тоже это почувствовала – удивление и проблеск раздражения,

когда кошка стряхивала хлопья их меха. Второй комок попал

Джулс по плечу, достаточно высоко ударив, чтобы коснуться

шеи под пальто, и Арсиноя рассмеялась.

- Да ты ребёнок! – сердито вскричала Джулс, и Камдэн

зарычала и прыгнула.

Арсиноя едва увернулась от атаки. Она закрыла лицо, а

когти пумы скользнули по спине.

- Арсиноя!

Камдэн, пристыдившись, ускользнула. Но это не её вина.

Она чувствует себя, как и Джулс. Она просто повторяет то, что

желает совершить та.

Джулс устремилась к королеве и быстро осмотрела её.

Крови не было. Когти не впились в пальто Арсинои.

- Прости!

- Всё в порядке, Джулс, - Арсиноя успокаивающе положила

руку на предплечье Джулс, но её пальцы дрожали. – Ничего

такого. Сколько раз мы детьми сталкивали друг друга с

деревьев?

- Это не одно и то же. То были игры, - Джулс с сожалением

покосилась на пуму. – Кэм больше не детёныш. Её когти и зубы

быстры и остры. Я должна быть осторожнее с этого момента.

Обещаю, - её глаза расширились. – Это кровь на ухе?

Арсиноя сняла свою чёрную шапку и одёрнула короткие,

лохматые чёрные волосы.

- Нет. Видишь? Она не была близко. Я знаю, что ты никогда

не навредишь мне, Джулс. Никто.

Она взяла её за руку, и Кэм скользнула рядом. Глубокое

урчание казалось извинением со стороны пумы

- Я правда не хотела, - промолвила Джулс.

- Я знаю. Мы все напряжены. Не думай об этом, - Арсиноя

вновь натянула чёрную шапку на уши. – И не говори бабушке

Каит, ей есть о чём побеспокоиться.

Джулс кивнула. Ей не нужно говорить бабушке Каит,

чтобы знать, что она скажет. Или представить себе

разочарование и беспокойство на её лице.

После полянки Джулс и Арсиноя прошли мимо доков через

площадь, в сторону зимнего рынка. Когда они проходили бухту,

Дэулс подняла руку к Милнеру, что стоял на задней части своей

лодки, чтобы тот вернулся. Он приветственно кивнул и

продемонстрировал большую коричневую рыбёшку. Его

знакомая чайка гордо махала крыльями, хотя девушка

сомневалась в том, что это птица поймала рыбу.

- Надеюсь, я не получу вот это, - Арсиноя кивнула на чайку.

Утром она призывала к её знакомым. Как и каждое утро после

того, как ушла ребёнком из Чёрного Замка. Но ничего не

вышло.

Они всё ещё шли через площадь, Арсиноя ступала ногами

по лужам, а Камдэн скользила сзади, недовольно оставляя лес и

идя в каменный город. Зима уродовала Волчью Весну. Месяцы

морозов и оттепелей покрывали булыжники порохом. Туман

охватывал окна, снег становился коричневым под ногами.

Облака тяжело висели над головой, город, казалось, был виден

сквозь грязное стекло.

- Берегись, - пробормотала Джулс, когда они проходили

мимо бакалеи Мартинсонов. Она кивнула в сторону пустых

фруктовых ящиков, за которыми таилась тройка беспокойных

детишек. Среди них и Полли Николс в старой твидовой шапке

отца, и две незнакомых мальчишки. Но Джулс знала, что они

задумали.

У каждого в руке был камень.

Камдэн перешла на сторону Джулс и громко зарычала.

Дети услышали. Они посмотрели на Джулс и пригнулись. Двое

мальчиков присели, но Полли Николс немного сузила глаза.

Казалось, веснушки на её лице появлялись после каждого

проступка, и даже её мать знала об этом.

- Не бросай, Полли, - сказала Арсиноя, но это только

ухудшило положение. Маленькие губки Полли сжались так

плотно, что почти пропали. Она выпрыгнула из-за ящиков и

бросила тяжёлый камень. Арсиноя вскинула ладонь, но камень

пролетел мимо и ударил её в голову.

- Ай!

Арсиноя прижала руку к месту удара. Джулс стиснула

кулаки и позволила Камдэн зарычать, когда дети утянули

Полли Николс на блусчатку.

- Я в порядке, позови её, - промолвила Арсиноя, пытаясь

унять кровь, что сбегала по подбородку. – Маленькие бестии…

- Бестии! Да это исчадия! – прошипела Джулс. – Их надо

выбить! Пусть Кэм раздерёт эту шляпу, по крайней мере!

Арсиноя рассмеялась.

- Позови её, - сказала она, и Камдэн остановилась на углу

улицы, шипя в спину убегающей Полли.

- Джулианна Милон!

Джулс и Арсиноя обернулись. Это был Лука, владелец

книжного магазина Киллеспи, в новой коричневой куртке, с

жёлтыми волосами, зачёсанными назад, с красивым лицом.

- Маленький ростом, но большой смелости, - засмеялся он.

– Прошу на чай.

Когда они вошли в магазин, Джулс поднялась на цыпочки,

чтобы унять медный колокольчик над дверью. Она следила за

Лукой и Арсиноей, что шли мимо высоких сине-зелёных

книжных полок вверх по лестнице на площадку, где на столе

было множество бутербродов, поднос с жёлтыми ломтиками

пирога.

- Садитесь, - Лука отправился на кухню за чайником.

- Как ты узнал, что мы придём? – спросила Арсиноя.

- У меня хороший обзор… Будьте осторожны, Хэнк линяет.

Хэнк был красивым чёрно-зелёным петухом. Арсиноя

сдула перо со стола и потянулась к тарелке с кексами. Она

взяла один и всмотрелась в него.

- А это чёрные коготки? – спросила Джулс.

- Ага, - кивнула Арсиноя. Кексы помогали взрастить Хэнку

новые перья. – Птицы… - она положила булку на место.

- Ты раньше хотела ворону, как Ева, - напомнила ей Джулс.

Ева была фамилиаром бабушки Джулс Каит, красивым

чёрным вороном. Мама Джулс тоже имела ворону по имени

Арья. Это была птица хрупче, чем Ева, и более сварливая, как и

сама Мадригал. Долгое время Джулс была уверена, что и у неё

будет ворона. Она часто наблюдала за гнёздами, ожидая, как

птенец свалится в раскрытые руки. А тайно она мечтала о

собаке, как белый сеттер дедушки Эллиса Дейк. Или как у тёти

Сэрэф, шоколадная гончая. Теперь, конечно, она ни на что не

променяет Камдэн.

- Мне кажется, я бы хотела зайца, - промолвила Арсиноя. –

Или умного чёрного енота, что может украсть из Мэдж

жареных моллюсков.

- У тебя будет что-то куда более великое, чем кролик или

енот. Ты королева, - промолвил Лука.

Они с Арсиноей покосились на Камдэн, такую высокую,

что её голова и плечи были видны над столешницей. Королева

или нет, не бывает ничего величественнее горной кошки.

- Может, волк, как у королевы Бернадины, - протянул Лука,

наливая чай Джулс и добавляя сливки и четыре кусочка сахара.

Детский чай, как она любит, но не может пить дома.

- Ещё один волк в Волчьей Весне, - Арсиноя набила полный

рот пирогом. – Я бы хотела… Один из жуков в кексе Хэнка.

- Не будь пессимисткой, у моего отца не было ничего до

двадцати.

- Лука, - Арсиноя рассмеялась, - бездарные королевы не

доживают до двадцати.

Она потянулась через стол за бутербродом.

- Может быть, потому ко мне никто и не пришёл, - сказала

она. – Фамилиар знает, что я умру раньше, чем через год. Ай!

Кровь капала на тарелку, из-за брошенного Полли камня

всё ещё прячась в волосах. Ещё одна капля упала на скатерть

Луки. Хэнк наклонился над нею.

- Я всё уберу, - промолвила Арсиноя. – Мне так жаль, Лука,

я…

- Не вздумай даже, - Лука провёл её в ванную. Он положил

подбородок на руки и выражал сожаление. – Её коронуют в

Белтейне следующей весной, Джулс. Просто жди и смотри.

Джулс смотрела в свой чай, полный крема, почти белый.

- Мы должны пройти через это первыми, - промолвила она.

Лука только улыбался. Он был так уверен! Но три

поколения куда более сильные королевы Природы, чем

Арсиноя, умирали. Арроны сильны. Яд всегда побеждает. И

даже если это не случится, ещё есть Миррабелла, которую надо

победить. Каждое судно, что прибывает на северо-восток от

острова, рассказывает о бурях, что осаждают город Роланс, где

поселились элементали.

- Только надейся, знаешь… - промолвила Джулс. – Как и я.

Ты не хочешь смерти Арсинои, ты её любишь.

- Конечно, люблю, - кивнул Лука, - но думаю ещё, что она

избранная королева.

- С чего ты взял?

- Я просто знаю. Иначе зачем Богиня сделала такого

сильного из Природы, как ты, для её защиты?

Праздновение дня рождения Арсинои проводилось на

городской площади под большими чёрно-белыми палатками.

Ежегодно там грелась еда и было слишком много тепла, пока

створки не раскрывались, впуская зимний воздух. Каждый год

большинство присутствующих пьянело до захода солнца.

Пока Арсиноя проделывала свой путь, Джулс и Камдэн

внимательно смотрели. Все веселились, но это имело мало

значения.

- Это была долгая зима, - услышала Джулс чьи-то слова. –

Но мягкая до безумия. Удивительно, столько рыбаков выжило,

добрались по ту сторону…

Джулс следила за Арсиноей, а не за разговором. Со

столькими людьми надо повидаться, прежде чем можно будет

приняться за еду!

- Это прекрасно, - промолвила Арсиноя, наклоняясь над

вазой с высокими полевыми цветами. Там было множество

гвоздик и пурпурной прекрасной крапивы, а ещё какой-то

прелестной травы. Так прекрасно, как и свадебный торт, что

рано расцвело стараниями людей Природы. Каждая семья

принесла что-то своё, а многие – даже по нескольку, дабы

украсить столы в зале.

- Наша Бетти сделала их в этом году, - проронил мужчина

возле Арсинои. Он подмигнул через стол крохотной

застенчивой девчушке лет восьми, одетой в большой

трикотажный чёрный свитер и кожаную курточку с плетёным

ожерельем.

- Вы Бетти? О, это лучшее в году, что я видела! – Арсиноя

улыбнулась, и Бетти поблагодарила её, а кто-то отметил, что

маленькая девочка может сделать такие прелестные цветы,

когда королева неспособна распустить розу, но никто не

позволил этому продолжиться.

Глаза Бетти загорелись при виде Камдэн, и огромная

кошка прошлась рядом туда и обратно. Отец девчонки

наблюдал за нею и почтительно кивнул Джулс, когда они

прошли мимо.

Милоны были самыми важными людьми Природы в

Волчьей Зиме. Их поля были богаты, прекрасными фруктовые

сады. В лесах полно дичи. А теперь у них есть Джулс, самая

сильная посланница Природы за последние шестьдесят лет, как

говорили они. Именно потому их выбрали для того, чтобы

следить за королевой Природы, и они должны были принять на

себя все обязанности, в том числе посещение членов совета.

Что-то пошло не так.

Внутри главной палатки были бабушка и дедушка Джулс,

что сидели по обе стороны от почётного гостя Ренату Харгрув,

члена Чёрного Совета, что проделал долгий путь из столицы

Индрид-даун. Мадригал, пожалуй, должна быть там, но её место

пустовало. Исчезла, как обычно. Бедные Каит и Эллис.

Застрявшие в креслах… Щёки дедушки Эллиса потом будут

болеть от фальшивых улыбок. На его коленях скрутился

маленький спаниель, Джейк, и он тоже улыбался, но не так уж

дружелюбно, и это походило на оскал.

- Они послали только одного представителя в этом году, -

пробормотала себе под нос Арсиноя. – Одного из девяти. И

подарок один, да… Как думаешь, что совет хочет сказать?

Она хихикнула, а после потянула жареного в масле краба в

рот. Арсиноя скрывала всё за дружелюбной улыбкой. Она

покосилась на Ренату, и та склонила голову. Не так уж и много

для подтверждения. Всего лишь чуть-чуть склониться, и Джулс

поднялась.

- Каждый знает, что её место в совете куплено за подарки

её семьи, - прорычала она. – Она бы слизывала яд из туфелек

Натали Аррон, если б та попросила.

Джулс бросила взгляд на жриц замка Волчьей Весны, что

оказались тут. Отправить одного члена совета оскорбительно,

но это всё же лучше подачки от Храма. Верховная жрица вновь

не пришла на её день рождения. Она отправлялась к Катарине в

первые годы. А теперь это только Мирабелла, Мирабелла,

Мирабелла…

- Эти жрицы не должны показывать свои лица, -

проворчала Джулс. – Храм не имеет права принимать какую-то

одну из сторон.

- Успокойся, Джулс, - промолвила Арсиноя, погладила её

руку и попыталась сменить тему. – Морской улов сегодня

просто впечатляет.

Джулс бросила взгляд на рыбный стол, наполненный

всевозможными сортами рыбы и крабов. Её улов оказался по

центру – огромная чёрная треска в сопровождении таких же

двух больших серебряных рыбёшек. Она вызывала их из

глубин рано утром, перед тем, как проснулась Арсиноя. Теперь

они лежали на горах картофеля, лука и бледной зимней

капусты. И большинство кусочков уже успели съесть.

- Ты не должна ничего откладывать, - предупредила

Джулс. – Это неуважение.

- Неуважение? – с фырканьем переспросила Арсиноя. – Ну

нет, - она потянулась за вторым крабом. – Ты знаешь, скоро год

Вознесения, и мне так хочется акулу по центру…

- Акулу?

- Большую и белую. Это дорого, но речь о моей коронации,

Джулс.

Джулс рассмеялась.

- Когда ты пройдёшь вознесение, ты сможешь притянуть

свою большую и белую, - сказала она.

Она усмехнулась. Арсиноя очень резко выглядела как

королева. Её волосы были грубы, и их ничто не могло удержать.

Чёрные брюки были теми же, что она носила каждый день, и

тот же чёрный пиджак. Только часть нарядов казались новыми

– шарф, что Мадригал нашла у Пирсона, из прекрасной шерсти

вислоухих кроликов. Но это к лучшему. Волчья Весна – не место

для нарядов. Тут есть рыбаки и фермеры, народ на причале, и

никто не надевает разнообразные оттенки чёрного, только на

Костры.

Арсиноя изучала гобелен за главным столом и хмурилась.

Как правило, он висел в ратуше, но его каждый раз

притаскивали на её день рождения. Там изображалась

коронация последней великой королевы Природы. Бернадина,

что украшала фруктовые сады огромными фруктами, проходя

мимо, и у неё был огромный серый волк. Бернадина была

вышита под деревом, сгибающимся от яблок, и волк стоял

рядом. В пасти его была рука одной из сестёр, чьё тело лежало у

ног Бернадины.

- Ненавижу это, - выдохнула Арсиноя.ш

- Почему?

- Это напоминает мне о том, что я не такая.

Джулс бросила через плечо взгляд на королеву.

- Там, в десертной палатке, есть тыквенный пирог. И

белый торт с клубникой… Давай найдём Луку и отправимся

туда.

- Прекрасно.

По пути Арсиноя останавливалась, чтобы поговорить с

людьми и погладить их фамилиаров. Большинство были

собаками и птицами, стандартными для людей Природы. У

Томаса Минца, лучшего рыболова острова, был морской лев,

что держал на носу яблоко для Арсинои.

- Вы уезжаете? – спросила Рената Харгрув.

Джулс

и

Арсиноя

удивлённо

посмотрели

на

удосужившуюся спуститься Ренату.

- Мы за сладостями, - сказала Арсиноя. – Может быть, вам

что-нибудь принести?

Она неуверенно посмотрела на Джулс. Никто из Чёрного

Совета не проявлял интереса к Арсиное, вопреки тому, что они

должны были присутствовать на каждом дне рождения. Они

ели, обменивались любезностями с Милонами и удалялись,

ворча из-за качества пищи и размеров комнат в Волвертон-

Инн. А Рената словно радовалась встрече.

- Если вы уйдёте, то пропустите моё объявление, - Рената

улыбнулась.

- Какое объявление? – спросила Джулс.

- Я собираюсь сообщить, что высылка Джозефа Сандрин

окончена. Он освобождён и через два дня вернётся на остров.

Казалось, зазвенели цепи на скамье подсудимых.

Заскрипели заброшенные серые доски от ветра, рябь прошла

по лунному порю, отражая тяжёлое дыхание Джулс.

Джозеф Сандрин возвращается домой.

- Джулс, подожди, - шаги Арсинои гремели, когда она

следовала к Джулс, и Камдэн неохотно стелилась рядом. Кошка

ненавидела воду, и изогнутые деревянные доски казались не

самым надёжным барьером.

- Ты в порядке? – по привычке спросила Джулс.

- Это ты меня спрашиваешь? – Арсиноя завернула шею в

тёплый шарф.

- Я не должна была тебя оставлять.

- Ты должна, - сказала Арсиноя. – Он возвращается. После

всего этого…

- Думаешь, это правда?

- Лгать об этом в день моего рождения – это куда наглее,

чем позволят даже Арроны.

Они смотрели на потемневшую воду через бухту мимо

косы, что защищала их от волн и глубоких течений.

Прошло больше пяти лет с тех пор, как они пытались

бежать с острова. Как Джозеф украл одну из лодок отца и

пытался им помочь.

Джулс опёрлась о плечо Арсинои. Это был самый

обнадёживающий жест их детства. Независимо от того, чего им

стоила эта попытка, Джулс не жалела. Она бы попробовала ещё

раз, если б только был шанс.

Но его нет. Море шептало у дока, словно выступало против

лодки, держал их в плену туман острова. Независимо от того,

как они ставили паруса, как били вёслами по воде, ничего не

случилось.

Их

нашли,

испуганных

и

замёрзших,

покачивающихся в гавани. Рыбаки сказали, что надо было

готовиться лучше. Что Джулс и Джозеф могли потеряться в

море и найти материк. Но Арсиноя королева. А остров её не

отпустил.

- Как думаешь, на кого он теперь похож? – спросила

Арсиноя.

Скорее всего, нет мальчишки с грязной шеей и ногтями.

Он больше не ребёнок. Он вырос. Вот что они знали.

- Я боюсь его увидеть, - сказала Джулс.

- Ты ничего не боишься.

- Что, если он изменился?

- А если нет? – Арсиноя полезла в карман и попыталась

бросить плоский камень, чтобы тот отбивался от воды, но было

слишком много волн.

- Это хорошо, - кивнула она. – что он вернулся. Да, и в

прошлом году… Я чувствовала, так должно быть.

- Как распорядилась Богиня? – спросила Джулс.

- Этого я не говорила.

Арсиноя смотрела вниз и улыбалась. Она почесала Камдэн

за ухом.

- Пошли, - сказала Джулс. – От простуды легче не будет.

- Конечно, нет, если глаза покраснеют, а нос опухнет.

Джулс толкнула Арсиною вперёд, к пристани, по длинной

извилистой дороге к дому Милонов.

Камдэн прыгала вперёд, ударилась спиной в колени

Арсинои. Ни Джулс, ни кошка сегодня не уснут. Благодаря

Ренате Харгроув каждое воспоминание о Джозефе мелькнёт в

голове.

Когда они проходили последний док, Камдэн замерла, уши

повернулись в сторону города. Арсиноя в нескольких шагах

жаловалась, что не попробовала клубничный торт. Она не

слышала, Джулс тоже, но Камдэн показывала, что что-то не так.

- Что такое? – Арсиноя зевнула.

- Не знаю. Думаю, драка.

- Кто-то напился после моего дня рождения, уверена.

Они повернули к площади. Чем ближе они подходили, тем

быстрее двигалась кошка. Они миновали книжный магазин

Гиллеспи, и Джулс приказала Арсиное постучать и зайти.

- Но ты… - начала Арсиноя, но Джулс и Кэм уже ушли,

побежали вниз по улице, мимо пустой палатки к алее позади

кухни.

Джулс не узнала голоса. Но узнала звук кулаков, когда те

начали драться.

- Стойте! – она впрыгнула в середину схватки. –

Остановитесь!

Люди отскакивали от Камдэн. Двое мужчин и женщина.

Причина не имела смысла. Она потеряет значение утром, когда

пройдёт эль.

- Милон… - протянул мужчина. – Какая милая пума. Но ты

не закон.

- Верно, - кивнула Джулс. – Чёрный совет – закон, и если вы

продолжите, я вас сдам. Пусть отравляют вас до смерти, или

убьют в Индрид-даун.

- Джулс… - Арсиноя вышла из тени. – Всё в порядке.

- Да, - кивнула Джулс. – Просто драка.

Драка, одно ранение – небольшой синяк у выпившей.

- Почему б тебе не позаботиться о королеве? – протянула

она. – Иди отсюда.

Женина поднялась. Джулс отскочила назад, но всё ещё

болезненно скривилась от удара в плечо. Камдэн зашипела, и

Джулс сжала кулаки.

- Идиотка! – закричала Арсиноя. Она встала между Джулс и

женщиной. – Ну, толкни меня!

- Тебя? – пьяно рассмеялся мужчина. – Когда придёт

настоящая королева, она насадит твою голову на пику!

Джулс ощетинилась и рванулась вперёд. Она ударила его в

челюсть прежде, чем Арсиноя схватила её за руку.

- Отправь его в Индрид-даун! – закричала Джулс. – Он

угрожал тебе!

- Да пусть, - отмахнулась Арсиноя. Она повернулась и

толкнула человека, что держался за кровоточившую челюсть.

Камдэн зашипела, и остальные отступили. – Убирайся отсюда! –

закричала она. – Если хочешь мою месть – получишь. Как

только Костры подойдут к концу!

Роланс

Паломники собрались под куполом северного храма

Роланса, и их губы были липкими от карамельного пирога или

сладкого цыплёнка с лимоном, а на плечах наброшены

развевающиеся чёрные плащи.

Королева Мирабелла стояла у алтаря богини. Потела, но не

от жары. Элементали не боялись температуру, и внутри никто

не жаловался на тепло. Храм Роланса, храм королевы

элементалей, открытый с востока и запада, с крышей, что

поддерживались балками и мраморными колоннами… Тут

гулял воздух вне зависимости от времени года, и кроме жриц,

никто не дрожал.

Мирабелла наполняла воздух молниями. Великолепные

яркие вспышки трещали в небе и обрушивались со всех сторон.

Длинные удары, освещающие мир, будто днём. Она

чувствовала себя хорошо. Молнии она любила. Молнии и бури,

электричество пронизывало кровь, она вибрировала – от крови

до костей.

Но по взглядам народа можно было подумать, что она

ничего не сделала. В оранжевом свете свечей виднелось

ожидание в их широко раскрытых глазах. И они всё увидят.

Огонь, ветер, воду. Она будет сотрясать землю, пока не рухнет

храм. Может быть, они хотят, чтобы она сбросила всю чёрную

скалу и швырнула её в море, и храм поплывёт в бухту…

Мирабелла фыркнула. Когда-нибудь, возможно, но сейчас

столько надо сделать…

Она призвала ветер. Он погасил половину факелов, послал

оранжевые искры из углей жаровни. Крик восторга заполнил

уши, толпа радостно кричала.

Она даже не ждала, пока отступит ветер, прежде чем

подняла пламя на последнем факеле так высоко, чтобы

опалить фреску с королевой Эло, огненной, что стояла на

позолоченной барже, сжигала атакующий флот кораблей с

материка.

И у них будет больше. Собравшись вместе, они стали

легкомысленны, словно дети. Так ожидали. Больше, чем она

когда-либо видела, набились в храм и давили на дворец

снаружи. Верховная жрица Лука сказала ей до начала

церемонии, что дорога в храм пылала от свеч сторонников.

Не все элементали. Её дар вдохновил многих, и

природных, и воителей. Многие вообще были без дара. Они

пришли увидеть, правдивы ли слухи, что Мирабелла –

следующая королева Фенбёрна, что долгое правление

отравителей подошло к концу.

Руки Мирабеллы дрожали. Она так долго не держала дар…

Может, с тех пор, как она впервые пришла в Роланс и Западные

Леса, когда отделилась от сестёр в шесть лет и попыталась

сбить молнией и ветром Вествуд-хаус. Она смотрела на море

справа, освещённое плавающими свечами…

Нет, не вода. С водой ей туго. Труднее всего. Она должна

сделать самое лучшее. Она и сделала бы, если от волнения не

тряслась бы.

Мирабелла посмотрела на толпу за спиной, где напротив

южной стены ютилась жрица Лука в своих тёплых одеждах.

Мирабелла кивнула ей, и Верховная Жрица поняла, её ясный

взгляд прорезал пустоту.

- Ещё один.

Толпа от этого возгласа только одобрительно загудела.

Ещё. Ещё один элемент, и всё.

Мирабелла спустилась вниз, молча благодаря Богиню за

дар. Но это только учение храма. Мирабелле не нужны

молитвы. Её элементали крутились в груди. Она вздохнула и

выпустила их. Ударная волна прошла под ногами. Храм

загремел. Где-то упала ваза, рассыпалась вдребезги. Люди

снаружи почувствовали вибрацию и духоту.

Внутри храма люди заревели.

Она рисовала кровью сестёр серебряными ножницами.

Просто отрезать волосы, а не уши.

- Это детский стишок, сестра? – спросили её. – Сказка?

- Я слышала раньше, - Мирабелла смотрела на малиновое

пятно. Она опустила ухо на колени сестры и пробежалась

пальцем по острым краям ножниц.

- Не порежься. Наша царственная кожа хрупка. И мои

птицы хотят тебя целиком. Глаза и уши прилагаются. Не пей.

Она превратила наше вино в кровь.

- Кто? – спросила Мирабелла, хотя знала.

- Вино и кровь, и назад, наши жилы как чаши…

Где-то через башню слышался голос маленькой девочки,

что пела, поднимаясь по лестнице, и удавка затягивалась.

- Она не моя сестра.

Её сестра пожала плечами. Кровь текла водопадом из

раны на её голове.

- Она и я. Мы.

Ножницы открывались и закрывались. Второе ухо упало на

колени её сестры.

Мирабелла проснулась утром с привкусом крови на губах.

Это лишь сон, но как он ярок… Она почти ожидала, что

посмотрит вниз и увидит части своей сестры в кулаках.

Ухо Арсинои так тихо падало на колени… но это ведь не

настоящая Арсиноя. Столько лет прошло, и Мирабелла даже не

знала, как Арсиноя выглядит. Люди говорили, что Арсиноя

некрасива, с короткими соломенными волосами и простым

лицом. Но Мирабелла не верила. Они думают, что вот это она

жаждет услышать.

- Ты проснулась.

Мирабелла повернулась к открытой двери и слабо

улыбнулась миниатюрной жрице, что ступила в комнату. Так

хрупка и молода. Чёрные браслеты на запястьях – всё ещё

браслеты, а не татуировки.

- Да, - кивнула Мирабелла. – Уже.

Девушка прошла внутрь, чтобы дать платье, а лицо до

второй инициации скрывалось в темноте.

- Хорошо спалось?

- Очень, - Мирабелла лгала. Сны ухудшились в последнее

время. Лука говорила, стоит того ожидать. Это путь королевы,

после смерти сестёр станет явью.

Мирабелла лежала неподвижно, пока жрица расплетала

волосы, доставала платье. Потом она шагнула в тень. Они

всегда такие, жрицы. Даже в Вествуд-хаус. С тех пор, как

Верховная Жрица увидела силу её дара, она под охраной храма.

Иногда так хочется, чтобы они пропали…

Она прошла мимо дяди Майлза в коридоре, что шагал на

кухню, положив холодный компресс на лоб.

- Вино? – спросила она.

- Всё, - он неумело улыбнулся, прежде чем продолжить

путь.

- Где Сара?

- В гостиной, - ответил он через плечо. – Она не выходила

оттуда с самого завтрака.

Сара Вествуд. Её приёмная мать. Набожная женщина, столь

склонная к беспокойству…

Она хорошо заботилась о Мирабелле, а ещё одарена в

стихии воды. Когда Мирабелла спускалась к чаю, стоны Сары

достигали лестницы – вероятно, она валялась на диване. Это

всё имеет свою цену.

Но ночь была успешной. Так сказала Лука. Все жрицы.

Люди Фенбёрна будут говорить об этом много лет. Они

говорят, что так становятся королевами.

Мирабелла забралась с ногами в бархатное зелёное

кресло. Всё уходило. Дар казался резиной в животе, шаткий и

трудный… но он вернётся.

- Это было чудно, моя королева.

Бри прислонилась к двери, а после лениво скользнула

внутрь. Она плюхнулась рядом с Мирабеллой на диван.

Блестящие каштаново-золотые волосы были не в косе, и пусть

она выглядела чуть истощённой, это лучшее, что можно ждать.

- Ненавижу, когда ты меня зовёшь так, - Мирабелла

улыбнулась. – Где была?

- Фенн Векстон показывал мне конюшни своей матушки.

- Фенн Векстон… - фыркнула Мирабелла. – Он глупо

смеётся.

- Но ты видела его руки? – спросила Бри. – И он не смеялся

прошлой ночью. Там были Тильда и Аннабет… Мы взяли

кувшин с медовым вином, отнесли его на сарай крыши под

звёздами. Он почти упал от этого…

Мирабелла смотрела в потолок.

- Возможно, мы могли б принести тебе, - сказала Бри, и

Мирабелла рассмеялась. – И украсть тебя.

- Бри, они привязывают ко мне колокола. Маленькие

колокольчики, как кошке. Думали, что я улизну.

- Это не так, ведь ты прежде не пропадала, - сказала Бри и

усмехнулась.

- Это неважно! – запротестовала Мирабелла. – Я всегда

была послушна, когда это казалось важным. Но они хотят

знать, где я, постоянно. Что делаю. Что думают.

- Теперь будет ещё хуже, - ответила Бри. – Ведь эти

охранницы-жрицы… - она перевернулась на живот. – Мира, ты

когда-то была свободна?

Мирабелла смотрела на неё с косой улыбкой.

- Всё не так плохо, - ответила она. – Теперь тебе надо

переодеться. Есть платье на вторую половину дня.

Плохая ступенька на лестнице скрипнула шесть раз, а

потом шесть высоких жриц прошли в комнату. Бри недовольно

скривилась и томно улыбнулась.

- Моя королева, - промолвила ближайшая девушка, -

верховная жрица Лука хочет вас видеть.

- Хорошо, - Мирабелла встала. Она думала, что это будет

менее приятное поручение, но Луку посещать приятно.

- Будьте уверены, она должна вернуться ко второй

половине дня, - сказала Бри, и её пальцы лениво щёлкнули.

Мирабелла сомневалась, что сегодня ещё увидит Бри. Бал

или нет, её ничто не удержит. Бри делает то, что хочет, и как

любимая единственная дочь Сары Вествуд, она не была

остановлена никем. Было бы легко ненавидеть Бри за её

свободу, если б Мирабелла не любила её так сильно.

Снаружи Мирабелла шла так же быстро, как и её тонкие

хранительницы жрицы, что оказались так рядом. Большинство

их них страдали от похмелья после вчерашнего, как и Сара, и

прогулка делала их немного зеленоватыми.

Но это не жестоко. Вествуд-Хаус ведь рядом с храмом.

Когда Мирабелла была младше и могла улизнуть от стражниц,

она иногда навещала Луку одна или бегала по территории

храма у тёмных бальзатовых скал. Она была там одна. Никому

не говорила. Она могла сутулиться, бросать камни в деревья.

Могла быть дикой, как королева Стихии.

А теперь она в окружении белых одежд. Она могла видеть

город только мельком и через плечо. Роланс, город

элементалей, камень и вода, что стекала по вечнозелёным

холмам. Каналы проходили между зданиями, как артерии, что

переправляли людей и грузы внутрь страны через море и

замки. С этой высоты почти все здания были горды и белы.

Каналы почти синие. Она могла легко представить себе, как

светился город, когда был богат и укреплён. До тех пор, как

отравители заняли трон, и Совет отказался уходить.

- Это прекрасный день, - Мирабелла нарушила тишину.

- Благодаря Богине, - сказала одна из жриц.

Они больше не говорили. Мирабелла не знала никого из

своего эскорта по имени. Многие жрицы пришли в храм

Роланса поздно, и она не могла с ними познакомиться. Лука

говорила, что храмы по всему острову такие же. Сила Дара

Мирабеллы возобновила веру в остров. Иногда Мирабелле

хотелось, чтобы Лука объясняла её даром чуточку меньше.

Лука встретила её в храме, а не наверху в своих покоях.

Старая женщина обняла Мирабеллу и поцеловала её в щёку.

- Ты выглядишь усталой, - сказала она. – Может быть,

следовало бы учесть, что ты трудилась над водой всю прошлую

ночь, да…

- Если б я не пришла, вы б ничего не увидели, - ответила

Мирабелла. – Может, я кого-то случайно полила?

- Случайно, - криво улыбнулась Лука. Когда она впервые

встретилась с Лукой, то пыталась её утопить, вызвав

элементаля воды из озера Звездопада, направив его в горло

главной жрицы… Но это было так давно.

Лука спрятала руки под слоями мантии и меха. Мирабелла

не знала, какой была Лука до того, как превратилась в жрицу,

но не стихийницей. Она слишком мёрзнет.

Жрица рядом почти упала, и руки Луки взметнулись,

чтобы успокоить её.

- Будь осторожна, дитя, - сказала Лука, и девушка кивнула.

– Эти одежды слишком длинны. Ты себе навредишь. Попроси

кого-то их подшить.

- Да, Лука, - прошептала она.

Девочку только посвятили. Она ещё может не попасть в

храм, передумать и вернуться домой.

Девушка медленнее прошла к южной стене, где трое

восстанавливали фреску с королевой Шеннон. Художник

сотворил королеву прекрасной. Её чёрные глаза смотрели со

стены целенаправленно и уверенно, несмотря на дождь и

шторм, затемнивший нижнюю половину её лица.

- Она всегда была моей любимицей, - сказала Мирабелла. –

Королева Шеннон и её штормы.

- Одна из самых сильных до тебя. Однажды твоё лицо

украсит эту стену.

- Стоит надеяться, - отметила Мирабелла. – Но эти росписи

не отражают правду.

Лука вздохнула.

- Времена теперь не так спокойны, после десятилетий

отравителей в столице. И Богиня не сделала бы тебя столь

сильной, если б ты не нуждалась в этом, Лука взяла её за руку и

повела вокруг южного купола.

- Однажды, - промолвила она, - может, после коронации, я

отведу тебя в Храм Войны к королевам. Там не только фрески, а

статуя Эммелины, с кровавым копьём над головой, и стрелами

под потолком…

- Под потолком? – спросила Мирабелла.

- Давно, когда Война была сильна, королева могла

передвигать вещи по воздуху, одной только силой воли.

Глаза Мирабеллы расширились, и Верховная Жрица

рассмеялась.

- Или так говорят.

- Почему вы хотели меня видеть, Верховная Жрица?

- Возникла трудность, - Лука отвернулась от фрески и

сжала её руки. Она пошла на север, к алтарю Богини, и

Мирабелла двинулась следом.

- Я хотела подождать, - продолжила она. – Я знала, как ты

устала после всего этого. Но пойми, ты молода, я не могу

держать тебя в таком тихом месте с собой. Ты выросла. Ты

королева, и если б ты могла остановить время… Всё проходит.

Больше нельзя откладывать то, что надо делать.

Она мягко коснулась рукой щеки Мирабеллы.

- Но если ты не готова, мы подождём.

Мирабелла сжала руку жрицы. Она поцеловала старушку в

голову. Ни одна жрица не благоволила королеву так, как Лука.

Это такой скандал – покинуть свои палаты в Индрид-даун и

вернуться ближе к любимице.

- Я готова, - кивнула Мирабелла. – Я сделаю всё, что надо.

- Хорошо, - Лука погладила её по голове. – Хорошо.

Жрицы проводили Мирабеллу за храм, по вечнозелёным

лесам мимо скал над морем. Мирабелла всегда любила солёный

воздух и лёгкий ветерок, и он умудрялся щекотать ноги сквозь

юбки.

Когда они пришли, чтобы увести её в храм, не сказали, что

хотели. Жрица Ро вела конвой, поэтому Мирабелла считала, что

это будет охота. Ро всегда вела на охоту. Все в храме боялись её.

Она могла ударить тех, кто её злил. Чтобы стать жрицей, надо

забыть прошлое, но Мирабелла думала, что у Ро дар войны.

Однако, сегодня Ро была мрачна и трезва. Жрицы несли

свои охотничьи принадлежности, но не взяли гончих. И всё

время углублялись в лес.

Они достигли скалы, а потом шли дальше на север, туда,

куда Мирабелла прежде не заходила.

- Куда мы идём? – спросила Мирабелла.

- Ещё немного, моя королева, - сказала Ро. – Не слишком

далеко, - она потянула одну из жриц в сторону. – Иди вперёд,

проверь, всё ли готово.

Жрица кивнула, а после помчалась вперёд и пропала.

- Ро? Что происходит? Что мне делать?

- Отдать Богине долг, королева. Разве что-то ещё? – она

посмотрела через плечо на Мирабеллу и подло улыбнулась, а

волосы кровью лились из-под капюшона.

Сапоги гулко ступали по камню и гравию, но она устояла.

Никто, кроме девушки, отправленной на разведку, не шёл

быстрее, независимо от попыток Мирабеллы изменить темп.

Она быстро сорвала попытки, чувствуя себя глупой птицей, что

трепетала в клетке из мантий.

Впереди дорога поворачивала, а за углом они двинулись в

ущелье. Мирабелла впервые увидела причину своего прихода.

Так много… Жрицы в чёрно-белых одеждах. Высокие жаровни

что-то сжигали, но не курились вообще. И когда группа

услышала об их приходе, они повернулись к ним и встали в ряд.

Никто не был непосвящённым. Только два послушника.

Один странно одет – в простом чёрном, но с одеялом на плече.

Каштановые волосы спадали, вопреки одеялу, кожа казалась

холодной и бледной. Она смотрела на Мирабеллу благодарно,

словно та пришла её спасти.

- Ты должна была сказать мне, - сказала Мирабелла. –

Сказать мне, Ро!

- Зачем? – спросила Ро. – Разве что-то изменится? – она

кивнула девушке, и та выскользнула из-под одеяла, шла вперёд

босиком, дрожа.

- Она приносит жертву для тебя, - шепнула Ро. – Не позорь

её.

Молодая жрица встала на колени перед Мирабеллой и

посмотрела вверх. Глаза были ясны. Она не была пьяна болью.

Она протянула руку, и Мирабелла неохотно приняла её, стояла,

онемев, пока девочка молилась. А когда закончила – встала и

пошла к скале.

Это всё. Вода. Пожар в жаровне. Ветер и Молнии под

кончиками пальцев. Скалы тряслись и хоронили её. Может

быть, это будет безболезненно.

Девушка, что стала жертвой, улыбнулась Мирабелле,

закрыла глаза, чтобы было проще, но легче не стало.

Ро нетерпеливо кивнула жрице рядом с мангалом, и та

зажгла факел.

- Если это не сделаете вы, моя королева, то сделаем мы, и

это будет куда медленнее, чем у вас.

Грэйвисдрейк-Мэнор

Жизель лила тёплую воду на волдыри на коже королевы

Катарины. Блестящие, заполненные красной жидкостью

волдыри тянулись полосами по всей спине, плечам,

предплечьям. Пузыри от крапивы. Натали била ими Катарину в

то утро, словно оставляя картину.

- Она была неосторожна, - пробормотала Жизель. –

Шрамы… Не двигайтесь, Катарина, - она касалась её мягко, и

слёзы текли по щекам молодой королевы.

Натали никогда не делала настойку столь сильной. Не она

её делала. Женевьева.

- Когда она увидит, что сделала, как они поднялись, она

уничтожит сестру.

Катарина улыбнулась. Хотелось бы видеть! Но нет. Натали

будет недовольна, увидев следы. Но все ответы Женевьевы

будут молчаливыми.

Она дышала, пока Жизель нежно лила воду на плечи.

Горничная наливала в ванну ромашку, чтобы уменьшить отёки,

но всё равно пройдут дни, пока Катарина сможет одеваться, не

опасаясь волдырей.

- Наклонись вперёд, Катари.

Она наклонилась и вновь расплакалась. Через открытую

дверь своей ванной она видела спальню, туалетный столик и

пустую клетку Возлюбленной. Её маленькая змея испугалась,

упала во время Черноты. Сползла с запястья Катарины и

пропала. Вероятно, она мертва или потерялась навеки в

холодных стенах Грэйвисдрейк.

Отравление крапивой не было наказанием. Натали

спокойно заверила её, что воспользовалась бы им всё равно. Но

Катарина лучше знала. Цена за провал Арронов, даже королеве

надо платить.

Может быть и хуже. Зная Женевьеву, она могла

использоваться паучьим ядом, и от некроза навеки остались бы

шрамы.

- Как она может так поступать? – спросила Жизель,

прикладывая тёплую ткань к шее Катари.

- Ты знаешь, - сказала Катарина. – Она пытается сделать

меня сильной. Спасти мне жизнь.

Комнаты и залы в замке были удивительно тихи. Наконец-

то, после стольких гостей прошлых дней, дом был тих, и Натали

могла отдохнуть в одиночестве, с комфортом, в кожаном

кресле. Но кто-то постучал.

Когда дворецкий вошёл с пустыми руками, она

помрачнела.

- Я надеялась на чашку мангрового чая.

- Да, госпожа. И чашку для вашего гостя?

Она повернулась, чтобы увидеть фигуру в зале,

раздражённо кивнула, и гость вошёл.

- Тридцать лет, и мой дворецкий не знает, что я не желаю

гостей, - сказала Натали, встав.

- Мне было интересно, куда все ушли. Даже слуги как

призраки.

- Я их всех отправила, - она так устала от самодовольных и

обвиняющих лиц! – Как ты, Пьетр?

Её племянник поцеловал её в щёку. Она столько лет не

видела его, единственного сына Кристофа. Он был ребёнком,

когда брат ушёл из совета в пользу светской жизни. Но у него

больше не было детей, а этот столь красив…

- Всё хорошо, тётя.

- Чем обязана? Думала, ты дома, вернулся с моим братом и

Марго.

Он нахмурился, услышав имя мачехи. Натали не винила.

Первая жена Кристофа была выше. Она не тянула его в храм.

- Ага, - кивнул Пьетр. – Надеюсь, расскажешь мне, и я туда

не вернусь.

Он прошёл мимо неё, не дожидаясь приглашения, налил

себе в рюмку испорченное бренди. Когда он увидел её

ошеломлённое выражение, то проронил?

- Я сожалею. Не хочешь? Но ты просила чай…

Натали скрестила руки на груди. Теперь она поняла,

почему любила Пьетра больше всех остальных. Единственный с

голубыми глазами и высокими скулами… И такой же нерв.

- Если ты не намерен возвращаться, то что делать?

Хочешь, чтобы я помогла найти тебе призвание в столице?

- Нет, - он улыбнулся. – Хочу остаться тут и помочь

королеве.

- Это с тобой она так долго танцевала?

- Да.

- И ты думаешь, что знаешь, как ей помочь.

- Я знаю, что это нужно. Я был утром, когда её отравляли,

слышал крики.

- Её дар всё так же слаб, но он придёт.

- Да? От иммунитета? Но дело ли в даре или в твоей… - его

голос стал звучать тише, - практике?

- Не имеет значения. Она хорошо отравляет.

- Рад слышать.

Но Натали знала, что Катари надо больше. Ни одна

королева Арронов не сталкивалась с таким одарённым

соперником, как Мирабелла. Это было поколение, когда

островная королева и в половину не была настолько сильна.

Даже в Индрид-даун шептались, что каждая королева Арронов

слабее прежнего. Они говорили, что Николу тошнило от грибов,

а Камилла не выдерживала змеиный яд. Они говорили, что

Камилла не хороша в ядах, а Натали убила её сестёр за неё.

Но что с того? Только дар имеет значения, и королевы не

побеждали политикой и союзами. Ни одна семья не имела

положения выше, чем Арроны.

- Конечно, Вествуды всё ещё рядом, - сказал Пьетр. –

Думают, что выберут Мирабеллу. Что она неприкосновенна. Но

если будет править Мирабелла, будет править храм.

- Да, - кивнула Натали. – Лука оказала Вествудам услугу,

окрутила их вокруг пальца.

Дураки. Но это не означает, что они не страшны. Если

Мирабелла победит, она воспользуется правом королевы,

чтобы отравителей в совете сменили Вествуды. И с Вествудами

в совете остров будет достаточно слаб и падёт.

- Если у тебя есть предложение, племянник, говори.

- У Катарины есть ещё активы. Другая сила, - Пьетр поднял

бокал и посмотрел сквозь него. Конечно, не то бренди, как у

Маргариты. – После окончания Белтейн, - он продолжил, -

женихи будут так близко… Они могут отравить, а наши руки

будут чисты.

- Делегаты женихов знают правило, их не обнаружить.

- Ну… если они любят Катарину…

- Да, - признала Натали. Парни сделают всё для

возлюбленной. Увы, Катарина не так хороша для этого.

Сладкая, но слишком кроткая. И Женевьева права, когда

называет её слишком худой.

- Ты можешь сделать её краше? – спросила она.

- Могу. К тому времени, как я закончу, она станет

драгоценным камнем, и все забудут о политике и союзах. Они

будут думать сердцем.

Натали фыркнула.

- Было б хорошо, если б они думали тем, что у них между

ног.

- И это тоже.

Её дворецкий вернулся с настойкой мандрагоры, но

Натали отослала его. Лучше бренди. Даже если женихи не

подойдут отравителям, это будет плохо для Мирабеллы.

- Что ты хочешь взамен? – спросила она.

- Не так уж и много, - его синие глаза сверкнули. – Только

никогда не возвращаться к своему слабому отцу и его глупой

жёнушке. После венчания Катарины я хочу занять место в

Чёрном Совете.

Катарина тихо стояла в халате, пока Жизель и Луиза

перестеляли кровать. После Черноты и утренней боли они

были покрыты кровью. Или, может быть, их ещё можно спасти,

простыни? Луиза многое умела, отмывала всё. Она убирала

после тяжёлых отравлений.

Катарина завернулась в халат и поморщилась, когда ткань

коснулась волдырей. Под рукой была пустая клетка

Возлюбленной. Бедная, утерянная змея. Она должна была

уделить ей больше внимания. Катарина должна была дать

прислуге заняться этим до праздника. Она была больна и до

утра не поняла потерю. Слишком поздно. Но большее всего

было то, что вопреки испугу змеи, Возлюбленная не укусила.

Катарина содрогнулась, когда Луиза вскрикнула, и Жизель

сжала её плечо. Луиза всегда была ветренна. Но её удивлённый

взгляд оправдан – парень в спальне королевы.

- Пьетр, - проговорила Катарина, и он поклонился.

- Что-то случилось с вашим животным? – спросил он,

указывая на клетку.

- Моя змея… Она пропала после… после…

- Натали отправила слуг обыскать зал?

- Я не хотела её беспокоить.

- Уверен, это не проблема, - он кивнул Луизе,

опустившейся в реверансе, и приказал передать Натали. После

её ухода от отпустил и Жизель.

Катарина завернулась в халат, вопреки волдырям. Это не

одежда для гостей.

- Простите, что пришёл вот так, - сказал Пьетр. – Не

привык к местному распорядку. В моей стране все свободы.

Простите меня?

- Конечно, - кивнула Катарина. – Но… Зачем вы пришли?

Все уже ушли.

- Но не я, - он сдвинул брови. – Я только что говорил с

тётей и могу остаться.

Он сделал шаг к ней, но отвлёкся в последний момент,

посмотрел на духи на туалетном столике. Его улыбка была

озорной, свидетельствала об общем секрете – или секретах.

- Остаться? Тут?

- Да, - кивнул он. – С тобой. Стать твоим другом, королева

Катари.

Катарина склонила голову. Это шутка Натали! А Катарина

их никогда не понимала…

- О, - сказала она, - и что делать?

- Думаю, всё, что делают друзья, - он обнял её за талию. –

Когда тебе станет для этого достаточно хорошо.

- Я умею танцевать.

- Есть что-то ещё.

Он наклонился вперёд, чтобы поцеловать её, и она

дёрнулась. Она не знала, почему чувствовала, что должна

извиниться, ведь он посмел… Но он не сердился.

- Видишь? – он улыбнулся. – Ты слишком долго пробыла в

компании моих тёток и слуг. Они не приготовили тебя для

встречи с женихами, в отличие от ядовитого пира.

Катарина покраснела.

- А ты… - она покраснела. – Ты можешь…

- Я твой слуга, - он коснулся её щеки. – Твой раб. Я тут,

чтобы убедиться, что каждый из женихов думает о тебе, а не о

твоих сестрах.

Волчья Весна

В день возвращения Джозефа было пасмурно и темно.

Джулс наблюдала за серостью из комнаты с Арсиноей. Она

почти не спала.

- Они знали, что он скоро придёт, - сказала она.

- Конечно, - кивнула Мадригал. Она стояла за нею, пока

Джулс сидела у туалетного столица, пыталась расчечать её

длинные тёмно-каштановые волосы.

- Почему они отправили его домой через два дня после дня

рождения Арсинои? Он пропустил праздник и вернулся как раз

вовремя, чтобы увидеть мусор на улицах, сражения чаек и

ворон за остатки пищи.

- Именно поэтому, - сказала Мадригал. – Теперь он в Весне,

и они смотрят на нас. Бедная Энни Сандрин сходит с ума…

Да.

Там, в доме его семьи, на пирсе, мать Джозефа готовит и

кричит на мужа, Мэтью и Джозефа. Счастливо, но кричит.

- Что делать, если он не придёт? – спросила Джулс.

- Почему ему не прийти? – Мадригал вновь попыталась её

расчесать. – Это его дом.

- Как думаешь, на кого он похож? – спросила она.

- Если на брата Метью, то девицы города в опаснсти, -

Мадригал улыбнулась. – Когда Метью был в его возрасте,

полгорода крутились у его лодки.

Джулс дёрнула кистью.

- Метью никогда не интересовал никто, кроме тёти Караф.

- Да, - пробормотала Мадригал. – Он посвящён моей сестре,

как Джозеф тебе, - она отпустила волосы Джулс и вскинула

руку. – С этим бардаком ну ничего нельзя сделать!

Джулс печально смотрелась в зеркале. Мадригал так легка

и красива, с её медово-каштановыми волосами, гибким телом…

Люди никогда не признавали в них мать и дочь. Иногда Джулс

подозревала, что Мадригал это любит.

Тебе надо больше спать, - упрекнула Мадригал. – У тебя

под глазами тёмные круги.

- Не могу, Камдэн вертится каждые две минуты.

- Почему ж она не спит, ты думаешь? Это ты её держишь!

Если она что-то сломает, ты будешь виновата, - Мадригал

обошла дочь и осмотрела себя. Она коснулась жёлто-золотых

волн волос и мазнула духами длинную белую шею.

- Я делаю всё, что могу, -сказала она. – Он должен любить

тебя, как и ты…

Арсиноя шла вверх по лестнице – и теперь прислонилась к

двери.

- Ты прекрасна, Джулс, - сказала она.

- Ты должна позволить ему прийти к тебе, - протянула

Мадригал.

- Зачем? Он мой друг. Это не игра, - Джулс отошла от

комода и направилась вниз. Она вышла за дверь и почти

завершила свой путь, прежде чем заметила, что Арсиноя

осталась у двери.

- Ты не идёшь?

Королева запихнула руки в карманы.

- Не думаю, что это так. Это только ты.

- Он хочет тебя увидеть.

- Но позже.

- Ну, пойди со мной немного, пожалуйста!..

Арсиноя рассеялась.

- Хорошо.

Они вместе шли по узкой, извилистой горной дороге, что

вела от домов в город, мимо доков, на площадь и зимний

рынок. Когда они миновали последний холм перед бухтой,

Арсиноя остановилась.

- Ты когда-то думала, - спросила она, - что случилось бы,

если б всё пошло иначе?

- Иначе? Если б не пытались сбежать? Или если б они нас

тоже изгнали?

Они изгнали только Джозефа. Приговор Джулс – быть

одинокой акушеркой и медсестрой королеве. Жить в

одиночестве в Чёрном Коттедже слугой, в компании королевы

и короля-консорта во время беременности, с тройняшками,

пока огни не будут утверждены. Она была бы в Чёрном

Коттедже сейчас, если б её тётя Караф не заняла её место.

- Они должны были убить меня, - шепнула Арсиноя. – Я

должна была умереть в обмен на то, что Джозеф останется. В

обмен на Караф тут…

- Они хотели всех убить, - ответила Джулс. – Натали Аррон

отравила бы нас, оставила бы в мене у совета. В Волрое.

Она бы показывала тела на городской площади в Индрид-

даун, если б могла. Но им было только одиннадцать лет тогда.

- Это всё ещё может быть нашей судьбой, если мы выйдем

за линию, - сказала Арсиноя. – И это плохо. Что за ремесло –

умереть за пару дней. Кровь течёт из глаз и ртов… - она

сплюнула на графий. – Отравители.

Джулс вздохнула и посмотрела на город, в котором

выросла. Крупные деревянные здания окружили бухту, как

масса серых ракушек. Волчья Весна казалась уродливой

сегодня. Ничего достаточно грандиозного для возвращения

Джозефа или кого-то ещё.

- Как думаешь, у него есть Дар? – спросила Арсиноя.

- Наверное, нет. Ни у кого из Сандринов нет, кроме Мэтью.

- Думаю, Мэтью просто сказал это Караф, чтобы привлечь

внимание. Его истинный дар очаровывать девушек, как и у

остальных. Даже у Джозефа.

Джулс пробормотала проклятье. Это говорила Мадригал.

- Ты этого боишься? – спросила Арсиноя

- Не боюсь! – парировала Джулс. Но боялась. Очень

боялась, что Джозеф изменился, её Джозеф пропал. Они пять

лет не виделись.

Камдэн неслась вперёд, шла по краю – и зевала.

- Просто не знаю, что делать. Мы не можем идти ловить

лягушек и улиток в Велден.

- Не в эту погоду, - кивнула Арсиноя.

- Как думаешь, на что похожи девушки с материка? – вдруг

спросила Джулс.

- О, они страшные. Ужас!

- Конечно. Потому моя красивая мать так хорошо

вписывается в их компанию.

Арсиноя фыркнула.

- Если они как Мадригал, нечего беспокоиться.

- Может, она права. Может, мне не стоило идти.

Арсиноя с силой толкнула её вперёд.

- Иди, идиотка! Или опоздаешь!

Так что Джулс пошла к пристани, где семья стояла в своих

лучших чёрных пальто. Лодки Джозефа ещё не было видно на

горизонте, но его мать, Энни, уже пыталась что-то увидеть.

Джулс могла ждать с ними. Она знала Сандринов ещё с поры

детства, до того, как тётя Караф и Мэтью должны были

пожениться. Но вместо того она обошла площадь и смотрела

издалека.

На площади ещё были палатки. Часть убрали, но не всё.

Поскольку праздники закончились, Волчья Весна была в

похмелье. Ничего особенного. Пройдя мимо пары палаток,

Джулс ещё видела столы, покрытые чёрными крыльями птиц.

Вороны отыскали остатки трески. После того, как они

насытились, кто-то бросит кости в воду.

В доках собиралось всё больше людей – не только на

пирсе. Вокруг бухты были открыты ставни, отодвинуты шторы,

и народ делал вид, что подметает двор.

Она ощутила толчок в талию и посмотрела в голодные

жёлто-зелёные глаза Камдэн. Её желудок тоже сводило. Джулс

оставила в комнате нетронутый поднос с чаем и хлебом с

маслом. Она не могла думать о еде. Но теперь казалось так

странно…

Она купила рыбу Камдэн на зимнем рынке, ясноглазого

морского окуня с изогнутым хвостом, словно он ещё плыл. А

для себя парочку устриц из утреннего улова Мадж, и

сковырнула панцири ножом.

- Вот, - Мадж протянула ей ковшик с уксусом. Она

повернула голову к бухте. – Почему ты не там?

- Не люблю толпу.

- Не виню тебя, - она впихнула ей в руку ещё моллюсков. –

Для пумы, - она подмигнула.

- Спасибо, Мадж.

В доках толпа смешалась, двигалась вверх по склону. Мадж

вытянула шею.

- Да, там, - сказала она.

Корабль Джозефа вошёл в гавань. Он подкрался

достаточно близко, чтобы Джулс могла видеть экипаж на

палубе.

- Чёрные паруса ,- сказала Мадж. – Кто-то из материка

пытается поцеловать нам задницу.

Джулс поднялась так высоко, как могла. Судно.

Проведение – она мечтала и страшилась пять лет!

- Тебе лучше идти вниз, Джулс Милон. Мы знаем, кого он

хочет увидеть.

Джулс посмотрела на улыбку Мадж и рванулась с Камдэн с

зимнего рынка. Ноги сами неслись через площадь, игнорируя

слабость.

Столько людей вокруг – пришли в гавань посмотреть на

прошлое. Она не пройдёт. Даже с Камдэн, если та не зарычит,

но ведь бабушка Каит это не одобряет.

Джулс беспокойно шагала по склону и смотрела. Сначала

они снимали пожитки и товары для торговли. Дары. Джулс

смотрела на палубу. Она всматривалась в ярко-белый, с

золотом и серебром такелаж. Он почти светился в Волчьей

Весне.

И тогда Джозеф ступил на трап.

Она узнала его и без крика матери. Узнала бы и выше,

старше, пусть и отроческая мягкость на лице пропала.

Сандрины обняли его. Мэтью заключил в объятия, отец

хлопал по спине. Джозеф перебирал волосы Ионы. Энн не

отпускала его камзол.

Джулс отступила. Пять лет – так много. Хватит для

забвения. Что делать, если он увидит её на холме и улыбнётся?

Если кивнёт, когда пройдёт мимо?

Она уже вспоминала, как он называл её имя. А потом

кричал громко…

- Джулс!

- Джозеф!

Они бежали навстречу друг другу, он протиснулся сквозь

толпу, помчался по склону. Чёрная куртка раскрылась, открыла

белую рубашку, они столкнулись.

Это была не сказочная встреча, она не представляла что-то

такое, пока его не было. Её подбородок упирался ему в грудь.

Она не знала, куда деть руки. Но он был, реальный, изменился и

нет.

Когда они отошли друг от друга, он сжал её плечи, она его

локти. Она плакала – но не грустно.

- Ты такой… - прошептала она.

- А ты! – он вытер её щёки. – Богиня, Джулс! Я боялся не

узнать. Но ты почти не изменилась.

- Я? – спросила она, огорчённая, что так мала. Он считает

её ребёнком.

- Я не то имел в виду, - поправился он. – Ты выросла. Но я

беспокоился, что не узнаю эти глаза.

Он касался её волос, глядел синими глазами в её зелёные.

- Я был уверен, что увижу тебя, но смотреть трудно.

Но это невозможно. Совет не позволял переписку. Джулс и

семья знали, что он на материке, жив. Но это абсолютное

изгнание.

Камдэн скользнула вокруг ноги, замурлыкала. Она

казалась застенчивой, и Джозеф отскочил.

- Что случилось? – спросила Джулс.

- Что… - пробормотал он, а потом рассмеялся. – Конечно,

меня так долго не было, я забыл, как странен Фенбёрн!

- Что ты имеешь в виду? – спросила она.

- Ты поняла бы, если б ушла, - он дал понюхать руку Кэм, и

она лизнула его пальцы. – Знаком…

- Знакома, - поправила его Джулс. – Это Камдэн.

- Но… Это не может быть.

- Да, - она кивнула. – Моя.

Он смотрел на пуму и девушку.

- Она должна быть Арсинои. Но… Ведь это самый сильный

посланник Природы последних пятидесяти лет!

- Шестидесяти, они сказали, - Джулс повела плечами. –

королева Природы растёт, и дар тоже. Ты забыл?

Джозеф усмехнулся, погладил Камдэн.

- А Арсиноя? Где она? Есть люди, которых я хочу увидеть –

ещё один…

- Кто?

- Мой друг, Уильям Чатворт младший, его отец… Они –

делегация…

Он считал её озорной. Ей не нравилось быть тут.

Делегации не разрешено прибывать до праздника костров, и

женихи не могут разговаривать с дамами, пока всё не

закончится. Она задалась вопросом, что это за люди, что они

могут нарушать правила.

Джозеф кивнул на кого-то за левым плечом, и Джулс

обернулась, чтобы увидеть Осень, Жрицу храма Волчьей Весны,

что приближалась с мрачным выражением.

- Джульена Милон, - мягко проронила она. – Простите за

вторжение. Храм хотел бы поприветствовать Джозефа

Сандрина с его возвращением. Мы проводим его с семьёй к

алтарю для благословения.

- Конечно, - кивнула Джулс.

- Это не может подождать? – спросил Джозеф и что-то

проворчал, когда жрица не ответила.

На восточном холме Волчьей Зимы был храм, белый круг

из кирпича, окружённый домами жриц. Осень была одной из

двенадцати, что там жили. Казалось, это уединённое место,

когда они молились, кроме праздников, храм пустовал, но

Осень была там, а остальные в садах.

- Так всегда, - сказала Осень. – Мы приглашаем королеву

Арсиною для благословения.

Джулс кивнула. Арсиноя никогда не ходила в храм. Она

говорила, что Богине молиться не будет.

- Слушай, я приду, когда закончу… Если приду, - сказал

Джозеф.

Безмятежное лицо Осени стало хмурым. Она повернулась

на каблуках и ушла.

- Это неправильно. Прости.

- Мне не нужны приветствия, - Джозеф положил руку на её

плечо. – Ты. Вот. И семья. Поздоровайся с ними… Хочу, чтобы

ты была со мной так долго, как сможешь.

Мадригал говорила Арсиное, что собирается в горы за

фазанами. Она очарует их, и Арсиноя выстрелит.

- Ты никогда не ходила на охоту, - сказала Арсиноя,

закидывая за плечо арбалет и мешок болтов. – Что мы будем

делать на самом деле?

- Не знаю, что ты имеешь в виду, - ответила Мадригал. Она

откинула красивые, светло-каштановые волосы, но взгляд

через окно на кухню, где Каит готовила рагу, говорил Арсиное,

что она права.

Они шли вместе на север от дома, по тропе мимо поляны и

кизилового пруда, в лес. Арсиноя тонула по щиколотку в снегу.

Мадригал была изящна, несмотря на сугробы, и напевала

песенку. Её Ария летела над деревьями. Она никогда не сидела

на плече Мадригал, как Ева у Каит. Они почти не связаны. Или,

может быть, Ария просто не вписывалась в наряды Мадригал.

- Мадригал, куда мы идём?

- Тут недалеко.

Но далеко. Они шли высоко вверх, где большие серые

камни прорывались сквозь землю. Это были скалы,

похороненные за спинами монолиты – остров был стар и

прежде носил другое имя.

Зима скрывала снегом их и делала скользкими. Арсиноя

дважды едва ли не упала.

Мадригал сменила свой курс и шла по подветренной

стороне, где было меньше снега. Странное маленькое пятно,

толстый ствол дерева наклонился с голыми ветвями, этот

навес.. У основания холма Мадригал спрятала сухую древесину,

два стула. Она вручила один табурет Арсиное, принялась

устраивать дрова и топить костёр. После налила масло из

серебряной колбы и подожгла.

Жар был ирреален, брёвна быстро загорелись.

- Не так плохо для Природы, - сказала Мадригал. – Хотя

элементалям проще. Лучше б я была кем угодно, не Природой…

- Даже отравителем? – спросила Арсиноя.

- Если б я была отравителем, я б жила в большом доме в

Индрид-даун, а не в холодном коттедже моей матери на берегу

моря. Но нет. Может, Война. Чтобы быть воином – это более

захватывает, чем это. Или Видеть и знать, что будет.

Арсиноя пододвинула табурет к костру. Она не упоминала,

что дом Милонов куда больше, чем коттедж на берегу моря. Но

Мадригал всегда о нём будет думать именно так.

- Почему ты вернулась? – спросила Арсиноя. – Если так

недовольна? Ты шесть лет была на материке и могла остаться.

Мадригал ткнула пламя палкой.

- Всё из-за Джулс, - сказала она. – Не могла я оставить её со

своей тупой сестрой, - она сделала паузу и знала, что говорила

не то. Никто не терпел слова против Караф. Она спасла Джулс

от Чёрного Коттеджа. Но это так раздражало Мадригал, что не

умела говорить добрые слова.

- А ты, - Мадригал пожала плечами. – Новая королева. Я

даже не родилась, когда последнюю короновали, так что не

могла пропустить… Ты единственное волнение этого острова.

- Да, волнение. Полагаю, моя смерть будет интересной.

- Не будь так строга. Я на твоей стороне, в отличие от этих

людей. Почему ж я ещё тебя сюда привела?

Арсиноя положила арбалет и болты рядом со своей ногой

и запихнула ледяные руки в карманы. Следовало отказаться, но

так как Джулс с Джозефом, это часть обязанностей.

- Как думаешь, что Джулс делает в городе? – Мадригал

вытащила какой-то мешочек из кармана и положила на колени.

- Встречает своего друга. Своего лучшего друга.

- Это ты её лучший друг, - хитро усмехнулась Мадригал. – А

Джозеф Сандрин всегда был… Чем-то другим.

Она вытащила из сумки четыре вещицы – локон, полосу

серой ткани, длинную чёрную атласную ленту и острый

серебряный нож.

- Низменная магия, - отметила Арсиноя.

- Не надо так. Это говорит храм. Это ведь источник Силы

на острове, последнее от богини.

Арсиноя

наблюдала,

как

Мадригал

выкладывала

предметы. Она не могла отрицать увлечение. Сердце забилось,

как ей показалось, быстрее. Странно, что она прежде не видела

это изогнутое дерево… И её тянуло неизвестное.

- Как бы то ни было, - промолвила Арсиноя, - низкая магия

– не дар королевы. Мы не такие, как все. Наше

предназначение… - она запнулась. – Свято, - она почти сказала о

Богине. Во рту стало горько, - Я не буду делать это. Я должна

идти к воде и звать краба, пока он не прибудет.

- И сколько ты делала это? Сколько раз знакомые

помогали тебе призвать его?

- Он придёт.

- Конечно, если мы прикажем.

Мадригал улыбнулась. Арсиноя никогда не считала

Мадригал красивой, хотя многие так думали. Красота –

слишком нежное слово для её сущности.

- Джулс поможет мне взрастить дар, - сказала Арсиноя.

- Не будь упряма. Джулс не справится. Всё слишком просто.

Дар у неё в руках. Она напоминает мне сестру.

- Напоминает?

- Да. Караф однажды открыла глаза и была одарена. Как

Джулс. Не такой огромный дар, как у Джулс, не достаточный,

чтобы мои родители одурели. И она не трудилась, - Мадригал

скривила губы, разожгла огонь, и искры взмыли вверх. – Я

задавалась вопросом, не Караф ли мать Джулс… Но помню

роды. Они были так близки после моего возвращения. Джулс

даже больше походила на неё.

- И уродливее, ты хочешь сказать, - Арсиноя нахмурилась.

- Я так не говорила.

- Что ещё можно сказать? Вы с Караф похожи, и Джулс не

схожа с вами. Единственное сходство с Караф – это то, что они

одарены. Джулс связана с Караф, но что можно ждать? Ты ушла,

Караф её растила.

- Растила, - повторила Мадригал. – Ей было едва девять,

когда я вернулась.

Она взяла ткань на коленях и начищала нож.

- Может, я чувствую вину, - она смотрела на руки. – Потому

это делаю.

Арсиноя изучала полосу серой ткани. Она изучала прядь

тёмно-каштановых волос, ленту… Под деревом ветер

успокаивался, даже огонь спокойно горел. Независимо от того,

что делала Мадригал, стоит остановиться. Низменная магия

для отчаявшихся. И у неё есть цена.

- Ты заметила, что никто не запаниковал из-за отсутствия

твоего дара? – спросила Мадригал. – Каит, Эллис… Даже Джулс.

Никто не верит, что ты выживешь, Арсиноя. Королевы

Природы не выживают. Если они не звери, как Бернадина с её

волком, - она завязала вокруг ткани ленту, а второй конец

обернула вокруг пряди волос.

- Великая королева Бернадина, - пробормотала Арсиноя. –

Знаешь, что я слышала? Единственная королева Природы.

- Единственная, кого стоит вспоминать. При всей дикости,

люди Волчьей Весны привыкли… Они приняли это, но не я.

- Почему нет?

- Я не уверена, - Мадригал пожала плечами. – Может,

потому что я наблюдала за тобой в тени Дара Джулс, как с

Караф. Или просто хочу, чтобы дочь меня любила, если я спасу

тебя, она сможет этому научиться.

Она держала ленту и ткань. Арсиноя покачала головой.

- Это не так. Всё это придёт. Кто-то пострадает.

- Пострадают. Твои сёстры убьют тебя, - напомнила

Мадригал, вжимая локон в руку Арсинои.

Похоже, просто безвредный мусор. Но она так себя не

чувствовала. Она чувствовала тяжесть куда больше, чем от

тесьмы и полосы ткани. И более живое, чем бутон в руках.

- Тут Богиня, - сказала Мадригал. – Жрицы молятся ей, как

далёкому существу, но мы с тобой лучше знаем. Она внутри

острова. Везде. Она в тумане, ночью в лодке, не отпускала тебя.

Она остров, и остров – это она.

Арсиноя сглотнула. Слова казались верными. Может,

когда-то Богиня была всюду, растянулась в небесах и на

материке. Но теперь она свернулась, как зверь в норе. Так же

могуча. И опасна.

- Это волосы Джулс? – спросила Арсиноя.

- Да. Я взяла немного утром, положила в сумку. Надо было

лишь выпрямить и скрутить.

- А ткань? – старая, сморщенная, грязная.

- Лоскут с рубашки Джозефа, когда он был мальчиком. Как

моя мама говорит, он задел гвоздь в сарае, и Джулс оставила

себе, когда давала ему новую. Не понимаю, как она всё это

помнит… - она фыркнула. – Конечно, есть ещё вещи Джозефа,

но мы ведь не хотим, чтобы он гонял за Джулс, как олень.

- Это любовное заклинание, - сказала Арсиноя. – Ты учишь

меня использовать низменную магию для приворота Джулс?

- Есть ли более чистая причина? – Мадригал протянула ей

ленту. – Заверни вместе и свяжи вот этим.

- Как это делать? – спросила Арсиноя. Ей казалось, что она

сама знает, как. Пальцы плели косу из ткани без усилий, и она